Текст книги "Наследник Алвисида (Книга 3)"

Автор книги: Андрей Легостаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Вы заключили договор с Силами Тьмы не причинять зла Наследнику Алвисида, – сухо и жестко произнес Белиал.

Радхаур вскочил на ноги и хотел крикнуть, что не нуждается ни в чьей защите, что... Он сдержался. Сейчас все эмоции – только на бой!

– Не я заключил договор, а Иглангер, – Линксангер тяжело дышал, не от боя – от обиды, ведь победа была так близка! – В любом случае, у нас честный рыцарский поединок, я не мог не ответить на брошенный вызов!

– Честный поединок? – словно беседуя о чем-то неважном, поднял бровь Белиал.

– У Радхаура тоже магия! – в сердцах, понимая, что оправдываться глупо, выкрикнул Линксангер. – Его не взяло пленное заклятие!

– У него – Сила Алвисида, – улыбнулся Князь Тьмы. – А вот у тебя...

Он вдруг сделал шаг к Линксангеру и схватил обеими руками его клинок, совершенно не боясь порезаться об остро отточенные кромки. И закрыл глаза, словно напрягаясь пред решительным действием, требующем полной отдачи сил и внутренней энергии.

Линксангер попробовал выдернуть меч из его рук, но клинок будто был зажат в каменных тисках.

Наконец Белиал отпустил меч Линксангера и сделал шаг вбок, подобно герольду, ведущему схватку на турнире.

– Все, – сказал Белиал, – теперь будет честный бой. И пусть с каждым из вас пребудут Силы Космические. Я ничего больше сделать не могу.

И, так и не взглянув на Наследника Алвисида, он исчез, оставив после себя едкий запашок потухшего костра.

Радхаур уже стоял с Гурондолем в руке, готовый к бою, готовый убивать. Он видел перед собой не просто противника – человека, который виновен в смерти братьев и отца. Виновен! Как и Берангер.

Пред глазами юного графа встало улыбающееся спокойное лицо Педивера, старшего брата; синяк, который подставил Мориансу сам Уррий незадолго до роковой поездки брата в Камелот; золотые монеты на глазах мертвого отца...

Мышцы напряжены, все тело устремлено лишь на одно, нет других мыслей сейчас, нет других желаний. Словно волна изнутри вырывается наружу, концентрируясь в ударе меча.

Будто дикий ураган из града ударов обрушился на Линксангера. Он едва успевал их отражать, и если бы Радхаур не торопился довести бой до завершения как можно раньше и не совершал бы почти не заметных неточностей движений, он достиг бы цели гораздо раньше.

Линксангер был поражен, потрясен, он потерял силу воли, он уже не верил в победу, но руки знали дело – пока его меч отбивал яростный натиск Радхаура.

Последним усилием воли герцог попытался было выйти на магический уровень и понял, что это ему не удается. Лишь услышал вдали мысль Берангера, приближавшегося со своим отрядом к Бервуду.

"Отомсти и за меня, брат!" – успел мысленно крикнуть Линксангер и, заметив просвет в мелькании Гурондоля, попытался максимально использовать возможно единственный и точно последний шанс.

Меч Линксангера был выбит из рук и покатился глухо стуча по доскам настила к краю моста, упал вниз.

Радхаур замер, последним взглядом уставившись в глаза обезоруженному врагу. Что он в них хотел увидеть? Он сам бы не смог сказать, но жаждал прозреть в них ответ на свой какой-то вопрос, который был не в силах облачить в слова.

– Ты сейчас умрешь! – выцедил убийца Вольфангера.

И тут, как всегда в жуткой ситуации, герцог придумал, что делать.

– Пусть! – выкрикнул Линксангер. – Но ты не когда не увидишь больше свою Марьян! Ты даже не узнаешь ее, если и найдешь! Она заколдована, и кроме меня никто не сумеет снять чары!

Герцог рассмеялся, жалея в душе, что его слова ложь, что он действительно не наложил на Марьян какое-нибудь сложное и сильное заклятие. И, с огромным трудом, через неведомо кем поставленное сопротивление, послал мысленный сигнал Дайрону, чтобы забирал немедленно Марьян и Крафф и уходил по подземной реке в Бервуд.

Гурондоль блеснул в последнем ударе, Линксангер чуть привстал на носках, будто хотел подобно птице вспорхнуть вверх, но был подбит на взлете.

– Я буду отомщен! – прохрипел он.

Радхаур выдернул меч. Герцог, зажимая рукой рану, сделал несколько шагов назад и рухнул с моста.

Одновременный выдох облегчения вырвался у Этварда, который хотел его сдержать, и у Ламорака, который своих чувств сдерживать не собирался. На лице Гуула, казалось, ничего не отражалось.

– Молодец! – довольно крякнул сэр Таулас. – Но можно было закончить все и раньше...

Радхаур подошел к краю моста и осторожно посмотрел вниз.

Тинные гнилушки, разорванные упавшим телом, вновь затягивали черную дыру воды, накрывшей Линксангера.

С окровавленным мечом в руке Радхаур подошел к воротам и ударил в них кулаком.

– Ваш хозяин мертв! Открывайте ворота! Мы заберем Марьян и уйдем, иначе возьмем замок штурмом!

Молчание было ему ответом.

Он повернулся к отряду и махнул рукой, чтобы штурмовали. Ворота, как он прикинул, будет не так и трудно просто разнести в щепы. Но это не его работа, он отошел в сторонку.

x x x

Дайрона словно стукнул невидимый молоток в затылок – приказ, посланный гибнущим Линксангером означал одно, трудно не понять: немедленно уходите!

Он встал и распахнул дверь в комнату, где находились две, оставленные под его охрану, женщины.

Черноволосая красавица с нездешними чертами лица лежала на огромной постели, закрыв глаза. Крафф маленькими глотками пила вино из высокого серебряного кубка.

– Все, – сказал Дайрон, – нам надо убираться отсюда как можно быстрее.

Крафф залпом допила вино, поставила кубок на стол и встала, готовая следовать за своим телохранителем.

Марьян лежала, словно не слышала обращенных к ней слов.

– Вставай, ты! – грубо приказал ей Дайрон.

Она не шевельнулась.

Он подошел, схватил ее за плечо (наверняка на нежном теле останутся синяки) и попытался поднять.

– Убей меня, – произнесла она, не открывая глаз.

– Идем! Мне приказано доставить тебя в замок моего хозяина и я сделаю это.

– Я никуда не пойду! Сейчас придет Радхаур, я жду его.

– Ждешь его! – воскликнула Крафф. – Да ты спала с Линксом, твой Радхаур просто заколет тебя мечом и будет прав. Или отправит в трактир на потеху заезжим рыцарям! Идем, и тебя никто не обидит.

– Пусть лучше меня заколет мечом любимый! – простонала Марьян с болью. – Я никуда не пойду.

Марьян не понимала, почему вообще жива после того, что произошло. Она больше не нужна, оскверненная, Радхауру. Значит, ей не зачем жить, значит, должна открыться старая рана в груди.

– Да чего я еще буду разговаривать! – воскликнул Дайрон, схватил Марьян за талию и легко перекинул через плечо. – Пошли, Крафф, время дорого!

Марьян хотела отбиться, но Дайрон раскрытой ладонью снизу вверх шлепнул без всякого почтения ее по лицу и она больно прикусила язык.

Боли она боялась, а у него огромный меч на поясе и тяжелые, с поросшие черным волосом пальцами, кулаки. Она не боялась смерти, но ей жутко было представить, что ее начнут избивать – кулаками или ногами в тяжелых сапогах.

И от страха грядущей боли она потеряла сознание, проблеском мысли понимая, что это – самый лучший сейчас выход. А еще лучше было бы умереть.

Крафф распахнула дверь и осторожно выглянула в коридор никого. Они быстро прошли по коридору, спустились по лестнице, вошли в неприметный закуток – тупик тупиком.

Дайрон нажал секретный выступ и каменная стена подалась назад и вбок.

Он, с пленницей на плече, первым ступил на крутую винтовую лестницу металлом ступеней отзывающейся на каждый шаг. Пропустил Крафф и, потянув на себя тяжелый рычаг, затворил потайную дверь. Выругался, что забыл факел, но в темноте продолжил движение вперед, держась рукой за перила.

Спустившись, он положил Марьян прямо на камни и начал ощупью искать связку факелов – он видел их у стены, когда они с Крафф и Берангером прибыли сюда. Найдя их наконец, он вынул огниво, запалил два и один факел протянул Крафф.

Они стояли на узкой и не очень длинной площадке. К каменным кольцам, вбитым в камень, было привязано три лодки.

– Садись в эту, – сказал он Крафф и поднял бесчувственную Марьян.

x x x

– Ламорак, останься со мной, мне нельзя переступать порог этого замка.

Ламорак резко придержал коня. Все его спутники мчались на штурм замка.

– Они справятся без тебя, – добавила Дапра. И, точно извиняясь, улыбнулась: – Мне страшно оставаться одной.

Ламорак кивнул.

– Я ничего не боюсь! – воскликнула повелительница драконов. Ты не подумай! Но одно дело шептаться с деревьями и командовать драконами, а совсем другое...

– Женщина должна бояться, – сказал Ламорак. – А мужчина должен ее защищать. Я никому не дам тебя в обиду!

Он спрыгнул с коня и подал ей руку.

– Пройдемся немного?

Они не спеша дошли до замка. Ворота были распахнуты, изнутри доносились крики и стоны раненых. Счастливый день для сэра Тауласа.

Ламорак уселся на цепь подъемного моста, взор его непроизвольно устремился в распахнутые ворота, но ничего он там не увидел.

– Ты обиделся? – спросила Дапра.

– Ты знаешь, – медленно и слегка легкомысленно, хотя это было очень важно для него, сказал Ламорак, – я не совсем такой, как Радхаур. Я не бегу от опасности. Но и не ищу ее как он. Мне иногда кажется, что он...

– Что он?

– Да нет, ничего... – Ламорак вздохнул. – Ты, наверное, устала, Дапра, – всю ночь в седле.

– Что ты?! Я привычная. Когда у драконов любовная пора, я по пять дней, бывает, не сплю. Или ты меня гонишь?

– Глупая... – Ламорак взял ее ладонь руками. – Я тебя люблю.

По голубому небу куда-то медленно ползли по своим делам облакам. Из вызванной Дапрой стаи драконов над древним мрачным замком кружил теперь лишь один.

– Он тебя дожидается? – кивнул на парящего высоко над замкам красавца Ламорак.

– А этот-то? Нет, на всякий случай. Мне немного неуютно не в драконовой стране. Здесь даже деревья другие, говорят, но как-то не так.

Она села рядом с ним на толстую цепь. Было немного неудобно, но все равно очень хорошо. Потому что они были вместе.

– Ты завтра отправишься в Британию? – спросила она.

– Да, – кивнул он. – Расстояние, которое обычно проезжают за два дня, я буду преодолевать за день. И я вернусь к тебе. Очень скоро вернусь.

– Я буду ждать тебя, Ламорак.

Из ворот замка уже не доносилось ни звука. Ламорак обнял Дапру за талию. Они сидели молча – какие нужны слова? Весь огромный мир для них слился в прикосновениях и этом волшебном молчании.

Хлюпнула внизу вода – ни Ламорак, ни Дапра не обратили на это внимания.

x x x

За те короткие мгновения, что он, раненый, летел с моста в вонючую воду, герцог Линксангер успел начать метаморфозу – для простоты, в того же красного дракона, что и вчера.

Было больно, так больно, как, может быть, никогда прежде. И не только из-за раны, почти смертельной – клинок убийцы Вольфа прошел, благодаря предусмотрительному движению вперед-вверх, на дюйм буквально ниже сердца.

Больно от того, что не отомстил: если бы отравленный клинок хоть раз коснулся Радхаура, то и проклятые бездны со всем прочим, можно умирать.

Умереть не страшно, страшнее видеть немой упрек в глазах братьев.

Боль он терпел, как и отсутствие воздуха (драконы могут до получаса сидеть под водой, во всяком случае тот, в которого он воплотился). Единственное, что он хотел – добраться до Бервуда, куда уже успел вернуться брат. Вдвоем с Берангером будет легче. Конечно, если бы еще и Игл был с ними, то совсем бы здорово, но... Так, видно, нужно было Силам Космическим. Он все перетерпит, любые испытания.

Запоздалой мыслью мелькнуло, что Рогнеда достанется врагам.

Он не сомневался, что замок будет взят и разграблен, сейчас ему было плевать на это. Даже не выжить, а убить убийцу Вольфа – вот все, чего он жаждал.

Но то, что это белокурая девчонка наверняка потеряна для Иглангера... Старший брат может не простить...

Нет, думать сейчас об этом нельзя, а то потеряешь окончательно контроль над собой (с такой-то раной!) и навсегда останешься погребенным затухшей водой в крепостном рве. Не думать, нет.

Но сердце жаждет мести – уже не только Радхауру, а всем, кто был с ним. Ведь если убить Этварда или Ламорака – нет большей боли Радхауру после потери любимой. А то, что Марьян будет доставлена в Бервуд, Линксангер не сомневался.

Он лежал, тупля боль и набираясь сил, хотя без воздуха это не так и просто даже в драконьем обличьи. Сейчас самое важное: вырваться и долететь до Бервуда, но как это сделать, если драконы – настоящие драконы – кружат над замком? С ними ему не совладать, тем более, тяжело раненому.

Он чувствовал, что почти все драконы улетели прочь, может и вообще все, на магический уровень ему было не выйти, чтобы узнать это достоверно.

Так или иначе медлить больше бессмысленно – больше сил не придет, а без воздуха все тяжелее и тяжелее.

В последней попытке прочувствовать что происходит в замке, в обрывках, где мелькнули мучившиеся в предсмертной агонии его воины и слуги, голубое небо, бледный лик Рогнеды и масса еще чего-то, не представляющее никакого интереса, он увидел, что кто-то сидит на мосту.

И этот кто-то важен, поскольку может выслать в след погоню.

Что ж, расправившись с повелительницей драконов – пусть даже ценой жизни – он отомстит за обиды и окажет бо-ольшую услугу братьям, которые смогут отомстить за него.

Герцог собрался с силами, приготовясь расправить крылья, и устремился вверх, к солнцу.

x x x

Ламорак спиной почувствовал движение воздуха. Еще не осознав и не оценив угрозу, вскочил, выдернув из ножен Неустрашимый, инстинктивным движением рукой сорвав любимую с места и отправив за спину, собой защищая ее от неведомой опасности.

И принял в грудь удар острым рогом. Он еще не понял, что произошло, что красный дракон из предсказания, реален и час пробил, но меч его ударом снизу вверх вошел в подбородок вытянутой драконовой морды и острие клинка вылезло из левого глаза уродливой головы чудовища.

Опали, шелушась едкой дымкой по краям, красные перепончатые крылья. Без единого вскрика-стона, чудовище рухнуло вниз, увлекая за собой смертельно раненого короля Сегонтиума.

В последний миг уцепился Ламорак за мостовую цепь и хватка его была мертвой. Прощальным гимном прозвучал вскрик Дапры и застрявший в горле всхрип Радхаура, появившегося в распахнутых воротах замка.

Чудовище упало в черную воду. Ламорак, потеряв сознание (последней мыслю было все-ж таки узнавание дракона со стены зала предсказаний и понимание, что это – конец), в предсмертной судороге сжимая пальцами цепь, остался висеть в воздухе.

Подбежавший Радхаур (он искал Ламорака, думая – что случилось с ним, где он, почему не в замке со всеми?) подхватил его под мышки, рывком выдернул и уложил на мост.

Рана на груди Ламорака была ужасна. Радхаур понял – у него стало одним другом меньше. Что-то сдавило сердце, не было сил смотреть на побледневшее мертвое лицо, знакомое с раннего детства.

Граф сглотнул тяжелый ком и взглянул в ров.

Вопреки всем законам природы по пузырькам во взбесившемся круге воды плавала рукоять Неустрашимого с четырехдюймовым обрубком клинка.

Глава девятая. ЗАЧАРОВАННАЯ КРАСАВИЦА

"Как пламень – я, любимая – как лед;

Так что ж я хлад ее не растоплю

И он в жару моем не изойдет,

Hо крепнет лишь, чем больше я молю?"

Эдмунд Спенсер

– Он умирает, я не в силах что-нибудь сделать.

Оруженосец Этварда, более ценимый как человек, способный оказать первую помощь и знающий целебные травы, встал и виновато развел рукамb.

– Это он защищал меня! – со слезами на глазах произнесла Дапра.

Она стояла, уткнув лицо в грудь Радхауру, он непроизвольно ободряюще поглаживал ее по волосам. Ему самому было тяжело.

Вот так вот, предсказания сбываются. Сколько не искал Ламорак своего красного дракона, тот сам нашел его. И плавает, вернее уже затонул в грязной воде крепостного рва, обрубок Неустрашимого.

– Он – герой! – Дапра вытерла слезы, но новые навернулись на глазах. – Я люблю его...

– Он и не мог иначе, – глядя на распростертое перед ним тело друга, ответил Этвард.

– Прервется славный род, – хрипло добавил Радхаур.

В это мгновение он думал, что и его род может прерваться, в случае его гибели. Но он уже знал – погибнет очень не скоро, предсказания в Храме Каменного Зверя сбываются.

– Отнесем его в замок, будем рядом последние его минуты. Вдруг он очнется и захочет что-то поручить. Эх, – в сердцах воскликнул граф Маридунский. – Если бы с нами был сэр Ансеис. Он бы наверняка что-нибудь придумал. А так... Как все глупо. Он погиб, и я ничего не смогу поделать. Если бы мог – отдал бы ему всю силу, что получил от торса Алвисида.

Это были мечты. Несбыточные.

Этвард, Таулас, Гуул и другие воины стояли над телом умирающего рыцаря. Юного, красивого и отважного. Нашедшего любовь и погибшего за нее.

– Возьмите его, отнесем в замок, – приказал Этвард. – Жалко, что отец Бартл остался в лагере. Хотя Ламорак все равно не смог бы исповедоваться перед смертью. Осторожно поднимайте его, чтобы не причинить боль.

– Нет, – неожиданно сказала Дапра, вытирая слезы. – Я заберу его с собой. Он будет жить.

– Что?! – в один голос воскликнули Этвард и Радхаур.

Уж не помутилась ли она от горя разумом? Одного взгляда на рану достаточно, чтобы понять – Ламорак не жилец.

– Да, – твердо подтвердила она. – Он погиб от дракона, пусть и ненастоящего, а колдуна в драконовом обличье. И я смогу вылечить его. Но он никогда не сможет пересечь границы моих владений. Никогда.

– И я его не смогу больше увидеть? – глупо спросил Этвард.

– Если только не приедете ко мне в гости... К нам, – тут же поправилась она. – Скажите его матери, там в Сегонтиуме, чтобы она приехала к нам. Я рожу ей внука.

Странно было слышать серьезные слова от столь юной девушки. Но она была не простой девушкой – повелительницей драконов.

– Мы отвезем его в лес, – сказал Этвард и посмотрел на подернутое застывшей гримасой боли лицо друга. – До встречи когда-нибудь, Ламорак.

– Не надо везти, я сама. Мне будет трудно его вылечить, но я уверена, что справлюсь. Я... я люблю его и не смогу без него жить.

Дракон, дотоле круживший над замком, резко пошел вниз и приземлился на дороге пред мостом.

– Помогите мне положить его на спину дракона – попросила Дапра.

Двое воинов шагнули вперед, чтобы взять умирающего, но Радхаур жестом остановил их, склонился над другом, взял подмышки и посмотрел на Этварда. Тот взял Ламорака за ноги. Они отнесли его к покорно сидевшему дракону и животом вниз положили на спину животного; руки Ламорака безжизненно свисали, касаясь грязного дорожного песка.

– Как бы не упал во время полета, – озабоченно произнес Этвард.

– Не беспокойтесь, – успокоила Дапра и легко, словно в седло коня, вскочила на дракона.

– Прощайте, ваше величество король Этвард, прощайте, сэр Радхаур. Знайте, если вы еще раз окажетесь здесь – можете без страха входить в мой лес.

– Прощайте, ваше величество, – наклонил голову в поклоне Радхаур. – Вернее – до свидания. Я верю, что все будет хорошо. Там, на стене в Храме Каменного Зверя меч Ламорака – сломанный, правда очень долго был на фоне рассвета.

Правда, там мог бы и закат, но какая разница?

– До свидания, Дапра, – попрощался Этвард. – Передайте Ламораку, что я никогда не забуду клятву у озера Трех Дев.

Дапра хлопнула дракона по шее и он легко взмыл в воздух.

– А ваш конь? – запоздало крикнул Этвард. – Куда его отвезти?

Но Дапра уже не слышала его, дракон нес ее и бесчувственного короля Сегонтиума к югу, к драконовой стране.

К друзьям подбежал запыхавшийся воин.

– Ваше величество, мы нашли женщину! – сообщил он. – Мы все обыскали, других женщин вообще в замке нет, даже странно...

– Идем! – со вздохом облегчения Этвард хлопнул Радхаура по плечу. – Ну вот, Уррий, и Марьян нашлась.

– Это не госпожа, ваше величество. Другая женщина, – сказал воин.

– Перед смертью Линксангер сказал мне, что заколдовал Марьян, что я ее не узнаю, – заметил Радхаур. – Это она. Тем более, что других женщин в замке нет. Пошли!

x x x

На кровати лежала красивая белокурая девушка, совсем юная с виду, даже младше Дапры. Она была полностью одета, Радхауру бросились в глаза миниатюрные светло-коричневые башмачки на ее ногах.

Этвард и Радхаур оторопело смотрели на ровно дышавшую в очарованном сне незнакомку.

– Какая она... красивая! – не смог сдержать восхищения Этвард.

– Это она! – изменившимся голосом произнес Радхаур.

– Но она вовсе не похожа на Марьян! – возразил друг.

– Это – она, женщина из предсказания, – тем же глухим голосом пояснил Радхаур. – Марьян заколдовал герцог Линксангер... Но мне и в голову не могло придти, что Марьян и женщина из предсказания – одна и та же. Что ж, так даже лучше...

– Но она заколдована! Что же мы будем делать? Как снять чары?

– Сэр Ансеис снимет заклятие каким бы сильным оно ни было, уверенно сказал граф. – Я возвращаюсь в Рэдвэлл.

– Хорошо, – согласился Этвард. – Я тоже отправляюсь домой, мне все здесь надоело... Пойдем, выпьем вина. Мне сказали, что здесь богатые погреба. И в подземелье нашли какого-то странствующего певца, отвыкшего от солнечного света. Послушаем, что он нам споет.

Этвард хотел скорее уйти из этой комнаты. Заколдованная Марьян была еще прекраснее. Он любил ее всем сердцем и ненавидел Радхаура за его равнодушие. Впрочем, он не прав – граф не сводил взгляда со спящей девушки.

В пиршественной зале замка уже сидели за столом сэр Таулас и многие другие воины. Сэр Таулас вполне мог быть доволен – порубился на славу и из своих никто не погиб во время штурма. Впрочем, защитники замка оказали не столь уж серьезное сопротивление, в живых остались только двое, согласившие служить победителям. Они и притащили на стол все лучшее из погребов и кладовых, что только смогли найти.

За столом сидел пожилой, с сильно поседевшей головой мужчина, подслеповато щуря глаза. Рядом с ним на столе лежала старая арфа, дерево почернело от времени.

Этвард сел за стол, взял кубок.

– А ведь ты бритт, – неожиданно сказал он певцу.

– У певца нет родины, – не повернув головы, ответил тот.

– Как тебя зовут?

– У певца нет имени.

– Ты долго сидел в темнице?

– Полгода, год? Не знаю... В темнице не видно рассветов и закатов. Сейчас весна?

– Осень.

– Значит, больше полугода.

– И за что тебя бросили в темницу?

– Сеньору не понравилась моя песня.

– Всего-то? – удивился Этвард.

– Мог и убить, – отстраненно пожал плечами певец. Словно речь шла не о нем.

– Выпей вина! – предложил король. – И спой нам песню, ту самую.

– И вы снова отправите меня в темницу? – печально усмехнулся бывший пленник, взяв кубок.

– Нет, даю свое королевское слово. Чтобы ты не спел, – заверил Этвард, – я не обижу тебя.

Певец странно посмотрел на короля, усмехнулся чему-то и небольшими глотками выпил вино.

Этвард терпеливо ждал.

– Струны отсырели, – сказал певец, взяв наконец в руки свой инструмент. – Плохо получится.

– Ничего, мы не слишком большие ценители, не заметим.

Этвард сам не понимал, почему его так заинтересовал этот странствующий певец, вызволенный из темницы герцога Линксангера.

Музыкант тронул струны, довольно долго перебирал их, словно вспоминал мелодию, и запел:

Шотландец-август жарил день

На медленном огне.

Двоих свела тропа в тот день

Так рассказали мне,

Один всю жизнь ходил пешком,

Был грамоте учен

И лютню с рваным ремешком

Носил через плечо.

Другой был благородный тан

На боевом коне,

В доспехах рыцаря Креста

Так рассказали мне,

Он десять лет в Святой Земле

Спасал Господень Гроб,

А всех наград – шрам на скуле,

Крестом клейменый лоб.

И тан спросил: "Певец, скажи,

И правды не таи:

На что уходит твоя жизнь,

И странствия твои?

Звон струн не принесет монет,

Стихи – плохой товар...

Но, может, я ошибся?" – "Нет,

Ты прав," – ответил бард.

"А может, славы ищешь ты?

Но слава – дочь меча.

Кто ищет славы – те кресты

Нашили на плащах.

А твой убогий инструмент

Не рыцарский венец...

Но, может, я ошибся?" – "Нет,

Ты прав," – сказал певец.

У придорожного креста

Раздваивался путь.

"Прощай, певец!" – "Бог в помощь, тан,

Богат и славен будь!"

Но тан, коня попридержав,

Спросил певцу вослед:

"Скажи, в последний раз – я прав?"

"Ты прав," – сказал поэт.

Шотландец-август жарил день

На медленном огне...

Они расстались в этот день

Так рассказали мне,

Сияло солнце, как дукат,

И щурилось, как кот,

И рыцарь ехал – на закат,

И бард шел – на восход...

Смолкли звуки струн. Повисла тишина. Певец как пел, закрыв глаза, так и сидел не открывая их. Протянул руку за кубком, глотнул вина, точно устал после поединка с песней, точно пел, словно бился в бою. Для него – так оно и было.

– А ведь я тебя знаю, певец, – вдруг нарушил тишину Радхаур. – Ты – сэр Катифен!

– Сэр Катифен умер вместе со своим королем, – глухо ответил тот. – Остался никому не нужный бродячий певец, которого любой рыцарь мог сбить с ног конем или по любой прихоти засунуть в темницу.

– Мне не очень-то понравилась песня, – сказал сэр Таулас, – я не понял в чем смысл. Но в любом случае этот Линксангер – негодяй.

– Поедем со мной, сэр Катифен, – попросил Этвард. – Будешь служить у меня.

– Сэр Катифен умер. Я – безымянный певец. Но я согласен. Ваше величество, хотите я спою песню про вашего легендарного предка?

И, не дожидаясь ответа, он запел балладу, которую так любил сэр Отлак.

x x x

Герцог Берангер сидел, уронив голову на руки; рядом догорала свеча, за зашторенным окном занимался рассвет.

Маг первого тайлора, еще толком не привыкший к новому званию, протянул руку, взял кубок. Заглянул в него – пусто. С яростью запустил кубок в стену, тот упал, покореженный от удара, на пол.

В соседней комнате спала Крафф, обиженная на него, что он не захотел любить ее после столь долгой разлуки. Бездны Космические, а ведь сегодня утром он только и мечтал, что о Крафф!

Прав был Иглангер, тысячу раз прав! Не зря он так беспокоился. Но и Берангеру упрекнуть себя не в чем – он нигде не задерживался по дороге, спешил как мог. Будь он рядом с Линксангером, изменилось ли хоть что-нибудь?

Не известно.

Но всегда кажется, что будь ты там, все сделал бы по-другому.

Линксангер перед гибелью смог до него докричаться на магическом уровне. И смог спасти Крафф и эту Марьян, которая лежит сейчас взаперти, а Дайрон сторожит, чтобы она себе что-нибудь не сделала. Почему Линкс спас ее, зачем она здесь? Если Линкс думал об Игле, то лучше бы заставил Дайрона привезти сюда эту девчонку, принцессу.

Герцог подошел к магическому котлу, который после долгого бездействия едва набрал силу. Снял крышку, подождал пока не поднимется к потолку накопившийся пар, бросил щепотку магического порошка. И вновь, сжав зубы, заводя себя, набирая злость, просмотрел трагическую сцену на мосту Линксвуда.

Эх, совсем недавно метаморфировался бы в дракона и полетел бы мстить.

Дождаться бы Игла, посоветоваться, вдвоем отомстить Радхауру. Но Игл вернется не скоро, убийца братьев успеет вернуться в свой замок...

Берангер подошел к креслу, на котором валялись его куртка и портупея с ножнами, решительно одел на себя.

Едва уловимое посторонне движение в комнате заставило повернуть голову. Из настенного зеркала, низко склонив голову, чтоб не удариться о верхнюю планку тяжелой рамы, кто-то вылезал. Не надо было ломать голову, чтобы догадаться кто это может быть.

Сарлуза считала, что у нее в пещере было магическое зеркало, связывающее колдовскую берлогу с миром Повелителя Тьмы. Отчасти она была права, зеркало действительно магическое. Но подданные Владыки Зла могли выйти в мир людей через любое зеркало – лишь бы размеры были достаточные. Лишь туда, где не было зеркал, приходилось переносится, окружая себя клубами дыма.

Линксангер всмотрелся в нежданного посетителя. Он вздохнул, убедившись в верности своих предположений. Это был не какой-то там маркиз или барон, а сам Князь Тьмы Белиал.

– Ты пришел отговаривать меня? – спросил Берангер.

Белиал прошел к освободившемуся от вещей креслу и сел.

– Не думаю, что это поможет, – ответил он.

– Тогда зачем явился?

– Предупредить кое о чем.

– Ты думаешь, я изменю свое решение? Бездны космические, мне плевать что этот Радхаур – Наследник Алвисида. Он убил Вольфа и Линкса! Он должен ответить за это.

– Он убьет и тебя, – спокойно произнес князь Тьмы.

– Ты пришел сюда затем, чтобы сказать мне это? – окрысился Берангер. – Я не знаю, что произойдет в ближайшие дни, но знаю точно, что я сделаю. Я вызову Радхаура на поединок.

– Если тебе дорог Иглангер, то ты меня выслушаешь.

– Я не заключал договора с вами, это...

– Я знаю, – кивнул Белиал. – А я и не требую от тебя соблюдения договора. Разве я тебе запрещаю вызвать Наследника Алвисида на честный поединок и убить его? Нет, это твое личное дело.

– Тогда что ты хочешь? – удивленно спросил Берангер.

– Предупредить. Ты прекрасно знаешь, где сейчас Иглангер, и что мы можем запросто сделать так, что он не вернется.

– И... – потребовал продолжения герцог.

– И если ты причинишь Радхауру вред при помощи любой – самой невинной – магии, Иглангер не выйдет из пустыни.

– Это угроза?

– Понимай как хочешь. Ты можешь вызвать Наследника на бой и убить тебя. Но твой клинок не должен быть заговорен, либо отравлен. И ты не должен во время боя использовать магию. Ты все понял? – Белиал встал.

– Да, я все понял.

– Если во время поединка ты попробуешь использовать магию – в этот момент Иглангеру придется туго.

– Я понял, зачем повторять?

Белиал повернулся и, не прощаясь, вошел в зеркало.

Берангер вновь сел за стол и закрыл лицо руками. Просидел четверть часа, собираясь с мыслями, затем протянул руку, взял колокольчик и позвонил.

Через минуту дверь комнаты открыл слуга:

– Что угодно, ваше сиятельство?

– Подготовить большую лодку в подземной реке. Ту, что в боковой пещере, самую большую. Дюжину самых выносливых гребцов. Посадить в лодку двух лучших моих коней. И скажи Дайрону, чтобы привел туда эту его пленницу, Марьян. Как только все будет готово, доложишь.

x x x

Ночь после штурма Этвард с отрядом провел в захваченном замке. После ночной скачки, быстрого штурма и пьянящего вина усталость дала себе знать и Этвард отправился спать задолго до того, как начало смеркаться. Сил в тот же день отправляться в лагерь (да и желания, честно говоря, тоже) просто не было.

Радхаур несколько часов просидел на краешке кровати у зачарованной красавицы, не сводя с нее взгляда. Затем расстелил на полу плащ и прямо там забылся глубоким сном.

Утром в сарае замка они выбрали лучшую из трех крытых повозок, бережно уложили в нее спящую волшебным сном девушку, и отправили в обратную дорогу.

Ехали не торопясь и путь, преодоленный за полдня и ночь, растянулся в два полных дня.

Вернулись в лагерь уже ночью второго дня. Этвард прошел к костру, у которого грелись, дожидаясь прибытия отряда, несколько солдат, оставленных для охраны карет и служанок.

Радхаур прошел в шатер, где раньше ночевала Марьян, и растянулся на походной кровати.