Текст книги "Багровые Небеса"

Автор книги: Андрей Ливадный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Это был жесткий, грамотно рассчитанный удар по психике.

Чего может опасаться кибрайкер, чей разум полностью погружен в виртуальное пространство?

Естественно, – физического воздействия на свое тело.

Еще мгновенье и количество сигнатур, имитирующих вторжение в зал боевых андроидов, удвоилось.

Естественная реакция кибрайкера, – перехватить управление потенциально опасными сервомеханизмами, – не увенчалась успехом. Удар не достиг цели, – на самом деле им следовало открыть глаза, справиться с ослепительным сиянием потолочных панелей, чтобы понять: рядом с креслами нет никаких дройдов, но до этого не дошло, – в смежном помещении, где располагалась аппаратура контроля за зонами гиперсферного всплытия, внезапно, гулко, недвусмысленно взвыли сигналы тревоги, и одновременно с этим проявился смутный энергетический контур четверых бойцов в бронескафандрах.

Атака, как казалось, шла с нескольких направлений, сигнатуры андроидов по-прежнему находились в двух шагах, поддерживая стойкое ощущение наиболее близкой материальной угрозы.

Один из кибрайкеров (это была девушка лет двадцати), не выдержав, открыла глаза.

Вокругчисто . – Раздался в сознании остальных ее ломкий голос, – против нас работает мнемоник!..

В соседнем зале уже вспыхнул скоротечный, ожесточенный огневой контакт.

Не понимаю!.. Я заблокировал системы бронескафандров! Кто ведет огонь?! ..

В оглушительном, непривычном для слуха грохоте очередей автоматического оружия тонули шипящие звуки лазерных разрядов. Ритм боя измерялся секундами. Грохот падающих, посеченных и оплавленных разрядами когерентного излучения бронескафандров, нисколько не умалил напряжения схватки, хуже того: грохот выстрелов приближается, в то время как защитные комплексы начали один за другим выдавать отчеты о критических повреждениях.

Кибрайкеры не видели противника. Датчики систем наблюдения транслировали сплошную засветку, как в тепловом диапазоне, так и на визуальных каналах. Их личные сканеры давали тот же минимум информации, а виной всему было несколько термических гранат, которые метнули в зал Бугаев и Мак-Милан, перед началом силового прорыва.

Спустя пять секунд после начала схватки внутреннее состояние кибрайкеров вплотную подошло к понятию «паника». Они готовили себя к отражению мнемонической атаки, но все оказалось иначе, в соседнем зале целенаправленно действовала группа хорошо подготовленных диверсантов, чьи импланты не реагировали на мгновенные, изощреннейшие попытки взлома, – продвижение нападавших прикрывал опытный мнемоник.

Вадим отлично знал психологию кибрайкеров. Он выигрывал секунду за секундой, сначала на ложных целях, и факторе внезапности, затем на глухой непробиваемой защите, о которую разбивались все попытки воздействия на разум бойцов группы Бугаева.

Он знал, что последует дальше.

Кибрайкеры – закоренелые индивидуалисты, не признающие коллективных усилий, ударят поодиночке, каждый по-своему стремясь пробить мнемоническую защиту, чтобы оглушить диверсантов и добраться до ненавистного мнемоника.

Рощин по-прежнему оставался в шлюзовом тамбуре, прилагая неимоверные усилия, чтобы сдерживать постоянные атаки. Он не видел происходящего в операторском зале, где Риган устанавливал заряд пластичной взрывчатки на массивный люк, преграждающий доступ в смежное помещение.

Сейчас они ударят… Фактор внезапности более не действовал, противник оправился от шока ценой потери всех защитных комплексов смежного зала, но это еще не означало победы. Все могло измениться в доли секунды, – стоит ему чуть ослабить защиту, и ни один из диверсантов не перешагнет порог подорванного люка, – они в мгновенье ока будут уничтожены, как личности…

Напряжение мнемонической схватки сложно выразить в словах. Когда под рукой не осталось кибернетических устройств, управляя которыми кибрайкер мог бы физически уничтожить противника, следовало ожидать ментального удара, выраженного в потоках направленного излучения, незримых для визуального восприятия, несущих не только энергию, но и уникальные программы взлома защиты и уничтожения информации, разработанные специально для взаимодействия с имплантами человека.

Если подобная атака достигнет цели и увенчается успехом, о личности атакованного можно забыть. Сознание лопнет, разлетится на отдельные, не взаимосвязанные друг с другом, утратившие логический смысл фрагменты, – мозг не будет уничтожен физически, пострадает лишь информация, но этого достаточно, чтобы индивид перестал осознавать как себя, как личность…

Они ударили. Неистово, одержимо, потому что понимали – еще несколько секунд и вооруженные люди прорвутся в изолированное помещение…

Вадиму показалось, что мир взорвался. Каждый из кибрайкеров, как он и предвидел, использовал индивидуальные программы, по сути, на него должны были обрушиться пять одновременных атак, отличающихся по силе и изощренности.

Он сумел бы отсечь лишь одну из них, остальные неизбежно достигли бы цели, не будь Рощин боевым мнемоником.

За доли секунды до сокрушительного удара его сознание повторно овладело системой фантом-генераторов, исключающей обнаружение кибрайкеров. Вадим не задумывался в тот момент, что действует не традиционными для мнемоника способами, фактически полностью уподобившись своим противникам, которых действительно ненавидел всей душой…

Сложная система энергетической экранировки, имитирующая естественное, фоновое излучение залегающих на глубине бункера горных пород, имела в своем составе генераторы магнитных волн, которыми воспользовался Вадим.

Изменив частотные характеристики, он применил известный еще с древнейших времен, простой и в то же время эффективный способ воздействия магнитным полем на мозг человека, вызывающий мгновенный приступ нейротеологии[23]23
  Нейротеология – для человека существуют допустимые уровни воздействия электромагнитных полей, зависящие от интенсивности поля и частоты. Слабое магнитное поле, частотой 15 Гц при воздействии на височную часть мозга вызывает галлюцинации. Такой эффект именуется обозначается термином нейротеология.


[Закрыть] .

И все же не смотря на внезапный приступ галлюцинаций, один из кибрайкеров успел сформировать правильную последовательность мысленных команд. Атака остальных получилась мощной, болезненной, но не опасной – вторгшиеся в разум кибрайкеров галлюцинации не позволили им отдать четкого, недвусмысленного приказа, и как следствие – кибермодули их имплантов исторгли не смертоносные атакующие программы, а чудовищную, сбойную, похожую на бред иллюзию.

Вадим, ожидавший ощутить нечто подобное, в первый момент проигнорировал иллюзии, а вот Риган отшатнулся, едва не заорав от неожиданности, когда в метре от него внезапно возникло сонмище оптических фантомов.

В следующий миг Рощин нанес ответный удар.

Дезориентированные внезапно возникшими галлюцинациями кибрайкеры, не смогли адекватно отреагировать на атаку. Путаница мысленных образов превратилась в хаос, на какое-то время полностью отключив их сознания от восприятия реальности.

В операторском зале оглушительно рявкнул взрыв, тугая ударная волна прошлась по оптическим иллюзиям мгновенной рябью помех, толкнула Рощина в грудь и, ударив в плотно закрытый люк шлюзового тамбура, рванулась назад, вытолкнув слабо воспринимающего реальность Вадима в огромное помещение, наполненное действующей аппаратурой и обломками охранных устройств.

Он на секунду открыл глаза, пытаясь сориентироваться, – машинально выставив вперед руки, он едва смог удержать равновесие, и вдруг…

Взгляд зацепил один из образов, порожденный бредовым видением попавшего под удар магнитного поля кибрайкера.

Что-то оборвалось в груди.

Он не хотел верить своим глазам. На фоне работающей аппаратуры он различал сумеречные контуры почвоукладчика, медленно вползающего на гору бетонного щебня, в который превратился высокий забор, и две фигуры – мальчика и девочки, что стояли посреди тесного внутреннего дворика спецшколы, в жутком, оцепенелом предчувствии собственной гибели…

Нет…

Этого не может быть!..

Образ, сформированный сознанием оглушенного кибрайкера, был знаком Вадиму до мельчайших подробностей. В первое мгновенье ему всерьез подумалось, что фантом-генераторы каким-то образом сумели зацепить и его рассудок, но ясность мышления вкупе с немедленным отчетом кибстека24 , контролирующего все жизненные показатели, свидетельствовали об обратном.

Видение принадлежало одному из кибрайкеров!.. Стремительно проведенный анализ рассеял всякие сомнения.

Спину тут же покрыло ледяной испариной. Мгновенный взгляд через систему оптических датчиков фантом-генераторов показал ему панораму смежного помещения.

Кресла повернуты спинками. Поменять ракурс…

Дыхание прервалось. Спазм в груди был связан с моментальным узнаванием: она, конечно, изменилась, повзрослела, но разве Вадим мог не узнать в бледной девушке-кибрайкере ту девочку, что стояла подле него, в ту злую Аллорскую ночь, когда вокруг рушились стены, и ощущение смерти цепким холодом сжимало неровно бьющиеся сердца?..

Вадим потерял ощущение времени. Субъективное восприятие темпорального потока фактически остановилось, хотя на самом деле все происходило иначе, – не время остановилось, а разум, в попытке адекватно обработать возникшие ассоциации, внезапно вышел на иную частоту быстродействия.

Взгляд неосознанно фиксировал движение Эйджела Ригана: рука диверсанта двигалась так медленно, что выглядела застывшей на сенсоре сбрасывателя, а опустевший магазин, выскочив из пистолетной рукоятки оружия, казалось, повис в воздухе.

Она…

Вне сомнения.

Мир рухнул. Внезапно и необъяснимо надломился некий стержень, поддерживающий сознание. Эллен… Он помнил только имя, но ошибка уже была исключена, она училась в той же самой школе мнемоников, чтобы впоследствии стать сотрудником корпорации «Инфосистемз».

Как она превратилась в кибрайкера, на службе у промышленной группы «Эхо»?!

Ложь .

Он почувствовала ее, как саднящую боль. Если все, что он знал и помнил, является правдой, то Эллен никаким образом не могла оказаться здесь, выступая на стороне противника, не могла превратиться в кибрайкера…

Мучительный, но короткий поиск ответа, внезапно привел Вадима к оглушающему разум выводу:

Их готовили в одной школе. Мнемоников и кибрайкеров, вечных антиподов, а затем продавали различным корпорациям, ибо, организация, занимающаяся подготовкой столь разных, противопоставленных друг другу специалистов, – Вадим едва не употребил термин «преступников», – должна быть независимой, а независимость на Окраине, как известно, могут дать только деньги…

Мгновенная цепочка выводов окончательно разрушила данность.

Он внезапно вернулся на двадцать секунд назад… анализируя собственные действия.

Рощин с убийственной ясностью осознал: считая себя мнемоником, он действовал, используя весь арсенал приемов кибрайкера.

Вспышка…

Память подернулась рябью, внезапно выталкивая из глубин подсознания смутный, стертый, но не уничтоженный окончательно образ:

Ослепительно-белый потолок.

Перед глазами плавает туман. Голоса находящихся вне ослепительного сияния людей едва долетают до слуха, словно те шепчут:

– Это последний, док.

– Что больше нет никого в резерве?

– Нет.

– Откуда он? Чем занимался? Почему отбракован?

– Место рождения нам неизвестно. Попал в учреждение Аллора с Ганио. Отбракован в связи с психологическим срывом. Подготовка мнемоника прервана. Во время акции протеста, сопровождавшейся вторжением рабочих из отдела терраформинга на территорию школы, он проявил спорадические реакции кибрайкера, в частности взломал систему фантом-генератора, чем спас себя.

– Прекрасно. Именно то, что нужно. Как мы его использовали?

– Последние четыре года он был подключен к информационным потокам Интерстар. Обеспечивал защиту коммерческой информации.

– Находился на искусственном поддержании жизни?

– Да.

– Сколько понадобиться времени, чтобы вернуть мышечный тонус?

– Две недели.

– Устраивает. Готовьте его к операции по имплантации памяти. Все, осмотр окончен. Забирайте, и чтобы через две недели он был в полном физическом здравии. Остальным я займусь лично.

 Ложь.

Все от начала до конца. Все его воспоминания, кроме крошечных фрагментов истинной памяти – имплантированная ложь .

Смысл?

Вадим не понимал его.

Взгляд проследил за падением пустого магазина.

Тот медленно коснулся пола, отскочил вверх…

Прошла секунда, не более.

Злое, перекошенное лицо Бугаева.

Медленно шевелящиеся губы.

К…О…Д…Ы…

Мак-Миллан уже вскинул автомат, целиться в проем выбитого взрывом люка, готовый расстрелять застывших в креслах кибрайкеров.

Вадим сделал это неосознанно – его рассудок сам потянулся к импланту Бугаева, считывая наиболее яркую мысль лейтенанта:

Коды, сука имплантированная, и я тебя пристрелю… Ненавижу уродов …

Вадим даже не похолодел.

Глубже.

Источник мысли, мотив действия?

В сознании внезапно проявился еще одна смутная, динамичная картина: незнакомый кабинет, человек в форме ВКС «Инфосистемз», выговаривающий слова с легким элианским акцентом:

– На время операции тебе будет придан мнемоник. Следи за ним внимательно. Береги, пока не получишь коды управления. После пристрелишь. Лично, чтобы исключить ошибку или оплошность.

Образ истаял, растворяясь будто мираж.

Вадим не выдержал. Не смог. Не сумел.

Чудовищная пустота внутри. Ощущение падения в пропасть.

Фантомы, наполнявшие задымленный зал, вдруг начали гаснуть, растворяясь в красноватом сумраке аварийного освещения.

Очередь. Тугая, хлесткая, оглушительная…

Энергии. Он ощущал, как пули рассекают воздух, рвут спинки кресел, вонзаются в плоть, выбивая на выходе из груди кибрайкеров алые брызги…

Он хотел закричать, но не смог. Пустота внутри, обрывки тающих воспоминаний, исчезающая личность, водоворот мыслей, увлекающий разум в бездну, откуда уже не будет возврата, и как соломинка для утопающего, надеждой на чудо полыхала в рассудке единственная, не потерявшая целостности картина:

Мальчик и девочка взявшись за руки, стоят среди бетонных обломков и немо смотрят, как на расстоянии протянутой руки осатаневший от иррациональной злобы колонист месит металлическим прутом воздух, тщетно и тупо пытаясь сокрушить иллюзию.

Исчезающее, рвущееся сознание Вадима не просто ухватилось за единственное оставшееся воспоминание, оно инстинктивно приняло его за данность, слилось с ощущениями прошлого…

Он снова был там, на далеком Аллоре.

Рука, казалось, ощущает холодную ладонь Эллен.

Вот только с оператором почвоукладчика творилось что-то неладное, черты его лица исказились. дрогнули, принимая иной облик, в руках вместо металлического прута оказался короткоствольный автомат странной конструкции, а на периферии сознания появились иные образы…

– Командир, трое кибрайкеров мертвы. Двум удалось уйти. Что с Рощиным?

– Забудь о нем Риган.

– Не понял? Его достали-таки?

– Сам не видишь? Ослеп? – Злая отрывистая фраза сопровождалась сухим звуком передернутого затвора. – Извини парень, но такой ты нам не нужен…

Фантом… Фантом-генераторы…

Мысль кружила как падающий пожелтевший лист.

Рощин практически перестал воспринимать реальность. Все его действия были машинальными, инстинктивными, проходящими на уровне инстинкта самосохранения мнемоника.

В зале моргнул и погас свет.

– Проклятье! – Хриплый голос прозвучал в двух шагах от Вадима.

Без сканеров боевого скафандра Бугаев ничего не видел в воцарившемся мраке.

Через пару секунд тусклое аварийное освещение вновь заработало, но за ничтожный промежуток времени импланты Рощина, воспользовавшись отсрочкой, генерировали новую командную последовательность системе фантом-генераторов.

Как тогда, в детстве.

Бугаев еще несколько секунд боролся с оранжевыми пятнами, что плавали перед глазами от резкой смены освещения.

Вот он – Рощин, бессильно стоит у стены, сотрясаясь от крупной конвульсивной дрожи. Фрайг с ними, с кодами, – можно уничтожить саму аппаратуру слежения, такой вариант то же был предусмотрен. До выхода флота в трехмерный континуум осталось тридцать минут, так что нет времени на погоню за кибрайкерами…

Короткая очередь вспорола сумрак, пули прошили голову мнемоника и почему-то с визгом ударили в стену.

Промахнулся?! Бугаев шагнул вперед, и вдруг споткнулся об обмякшее тело.

Наклонившись, он разглядел искаженное лицо Рощина.

На виске Вадима из рваной раны густыми ручейками сочилась кровь.

Готов. Даже добивать не надо.

Мысли лейтенанта тут же переключились на другие гораздо более важные на его взгляд проблемы:

– Риган, твою мать!

– Я здесь.

– Взрывчатку. К фрайгу, минируем зал и уходим! Куда бежали кибрайкеры?

– Там оказался второй выход.

– Мак-Миллан, Зарипов, за ними! Стрелять на поражение. Через тридцать минут начнется штурм планеты!

Вадим ловил слова угасающим сознанием.

На этот раз все происходило помимо его воли. Одна из пуль, пройдя сквозь иллюзию, срикошетила ему в голову, по счастью попав в височный имплант.

Как после этого станешь отрицать наличие Судьбы?

– Уходим. Через пять минут наша операция заканчивается. – Голос Бугаева долетал издалека.

Пять минут. Таймер… Ползти… В соседний зал…

– Думаешь это единственный локационный комплекс? – Слова Ригана глохли в ватной тишине.

Удаляющие шаги.

– Не знаю. По другим объектам так же работают диверсионные группы. Нам осталось добить сбежавших кибрайкеров.

Ползти…

Последняя осознанная мысль.

Глава 3

Фрисайд. Несколькими часами позже…

Вадим очнулся в зловещем свете аварийных ламп.

Вокруг царил хаос. В соседнем помещении сочились зловонным, удушливым дымом подорванные комплексы аппаратуры, к которым Бугаев так и не получил кодов доступа.

Тускло моргала поврежденная панель освещения. Гротескные тени возникали и тут же таяли, растворяясь в дыму.

Он сел, машинально ощупывая рану.

Пуля, срикошетив от стены, ударила в височный имплант. Ему повезло. Удар пришелся по касательной, но ссадина обильно кровоточила, создавая обманчивое впечатление смертельной раны.

Голова кружилась. Он мучительно закашлялся. Глаза разъедал дым от сгоревшей изоляции и оплавившихся панелей облицовки.

Вадим с трудом поднялся на ноги. Некоторое время он стоял, удерживаясь руками за стену, содрогаясь в новом приступе кашля.

Нужно убираться отсюда…

Куда?

Ориентируясь по показаниям неповрежденных нейромодулей, расположенных в затылочных имплантах, он осмотрел помещение.

Жуткая картина предстала его взгляду.

Трое кибрайкеров, расстрелянных в упор, распластались на полу подле опрокинутых кресел.

Превозмогая усилившуюся дурноту и слабость, Вадим заставил себя посмотреть в искаженные агонией лица.

Эллен…

Ее не было среди убитых. Она исчезла, как и еще один кибрайкер.

Бежали, придя в себя и воспользовавшись заминкой? Вадим вспомнил последние мгновения перед беспамятством и подумал: вряд ли… Риган держал кибрайкеров на прицеле.

Хотелось сесть, закрыть глаза и умереть.

Инстинкт самосохранения мог катиться к фрайгу. Он не хотел жить. Память опустела, навязанные кем-то воспоминания о многолетней работе на корпорацию «Инфосистемз» растаяли как сизый сигаретный дым. Лишь несколько устойчивых вспышечных воспоминаний удержались в подсознании. Вернее всего они являлись его настоящей не имплантированной памятью, но два-три фрагмента жизни, вырванные из общей цепи последовательности событий, нельзя было обозначать емким, всеобъемлющим термином «память».

Обрывки прошлого, наиболее сильные, травматические впечатления которые не удалось полностью вытравить из его сознания перед инсталляцией ложных воспоминаний.

Он помнил, как его продали в рабство на Ганио… далее следовал провал лет в пять, не меньше, потому как в момент атаки на Аллорскую спецшколу он ощущал себя десятилетним подростком. Вот, пожалуй, и весь актив, за исключением свежих впечатлений, полученных здесь, на Фрисайде. Миражи растаяли, оставив ему ошеломляющую правду: Вадим с убийственной ясностью понимал, что у него нет прошлого, но остались знания, опыт, – он не переставал ощущать своих мнемонических способностей.

Слабое утешение при полной дезориентации рассудка.

Брак. Неудачно имплантированный подросток, чье развитие внезапно отклонилось от эталона, в ту злополучную ночь, когда озверевшие ублюдки на почвоукладчиках вторглись на территорию школы…

Он всего лишь защищал свою жизнь, защищал, как мог…

Поздно. Поздно и бесполезно анализировать чудом сохранившиеся в памяти обрывки событий. Ему оставался небогатый выбор: либо задохнуться в удушливых клубах дыма от тлеющей пластмассы, либо выбираться отсюда, но куда?

Выбраться на поверхность – подсказывали инстинкты.

Зачем? – Спрашивал рассудок.

Я свободен. Логичное утверждение, но много ли проку от внезапно обретенной свободы?

Осознавать, что остался один на один с враждебным миром, о котором фактически ничего не знаешь, понимать, что для остальных людей он нечто иное , уже не человек, но еще не машина, расходный материал в непонятной ему противостоянии… такого не пожелаешь ни себе, ни врагу, и Вадиму всерьез казалось, что жить с таким грузом неопределенности он не сможет.

Однако далеко не все решает рассудок.

Бугаев и иже с ним могли думать о нем что угодно, называть про себя различными терминами, но Вадим ощущал себя живым существом, человеком, и как любому из нас ему вдруг остро, нестерпимо захотелось жить, вдыхать чистый, не отравленный дымом воздух, видеть нормальный солнечный свет вместо стробоскопических вспышек зловещего аварийного освещения.

Инстинкты.

Иногда они сильнее рассудка, сильнее отчаянья и безысходности.

Жить.

Он медленно обернулся. Импланты по-прежнему работали, лишь стандартный височный порт выдавал сигнал сбоя.

Рощин видел лишь один путь к воздуху и свету – назад по сетке тоннелей к руинам древней часовни, под которой скрывался вход в подземелья.

Спустя четыре часа измученный физически и морально он добрался до знакомого провала, над которым в сереющих красках подкравшихся сумерек возвышались стены древней постройки.

Оставленный бронескафандр… – Мысль показалась такой же блеклой, как сумеречный свет, сочащийся через пролом.

Рощин выбрался наружу присел у стены, чувствуя, как тупая, ноющая боль раздирает каждую мышцу его тела. Силы не просто иссякли, он находился на грани потери сознания, столь велика оказалась усталость после невероятного физического и морального напряжения прожитых суток.

Прожитых…

Вадим вдруг слабо улыбнулся мелькнувшей мысли. Другой в его положении давно бы впал в оцепенение, а он бережно собирал страшные впечатления, начиная новый отсчет времени, памяти, чувствуя, что от этого становиться легче.

Сумерки внезапно осветила полыхнувшая у горизонта зарница.

Он поднял взгляд. В разрывах кучевых облаков уже высыпали звезды.

Глаза слезились от усталости, но он продолжал смотреть вверх, пока не заметил рой точек двигавшихся на фоне неподвижного узора созвездий.

Начинается… Это флот корпорации «Инфосистемз» выходил на низкие орбиты Фрисайда, готовясь высадить десант на поверхность планеты.

Личные проблемы отступили, схлынули, он провожал взглядом рой ярких точек, ощущая, как под воздействием мыслей один за другим включаются в работу сканирующие модули имплантов.

Выбравшись из подземелий, он оказался перед новыми гораздо более серьезными проблемами. Как только флот корпорации полностью блокирует Фрисайд, выскользнуть отсюда будет фактически невозможно. Начнется тотальная зачистка планеты, которая неизбежно затронет и его…

Вадим не понимал, почему его должны были убить. Однако приказ, полученный Бугаевым накануне операции, полностью исключал какие-либо иллюзии. Рощин никогда не работал на корпорацию «Инфосистемз» как пыталась внушить ему имплантированная память. Он был куплен для исполнения разовой акции. Куплен как дорогостоящий прибор, которым придется пожертвовать, чтобы избежать нежелательных последствий.

Каких?

Вадим прислушался к собственным ощущениям и мысленно сформулировал ответ:

Они опасались, что я выйду из-под контроля имплантированных воспоминаний. Сумасшедший боевой мнемоник – что может быть опаснее для тщательно спланированной операции вторжения?

Скорее всего, вывод соответствовал истине. На Фрисайде у Рощина не было друзей, только враги…

Вырваться с планеты. Вот единственный способ спастись.

Вадим тяжело размышлял над сложившимся положением, пытаясь найти выход из явно тупиковой ситуации. В конце концов, он пришел лишь к одному решению: следовало собраться с силами и найти бронескафандр. Встроенная система жизнеобеспечения броня и сервомускулы помогут ему одолеть непомерную усталость, а там станет ясно, как поступать дальше.

Главное не строить иллюзий, придерживаться суровой данности и тогда у него будет шанс на спасение.

Подумав об этом, Вадим со стоном оторвался от стены, и, пошатываясь, побрел в сгущающуюся темноту.

Бронескафандр он отыскал с первой попытки.

К этому моменту силы фактически покинули его. Сознание временами начинало меркнуть, и тогда он вздрагивал, возвращая себе ощущение реальности.

Не в силах освободить бронированную оболочку из-под вороха ветвей и листвы, которыми замаскировал ее Бугаев, Вадим сел на землю, чувствуя холод и сырость, исходящие от почвы.

Единственное на что достало сил – это включить импланты и мыслить, отдавая дистанционные команды кибернетической системе, управляющей бронескафандром.

В сумерках (полной, кромешной тьмы так и не наступило, хотя над Фрисайдом царила ночь) внезапно зашевелился участок бурелома, с тихим ноющим визгом заработали сервоприводы боевого скафандра, и двухметровая фигура поднялась, словно материализовавшийся в лесной глуши призрак.

Несколько тяжелых, отдающихся колебаниями почвы шагов и послушная воле мнемоника сервосистема остановилась в метре от него, безропотно сдвинув сегменты брони, чтобы дать возможность измученному человеку войти внутрь.

Зарницы у горизонта сверкали все чаще, но бой, разгоревшийся в сотне километров отсюда, в данный момент не волновал Рощина.

Он едва ли воспринимал реальность, когда вставал, хватаясь руками за выступы сдвинутых в положение технического обслуживания сегментов брони.

В оболочку бронескафандра следовало входить спиной, это удалось сделать с третьей или четвертой попытки, Вадим плохо координировал движения, ориентируясь лишь по показаниям датчиков нейромодулей.

Наконец он почувствовал давление захватов на грудную клетку.

Все… вошел.

Подвижные сегменты брони начали смыкаться, перед блуждающим, полусознательным взглядом осветился внутренний монитор гермошлема, один за другим включались усилители мускулатуры, фиксируя в пластичных захватах совершенно ослабевшие ноги.

Еще секунда и тревожно взморгнул индикатор системы жизнеобеспечения.

Вадим ощутил, как в кожу вонзились микроинъекторы, и подавляющая слабость начала отступать, сознание прояснилось, – это система поддержания жизни ввела в кровь стимуляторы.

Щелчок.

Ощущение влаги на пересохших, потрескавшихся губах.

Пить… Как он хотел пить…

Возвращение в реальность навсегда запомнилось ему вкусом благодатной влаги на пересохших губах.

Бой, отсветы которого наблюдал Рощин, завязался в районе древнего космодрома, где были сосредоточены основные силы планетарной обороны Фрисайда.

Атака корпоративного флота «Инфосистемз» развивалась успешнее, чем предполагали самые оптимистичные прогнозы. Благодаря четкой работе диверсионных групп, большинство которых справились с задачей, захватив, либо уничтожив контрольно-управляющие центры, корабли корпоративного флота не только беспрепятственно осуществили маневр обратного перехода из пространства гиперсферы в метрику трехмерного континуума, но и сблизились с планетой, не встретив серьезного противодействия со стороны орбитальных комплексов защиты.

Как выяснилось, противник не ожидал атаки, – пять из семи космических кораблей находились на поверхности Фрисайда, в зонах технического обслуживания, где производилась их модернизация. Нужно отметить, что многие боевые системы, сохранившиеся со времен Первой Галактической являлись уникальными разработками. Их применение при обороне Фрисайда сделало бы планету фактически неприступной для отдельно взятого корпоративного флота. Именно в силу данных обстоятельств, командующий силами планетарной обороны Фрисайда принял решение о парковке пяти фрегатов на поверхности планеты. Он рассчитывал модернизировать корабли и вновь поднять их в космос, но не успел – четко сработала разведка «Инфосистемз», и неожиданный удар был нанесен в самый выгодный для корпорации момент.

Вадим не мог знать всей подоплеки событий, он делал свои выводы исходя из данности. Сканеры нейромодулей еще при высадке указали на древний космодром, где размещался один из фрегатов.

Сверив показания датчиков с данными, полученными восемь часов назад, Вадим понял, что бой идет в сотне километров от него, где располагалась вторая площадка технического обслуживания. Находившийся на модернизации фрегат вел бой с силами космического десанта, сдерживая наступающих. Очевидно, что команда фрегата вовремя обнаружила противника, и успела подготовить корабль к отражению наземной атаки.

Рощин внимательно и методично сканировал доступное пространство. Бой, как магнит притягивал к себе все новые и новые силы, поэтому резервная площадка космодрома, где дислоцировался еще один космический корабль, пока что оставалась без внимания со стороны сил вторжения. В принципе логику такого пренебрежения можно было понять. Уничтожение основных центров управления, и полное господство корпоративного флота в зоне низких орбит Фрисайда лишал космические корабли возможности немедленного старта. В этих условиях фрегаты было проще штурмовать по одному, не распыляя силы и технику.

Вадимом постепенно овладевала злость.

Отсветы приближающегося боя не пугали его, но пробуждали иные чувства.

Он ощущал себя совершенно заблудившимся, нет, ориентация на местности не вызывала затруднений, но куда и зачем он шел?

Здесь для него не было своих и чужих, все одинаково опасны, так почему он упрямо двигался навстречу стробоскопическим зарницам?

Остановившись, он задумался.

Действительно, какой смысл лезть в бой?

Пусть истаяла как дым ненадежная имплантированная память, но в сознании прочно, незыблемо удерживались навыки. Может быть, под воздействием стресса его рассудок и лишился мнимой индивидуальности, но Рощин вряд ли сожалел об этом.

Что я потерял? Ложные воспоминания? Навязанную кем-то преданность? Да и фрайг с ней. Я свободен.

Свободен и потерян. Потерян, прежде всего, для самого себя…

Очередной приступ злости, не способствующий здравомыслию, едва не толкнул Вадима на роковой шаг. Вскипевшее в душе чувство несправедливости являлось достаточным мотивом, чтобы идти туда, где сейчас кипела схватка.

Мучительная, обреченная двойственность сознания. С одной стороны оставался навык хладнокровной рассудительности, не оставлявший сомнения в том, что его долго, тщательно и всерьез готовили, как мнемоника, специалиста по защите, а с другой, осознав себя в новом свете, лишившись иллюзий, он испытывал жгучую потребность задавать вопросы и находить недвусмысленные ответы на них. Это можно было сделать разными способами, но сейчас он желал одного: отыскать средь бушующего в нескольких километрах боя того же Бугаева, я вырвать у лейтенанта всю правду, пусть даже она выйдет из него вместе с жизнью!..