355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Никитин » Сказка в стиле "техно...." (СИ) » Текст книги (страница 3)
Сказка в стиле "техно...." (СИ)
  • Текст добавлен: 23 июля 2017, 19:30

Текст книги "Сказка в стиле "техно...." (СИ)"


Автор книги: Андрей Никитин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Если гора не идет Магомету, то ..., надо сделать изменяемым любое изображение. Даже неподвижное. Не важно, что двигать, изображение или наши глаза и нас самих. Самое лучшее, если все движется. Обработка идет быстрее.

Такая система позволяет построить многоступенчатое наведение на объект, выделяя только значимые цели, и не просто цели, а отдельные фрагменты целей. Глаза, руки, оружие и т.д.

То же самое можно сделать со звуком. И определить отличия. А дальше – дело техники.

Не Васька придумал этот простой принцип. Это основной закон живой природы. Он лишь заложил его в конкретную идею для реализации конкретной задачи.

Вскрытие показало....

Васька пригласил в институт своего старого друга Федечку. Федечка работал в таком же институте в таком же городке. Друзья когда-то вместе учились, а потом распределение развело их по разным городам. Но дружба не прекращалась. Проблемы, над которыми приходилось думать, и задачи, которые приходилось решать, оказались схожими. И хорошо, когда есть друг. Он и поможет, и поспорит, и покритикует, и разгулявшиеся мысли на место поставит. В последнее время встречались редко, а потому каждая встреча была большим событием. Нынешние Васькины друзья Федечку знали и уважали. А потому, теперь это был уже общий друг. Он был приглашен, как только нашлась причина это сделать за государственный счет. Официально. Тем более что и повод был серьезный.

Была бурная встреча, шумное застолье, но все когда-нибудь кончается. Утром все встретились уже вокруг Варьки. Смотрели, спорили, ставили диагноз.

– Да. Судя по виду, больной скорее мертв, чем жив.

– Столько переделок, кто же вынесет?

– Бардак в голове лечению не поддается. Это пожизненно.

– Может, лучше нового сделаем, чем этого отмывать?

– Деньги кончаются.

– Вы же эту кикимору в серию запустили, значит, деньги есть.

– Есть, да не про нашу честь. Мы свои уже спустили.

– Ну, и какие предложения?

Предложений не было. Никаких. Нет, теоретически, еще можно было что-то сделать. Тут, доработать, там улучшить, но эти улучшения уже вели к очень большим затратам и новым переделкам. Это будет уже другой робот. Пока на это никто не соглашался. Ни заказчики, ни руководство. Существующая конструкция устроила всех. Так зачем еще деньги тратить? Но, мысль остановить нельзя, она требует выхода. Можно, и обязательно нужно сделать то, что крутится в голове. Так уж мы устроены.

Консилиум собрался с коварной мыслью окончательно разобрать Варьку на запчасти. А потом собрать вновь объединенными усилиями двух институтов.

Федечка представлял институт, занимающийся проблемами микроробототехники. Малюсенькими автоматическими машинами, которых можно было разглядеть только под микроскопом. Они ползали, плавали, резали и сшивали, и еще много чего могли делать. Это передний край науки. Но достойного применения этим машинам почему-то не находилось. Только экспериментальные работы. Это удручало.

Вот и приехал Федечка к друзьям о своих проблемах поплакаться, послушать их слезы, да подумать о дальнейшем житье-бытье. Встретились явно заинтересованные стороны.

– Можно пойти по американскому варианту, поставить по миникомпьютеру на каждый чих, но управление будет слишком открытым.

– Это уже было. Целый наземный комплекс для управления одной такой кастрюлькой. Да одна станция генерации помех ее угробит. Просто не даст управлять.

– И начнет Варька опять по своим пулять или в белый свет, как в копеечку.

– Так. Снова по тому же кругу пошли.

– Вася, ты что-то там о жуке в муравейнике говорил. Ну-ка, давай еще раз?

– Если вы перебивать не будете.

– Мы будем только кивать.

– Вы вчера Федечку просвещали по вашим идеям, а я подумал, что такую электронику, как вы предлагаете, пока сделать невозможно. Нет для нее ни чипов, если по-иностранному, ни систем управления, ничего нет. И сделать всё это мы не можем. На компьютерные технологии и электронику весь мир трудится, и колоссальные деньги тратятся. А тут мы со своими возможностями. Нам даже одну микросхему для Варьки сделать не дадут. Не по карману. Как есть – плохо, а как надо – невозможно. Вот и крутимся между "хочется и можется", а выхода нет. Слепить бы эти чипы прямо у Варьки внутри. В единственном экземпляре. Из подручных материалов. Без применения творений мировой электронной промышленности. Без плазменного напыления и алмазной резки. Без поточных линий и огромной конструкторской и технологической проработки. Без всего того, что высасывает деньги на этапе разработки. Вернуть деньги миллионными продажами Варек нам не суждено. Так зачем такие деньги тратить?

– Ты кончай демагогию разводить и курс экономики нам читать. Хоть я и давал слово молчать, но ты же не в тот поезд сел. Куда поехал?

– Спасибо, Петя на добром слове. Ладно, сворачиваю к делу. Муравей или пчела хоть и являются обособленным организмом, но как часть единого коллектива не свободна в своих действиях. Для них центр управления – коллектив. А центр притяжения – улей с сотами или муравейник. Вокруг них все и крутится. Строим, запасаем, защищаем, потомство воспитываем. Каждый делает свое дело, а все вместе – общее.

Муравейники по всей земле похожи как две капли воды, о пчелиных сотах я вообще не говорю. Строят – из чего попало, а получается одинаково. И еще. Для этих насекомых, то, что они строят – дом. И все. Но он обладает функциями управления. Дом организует его обитателей и управляет их жизнью.

Теперь переводим эти рассуждения на наши проблемы. Нам необходимо построить структуру, обладающую определенными свойствами. Электронными, логическими, и т.д.

Тот самый муравейник. У Федечки есть прекрасные строители, а у нас есть основы и принципы этого строительства. Надо сделать этот муравейник центром управления. В прямом смысле слова. Задать ему такие функции.

– Вася, таких умных в средние века на кострах поджаривали. До хрустящей корочки.

– Федечка, тебя втягивают в авантюру.

– Так за тем и ехали. Давайте, втягивайте...

Тараканы и гусеницы...

Вот и Федечка внес свой вклад. По его убеждению логическая система должна состоять из маленьких, просто микроскопических кусочков серого и обычного олова, таких же капелек электропроводного клея, мелких и разных магнитов, и т.д. и т.п. Твердые пылинки надо подавать по трубочке с жидкостью. Пылинка прилипает к остальным. Клей твердеет, и структура обретает полупроводниковые свойства.

Магниты создают поле, запирающее движение электронов в одном направлении и разрешающие в другом.

Все пространство заполняется жидкостью, которая в обычных условиях не электропроводна, и нейтральна. Но в сочетании с разными катализаторами она может полимеризоваться и превращаться в проводящий материал, и в защитную пленку. Жидкость-полимер и становится главным строительным материалом. Её свойства зависят от микродобавок. То она твердая, то жидкая, то электропроводящая, то изолирующая. А металл в ее составе только усиливает проводящие свойства. В условиях местного магнитного поля свойства становятся уникальными. Это немного полупроводник, немного электрет, немного магнит.

– Лепим, цементируем, соединяем. Строим лабиринт. Дешево и сердито.

– Размеры – микро, а результат – макро.

– А что? В этом что-то есть.

– Почему все надо делать в жидкости? Зачем такие сложности?

– Чтобы строительный материал всегда был под руками. Но самое главное – жидкость практически несжимаемая и плотная среда. В ней предметы имеют состояние близкое к невесомости, но двигаться могут. А внешние воздействия гасятся этой самой жидкостью...

– Потому и наши мозги плавают...

– Защищаются от хозяина – дурака.

– На что намекаешь?

– А на то, что сунулись туда, куда Макар телят не гонял.

– Да ладно вам..., чего бояться-то, отступать-то все равно уже не будем.

– Федечка, продолжай.

Федечка и не стал дожидаться дальнейших указаний. Он рассказывал и показывал своих микророботов. Роботы оказались далеко не милыми созданиями. Какие-то толстые гусеницы извивались и корчились в его пробирках. Потом их сменили жуткие многоножки и, похожие на жуков – плавунцов стремительные и вездесущие мелкие разбойники, а затем и вовсе страшилища с огромными ртами, готовыми сожрать все, что попадется. Последние и оказались убийцами в прямом смысле слова. Они отлавливали остальных роботов и уничтожали их полностью.

Приятно было то, что жили все эти монстры недолго. Пока хватало энергии и строительного материала для той операции, которую они производили. А потом, раз – и на бок. Всё, их завод кончился. Пора новых выпускать.

Оказалось, что идея зрела давно. Не было только достойного повода для ее применения. Среда, в которой всё это работало, не позволяла применить этих роботов в других условиях. Это и сдерживало работы. Ни в воде, ни в воздухе такие роботы работать еще не могли. А в Варькином нутре – в самый раз.

Долго спорили и гадали, что и как должно быть.

Эх, пропадать, так с музыкой. Выпотрошили Варьку до основания. Убрали все, что когда– то составляло ее электронную основу. Выделили места под логическую структуру. Заполнили ее строительной жидкостью. Выпустили первых гусениц. Те, не спеша, начали строить основную стенку, выводить трубы, трубочки и соединительные полости. Обволакивать и закреплять провода управления, оставленные для соединения новой и старой частей Варькиной электронной начинки.

Запустили остальных гусениц. Эти начали заполнять пространство труб и трубочек ячейками из мелких кристалликов, соединяя все точками клея.

Работа трудная и неторопливая. Получающаяся структура по виду напоминала губку.

Разноцветные кристаллики очень мелкие и губка получалась вся серая и мутная.

Микророботы собирали этот лабиринт долго. После их работы в лабиринте остались обширные пустоты.

Теперь в дело вступили другие роботы. Они были похожи на жуков или больших инфузорий. Передвигались на бесчисленных волосках.

Петька назвали их тараканами в Варькиной голове.

Тараканы подплывали к металлическим кристаллам и прикасались к ним хоботками. На кристалл прилипала капелька проводящего клея. Потом, как паук тянет свою паутину, так и этот робот растягивает капельку в тонкую нить и цепляет второй конец нити за одному ему известный металлический выступ. Соединив таким образом нужные точки робот тут же принимается за следующее соединение.

В окружающей жидкости нить быстро твердеет и покрывается защитной пленкой

Сначала программой строительства управлял Степкин компьютер.

Постепенно все программы и схемы были смоделированы новыми средствами. Дальше последовала длительная проверка и, наконец, структура приступила к самомоделированию. Это процесс можно было регулировать и дальше, но уже только косвенно.

Муравейник или пчелиный рой не представляет собой единого центра управления, а вот соты, как продукт деятельности может претендовать на роль организующей системы. Если снабдить их нужными функциями.

Так примерно теперь устроен Варькин мозг. Полученная структура сот позволяет формировать центры управления. Они начинают работать самостоятельно.

И как минифабрики, они начинают выпускать микророботов. Фабрики по производству роботов в Варькиной голове работали на полную мощность.

Робот простой, для одной операции. И из того же строительного материала, что и всё кругом. В одних точках выпускаются гусеницы, в других – тараканы, и т.д. Последними были пожиратели. Они находили неподвижных роботов, съедали их, переводя в исходное состояние: жидкость, кристаллы и окончательные отходы. Эти отходы вшивались в оболочки и служили опорой для нового строительства. Пожиратели умирать приползали обратно на фабрику. Их собирать было уже некому. Правда, жидкость потихоньку фильтровалась и перегонялась по кругу. Для этого сделали специальный насос. Но это уже частности. Главным всё же были роботы. В мозгах у Варьки трудилось огромное количество этих созданий. Одни лепили структуру, другие делали соединения, третьи строили оболочки, четвертые убирали строительный мусор и останки отработавших свой срок микророботов.

Тем временем мозг Варьки превратился в сложную конструкцию. Трубы, трубки, полости переходили одна в другую. Все опутано паутинками. Постепенно, паутина стала заполнять всё свободное пространство и накрыла лабиринт толстым слоем.

Роботы, снующие в этом запутанном пространстве, именуемым Варькиным мозгом, становились всё меньше, но количество их не уменьшалось. Видно, процесс строительства окончания не имел. Наверное, так и должно быть.

Структура сама себя строит, поддерживает, расширяет и совершенствует.

Неизменными остаются первичные построения. Они содержат базовые программы, задачи и функции. Они задают ритм, условия и порядок.

Друзья долго спорили, какие основные правила и законы ввести в базовые программы. Остановились на принципах робототехники Айзека Азимова. Немного доработали, но основа осталась та же. Не причинять вред человеку и другим живым существам. С военными программами это плохо согласовывалось. Но жизнь заставила. С железной логикой шутки плохи. Опасность слишком велика. Куда направит Варька свои боевые возможности, кто знает?

Начало.

Варька оживала трудно и медленно. Первые признаки жизни появились еще при первых построениях ее новой системы управления. Еще ползали в ее мозгах разнообразные гусеницы, а ее глаза – объективы с микрофонами – ушами уже вращались и осматривали все вокруг. Постепенно цепкость взгляда возросла, и Варька стала следить за происходящим очень внимательно. Теперь все присутствующие находились под ее неусыпным контролем.

Варьку накачивали информацией всеми доступными способами. Все свободные и не очень компьютеры стащили к Степке. Стаскивали прямо со столами и всем, что на них было. Компьютеры запустили и подключили к Варькиным мозгам. Росли мозги, рос и объем работы этих компьютеров. В первую очередь исполнительные программы, потом строительные, затем программы обработки информации,... и так много раз подряд. В разном порядке и очередности, вперемешку с информацией.

Пришлось сделать несколько устройств перевода с компьютерного языка на язык Варькиных мозгов. Различными они оказались, эти языки. С самого начала. Те же нули и единицы, да в другом порядке. Благо, что перевод оказался достаточно простым. Но, вот беда, то, что в компьютере и места не занимает, при переводе оказывается огромным. Правда, по мере роста Варькиных мозгов этот недостаток обернулся достоинством. Конечная плотность информации в Варькиной интерпретации оказалась выше, чем у компьютера.

Пару блоков перевода двухстороннего действия так и оставили внутри Варьки, так, на всякий случай. Что бы она компьютер всегда могла понимать. Мало ли что...

Постепенно стали просыпаться и другие механизмы. Задвигался лазерный прицел, лучики забегали по всему вокруг. Потом они сошлись на руках ее создателей и долго сопровождали каждое их движение.

Заработал манипулятор. Это Варькина рука. Она то выдвигалась, то обратно уходила в корпус. Наконец, Варька стала рассматривать очень внимательно эту свою собственную руку и двигать ею всё более осмысленно. Теперь она стала хватать все, что лежало в пределах ее досягаемости. Ей подсовывали различные предметы. Куски ваты, стаканы, пакеты. Она их сжимала, ломала и мяла, но, наконец, стала точно соотносить свои силы с предлагаемым предметом. Постепенно движения манипулятора приобрели плавность и точность.

Прорезался голос. Варька имела звуковое устройство, как в электронных будильниках. Теперь оно свистело, скрежетало, шипело. Потом Варька начала повторять все, что слышит. Щебет птиц, клокотание кипящей воды в чайнике, шум шагов, отдельные слова. Казалось, что еще немного и Варька заговорит. Но..., не получалось. Что-то не сработало. Может, еще не время?

Дни складывались в месяцы, а окончания работы еще и не предвиделось. Федечка давно уехал. Работа из круглосуточного аврала перешла в восьмичасовой рабочий день. Но компьютеры работали круглосуточно, и было установлено дежурство. Теперь друзья виделись только в момент передачи смены. Варькины мозги уже росли сами по себе, и их рост надо было только контролировать. Следить за процессом еще не значит в нем участвовать. Начальство, пошумев для порядка, в начале проявило изрядный интерес, потом почти перестало появляться. Так, изредка наведывалось, больше из простого любопытства, и с воспитательными целями. Но, потом и эти визиты стали редкостью. Дела, знаете ли. Делу время, а потехе, ... сами знаете.

Варька взбунтовалась. Это произошло в Петькину смену. Никто не ожидал такого поворота событий. Варька обратила свое внимание на подключенные к ней компьютеры. Всё началось с простого обрыва проводов. Хоть и подводили провода с учетом длины ее руки, да видно, потом забыли об этой опасности. Провода оказались в зоне захвата и были оборваны в один момент. Петька восстановил связь и уже было успокоился, но история получила неожиданное продолжение.

Варька решила поуправлять компьютерами. Этого никто не ожидал. Компьютеры сошли с ума под ее управлением. Переключались, как попало, программы, завизжали дисководы и винчестеры, на экране стали возникать и пропадать цифры, буквы, линии. Менялись цвета экрана, потом экраны замигали, а потом и вовсе потухли.

Петька, не решаясь что-либо предпринять, срочно вызвал остальных на консилиум. Сбор занял около часа. Тем временем Варька развлекалась в полную силу. Компьютеры осатанели вконец. Они плевались бумагой, выли и орали на разные голоса, перемигивались экранами, в общем, устроили полный кавардак. Только что в пляс не пошли. Собравшийся народ с опаской взирал на это безобразие, но делать что-либо так и не решился. Постепенно всё затихло само собой. То ли Варьке это надоело, то ли компьютеры не выдержали натиска, но всё постепенно затихло. Компьютеры перезагрузили и стали разбираться с нанесенным ущербом от Варькиного вмешательства.

Всё оказалось не так уж и страшно. Снова заработали программы контроля, и настала благословенная рабочая тишина.

Как коротки минуты счастья. Все повторилось еще раз, а потом еще. На этом решили остановить этот разгул свободы. Отключили всё и сели думать.

– Дать бы ей по башке за такие штучки.

– Ты найди сначала эту башку. Она вся – одна большая башка. Варька, ты не права.

– Степа, а можно двухстороннюю связь пока отключить? В порядке самозащиты.

– Можно, но интересно же, что она дальше делать будет?

– Угробит нам всю технику и всё. Вот, нашел интерес.

– Да. Технику жалко. Новая еще. Варька, так нельзя. Она же денег стоит. А ты все в кучу...

– Вася, а ты что скажешь? Ты же наш организатор и вдохновитель.

– Ум, честь и совесть охренели от такой революции мозгов. Все вместе.

– Осталась одна эпоха, вот и вытворяет, что хочет. Трудно жить в эпоху перемен.

– Перестройка, перестрелка, пересадка, ... следующая станция Переделкино.

– Петя, это как? Всё снова переделывать или переделивать? Лысина – еще не признак ленинизма. Революционные преобразования шевелюры не должны быть такими катастрофическими.

– Надо искать компромисс. Вася, я прав?

– Отключить ее к чертовой матери, и всё. Пусть теперь сама соображает.

– Она тебе насоображает. А как все ее прибамбасы подключать? Она же из нас котлету сделает, просто так, из чистого любопытства. Нет, контроль отключать нельзя.

– Игра – одна из форм обучения, и самая продуктивная. Надо ей что-то отдать на съедение. Что ж поделаешь, раз у нее такие ранние способности проснулись. Надо поощрять образовательный процесс и не пускать его на самотек. Придется жертвовать, хотя бы одним аппаратом.

– Вот завтра начальство прибудет в наш заповедник и покажет тебе, где раки зимуют. И всё припомнит. И доброту твою, и ласку.

– И заботу о братьях наших меньших. За государственный счет.

– Что она может с компьютером сделать? Нет, ну что? Ну, систему попортить, память постирать, что еще? Это же всё восстанавливается. Винчестер укатать или дисковод? Всё.

Больше она, всё равно, сделать ничего не сможет. Уж, взорвать, во всяком случае, ей ничего не удастся.

– Спасибо. Успокоил.

– Вообще-то, один аппарат ей действительно можно оставить на игрушки. А мы посмотрим, что из этого получится. И интересно, и поучительно.

– И перед начальством оправдаемся. А что? Научный эксперимент.

– Машинки сами поиграть задумали, а мы им не мешаем.

– Какой аппарат отдадим на съедение этому гению?

– А, вот этот. Он самый старый. Все равно его скоро в утиль сдавать. Пусть она с ним что хочешь, делает. Кстати, а что там есть – то? Вдруг что-нибудь эдакое записано. Стирайте всё лишнее.

– Это мы мигом. А что оставлять?

– Систему, программы, данные для программ...

– А игрушки оставлять?

– Шахматы, шашки, карты оставь, остальные – на выброс.

– Правильно, к азартным играм надо приучать с детства. Пусть привыкает.

– Ну что, подключаем?

Любопытство не порок...

Все произошло так, как и ожидалось. Там, где обратная связь от Варьки была убрана, всё протекало как обычно. Включился процесс контроля. И всё пошло своим чередом. И оставленный для эксперимента компьютер достаточно долго вел себя примерно. Взбесился он неожиданно. Но, теперь все с интересом ждали, чем все это закончится. Компьютер пошумел, потом затих, потом снова пошумел, а потом стал работать в необычном режиме. Программы открывались и закрывались с большой скоростью, информация на мониторе менялась со скоростью пулемета, винчестер не останавливался ни на секунду. Потом процесс замедлился. Наконец, монитор мигнул и потух. Но компьютер продолжал что-то делать. Винчестер продолжал работать. Темп уже не был таким лихорадочным, но что-то там происходило.

Игра перешла в стадию неизвестности.

Варька играла с компьютером долго. Компьютер восстанавливали, а Варька, как зловредный вирус, опять доводила его до состояния полной невменяемости. Но, каждый раз этот период разрушения длился все дольше, а полученные системой компьютера травмы от ее вмешательства были всё меньше. Варька постепенно привыкала к общению с электронным собратом и уже не наносила ему серьезного урона. Наконец настал тот день, когда Варька в очередной раз забралась в многострадальный компьютер, и он не упал от хамского натиска. Варька покопалась в памяти, выудила что-то одной ей известное и спокойно покинула его, не причинив ему никакого вреда. Этого момента друзья ждали долгих почти два месяца. Последующие посещения уже были все более и более цивилизованными.

Поменяли систему и программы. С новой системой Варька возилась считанные секунды. С программами разбиралась значительно дольше. Особенно ее заинтересовали математические и программы рисования. Все остальные она просматривала мимолетно.

Запустили игру в шашки. Петя сел играть, но не успел он и двух партий сыграть, как инициативу перехватила Варька. Дальше игра шла уже между машинами. Скорость была умопомрачительной. На экране партия длилась доли секунды. Варька училась быстро. Компьютер начал проигрывать после второго десятка партий. Через полчаса Варьке это надоело, и она перестала играть. Раскладывать пасьянсы Варька отказалась после нескольких пробных попыток. Шахматы заняли несколько дней, но тут Варька училась долго и внимательно. Врывалась в игру, делала пробные ходы, и лишь хорошо усвоив правила, приступила к самостоятельным партиям. Вот эти игры уже можно было наблюдать. Варька проигрывала раз за разом. Уходила и снова возвращалась к игре. Игра ее изматывала, и она снова покидала поле боя. Партии разбирали всем коллективом. Заключали пари на следующий ход. От верного хода орали как на футболе. Сбегалось все окрестное население, отчего крики только усиливались. Даже начальство приходило вечерком поболеть за Варьку. И Варька, наконец, выиграла свою первую партию. И пусть она одержала победу в группе начинающих, но это была победа в серьезной игре. Эту победу отпраздновали в забегаловке на углу. Потом были и другие победы в других категориях, но они уже не вызывали такого ажиотажа.

Варька не связывала игру с монитором, который она видела каждый день. Он воспринимался как нечто отдельное от того мира, в котором она играла. Но, в какой-то момент изменения на экране связались с очередным ходом, и Варька снова заинтересовалась экраном. Теперь уже ее интересовали изображения и их изменения. Варька стала делать ходы, уже ориентируясь на монитор. Ходила так, как ей нравилось. А не так как того требовала игра. Передвижение изображений по экрану ей нравились больше.

Петька тут же открыл программу рисования и начал рисовать. С этих пор шахматы были заброшены. Варька рисовала. Всё, что видели ее глаза. Все и всех. Это были не фотографии, а именно рисунки. От кривых каракуль, до вполне похожих моментальных набросков с натуры. Скорость появления рисунков быстро возрастала и однажды стала движущейся картинкой. Она становилась то линейной, то обрастала цветом и деталями, то вновь переходила в линейный рисунок. Объектом рисования чаще всего становился Степка. То его рука зависнет на экране, то ухмыляющаяся рожица. Теперь определить, кого именно рисует Варька, уже не составляло особого труда. Потом возник какой-то обобщенный образ, который двигался на экране, улыбался и хмурился. Так как женщины в этой берлоге также бывали, то потом возник и обобщенный женский портрет. Он был менее проработан, но был вполне узнаваем.

Рисование кончилось также неожиданно, как и всё остальное до этого. Варька вдруг затихла и перестала подавать признаки жизни. И хотя контроль показывал нормальный рост структуры Варькиного мозга, и даже некоторое опережение, Варька замерла. Она ушла в себя. Даже глаза, которые ни на миг не останавливались, вдруг замерли. Произошло что-то очень важное. Постепенно Варька обрела былую подвижность и любопытство, но это была уже другая Варька.

К тому времени постоянный контроль уже был снят. Теперь проверки Варькиного развития проводились уже по графику. И не каждый день.

Варька полностью перешла на саморазвитие. Стекло, через которое следили за ростом ее мозга заменили на металлическую крышку. Теперь тараканы в ее мозгах подчинялись только самой Варьке. Но она этого не знала и не понимала. Для нее это было совершенно естественно. Мы же не думаем о том, какую работу производят РНК в наших клетках, и какой именно белок они сейчас воспроизводят. Это внутренняя работа клеток и организма. Она за пределами нашего сознания.

Запасы составляющих ее мозга находились в норме, но и добавить недостающее особого труда не составляло. Структура мозга доросла до предусмотренного разработчиками развития и продолжала расти. Особое внимание на этом этапе уделялось системам логической обработки информации. Петька связался с множеством специалистов и программы по развитию Варьки из Интернета качал часами. Множество программ привозили. Потом шла большая работа по унификации программ и подгонке их к общей методике. Отобранные программы загружались через оставленные порты прямо в Варькину систему управления. Там они пропадали бесследно, но последующие проверки показывали, что развитие идет в нужном направлении. Выходит, что загружаемые программы как-то работают. Но и этот источник знаний Варька однажды перекрыла. Она вдруг перестала принимать программы. Видно, не стало в них проку. Никто особо и не настаивал. Пришло время другой формы обучения.

Варька уже вполне освоилась в своем новом положении. Она уже освоила заново старые команды, которые ей подавали по радио. Ответы были вполне адекватны. И начальство разрешило подключить двигатели. Первый подскок Варька совершила прямо тут на столе. Предварительно ее крепко привязали веревками за шурупы, ввинченные в пол. И шурупы и веревки выдержали первое включение. И хоть мощность двигателей была предварительно ограничена очень сильно, рывок все равно был ощутим. Потом попытки повторялись многократно. Каждый подъем был ровнее и плавнее предыдущего. Потом начались качания в пределах свободы веревочных ограничителей. Варька выполняла команды четко и корректно. И настало время, когда веревки сняли, шурупы вывинтили, и мощность двигателей вывели на среднюю мощность. Пришло время летать.

Первый полет прошел здесь же у Степки в комнате. Осторожный подъем до потолка, облет вдоль стен и посадка на тот же стол, с которого она поднялась. Она ничего не отбрасывала при полете, воздушной струи или потока газов не было. И полет проходил в полной тишине и спокойствии. Только слабый гул доносился из-под Варькиной брони.

Более чем полуметровый диск тихо скользил под потолком, вызывая полное ощущение легкости и беззащитности. Кажется, дунь, и унесётся Варька прочь как воздушный шарик на ветру. А между тем в ней три пуда веса и огромная мощность, сопоставимая с мощностью хорошего легкового авто. Ощущения обманчивы.

Потом были и другие полеты. Она порхала по комнате, облетая препятствия в виде Петьки, Степы и Васи. Зависала над ними и усиленно мешала им заниматься делом.

Если первый полет от начала и до конца выполнялся по командам от Степкиного компьютера, то последующие уже требовали только разрешения на взлет, а дальше – свободный поиск. Летай, пока нет команды на посадку.

Одновременно отрабатывался и язык общения. На первых порах Варька, как прилежная ученица, держала постоянный контакт с управляющим компьютером. Степка мог, глядя на экран точно сказать, что делает Варька, как работают все ее системы, как отрабатываются команды управления. Потом команд стало меньше, контроль тоже уменьшился, и Варька стала переходить на закрытый режим. Теперь она сама определяла свои действия и не поддерживала связь. Теперь она только отвечала на запросы. Коротко и точно. Что поделаешь, режим радиомолчания. Он предписан заказчиками. Надо исполнять.

Включили систему подавления каналов связи. В качестве целей подавления использовали радиотелефон. Петька пытался позвонить, а Степа дал команду на подавление этой связи. После этого, кроме шума и треска в трубке никаких сигналов Петька больше не слышал. Варьке так понравилась эта новая забава, что она стала усмирять все радиотелефоны в округе. Сотовые и обычные. Институт практически остался без связи. Еле-еле заставили Варьку прекратить это безобразие. Она прекратила. На время, но потом возобновила свои пиратские набеги на телефоны. С ней пытались бороться, но пока ей это не надоело, все усилия были напрасны. Степкин компьютер уже лопался от количества и координат успешно обнаруженных и подавленных целей. Их передавала Варька после успешного подавления очередного телефона или телевизора. Но и эта игра прошла. Варька успокоилась. Радиопиратство прекратилось. Только по команде и только в пределах очередной задачи. Кажется, Варька поняла, что есть игра и есть – работа.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю