Текст книги "Странник"

Автор книги: Андрей Круз

Соавторы: Мария Круз
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Думали, думали над тем, кого посадить на связь на Базе, да так лучше и не придумали, чем ему поручить. В войне он ничего не соображает, так там и не надо соображать – там собранность нужна и аккуратность, чего у него с избытком.

– «Блэйд-один» вошел, повторяю, «Блэйд-один» вошел без шума, как понял?

– Понял тебя хорошо, ты вошел без шума, «Блэйд-один».

– Подтверждаю. Конец связи.

Лестница вверх, новенькая, чистая – ее и чинили, видать. Перила испачканы побелкой, в углу на площадке штабель каких-то материалов. Тихо. Почему-то ожидал, что будет пахнуть краской, хоть ремонт уже много месяцев как заброшен, но не пахло вообще ничем.

Вновь опустил ночник, вернув себе зеленый свет. Прислушался – тихо. Перещелкнул левый тумблер закрепленного сверху на цевье автомата «ди-бала» в положение «слабый», правый – в «невидимый целеуказатель без подсветки», но включать пока не стал – рано. И очень вероятно, что противник сам в ночнике сидит.

Обернулся к своим, показал на «ди-балы», дождался ответных жестов «ОК». Махнул рукой, приказывая следовать за собой. Встал на первую ступеньку, в ужасе ожидая скрипа подошвы по плитке, но ничего не случилось. Наверное, на это тоже военную обувь испытывают. Навел автомат на пространство между перилами над головой и медленно пошел вверх.

Два этажа, три площадки. Все тихо. Поднял сжатый кулак – «стоп». Мы эти жесты сегодня учили, а я еще и переучивал кое-что, не перепутать бы теперь. Но даже шептать в микрофон не хочу. Да и быстрее получается жестами, когда группой идешь.

Дверь в пустой коридор со стеклянными стенами – проход на посадку, к выдвижной «трубе». Метров тридцать пустоты, но вход в него с дальней стороны прикрывает стойка ресепшена, та, где девушки собирают посадочные и запихивают их в специальную машину. Она прикроет.

Ладонью показал «в колонну по одному, за мной» – и пошел первым, согнувшись в три погибели, медленно-медленно. Тишина нужна, тишина. Поэтому к стене не прижиматься, есть риск задеть стекло чем-то металлическим, а в такой тишине это точно всполошит противника.

Стоп!

– «Блэйд-один», здесь «Глаз-один», как слышишь? – словно где-то в голове прорезался голос Хэнка.

Пикнул ему в ответ.

– «Блэйд-один», наблюдаем связиста у окна.

Опять «пик». Начали.

Дать закончить связь. Занять удобную позицию. Обнаружить наблюдателя.

Опустился на четвереньки, так, чтобы не подниматься над уровнем стойки, и пополз вперед «на всех трех», придерживая автомат рукой. Наколенников специально никто не надевал, так что получается тихо.

И да, уже слышу голос, даже слова можно разобрать: кто-то кого-то вызывает по радио.

За стойкой зал, довольно просторный, диваны, какие-то стеклянные витрины вдоль непрозрачных стен, слева и справа окна от пола и до потолка. Второй уровень еще и окружен парапетом, да только само ограждение стеклянное, прозрачное. Света достаточно для того, чтобы инфракрасную подсветку не использовать, ночников за глаза хватает.

Вновь замерли.

Вон связист, вижу, до него не больше пятидесяти метров. Где наблюдатель?

А где и ожидал: наверху лестницы, ведущей на второй ярус, только наблюдает не из-за перил, а из-за спинки дивана, стоящего почти у окна. Гадство, пулемет уже не поможет, случись в нем надобность, – будет бить не туда. Неверно прикинули позицию. Сколько до него? Метров шестьдесят, наверное. По идее, не промахнусь.

Обернулся, жестами показал, чтобы Роб и Карл взяли на себя связиста, заняв позиции за грудой отодвинутых с прохода стульев. Сейчас обоим противникам не до нас – один с рацией сидит и в окно смотрит, другой наблюдает за Базой, в нашу сторону ни взгляда. Ночников на голове нет ни у кого, так что мы разом включили невидимые лазеры.

Два клика, подтверждение, затем три – к началу операции. Теперь ждем, когда Алекс начнет: ему связист лучше всех виден. А он начнет тогда, когда связист закончит разговор. Сразу же. А Роб и Карл его поддержат.

Где оружие у наблюдателя? А рядом лежит. Точнее – стоит на полу, прислоненное к дивану. Быстро вроде не схватишь, но и много времени не потребуется.

Попробовать взять наблюдателя?

Далеко до него, как заставишь подчиняться командам? И опять же нам стрельба может все испортить… с другой стороны, из терминала звук особо не разойдется, это не на улице, а смене сюда ехать несколько километров. Да ничего страшного, в принципе, можно попробовать. Тем более что у нас глушители.

Привлек внимание Роба, показал тому, чтобы сменил позицию.

Сменил, никто не всполошился.

«Держи наблюдателя».

Вроде бы понял.

Показал, что продвигаюсь дальше. Не должны меня заметить. Если связист всполошится – Алекс выстрелит. Если пуля отклонится в стекле, то все равно Карл будет палить в него, не должен промахнуться со всеми прицельными девайсами, и стрелять он умеет.

Еще чуть-чуть, еще немного, все ближе и ближе. Связист просто треплется, дисциплина связи на нуле. А, слышу, смены ждет. Умаялся за сутки, устал. Ну мы тоже смены ждем, так что в этом наши желания совпадают на все сто.

Метров двадцать до наблюдателя, пятнышко инфракрасного лазера, яркое и контрастное, у него на спине.

Стоп, а я ведь отсюда не только в него не промахнусь, я ведь и в оружие могу попасть. Пара пуль в ресивер – и пусть он за свой автомат хоть обхватается потом. Нет, точно не промахнусь. Вот так, чуть-чуть правее пятно, попадание будет на пару сантиметров влево примерно и на пару ниже… вот так. Попаду – сразу весь механизм накроется, автомат тогда даже на дубину не сгодится. А ведь дернется он наверняка – сначала за ним, а потом и поздно уже будет.

Какое-то холодное спокойствие накатило, все вокруг словно замедлилось даже. Рука удерживает автомат как стальная опора, уверенности в себе сейчас на десятерых. Все, я знаю, мы их уже берем.

Связист заканчивает, вот щелчок укладываемой на рацию трубки. Глухой звон стекла, догнавший его невпечатляющий хлопок, вскрик, частые хлопки автомата Карла, мой палец страгивает туговатый спуск, треск выстрелов, звяканье, автомат наблюдателя валится на пол, противник вскакивает, дергается было к оружию, бестолково теряя время, в наушнике голос Карла: «Готов!» – а я иду на засуетившегося бандита, наставив на него ствол своего оружия, и ору: «Лежать, лежать!»

Как пластинку в проигрывателе заело.

Но он не лег, а наоборот, вскочил, бестолково и бесполезно, хватаясь за пистолет и собираясь бежать, а в рукопашную бросаться я не собираюсь. Две коротких очереди ему в грудь, в самую середину – он без бронежилета, на нем только майка с какой-то надписью, противник дергается, валится на спину, хрипит, и я вижу, что уже все, убит, сейчас замрет. И он замер.

– «Блэйд-один» в терминале закончил. Двое наглухо, пленных нет. «Глаз-четыре», как слышишь меня?

– Хорошо слышу, – голос Марио в эфире.

Вот так, будем разучивать правила радиообмена, чтобы мне по голосам не узнавать. Ну да ладно, сейчас дело важнее.

– «Глаз-четыре», выдвигайся в точку «Браво», как понял?

– Все понял, выдвигаюсь.

– «Глаз-четыре», повтори, куда выдвигаешься, требую подтверждения.

– В точку «Браво».

Ну хоть так. Остальные просто выслушали, никаких комментариев. Рано пока комментировать, закончим.

– Осмотреть зал.

Двоих наши наблюдатели видели всегда, троих – уже ни разу, но рисковать все равно нельзя: мало ли кто здесь еще может прятаться! Хоть бегло, но осмотреть место нужно. Пробежали где смогли, заглянули во все непросматриваемые с ходу места, но никого не обнаружили. Похоже, здесь и вправду всегда двое.

Осматривать трупы уже некогда, я лишь убедился по-быстрому в том, что портативные рации на убитых не включены в режим активации голосом или постоянной передачи, а то мало ли кто еще может все происходящее здесь слушать.

Группа Митча вышла на связь, сообщила, что смена выехала. Все же идем по плану, нормально. Затем доклад от Хэнка – он сообщил, что Марио подогнал машину и что они уже на борту. Так, тут тоже по плану идем.

– Выходим, всем занять позиции.

Они опознавались по радио? А если опознавались, то откуда? С какого рубежа? Может быть, еще повезет, кто знает. Нам бы пленного, хотя бы одного, а лучше больше.

Выпускать смены с ранчо – риск, но мы с Митчем, подумав, решили все же так поступить. Бандиты, да еще непуганые, на своей, по факту, территории – они не военные. Они могут не знать всей воинской премудрости и просто ею пренебрегать. Сбегут – ну и черт с ним, мы далеки от надежды на то, что те, кто их сюда послал, не догадаются о том, что могло с ними случиться. А вот если они все же манкируют правилами, то… ладно, увидим сейчас.

Карл выбежал на балкон с другой стороны от подъездного козырька, залег там, Роб засел практически на месте убитого радиста. А я, торопясь и прыгая через ступеньку, сбежал на первый этаж, выскочил наружу. Огляделся быстро, потом бросился за куст, что возле колонны, поддерживающей балкон второго этажа здания.

Машина со сменой в прошлый раз подъезжала без фар. Может быть, лунного света достаточно было, сейчас полнолуние, а может, водитель ехал с ПНВ, [37]37
  Прибор ночного видения.


[Закрыть]хотя носимых приборов ночного видения на трупах мы не нашли, только неплохой ночной бинокль. Но на фоне мешанины из металлической колонны, кустов и прочего – меня, залегшего и укрывшегося, сразу разглядеть будет трудно, если я, конечно, шевелиться не буду. А если не сразу, так и не страшно уже. А дальше мы их берем с трех сторон, при очевидном позиционном и техническом преимуществе, так что… должно сработать. Может сработать, если точнее.

– Страшновато как-то на улице, – сказал я тихо, себе под нос, но развивать мысль дальше не стал.

«Радар» пока молчал, но сам я был настороже – кровь уже пролилась, вокруг ночь, так что ждать можно всего. Твари – они ведь как акулы, появляются там, где кровь. Все завязано на кровь, кровь – ключ ко всему, как я узнал еще от профессора Милославского, человека очень умного и очень подлого, которого потом сам убил за эту его подлость.

Ладно, нам всего несколько минут здесь торчать, машина со сменой – темный пикап с выключенными фарами – уже выехала с ранчо. И да, выходит так, что именно на ранчо база этих наблюдателей, все совпало. Тут я угадал, хоть на самом деле ошибиться было трудно.

Тихо вокруг, разве что ветерок шелестит слегка травой. И вправду ночь светлая, я бы и без ночника машину провел без всяких проблем.

Плохо, что сейчас снайпер нас поддержать не сможет. Слишком рискованно – я вот, например, оказываюсь прямо на линии огня. Рикошеты, перелеты и все такое, так что лучше не надо. Трех автоматов достаточно будет, надеюсь. Главное – водителя сразу снять, а дальше можно попробовать предложить сдаться. Или не предлагать. Ладно, посмотрим. В теории все должно произойти по моей команде, а как все вывернется в реальности – не знает пока никто, потому что со мной всего два человека, и каждый из них никакого боевого опыта не имеет. Тут бы самим не нарваться.

Черт, надо было брать свою «марк-одиннадцать» и на нее ночной прицел ставить. И позицию чуть дальше… и вероятность обнаружения ниже, и через лобовое стекло стрелять не так страшно, все же вероятность отклонения пули ниже была бы, наверное. Или выше? Ладно, количеством возьмем…

Мой палец скользнул на рычаг переводчика, и я убедился, что автомат в режиме автоматического огня. Включил-выключил инфракрасный лазер, направив на бордюр перед собой, проверив, что ничего не сломалось. Нервничаю. Ну да, а как тут не нервничать?

В эфире тишина, все просто ждут. Затем от Алекса:

– «Глаз-два» вызывает «Блэйд-один», как принимаешь?

– «Блэйд-один» на приеме.

– «Блэйд-один», вижу одну машину, время и направление соответствуют.

– «Глаз-два», принял. «Молот-один», здесь «Блэйд-один», как слышишь?

Голос Митча дошел ко мне уже через ретранслятор, как и мой до него:

– «Молот-один» на приеме.

– «Молот-один», ждите сигнала.

– «Блэйд-один», я все слышал, – вновь прозвучал в наушниках голос Митча. – Готовность полная.

Ну да, он же на частоте сидит не слезая, просто молчал до этого.

Слышен звук двигателя, приближается. Солидный такой мотор, из больших и мощных. И тихий, на самых низких катит, чтобы не шуметь. Ага, вон он, едет, большой пикап на поднятой подвеске. Смена. Неужели пока на связь не выходили? Я на всякий случай дал подобранную с трупа короткую рацию Робу, сказал, чтобы тот хоть что-то промычал в нее, если с ним выйдут на связь, – вдруг сработает.

Нет, не тормозят, прямо сюда чешут. Когда опознаваться-то будут? Когда остановятся?

Прицелился в лобовое. Точно, водитель в ночнике, а вот тот, что рядом с ним сидит, – без. На всех не хватило? Очень может быть. А может, просто не надевали – и так нормальная видимость, а ночник на лице не так чтобы комфортабельная штука, он увесист и неудобен, его все время снять хочется.

Останавливаются. И сидящий справа что-то в рацию говорит – похоже, опознается.

– «Блэйд-один» всем! Хо-о-о-А!

И выпустил короткую очередь в водителя. Автомат завибрировал у плеча, ударило в нос запахом кордита, резким, химическим, острым как нож на фоне чистого ночного воздуха. Лобовое стекло пикапа покрылось кучкой светлых пятен, а я выпустил туда же вторую очередь, третью, чтобы наверняка достать свою цель.

Машина дернулась, неожиданно ускорилась, рыкнув мотором, и я почувствовал волну острого разочарования – не попал! И тут же накатило облегчение, потому что пикап плавно свернул в сторону, с ходу ударился левым передним колесом о бордюр, подскочил на нем и с глухим ударом и звуком сминаемого железа и ломающегося пластика впилился прямо серединой решетки в колонну, уже там остановившись как вкопанный.

Следующая мысль была еще хуже – он вышел из секторов обстрела Карла и Роба, но и тут я ошибся – не вышел, разве что Робу пришлось наклониться через ограждение.

Я успел увидеть, что сидевший рядом с водителем человек нырнул вниз, уходя от обстрела, – все как я и ожидал. Второго не видно, а затем началась стрельба еще из двух стволов, а я добил свой магазин по лобовому, продолжая крошить его на сидящих внутри, а потом скомандовал в рацию:

– «Глаз-один», на позицию!

– Принял! – услышал я голос Хэнка.

Стрельба по пикапу продолжалась, и, надеюсь, по тем его местам, где риск поразить сидящих внутри был минимальным. Когда человек в машине, вокруг темно, а машину насквозь прошивают пули, ему очень страшно, а сопротивляться трудно, почти невозможно. Непонятно откуда стреляют, потому что не выглянешь, непонятно сколько стрелков, нет маневра, нет укрытия, нет возможности отбиваться. Можно только лежать внутри или попытаться выбраться наружу, что и произошло: передняя правая дверца резко открылась, чье-то тело неуклюже выпало на бетон подъездной дорожки, попыталось откатиться в сторону, относительно успешно, затем ползти на локтях, а затем ему в бедро ударила одна, вторая пуля – и тело неожиданно обрело громкий голос.

Послышался рык дизеля «джи-вагена», квадратная машина с неуклюжей башней наверху показалась, огибая стоянку, остановилась метрах в пятидесяти от избиваемого пулями пикапа, и тогда я дал команду «прекратить огонь».

Стрельба стихла, но стихла именно здесь, потому что стали слышны доносящиеся откуда-то очень издалека пулеметные очереди и разрывы гранат – группа Митча громила ранчо из всех стволов.

– Если кто остался в живых – может сдаться! – крикнул Хэнк из своей пулеметной башни.

Солдат Джейн выскочила из машины и укрылась за ней, наведя автомат на корчащегося на асфальте бандита. Ну хоть так, не в атаку бросилась и не убежала в слезах, пятерку ей. Будем дальше учить.

Один в живых явно остался, потому что орал громко, вцепившись окровавленными ладонями себе в бедро. Заодно доказывая, что ранен не тяжко, потому что у тяжких нет сил так голосить. Затем заорали на него, все разом, требуя бросить оружие, лечь на живот, скрестить руки на затылке. Я думал, что он нас не слышит за своими же криками, но был не прав – слышал. И даже подчинился приказам.

Затем закричал уже я:

– Если кто-то живой в машине – пусть выходит прямо сейчас, затем мы ее разнесем из пулеметов. Считаю до пяти! Раз! Два! – начал я отсчитывать секунды с расстановкой, досчитал до пяти, и ничего не произошло, никто больше наружу не вышел.

Не знаю, оставался ли живым сидевший сзади на тот момент или был уже убит, но рисковать никто не стал. По машине ударили из всех стволов, превратив ее в решето. Когда проверили ее содержимое, мы обнаружили там лишь три изорванных пулями трупа.

11

Всего пленных было трое. Одного взяли мы, еще двоих привез Митч. Когда три «гантрака» начали расстреливать ранчо, один из прятавшихся там сразу же выбежал и сдался. Еще один сдался позже, когда подожгли дом, – идти внутрь с зачисткой никто не собирался: лишних людей у нас нет. Раненый сразу в двух местах, он выполз на крыльцо, не выдержав жара, а оттуда его уже оттащили. В общем, пленных оказалось даже больше, чем мы ожидали.

Сложнее оказалось с размещением – об этом как-то никто не подумал. Митч хотел запереть их в какой-нибудь подсобке, но я настоял на том, что содержать их надо не в терминале.

– Их придется допрашивать, – сказал я. – Как – неизвестно, там будет видно. В терминале много людей, много гражданских, у всех свои взгляды на гуманное отношение к пленным, пусть даже они и бандиты. Могут возникнуть проблемы.

Подумав, он согласился. Поэтому роль тюрьмы взяли на себя фургончики UPS с поднимающимися задними дверьми. Пленных развели поодиночке в три таких, после чего каждый подали задом к стене терминала, прижав вплотную. Наружу из них теперь точно не выбраться, особенно под присмотром с поста на крыше, так что насчет бегства никто не волновался.

На ранчо обнаружили две машины, укрытые в большом амбаре, на которых явно ездили, ну и два «грязевых байка». Перерыли в них все, нашли оружие, патроны, одежду, запас консервов и воды, но ничего стоящего внимания, все это можно было найти у кого угодно. Другое дело, что все машины и мотоциклы были на ходу, потому что использовались, на них ездили и за ними следили, к тому же были они подготовлены для езды по бездорожью, так что их отогнали к терминалу – пусть стоят.

Дом, в котором бандиты устроили базу, сгорел дотла, так что там искать было нечего, а зарево от пожара было видно от терминала до самого рассвета. А дым так и потом целый день висел в воздухе. К утру неподалеку от пожарища заметили несколько разнокалиберных тварей, а еще пару «гончих» увидели возле пассажирского терминала. Потом, похоже, они понеслись к избитому пулями остову пикапа, который мы грузовиком оттащили дальше к городу. Трупы, извлеченные из него, закопали, вырыв яму экскаватором, и на нее твари особого внимания, похоже, не обратили.

Покончили со всем этим примерно к одиннадцати утра. Я хотел сразу взяться за допрос пленных, но меня отговорил Шон – рыжий и конопатый полицейский из Портленда, что в штате Мэн, приехавший с Митчем.

– Дай им хорошо пропотеть от страха, – сказал он. – Надо было или допрашивать их сразу, или держать паузу. Сразу не успели, так что остается пауза.

– Ты сам решай, я по допросам не специалист, – сразу передал я ему инициативу. – Мне информация нужна.

– Тогда пусть ждут вечера.

Они вечера пусть ждут, а я бы поспал немного, буде такая возможность случится. Мало того что устал – так еще и адреналиновый отходняк накатил, какой после боя и пережитой опасности случается. Смотришь на все вокруг как в кино, в башке звон и руки с лицом немеют. У кого как это бывает – не знаю, а у меня вот именно так.

Джубал выдал каждому из нас по бутылке пива, с разрешения Теренса. Так тут это только по вечерам позволяется, но у тех, кто участвовал в операции, вечер наступил утром. Вот и получилось, что утренний омлет с беконом и сосисками пошел у всех под пивко. И что забавно – с переизбытка адреналина ощущения совсем как с похмелья, так что кажешься себе закоренелым алкашом, пытающимся лечить с утра подобное подобным. Поэтому пива я пить не стал. Ну их, такие ассоциации.

В столовой я, правда, тоже сидеть не стал, ушел с подносом в трейлер, поближе к Насте, которая сейчас занята ничем не была и составила мне компанию.

– Ты как? – спросила она, усевшись за маленький столик напротив меня с кружкой крепкого кофе.

– Нормально, – я улыбнулся ей. – Не рисковал, как и обещал. Вообще.

– Сижу тут и верю вся такая, – усмехнулась она. – Ладно, у вас все целы, так что, может, и не рисковал, сдержал обещание. Поспать сможешь?

– Не знаю, не пойму пока, – засомневался я. – Переговорю со всеми, потом определюсь. Придавить пару часиков было бы неплохо.

– У тебя вид уставший – кошмар.

– Так я и есть уставший. Даже очень, – я с силой потер лицо ладонями, пытаясь прийти в чувство. – Закрыл бы сейчас дверь и завалился с тобой в постель, очень было бы замечательно, знаешь, – добавил я с выраженной мечтательностью в голосе.

– Тебе отдыхать надо, а не… – Настя не стала детализировать мысль.

– Лучший отдых – смена деятельности. С войны на секс – лучше всего. – Видя недоверие в ее взгляде, добавил: – Раньше, когда армии побеждали и врывались в города, воины искали спрятавшихся женщин для секса. А ты даже не прячешься, прямо здесь сидишь, так что удивляться совсем нечему. А я уже ворвался. В город.

– А я и не удивляюсь, – засмеялась она. – Просто мне кажется, что ты… можешь заснуть в ответственный момент.

– В ответственные моменты я никогда не засыпаю.

– Кофе налить?

Ну да, омлет практически уплетен, так что можно и кофе, даже нужно. Спать все равно не дадут, потому что с каждым шагом список всего, что необходимо сделать, удлиняется и удлиняется. Вот, например, кодированными таблицами для связи здесь тоже никто не заморачивался. А у американцев есть для этого какие-то стандарты, наверняка. Или у канадцев? Тут всех почти поровну. В любом случае связь организована хуже некуда, и это при таких технических возможностях.

Кому поручить? Я за собой тактику оставить хочу – и достаточно, на все остальное меня одного не хватит. Меня и на то, что сейчас свалилось на голову, уже не хватает. Хорошо, что хотя бы Митч со своими появился, помогли. Надо бы их использовать на всю катушку, к слову.

Кстати, у Митча ведь есть связист, так? Может быть, он хотя бы своим делом займется? «Командная цепь» и все такое, как у них тут называется субординация, – мы им подчиняемся, а они ни черта не снабжают нас ни наставлениями службы, ни уставами какими, ни даже внятными приказами. Единых стандартов нет, связь с центром – как по телефону потрындеть с девушкой, даже частоты постоянные, кажется. Мышей не ловят.

– О чем задумался? – спросила Настя, выставляя передо мной чашку кофе.

– О том, что дел все же невпроворот, не удастся поспать. Кстати, золотая моя, а когда ты полетишь в Вайоминг?

– Послезавтра, насколько помню, – рядом с кофе появилась упаковка печенья с шоколадной крошкой. – С Митчем. Ты тоже полетишь?

– Надо бы. Мне и сегодня неплохо бы самому слетать, проверить, как там «Грешники» без меня поживают после того, как тут все это случилось… Черт, но это куча времени.

– Я слетаю, – сразу предложила она. – Я вообще ничем не занята, собиралась на кровати валяться.

– Не надо, – сразу сказал я. – Ты не знаешь, куда и на что смотреть, лететь надо мне.

– Куда тебе еще и лететь? – уже возмутилась она. – В зеркало посмотрись. Я слетаю. Можешь со мной, но веду я.

Хорошо, пусть так. Я ее боюсь отпускать одну – черт знает, что там на земле есть и как банда отреагирует на исчезновение своей разведки со связи. А то, что разведка от этой самой банды, понятно по пленным. У одного, того, что из горящего дома вылез, прямо на лбу татуировка «Грешники», а у второго, которого взяли у машины, – на куртке на спине.

А вот если я с ней полечу, то как-то проще немного воспринимать. Да, так и сделаем, надо лететь, а летун из меня самого сейчас не так чтобы очень.

– «Сессну» поднимем – хоть в ушах потом жужжать не будет, – добавила Настя. – Я скажу, чтобы готовили к вылету, хоть она и так всегда готова.

На аэродроме нашли немало частных самолетов, десятка три. Что-то из них сочли пригодным к использованию, что-то уже перегнали дальше, а именно эту белую «сессну» держали вроде как то ли запасную машину, то ли дежурную. Ну и вышло так, что пилот здесь был один, а самолетов много. Меня пока пилотом считать рано, так что спасибо Насте, что на этот раз решила меня вывезти. И еще раз: ей надо других людей учить летать, а не кататься самой за извозчицу, раз такой дефицит пилотов. Тоже неразумно используют. Снимать с этой базы и отправлять… куда там? В Колд-Лэйк? Пусть в Колд-Лэйк. И пусть там сидит постоянно и учит, и только иногда летает. Вот до Базы, например. И до Вайоминга.

Тоже буду об этом говорить. А то как фотоаппаратом гвозди забивать пытаются. Хотя и в этом одна тонкость есть: если надо именно забить гвоздь, а из тяжелого и твердого имеется только фотоаппарат, то… дальше понятно.

До вылета мне надо еще удаленный пост выставить, в тех самых ангарах в конце полосы, где Марио ночью высадил нашу группу. Без такого поста каждый взлет-посадка становятся рискованными. А значит, туда – людей, приборы наблюдения и большой пулемет, как раз тот, который лежит разобранным на складе. Только где на все людей брать? Еще пост, еще минимум трое, а по-хорошему – парный должен быть, то есть шестерых нужно. Или попробовать для начала гибкий график?

Я уже без личного состава остаюсь, и деваться некуда. Мать твою, ну и как из всего этого выкручиваться? Дело-то к войне идет, получается. А на базе всех людей – сорок два человека плюс еще десяток новичков и люди Митча.

Сейчас у меня голова лопнет. Просто давления не выдержит, крышку с нее сорвет как с котла. Даже боевую учебу начать не могу, времени нет, а без этого – никуда: уже все, предел. Я просто чувствую, как этот самый предел приближается. Зачем банда выслала сюда разведку? Как они отреагируют на ее сначала исчезновение, а потом и явную гибель? Наверняка скоро обнаружат сожженное ранчо и груды гильз вокруг. Много времени им потребуется для того, чтобы увязать это событие с нами? Я бы в пару секунд уложился на их месте.

Так, и еще кое-что сделать надо.

Вскочив из-за стола, я подхватил опустевший поднос и выскочил из трейлера в суету терминала. Мне нужен Марк с его типографией. Пожалуй, именно он мне больше всего сейчас и нужен.

Закинув поднос по пути на кухню, я добежал до офиса, в котором было сейчас на удивление многолюдно и шумно, – Теренс собрал какое-то совещание, похоже.

– Есть минутка? – спросил я его.

– Есть.

– И Марк еще нужен.

– Пошли, – кивнул Теренс, заодно махнув рукой сидевшему за общим столом Марку, черкавшему что-то карандашом в блокноте.

Зашли в конторку Теренса, причем я, демонстрируя то, что забежал действительно на минуту, встал просто у дверей.

– Надо сделать большие, заметные плакаты, – без вступлений начал я. – Вроде тех, что вы делали для заблудившихся чужих.

– О чем? – Теренс наклонился вперед, опираясь руками о свой письменный стол. – Писать на них что?

– На плакатах должно быть написано, что тот, кто проезжает мимо, попадает в зону особого внимания нашей Базы. И с этого момента его действия могут быть расценены как враждебные, что повлечет, в свою очередь, применение смертельной силы. [38]38
  Американское выражение «use of deadly force», равносильное нашему «открытию огня на поражение».


[Закрыть]Поэтому мы рекомендуем действовать открыто и не провоцировать персонал базы. И частоты для связи с нами.

– А ты уверен, что это не… спровоцирует агрессию? – осторожно поинтересовался Теренс.

– У бандитов агрессию провоцировать не нужно, – покачал я головой. – Они агрессивны изначально. Даже не «синдромные» – это у них сущность такая. И чем меньше им оказывают сопротивления, тем более агрессивными они становятся. В этом сама суть бандитского характера. А так мы просто обозначаем им рамки. И если что, всегда можем сказать, что предупреждали.

Теренс задумался, покусывая нижнюю губу. Потом спросил:

– И где будем их ставить?

– На всех дорогах, ведущих в эту сторону, в заметных местах.

– И как далеко?

– Километрах в десяти отсюда, – сказал я. Затем поправился: – Миль семь.

– У нас карты в километрах, – усмехнулся он.

Ну да, точно, и военные стандарты в километрах. А невоенное все в милях и футах. Надо им было что-то поменять, наверное.

– Значит, десять.

Теренс опять замолчал, кивая в такт своим мыслям, затем повернулся к Марку:

– Марк, возьми карту, посчитай дороги, ведущие в эту сторону, сделай столько же плакатов. И да, подумай, как и на чем их устанавливать, хорошо?

– Могу сделать, – сказал Марк.

Ну вот, одно дело сделано, считай. Это важно – обозначить границы, это именно что дать берега увидеть тем, кто видеть их принципиально не любит.

– У меня все, я дальше побежал, – я повернулся к двери, но Теренс остановил меня вопросом:

– А с пленными что?

– Вечером допросим, пусть пока помаются.

– Среди них раненые. – Он внимательно посмотрел мне в лицо.

– Точно, есть и раненые, – улыбнулся я, затем спросил: – Ну я пошел, да?

Я видел, что здесь бандиты делают. Я даже видел крест с распятым, когда пролетал над базой «Грешников». Ну и какая теперь разница, ранен кто-то из них или нет? Лично мне все равно. Пусть хотя бы до допроса доживут.

Так, теперь удаленный пост. Пусть Хэнк его обустраивает, но глянуть я должен сначала сам. С Хэнком. Поэтому вызвал по радио к машинам его и Роба и сам направился туда же. Оказалось, что Хэнк именно там и был, а Роб появился через минуту, бегом, придерживая автомат на груди.

– Прокатимся, – сказал я, показывая на один из бронированных «джи-вагенов». – Роб, ты давай на пулемет.

Сам уселся за руль. Большие металлические ворота, одни из многих в этой стене, были открыты, и «джи-ваген» выкатил на бетонную площадку перед терминалом. Ехать было недалеко, поэтому я просто разогнал внедорожник по взлетно-посадочной полосе, притормозил в ее конце, свернул налево, на рулежную дорожку, и по ней вернулся к группе отдельно стоящих ангаров, возле которых выстроилось в рядок несколько небольших самолетов, уже покрытых пылью. И винтовые, и реактивные, причем класса «экзекьютив». [39]39
  Управленческий, престижный (англ.).


[Закрыть]На самом большом ангаре была вывеска «Фронт Рэйндж Авиэйшн», а далее шрифтом помельче обещалось наземное обслуживание частным самолетам, в том числе и обеспечение «Ю-Эс Кастомз». [40]40
  US Customs– американская таможня (англ.).Полное название US Customs and Border Protection.


[Закрыть]Чуть ниже шел список работ: заправка, трапы, балансировка пропеллеров, а также душевые, еда и всякое прочее.

Так, это выходит, что, пробегая мимо в темноте, я не во всем правильно разобрался. Тут не только мастерские были, но и даже какие-то комнаты отдыха для экипажей. Ну что, будет проще устраиваться.

– Рой, бди на пулемете, мы с Хэнком осмотримся, – сказал я, подхватывая автомат и выбираясь из машины.