Текст книги "Олаф Торкланд в Стране Туманов (Непобедимый Олаф)"

Автор книги: Андрей Льгов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Волк был явно слабее викинга и не так быстро восстанавливал силы. В его походке чувствовалась усталость и легкая неуверенность. Тем не менее он не отставал от своего вожака, то и дело, забегая вперед и навострив уши, слушал темноту.

Они довольно далеко вернулись назад, когда Серый вдруг припал к земле и зарычал. Потом вскочил на лапы и бросился в темноту. Олаф услышал волчий лай и приглушенную человеческую ругань. Он поспешил туда.

Конунг был искренне рад, обнаружив на маленькой сухой полянке своих людей. Хирдманы еще толком не пришли в себя от пережитого ужаса и, столпившись у дерева, обнажив мечи, косились на Серого.

Олаф рассмеялся. Волк вполне справедливо принял людей за сородичей Торкланда – своего вожака и не собирался вступать с ними в смертельную схватку, но, судя по вставшей дыбом шерсти и прижатым ушам, готовился задать хорошую трепку, навсегда определив свое место в стае.

– Назад, Серый! – скомандовал конунг. Зверь скорее по интонации вожака понял, что сейчас не время выяснять отношения, и, искоса посматривая на людей, недовольно отошел к краю поляны и улегся под дерево.

Хирдманы радостно встретили своего конунга, хотя для особых эмоций и не было сил. С Торкландом они чувствовали себя увереннее.

– И где ты такого зверя успел отыскать? – спросил короля Сигурд.

– Это не я его отыскал, это он меня нашел, он теперь у нас в хирде,– шутя ответил Олаф.– Эй, Кабни, выпиши ему грамоту на владение инглендскими лесами. Теперь он будет лордом Серым.

Утомленные викинги с трудом выдавили из себя смех. Отдыхая, Торкланд насчитал около десяти оставшихся в живых воинов, точнее посчитать у конунга не получилось. Среди них были Сигурд, его правая рука еврей Кабни, выходящий живым из всех переплетов Счастливчик Свейн. "Прилеплю ему это прозвище",– решил Олаф. И еще несколько викингов. Это было все, что осталось от полусотни хирдманов, выехавших с королем на охоту за морскими разбойниками. Но и столько выживших после всего того, что произошло, было большой удачей.

Сколько времени прошло с начала ночи, трудно было сказать. Звезд на небе не было. Несмотря на усталость, спать никто не мог. Только один Серый, свернувшись калачиком чуть в стороне от всей компании, похоже, задремал, навострив во сне уши. Олаф решил последовать здравому примеру своего нового товарища и растянулся под деревом на клочке непонятно откуда здесь взявшейся мягкой травы.

Сон еще не успел накрыть конунга своим ватным покрывалом, когда его слух потревожил слегка различимый стук множества копыт. Звук был настолько далеким и слабым, что, не лежи Олаф ухом на земле, вообще бы ничего не услышал. Но цокот приближался. Скакавших были сотни, и это не был табун диких лошадей. Торкланд слышал стук железных подков.

– Великий Один! – Олаф вскочил на ноги. Неизвестные приближались с невероятной скоростью. Их наконец услышали остальные хирдманы, а Серый уже давно стоял в боевой позиции и рычал. Надо было убегать. Торкланд не знал, кто это. Однако обычные лошади не могли нестись с такой скоростью, да еще и по ночному лесу.

– Что расселись?! За мной! – прокричал конунг, пинками приводя в чувство сонных товарищей.

Над людьми, не успевшими отойти от предыдущей опасности, нависла новая угроза. Викинги бежали что есть сил и поддерживали уставших. На этот раз Олаф не оторвался от общей группы, а, работая ногами вполсилы, держался сзади, оберегая отстающих хирдманов, словно заботливый пастух стадо баранов.

Цокот копыт нарастал. Он стал таким оглушительным, словно море в страшный шторм, в неистовстве бьющееся о прибрежные скалы. Хотелось заткнуть уши.

Торкланд обернулся и увидел огни, мелькавшие между деревьев. Весь лес осветился. Полчища всадников с перекошенными лицами неслись на своих демонических конях с факелами в руках и рубили все на своем пути. В отсветах полыхающего пламени Торкланд понял, что перед ним не живые люди, а мертвецы с бледными лицами и остекленевшим взглядом.

Какой-то ужасный зверь размерами с зубра из гардарикских лесов вырвался из-под самых копыт всадников и огромными прыжками ринулся прочь. Он, видно, до последнего пытался отсидеться в своем логове, но, поняв, что опасность его не минует, решил, что пора давать деру.

Вслед чудовищу полетели огненные стрелы, однако оно, ловко увернулось, заметно увеличивая расстояние между собой и преследователями. Тогда из группы мертвых всадников вырвался один воин в синем плаще, его конь несся с невероятной скоростью даже по сравнению с остальными.

Олафу почудилось что-то очень знакомое в его внешности, но он не успел понять что.

Все это произошло за пару мгновений. Бешеная кавалькада пронеслась мимо, оставив за собой полосу горящего леса. Правда, на влажной почве пожар быстро пошел на убыль. Торкланд так и не узнал судьбу преследуемого чудовища, хотя не это сейчас больше всего заботило конунга.

Хирдманы короля давно остановились, широко раскрытыми глазами наблюдая за происходящими событиями.

– Интересно, как у лошади могло вырасти восемь ног? – удивленно проговорил Кабни, счищая грязь с потяжелевших сапог.

– Сколько? – переспросил Торкланд, не веря своим ушам.

– Восемь, я посчитал,– невозмутимо настаивал Кабни.– Это абсолютно точно, я сам сперва не поверил своим глазам и пересчитал снова.

Олафу от этих слов впервые стало плохо. Он сел, оперевшись обо что-то твердое. Торкланд был поражен не тем, что всадник, показавшийся ему знакомым, оказался самим Одином, а восьминогий конь – знаменитым Слейпниром и что все, увиденное им, по всей вероятности, называлось Дикой Охотой и, судя по сагам, было любимым развлечением Великого в мирное время. Он был поражен пристрастием этого человека к подсчетам. Казалось, смысл существования Кабни заключался в том, чтобы все вокруг пересчитывать. И даже в момент смертельной опасности, наблюдая величайшее зрелище, которое редко кому из смертных дано было увидеть, еврей Кабни занимался тем, что считал ноги лошадей!

– Эй, воины, вы только что видели Одина,– просто сообщил конунг своим людям. Он прокрутил в голове недавние события.– Огненные стрелы, упавшие с неба и уничтожившие мерзких тварей, а заодно и почти весь мой отряд, были выпущены мертвыми воинами Одноглазого,– сделал вывод Торкланд,– во всяком случае, они такими же били по удирающему чудовищу, хотя и не так прицельно.

Люди снова не успели отдохнуть. Казалось, этот мир не хочет оставлять их в покое. Слева опять послышался знакомый стук копыт. Надо было срочно уходить, всадники развернулись и двигались прямо по направлению к хирдманам.

Викинги не могли рассчитывать на милость Одина, и они это знали. Дело в том, что во время Дикой Охоты асы так увлекались, что уже не разбирали, кто или что перед ними находится, и атаковали все, что шевелится или просто стоит на пути. Из-за этого-то Великие и выбирали для своей забавы самые уединенные и труднодоступные места в Мидгарде, каким и была Пиктская пуща. Кто же мог знать, что Торкланд со своими людьми додумается запереться в такую даль. Да еще при этом умудрится здесь выжить.

Через силу заставляя себя двигаться, Олаф снова погнал людей через лес, подхватив под руки двух совсем ослабевших. Еще одному подвернувшему ногу помогал Свейн. Остальные с горем пополам двигались сами.

– Вперед, ленивые уроды, я вас предупреждал, что поход будет трудным. Помните, что я обещал тому, кто скиснет в пути? – подбадривал людей Торкланд.

Люди не отвечали, все силы забирало движение. Но они помнили и только поэтому еще бежали.

Конунг сразу взял направление чуть вправо, двигаясь как бы навстречу и одновременно в сторону от охотников, в надежде разминуться с ними бок о бок, как в прошлый раз, и уйти в противоположном направлении от пути движения всадников.

Этот маневр, похоже, полностью удался, и невероятный шум и огненное зарево, создаваемое разгулявшимися асами, прошли стороной. Но, повинуясь какому-то предчувствию, Торкланд не останавливался.

Чувства не обманули конунга. Когда казалось, что все стихло и можно спокойно остановиться и упасть на землю, Олаф опять услышал стук копыт. Ошибки быть не могло. Скоро всадники будут здесь. Торкланд изменил направление, резко забрав влево, но цокот не отставал. Люди бежали. Преследователи были совсем близко. Олаф, пытаясь сбить след, повернул отряд резко вправо. Вроде бы маневр удался, всадники снова промчались мимо. Однако вскоре они вновь показались за спиной. И опять между деревьями замелькали огни факелов в руках мертвых воинов.

Всадники точно повторяли все зигзаги, производимые викингами в попытке уйти от погони. Они шли за людьми, и в этом не было сомнения. Из саг Олаф знал, что кони Асгарда не хуже собак берут след преследуемой жертвы и так же, как хороший волкодав, могут вцепиться в горло врага своими отнюдь не лошадиными клыками.

Конунг понимал, что нет смысла дальше мучить людей. Надо остановиться и, обнажив мечи, принять смерть, как подобает настоящим мужчинам. Но животное чувство самосохранения не давало ему этого сделать.

Вдруг в фосфоресцирующем свете пиктской земли Олаф увидел очертания черной массивной громады.

"Гора!" – мелькнула мысль.

Появился хоть какой-то шанс на спасение. Это был скорее холм с очень крутым подъемом. Лошадям туда ни за что не забраться. К тому же холм находился совсем близко.

Люди ухватились за скальные выступы, подгоняемые оглушительным грохотом разрушений, производимых Дикой Охотой. Ноги не слушались, но воины карабкались вверх. Кто быстрее, кто чуть отстав. Скала была изрезана трещинами, и взбираться было легко, хватило бы только сил.

Олаф полз вверх, цепляясь за уступы одной рукой. Второй он крепко прижимал к себе Серого. За короткие полночи он душой прикипел к этому лесному бродяге. Волк, видимо, понимал, что это единственный путь к спасению, и не протестовал против действий своего нового вожака.

Хирдманы поднялись на половину полета стрелы, когда к подножию горы подъехали первые охотники. Лошади Асгарда зарычали в бессильной злобе, не найдя ожидаемую жертву, и забили коваными копытами по камням, сокрушая их.

Наблюдая это ужасное зрелище, викинги поползли быстрее, напрочь забыв об усталости. В свете факелов лошади, плотоядно щелкающие зубами, выглядели впечатляюще.

Преследователи заметили людей, в темноте вжимающихся в скалы. В воздух взлетел град огненных стрел, и ночь разорвали предсмертные крики.

Олаф не видел, кого зацепили стрелки Асгарда, вся его воля, все существо подчинилось одной-единственной цели – выжить.

В отсвете следующего залпа Торкланд вдруг обнаружил, что остался один на скале, и сделал последнее отчаянное усилие. Неожиданно он очутился на вершине. И тут же почувствовал легкую боль от ушибов сыплющихся на него камней, сбитыми очередным залпом. В возникшем на мгновение ярком свете, испускаемом летящими снарядами, Олаф увидел усталые лица нескольких человек и облегченно вздохнул он был не один. Конунг даже не смог узнать, кто остался в живых, так измазаны грязью и искажены ужасом были их лица. Но это не имело значения, главное, что хоть кто-то выжил. Олаф упал на каменную платформу и утомленно прикрыл глаза. Но его снова осыпал град битых камней, и увесистая плита, переломившись, рухнула, чуть не придавив королю ногу. Скала не могла служить надежным убежищем. Она рушилась под градом огненных снарядов, выпускаемых асами. Надо было убираться подальше. Но как же тяжело было это сделать!

Собрав всю свою волю, Торкланд встал на четвереньки и пополз прочь от края, на ощупь, гоня перед собой обезумевших товарищей.

– Вперед, лентяи! Вперед! – надрывался он охрипшим голосом, вовсю работая кулаками.

Только так еще можно было заставить людей двигаться. Рядом крался Серый, подвывая в такт голосу своего вожака.

Люди не проползли и десяти шагов, как платформа, на которой они только что лежали, с ужасным скрежетом откололась от скалы и рухнула вниз.

Торкланд мысленно поблагодарил всех богов, кроме Одина, и встал на ноги. Вершина холма, простиравшаяся впереди, не была скалистой, и там Торкланд различил довольно густые заросли. Конунг устремился вперед. Викинги из последних сил поплелись следом.

Внизу канонада, похоже, прекратилась.

"Неужели оставили в покое?" – с надеждой подумал Торкланд и тяжело плюхнулся в густой кустарник.

Как бы то ни было, а следовало поднабраться сил, воспользовавшись драгоценной передышкой. Олаф распластался на земле и закрыл глаза. Но боги, видимо, решили вдоволь поиздеваться над великим воином. Как и недавно в лесу, лишь только его веки сомкнулись, слух уловил знакомый цокот, он был совсем рядом.

Это не был топот сотен конских ног, в бешеном галопе взрывающих землю. Это был звук, издаваемый несколькими лошадьми, идущими шагом. Конунг медленно поднял веки. Прямо перед ним, в каких-нибудь трех десятках шагов, звеня подковами, по воздуху не спеша двигалась группа асов. Их кони передвигали ногами и находили твердую опору в пустоте, издавая при этом такие звуки, словно шагали по земле. Впереди на восьминогом Слейпнире восседал сам Один, легко поигрывая Гунгниром.

Олаф больше не мог сопротивляться. Он поднялся на ноги, выпрямился во весь рост и обнажил меч. Торкланд устал быть дичью, загоняемой все дальше и дальше в западню. Великий воин вспомнил, что сам – хищник и решил умереть с достоинством, как и подобает мужчине. Возле его правой ноги оскалил клыки его новый верный друг. Зверь, наверно, понял, что сегодня никому не суждено уйти живым с этого холма, и гордо встал рядом со своим могучим вожаком.

Конечно, было смешно думать, что простой смертный, хоть он и лучший боец Мидгарда, окажет сколько-нибудь ощутимое для асов сопротивление. Но Торкланда сейчас уже ничто не волновало. На этот раз он вышел не по беждать. Он вышел встретить смерть.

Один, ехавший впереди, придержал коня и занес для броска свое чудесное копье. Вдруг земля ушла из-под ног викинга. Кто-то схватил его за лодыжку и, сильно дернув, потащил куда-то под землю. Торкланд видел, как в то место, где он только что стоял, вонзился огненный Гунгнир и, опалив землю, вернулся к своему хозяину. Больше ничего заметить он не успел. Олаф очутился в каком-то тесном подземелье, где абсолютно не было света. Чьи-то руки пытались стащить его еще ниже. Воин сопротивлялся, падая, он не выронил меч, но в такой тесноте было невозможно использовать полутораручный клинок. Конунг стал пихаться локтями, но это тоже не принесло успеха – он все время попадал по каменным стенам.

"Хорошее спасение,– мелькнула у Торкланда мысль,– уйти от мечей асов только для того, чтобы тебя сожрали подземные твари".

Брыкаясь, Олаф почувствовал, как мимо него протиснулось что-то мягкое. Послышался лязг зубов, и подземный лаз огласила вполне человеческая ругань:

– Ах ты, рыжая волосатая обезьяна! Мало того, что сам отбил мне все внутренности, мерзкий урман, так еще натравил на меня свою паршивую собачонку! Вот так и приходи после этого на помощь, боров неблагодарный!

– Что ты сказал? – взбесился оскорбленный Торкланд.

Он уже забыл о грозящей ему опасности, его обругали самыми последними словами. В темноте раздалось рычание, матерому волку, видимо, тоже не понравилось сравнение с паршивой собачонкой.

"Стоп",– мысль Олафа пошла раскручиваться в обратном направлении, вороша забытые воспоминания.

Его смутило слово "обезьяна", он знал, что оно означает самое отвратительное на земле существо, хуже йотуна, наверно, даже противнее ужвута. Но он слышал это слово очень давно, несколько лет назад, и уже успел призабыть.

"Это ругательство произносил только один человек. Да и голос похож, только чуть-чуть грубей",-вертелось в голове конунга. И вдруг его осенило.

– Хэймлет, урод, это ты? – не сдерживая радости, закричал Олаф.

– Я, а кто же еще, по-твоему, полез бы в эту дыру, чтобы спасать такого психа, как ты?

– Ну извини, пожалуйста. Представь себе, тебя вдруг хватают за ноги и тащат под землю, да еще не где-нибудь, а в этой дурацкой стране,– стал оправдываться Торкланд.

– Ладно, перестань, мне три года не хватало тебя вместе со всеми твоими выходками. Так что считай, что я получил порцию удовольствия.

– Хочешь еще одну? – спросил Олаф, потирая кулак.

– Нет, на сегодня уже достаточно,– отказался датчанин.

Они продолжали в полной темноте сползать вниз по узкому каменному проходу.

– Подожди, Хэймлет! Ругаясь тут с тобой, я же совсем забыл: наверху остались люди,– вспомнил Олаф и попытался вскарабкаться обратно.

– Стой, самоубийца несчастный! – Хэймлет схватил инглендского короля за штаны, чуть не стащив их с него.– Ползи вниз, я лучше справлюсь с этим делом.

Олаф попытался возразить, но датчанин шустро скользнул мимо конунга, наступив сапогом на его нордический профиль, словно на ступеньку, и исчез где-то вверху.

– Сползай вниз, пока не попадешь в зал, там я тебя догоню,– услышал Торкланд напутствие товарища. И пополз дальше.

Конунг терпеть не мог замкнутого пространства и старался побыстрее добраться до обещанной залы. Неожиданно уклон увеличился, и викинг заскользил быстрее, тратя все силы лишь на торможение. С размаху Олаф – плюхнулся на каменный пол, следом раздался звук от упавшего рядом Серого. Волк тихо заскулил.

– Мерзкий датчанин, мог бы к предупредить, собачий сын! – выругался Олаф.

Он сидел на полу и тер ушибленный зад.

– Хэймлет, это ты? Как там дела? -раздался голос из глубины помещения. .

Олаф сперва вздрогнул от неожиданности, но узнал говорившего. Он не мог ошибиться.

– Ах ты, предательская душа, сейчас я с тобой разделаюсь,– прошептал себе под нос Торкланд.

Он тихо поднялся с каменного пола и осторожно пошел на голос.

Говоривший, услышав вместо ответа какое-то шуршание, забеспокоился.

– Хэймлет, чего ты молчишь? – снова прозвучал в темноте его взволнованный голос.

Торкланд услышал чиркающий звук огнива и увидел маленькую красную искру, возникшую в темноте. Видимо, человек пытался разжечь огонь. Торкланд не рассчитал, говоривший оказался ближе, чем он думал, и, налетев на него грудью, Олаф сшиб предателя на пол. Викинг отлетел в темноту и затих.

– Эй ты, Пэук Локкинсон, подлый предатель, выходи, чтобы как мужчина ответить за свои поступки! – проорал конунг.

В ответ он услышал тишину. Сбив с ног Локкинсона, Олаф слышал, как упало оброненное наместником огниво, конунг встал на четвереньки и стал шарить по полу руками. Его старания были с лихвой вознаграждены. Сперва он наткнулся на палку, обмотанную какой-то паклей, и определил на ощупь, что это факел. Огниво было найти труднее, но в конце концов и оно оказалось у Торкланда в руках. Ну, теперь тебе не скрыться, предательская морда.

Олаф высек искру. Пакля загорелась, факел вспыхнул. Торкланд поднял его высоко над головой и осветил помещение. Он стоял в круглой комнате, все стены которой были усеяны норами. Олаф даже не мог понять, из которой вылез он сам.Увидев свет, завыл Серый.

Прямо перед Торкландом сидел Локкинсон и потирал разбитую об камни голову. Король Ингленда неотвратимым роком навис над своим бывшим вельможей.

Сзади послышался шум падающих тел, и из одной из многочисленных нор вывалился перемазанный грязью и пылью человек. Следом, сплетясь клубком, выпали еще двое. Последним был Хэймлет, его-то Олаф узнал сразу, хоть он и был перемазан не меньше других. Датчанин ловко прыгнул на ноги.

– Все, Олаф, доставил всех, кто остался, об остальных забудь.– Он самодовольно стал отряхивать пыль со своего некогда щегольского кафтана.

– Так, значит, Хэймлет и есть тот наглый разбойник, за которым я все время гнался? – поразила Торкланда догадка.

Конунг забыл о раскорячившемся на полу Локкинсоне и тяжелой поступью направился к своему старому другу.

– Эй ты, подлый датчанин, испражнение ездовых козлов Тора, вымя священной коровы Земун! – ругался Олаф, надвигаясь на приятеля.

Хэймлет не сразу уловил перемену в настроении товарища и принял ругательства за шутку. Но когда кулак Торкланда просвистел рядом с ухом и только отменная реакция спасла его от страшного удара, Хэймлет понял, что происходит что-то не то, и своевременно откатился подальше от разъяренного товарища. Он готов был взять обратно опрометчиво брошенные слова о том, что соскучился по безумным выходкам своего друга.

Олаф с факелом в руке кинулся следом. Слишком хорошо зная своего приятеля, Хэймлет не пытался его утихомирить, для этого нужны были неординарные меры. Изловчившись, датчанин выбил пылающий факел из руки Торкланда и даже успел затоптать пламя. За что поплатился мощным ударом в грудь.

– Ухх! – только и смог выдохнуть Хэймлет, улетая в дальний конец пещеры.

– Где ты, стервец, десять Мьелльниров тебе по голове и Гунгнир в печенку! – орал Олаф, ища в потемках датчанина, по пути избивая каменные стены и абсолютно не заботясь о том, что может ненароком попасть по спасенным Хэймлетом хирдманам.

– Эй ты, рыжий увалень,– раздалось из темноты,– какой йотун вселился тебе в голову? Для чего я спас тебя и твоих людей от верной смерти? Для того, чтоб ты сейчас пришиб и их и меня?

– Ты еще смеешь спрашивать, какого йотуна я гневаюсь, датский гамнюк? проревел Олаф.– Ты забыл, как жег мои города?

– Ах вот оно в чем дело! Я и не думал, что ты, Олаф, стал так щепетилен по отношению к керлам. К тому же я не грабил твои родовые владения в Урмании, я разорял лишь саксонские земли, а то, что ты сейчас здешний король, так это дело временное. Кто здесь только не успел побывать королем! И потом, как мне рассказал Элръер Светловолосый – помнишь такого? – после того как ты, Олаф, не застал меня в Дунленде и, нахамив моим домочадцам, отплыл не очень далеко от столицы, ты, не утруждая себя дорогой до Франкленда, тут же выжег десяток датских поселений. Но заметь, я тебе этого даже не вспомнил.

– Но я как ненормальный гонялся за тобой по всему побережью, а ты, нет чтобы выйти в открытый бой, постоянно ускользал и нападал исподтишка. К тому же в саксонских деревнях называл себя королем! – возразил Торкланд.

– Ну и что? Тебе от этого хуже? Между прочим, я делал это специально, чтобы оторвать тебя от проблем, которые засосали тебя за три года, словно болота Пиктской пущи. Если бы мне не удалось как следует разозлить тебя, ты бы вернулся в свою резиденцию и занялся государственными заботами, то есть выколачиванием денег из своих керлов, и так обобранных до нитки. А теперь ты снова на свободе, и мы вместе!

Да, это был серьезный аргумент, и Олаф задумался. Теперь, когда опасность вроде бы миновала, приключение казалось ему весьма забавным.

– Ладно, датчанин, так и быть, признаю, мы квиты. Но если бы три года назад Локи не толкнул меня в отместку Элръеру ограбить дунлендское побережье, я бы тебе сейчас выставил счет.– Торкланд потряс кулаком в свете факела, зажженного Хэймлетом.

– Объясни мне хоть, дорогой мой, за каким йотуном тебя понесло в это забытое богами место? – спросил вконец остывший Олаф.

– Ну, как ты успел убедиться, богами-то, к сожалению, оно не забыто. Они сюда развлекаться спускаются. Но притащился я сюда совсем не зря...

Хэймлет не успел договорить. Пламя задрожало. Торкланд почувствовал, как земля уезжает из-под ног. С потолка посыпались камни.

– Эй вы, все за мной! – крикнул Хэймлет и кинулся к одной из нор, пробитой в стене. У самой дыры он обернулся: – Это асы разрушают гору. Я забыл тебе сказать, Олаф, что от Дикой Охоты нельзя скрыться, если они уже взяли твой след.

– Ну тогда к чему это все? – удивился Торкланд.– Дал бы мне спокойно умереть там, на вершине, и сам бы остался жив.

– От Дикой Охоты нельзя нигде скрыться, кроме одного места, которое я знаю. Пойдем, это здесь недалеко.– Хэймлет хитро усмехнулся и нырнул в отверстие. Торкланд поспешил следом, так как в пещере начался настоящий обвал.

ГЛАВА 4

Гора продолжала неистово трястись, и узкий каменный грот, через который приходилось ползти людям, грозил вот-вот завалиться. Но, к великому удовольствию Торкланда, ползание надолго не затянулось, проход был невелик, и в скором времени конунг увидел фосфоресцирующее свечение пиктского леса.

Каблуки сапог впереди ползущего Хэймлета наконец исчезли, и Олаф выкатился наружу. Он присел за кустами рядом с датчанином, поджидая остальных. Гора бешено тряслась, осыпая товарищей мелкими камешками и комьями земли. Благо с этой стороны склон был более пологий и не скалистый. В небе, над самой головой, вспыхивали молнии и били по вершине, вызывая новые сотрясения. Совсем рядом с людьми после очередного толчка громко зашуршало, и большой пласт почвы медленно сполз вниз, обнажив каменистую породу и чуть не похоронив Торкланда. Хэймлет вовремя отдернул друга.

Наконец все хирдманы благополучно покинули нору и присоединились к вожакам.

– Все, четверо,– сказал Хэймлет, указывая на последнюю выползающую фигуру и загибая указательный палец.

– Нет, не все,– возразил Олаф.

В этот момент из грота показалась клыкастая волчья морда.

– Вот теперь все, пятеро,– подытожил Торкланд, загибая на руке Хэймлета последний, большой палец.

Люди затравленно озирались по сторонам. По всему было видно, что боги скоро все в округе сровняют с землей, и надо было срочно отсюда убираться. Но утомленные тщетными попытками викинги уже не испытывали никакого энтузиазма. Однако датчанин был другого мнения. Он поманил викингов к себе, так как под грохот стоящей канонады разобрать что-нибудь сказанное было невозможно даже в трех Шагах. Когда все плотно сгрудились вокруг него, указал пальцем в лес:

– Видите огонь?

Воины присмотрелись. Действительно, что-то похожее на костер мигало вдалеке за деревьями. Разглядеть с такого расстояния еле заметный свет было очень тяжело, так как глаза постоянно ослепляли вспышки молний, щедро даруемых богами этой несчастной земле.

Люди закивали, огонь все же удалось разглядеть всем.

– Возле того костра и есть наше спасение,– проговорил Хэймлет.– Теперь все зависит только от ваших ног. Асы так увлечены разрушением горы, что, я думаю, у нас есть небольшой запас времени, прежде чем они нас заметят. Окружающие понимающе кивнули.

– Я не знаю, что там такое могучее, что может остановить даже Дикую Охоту. Верю тебе, датчанин, только потому, что знаю, что ты за бестия. Но если нас, несмотря на все старания, все-таки убьют, я крепко поговорю с тобой, окажись ты хоть в Валгалле у Одина, хоть в чертогах старухи Хель,– сказал Торкланд напутственное слово, и люди что было сил побежали в указанном направлении.

Олаф несся вперед, как никогда в жизни, снося грудью встававший на пути кустарник и ломая ногами пни, предательски раскинувшие свои лапы. Он оставлял за собой просеку, не намного уступающую той, что проделывала бешеная кавалькада во время Дикой Охоты. Его товарищи имели возможность не расходовать зря силы и сосредоточиться только на беге.

Костер заметно приблизился, когда грохот за спиной прекратился. Похоже, их заметили, во всяком случае, совсем рядом в землю воткнулись две огненные стрелы, взметнув в воздух языки белого пламени. Тут же последовал и стук копыт, такой близкий, что бил по ушам, оглушая людей.

Подбежав к огню, Торкланд ощутил разочарование. Место, указанное датчанином, не было ни чудесной крепостью, в окне которой был выставлен светильник, ни лазом в глубь земли, способным защитить даже от мощи Великих. Это был всего лишь костер, возле которого сидел какой-то человек и спокойно созерцал оранжевые языки пламени.

"Один из людей Хэймлета,– на бегу решил Торкланд.– Еще один кандидат в покойники".

Олаф ворвался в круг света и затопал ногами, восстанавливая дыхание. Он схватился за меч и повернулся лицом в том направлении, откуда прибежал, готовый с оружием в руках достойно встретить смерть.

Но странно, его слух не уловил никаких звуков, кроме тяжелого дыхания хирдманов, ввалившихся на освещенную костром полянку следом за своим вождем и попадавших от усталости где придется.

"Странно,– думал Торкланд,– но шума погони и впрямь нет. Этот пройдоха датчанин опять перехитрил Великих".

Последним прибежали Серый и Хэймлет. Датчанин еще твердо держался на ногах, но, восстанавливая дыхание, сильно закашлялся. Олаф уловил какую-то тень, метнувшуюся следом за Хэймлетом и исчезнувшую где-то за лежащим у костра бревном.

– Хэймлет, я же просил тебя, чтобы ты не приводил к костру всякой погани,раздался властный голос сидящего у огня человека.

Незнакомец до этого не произносил ни звука, лишь играючи подбрасывал ветки в огонь. Торкланд не обратил на него внимания, считая простым хирдманом Хэймлета. Однако слова, произнесенные голосом, полным превосходства, заставили инглендского конунга с интересом посмотреть на сидящего.

С первого взгляда бросилось в глаза могучее сложение этого человека. Он был даже покрепче самого Торкланда, у Олафа сразу появилось предательское желание выяснить с этим силачом отношения. Его взгляд скользнул дальше, и желание подраться быстренько покинуло великого воина. У сидящего возле костра не было правой руки. Перед Олафом был не человек. На него смотрел благородный Тюр, величайший из асов.

Торкланд был несколько растерян и чувствовал себя не очень уютно в обществе Великого, тем более что сородичи хозяина костра всю ночь пытались оторвать ему голову. Олаф убрал в ножны меч и скромно присел у огня. Тюр не обратил на него никакого внимания и сурово посмотрел на Хэймлета.

Датчанин слегка замялся.

– Славный Тюр,– наконец заговорил он,– без его помощи я бы не справился со своими делами. Прошу тебя, разреши ему остаться.

– Ладно,– ответил Великий,– только пусть до утра не высовывается, чтобы я его не видел. Нас, асов, просто тошнит при виде этих ужвутских выродков, таких же мерзких, как и их создатели,– дал согласие добрый Тюр.

– Обещаю тебе, Великий, что ты больше не увидишь это создание,– заверил его Хэймлет.

Датчанин поправил свой необычный меч, подаренный ему когда-то маленьким другом из далекой восточной страны, и присоединился ко всей компании у огня.

Костер Тюра, одиноко горящий среди мрачного леса, обладал воистину чудодейственной силой и согревал не только замерзшее тело, но и уставшие души людей. Воины вмиг забыли о своих невзгодах и, растянувшись на земле, наслаждались божественным гостеприимством хозяина.

– Слышишь, Хэймлет, что за чучело ты с собой таскаешь? За кого это тебя отчитывал Великий? – спросил снедаемый любопытством Торкланд.

Он же видел тень, метнувшуюся из-за спины датчанина под бревно.

– А, ты, наверно, про Чипи, Олаф? Это очень полезное существо, пикт-ренегат. Без его помощи мне не удалось бы вытащить тебя из того дерьма, в которое ты вляпался. Помнишь норы внутри горы, по которым мы ползали? Они вырыты пиктами, без Чипи я никогда не разобрался бы в их хитросплетениях,ответил Хэймлет.