Текст книги "Транспорт до Везелвула"

Автор книги: Андрей Ливадный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

На индикационной панели возле двери что-то изменилось в узоре сигналов, и бронированный овал начал открываться, уползая в стену. Одновременно с этим из скрытого динамика прозвучала стандартная формулировка допуска:

– Доктор Гентри Фрамер, сканирование сетчатки окончено. Ваши полномочия подтверждены.

– Что… Что я должен сделать?!

– Идите внутрь и не закрывайте дверь, – подсказал Грегор. – Там всего один компьютерный терминал. Я буду разговаривать с вами отсюда…

– Хорошо… – Казалось, что Фрамер вдруг нашел в себе какой-то скрытый до сих пор запас мужества и шагнул вперед…

– Мой бог!.. – раздался из-за стены его вопль. – Грегор, ради всего святого! Здесь человек! Он застрелился!

– Доктор, возьмите себя в руки! Мне нужно войти, а я не смогу сделать этого без вашей помощи. Не смотрите на труп! Подойдите к правому крылу пульта, там расположена вспомогательная сенсорная клавиатура. Перед ней экран. Что вы там видите?

– Ничего! – раздался изнутри помещения глухой голос. – В углу экрана мигает надпись «Резерв»!

– Отлично! Наберите на клавиатуре код: «А648ХТ12».

– Набрал, – спустя некоторое время вновь раздался голос доктора. – Появилась надпись «Терминал подключен»… – растерянно добавил он.

– Теперь найдите строку «Допуск» и добавьте к ней тот же самый код, – приказал Грегор, который был обучен этим действиям на тот случай, если произойдет нечто непредвиденное…

– Хорошо… – судорожно сглотнув, ответил Фрамер.

Через несколько секунд красный свет около дверей погас.

– Док временно снял ограничение допуска! – возбужденно пояснил техник, обернувшись к остальным. – У нас есть ровно мину…

Он не договорил.

Из-за пультов управления выскочила фигура сержанта. Резко обернувшись, он взмахнул импульсной винтовкой, впечатывая удар приклада в обнаженную мускулистую грудь своего преследователя.

Тошнотворный хруст проломленной грудной клетки смешался с жутким воем. Человек (если так можно назвать существо двух с половиной метров ростом, в морщинистом лбу которого средь складок кожи прятался единственный глаз) резко взмахнул рукой, в судороге полоснув сержанта по плечу когтями. Черная ткань униформы моментально лопнула, словно ее распороли бритвой, и из открывшихся ран хлынула кровь.

Сержант отпрянул, смертельно побледнев, а гуманоид, истошно завывая, ринулся на оторопевших, парализованных ужасом людей.

Не растерялся только Грегор. Подхватив теряющего сознание сержанта, он поволок его в открытый дверной проем.

На пороге техник обернулся в надежде спасти еще кого-то, но это оказалось невозможно. От обилия пролитой на пол крови ему стало плохо.

Ощущая себя убийцей и сотрясаясь от крупной нервной дрожи, он ударил ладонью по расположенному с внутренней стороны проема выключателю, и овальная бронированная плита медленно поползла назад.

Пока она заполняла проем, Грегор не отрываясь смотрел, как смертельно раненный монстр догнал последнего из служащих, который, истошно крича, метался между пультами.

Озверевший от боли и уже ощутивший дыхание смерти мутант убил его одним коротким ударом…

Бронированная плита закрылась.

* * *

Помещение оказалось достаточно тесным и представляло собой обыкновенный отсек размером три на четыре метра.

Доктор Гентри сидел на полу, забившись в угол и обхватив голову руками. Рядом с ним в кресле лежал раненый сержант.

Труп неизвестного, который до этого занимал место за приборными панелями, Грегор оттащил в противоположный от доктора угол и накрыл листом отодранной от стены пластиковой облицовки.

– Тебя как зовут, сержант? – не оборачиваясь, спросил он. Пальцы техника с завидным проворством сновали по двум сенсорным клавиатурам, словно он был пианистом, исполняющим одновременно два совершенно разных произведения. Было видно, что ему не по себе, но Грегор, насмотревшись на доктора, тщательно скрывал свой собственный страх.

– Сергей… – тихо выдавил бледный от потери крови сержант.

– Ты знаешь, что произошло? – спросил Грегор, не отрывая глаз от контрольных мониторов. Он вдруг подумал о том, что они пять часов провели вместе, выбираясь из подвальных уровней космопорта к его вершине, и даже не успели узнать имен друг друга.

– Понятия не имею… – хрипло выдавил сержант. – Мы только заступили в караул на дальней Зоне, когда погасло солнце… – Очевидно, что посетившее его воспоминание оказалось очень ярким и впечатляющим, потому что на бледных щеках Сергея выступили пунцовые пятна. Он попытался пошевелиться, но это ничтожное усилие лишь вырвало из его горла хриплый стон да на наспех сделанной повязке проступили влажные пятна крови.

На этот раз Грегор обернулся.

– Доктор, мать твою, у нас раненый! Хватит давиться слезами!..

Странно, но его гневный окрик никак не подействовал на съежившегося в углу человека.

– Я доктор, но только химических наук… – раздался глухой голос из-под закрывавших лицо Гентри ладоней. – Консультант, понимаете? Меня запихнули сюда… Я не хотел лететь на этот чертов Везелвул…

– Так ты не врач?

– Нет!.. Я понятия не имею о медицине! Оставьте меня в покое, прошу вас!

– Знаешь что, док, – Грегор на мгновение оторвался от своего занятия и повернулся вместе с креслом. – Мы теперь в одной упряжке, и не имеет значения, хотел ты лететь сюда или нет. Если не будем помогать друг другу, то подохнем, понимаешь?

Гентри оторвал ладони от опухшего лица.

– Мы все равно умрем, – тихо, но очень убежденно произнес он. – И не имеет значения, случится это сейчас или несколькими днями позже. Все, кто попал на Везелвул, обречены…

– Ты что несешь? – Грегор резко обернулся. Его уже начал доставать замогильный тон доктора.

– Я знаю, что говорю… – глухо повторил Фрамер, отняв ладони от покрасневшего лица. – И он тоже знал… – Доктор кивнул в сторону трупа, прикрытого листом пластиковой облицовки.

Очевидно, эти слова сильно подействовали на воображение техника. Он смертельно побледнел.

– Так-так… – Он старался скрыть свое волнение, но не смог этого сделать, отчего голос Грегора заметно дрогнул. – Значит, вы в курсе, док? Кто он такой и почему валяется в резервном отсеке контроля термоядерного синтеза с дыркой в голове? – требовательно спросил он.

– Ничего мне не известно, – раздраженно отмахнулся от него Гентри. – Просто я знал этого человека…

– Ты думаешь, он погасил солнце?! – не унимался Грегор.

Не дождавшись немедленного ответа, техник отвернул край пластикового листа и взглянул на обезображенную голову трупа.

– «Генезис»… – это слово сорвалась с губ доктора, словно редко произносимое вслух проклятие. Он не отвечал на вопрос Грегора, а просто разговаривал сам с собой. Очевидно, что Фрамер уже дошел до той степени морального и физического изнеможения, когда реальность начинает отодвигаться, уступая место полубредовым видениям.

– Что «Генезис»? – не разобрав его фразы, раздраженно переспросил Грегор. – На нас напали мутанты, а не корпорация, – зло отчеканил он, возвращаясь к прерванной работе.

Вместо доктора на последний вопрос техника ответил сержант. До сих пор он молча слушал их диалог, плотно сомкнув глаза и весь отдавшись внутренней боли, но после последней фразы Грегора по его губам скользнула едва заметная усмешка.

– Ты что, с луны свалился, Грегор? – хрипло и удивленно спросил он. – Ты разве до сих пор не понял, что Везелвул – планета смертников?.. – сержант закашлялся, сплюнув кровавый сгусток. – И мутанты, и болота – все это политика «Генезиса»…

– Нет… – растерянно ответил техник.

– Говорят, что ядовитые болота Везелвула – это огромная, возникшая естественным путем химическая фабрика, понимаешь… природный химический реактор, который производит чистейший сетроний…

– Да ты с ума сошел! – недоверчиво воскликнул Грегор, на мгновение оторвав пальцы от клавиатуры.

– Хотелось бы… – едва слышно прошептал сержант.

На некоторое время в тесном отсеке повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь сдавленным попискиванием сигналов на контрольных панелях.

– Да байки это все… – не очень уверенно произнес техник, возвращаясь к прерванной работе.

От этих слов техника доктора Фрамера передернуло.

– Ну конечно… – с оттенком сарказма произнес он. – Вам все невдомек. Хорошо сидеть в стенах космопорта. Здесь, по крайней мере, не видно всей дряни, что творится с легкой руки «Генезиса»… Мне искренне жаль тех экологов, что только зря мучаются в болотах… – вздохнул он.

– Это почему? – поинтересовался Грегор, которого в данный момент больше занимала проблема погасшего солнца, чем странные откровения доктора Фрамера, но все же он машинально продолжал слушать.

– Я являлся консультантом по обслуживанию атмосферных процессоров, – глухо ответил Гентри, – и могу сказать, что они уже много лет работают на двадцати пяти процентах своей расчетной мощности. Этот факт трудно объяснить с точки зрения здравого смысла. Если бы компания приказала вывести их на расчетный показатель, то атмосфера Везелвула была бы очищена лет двадцать назад. Просто они не хотят этого. Они искусственно держали Везелвул в таком адском состоянии, чтобы никто, никакие поселенцы не сунули сюда нос. Им удобно разрабатывать болота руками заключенных. – Доктор Фрамер откинул голову, упершись затылком в холодный материал стены, и продолжал говорить, закрыв глаза. – Из года в год тут поддерживается определенный химический баланс. В атмосфере можно дышать, но только в районах станций переработки. Болота могли быть очищены, мутанты уничтожены или переселены… все можно было сделать, но тут происходят обратные процессы… – Фрамер осекся, словно испугавшись собственного откровения. Очевидно, что он впервые выражал вслух собственные мысли относительно политики корпорации, поэтому ему стоило определенных усилий переступить незримый внутренний барьер страха и закончить начатую фразу: – Транспортные корабли, что прибывают сюда, сбрасывают в болота контейнеры с химическими элементами… – признался он.

– Ну и что? – насупился Грегор. – Это общеизвестный факт. Химические дезактиваторы для гашения реакций.

– Если бы… – не открывая глаз, усмехнулся Фрамер. – Я исследую атмосферу Везелвула уже пять лет и знаю ее состав. Мне удалось несколько раз снять спектры болотных испарений сразу после сброса контейнеров с «дезактиваторами»… Нет… – он сокрушенно покачал головой. – Туда сбрасывают чистейшие яды, чтобы поддержать идущие в недрах болот процессы…

Пока он говорил, космодромный техник закончил программировать.

– Все… – облегченно вздохнул он, откидываясь в окровавленном кресле, которое незадолго до него занимал труп. – Не знаю, что это был за сбой, но сейчас солнышко начнет разгораться вновь…

Ответом ему был лишь мучительный, сдавленный стон раненого сержанта.

Грегор посмотрел по сторонам и, наткнувшись взглядом на окровавленный пластиковый лист, непроизвольно отодвинул свое кресло подальше от трупа.

Он не стал говорить своим невольным сотоварищам о том, что он увидел, приподняв лист облицовки. В затылке трупа красовалась аккуратная дырка, по краям которой запеклась черная кровь. «Очень похоже на контрольный выстрел… Очень. Неужели этот плаксивый доктор прав? – испуганно подумал он. – Но зачем? Зачем компании катастрофа? – Гентри передернуло не то от страха, не то от отвратительных воспоминаний. – Нет… – подумал он, покосившись в сторону трупа. – Этот парень, наверное, попросту псих…»

Такие мысли никак не способствовали поднятию настроения.

Оглянувшись по сторонам, Грегор вдруг почувствовал себя как крыса, попавшая в западню.

ГЛАВА 4.

Борт транспортного корабля «Геракл». Точка гиперпространственного перехода…

Против обыкновения, в этот утренний час Линкс был трезв как стеклышко и, наверное, оттого пребывал в самом мрачном расположении духа.

– Ну что, Рорих, долго мы еще будем болтаться возле этой жестянки?! – раздраженно спросил он, глядя, как небольшой навигационный буй, обозначающий расчетную точку для гиперпространственного прыжка, в очередной раз медленно проплывает на обзорных экранах ходовой рубки.

– Пять секунд, сэр… – отозвался полный скрытой иронии голос. Если бы интерком был исправен, на экране возник бы Железная Башка во всем великолепии своего уродства. Линкс никогда не сомневался, что Эрни Рорих занял бы самую верхнюю ступеньку на пьедестале почета в конкурсах, проводимых на небезызвестной планете Эрлок-17.

Действительно, инженер бортовых систем «Геракла» носил свои искусственные части тела с подчеркнутой, показной небрежностью. Его череп от лба до затылка пересекала сияющая хромом металлическая пластина шириной в десять сантиметров. Вместо правого глаза из мягкой оправки торчала миниатюрная видеокамера, которая, когда он хотел посмотреть вбок, поворачивалась в глазнице из пеноплоти с противным, скребущим по нервам визгом. Щеки и нос Эрни бороздили несколько глубоких шрамов. С обоих боков от металлической пластины росли редкие волосы, которые Эрни красил в серебристый цвет и подстригал коротким ежиком, что делало их очень похожими на встроенные в искусственную часть его черепной коробки разъемы биоинтерфейсов.

В данный момент он испачканными в масле руками закрывал кожух одного из генераторов низкочастотного поля, которые составляли основу гиперпространственного двигателя.

Линкс облегченно вздохнул, откинувшись в кресле. Подобные непредвиденные задержки, когда их горе-корабль по нескольку дней болтался в какой-нибудь точке пространства, здорово действовали ему на нервы.

Слишком много времени на размышления – так безошибочно определял он свой недуг.

Чтобы не думать, естественно, приходилось пить. Но теперь все. Шабаш…

Линкс повернулся, собираясь вызвать навигационный отсек, где распоряжалась Эйзиз, но его опередил звонок из другого модуля.

Это был Звягинцев.

Дерек почему-то сразу почуял неладное. Сказать откровенно, то с той поры, как он начал командовать кораблем, Линкс невзлюбил вот такие неожиданные звонки, особенно в тот момент, когда корабль готов вот-вот уйти в гиперсферу…

– У нас возникла проблема, командир… – сообщил Андрей.

Сердце Линкса екнуло.

– Ну? – насупившись, спросил он.

– Приемник гиперсферных частот уловил сигнал, – доложил Звягинцев. – Очень слабый, но все же автоматика сумела выделить его из фоновых помех.

– Текст есть? – осведомился Линкс, настроение которого падало с каждой секундой, словно столбик выброшенного за борт ртутного термометра.

– Достоверно идентифицирован только сигнал SOS, остальное очень трудно понять, слишком слаб источник.

– Ну а данные? Координаты, направление?

– Везелвул. Система Везелвул-12.

– Это точно?

– Без сомнения. Автоматика сразу же выдала место передачи, еще до того, как опознала сигнал бедствия.

– Черт… – от души выругался Линкс.

– Что «черт»? – не понял его реакции Андрей. – Ты о чем, командир?

– О сигнале. Ну да хрен с ним… – внезапно заключил он, чем вызвал откровенное недоумение Андрея. – Уточни пеленг, еще раз перепроверь данные и подготовь передатчик для связи с Онтарио, – распорядился Линкс. – Остальное по плану, – хмуро добавил он.

– Что значит «по плану»? – в свою очередь озадаченно спросил Андрей. И вдруг до него начал доходить истинный смысл реакции Дерека.

– Ты что, не собираешься ответить на SOS?! – искренне изумился Звягинцев. – Это же сигнал бедствия, командир!

– Да знаю я, – попытался отмахнуться Линкс.

– Нет, подожди! – Андрей уже начал злиться, не на шутку озабоченный такими действиями. – Ты что…

– Да ничего я… – внезапно окрысился Дерек. – Мы не спасательный корабль, а старая развальня, которой впору самой транслировать SOS вместо опознавательных сигналов! – раздраженно пояснил он. – Месяц ремонтируемся и сутки летим! Ты сам подумай, если сигнал столь слаб, то когда он отправлен? Десять лет назад? Или двадцать?

– Не знаю, – после паузы ответил Звягинцев, для которого, очевидно, не существовало такого вопроса в принципе. – Может быть, у него просто слабый источник, вот и все! – предположил он.

– Станция ГЧ не может быть слабым источником! – назидательно отрезал Линкс. – И хватит об этом. Передадим принятый сигнал на Онтарио, и пусть они посылают спасательный корабль. Все ясно?

Андрей хмуро посмотрел на него с экрана интеркома и потянулся к какому-то выключателю.

– Ясно… – пробурчал он, еще не совсем осознав, как это можно просто передать сигнал бедствия по инстанции, не откликнувшись на него немедленным действием.

Интерком отключился, оставив Дерека наедине с собственным отражением, которое печально смотрело на него из неисправного монитора.

В отличие от Андрея для Линкса ситуация представлялась вполне понятной. Несмотря на внезапность обрушившейся проблемы, ему не было необходимости часами размышлять над текстом сообщений и вопросом собственной совести. Он пятый год варился в каше, что зовется Корпоративной Окраиной, и знал, почем тут человеческая жизнь.

Он очень хотел играть по тем правилам, что придумал человек на заре освоения космоса. Они были вполне близки и понятны его разуму. Но, к сожалению, дело обстояло совсем не так.

Он отвечал за корабль и груз. Прежде всего. А уж потом за все остальное.

– Значит, все. Улетаем. Я ничего не могу сделать, – отрезал он, обращаясь к собственному отражению. – Если я ослушаюсь инструкций корпорации и угроблю корабль, то от меня даже дерьма для похорон не оставят…

Отражение молчало. Оно не хотело разговаривать с ним.

* * *

Командир «Геракла» знал, что бунт неизбежен и его затея обречена на провал, но с упорством начал готовить управляющие системы корабля к прыжку по старым координатам.

«Они не поймут меня…» – обреченно думал он, имея в виду остальных членов экипажа. Их раны еще кровоточили, казались слишком свежими и постоянно напоминали о иной жизни, которая для Линкса уже покрылась несмываемой плесенью рутины и постоянных унижений.

Если корпорация сказала «улетай», то лучше последовать данному требованию.

Он заканчивал программировать блок гипердрайва, когда в рубку управления без доклада ворвалась разъяренная Саша Эйзиз.

– Ты что, Линкс, совсем мозги пропил? – прямо с порога влепила она.

– Эй, – Линкс резко повернулся вместе с креслом. – Ты забыла постучаться и добавить «сэр»! В чем проблемы, навигатор?

– Это у тебя сейчас будут проблемы!.. – угрожающе пообещала Саша.

– Слушай, Эйзиз, если ты решила принять управление кораблем…

– Не волнуйся, – ледяным тоном ответила она. – Командовать будешь ты. Но если ты, Линкс, еще раз заикнешься, что мы не ответим на сигнал бедствия и, поджав хвост, полетим лизать задницу корпорации, то, клянусь всеми Шиистами космоса, я вышвырну тебя к чертовой матери с твоего командирского кресла!

– Но-но… Не много ли ты на себя берешь?..

– Ровно столько, сколько сможет выполнить! – раздался в рубке управления еще один голос.

Линкс вздрогнул и повернул голову, хотя и без того знал, что в открывшемся дверном проеме стоит Железная Башка.

– Я ей помогу, не сомневайся, – подтвердил тот свои намерения.

– Та-ак… – криво усмехнулся Линкс, заметив, как посторонился Рорих, пропуская в рубку заметно прихрамывающего Андрея. – Что ж, раз весь экипаж в сборе, давайте обсудим создавшееся положение, – сделав над собой усилие, предложил он.

Эйзиз только фыркнула в ответ, Андрей молча прошел вперед и сел в кресло пилота, Рорих же укоризненно покачал головой, покосившись на Сашу. При этом видеокамера в его глазнице едва слышно взвизгнула.

– Что мы должны обсуждать? – раздраженно спросила Саша. – Ты совершенно отупел на этой дерьмовой работе, Линкс, если забыл железное правило космоса – сигнал бедствия автоматически отменяет все полученные до него полетные инструкции.

– Да, я помню этот НЕПИСАНЫЙ закон, – огрызнулся командир, выделив предпоследнее слово. – Но ты, видно, забыла, что мы не просто экипаж, – жестко заключил он. – Мы калеки, отбросы, шлак войны, как недавно определила ты сама, – напомнил Линкс, – и наши судьбы полностью в руках корпорации. Мы живем ровно до тех пор, пока имеем эту самую, как ты выразилась, «дерьмовую работу»!

– И что это значит?

– А то, что мы обязаны подчиниться существующим полетным инструкциям. Они не хотят, чтобы любой пойманный сигнал заставлял их корабли сворачивать с курса и лететь черт знает куда на слабый импульс двадцатилетней давности. Для этого на Онтарио есть специальная служба, оснащенная специальными кораблями, понимаешь? Если мы откликнемся на SOS, то автоматически противопоставим себя корпорации, сечешь, Ледышка?

– Не смей называть меня Ледышкой, Линкс, пока я слышу ту чушь, которую ты несешь! Клянусь змеедами Прокуса, когда я спасала тебя на Гамме-14, то меньше всего думала о нарушении приказов и своем послужном списке. Тогда мне, между прочим, было приказано возвращаться назад. Ты был списан в процент потерь, ты значился трупом, Линкс, и в итоге – я нарушила приказ, а ты теперь живешь и цепляешься за свое жалкое существование, напрочь позабыв, что мог бы сдохнуть пять лет назад…

Она отвернулась и тихо добавила:

– Мне жаль, что пришлось напомнить тебе об этом… Теперь ты командир и судьба других людей находится в твоих руках…

Линкс поднял голову и хмуро посмотрел на собравшихся.

– Почему вы считаете, что туда должны лететь именно мы? – глухо спросил он.

– SOS пришел только что… – ответил за всех Андрей. – Вокруг на пару парсеков ни одного космического корабля, только мы, в этом ты мне можешь поверить, командир. Пока корпорация отправит спасателей, пройдет как минимум двое суток. В данный момент мы ближе всех к координатам Везелвула, и к тому же мы полностью готовы к прыжку!

– Конечно, они вышлют корабль, – поддержал Андрея Эрни Рорих. – Но никто не знает, что там стряслось и сколько человек погибнет за двое суток… Это Везелвул, не забыл? Мы с тобой уже, помнится, бывали на нем, Линкс. Такая большая помойка, помнишь?

Линкса поразило внезапное красноречие Рориха. Обычно тот был скуп на слова.

– Не хотелось бы всю оставшуюся жизнь гадать, сколько душ на твоей совести, – закончил свою мысль инженер «Геракла». – А корпорация в этом вопросе может пойти подальше. Не ей писаны законы космоса.

Лицо командира помрачнело еще больше. Он поднял тяжелый взгляд, но слова, готовые сорваться с его губ, так и не прозвучали. Он понял, что может лишь приказать.

– Ладно, фрайг с ним… – наконец, сдавшись, произнес он. – Саша, меняй координаты прыжка, а ты, Андрей, подготовь сообщение на маяк Онтарио.

– Что отправить?

– Ну, как положено, там «транспорт, бортовой номер такой-то, меняет курс в связи с поступившим сигналом бедствия. Новые координаты прыжка – система Везелвул-12»… – Линкс на секунду задумался. – И подпись… – добавил он. – Мою.

Саша Эйзиз отвернулась, чтобы скрыть то выражение, что промелькнуло на ее лице.

Честно говоря, несколько минут назад она уже была готова усомниться в своем бывшем подчиненном.

Космопорт Везелвула. Отсек контроля

– Я больше так не могу!.. Давайте выйдем отсюда…

Док, пошатнувшись, встал с пола и нетвердой походкой подошел к бронированному овалу.

– Откройте мне дверь!.. Откройте!.. – в голосе Гентри звучало не требование, а мольба. Он больше не мог выносить этот спертый воздух тесного помещения, в котором витал смрад разлагающейся плоти.

Он добился лишь того, что отбил себе кулаки.

– Док, если мы выйдем наружу, то нас сожрут… – предостерегающе произнес Грегор.

– Плевать… – задыхаясь, ответил Гентри. – Я не зову вас с собой… Я хочу дышать… Вы… Вы…

Терпению Грегора пришел конец. Он не понимал, что вызывает в нем большее отвращение – стойкая сладковатая вонь или жалобные причитания дока.

– Да вали ты отсюда! – не выдержал Грегор, в сердцах ударив ладонью по клавишам пульта.

Многотонная дверь дрогнула и медленно поползла в стену.

В этом спонтанном жесте, как оказалось, было достаточно трезвого расчета. Пока Гентри, шатаясь, словно пьяный, рвался наружу, пытаясь если не протиснуться в медленно расширяющуюся щель, то по крайней мере глотнуть из нее воздуха, Грегор, давясь тошнотными спазмами, просунул руку под пластиковый лист, нащупал там ворот одежды, в которую было облачено разлагающееся тело, и, стараясь не дышать, поволок его к выходу.

Грегор подумывал об этом уже несколько часов, но, откровенно говоря, слишком сильно боялся тех тварей, чьи вопли проникали в тесное помещение даже сквозь толщу брони. Он был согласен дышать смрадом, только не попасть в их лапы.

Теперь, когда нытье и причитания Фрамера окончательно достали его, в голове техника внезапно возник простой и вполне реальный план.

Он знал, что док трус. Увидев мутантов, тот кинется бежать со всех ног, и это отвлечет внимание тварей. Грегор рассчитывал, что успеет выволочь мертвое тело и закрыть дверь, прежде чем голодные звери, оккупировавшие космопорт, разделаются с доком.

То, что Гентри сам рвался стать наживкой, только упрощало дело.

Грегор не обращал внимания на то, как сильно за несколько последних часов изменились его мысли.

Всего пару дней назад он был простым техником из штата космодромной обслуги – обыкновенным, ничем не выдающимся мужчиной тридцати пяти лет, с уравновешенной психикой, без дурных наклонностей.

Теперь в нем что-то сломалось. Грегору казалось, что он читает книгу или смотрит какой-то дешевый фильм. Погасшая звезда, кислородная метель, полная растерянность, свирепые, исторгнутые из радиоактивных болот наступающим холодом мутанты – все это поначалу ошарашило, напугало до полусмерти, а потом, совершенно внезапно, заставило бороться за жизнь.

Теперь безумный переход по уровням космопорта казался ему тяжким, кошмарным сном.

Грегор больше не хотел умирать. Ему повезло – он встретил дока, одного из «резервных специалистов», которым на случай аварии или катастрофы был предоставлен доступ к управляющим отсекам. Его, рядового техника, тоже заставили пройти специальную подготовку именно на этот случай. Он знал, как управлять искусственным солнцем. И он разжег его вновь.

Несмотря на тот ужас, что пришлось ему пережить за последние сутки, Грегор не совсем потерял голову и ясно отдавал себе отчет в том, что спасение Везелвула будет дорого оценено корпорацией, которая год за годом с завидным упорством инвестировала миллионы кредитов в этот проклятый богом и людьми мир…

Грегору было наплевать на то, что док и сержант плели тут про политику «Генезиса».

Он разжег солнце Везелвула. Разжег в тот самый момент, когда атмосферные процессоры уже находились в стадии перегрузки и должны были взорваться один за другим. Сейчас процессы пойдут вспять – за это Грегор как специалист мог поручиться.

Теперь ему оставалось совсем немного – выжить, отсидеться за мощными бронированными стенами до той поры, пока сюда не прибудут спасатели. И жизнь какого-то доктора вдруг перестала иметь значение. Важно было только одно – чтобы выжил он сам…

…Овальная плита наконец отъехала настолько, что доктор Фрамер смог протиснуться сквозь расширяющуюся щель. Он не видел, как вслед за ним Грегор поволок разлагающийся труп, – взгляд доктора, полный безумного, панического ужаса был устремлен в глубины аппаратного зала, где меж пультов управления сновали зловещие тени скопившейся тут нежити.

Он закричал, непроизвольно попятившись, но его спина внезапно наткнулась на твердый материал люка.

Доктор в панике оглянулся, но было поздно – пока он в оцепенении разглядывал сумеречные глубины зала, люк за спиной уже начал свой обратный ход, и теперь на месте прохода осталась лишь узкая щель.

– Грегор! Грегор!.. – в отчаянии закричал док, вцепившись в край люка. – Грегор, впусти меня обратно, прошу!..

В ответ, как ему показалось, прозвучал презрительный смешок. Доктор едва успел вырвать пальцы из щели, как люк, зашипев, встал на место.

* * *

Возвращение в реальность оказалось для Николая фон Риттера столь мучительным, что он впервые по-настоящему пожалел о том, что какое-то чудо вырвало его из гиперсна.

То, что поначалу казалось спасением, теперь упорно оборачивалось кошмаром.

Он лежал на спине там, где потерял сознание от лихорадки, и слышал какие-то странные звуки.

Кто-то рычал, низко, напряженно, угрожающе…

Этот звук заставил его повернуть голову, и в поле зрения попал облезлый, свалявшийся хвост какого-то животного.

Собака…

Николай сделал усилие и привстал.

В метре от него, припав к полу, застыл в угрожающей стойке тот самый пес, которого он подобрал на улице, когда пробивался сквозь голубые сугробы к зданию космопорта.

Это могло показаться чудом – но ведь выжил!.. Надо же… Как ни плох был Николай, но даже в таком состоянии он удивился тому, что пес все же выкарабкался из лап смерти, а когда он перевел взгляд чуть дальше, то его удивление перешло в легкий шок…

Напротив пса в трех или четырех метрах в таком же напряжении застыл мускулистый карлик с зажатым в отведенной для удара руке ножом.

– Эй!.. – хрипло вскрикнул Николай, непослушными пальцами пытаясь нашарить приклад импульсной винтовки. – Ну-ка, вали отсюда…

Карлик вздрогнул и, не отводя глаз от собаки, повернулся, чтобы поймать боковым зрением источник нового звука. Пес, продолжая рычать, повторил его движение. Он переместился, прикрывая лежащего на полу человека.

На лбу карлика вздулись вены.

Такого уродливого существа Николаю не приходилось встречать очень давно, с тех пор, как он в последний раз бывал на Омикроне-5… Но одно дело Омикрон, а другое… Тут он внезапно вспомнил, что понятия не имеет, где находится… Этот карлик, который мог зарезать его одним молниеносным выпадом, совсем не походил на тех генетических уродцев, что демонстрировались в цирках Омикрона. Тут имела место не просто мутация, а приспособляемость, а этот термин в корне менял взгляд Николая на потенциальные возможности низкорослого существа, сквозь добротную, но крайне застиранную одежду которого выпирали недюжинные мускулы.

Карлик скривил рот в отвратительной ухмылке. Что это должно было значить, ведали одни Шиисты…

– Друг… Ваби друг… – на корявом интерангле внезапно просипел он. – Не убивать… Просить…

Николай медленно, сантиметр за сантиметром подтягивал к себе пластиковый приклад. Наконец он почувствовал, как его пальцы охватили холодную рукоять оружия. Теперь он мог выстрелить, в том случае, если его ватным мускулам достанет сил, чтобы вскинуть пятикилограммовое импульсное оружие…

– Хорошо… – так же хрипло и отрывисто ответил он. – Убери нож. Давай поговорим.

Лицо карлика исказила гримаса. Должно быть, она отражала какие-то необычные для этого существа мыслительные процессы. Очевидно, в повседневной жизни тому редко приходилось употреблять серое вещество по прямому назначению.

– Собака… Будет кусать… – лаконично предположил он.

– Не будет… – заверил его Николай, положив вторую руку на мокрый, тощий хребет пса.