Текст книги "Верования дохристианской Европы"

Автор книги: Андрей Мартьянов

Соавторы: Елена Хаецкая
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Рагнарёк. Гибель и грядущее возрождение.

Следует отчетливо понимать, что древнескандинавская эсхатология основана не только и не столько на предопределении, безжалостной судьбе, а на общем мировосприятии норманнов, очень непохожем на менталитет иных народов, кроме, пожалуй, римлян эпохи ранней Республики – потомки Ромула и Рема тоже отдавали дань мрачной торжественности, святому долгу и беззаветной доблести. Однако, над римлянами не тяготело проклятие неминуемого всеобщего уничтожения.

Точно так же как и боги, норманн твердо знал, что рано или поздно грянет Рагнарёк. Митгард, – такой привычный, пускай далеко не всегда гостеприимный, суровый северный мир, – окажется повержен и сгинет в пламени Последней Битвы. Та же судьба постигнет Асгард, который обратится в пылающие руины. Боги (и люди вместе с ними!) встретят с оружием в руках полчища врагов и, зная что обречены на гибель, будут сражаться до последнего. Они все обречены и знают об этом, но никто не посмеет бросить клинок и просить пощады!

Религиозная система подразумевает под собой прежде всего систему этическую, тип поведения и общепринятое мировоззрение. Возвращаясь к древним германцам эпохи до падения Рима, которые и дали фундамент для верований скандинавов, можно выстроить довольно непротиворечивую гипотезу, отвечающую на сложный вопрос – а почему, собственно, древние племена готов, лангобардов или вандалов быстро и достаточно мирно крестились, причем массово? Перешли в христианство, являющееся прямой противоположностью воинственным и жестоким культам германцев?

В первые века зарождения христианства, и германцы, и ранние христиане-мученики, мерили жизнь героическим стандартом. В Риме времен Нерона, Диоклетиана и прочих императоров-гонителей Новой Веры более чем хватало германцев-политеистов, занимающих самые разные позиции в социуме – от рабов, до солдат римской армии и богатых торговцев. Поведение ранних христиан, шедших ради своего Бога на мученичество и погибель, соответствовало варварской традиции – не сдаваться и не отступать перед угрозой неминуемой смерти! Не отрекаться от своей судьбы. Решение только за человеком – капитулировать перед фатальными обстоятельствами или бороться до конца.

Героическая смерть, как и мученическая, – не поражение, а триумф. Это сближало первохристиан и германцев, а так же облегчило принятие последними единобожия. Перед ними был очень близкий и наглядный пример. Христиан было не победить – и это импонировало варварам, которые полагали достойное и мужественное поведение перед лицом смерти наивысшей доблестью.

То же мы видим и в религиозной концепции норманнов: телесное спасение невозможно, но если так – нельзя опускать руки! Нельзя не сопротивляться абстрактному «злу», которое однажды вырвется из Мюспелльхейма! Герой может показать, кто он есть на самом деле, только в своей смерти. Сила и мощь Добра и Упорядоченности – не в триумфальной победе, а в способности биться с Хаосом даже перед лицом неизбежного и окончательного поражения.

Это насколько мрачная, настолько же и утверждающая торжество человеческого духа философия. Беззаветный героизм, над которым не властны ни смерть, ни чудовища Утгарда, ни сами боги.

* * *

Норманны понятия не имели о том, что такое энтропия как функция состояния термодинамической системы, определяющая меру необратимого рассеивания энергии. Равно как и не знали формулы «тепловая смерть Вселенной» – однако, предвосхитили эти научные выкладки, которые появятся лишь многие столетия спустя. Великие истины остаются таковыми хоть в Древней Скандинавии, хоть в научных лабораториях ХХ или XXI веков.

«Стареет мир, к закату ощутимо клонится», читаем мы в готских источниках. Те же нотки мы видим и в древнескандинавских сагах – и солнце не обладает уже тем блеском, и рыбы в море меньше стало, и дичь в лесах изводится. Вы скажете – устная традиция передавалась от старикам к молодым, а человек в возрасте всегда видит окружающее совсем иначе, чем в юности? Да, конечно, однако обязательная ремарка о «старении мира» является чем-то значительно большим, нежели старческое брюзжание.

Это – твердая уверенность в постепенном дряхлении Митгарда, а вместе с ним и всей Вселенной Иггдрасиля. Вовсе не обязательно воспринимать Рагнарёк буквально, как разрушение всего сущего, но давайте вспомним, что Девять Миров и их обитатели действительно исчезли после христианизации – это ли не Гибель Универсума?

Впрочем, не будем строить умозрительных теорий и обратимся к фактам, изложенным в «Пророчестве вельвы».

* * *

Перво-наперво следует напомнить читателю о порождениях Хаоса, которые остались в Мирах Иггдрасиля после возникновения Вселенной. Хтонических монстров в обитаемой ойкумене куда больше, чем хотелось бы, и все они рано или поздно станут орудиями безжалостной Судьбы.

Давайте пройдемся по персоналиям. Выясним, кто есть кто. Взглянем в глаза чудовищ.

В первую троицу (если не считать Локи, который примет в апокалипсическом спектакле самое живое участие) входят волк Фенрир, мировой змей Мидгардсормур и огненный великан Сурт.

* * *

Фенрир. Сверх-волк. Гигант. Меньше этого существа разве что четырехглазый Гарм, с которым мы встречались на входе в царство Хельхейм. Из «Эдды» нам известно, что Один потребовал привести к нему всех трех детей Локи от Ангрбоды – старухи из Железного леса. Митгардсормура бросили в океан, великаншу Хель отправили в «нижние миры» – «дабы она давала приют у себя всем, кто к ней послан, а это люди, умершие от болезней или от старости», волка Фенрира же асы оставили жить у себя, не взирая на то, что вельва ясно предсказала, каков будет исход («Видение Гюльви»):

«...того же племени будет и сильнейший из волков, по имени Лунный Пес. Он пожрет трупы всех умерших и проглотит месяц и обрызжет кровью все небо и воздух. Тогда солнце погасит свой свет, обезумеют ветры, и далеко разнесется их завыванье».

Щеночек оказался проблемным. Рос волк невероятно быстро и вымахал настолько, что боги начали Фенрира побаиваться – кормить волка осмеливался лишь Тюр (а мы помним, что некогда Тюр был богом воинской доблести Тивазом). В конце концов асы приняли решение сковать монстра, но Фенрир порвал две выкованные богами цепи с названиями Лендинг и Дроми. Оставалось обратиться к дварфам, способным создавать волшебные вещи огромной силы – свартальвы и выковали цепь Глейпнир, «из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, медвежьих жил, рыбьего дыхания и птичьей слюны».

Причем древнеисландское слово «fjöturinn» можно перевести и как «оковы», и как «веревка» или «путы», что больше соответствует творению свартальвов: это была не привычная металлическая цепь, а именно некое чудесное изделие, способное удержать чудовище силой магии.

Боги продемонстрировали Глейпнир волку и предложили порвать путы так же, как он это сделал с цепями Лендинг с Дроми. Фенрир, уверенный в своей силе согласился, но чувствуя подвох поставил условие: пусть Тюр вложит руку в его пасть, что будет залогом отсутствия у асов недобрых намерений. Однако, волшебство дварфов сработало, связанный Фенрир повалился наземь и откусил руку Тюру в том месте, что называется с тех пор «волчий сустав» – úlfliðr, речь идет о запястье.

Конечно, со стороны асов это было сущим вероломством, но убивать Фенрира они отказались – чтобы не осквернять земли Асгарда кровью волка. Из «Видения Гюльви» мы узнаем следующее:

«...Увидев, что волк связан надежно, асы взяли конец пут, прозываемый Гельгья, и протянули его сквозь большую каменную плиту – она называется Гьелль, – и закопали ту плиту глубоко в землю. Потом они взяли большой камень, Твити, и зарыли его еще глубже, привязав к нему конец пут. Волк страшно разевал пасть и метался и хотел всех покусать. Они же просунули в пасть ему меч: рукоять уперлась под язык, а острие – в небо. И так распирает меч ему челюсть. Дико он воет, и бежит слюна из его пасти рекою, что зовется Вон. И так он будет лежать, пока не придет конец света».

Глейпнир порвется перед самым Рагнарёком, волк Фенрир освободится, убьет Одина и сам будет повержен Видаром – одним из богов, которым суждено будет пережить Последнюю Битву...

* * *

Мидгардсормур (Ёрмунганд) – тоже потомок Локи и тоже гигант. Само его имя – «Мировой змей», «Змей Митгарда», возможно указывает на то, что исходно он был позитивной частью структуры тварного мира. Змея в целом – невероятно древний мифологический символ, присутствовавший практически у всех народов, от египтян до греков, иудеев и иранцев, причем смысл этого символа зачастую положителен: олицетворение вечности, вселенной, жизненного цикла и перерождения.

У Митгардсормура есть много черт Уроброса, свернувшийся в кольцо змея, кусающего себя за хвост и пришедшего в европейскую культуру, предположительно, из древнего Египта, где обозначал процессы «не имеющие ни начала, ни конца». В понимании египтян Уроборос был олицетворением вселенной, воды, земли и звёзд – всех существующих элементов, старых и новых.

Мы не знаем, как трактовался образ Мирового змея в протогерманских верованиях – упоминаний о нем у римских авторов попросту нет, а если и были, то не сохранились. Митгардсормур древних скандинавов – однозначно существо «нижнего» мира, причем противопоставляемся ему один из самых любимых богов норманнов, Тор.

Упоминаний Митгардсормура в сагах не так уж и много. Впервые мы встречаемся со змеем у Снорри Стурлуссона в «Младшей Эдде», где описаны состязания асов (Тора, Локи и сопровождавшего их человека по имени Тьяльви) с йотуном по имени Утгарда-Локи (Локи из Утгарда, великан, не путать с Локи из Асгарда). Соревнование было откровенно жульническим со стороны йотуна – Утгарда-Локи заколдовал Мирового змея, превратив его в большую кошку и потребовал Тора поднять ее. Тор, разумеется, сделать этого никак не смог, поскольку под магической иллюзией скрывалось самое крупное существо во Вселенной за исключением, пожалуй, давно погибшего Имира. Все. Что удалось могучему Тору – заставить мнимую кошку оторвать лапу от земли, но и это Утгарда-Локи затем назвал величайшим деянием.

Вторая сага, – невероятно популярная у скандинавов, – называется «рыбалка Тора». Полностью пересказывать таковую здесь нет смысла, основные же события таковы. Аса-Тор отправился на рыбалку вместе с великаном Хюмиром и на приманку из бычьей головы сумел поймать на крючок Мирового змея. Бог Асгарда хотел прикончить чудовище, но Хюмир перерезал леску и Митгардсормур ускользнул, хотя Тор бросил ему вслед свой чудесный молот и задел по голове.

Последняя встреча Тора с Ёрмунгардом состоится во время Рагнарёка и они станут причиной гибели друг друга – Тор все-таки сумеет отрубить монстру голову, но пройдет все лишь девять шагов и волна яда из пасти Мирового змея накроет его...

* * *

Гораздо сложнее ситуация с огненным великаном Суртом, поскольку сведения о нем крайне скудны. Первое упоминание – «Старшая Эдда» («Пророчество Вельвы»):

Сурт идет с юга —

огонь всепалящий

солнцем блестит

на мечах у богов,

рушатся горы,

мрут великанши,

все Хель пожирает,

небо трещит;

Хлин в тревоге,

ждет ее горе —

Один выходит

на битву с Волком,

сразивший Бели

выходит на Сурта —

скоро погибнут

все близкие Фригг.

Противником Сурта в последней битве будет Фрейр («сразивший Бели», указание на то, что Фрейр некогда убил великана Бели). Обязательный атрибут Сурта – огромный огненный меч, которым он подрубит Иггдрасиль, причем волшебный меч не может проявлять свои губительные свойства в священной роще Ходдмимир, где укроются двое людей, которые после Рагнарёка дадут жизнь новому человечеству...

* * *

С чего же все начнется? Как мы определим, что Рагнарёк близок? Каковы будут предзнаменования?

Как мы уже упоминали, холод, мороз и зима у норманнов ассоциировались со смертью. Вполне естественно, что Конец Мира начнется с прихода «Великанской зимы» Фимбульветур (исландское – Fimbulvetur), когда Фенрир разорвет путы и пожрет солнце, весна не настанет и на Митгард опустится мрак. Отметим, что скандинавский праздник Йоль, посвященный зимнему солнцевороту, имеет очевидную символику: если «зимнее солнце» начало расти, световой день увеличивается, значит Рагнарёк отсрочен еще на год. В противном же случае знайте, что надо отточить оружие и ждать, когда боги призовут нас на Последнюю Битву с Хаосом! Начало таковой пропустить будет невозможно – воинский рог аса Хёймдалля даст сигнал, который разнесется по всем девяти мирам!

Тут необходима еще одна «климатическая» ремарка. Выше мы обсуждали вопрос о Римском климатическом оптимуме и последовавшем за ним пессуме, резком похолодании V-VII веков нашей эры. До этого времени мотив «Великанской зимы» в германских преданиях не встречается, и появляется исключительно в более поздней мифологии норманнов. Они наблюдали предтечу Фумбульветур собственными глазами на протяжении нескольких поколений, а особенно во время катастрофического локального похолодания 535-536 годов, когда лета попросту не было – слегка потеплело, но и только. На полях остался лежать снег, выпасать домашний скот было невозможно. Последствия оказались до крайности скверные: массовый голод, в Скандинавии исчезло множество крестьянских хозяйств, смертность увеличилась во много раз.

Вероятно, именно климатический пессум эпохи Тёмных веков и дал толчок зарождению мифа о невероятной зиме, которая станет преддверием Рагнарёка.

* * *

Эсхатологическая картина, которую нам рисует «Пророчество вельвы» всеобъемлюща и затрагивает все Девять миров Универсума. Никто не останется в стороне.

Из океана всплывает Митгардсормур, змей отравит небеса своим ядом. Гигантские волки пожирают солнце и луну. Огненные великаны под предводительством Сурта сжигают землю. Порождения Мюспелльхейма обрушивают радужный мост Бифрёст. Под ударами Хаоса падает Иггдрасиль, чьи корни подточены драконом Нидхёггом.

Любопытна роль в крушении Вселенной нашего знакомца Локи – мифы «до Рагнарёка» в целом рисуют Локи божеством своенравным, невероятно хитрым, обожающим распри и недобрые шуточки, но в целом не злобным. Как «зло» в привычном нам понимании этого слова Локи выступает разве что в истории со смертью Бальдра, после чего боги связывают его и оставляют до Конца Времен скованным подобно Фенриру, а когда начинается Последняя Битва Локи приводит из Хельхейма корабль мертвецов Нагльфар и в сражении убивает Хёймдалля – то есть возвращается к своей исходной ипостаси, как потомок злобных великанов и представитель сил Хаоса...

На поле Вигрид гремит удивительная и жуткая битва – великаны, мертвецы Хельхейма и чудовища против богов и людей, как эйнхериев из Вальхаллы, так и людей живых. Асы и ваны гибнут один за другим. Сын Одина Видар убивает волка Фенрира. Бушует пламя Мюспелльхейма, пожирая один за другим Девять миров. Гремят гигантские льдины Нифльхейма, замораживающие то, что не уничтожил огонь. Вселенная рушится, обращаясь в состояние первобытного хаоса.

Единственный островок не затронутый глобальной катастрофой – роща Ходдмимир, где укрываются двое людей. Родоначальников нового человечества зовут символично: Лив и Ливтрасир («Жизнь» и «Пышущий жизнью», исландское – Líf og Lifþrasir).

Выжили и четверо асов – сыновья Одина Видар и Вали, а так же двое сыновей Тора – Магни и Моди, которые унаследовали чудесный молот своего отца, Мьёлльнир. Возвращаются в мир живых светлый Бальдр и его невольный убийца Хёд. Они станут богами обновленного, не знающего древнего Хаоса, мира.

Каков он будет, этот новый Универсум? Никто не знает. Вельва предпочла об этом умолчать.

Даже в мрачной норманнской мифологии есть место надежде и будущему – на смену Девяти мирам придет нечто иное, доселе невиданное, и в этой Вселенной найдется место как людям, так потомкам богов Асгарда.

Боги. Ваны и Ванахейм

Помнится, авторы обещали вернуться в обитель ванов, которую мы не посетили во время долгого путешествия по Иггдрасилю. Встает вопрос: а почему сначала именно ваны, а не могущественные асы?

Да потому, что владыки Ванахейма древнее, почтеннее и в определенной мере мудрее асов. Они были самыми первыми богами.

Согласимся, что голодным в бой не пойдешь. Что новых славных воителей надо сперва произвести на свет и вырастить. Что детям нужно молоко, а бесстрашным дружинникам – мясо и пиво. Это первично. Это основа, без которой не обойтись. Сражения сражениями, но каждый воин должен возвращаться в свой теплый дом и содержать семью в достатке.

Ваны, – боги плодородия, отвечающие за все «жизнеобеспечение» Вселенной Иггдрасиля. Без их покровительства и благоволения не появилось бы на свет даже самого героического героя.

Не так давно мы обсуждали гипотетическое превращение древнегерманской богини плодородия Нерты в скандинавского Ньорда, а то и другой вариант – брак Ньорда с Нертой, от коего произошли Фрейр и Фрейя. Причем в «Саге об Инглингах» прямым текстом говорится следующее: «Когда Ньорд был у ванов, он был женат на своей сестре, ибо такой был там обычай. Их детьми были Фрейр и Фрейя. А у Асов был запрещен брак с такими близкими родичами».

Тут мы сталкиваемся с инцестом, что свидетельствует о невероятно архаичном происхождении культа ванов и их родоначальника (родоначальницы): в период матриархата власть передавалась по женской линии, следовательно даже самому доблестному воину следовало жениться на своей сестре, чтобы не утратить влияния. Это настолько незапамятная древность, что, предположительно, корни почитания ванов восходят к раннему бронзовому веку, сиречь около полутора тысяч лет до нашей эры.

Откуда взялись ваны во Вселенной Иггдрасиля неясно, но асам они не родственники, в акте Творения участия не принимали (или нам об этом ничего неизвестно), а когда Один с братьями убили Имира и поселились в Асгарде, ваны попытались устранить «конкурентов», спровоцировав первую в истории мира войну.

Сперва ваны отправили к асам некое существо женского пола по имени Гюлльвейг («Сила Золота») – явно не богиню, а скорее духа или демона алчности. Асы трижды убили Гюлльвейг и сожгли ее тело, но каждый раз она воскресала «еще более прекрасной» – в этом видятся отголоски массовых жертвоприношений богам (помните «болотные склады» древних германцев в Ютландии?), а, возможно и «кузнечную» символику, поскольку обработка руды и кузнечное дело всегда были мистичны и связаны с потусторонним.

Так или иначе зловредная Гюлльвейг, пробудившая у богов и людей страсть к золоту, осталась жива. Разозленные асы начали войну с ванами, о чем мы читаем в «Пророчестве вельвы»:

В войско метнул

Один копьё,

это тоже свершилось

в дни первой войны;

рухнули стены

крепости асов,

ваны в битве

врагов побеждали.

И снова, снова перед нами свидетельство об огромном могуществе ванов, которые не просто противостояли богам-воителям создавшим мир и погубившим первовеликана Имира, но еще и одерживали над ними победы! Асы предпочли заключить мир, на что в сущности миролюбивые ваны охотно согласились. Состоялся обмен почетными заложниками – Ньорд с детьми (Фрейром и Фрейей) поселился в Асгарде, где у него был собственный чертог Ноатун («Корабельный двор»), что символизировало покровительство Ньорда мореходам, рыбакам и вообще морской стихии.

Асы взамен отправили в Ванахейм бога Хёнира (участвовавшего в сотворении человека и наделившего его разумом) и Мимира, происхождение коего неясно – был он асом, великаном или светлым альвом, нам не известно. Мимир был хранителем источника мудрости, из которого в свое время испил Один.

Таким образом, трое самых почитаемых ванов – Ньорд, Фрейр и Фрейя вошли в пантеон «верхнего мира», а Фрейя даже обзавелась собственным филиалом Вальхаллы, Фольквангом, что свидетельствует о ее невероятном авторитете среди воинского сообщества.

Сам по себе миф о войне асов и ванов трактуется разными исследователями следующим образом.

Во-первых, в саге отражена борьба культов местных и пришлых племен (возможно, индогерманских завоевателей с носителями матриархальной земледельческой культуры), или конфликты различных социальных групп или племен древнегерманского общества.

Вторая теория предполагает, что мы наблюдаем отголоски архаичного индоевропейского мифа, в котором боги войны и плодородия исходно разделены. Главное в этой истории вовсе не конфликт между богами, а его итог – заключение мира и договор, а так же ассимиляция ванов асами и последующее единство пантеона. Тут, правда, возникает обязательный для древних скандинавов эсхатологический мотив – первая война подвела черту под Золотым веком и Вселенная начала свой путь к Рагнарёку.

Наконец, история о войне ванов и асов в «Младшей Эдде» служит прологом к саге о Мёде поэзии (исландское – Skáldamjöðr) имеющей для норманнов огромное культурное и символическое значение.

При заключение мира боги ритуально смешали в чаше свою слюну – не исключено, что здесь мы видим символику побратимства, – а из слюны создали существо (его сущность не уточняется) по имени Квасир, который унаследовал всю мудрость богов. Жадные и завистливые дварфы, свартальвы Фьялар и Галар зазвали Квасира в гости и убили, а из его крови, смешанной с пчелиным медом, приготовили в трех сосудах – Оудрёрир (Óðrerir, «приводящий дух в движение»), Соун (Són, «кровь») и Бодн (Boðn) – мед поэзии.

В связи с Ньордом, как в значительной мере «морским богом» нельзя не упомянуть еще двух обитателей океанских глубин, являющихся одними из самых симпатичных с суровой норманнской мифологии. Это морской великан Эгир и его жена Ран. Эгир по рождению йотун, но присущих великанам отрицательных черт у него практически нет. Эгир гостеприимен, дружит с асами (знаменитая «Перебранка Локи» произошла именно у Эгира на пиру), а кроме того дает пристанище людям, погибшим в море – согласимся, что выпасать косяки сельди и трески во владениях Эгира все же значительно интереснее, чем до самого Рагнарёка изнывать от скуки в Хельхейме.

Если сам великан Эгир отвечает за «спокойное море», то Ран верховодит над «морем штормовым». Считалось, что пропавшие в море корабли попадают в сети Ран, коими она увлекает их на дно, собирая добычу – великанша любит золото, и все сокровища, попавшие на морское дно, попадают в чертоги Эгира и его жены. Отметим, что Ран не только жена, но и сестра морского великана, что вновь указывает на древность происхождения их культа. Не исключено, что Эгир и Ран были божествами моря (двуедиными, сочетающем две ипостаси, штиль и бурю) у догерманского населения Скандинавии, а затем отошли на второй план.

Норманны, чтобы умилостивить Ран и ее девятерых дочерей, частенько отправляли часть добычи на дно. Особенно интересны имена дочек великанши, которых именовали «Девами волн» – Hefring («Пульсирующая волна»), Himinglæva («Волна, отражающая небо»), Kólga («Ужасная волна») и так далее. Древние скандинавы, первоклассные мореходы, способные преодолевать Атлантику и добираться по воде до самых удаленных уголков Европы, имели множество названий для самого разного типа волн, течений и прочих природных явлений связанных с морем – уж точно не меньше, чем названий снега у соседей-финнов. Это и нашло отражение в именах дочерей Ран и Эгира.

* * *

Фрейр, всеобщий любимец, описывается в самых превосходных степенях – саги указывают, что обликом Фрейр едва ли не прекраснее самого Бальдра. Он ведает миром и изобилием, а также плодовитостью людей, животных и растений, он покровитель солнца и солнечного света. Это классическое «аграрное» божество, которому, впрочем, не чужда и воинская слава, хотя сам по себе Фрайр не воитель.

Единственная сохранившаяся сага о Фрейре повествует о его любви к Герд – прекрасной великанше, которую его вестник пытается вызвать из мира иного. Очевидно, этот миф символизировал оплодотворение земли теплом солнца. Археологами найдено немало листков тонкой золотой фольги, где вычеканены фигуры обнимающихся или, возможно, танцующих мужчины и женщины. Предположительно, они изображают брак Фрейра и Герд. Данные амулеты бесспорно символизировали любовь, брак и плодородие, словом, все то, что в эпоху викингов находилось под покровительством Фрейра.

Особенно он почитался сельскохозяйственных районах Швеции; там наиболее распространены географические названия, где фигурирует его имя. Ныне один из ведущих футбольных клубов Швеции называется «Frej» – «Фрейр».

Мы вновь сталкиваемся со старинным наследием культа древнегерманской Нерты, место которой прочно занял добродушный ван. Сохранилось описание ритуала, как в конце X века деревянную статую Фрейра возили в повозке от фермы к ферме. Священное изображение сопровождала вполне живая женщина, ехавшая поодаль и которую называли «супругой Фрейра». Церемония происходила после сбора урожая, что было очевидной благодарностью Фрейру и просьбой о плодородии в следующем году. Когда статуя прибывала в дом крестьянина, ее встречали пиром. Это фактически тот же обряд проводившийся в Ютландии германскими племенами в I веке н. э. в честь богини Нерты – мы отлично помним описания Тацита и повозку богини, дарующей жизнь...

Удивительна история появления священного животного Фрейра – вепря по имени Гюллинбрюсти («Золотая щетинка»). Ван обязан этим Локи, поспорившему с дварфами Брокком и Синдри о том, что они не сумеют создать вещей, чудеснее тех, что были выкованы под его, Локи, мудрым руководством. Брокк и Синдри вызов приняли, и вскоре из их кузни вышел волшебный золотой кабан, «способный бежать по водам и воздуху, ночью и днем, быстрее любого коня, и ночью, и в самой Стране Тьмы будет ему светло: так светится у него щетина».

Локи был посрамлен, а Брокк отдал вепря Фрейру. Есть обоснованное подозрение, что Гюллинбрюсти являлся первым в истории роботом, поскольку оказался сотворен из золота и старой кабаньей шкуры, прошедшей превращения под силой заклинаний дварфов.

Кроме Золотой Щетинки у Фрейра есть и вполне живой вепрь – Слидругтанни, «Страшный клык». Верхом на этом кабане ван приезжает на похороны убитого Бальдра. Символика тут очевидна – кабан животное плодовитое, что полностью соответствует «специализации» Фрейра. На солнцеворот, в йоль, и на середину лета было принято приносить в жертвы свиней и кабанчиков посвящавшихся ванам, свинина обязательно входила в свадебную трапезу.

Другой чудесной вещью Фрейра было опять же творение дварфов – волшебный корабль Скидбладнир, способный вместить все воинство Асгарда и чьи паруса всегда наполнялись попутным ветром. По одной из версий корабль тоже построили умельцы Брокк и Синдри, но поскольку сначала Скидбладниром владел Локи, представляется, что создал его Двалин, один из величайших мастеров Свартальвхейма пользовавшийся советами Локи.

В завершение можно сказать, что Фрейр покровительствовал и плотской любви, а конкретнее мужской любовной страсти. Правда, в отличие от богов-любовников античности он являлся символом благородной мужественности, одобряемой при общинно-родовом строе, где распутство (особенно женское) категорически не поощрялось – как мы помним, основой мировоззрения являлись семья, род и, безусловно, многодетность.

* * *

О Фрейе, так же оказавшейся заложницей Асгарда после войны богов, мы уже неоднократно упоминали – в частности о ее палатах Фолькванг, где так же гремит богатырский пир, а эйнхериям прислуживают валькирии. Со временем Фрейя становится второй в Асгарде после Фригг – жены Одина, не взирая на свое происхождение от ванов (что, впрочем, только добавляло ей благородства, поскольку ваны древнее и почтеннее асов).

Снова отметим, что женские божества играли в древней Скандинавии значительно меньшую роль, чем у германцев римского периода, но обладали свойствами, недоступными другим божествам. Речь идет о так называемом «сейде», разновидности магии, присущем исключительно женщинам.

Сейд (исландское – seiðr), как магия ванов, восходит к древнейшим временам, поскольку отчетливо несет в себе черты шаманизма и анимизма. Этимология слова «сейд» до сих пор неясна, но однокоренные слова в древнеанглийском и древневерхненемецком языках указывают на связь с понятиями «струна», «тетива», «нить» или же «путы», «ловушка», «силки».

Что такое сейд в практическом понимании, в точности мы уже никогда не узнаем, а измышления современных эзотериков нас не интересуют. Относительно достоверно известно, что это была разновидность шаманистской практики, включая в себя обычные для шаманов видения, транс и последующие истолкования «увиденного за гранью» – мы все помним вельву, рассказывавшую Одину о будущем? С большой долей вероятности, сейд являлся одним из методов предсказания будущего, судьбы, удачи или наоборот, неминуемых бедствий.

Здесь не исключено применение каких либо стимулирующих или галлюциногенных составов, способствующих достижению нужного сейдконе (seiðkona – сейд+женщина) состояния. Известны редкие случаи использования сейда и мужчинами (seiðmað), причем с переодеванием в женскую одежду – очередное подтверждение неимоверной архаичности ритуала с новым указанием на давно забытый матриархат.

Фрейя была великой мастерицей сейда и обучила таковому асов, причем эту науку лучше других перенял Один, чей культ отчасти нес черты шаманизма. Достаточно вспомнить, что в «Перебранке Локи» лукавый бог высмеивает Одина за занятия сейдом, считавшимся ремеслом строго женским.

Здесь мы можем смело переходить к «биографиям» богов Асгарда и прежде всего – к Одину, как фигуре крайне неоднозначной и сочетающей в себе множество, казалось бы, черт принципиально несочетаемых.