Текст книги "Земля лишних. (Трилогия)"

Автор книги: Андрей Круз

Соавторы: Мария Круз
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 96 страниц) [доступный отрывок для чтения: 34 страниц]

Территория перед портом выглядела почти так же, как и перед станцией. Грузовики, суета. Тоже двое ворот, тоже охрана в них. Я направился к воротам с надписью «Passenger terminal». Туда пускали без ограничений. Стояло там, на берегу, маленькое здание морского вокзала, у пирса болтался один небольшой пароходик не слишком пассажирского вида. Зато в грузовой гавани, которую хорошо было видно с пирса, стояли под погрузкой два относительно крупных судна. Ну так себе крупных, конечно, по сравнению.

Мне вспомнилось, что для протаскивания через «ворота» железнодорожный вагон – практически предельный размер. Значит, суда уже местной постройки. Я в морском транспорте не специалист, но выглядели они вполне нормально. Пусть и не супертанкеры, но и не совсем калоши. Одно судно было под британским флагом, второе – под синим, с желтыми звездами по кругу – ЕС, значит. Возле британского судна крутилось несколько военных в ярко-красных беретах. Работал портовый кран, перетаскивая на борт какие-то платформы со штабелями мешков.

Вдалеке, на рейде, болтался маленький военный корабль, что-то вроде сторожевика. Сине-серый «американский» цвет, орденский флаг – черная пирамида в круге на белом поле. Ракетного вооружения на нем я не разглядел, но артиллерийское присутствовало. Одноствольная орудийная башня на баке, калибром, судя по всему, миллиметров сто-сто двадцать, и двуствольный автомат на корме.

Между пассажирской и грузовой территорией порта был маленький бар «Slow boat». Подход к нему с пассажирской территории был свободен, а с грузовой надо было идти через калитку в сетчатом заборе, возле которой, под навесом, маялся часовой. Стен как таковых у бара не было – их заменяли бортики высотой с барную стойку, и было видно, что внутри довольно людно. Я уже нагулялся по жаре, поэтому мысль освежиться чем-нибудь эдаким мне не показалась крамольной.

Интерьер бара был выдержан в тропическом стиле, с плетеной мебелью и тростниковым потолком. У стойки пили эль двое военных в камуфляже непривычной расцветки, с красными беретами, сложенными и заткнутыми под погон. Там же пили пиво пятеро матросов, говоривших по-французски. Видать – с «европейца». Еще несколько матросов занимали два столика и говорили с выраженным британским акцентом – его ни с чем не спутаешь. А вот за баром находились китайцы, двое. Лет по тридцать, наверное, хотя европейцу сразу понять трудно – может, и ошибаюсь, – крепкие, мускулистые.

Подошел к стойке, облокотился.

– Что могу сделать для вас? – спросил один из барменов.

Точно китаец, акцент такой, что как на лбу написано.

– Пинту лагера, пожалуйста, – попросил я.

Бармен не глядя снял с крючка над головой высокую граненую кружку, приставил ее к стальному крану и ловко наполнил почта без пены. Бросил передо мной зеленоватый кружок, явно вырезанный из листа какого-то растения, поставил на него кружку. Я попробовал – было не хуже, чем то, которым угощал Арам, только немного горчило. Посмотрел на круглую табличку на кране – «Hoffmeister». Тоже немецкое, судя по всему. На втором кране была табличка «Queenstown Pride». Снизу, буквами помельче, было написано «Finest British Alc. Since 0008». Понятно, Британское Содружество тоже пивоварничает вовсю. Судя по цвету напитка и отсутствию пены, все сидящие англичане пили именно эль. Дальше от меня были еще два крана – с темным пивом и сидром.

Бармен повернулся, нагнулся, достал из-под стойки пластиковую банку с какими-то орехами, зачерпнул оттуда деревянной лопаточкой около пригоршни, высыпал их на деревянную розетку и поставил передо мной.

– Спасибо, – поблагодарил я и спросил: – Что это?

– Орехи. Местные орехи. Вкусно! – разрекламировал орехи бармен.

Я закинул орех в рот – действительно неплохо, особенно к пиву. То ли на миндаль смахивает, то ли на фундук. Что-то среднее.

С моря раздался гудок, и все посмотрели в ту сторону. Из-за волнолома показался рыбацкий сейнер, входящий в гавань. Небольшой, метров двадцать в длину, сидящий в воде чуть выше ватерлинии.

Я спросил у бармена, куда можно добраться пассажиром из этого порта. Оказалось, что небольшие суда ходят примерно раз в неделю в Виго, испанский порт Евросоюза, Куинстон и Роки-Бэй Британского Содружества, и еще в американские Форт-Линкольн и Форт-Рузвельт. Билеты довольно дорогие, но штормы не в сезон здесь довольно редки и путешествие безопасней наземного. Однако в сезон дождей, который длится три месяца, регулярные морские рейсы прекращаются. В это время здесь часты быстро образующиеся и очень сильные штормы, которые небольшие местные суда преодолевают с трудом, если преодолевают вообще. Жизнь в порту на сезон дождей почти замирает.

Впрочем, насколько я понял со слов бармена, замирает и дорожное сообщение. Грунтовые дороги размокают, местная почва превращается в расплывающуюся красную глину, и машины вязнут в ней по ступицы. Существует всего две одноколейные железные дороги: одна ведет в Американские Штаты и захватывает там почти все основные города, вторая – вдоль побережья Евросоюза. Остальные обходятся так.

Подошедший за новой порцией эля морячок услышал наш разговор и рассказал, что два года назад они в конце года вышли в рейс – очень уж выгодный фрахт был. Шли из Ньюпорта в Форт-Вашингтон с орденским грузом и добрались до порта еле живыми, с избитыми надстройками, сорванным такелажем и водой в трюмах. Не удержавшись, я поинтересовался у морячка, почему у американцев все города называются фортами, да еще имени президентов? Тут в беседу влез один из вояк в камуфляже и сказал, что форты – это для того, чтобы ощущать себя героями-первопроходцами, а президенты – для патриотизма. «Земля храбрых…» и все такое. Даже проиграл на губах первые ноты американского гимна. Затем добавил, что американская территория здесь – единственная, которой еще никто никогда не угрожал, по крайней мере – Американским Штатам. У Техаса и Конфедерации есть кое-какие проблемы с Латинским Союзом, но у непосредственно Штатов – отродясь ничего не было. Тишь, гладь да божья благодать. Но все в фортах.

Военные в камуфляже оказались морскими пехотинцами, но уже просто британскими, не королевскими. Ея Величество осталась на той стороне «ворот» и с этой стороны ни на что не претендовала. Пару месяцев назад их по замене перебросили на территорию метрополии из Кейптауна.

Как мне удалось узнать, раньше территория Мыса принадлежала Дагомее, аккурат до тех пор, пока семь лет назад в дельте Замбези не нашли алмазы. И дагомейское правительство немедленно и совершенно добровольно подписало с Британским Содружеством договор об аренде Мыса на двести лет. Британцы построили там городок, укрепили Мыс против вторжения и начали активную добычу. Но начались трудности.

На самом деле дагомейское правительство в самой Дагомее никого не интересует и никаким влиянием не пользуется, но юридически имело право договор подмахнуть, что и сделало за небольшую, в общем-то, мзду. Этого хватило, чтобы британцы на законных основаниях ввели туда войска. Место было беспокойным. Многочисленные мелкие и крупные банды постоянно пытались прорваться на Мыс с целью грабежа или политически мотивированного грабежа – мол, вернем наши земли, проданные правительством предателей, и все такое прочее. Само правительство после этого просуществовало несколько месяцев, как, впрочем, и все последующие – больше года никто не продержался. Заправляли в Дагомее всевозможные племенные вожди и мелкие царьки, которые были готовы поддержать только одного правителя – самого себя.

Восточной границей Дагомея соприкасалась с Британской Индией. На эту территорию переселялись с помощью английских агентов жители Индии из Старого Света. Там находилось какое-то количество британских войск, и были сформированы местные части колониальной легкой пехоты. Там тоже частенько случались стычки с бандами из Дагомеи – численности как войск, так и всего населения не хватало для того, чтобы всерьез перекрыть границу. Местность была сложная, в основном горнолесная, что делало невозможным применение военной техники в серьезных объемах. Поэтому основная тактика борьбы с бандами заключалась в действии патрулей и отрядов аэромобильных войск. Один из военных, Иан, до Кейптауна прослужил год в Порт-Дели, вот он и поделился опытом.

Тогда я немного расспросил их, что они знают о Русской Армии. Выяснилось, что репутация у нее серьезная. Численность РА доходила до пятнадцати тысяч человек, в составе двух бригад и двух отдельных полков, и они контролировали самую сложную границу в этом мире. До тридцати процентов их бойцов посменно работали по найму на других территориях.

Обычным наемничеством это не было – правительства территорий платили в казну армии, а за это целые подразделения РА брали на себя какую-то конкретную задачу. В Техасе они брали на себя проводку множества конвоев и периодически участвовали в рейдах вдоль границы с Латинским Союзом. В Бразилии занимались поиском и уничтожением тайных баз наркоторговцев и бандитов в устье Амазонки. По соглашению с Британским Союзом, которому уже не хватало своих немногочисленных войск для обеспечения всех интересов снова зарождающейся империи, участвовали в десантах на территории Халифата Нигер и Судан с целью уничтожения нарождающегося пиратства. Британцы обеспечивали десант с моря, а все сухопутные операции спланировали и провели бойцы из РА, благо пиратство доставляло и русским территориям немалые проблемы.

В общем, по отзывам бриттов, Русская Армия представляла собой в этом мире значительную силу, и кроме того – была самой опытной. Почти на восемьдесят процентов она состояла из участников боевых действий еще в Старом Свете, в ней уже служили молодые солдаты, родившиеся в Новой Земле, прошедшие выучку у старших, и самое главное – только РА никогда не простаивала. Соответственно, таким опытом похвалиться здесь не мог никто. Как следствие опыта, русские несли мало потерь. Зачастую сам факт присутствия подразделения РА где-нибудь сразу решал все вопросы в их пользу или пользу их союзников.

В последнее время Орден начал относиться к ним с подозрением и ставить палки в колеса при любой возможности. Появилось мнение, что РА ведет столь активный военный образ жизни, чтобы максимально натаскать личный состав в боях, а затем замахнуться на какие-то другие задачи, более амбициозные. Только вот какие?

Британцы не слишком поддерживали такую политику – активность Русской Армии у северных границ Исламского Халифата оттягивала значительную часть сил этой страны от британских владений на этой стороне Большого залива. Уход РА от активных действий означал бы для Британского Содружества усиление давления в сторону их владений, почти автоматическое попадание Халифата Нигер и Судан в состав Исламского Халифата, вытеснение дагомейских банд и племен на границы Британской Индии и на Мыс. Пока же нигерийцы и суданцы под знамена главного халифата не очень рвались, потому что для них это означало немедленную отправку на борьбу с РА.

По ходу беседы каждая из сторон по паре раз проставилась «под политику», я попил «Queenstown Pride» и нашел его вполне на уровне, и, в конце концов, я глянул на часы и понял, что пора отбывать в тот самый «Биерхалле», в котором мне назначил встречу капитан Немцов.

Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко. 22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 21:03

Найти «Биерхалле» труда не составило. Город был построен по параллельно-перпендикулярной схеме, с запада на восток шли улицы с именами, перпендикулярно им – с номерами. «Биерхалле» был классической баварской пивной, с длинными тяжелыми столами и скамейками, огромными пивными бочками за стойками и классической немецкой кухней, сдобренной, правда, местным колоритом. Зал был почти полон, было шумно и накурено, и я не сразу нашел Немцова. Он сидел в дальнем от входа углу зала в компании старшины Быхова и какого-то старшего лейтенанта лет тридцати на вид, с общевойсковыми эмблемами. Среднего роста, весь какой-то средний, лицо не запоминающееся, хоть вроде и приятное.

Я подсел к ним, и Немцов кивнул на старлея:

– Знакомься, старший лейтенант Владимирский.

Я пожал старлею руку:

– Андрей.

– Михаил, – представился он.

Подошла крупная деваха с румянцем во всю щеку и спросила по-русски с отчаянным украинским акцентом:

– А вы шо заказывать будете?

Я попросил какие-то колбаски с капустой и картошкой из традиционной части меню и пива. Деваха удалилась, а Немцов повернулся ко мне:

– Ты где служил, говоришь?

– В сто третьей, – лаконично ответил я, решив, что достаточно информации для досужего любопытства.

– Значит, был в Афгане, если по возрасту судить. И там ты был…

– В Кандагаре мы сидели, – заполнил я паузу.

– Правильно, – кивнул он. – У нас в подполковниках человек служит из этой дивизии, как раз из Кандагара, Николай Сергеевич Барабанов. Не знаешь такого?

– Николая-то? – поразился я. – Конечно, знаю, он у нас замкомандира разведроты был, и он же меня к себе перетащил, когда я на сверхсрочной оказался…

– Серьезно? – удивился Немцов. – Тесен мир, как говорится. Точно, он так и служил там, замкомроты, потом ротным. А ты кем был?

– А я снайпером был.

– А на сверхсрочной звание какое?

– Прапора подвесили, у меня же незаконченное высшее к тому времени было, – объяснил я зигзаг своей судьбы. – По штату инструктором по стрелковой сделали, а по факту так снайпером и оставался. У меня же первый разряд по пулевой еще до службы был. Слушай, если проверяешь – так прямо и скажи. А если с Барабановым связь есть, телеграммку ему отбей: так, мол, и так, подошел такой вот мужик, зовут Андреем, говорит, был с тобой прапором и снайпером в Кандагаре. Срочно вышли его приметы и фамилию. Прочитаешь, спросишь мою фамилию – я тебе ее скажу, и так опознаемся. Чего огород-то городить?

– В командировке он, – развел руками Немцов, выслушав мою отповедь. – Впрочем, по-любому свяжемся. Тут у нас на этот раз конвой загадочный получается, уже на воду дуем. Мало того, что с нами курвовоз идет, так еще новость. Подкатили к нам московские – с просьбой подсоединить три грузовика. У них охраны десять человек своих, мы их не знаем, чего они стоят – не знаем, доверия к московским, в силу определенных причин, немного.

– А вообще у них кто в армии? – поинтересовался я.

– Армия официально у них мы, только мы на них клали вприсядку, и уже давно, – усмехнулся капитан. – А есть еще внутренние войска, подчиняются ихнему министру МВД. Знаешь, кто за министра у них? Коршунов, слышал о таком? Бывший замминистра внутренних дел в прошлой жизни.

Фамилия знакомая, прямо из газет. Если это тот, о ком я думаю.

– Погоди, он же вроде миллионов двести нащелкал, а когда хреново запахло, то в Израиль дернул, а наши его выдать просить стеснялись – видать, такое бы всплыло… – выложил я то, что вспомнилось.

– Он самый и есть, – кивнул Немцов. – Нырнул в Израиле, а вынырнул тут. И все двести лимонов, судя по всему, вовремя в золотишко перевел и сюда закинул. А в Москве при власти других нет, только такие. Они же не от хорошей жизни сюда бегут, а лишь те, кого даже там припекло так, что дальше некуда.

Немцов махнул рукой с досадой, крепко приложился к кружке, после чего продолжил:

– Ладно, не суть, а стал тут Коршунов министром. Сам начал армию формировать, сначала – за свои кровные. Назвал Внутренними войсками – по привычке, видать. Брать старался тех, кто с боевым опытом. Но тут нашла коса на камень. Лучше всего к нему менты шли, «вованы» уже не так. Точнее, даже вообще не шли. Из спецназа «вованского» к нему вообще ни души не пошло, а кто ушел – тот к нам перебежал. Все же репутация у человека знатная, вроде помойки на жаре.

– Да уж точно, прямо звезда, – согласился я.

– Ага, именно, – кивнул собеседник. – Ядро армии этой своей он из ОМОНа, меньше – из СОБРа набрал. Ну и из ГУИНа, вертухаев. Насчет того же ОМОНа по Чечне скажу так: в бою они нормально, все же мужики взрослые в основном. Не паниковали, не бегали. А вот насчет тактической грамотности и вообще именно военной подготовки – полный ноль. Стояли на блоках, деньги собирали за проезд, зачищали что-то, тащили, что видели. Вспомни, все главные проколы – с ОМОНом, ну, на худой конец, – с «вованами». Что подмосковный ОМОН, что курганский. Ни разведки по маршруту следования, ни опознаться даже нормально. Как будто Черкизовский рынок чистить ехали.

– А Майкопская бригада как же? – неожиданно спросил Быхов.

– Вась, ну ты спросил, сам, что ли, не знаешь? – чуть возмутился Немцов. – Во-первых, какая в задницу бригада? Сводный отряд бригады там был, численностью в батальон. Кого в сводный отряд свели – слезы одни. Какой у них приказ был? Если в суть глядеть, то на броне выдвинуться в центр города, встать как на выставке, ждать местное население с хлебом-солью и принимать пленных, которые в очередь на сдачу встанут. Ермоловы наши умом-то не блистали, думали – погремят броней, чичи с перепугу Дуду за усы приведут. Ну может, утрирую, не без того, но почти что так. Майкопских командование многомудрое под монастырь подвело. Сдало, в прямом смысле этого слова.

– Тоже верно, – согласился Быхов.

– Ладно, не об этом речь, – знатно, по-хозяйски отхлебнув еще из кружки, сказал Немцов, затем продолжив рассказ: – В общем, получилось у Коршунова что-то вроде огро-о-омного ОМОНа. Но все равно оказался маловат для московских потребностей. Поэтому подметались и пэпээсники, и вообще не пойми кто, из частных ЧОПов публика, да и просто левота.

– Специально набирали, что ли? – спросил я.

– Можно и специально, если знать где, – усмехнулся Немцов. – Тутошний представитель коршуновский, Силаев, по слухам, сюда прямо с ментовской зоны прибыл, ему еще мотать лет десять оставалось. Наверное, не за то, что пьяных в вытрезвяке обирал, на такой срок туда влетел. Подполковником там был, а тут полковником стал. И вообще говорят, что иркутская и нижнетагильская ментовские зоны сильно поуменьшились численностью, зато тут таких прибавилось. В общем, тот еще воинский контингент получился. Просил их грузовики до кучи в колонну взять сам Силаев, а я ему ни на грош не верю. На нем пробы ставить некуда, хоть ряшку наел – в три дня не уделаешь.

– Погоди, погоди… – прервал я его. – А как он выглядит, Силаев этот? Мордатый, нос красный, глазки маленькие, здоровенный, с брюхом, в ментовском «камке» ходит?

– Ну да, откуда знаешь? – удивился Немцов.

– Видел дважды. Раз в представительстве, а второй раз – в ресторане в мотеле. И сидел он там с нохчой, а тот ему, судя по всему, платил за что-то.

– Ни фига себе… – впервые вмешался в разговор молчавший до того Владимирский. – Точно чех с ним был?

– Сто пудов.

В этом я ошибиться не могу. Не, знаю как, а всегда легко национальность определяю. И не только чеченца от, скажем, даргинца отличу, а даже корейца от японца и китайца. Как получается – сам не понимаю. По совокупности признаков.

– Да-а… – протянул Немцов. – Что-то с конвоем этим у нас все как в сказке – чем дальше, тем ну его на хрен… И курвовоз этот кстати…

– Слушай, что за курвовоз такой? – не выдержал я. – Звучит очень красиво, но ни фига не понял.

– Это еще одна песня про родину, – сказал он после очередного глотка. – Сейчас вот пивка еще попьем – и пойдем в ней последний куплет допевать. Увертюра к этой опере такая: получался тут поначалу демографический перевес в сторону мужского контингента. Мужики более склонны лучшей доли искать на стороне. А с женщинами сложнее – домовиты, оседлы. Ехали и женщины, конечно, но гораздо меньше. И вербовщики что повадились делать – проституток прямо с улиц сюда закидывать, добровольно-принудительно. Наловят, всем медосмотр, и какие здоровые – пинком сюда, мешок с вещами на первое время вручат и тысячу экю. Подают под соусом: «Каждый имеет право на второй шанс». Ну может, что и есть в этом благородное, вдаваться не буду.

– Нормально… – восхитился я простотой решения.

– Говорят, что половина их, даже больше, и правда к нормальной жизни здесь вернулись, грешно врать, – продолжил Немцов. – Ну а вторая половина так и осталась при своих занятиях в той или иной форме. Хохлушка эта, что пиво носит, тоже ведь из таких. Разве что профессия теперь поприличней все же. А закинули ее сюда из Москвы, вроде как и не хватится никто особо – жизнь у них и так опасная.

– Да уж наверняка… – прокомментирован я.

– А весь поток переселенцев через этот городок идет. И образовалась тут банда сутенерская из всякой мрази – какие-то цыгане румынские, албанцы, молдаване затесались. Принимают их всех здесь, разводят, бабки отбирают и на работу определяют. И уже неважно, что ты там дальше делать собиралась, а будешь тут в борделе шуршать.

Немцов отвлекся, отпилил ножом кусок отбивной, закинул в рот, запил пивом и продолжил:

– В общем, наткнулись мы на барак, где бабский личный состав собирали, вроде сборного пункта – хохлушка эта подсказала. Стукнули в представительство, очень настоятельно, и Силаев как морду ни воротил, но в Орден вынужден был обратиться.

– И что Орден? – заинтересовался я.

– Ордену по барабану вообще-то, чем люди занимаются, но вот на случаи принуждения на своей территории реагировать обязаны, иначе вся идея добровольного переселения псу под хвост. В общем, налетел патруль орденский, с криками и топотом, всех мордами в пол, девок отобрали, расселили в гостинице за свой счет, выделили им транспорт, даже по штуке экю снова вручили. Порядочно поступили, тут не отнимешь. Только додики эти, сутенеры которые, вроде как не при делах остались. А значит, и дальше будут девок ловить, только умнее станут. Поэтому мы решили их навестить, рассказать, чего им дальше делать.

– А внимут увещеваниям? – уточнил я.

– Нашим – внимут, – сказал капитан. – Во всей Новой Земле психов не найдется, кто бы с нами связаться хотел. И даже если мы их тут на фонарях вешать начнем, патруль орденский или опоздает к экзекуции, или адресом ошибется. Зря мы, что ли, с войны не вылезаем? Сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя.

– Понял.

– Прогуляешься с нами? Нам бы еще одного для огневой поддержки, случись чего.

Интересно, проверить решили, что ли? Или как?

– Есть у меня ствол не опечатанный, но в мотеле остался, – осторожно ответил я.

– Ствол дадим. Вон Вася Быхов даст, у него два, точно знаю. У него их всегда два.

– Угу, – кивнул прапорщик.

– Тем более что Вася сам и обнажать его не будет. Вася у нас за главного уговаривателя сегодня.

– Когда пойдем? – спросил я, глянув на часы.

– Через часок двинем. Трое бойцов еще подъедут – на улице помаячить, – чтобы сразу понятно всем было, кто тут шумит.

– А где это?

– Да два квартала отсюда. Клуб у них там и бордель. «Живая роза» называется.