Текст книги "Рыцарь без ордена"

Автор книги: Андрей Легостаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Она встала и сделала шаг по направлению к нему. Глаза ее расширились, в них словно заиграло колдовское безумие вожделения. Она выхватила из складок одежды маленький изящный кинжальчик с золотой рукояткой (кстати, подарок самого графа Астурского, преподнесенный ей в начале путешествия) и резким движением разрезала ворот шелкового платья чуть ли не до пупка – тяжелые груди явились пред взором рыцаря.

– Берите же меня, граф, я вся ваша.

Роберт спокойно подошел к небольшому столику на котором стоял кувшин, понюхал что в нем налито, досадливо поморщился, почувствовав, что там просто вода, шагнул к принцессе и вылил ей содержимое сосуда на голову.

– Охладитесь, ваше высочество, – сказал он.

– О-о, я знаю, вы любите меня, – она сейчас напоминала собой зачаровывающую кобру, грудь ее, по которой бежали струйки прозрачной воды, вздымалась вверх-вниз в сумасшедшем темпе. – Ничто, ничто не остановит меня в любви к вам!

Берите же меня, делайте со мной, что хотите! Принцесса у ваших ног…

– Тень, а Тень, – не повышая голоса произнес граф. – Тут тебе работка посмотреть и запомнить.

– Что? – не поняла принцесса и уже не заплывшим вожделением взглядом, а просто удивленно посмотрела на графа. – Что вы такое говорите в эту блаженную минуту?

– Блаженная минута наступит когда я выйду отсюда. Во всяком случае – для меня, – усмехнулся граф и, обернувшись на шорох, увидел своего Теня. – А вот и ты.

Принцесса, вы можете повторить свое представление при свидетеле, чтобы все знали, что я отвечу вам.

– Вы – негодяй, граф, – бросив быстрый взгляд на Теня, произнесла принцесса.

– Сами соблазняли меня, безвинную, а когда я не устояла перед вашими домогательствами, вы пытаетесь опозорить меня!

– Тень, ты слышал наш предыдущий разговор? У вас же у всех прекрасный слух.

– Да, ваше сиятельство, – разлепил тонкие губы человек в серых одеждах. – Я стоял у самого полотна стены и слышал каждое слово.

– Надеюсь, это ты не укажешь в отчете, если я не буду настаивать. Интимное, как я помню, Тени не выдают, или не так?

– Меня не интересуют ваши чувства, меня интересуют лишь ваши поступки.

– Вот так, ваше высочество, – снова повернулся граф к принцессе. – Мы будем продолжать? Ах, только не надо больше рыданий, ваши слезы не произведут на меня должного впечатления. Я устал, у меня много дел. Пригласите своих фрейлин и готовьтесь ко сну. Советую вам, как посоветовал бы вам отец, выбросить всю эту блажь из головы и думать о предстоящем супружестве с наследником орнейского старейшины. Спокойной ночи, ваше высочество.

Он едва обозначил движением головы поклон и, не обращая внимания на судорожные всхлипывания Гермонды, вышел из шатра. Тень последовал за ним.

Граф мрачно прошагал к своему шатру. На камне, где совсем недавно сидел он сам, устроился Найжел с глиняной узорной бутылкой, которые лепят лишь орнейские мастера, в руке.

Роберт сел рядом. Орней хотел что-то сказать, но граф досадливо помотал головой.

Найжел протянул другу бутыль, тот поднес ее ко рту и сделал большой жадный глоток.

– Неприятности, Роберт? – после некоторой паузы спросил Найжел.

Он отлично говорил на арситанском, хотя и произносил гортанно «р»и более жестко гласные звуки, как и все орнеи.

– Пустяки, время и камни-то в песок превращает, а уж это… Так, ерунда, не бери в голову. Ночь какая чудесная, ни облачка, лишь половина луны.

– Да, как тогда в Адриании, над пропастью. Когда не знали, доживем ли до утра.

Граф усмехнулся этому воспоминанию.

– Помнишь еще…

– Я все помню, Роберт. У меня Теня нет, чтобы за мной записывать.

– Эй, Тень, хочешь орнейского вина попробовать? – крикнул в темноту граф. – Иди, кое-что вспомнить надо.

Человек в серых одеждах бесшумно (ну точно, как взаправдашняя тень) подошел к друзьям. Он взял протянутую бутылку, едва смочил губы, отдал обратно графу и молчаливо посмотрел на него, ожидая когда тот задаст вопрос.

– А вот интересно, – сказал граф, – ты все записываешь за мной, записываешь, а сам-то помнишь хоть что-нибудь? Например, что было в Адриании?

– В которое из вас путешествий? Их было четыре…

– В самый первый раз, если не ошибаюсь.

– Вы прибыли в Адрианию с рыцарем Найжелом по зову тамошнего короля, чтобы изловить в горах трехголовую птицу Лимакс, и он в награду за это обещал…

– А как мы над пропастью торчали, куда нас загнали варвары, ну которые все в полоску раскрашенные и с перьями в волосах, помнишь? – встрял Найжел. – Как мы сидели до рассвета, не смея высунуть голову из камней, чтобы не словить стрелу, а потом полдня спускались по отвесной стене. О-о, да ведь я только сейчас сообразил, что ты полз по этой стене с нами! Никогда не задумывался об этом.

Оруженосцы, слуги погибли, а ты – вот он, стоишь здесь, вино пьешь.

– Что интересует вас из этого эпизода? – бесстрастно спросил Тень.

– Помнишь, небо было точно такое же, как сейчас? – сказал граф. – И луна – точь-в-точь.

– Я не знаю, ваше сиятельство, мое дело – смотреть за вами, а не за погодой.

Но дождя не было точно, это я помню.

– Ладно, иди спать, – вздохнул граф. – Сегодня тебе уже смотреть будет не на что. Напьюсь со старым другом, повспоминаю…

– Может, вам еще понадобится что-то спросить у меня?

– Нет, ты соврать не дашь. А вспомнить с другом старую историю под доброе вино и ничего не приукрасить…

– Это, как женщину поцеловать и сразу уйти, – закончил Найжел.

Граф вспомнил искаженное гневом и слезами лицо Гермонды, и хорошее настроение исчезло как не бывало. Он вновь вздохнул и сделал очередной глоток. В бутылке оставалось совсем чуть, что заставило его сиятельство выругаться.

– Слуга! – крикнул он, – Вина нам! И принесите сюда стол и стулья. Разведите здесь костер. И ведь я еще не ел ничего за весь день. Будь все проклято! Сам о себе не позаботишься, никто не позаботится. Сейчас, Найжел, мы поужинаем с тобой у костра, как в старые добрые времена…

– А потом ляжем на сырой земле? Извини, Роберт, года не те. О другом думать надо.

– О чем же? – с интересом спросил граф Астурский.

Он зря ругался на слуг – как по мановению крыла чародейской птицы перед ними возникли деревянные козлы, на которые двое человек с трудом водрузили и закрепили тяжелую столешницу, а на ней тут же появились блюдо с запеченной дичиной, бокалы, фляги с вином, зелень и прочее. Несколько слуг уже разводили костер.

– О чем? – воскликнул Найжел. – Да о том, что произошло вчера вечером и сегодня днем. В моем отряде все на месте, до последней служанки. Значит, колодец отравили сонным зельем загодя. Мы выехали сразу после прибытия твоего гонца, на следующий день… Хотя… В общем-то, понятно – дорога единственная, а какой-нибудь маг налегке доскачет сюда за день, если не быстрее. Проклятье, почему все маги – злые и приносят только вред?! – в сердцах вскричал Найжел.

– Почему все злые? – усмехнулся Роберт. – Полно и добрых, сколько угодно.

Лечат людей, помогают урожаю поспеть побогаче, скот берегут. Только о добрых делах люди не много-то говорят, да и помнят не очень. Да и скольким людям может добрый чародей принести пользу? Поселку, городу? Все равно очень немногим. Но и черный маг не может принести зла сразу всем. Вредит отдельным людям. Но зло, в противоположность добру, всегда помнится. Поэтому о злых колдунах и говорят. К тому же, тебе, Найжел, нет нужды в помощи магов, вот и встречаешь на своем пути лишь тех, кто насылает на тебя магические каверзы. И даже это не так, помнишь хотя бы того маленького ворожея с идиотским оперенным шестом, что вытащил тебя из лап омутинника в Транквитании?

– Еще бы я забыл его, – усмехнулся Найжел. – Спас и ушел, ни спасиба не принял, ни подарка… А у меня потом три десятидневия бока в тех местах, где омутинник своими щупальцами держал, чирьями покрывались…

– А ведь он был не единственный маг, который нам когда-либо помогал.

– Но я не о том хотел поговорить с тобой, Роберт. Решим главное – а потом повспоминаем. Чего добивался тот, кто наслал на вас этих мороков и кому это нужно?

Граф пробарабанил пальцами по столу. Казалось, он знает ответ, но не хочет сейчас обсуждать этот вопрос.

– И почему, клинок мне в брюхо, нас не убили, а оставили валяться у дороги?

– На это-то как раз просто ответить, – усмехнулся граф Астурский. – Если бы вас убили, куклы не смогли бы удерживать ваш образ. Этот кукловод прекрасно понимал, что добиться целью можно только хитростью, колдовством. На прямое нападение вряд ли кто осмелился бы.

– Еще бы! – хмыкнул орней. – Но зачем кому-то понадобилась ваша принцесса?

Хотя догадаться можно. Старейшина клана тигра хотел… Что, Роберт?

Граф встал, увидев вышедшего из шатра Марваза. Тот немного пошатывался, в руке оруженосец держал небольшой бубен, позвонцы которого едва слышно звякнули.

– Извини, Найжел, – потянулся граф до хруста костей. – Мне нужно кое-что срочно сделать. Ты не уходи, жди меня. Пей вот вино, ешь.

Орней не заставил себя долго упрашивать и впился зубами в сочное мясо.

– Возвращайся скорей, – с набитым ртом сказал он вослед другу. – Я ж тебе не рассказал о том, что у меня теперь жены есть.

Граф Роберт подошел к маленькому оруженосцу. Тот закрыл глаза, показывая, что все в порядке и готово; от пережитого напряжения Марваз не мог говорить.

Граф распорядился, чтобы у шатра встала надежная охрана и не пропускала ни единой живой души, даже самого короля Асидора, если б он вдруг явился.

Марваз протянул хозяину склянку, граф поморщился и выпил горькую жидкость до дна, поскольку знал, что без этого никак не обойтись. Когда-то давно он пробовал запивать эту настоенную на равнинных травах гадость хмельным вином, но весь эффект пропадал сразу. Граф крякнул, отер губы и шагнул в шатер. Марваз вошел за ним и плотно запахнул полог, двое преданных графу воинов в боевом вооружении встали на стражу.

Шатер был полон светящегося плотного дыма, так что с трудом можно было разобрать что к чему. Если бы граф не выпил горького лекарства, сейчас бы, одурманенный, свалился бы без чувств. Он уже знал, как это бывает – ощущения не из приятных.

Роберт, ориентируясь больше по памяти да какому-то чутью, прошел в чародейском тумане к странному сооружению, представлявшему собой два кресла, между которыми на подставке находились две доски с полукруглыми выемками, образующими отверстие, и другими приспособлениями. Он сел в кресло, Марваз тут же слегка сдвинул две доски, обхватив шею графа. Затем надел на голову обруч, чтобы граф не мог пошевелить головой, и закрепил.

– Не туго, хозяин? – прочирикал чародей.

– Нормально, – отмахнулся граф. – Поторопись.

Марваз сорвал с лица неизменную повязку, уселся в кресло напротив графа, просунул голову с другой стороны досок, стянул их вплотную и проворно закрепил на своей голове такой же обруч.

Туман в центре шатра рассеялся, сбиваясь к стенкам, и граф встретился взглядом со своим оруженосцем.

Сколько раз граф смотрел на это уродливое, нечеловеческое лицо, и всегда испытывал отвращение. Родичей Марваза он убивал в юности – всех подряд, женщин, стариков, детей. На уничтожение, чтобы ни одного из их проклятого племени не осталось; трупы сжигались, а прах развевали по ветру. Марваз, быть может, последний. И когда его духовные повелители порекомендовали Марваза в оруженосцы, Роберт пытался отказаться.

Впрочем, если не смотреть на лицо, Марваз оказался вполне толковым помощником, а за долгие годы стал чем-то даже вроде преданного говорящего пса, научившись угадывать желания хозяина и охраняя его от напастей.

Граф усмехнулся, подумав, что даже его Тень не знает, что этот птице-человек не просто оруженосец. Вполне возможно, что никто даже не догадывается какого рода-племени Марваз. Скорее всего так и есть.

Граф смотрел на изогнутый клюв, жесткие и редкие волосины усов, словно обрубленный подбородок и тощие впалые щеки Марваза и опять пропустил момент, когда лицо чародея превратилось в лицо того, с кем он хотел говорить.

– Здравствуй, брат, – сказал Марваз (вернее, не Марваз, а человек, находящийся далеко отсюда, за несколько морей и стран). Даже голос был не Марваза – Марваз не мог выговаривать человеческие звуки. – Что случилось?

– Приветствую тебя, Второй Блистательный Эксперт, извини, что попросил разговора в неурочный час. Я, правда, ожидал видеть Первого…

– Не именуй меня по титулу, брат, ты сам – Блистательный Эксперт.

– Сейчас я – рыцарь, выполняющий задание.

– Первый Блистательный Эксперт плохо себя почувствовал и я решил откликнуться на твой неожиданный вызов… А вот и Первый подошел, он тебя видит и приветствует тебя, брат.

– Я также приветствую своего духовного повелителя, – граф не мог повернуть головы, да и не пытался – он бы все равно не увидел ничего дальше стола.

– Случилось нечто, меняющее наши планы, брат? – спросил собеседник, выражение его лица ничем не выражало беспокойства.

– Нет, напротив, – ответил Роберт. – Все идет очень хорошо. То есть сейчас-то еще пока никак не идет… – В голосе графа прорезались гневные нотки: – Я просил не помогать мне ни в чем! Эта дурацкая затея с грязевыми куклами может испортить все! Мне не сдержать пересудов, скоро об этом происшествии будут знать все. Погибли двое воинов, известный рыцарь получил тяжелые ранения…

– Меня не интересует сколько человек погибло, – сухо ответил один из глав могущественного ордена, о существовании которого знали очень немного людей, но который имел огромное влияние в мире, сажая и свергая королей и, даже, по собственному разумению распоряжаясь самой природой, перебрасывая воды с места на место, разрушая или возводя горы. – Я хочу знать, о чем ты говоришь, брат?

– О вашей дурацкой затее, которая…

– Перескажи суть, – перебил Блистательный Эксперт. – Что произошло?

Граф удивленно посмотрел в глаза собеседнику. Тот мог выдержать чей угодно взгляд.

– Я жду рассказа.

Граф лаконично, но не упуская важных деталей, описал события прошедшего дня.

– Мы не имеем к этому никакого отношения, – сказал Блистательный Эксперт. – Как мы договаривались, тебе предоставлена полная самостоятельность. На Орнеях сейчас нет вообще ни одного нашего человека.

Граф Роберт, один из пятерых глав ордена, у которого не было имени, задумался.

Собеседник смотрел на него, не прерывая.

– Что ж, – сказал граф, – значит все намного лучше, чем я предполагал. Если без всякого вмешательства с вашей стороны кто-то применил против нас магию, это рано или поздно приведет меня к цели. Считаю, что первый шаг сделан.

– Знать бы еще сколь околен будет твой путь, брат.

– Каков бы ни выпал, я должен пройти его.

– Да, брат, кроме тебя нам не на кого надеяться. Семь смельчаков, лучших из лучших, за последние сорок лет сложили голову у самого порога. А сколько еще наших посланцев даже не добрались до цели! Мне бы очень не хотелось, чтобы и ты погиб, брат Роберт. Я был против, чтобы ты лично брался за это…

– Сложили голову – маги, – возразил граф. – А я – рыцарь.

– Один из семи добравшихся до острова тоже был рыцарем, – напомнил Блестящий Эксперт.

– Нельзя считать настоящим рыцарем каждого, кто получил шпоры, как нельзя считать ученым того, кто вызубрил грамоту.

Собеседник графа впервые за весь разговор улыбнулся.

– Ты верен себе, брат. Но ты меня заинтересовал – кто мог наслать на вас грязевых кукол? Магия не из самых изощренных, но и не простая…

– Меня только что спрашивал об этом Найжел, мой старый друг. Я думал, что это сделали вы, чтобы помочь мне. Теперь же – не знаю. Но кто бы ни был неизвестный противник и какие бы цели не преследовал, это мне на руку в моей миссии. В настоящей миссии, к которой я готовился столь долго.

– Ты еще можешь отказаться. Отвезти эту принцессу и вернуться назад…

Граф в ответ лишь улыбнулся.

– Успех твоей миссии жизненно важен для безопасности всего мира, брат Роберт.

Если мы можем чем-либо тебе помочь…

– Только одним – невмешательством, – твердо ответил Роберт. – Эта связь была последний, я остерегаюсь впредь выходить даже на доклады. В следующий раз поговорим, когда я приближусь к цели хоть чуть-чуть.

– Желаю тебе успеха, брат. Мы все будем творить за тебя заклинания. Сбереги себя, ты нам еще очень нужен.

– Если я не совершу этого, то и никто не совершит, – невесело улыбнулся брат Роберт. – А если я не совершу, то мир погибнет.

– Увы, это так. Что-нибудь еще хочешь сказать, брат?

– Нет. Мне надо теперь думать. Прощайте.

– До встречи, брат.

Граф закрыл глаза, не имея возможности пожать старческую морщинистую руку своего духовного повелителя.

Когда он поднял веки, то увидел пред собой уродливое лицо Марваза. Тот пребывал в прострации, с клюва стекала желтоватая слюна. Граф и хотел бы отвернуться, но не мог, поскольку обруч крепко держал его голову в одном положении.

– Марваз! – громко произнес он. – Все!

Чародей вышел из транса, проморгался и стал освобождаться от магических оков.

Граф снова закрыл глаза – как всегда после подобных сеансов веки стали тяжелыми, словно под них насыпали крупные песчинки, в затылке затлела тупая боль. Он знал, что быстро избавится от этих симптомов, выпив вина, но не торопился вставать.

Теперь действительно необходимо было решать, кто сегодня пытался выдать себя за отряд Найжела и какие цели преследовал.

– Ты что там в шатре, женщину ублажал, что весь в поту? – поинтересовался орней, когда Роберт подошел к нему и сел за походный стол.

– Ты же знаешь, что я однолюб, – раздраженно бросил граф, которому претила сама мысль о распущенности.

– Что, так ни разу после смерти жены и не?.. – недоверчиво спросил друг. Не дождавшись ответа сказал: – А у меня теперь семнадцать жен разом и все законные.

Граф удивленно посмотрел на него.

– Ах, тебе же еще ничего не известно! – хлопнул по лбу Найжел. – Я теперь – последний в роду. Умерли и погибли все мои родственники. Две дряхлых старушки, да я остались из клана вепря. Наш клан и так не был самым многочисленным, хотя и считался по значимости в первой шестерке страны. Сперва чума, выкосила почти всех, потом как судьба обрушилась – кто на охоте, кто в бою, все полегли. Когда я вернулся в том году домой, после наших с тобой странствий, как раз успел поговорить перед смертью с братом отца. Вот тогда старейшина и запретил мне покидать страну, и по старинному обычаю тайно обвенчал с юными девами, которых не по красоте выбирали, а по здоровью. Из каждого клана по одной. И пока не будет двух наследников – мне теперь ни-ни из страны. Правда, трое девиц у меня уж точно брюхатые, да и остальные не задержаться с этим, я свое дело знаю.

– Вы ж сейчас живете по истинной вере, как же можно со многими женами жить? – спросил граф. Так просто спросил, чтобы разговор поддержать.

– Чтобы не исчез род – можно пойти на все. Не забывай, Роберт, у вас род – по прямому наследнику. У нас – род, это больше, чем семья, это частица всех орнеев, и если хоть один клан исчезнет, то все что-то потеряют. Хотя кланы и враждуют иногда друг с другом, но даже в самые лютые времена до последнего человека род никогда не изничтожали.

– Ну что ж, выпьем, за твоего наследника, – предложил Роберт и почувствовал, как он устал сегодня, словно невероятная тяжесть навалилась на плечи, ломота давила между лопаток.

– И не одного наследника – я продолжу род в десятке сыновей! – с готовностью поддержал тост орней, который никогда не славился добродетелью – уж кому-кому, как не Роберту, проведшему с ним столько лет в совместных странствиях было этого не знать.

Зато ни Найжел, ни король Асидор, ни сын родной, ни даже Тень не знали и не подозревали, что граф Астурский принадлежит тайному могущественному ордену, в котором добрался до самых вершин иерархической лестницы.

– Что ты мне собирался рассказать про старейшину клана тигра? – перевел граф разговор на столь теперь интересующую тему.

– А-й, – отмахнулся орней, – это явно не то. Пока ты отсутствовал, я думал об этом происшествии.

– И к каким же выводам пришел? – поинтересовался граф.

– По-моему, – начал Найжел, – возможно три объяснения. Либо кто-то решил расстроить предстоящий брак Айвара с вашей принцессой, либо кто-то решил отомстить мне или тебе. В любом случае – кандидатов на подозрение столь много, что даже нет смысла ломать над этим голову. Тем более, что никто не спешит свои потайные мысли напоказ выставлять и никогда не знаешь, кто для тебя камень за пазухой держит. И у тебя, и у меня врагов-завистников накопилось предостаточно, Ну, а то, что многие орнеи недовольны союзам с Арситанией – это-то уж для тебя, надеюсь, не секрет. Так или иначе, если хотим найти когда-нибудь того, кто это совершил, следует искать мага.

– А стоит ли искать? – делано лениво зевнул Роберт.

– Если уж кто-то решился на такие действия, ты думаешь он остановиться на полпути и отступится от своего намерения?

– Если орешек не по зубам – почему бы нет? – пожал плечами граф.

– Если орешек не по зубам – ищут молоток, чтобы его расколоть.

– Поживем-увидим, – сказал граф. – Сейчас мы все равно ничего не придумаем, раз не знаем врага. В конце концов, может, это ваш древний бог гор проснулся и решил поразвлекаться. Может, все обойдется.

– Может, ты и прав, – беспечно согласился орней и вновь наполнил кубки вином.

– Будет новый удар – подставим щит, а пока давай выпьем! Как я соскучился по тебе, Роберт!

Граф, конечно, не думал, что все обойдется без новых неприятностей. Он даже не предполагал – он точно знал, что все еще только начинается.

Эпизод третий

Звание полномочного посла Арситанского короля ко многому обязывает, в том числе и к неприятным, бесцветным, но необходимым церемониям. Будь на то воля графа Роберта, он бы предпочел доброе сражение, в котором получит множество кровавых ран, чем торжественный прием у правителя государства. Ему претили эти пышные действа, где присутствуют с дюжину послов различных стран, кичащихся своими обычаями и могуществом, и множество царедворцев, у которых никогда не знаешь, что сейчас в голове – мысли о предстоящем пиршестве или планы политического союза, но не государства с государством, а его личного с другим таким же деятелем, против третьего.

И предстоит выдержать еще много скучных ритуальных процедур, произнести и выслушать огромное количество напыщенных пустых речей. Что ж, назвался послом – важно надувай щеки.

Слава небесам, хоть принцессу Гермонду до самой свадьбы видеть больше не придется.

День их приезда в столицу орнеев Иркэн прошел хлопотно и мельтешно, не оставив почти никаких воспоминаний. Встречи, представления, радостные крики толпы, разбрасываемые горсти монет, роскошный наряд принцессы и алмазная диадема в рыжеватых волосах, множество цветов и звуки фанфар, кличи герольдов, вежливые поклоны придворных, мужественные пожатия рук глав кланов и изучающие взгляды первых красавиц, прознавших, что граф Астурский давно вдовец, роскошь главного дворца старейшин, утопающего в зелени и золоте, и жемчужные на солнце брызги фонтанов – все смешалось в голове графа Роберта в какой-то замысловато-бессвязный узор.

Впрочем, графу, в отличие от Блекгарта, подобное было не в диковинку, а вот у сына, похоже, от всего этого голова кругом пошла, он был без вина пьян. Правда, граф до поры до времени тоже решил воздерживаться от хмельного.

Сумасшедший день закончился, во дворце же начались празднества для избранной молодежи – лучшие юноши и девушки кланов всю ночь проведут в танцах, знакомясь со сверстниками из Арситании. Говорили, что более десяти тысяч факелов приготовили для освещения зала, где пройдет праздник, и тысяча слуг готова будет в любое мгновение услужить гостям, предложив мороженого, легкого заморского вина и сладких орешков.

Поскольку Блекгарт просил руки дочери барона Барока и граф не ответил отказом, он решил, что сыну, как и его избраннице, на этом балу невест делать нечего.

Сам граф, не столько как арситанский посол, сколько как прославленный во всем мире воин, был приглашен в Пещеру Предков. Найжел, который передал ему приглашение старейшины всех кланов, сказал, что в это священное здание допускают лишь немногих, слугам вход вообще заказан. И поэтому попросил взять с собой лишь еще двух рыцарей, на свой выбор, и оруженосцев для услуг, которым под страхом смерти в священном капище не разрешено произносить ни звука – там говорят только воины.

Сам же Найжел и пришел за графом, чтобы проводить в Пещеру. Располагалась она в саду за дворцом, за высокой оградой и вход в калитку охраняли дюжие стражники с боевыми секирами в руках. Сама Пещера Предков представляла собой рукотворное здание из на первый взгляд беспорядочно нагроможденных друг на друга обломков скал. Но внутри него был весьма просторный, идеально круглый зал, с великолепной слышимостью, в центре которого полыхало в огромном очаге пламя. Поскольку запаха дыма почти не чувствовалось, значит и с вытяжкой здесь все было продумано. Но мясо жарили во дворе – этот огонь не для пищи.

По стенам Пещеры Предков стояли изваяния, очень древние, покрытые зеленоватой плесенью, поскольку прикасаться к ним, даже для того, чтобы смахнуть пыль, считалось великим грехом. Собственно, воины и не опускаются до подобных хлопот, а слугам сюда вход заказан – даже костром занимаются лишь оруженосцы, то есть будущие рыцари.

Статуи изображали родоначальников всех тридцати трех кланов орнеев, и представляли собой человеческие фигуры с головами тех животных, по имени которого звался род. Странно и жутко было смотреть на каменную фигуру с лицом, например, окуня.

У тех изваяний, роды которых здравствовали, в небольшом медном тазу, стоящем в ногах, горел огонь. Каждый из входящих клал что-то – яблоко, монету, или специально подготовленную восковую либо деревянную фигурку – в огонь своего первопредка и стоял перед ним мгновение, словно разговаривая. Роберт и его спутники, Блекгарт и рыцарь Лайон, по наущению Найжела, бросали по монете в знак уважения в каждый горящий огонь, поскольку были чужаками, и словно бы платили дань всем родам.

Расселись, по древнему обычаю вокруг очага, прямо на шкурах – кто где садился, даже место старейшины ничем не отличалось от прочих. Важные совещания, как объяснил Найжел, здесь не проводились, для этого был особый зал во дворце. Здесь собирались лучшие воины несколько раз в год, по большим праздникам, чтобы просто посидеть и поговорить – и речь шла не о будущих делах, не о насущных проблемах, а о былых битвах и подвигах.

Первопредки, стоящие у стен, считалось, принимали участие в разговоре.

Когда Роберт и его сопровождающие вошли, собрались далеко не все. Им кивнули, и они уселись на шкурах. Чужие оруженосцы подали им кубки с пивом и знаками показали арситанским оруженосцам следовать за ними, чтобы объяснить что к чему.

Найжел и Роберт уселись на шкурах – когда-то граф уже был в этом зале, после заключения мирного договора, вместе с королем Асидором, но обстановка того вечера была совсем иной, нежели сейчас.

Многие орнеи сдвинули брови, увидев юного Блекгарта рядом с заслуженными воинами, но ничего не сказали – раз граф привел, значит, так и надо.

Орнеи все подходили и подходили, скоро все соберутся и начнется разговор – неспешный, равный, где любой голос услышат.

– Смотри, вон мой убийца, – со смешком сказал Найжел на ухо графу.

Роберт посмотрел в указанную сторону и увидел черноволосого скуластого мужчину, лет тридцати, в черной куртке с длинным мехом наружу и коротким широким орнейским мечом на боку.

– Поясни, – коротко попросил граф, взглянув в указанную сторону.

– Ну, может быть, и я его убью, – спокойно ответил старый друг. – Это – Орестай, племянник Кайдра, главы рода грача. Орестай впоследствии станет главой грачей, если не погибнет. А это не исключено, клянусь лезвием моего меча! Как только первому моему наследнику исполнится год, я буду вновь волен распоряжаться своей судьбой. Смертный поединок между нами объявлен.

Граф не стал спрашивать о причине ненависти между двумя знатными орнеями – захочет, Найжел сам расскажет. Он просто украдкой наблюдал за Орестаем – тот долго стоял у своего тотема, словно спрашивая у первопредка о будущей судьбе.

Затем прошел к очагу и уселся прямо напротив графа и своего смертного врага, кивком головы приветствовав их, но взгляд карих (сейчас в свете костра казавшихся черными) глаз был недобрым.

Не дожидаясь, пока все соберутся, старейшина орнеев, человек, которого граф Роберт уважал за ум и смелость, начал разговор. Поведал он, как и положено достойному хозяину, знаменитый рассказ о своем госте, графе Роберте Астурском, как тот оправился в гриадскую пустыню, разыскал лежбище рукокрылого (иногда говорят – четырехкрылого) дракона, досаждавшего загорным жителям Гриады, и убил его.

Другой бы на месте графа радовался, что Теня не пустили в этот зал и ничто не мешает приукрасить рассказ. Но прав был старый король, когда создал братство Теней – за тебя рассказывают, а тебе уже и неинтересно хвастать. Другое дело рыцари тех стран, где Тени не в чести, вот уж кто рассказчик знатный. Как, например, орнеи.

Слушал же рассказ о самом себе граф словно о чужом человеке – так давно это было, так далеко ушли в прошлые мысли, чувства и надежды, которыми он жил тогда, что сейчас они казались глупыми, наивными, пустыми. По сравнению с той великой целью, к которой он идет сейчас – так оно и есть. Жаль только, что самый короткий путь к желаемому – окольный.

Солнце давно зашло, мрак и тишина опустились на главный остров Орнейского архипелага. Досюда не доносились даже переклички караульных, в отверстия над изваяниями врывалась опьяняющая прохлада, от весело потрескивающего огня в очаге в тело вливалось благодатное тепло, разговоры, хоть порой и леденили душу, но ублажали сердце. Здесь были только избранные и достойные – кроме Роберта, его друга Найжела, у очага сидели лишь старейшины и лучшие воины островных горцев, люди, добившиеся уважения не словоблудием, лестью, подлыми заговорами и хитроумными интригами, а в честном бою.

И разговоры шли неспешные, сочные, соответствующие обстановке, которая немного напоминала о привале в боевом походе, когда воины рассаживаются у костра, давая отдых уставшему за день пути телу, утоляют голод и рассказывают о былых сражениях и подвигах.

– Это было давно, около полутора десятилетий назад, – отхлебнув из кубка крепкого темного пива начал очередной рассказ Дайлон, глава одного из северных кланов, – на острове Ракка. Во время осенней непогоды, когда бури затрудняют плавание, а сплошные многодневные дожди заставляют всех сидеть по хижинам и чинить оружие да выскабливать шкуры. Маленький Ракка островок, всего два поселка, разделенные хребтом. Живности едва хватает, чтобы прокормить население.