Текст книги "Трон Валузии"

Автор книги: Андрей Легостаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Она открыла глаза и быстро села на кровати, прикрыв грудь рукой и натянув шкуру на ноги.

– Что-то случилось? – спросила Маржук.

– Сюда мчится большой отряд, – сухо сообщил Кулл. – Нам надо убираться как можно скорее.

– Но откуда они узнали, что мы скрываемся здесь? – удивленно воскликнула она и тут же сама и ответила: – А, им Генбел сказал, он слышал, куда мы собираемся…

Она сидела в той же позе.

– Одевайся быстрее, – поторопил Кулл. – Время дорого. Далеко здесь до твоей тропы? Если мы до нее успеем добраться…

– Уезжай один, – вдруг решительно сказала Маржук.

– Что ты говоришь? – не понял Кулл.

– Уезжай один, – повторила она. – Я скажу, что тебя здесь не было, что ты свернул еще вчера на дорогу в столицу. Это – мой дом, где хочу там и ночую. Мне ничего не сделают, а ты сумеешь скрыться. Беги, Кулл!

Он все еще удивленно смотрел на нее.

– Но тебя могут обвинить в пособничестве… Тебя могут повесить на крепостной стене ногами вверх…

– Нет, – грустно улыбнулась Маржук. – Со мной ничего не будет, я нужна Слееру, чтобы он смог захватить владения моего отца. Валка великий, я счастлива, что он не первый коснется меня, слизняк! Уходи, Кулл, я никогда не забуду тебя.

Кулл против собственной воли наклонился к ней и поцеловал ее в губы. Это было не просто прощание с Маржук, это было прощание со всеми женщинами мира. Он поклялся и выполнит свою клятву!

Он вышел из комнаты, легко сбежал по ступеням.

В ворота уже властно стучали преследователи.

Кулл быстро огляделся, побежал к своему коню, вскочил в седло и погнал на задний двор, в надежде, что там есть еще ворота или хотя бы калитка. Стена была глухая. И Кулл, пришпорив коня, погнал его прямо на забор. Отдохнувшее животное легко перемахнуло препятствие и понесло Кулла к возвышавшимся вдали горам, унося в неизвестность.

Глава 4. СНЫ, СТАВШИЕ ЯВЬЮ

То ли конь Кулла задел ногой каменный забор загородного дома старого валузийского аристократа Крандала в прыжке, поистине спасшем атланту жизнь, то ли зацепил за корягу, когда Кулл гнал его через неразработанное поле к горам. Так или иначе, он захромал, а вскоре и вообще упал. Пришлось бросить его и бегом мчаться к спасительным горам, Куллу все время казалось, что стрела какого-нибудь воина из Отрядов Следителей Законности целится ему в затылок.

Добравшись до возвышающихся гор, Кулл не стал искать тайную тропу, понимая, что преследователи могут о ней знать, а пешком ему далеко не уйти. Хотя он отметил левее огромные развалины, сгоревшего давным-давно Храма Мертвых Богов, о котором рассказывала Маржук, Кулл бесстрашно полез в горы, цепляясь за камни. Преследователи никогда не найдут его в нагромождении скал – его, атланта, выросшего в горах и умеющего разговаривать с камнями.

Углубившись в глухие горы достаточно, чтобы его не нашли, Кулл сбросил куртку по последней валузийской моде с неуместными здесь бантиками-цепочками-галунами-кружевами и шитую легкомысленными цветками рубаху с багровым засохшим пятном. Солнце уже поднялось над землей древней Валузии, согревая лучами своего блудного сына. Кулл разлегся на огромном валуне и закрыл глаза, приводя в норму дыхание и пытаясь сосредоточиться.

Вот и снова он – изгой, как тогда, в Атлантиде. Снова в горах один на один с дикой природой. Но тигры – его братья, а все остальные животные – добыча. И опять за ним погоня. Честно говоря, в Атлантиде было хуже – там на него охотились все племена. А сейчас он в цивилизованной стране, вряд ли его будут искать по всей Валузии. Подумают, что он сбежал в малые княжества и махнут рукой…

И, в отличие от первого изгнания, ему не надо сейчас преодолевать морские просторы. У него есть деньги в кошельке, подаренном капитаном Антишем. И сейчас у него есть оружие. Кулл сел, вынул кинжал, что прихватил с пояса начальника следственной канцелярии Дапреза, и внимательно рассмотрел его – ладный закаленный клинок, удобная сбалансированная рукоять – не то, что кремневая самоделка атланта…

Он услышал вдалеке голоса и его словно ветром сдуло с удобного плоского валуна. Он, будто вышедший на охоту тигр, бесшумный и незаметный, прячась за скалами, спустился ниже.

Так и есть – тот самый отряд, что приближался к вилле Крандала, только числом чуть меньше, видно кто-то остался с Маржук. Отряд уверенно подъехал к горам, человек не в форме Следителей Законности, указал рукой и они въехали на тропу, которая оказалась совсем рядом.

Что ж, удачной погони.

Кулл усмехнулся и, словно белка прыгая с камня на камень, отправился в другую сторону.

Он решился – ни в какие малые княжества он не пойдет, а пересидит в горах дней с десяток и двинется обратно в долину, к другому городу, а там… Там видно будет.

Кулл провел в горах, лазая по ущельям, где никогда не ступала нога человека, сорок дней. Он думал – о себе, о своей жизни, о Валузии, о чудных снах… О чем он ни разу не вспомнил, так это об оставленной в полусгоревшем загородном доме Маржук. Кулл, как и поклялся, изгнал из своего сердца даже мысли о женщинах. До тех пор, пока не сбудется удивительный сон. Или навечно, тут уж как распорядятся великие Валка и Хотат… Человек лишь пушинка пред ними, куда подуют, туда и понесет…

В первый же вечер своего пребывания в южных горах Валузии Кулл нашел пещеру. Почти у самой долины, буквально в нескольких десятках шагов от тайной тропы разбойников и контрабандистов.

Он вошел в черный туннель с мечом наготове – сильный звериный запах шибал в ноздри. Сперва пещера была узкой, как кишка, но Кулл автоматически отметил, что в нее можно и коня провести, а снизу, с долины, вход в пещеру не заметишь никак. Затем пещера расширялась в просторный зал, вдали маячило светлое пятно – еще один выход.

Хозяина пещеры не было на месте, но по запаху можно было совершено определенно судить, что она обитаема. Кулл вышел через второй выход – и увидел маленькое симпатичное озерцо, скрытое от всех скалами. Он сел на камень у пещеры, решив терпеливо дожидаться хозяина. Если это окажется тигр, то Кулл уйдет. Если же любой другой хищник – убьет или прогонит. Через два часа ожидания к пещере на четырех лапах с дневной добычей в зубах приблизился буро-черный горный медведь.

Бой был жестоким и коротким, Кулл победил и по праву сильного поселился в столь удобной во всех отношениях пещере.

Медвежьего мяса хватило почти на весь срок, проведенный атлантом в горах. Несколько дней, напившись свежей густой и такой вкусной крови, он вялил на солнце и коптил на костре, у укромного озерца, мясо. Вода в озере оказалась чистой и приятной на вкус, видно его подпитывал подземный ручей.

Кулл отдыхал – от галеры, от тревожных ночей в лесу, от непонятной жестокости валузийских Отрядов Следителей Законности. Он днями сидел у своей пещеры, глядя в долину, где простиралась вожделенная земля и вспоминал удивительные, неправдоподные рассказы, слышанные им в Атлантиде о Валузии от бывшего раба Аскаланте, проведшего в древней стране целых семь лет; полные ненависти после взбучки от Черных Отрядов, воспоминания Хор-нака; россказни других старших соплеменников.

Вот она Валузия, спустись и ходи по древней земле.

Но без подорожной грамоты его схватят, как распоследнего бродягу, и повесят на ближайшем дереве, получив за это награду. Деньги у него имелись, отточенное оружие покоилось в ножнах, одежды по последней аристократической моде были тщательно выстираны и дожидались своего часа. Одно лишь останавливало его – распроклятая подорожная грамота.

Он смотрел в долину и думал об одном – как стать полноправным гражданином Валузии? И не находил ответа. Он молил Валку и Хотат послать ему решение проклятого вопроса, хоть в чудном сне, хоть как.

И вот, на сорок первый день своего отдыха в горах, он услышал вдали голоса. Прячась в камнях, он приблизился на звук. И увидел неспешно подъезжающих к тайной тропе двух солдат в форме Отрядов Следителей Законности.

Валка и Хотат вложили в его голову блестящий по своей простоте и столь же неожиданный план. Кулл стремглав, не забывая об осторожности и не создавая шума, бросился к своей пещере. Сорвал медвежью шкуру, в которой ходил все эти дни, и переоделся в валузийскую одежду. Надел перевязь так, чтобы порез куртки на груди не бросался в глаза. И через второй выход помчался к тропе, зная, что сумеет обогнать двух медленно двигающихся всадников – дорога делала, огибая скалу, небольшой крюк в этом месте.

Он быстро спустился по склону, стараясь не запачкать одежду, встал на тропу, отдышался, оправился и, с беспечным видом, любуясь прекрасным видом гор, залитых солнечным светом, двинулся навстречу двум всадникам из отрядов Следителей Законности. Но несмотря на его совершенно беззаботный вид, Кулл был внимателен и собран, в любой момент готовый выхватить меч и защищать жизнь. Практика показала, что в Отрядах Следителей Законности бойцы никудышные, и с двумя Кулл справится запросто.

Наконец, всадники появились из-за поворота. Заметив Кулла остановили коней, положили руки на рукояти мечей. С такими-то Кулл действительно справиться легко. Но не этого он хотел сейчас.

– Ты кто такой? – настороженно спросил один.

Второй озирался по сторонам, ожидая возможной разбойничьей засады. Хотя какой разбойникам прок от двух солдат Отрядов Следителей Законности – плохонькие меч, да разношенные сапоги? Впрочем, разбойники могут сделать стойку на одну лишь ненавистную форму и тогда лучше уносить быстрее ноги…

– Я осматриваю горы по приказу царя Борны, – спокойно выдал Кулл заранее подготовленную в голове фразу на валузийском. – Вот грамота.

И он протянул всадникам тщательно расправленный лист с печатью царя Борны, присланный Крандалу.

Расчет атланта оправдался полностью – они не умели читать. Взглянули на знакомую печать и облегченно вздохнули.

– А почему без коня? – благодушно спросил один. – Случилось что? Может, тебя довезти до города?

– А зачем в горах конь? На нем наверх не залезешь. А я должен все увидеть и рассказать царю. Конь в долине.

– Ну, – сказал один из них, – Валка и Хотат тебе в помощь!

– И да помогут Великие Валка и Хотат в вашем пути, – улыбнулся Кулл.

Они тронули лошадей и отправились дальше.

Кулл беспечной походкой скрылся за поворотом и чуть не подпрыгнул от радости – его рискованная авантюра удалась! С этой грамотой можно путешествовать по стране! Соблюдая всю необходимую осторожность, конечно. Впрочем, по столицы, как до Дапреза, он может добраться ночами по лесам. Но вот войти в Хрустальный город… теперь сможет!

Он подумал, что мог бы убить их обоих, переодеться в форму и на коне беспрепятственно добраться до столицы. Но это было очень опасно. Во-первых, он еще плохо владеет валузийским. А, во-вторых, что он реально знает об этой стране, об укладе жизни и порядках? Да почти ничего! Лучше пока не нарываться на неприятности, коня он где-нибудь купит за деньги.

Итак, его ждет Валузия, вперед!

Через день он вышел к небольшому поселку, долго присматривался, не увидел стражников и смело пошел вперед. Найдя дом старосты, он помахал перед его носом грамотой с царской печатью, рассказал басню о якобы сломанной ноге коня и срочном поручении, потребовал продать ему нового коня – хоть какого и протянул серебряную валузийскую. Староста чуть не на зуб попробовал метал, долго и подозрительно смотрел на монету, теребил в руках бумагу с царской печатью и, наконец, кивнул головой.

Кулла провели в дом, накормили деревенским обедом и угостили самодельной брагой, которой Кулл, как варвар, не побрезговал. Затем, наконец, привели задрипанную лошадку, сказав, что других нет – всех прочих в войска забрали и так от сердца отрывают, и указали дорогу, пояснив, что как раз к темноте он доберется до города Краш, где сможет переночевать.

Лошадка была неказистой, но спокойной и послушной. Все лучше, чем пешком. Двигаться без коня в одежде валузийского аристократа – только вызывать лишние подозрения.

Где-то через час вдали на дороге показался отряд мечей дюжины в полторы. Во-первых Кулл, увлеченный своими мыслями и несколько расслабленный хмельной брагой, заметил их слишком поздно, чтобы скрыться, а, во-вторых, он уверовал в волшебную силу царской печати на грамоте, которую отнюдь не всякий валузийский солдат сможет прочесть. Он, не меняя аллюра, двигался навстречу судьбе.

Отряд ехал по каким-то своим делам, головные всадники даже не обратили на приготовившегося достать бумагу с царской печатью Кулла никакого внимания. Да и форма у них была совершенно другой, нежели у Отрядов Следителей Законности. Отряд ехал по три всадника в шеренге, Куллу пришлось прижать свою лошадку почти к самой обочине.

И неожиданно для себя что-то знакомое он увидел в замыкавшем отряд пареньке – тот же был в доме старосты, когда Кулла угощали обедом с бражкой!

Кулл попытался развернуть лошаденку и направить ее в поле, хотя понимал, что против откормленных, хорошо обученных армейских коней ему и ловить нечего. Но и всадники, выехавшие на охоту за ним, были наготове – он не успел и на четверть завершить маневр, как был окружен со всех сторон. Единственное, что ему оставалось – сдаваться, в надежде сохранить жизнь. Но он – атлант. Атланты не сдаются, лучше смерть.

Кулл соскользнул с лошади, выхватывая на ходу меч, кувырком проскочил меж двух коней – он слышал как за спиной свистнули мечи в бесплодном замахе – и стрелой помчался по полю к лесу, до которого было не менее двухсот ярдов.

Когда почувствовал, что его нагоняют, Кулл резко развернулся, вонзил клинок в грудь распаленного коня, повернулся, схватил за ногу второго, стащил и оглушил могучим ударом по голове. Остальные преследователи придержали коней.

Кулл, как затравленный хищник, осклабился на преследователей с мечом в руке, с которого капала кровь – конская, но цвет-то тот же!

– Подходите! – прошипел Кулл. – Пусть я умру, но десяток самых смелых из вас утащу с собой!

Всадники стояли неподвижно, к ним приблизились отставшие. Вдруг один из подъехавших позже, оценив ситуацию, соскочил с коня и выдернул из ножен меч.

– Хорошо, атлант, – совершенно спокойно произнес он, – я люблю подраться. Давай – честный бой, остальные вмешиваться не будут.

Был он сед, или белобрыс – не понять, волосы были очень коротко подстрижены ежиком. Но лицо избороздили глубокие морщины опыта, хотя по фигуре нельзя было сказать, что он стар и дрябл.

Куллу не требуется повторять дважды подобные предложения. С диким боевым кличем атлантов он бросился на пешего противника – ничего другого ему и не оставалось.

Седой с легкостью парировал его бешеный удар и неуловимым движением взмахнул клинком – левую руку Кулла чуть выше локтя обожгло болью. Он еще не успел ничего понять, как и на правой руке была глубокая царапина. Кулл вновь всю силу вложил в удар, и снова его атака была отбита, но каким-то непостижимым образом появилась рана на груди, на полдюйма прежней, уже зажившей.

Кулл отступил на шаг, взглянул в лицо врага, который смотрел на него с грустной улыбкой. Кулл собрал всю волю, все знания и под общее молчание скружившися всадников вложил их в решающий удар.

Меч, словно камень из пращи вылетел у него из рук, клинок противника коснулся горла.

Седой невесело усмехнулся и отвел клинок. Кулл стоял перед ним, бессильно опустив руки. Кинжал был за поясом, но атлант отлично понимал, что не успеет и пальцем пошевелить, как будет убит. Этот седовласый – противник посильнее капитана Антиша и Инкора вместе взятых. Везет же Куллу на мастеров меча!..

– Убей его! – кричали седовласому всадники. – Убей! Повесим мертвого, награда – твоя!

– Лучше отправим его в Дапрез, в Отряды Следителей, – крикнул тот, чьего коня убил Кулл. – Там с ним как следует поговорят, а с нас и взятки гладки.

– Убей его! Убей!

Кулл смотрел на седовласого и прощался с жизнью.

– Убей! Убей!

– Нет! – седовласый поднял вверх руку. – Он любит сражаться, – с некоторой иронией произнес он, – вот и пусть забавляет царя Борну. Вы что забыли об указе царя, где нам полагается плененных разбойников, сильных и отважных, отдавать в гладиаторские школы? Вот и пусть подучится. Не забывайте, мы – армия, а не шакалы-фискалы. Отправить его в Дапрез, но не к Следителям, а в нашу комендатуру. Пусть везут к ланисте…

Кулл с ненавистью глядел на седовласого, хотя уже тогда, наверное, понимал, что этот многоповидавший седой воин, имени которого он так никогда и не узнал, спас ему жизнь.

Кулла связали, как мешок с сеном перекинули через коня, и отвезли в городок, где бросили в темницу. Перед этим его допросили в присутствии писаря двое хмурых офицеров. По их словам Кулл понял, что мальца послал за отрядом староста, поскольку монета, заплаченная за коня, была с профилем старого царя – такие монеты, по указу царя Борны, были категорически запрещены. Да и читать, как оказалось, староста умел. На все вопросы Кулл молчал, офицеры хотели вызвать пытошника, но время было позднее, оба устали, стремились к своим делам по-домам, и на Кулла махнули рукой.

На утро его, закованного в тяжелые колодки, посадили в телегу и повезли в Дапрез. Они прибыли туда уже когда солнце склонялось к лесу, а городские ворота были закрыты.

Сопровождавшие телегу воины через створки ворот договаривались со стражниками, чтобы их пропустили. Кулл без всякого интереса посмотрел на стену за воротами. Третьим слева, висел, раскинув ноги, облитый какой-то дрянью, чтобы не разлагался, труп мужчины. По одежде Кулл узнал Генбела, на груди покойного красовалась табличка: «Лемурийский шпион, выдававший себя за Генбела, сына Крандала».

Неделю Кулл протомился в темнице, расположенной в подвале армейского штаба Дапреза. Его кормили относительно неплохо два раза в день – не чета похлебке на галере. Он сидел в одиночке, поскольку его боялись бросить к другим заключенным, в небезосновательном опасении, что он может устроить драку. Его просто хотели отправить побыстрее в гладиаторскую школу, но ради одного гонять повозку и конвой было расточительно, ждали оказии.

Если бы знал бы блестящий офицер канцелярии Отрядов Следителей Законности Слеер, каждый день проходя мимо армейского штаба, что там, в эргастуле, сидит человек, опозоривший его невесту (а теперь уже – законную жену), то приложил бы все силы, чтобы Кулла перевели в следственную канцелярию Отрядов Следителей Законности, а уж там бы поговорил с ним по-своему. Слава великим Валке и Хотату, что этого не случилось.

При царе Дорсе гладиаторские бои были не то, чтобы под запретом, но не в чести, старый царь их не любил. И гладиаторских школ в Валузии было всего две. Это сейчас, при царе Борне они появились по всей стране, поскольку гладиаторов требовалось все больше и больше – лишь только на последнем праздновании дня рождения царя Борны до смерти бились пятьдесят пар и две группы по пятьдесят человек.

Куллу повезло, его отправили в старейшую школу с многочисленными традициями в городок Дахне, что в двух часах езды от столицы, неподалеку от Заброшенных Садов. Ланиста осмотрел Кулла, ощупал мускулы, хмыкнул, увидев шрамы, поглядел зубы новичка. Затем почесал у себя лысый затылок и поставил свою подпись на расписке, что он принимает пойманного бродягу Кулла из Атлантиды в Царскую школу гладиаторов.

Так или иначе мечта Кулла сбылась – его научат владению мечом, всем премудростям и тонкостям этой науки. Иначе на арену, под царский взор, просто не выпускают.

Кулла провели в казарму, которая сейчас была пуста – все на занятиях. Ему показали свободные нары, дали шкуры, чистую гладиаторскую одежду и велели идти в умывальню, смывать с себя грязь темницы. Умывальня представляла собой просторное помещение с большим каменным корытом посреди, над корытом шла глиняная труба с прорезями, из которых сочилась вода.

Кулл скинул с себя порядком пропахшие потом и темницей одежды и начал умываться. Явились с занятий гладиаторы – усталые, потные, заняли все места. Кулл уступил место высокому худощавому лемурийцу. Тот посмотрел на новичка и неприятно улыбнулся:

– С дружбой набиваешься? Нам дружить трудно, если встречу тебя на арене – убью.

Понеслись однообразные дни, полные тренировок, занятий самыми неожиданными для Кулла предметами – гимнастикой, анатомией, естествознанием. Каждое утро – кросс на пять миль. Потом – в гимнастический зал, поднятие тяжестей и другие упражнения для развития мышц. Потом основы фехтования – до обеда. Краткий перерыв и снова занятия, занятия, занятия… Пока к вечеру не валишься с ног.

Гладиаторы не шибко разговаривали друг с другом. Все были примерно равны, все в казарме Кулла, как и он сам, проходили первоначальный курс подготовки. Те, кто уже выступал на аренах, жили в другом помещении. Казарма была большой – на пять дюжин человек. И круглосуточно с гладиаторами находились четверо солдат при полном вооружении, чтобы подопечные не подрались. Только солдаты дежурили в опостылевшей казарме раз в четыре дня, а гладиаторы не покидали стен школы.

Гладиаторов берегли – прилично кормили, выдавали специальные мази для поддержания кожи в порядке, лекарь школы раз в несколько дней осматривал каждого. По сравнению с тупой изматывающей жизнью на галере здесь для Кулла был сущий рай. К тому же он стремился к знаниям. И учителя быстро выделили из всех подопечных молодого атланта, жадно ловящего каждый жест и до одури истязающего себя в шлифовании какого-либо приема.

Через полгода обучения их по одному стали выпускать в город. Кулл не знал, что за ним по узким уличкам маленького городка, от которого рукой подать до столь желанного Хрустального Города, неотрывно следуют двое хорошо обученных агентов, готовые в любое мгновение поднять тревогу, протрубив в маленький рожок, а то и самим заколоть наглеца, осмелившегося бежать.

Как лучший ученик Кулл был отпущен первым и не знал, что делают с теми, кто пытается использовать такой, на первый взгляд прекрасный, шанс для бегства.

Кулл отправился на высокий холм, на котором стояла городская ратуша, оперся о давно не беленую стену здания и принялся смотреть вдаль. Не в сторону моря, за которым далеко-далеко возвышались горы родной Атлантиды, а в сторону столицы древней Валузии, в которой правил жестокий диктатор Борна.

Но разве могли двое наблюдателей проникнуть в его мысли? Так и доложили ланисте – стоял и смотрел, потом прошелся по улицам, не особо глядя по сторонам, и, так и не истратив пару выданных медяков, вернулся обратно.

Кулл жаждал боев, чтобы проверить полученные навыки. Он не стремился и не собирался удирать из школы гладиаторов, он свято верил в свою звезду, в чудный сон, в богов-покровителей. Он ждал своего часа и знал, что он обязательно придет.

Наконец им объявили, что первоначальный курс обучения закончен и вскоре пройдут отборочные поединки, по итогам которых будущих гладиаторов либо оставят здесь и будут готовить для столичной арены, либо переведут в другие школы или сразу по дешевке продадут для боев на похоронах какого-нибудь не очень богатого аристократа.

Это известие вызвало заметное волнение в казарме – ведь не пройти отбор, значит попасть на арену к более опытному бойцу, пройти – остаться еще на полгода в казарме, которая, невзирая на несвободу и изнурительные занятия, все ж стала почти домом. Но были и такие, кто хотел немедленной определенности. Кулл, возможно единственный, оставался совершенно спокойным к грядущим переменам – он знал свои силы.

Поединки проходили на арене школы, собрались ланисты и преподаватели, как и всегда, со всей страны. Пускали даже зрителей – бесплатно. Но кому, кроме специалистов, охота наблюдать за новичками, сражающимися деревянными мечами?

В день сражалось одиннадцать человек – каждый с каждым, пятьдесят пять боев, бой не дольше дюжины минут, отмеренных по песочным часам, за которыми пристально следил один из судей.

Куллу по жребию выпало сражаться на третий день и он, как и все прочие свободные гладиаторы, все дни состязаний не занимался, а наблюдал с трибуны за боями.

Гладиаторов в одних набедренных повязках мазали краской в три цвета – голубой, белый и желтый, а деревянные мечи они макали в бочку со специальной красной краской, которая оставляла на теле след. Грудь в области сердца и шею мазали голубой краской – смертельная зона. Суставы, правую половину груди, часть живота – белой, тяжелые ранения, болезненные. Руки, ноги, кроме узких участков локтей и колен – желтой, раны легкие, незначительные. Но за четыре попадания в желтую зону присуждалась победа. За два в белую – тоже. Ну а уж попал в голубую зону, а сам не имеешь отметок ни в желтой или белой, ни, тем более, в голубой – чистая победа, десять баллов за одоление противника, плюс десять призовых за высшее мастерство. Если же сражающиеся за отведенное время не нанесли смертельных ранений – получите по пять очков и никаких призовых.

Высший возможный набор очков – двести баллов, недостижимый результат. Гладиатор, бывший лучшим в первый день, набрал сто семь баллов: восемьдесят за восемь побед и двадцать семь призовых. Победитель второго дня получил и того меньше.

Кулл же одержал десять побед и получил сто девяносто пять очков – во втором бое достался упорный и верткий верулиец, в голубую зону на его теле Кулл так и не попал, только нанес две красные отметины деревянным мечом в белую. И в седьмом бое победа атланту досталась дорого – на первых секундах пропустил удар, получил красную чертку на плече, в желтой зоне, за что и срезали четыре призовых очка. Но и то, что он достиг – результат небывалый ни для какой школы.

Кулл сразу был переведен в разряд самых дорогих и перспективных гладиаторов, ничто, кроме царской арены, ему больше не угрожало – не надо будет ублажать видом своей крови занюханных жителей провинциальных городков, где в каждом, за время правления царя Борны, как грибы после дождя, выросли амфитеатры для кровавых зрелищ.

Куллу было назначено индивидуальное обучение с лучшими учителями, хотя и продолжал он (до первого смертного боя) жить в общей казарме, правда уже в другой. Когда ж он начнет выступать – будет жить один, чтобы никто не мешал, и питаться лучше… Но, честно говоря, Куллу не важны были условия бытия – он хотел познать все тайны искусства владения мечом, копьем, дубиной и вообще всем, чем можно сражаться. Образ капитана Антиша с ехидной улыбкой на лице время от времени вставал перед глазами.

И он учился, учился, учился – всему, кроме грамоты (не у кого было, читать и писать во всей школе мог лишь ланиста). Но для того, чтобы радовать царственный взгляд своей и чужой кровью, эти знания не требовались.

Кулла берегли до особо торжественного случая, не выпуская в групповых боях и не засвечивая его раньше времени. Почти все бойцы, что набирались одновременно с ним, уже погибли или были покалечены и отданы на кухню в прислугу.

Тем временем владельцы других гладиаторских школ, чтобы выслужиться перед царем, стали распространять слухи, что школа в Дахне совсем захирела, что ее выпускники никуда не годны и гибнут, как правило, в первых схватках.

Бора-Баллин – вельможа, стоявший за школой, рассвирепел и организовал выступления, где его двадцать бойцов выступят один на один против двадцати лучших гладиаторов всех других школ – мол, выбирайте сами своих героев. Кулла эти паучьи игры не касались и известие, что он свое боевое крещение примет пред взором самого царя, который обожал гладиаторские бои, считая себя большим знатоком и ценителем, атлант воспринял довольно равнодушно.

Кулл не считал, что познал все тайны боевых искусств, но смертный бой ему был только на пользу.

За десяток дней до выступления в казарму привели новичков. Кулл, как всегда не обратил на них внимания – скользнул равнодушно взглядом и отвернулся. Но что-то в облике одного из них цепануло окраину памяти. Он резко развернулся:

– Ам-ра?!

Вновь прибывший внимательно всмотрелся в тренированное, ухоженное тело человека, окликнувшего его по имени. Посмотрел в лицо. Неуверенно спросил:

– Кулл?

– Я!

Старые друзья обнялись. Стражники бросили на них быстрый взгляд – не драка ли затевается и вернулись каждый к своим занятиям. Прочие гладиаторы не обратили на них внимания, готовясь к ночному отдыху. Кулл кивнул товарищу детства на умывалку, где уже никого не было.

Что-то давно забытое шевельнусь в груди Кулла, на него словно пахнуло запахом родных гор. Но это что-то неуловимое тут же и пропало, забитое запахами гладиаторской казармы.

– Кулл! Ты жив! Я думал, что ты давно погиб! – воскликнул Ам-ра. – Как ты изменился, я бы тебя и не узнал, если бы ты сам меня не признал – похудел, да еще эта борода! А в племени считали, что ты погиб. Там в окрестностях бродил белый житель гор, решили, что ты попался на его зов.

– Да, я его видел, – кивнул Кулл.

В гладиаторской школе от болтливости отучали любого, а Кулл этим особенно никогда и не грешил. Он смотрел на товарища детства и жалел, что позвал его. Говорить ему с ним было абсолютно не о чем. Атлантида и все, что с ней связано, умерло в его сердце навсегда. И хотя был очень маловероятен шанс, что он встретится с Ам-ра на арене, Кулл точно знал, что если это случится, он убьет его.

– Я так рад, что встретил тебя! – продолжал Ам-ра. – Валузийцы напали на нашу стоянку, всех убили или забрали в рабство. Хор-нак, наш с тобой учитель – помнишь его? – погиб с копьем в руках. Многие погибли, многих, кто послабее, убили. Не по-человечески убили, повесили на деревьях ногами вверх, словно скотину перед тем как шкуру снять, бр-р. А я вот уж сколько дней в колодках, почти ничего не ел, все думаю о побеге. Наконец-то с меня сняли колодки! Теперь я сбегу точно. Как я рад, Кулл, что встретил тебя! Вдвоем будет сбежать гораздо легче!

– Отсюда не сбежишь, – холодно ответил Кулл.

Даже если Ам-ра через полгода будет отпущен в город, Кулл знал, что бежать ему не удастся – при малейшей попытке он будет схвачен и вывешен на стене школы всем в назидание. Были прецеденты. Кулл не желал такой смерти другу детства, хотя, по большому счету, ему сейчас было наплевать на судьбу Ам-ра.

– Отсюда не сбежишь, – повторил Кулл. – Лучше уж умереть на арене с мечом в руке, как полагается мужчине, чем висеть ногами вверх.

– Умереть на арене?! – гневно воскликнул Ам-рва. – Ради забавы этих проклятых валузийцев? Я понимаю – умереть за родину, за племя, за себя…

– У меня нет родины, – без каких-либо эмоций в голосе произнес Кулл. – Она отвергла меня. И ты прекрасно знаешь почему.

Ам-ра смутился.

– Да, я помню, – ответил он. – И я никогда не забуду, что ты тогда сделал для меня. Но… Но сейчас это так далеко и неважно. Сейчас надо думать о побеге. Ты поможешь мне?