Текст книги "Галактический вихрь"

Автор книги: Андрей Ливадный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

В руках она сжимала «АРГ-8» – доисторическую штурмовую винтовку с реактивным подствольным гранатометом, очень древнее, почти что ископаемое оружие.

Мартин почувствовал, что еще немного, и он сойдет с ума. Холодный немигающий взгляд незнакомки, казалось, проникал в самую душу, замораживая даже мысли…

Внезапно искусственный шар, зависший над ее правым плечом, полыхнул короткой ослепительной вспышкой, и сгусток света, отделившись от него, самым невероятным образом проплыл по воздуху и влился в обрезанный торец оптико-волоконного кабеля, торчавшего из постамента криогенной камеры, расположенной во втором ряду, по правую руку от Мартина. Колпак низкотемпературной усыпальницы поднялся, издав почти что нежный шипящий звук.

Камера была пуста.

«Снимай скафандр и ложись». – Ровный, лишенный всяких интонаций голос возник в голове Мартина.

Он хотел закричать, броситься прочь, но не смог сделать ничего. Его руки помимо воли поднялись вверх и коснулись замков забрала. Еще секунда, и ледяной воздух помещения, ворвавшись под разгерметизированный гермошлем, обжег легкие Мартина.

Джон, шокированный неожиданным поворотом событий, не слышал никаких голосов. Он просто стоял в проходе, оцепенев от неожиданности, пока не увидел, как его напарник вдруг поднял руки и отстегнул свой шлем.

– Мартин! Идиот, что ты делаешь! – Джон рванулся вперед, чтобы удержать Стонски от безумного поступка, но стоявшая в проеме двери бледная незнакомка выразительно вскинула оружие, заставив его не просто остановиться, а попятиться назад.

– Не двигайся, – произнесла она. – Твой товарищ ляжет в камеру и останется здесь. Как гарантия твоего благоразумного поведения.

Это было сказано так просто и ясно, что Джон ни на секунду не усомнился в смысле услышанного. Мартин остается здесь в качестве заложника… а он?

– Что вам от меня нужно? – хрипло выдавил Хоули, не узнавая собственного голоса.

– Посадочные коды космодрома Эрлизы. Ты поведешь на посадку этот корабль.

Джон нервно хохотнул.

Рядом с ним Мартин Стонски с блаженной улыбкой полуидиота стягивал с себя нижнее белье.

* * *

– Ты что, девочка? Рехнулась? – Джон поднял голову и посмотрел на пленившую его сумасшедшую. – Да это корыто не протянет и мили в атмосфере, с такой-то пробоиной в борту! Ну уж нет… – развел он руками, – может быть, я и неудачник по жизни, но никак не камикадзе!

Незнакомка смерила его пристальным взглядом, в котором было больше презрительного любопытства, чем злости.

– Кейтлин, – внезапно произнесла она. – Меня зовут Кейтлин, а не «девочка».

– Ну хорошо, Кейтлин, я понял… Но…

– Прекрати! – отрезала она. – Ты напрасно тянешь время. – Она на секунду закрыла глаза, при этом шар, висевший над ее правым плечом, вспыхнул неистовым светом. Его кожистый аналог, секунду назад занимавший позицию над левым плечом девушки, резво отскочил в сторону и, жалобно попискивая, схоронился за выступ пульта управления. Очевидно, он, как и Джон, не любил яркого света.

Кейтлин открыла глаза.

– Аэродинамические свойства корпуса корабля нарушены, – тоном, не допускающим возражений, произнесла она, – но не настолько, чтобы посадка была невозможной. Если ты строго выдержишь указанный мною курс, все пройдет благополучно – я просчитала.

– Что ты сделала? – с недоверием переспросил Джон. Он был так шокирован событиями, что на секунду забыл о том, что пребывает в положении пленника.

Холодный ствол «АРГ-8», упершийся в его скулу, послужил напоминанием об этом.

– Я просчитала предел прочности обшивки и несущих конструкций корабля с учетом максимального для Эрлизы ветра и скорости вхождения в атмосферу.

– А это можно сделать в уме? – искренне удивился Джон. Всю свою жизнь он страдал от того, что не умел вовремя остановиться.

Проклятый полупрозрачный шар вновь неистово вспыхнул, и Хоули получил такой заряд мгновенной головной боли, что едва не потерял сознание.

– Много разговариваешь, – равнодушно прокомментировала действия шара Кейтлин.

Джон медленно разжал пальцы, которые непроизвольно впились в мягкие подлокотники пилотского кресла, и повернулся к пульту управления.

– Нас собьют, – обреченно изрек он.

Вместо ответа Кейтлин нажала несколько клавиш на пульте управления.

Заработали обзорный экран и несколько секций приборных панелей.

Джон вздохнул и взялся за астронавигационные рули, в которые были вмонтированы гашетки включения двигателей.

«Просто бред какой-то», – подумал он, одной рукой пробуя запуск ускорителей, а другой включив внешнюю связь.

Ствол переместился к его затылку. В остальном все осталось по-прежнему, только кожистый шар, прятавшийся за пультом, с легкостью мыльного пузыря воспарил вверх, почти под самый потолок рубки управления, откуда с интересом наблюдал за происходящим.

Джон не был уверен, есть ли у этого существа глаза, но в том, что оно живое, в отличие от светящегося сферического монстра, он был уверен вполне.

Сухо щелкнули динамики интеркома, и на одном из экранов появилось перекошенное лицо Мартина. Не того, что лежал сейчас в уютной камере криогенного сна, покрытый толстым слоем инея, а оператора базы слежения.

– Джон! – воскликнул он, получив позывной и изображение. – Чтоб на тебя нагадило стадо Шиистов! Где вы шлялись? Почему уже полчаса нет связи?!

– Были проблемы, – хмуро доложил Джон, решив не рисковать, чтобы не получить очередного разряда головной боли. Все-таки он очень сильно любил эту поганую жизнь, просто раньше у него как-то не было повода, чтобы задуматься над подобным вопросом.

– Я на борту транспорта… – сообщил он. – Это корыто обитаемо. Здесь пара искателей приключений с Канопуса, муж и жена. У них случились неполадки с системой рециркуляции воздуха. Рванул один из танков со сжиженным кислородом.

– А где они сами? – поинтересовался оператор.

– Во время взрыва мужчина пострадал, – уверенно сообщил Джон. Он и не подозревал, что может так вдохновенно врать. – Он в бортовом лазарете. Жена сейчас с ним. Меня уполномочили переговорить с базой слежения.

– И что они хотят?

– Как что? – делано возмутился Джон. Его явно вдохновлял приставленный к затылку ствол. – Тут раненый и серьезная пробоина. Они просят разрешения на вход в систему для ремонта корабля и оказания медицинской помощи.

– А где Мартин?

– В лазарете, помогает женщине. Слушай, кончай меня мурыжить. Свяжись с начальством!

– Хорошо, хорошо… Ты сам поведешь это корыто? – забеспокоился оператор. – Оно вообще в состоянии передвигаться?

У Джона отлегло от сердца. Поверил… Спина Хоули была мокрой и липкой от пота.

– До орбитальных ремонтных доков дотянет, не беспокойся… Кстати, эта парочка готова на вознаграждение за оказанную им помощь. Сечешь?

Глаза оператора потеплели.

– Ладно, можешь запускать движки. Думаю, что проблем с разрешением на вход в систему не будет. Следуй к Эрлизе, я сейчас передам тебе параметры свободного коридора для подлета к парковочной орбите возле доков. До связи.

– До связи… – машинально ответил Джон, вытирая ладони.

Экран погас.

«Что-то будет дальше?» – тоскливо подумал он.

* * *

Эрлиза, вторая планета звезды Онтарио, была бы второсортным окраинным миром с убогой аграрной экономикой, если бы не одно весьма весомое обстоятельство – здесь располагался Центр биокибернетических технологий.

Когда-то, лет пятьдесят назад, когда историческое противостояние Окраины и Конфедерации еще только начиналось, Эрлизу избрали именно за ее заштатность и второсортность. Ничем не примечательный, убогий мир. Тут было слишком жаркое солнце, скудная природа и минимум ископаемых. Но именно тут благополучно процветал под видом Центра реабилитации инвалидов один из самых мощных, ориентированный на войну и нужды армии, засекреченный Институт биокибернетической инженерии.

Центр имел все – лаборатории, полигоны, свои производственные мощности и цеха клонирования. Корпорации Окраины готовились к серьезной затяжной войне, которой, к счастью, не суждено было вспыхнуть.

Прошли годы, Конфедерация мирно уступила требуемые свободы, и Центр частично рассекретили. Здесь действительно стали оперировать инвалидов, но основные производства не исчезли – они оказались либо законсервированы, либо работали с минимальной нагрузкой, обеспечивая потребности отделения реабилитации.

Эрлиза, несмотря на спад напряженности в галактической политике, по-прежнему оставалась очень хорошо защищена системами орбитальной обороны и присутствием третьей ударной эскадры объединенного корпоративного флота Окраины. Неважно, что пять кораблей боевого формирования базировались на поверхности планеты в сухих доках, – один из них, готовый к немедленному старту, всегда находился на боевом дежурстве.

В этом месяце боевое дежурство нес фрегат «Светоч».

Однако, как это обычно бывает, годы мира изрядно повлияли на общий уровень подготовки такого рода формирований. Как ни странно, но космический флот всегда страдает больше других соединений. Наземное базирование – это далеко не лучший способ поддерживать форму, но содержание кораблей хотя бы на орбите требует баснословных затрат. Поэтому их опустили под покров атмосферы, позволив тем самым их экипажам понемногу разлагаться, обрастать семьями и тратить солидное жалованье…

Термин «боевое дежурство» подразумевал, что на борту фрегата должны находиться один вахтенный офицер, один пилот, один навигатор, взвод охраны и экипажи трех космических истребителей в полном составе.

Этим утром на борту «Светоча» оказались всего двое. Это был офицер-интендант, пересчитывающий поступившие кофры с довольствием для экипажа, и техник-моторист, уныло ковыряющий какой-то агрегат у опущенного на землю главного трапа.

По устоявшейся традиции все офицеры, которые были обязаны присутствовать в этот момент на корабле, сидели дома. Действительно, зачем целые сутки торчать взаперти в тесных боевых отсеках, когда от комфортабельных казарм до корабля буквально рукой подать – каких-то там семьсот метров. Ну а нагрянь внезапная проверка, то все, кому положено, узнали бы об этом заранее от своих коллег по службе орбитальной безопасности.

Такая идиллия имела место уже на протяжении двух стандартных галактических лет и продолжалась бы еще долго, не свались на голову военных этот злополучный транспорт – современник эпохи Слепых Рывков, да еще и с огромной пробоиной в борту.

Собственно говоря, такого поворота событий на Эрлизе не ожидал никто – до планет Конфедерации были десятки световых лет, а ближайшими и самыми злостными врагами экипажей уже на протяжении нескольких лет оставались скука и алкоголь местного производства.

* * *

…Все началось ранним погожим утром.

Лейтенант интендантской службы Загомир Стылов пересчитывал опечатанные ящики с боекомплектами для истребителей, когда услышал отдаленный надсадный гул. Он оторвался от своего занятия и повертел головой, отчего его дымчатые солнцезащитные очки сползли на кончик носа. Не увидев в небесах Эрлизы ничего примечательного, он почесал переносицу, поправил очки и вновь уставился на цифры электронной декларации, светившейся на крошечном мониторе кибернетического погрузочного механизма. Ему предстояла утомительная процедура замены части бортового боекомплекта, и он хотел поскорее разделаться с этой рутинной работой.

С ослепительных, сияющих утренней голубизной небес к опаленной солнцем земле падала маленькая темная точка, окруженная странным мерцающим ореолом. Если бы лейтенант Стылов не был так занят, он мог бы заметить, что траектория пологого снижения этой самой точки ведет прямо в окрестности «Светоча».

Когда он это понял, было уже слишком поздно – корабль, обрушившийся с небес, шел в режиме активного торможения, испуская перед собой шквальный раскаленный ветер, который неистово ударил в стены близстоящих зданий, мгновенно выбив армированные стекла, и, вихрясь мутными от пыли смерчами, рванул дальше, подметая ровные посадочные поля.

Этим первым порывом лейтенанту обожгло легкие и швырнуло его на землю. Совершенно не понимая, что произошло, Стылов пролетел несколько метров и врезался головой в грузовой пандус.

Вокруг творилось что-то несусветное. Оглушенный ударом и раскаленной воздушной волной лейтенант медленно поднялся на ноги, дико озираясь. Раздавленные солнцезащитные очки валялись у него под ногами.

С неба накатывался оглушительный грохот. Загомир инстинктивно пригнулся не столько от ветра, который уже пошел на убыль, сколько от неподдельного, пробравшего его до самых костей ужаса.

Огромная тень уродливого грузового корабля стремительно надвигалась на посадочную площадку «Светоча». Только в эти краткие секунды обезумевший от внезапности, грохота и раскаленного воздуха лейтенант понял, что растянутые в вечность предсмертные мгновения – это отнюдь не расхожая фраза, придуманная бравыми компехами для похвальбы за стойкой бара.

Словно вспышка озарения, в пустой от ужаса голове мелькнула мысль о том, что сейчас произойдет столкновение, которое превратит «Светоч» в эпицентр нешуточного взрыва… Сознание лейтенанта требовало, чтобы он бежал, полз, делал хоть что-нибудь, чтобы спастись, но подкосившиеся ноги словно приросли к бетонному покрытию площадки. Он медленно падал на колени, не в силах оторвать глаз от жуткого видения, что неслось прямо на него с ослепительных небес…

Словно в замедленной съемке, он видел, как рвутся из-под плоского днища корабля плазменные струи, бьющие из дюз планетарных двигателей. Транспорт покачивало, креня на один борт, в котором зияла безобразная пробоина, и турбулентные струи, с грохотом вышибающие стекла в окнах домов, уносили прочь обугленные листы его обшивки, делая корабль похожим на раненую птицу, роняющую за собой покореженные черные перья…

Эта мысль была последней…

Очередной шквал вновь сбил лейтенанта с ног, закатив его бесчувственное тело под серебристый пандус…

* * *

Технику, ковырявшемуся в механизме подъемника главного шлюза, повезло больше – он досмотрел до конца это феерическое зрелище.

В отличие от лейтенанта Стылова, он не видел, как рушился с небес транспортный корабль: главный шлюз находился в противоположной стороне от грузовых отсеков, и поэтому «Светоч» предохранил его от горячей ударной волны. Просто он услышал грохот и задрал голову в поисках источника звука, с тем чтобы, разинув рот, наблюдать, как ни с того ни с сего крыша близстоящего здания вдруг дрогнула и отделилась от коробки, задираясь безобразными стальными лохмотьями балок и роняя вокруг листы горящей пластиковой черепицы.

Он даже толком не успел испугаться, как из-за куполообразного выступа ходовой рубки «Светоча» прямо над его головой появился страшный, обугленный и изуродованный космический корабль. Сильно заваливаясь на правый борт, истекая дымом от сгоревшей в атмосфере обшивки и роняя вниз клочья размягчившихся бронеплит, он чиркнул по рубке «Светоча», срезав несколько антенн, отчего громадный боевой корабль загудел, как потревоженный колокол…

Еще секунда, и изувеченный транспорт, в последний раз огрызнувшись плазмой, рухнул на стеклобетонное покрытие площадки. От удара родился не грохот, а какой-то душераздирающий скрип – это агонизировал перегруженный металл. Корабль развернуло боком и поволокло вперед; выбивая искры, он вспахал сотню метров стеклобетона и, качнувшись, застыл, завалившись на бок.

Однако это была не самая впечатляющая часть развернувшегося этим злополучным утром действа.

Не успел ошалевший от неожиданности техник придти в себя, как в обугленной обшивке транспорта со скрежетом распахнулось несколько люков, и из их темных провалов на раскаленный стеклобетон словно горох посыпались люди, облаченные в боевые скафандры какого-то диковинного образца.

Над плечом каждого из них висел сияющий шарик размером с футбольный мяч, но эта деталь уже не могла взволновать и без того доведенного до состояния полного шока техника.

Он понял одно – на Эрлизу напали.

Выронив испачканный маслом разводной ключ, он медленно поднял руки, непроизвольно пятясь по мере того, как к нему приближались эти странные, закованные в скорлупу брони фигуры…

* * *

Когда раздался приглушенный расстоянием грохот, Клаус лежал в диагностическом кресле, крепко спеленатый ремнями.

Его правая рука от локтя до кончиков пальцев представляла собой сложную систему сервомоторов, приводов и прочнейших кабелей толщиной несколько миллиметров.

Сегодня ему должны были сделать первую операцию по наращиванию живой плоти на оболочку протеза. До этого в течение периода адаптации он несколько месяцев привыкал к своей искусственной конечности, пока соединенные с его нервными окончаниями сервы не начали слушаться приказов центральной нервной системы так, словно они были настоящими, живыми мускулами. Теперь оставался «последний штрих», как выражался его лечащий врач, – завуалировать все это механическое безобразие, покрыв протез оболочкой из настоящей плоти…

Этого момента Клаус ждал два года. Нельзя сказать, что его пребывание на Эрлизе было приятным, скорее наоборот – он терпел этот забытый богом и людьми, чересчур примитивный и жаркий мир только ради того, чтобы вновь обрести физическую полноценность. Ради этого он вкалывал на единственной шахте планеты, потому что счета за протезирование быстро исчерпали дружескую помощь, предоставленную Домиником, и ему в последнее время приходилось самому сводить концы с концами.

Лежа в жестких объятиях диагностического кресла, Клаус с удовольствием думал о том, что вскоре все это должно закончиться. Он собирался добыть немного денег и рвануть отсюда куда-нибудь поближе к Центру.

Далекий гул прервал его мысли. Поначалу он не придал ему значения, как и большинство людей на Эрлизе, но, когда тонко задребезжали сталепластиковые стекла кабинета предоперационной диагностики, он невольно приподнялся на локте, насколько это позволили фиксирующие ремни, и выглянул поверх блоков аппаратуры.

Далеко на юге в ослепительные лазурные небеса поднимался жирный столб черного дыма. Прикинув расстояние, он понял: что-то взорвалось и горит в окрестностях военного космопорта.

Нужно сказать, что бывший капитан спецподразделения «Скарм» не питал особых симпатий к расквартированным на Эрлизе военным, месяц за месяцем наблюдая бардак и распущенность, процветавшие в этих так называемых «элитных космических формированиях». Откровенно говоря, в глубине души Клаус презирал их. Как профессионалу, ему было обидно видеть, как разлагается мощное воинское соединение.

«Наверное, у них опять что-то рвануло по пьяному недосмотру», – равнодушно подумал он, откидываясь назад, на жесткую, покрытую микродатчиками спинку кресла. Посмотрев на таймер одного из приборов, он прикрыл глаза. До окончания диагностики оставалось еще сорок минут…

О том, что его операция не состоится, он понял пятнадцать минут спустя, когда со стороны космопорта вдруг раздалось рассыпчатое стаккато стрельбы. Беспорядочная пальба, приглушенная расстоянием и толстым пластиковым стеклом, вырвала сознание Клауса из состояния томительной полудремы.

Он невольно напрягся, так, что световые индикаторы на части присоединенных к нему датчиков вдруг зашкалило, выбросив дорожки огоньков в красные зоны. Он скосил глаза на приборы. Резкий скачок артериального давления, выброс адреналина, всплеск кривых линий кардиограммы…

Стреляли из автоматического оружия очень старого образца – это он определил безошибочно, – современные импульсные винтовки издают лишь шипящий свист при работе затворов да отрывистые звонкие хлопки при попадании в цель разрывных снарядов… Остервенелый стрекот, сливающийся в басовитый гул, показался ему сродни далеким воспоминаниям, мгновенно вытащив из глубин его памяти те дни, когда он, семнадцатилетним кадетом, получил свое первое крещение кровью. Тогда он впервые услышал и навек запомнил, как оглушительно бьет «АРГ-8». Клаус тряхнул головой, покосившись в сторону окна. Интуиция редко подводила его, и этот раскатистый звук шквального автоматического огня не внушил ему ровно никаких положительных эмоций…

Он опять приподнялся на локте и увидел, как со стороны космопорта ветер гонит рваные пласты черного дыма, сквозь которые отчетливо пробивалось ослепительное зарево.

С такого расстояния было трудно различить какие-то детали, но и так было понятно, что на территории военного космопорта творится что-то несусветное.

Приглушенный расстоянием грохот стрельбы внезапно сошел на нет – так может отхлынуть обессилевшая, потерявшая энергию инерции волна, но на замену злым россыпям автоматных очередей внезапно пришло нечто более весомое и страшное…

В воздухе возник утробный низкочастотный гул, и спустя несколько мгновений у далекого горизонта из порванного ветром дымного кружева внезапно проступили обтекаемые контуры боевого фрегата «Светоч» – трехкилометрового бронированного ската, который висел в полукилометре над землей, поливая окрестности залпами орудийных комплексов главного калибра.

В затянутые дымом небеса взлетали остатки зданий вперемешку с горящими машинами и частями конструкций порта.

Кто ни разу не был на войне, тот не может представить того холодного ужаса, что захлестывает солдата при виде подобной картины. Чудовищная мощь крейсера билась о землю, накатываясь на нее ослепительными волнами артподготовки. Это не было хирургическими точечными ударами по объектам – крейсер вел залповый поквадратный огонь, рассчитанный на полное уничтожение. Пресловутая тактика выжженной земли…

По всему комплексу отделения реабилитации гулко и протяжно взвыли сирены.

Клаус бессильно откинулся на спинку кресла. На расположенном среди приборов информационном экране злобно вспыхивала красная надпись:

ТРЕВОГА. НАПАДЕНИЕ НА ПЛАНЕТУ. ВСЕМУ ПЕРСОНАЛУ И ПАЦИЕНТАМ СРОЧНО ПРОСЛЕДОВАТЬ В УБЕЖИЩА.

Это означало только одно – конец. Конец его планам на сегодняшнюю операцию, на скорый отлет с Эрлизы, на новую жизнь… на все…

Клаус постарался удержать проснувшуюся в нем злость и осторожно отсоединил покрывавшие тело провода.

Все рушилось, к вонючему зерангу под хвост, из-за того, что какой-то сволочи понадобилось именно сегодня ударить по Эрлизе…

«Что это? – с озлобленностью и тоской подумал он, стирая полотенцем со своего тела липкое желе, оставшееся в местах подключения датчиков. – Случайность или мое фатальное невезение?»

Натянув серую больничную робу, выданную ему взамен одежды при входе в хирургическое крыло здания, Клаус подошел к окну.

Прочное стекло тонко дребезжало. Впереди, там, где висел «Светоч», извергался вулкан огня и дыма. Внезапно из этого светопреставления вынырнул еще один хищный обтекаемый силуэт космического корабля. Клаус, которому уже давно приелись контуры запаркованных кораблей эскадры, мгновенно узнал малый крейсер «Ханновер».

В понятии рядового обывателя, на Эрлизе наступил конец света. Клаус же, глядя на дымную панораму бестолкового, неуправляемого сражения, видел нечто другое…

Это был дерзкий, грамотно спланированный и блестяще исполненный налет. Третьей ударной эскадры космофлота Окраины уже не существовало – частично она была уничтожена, а те корабли, что уцелели в скоротечном бою, были захвачены. Теперь, пока в разрушенном космопорту вновь нарастал хаотичный вал бестолковой стрельбы, главные события стремительно перемещались сюда, к Центру биокибернетических технологий.

Только что появившийся на сцене крейсер «Ханновер» заложил плавный вираж и на двухкилометровой высоте устремился прямо к корпусам Центра реабилитации.

Все события сконцентрировались в коротком отрезке реального времени. Действия захваченных кораблей были точны и стремительны.

С высоты десятого этажа было отчетливо видно, как ожил окружающий здания Центра защитный периметр.

Клаус знал, что произойдет с минуты на минуту. Он пригнулся, присев за выступ подоконника, и попытался унять участившееся дыхание. Теперь уже было совершенно очевидно, что целью неведомых налетчиков являлся именно Центр, а не космопорт, который был лишь промежуточным звеном атаки… Больше на Эрлизе не было ничего достойного внимания, да и курс приближающегося к зданиям корабля не вызывал сомнений.

Клаус вдруг почувствовал, как гулко бьется его сердце и ломится в виски кровь… За эти злополучные десять лет он совершенно потерял форму. Ни его тело, ни разум не поспевали за стремительной сменой событий. Несколько секунд он чувствовал себя, как выброшенная на берег рыба…

Нет, это не моя война… – попытался успокоиться он. Пусть Эрлиза катится ко всем Шиистам, как и эти свихнувшиеся захватчики. Он отвоевал свое, и не собирался еще раз вставать между группой сбрендивших террористов и остальным белым светом. В последний раз он заплатил слишком высокую цену…

В том, что это не межпланетный конфликт, Клаус был уверен. Корпорации Окраины не допустили бы усиления какого-то отдельно взятого мира и развития у него космического флота, способного прорвать орбитальную оборону одной из своих планет. Нет, это было абсолютно исключено. Скорее какая-то группа космических каперов или других отщепенцев, которыми буквально кишели некоторые пограничные миры, пронюхала о царящем на Эрлизе разгильдяйстве и решила поживиться за счет корпораций, ограбив Центр биокибернетических технологий…

Эта мысль заставила Клауса усмехнуться. Если удар по космопорту был таким внезапным, что в руки налетчиков попали два боевых корабля из пяти, то им можно было только поаплодировать за тот способ, который они придумали, чтобы легально просочиться через орбитальные кордоны. А вот атака Центра была очень глупым шагом с их стороны. Этот комплекс изначально планировался как охраняемый военный объект, и покатые бронированные башни его защитного периметра были отнюдь не игрушечными…

Клаус приподнял голову и выглянул поверх подоконника, ожидая развития событий.

– Сэр! – раздался за его спиной чей-то взволнованный голос. – Что вы делаете? Не высовывайтесь!

Он обернулся и увидел молодого мужчину в белоснежной униформе сотрудника Центра, который уже был около покинутого им кресла и поспешно отсоединял аппаратуру, вытаскивая из чрева компьютеров крохотные кристаллодиски.

– Советую вам пригнуться! – резко ответил Клаус. Вид человека, в полный рост расхаживающего мимо окна, сильно его нервировал. – Снаружи сейчас будет жарко!

Молодой парень, не обратив внимания на его слова, продолжал торопливо извлекать диски.

«Ханновер» приближался. Он почти бесшумно скользил над землей, используя антигравитационный привод, и очень немногие знали, как страшна и обманчива эта тишина…

Клаус завороженно наблюдал, как резко повернулись вокруг своей оси покатые башни защитного периметра. Легкое шипение ионизированного воздуха обозначило путь нескольких ослепительных лазерных лучей, и носовой дефлектор малого крейсера вспыхнул пульсирующим лиловым светом, отражая удар.

Клаус понял – сейчас последует ответ с «Ханновера».

– Ложись! – резко вскрикнул он.

Молодой человек лишь усмехнулся, продолжая свою работу. Возможно, он просто не знал, что такое война. Покончив с деактивацией последнего прибора, он натянуто улыбнулся, наверное, рассчитывая успокоить этого странного пациента.

– Ничего страшного, – проговорил он, – наша система охраны отразит любой удар, но нам с вами нужно поторопиться, потому что двери убежища будут закрыты через пару…

Оглушительный грохот не дал ему закончить фразу.

«Ханновер» вышел на дистанцию атаки.

Клаус опоздал на несколько секунд. Он хотел сбить молодого упрямца на пол, но орудийные комплексы крейсера упредили его прыжок.

Первый залп был направлен поверх башен защитного периметра и предназначался двум приземистым командным пунктам, покатые крыши которых граничили с колоннами цокольного этажа Центра.

Клаус не раз попадал под артиллерийский огонь, но этот залп превзошел весь его прошлый опыт. Тугая волна рвущих барабанные перепонки разрывов прокатилась по комплексу, заставив дрожать и вибрировать каждый предмет, неподалеку раздался тяжкий, сводящий с ума грохот, и взрывная волна хлестнула по фасадам зданий…

Толстое бронестекло окна вдруг вспучилось и взорвалось серебристой метелью острых осколков, которые вихрем пронеслись по тесному кабинету, изувечив кресло, аппаратуру и стены.

Клаус мягко приземлился на пол. Он сам не осознавал, что начал действовать машинально.

Парень сидел на полу, там, где его застал взрыв. По его посеревшему лицу струилась кровь.

– Живой?

Тот заставил себя отнять руку от порезов на лице. Его губы мелко дрожали.

– Бегом вниз, к убежищу! – не терпящим возражений тоном приказал ему Клаус.

– А… А вы?

– За меня не беспокойся, – криво усмехнулся он и, пригнувшись, вернулся к выбитому окну. – Я больше не ваш пациент… – не сумев скрыть сожаления в голосе, добавил Клаус, осторожно выглядывая наружу.

«Ханновер» продолжал атаковать.

Атмосферные маневры тяжелого космического корабля были похожи на замедленный танец воздушного акробата. Он почти остановился, зависнув в полукилометре от земли, и его огромная тень накрыла окрестные холмы, заслонив собой небо. Отражающие силовые щиты корабля яростно мерцали, поглощая энергию лазерных залпов. Ослепительные росчерки когерентного света летели в него со всех сторон – это работали автоматические турели периметра.

Кем бы ни были захватившие крейсер люди, но действовали они очень жестко, решительно и рискованно. Так, словно для них на карту было поставлено абсолютно все…

Коротко рявкнули ракетные комплексы, и десяток огненных шлейфов рванулся к земле, словно указующие персты гиганта. С такой убийственно короткой дистанции все они легли в цель – противоракетные системы просто не успели отреагировать на этот залп…

Десять нижних этажей Центра мгновенно превратились в жерло извергающегося вулкана. В пораженные грохотом небеса взметнулись тонны выброшенной взрывом земли вперемешку с обломками бункеров, покореженными конструкциями и изувеченными механизмами. Весь комплекс зданий содрогнулся, словно по его стенам пробежала судорога, и ударная волна, выбив остатки стекол и снеся крышу, вернулась назад, ударив в породивший ее крейсер.

Корабль, висящий на тяге антигравов, закрутило, словно попавшую в водоворот щепку. Несколько секунд он боролся, беспорядочно выбрасывая длинные столбы плазмы из корректирующих дюз, а потом, круто накренясь и вращаясь вокруг своей оси, сорвался в короткий штопор.

Земля содрогнулась, когда «Ханновер» обрушился на постройки защитного периметра, раскололся на куски и взорвался.

Клаус оцепенел… Такого презрения к собственной жизни не было даже у фанатичных воинов Звездного Халифата в период Второй Галактической…

Он не знал, что на борту «Ханновера» не было ни души. В момент гибели крейсера посреди его ходовой рубки висел ослепительный сгусток живого света, который, собственно, и управлял кораблем. Созданный человеческими руками корабль погиб, превратив способный выдержать любую наземную атаку охранный периметр Центра в груду дымящихся развалин.