Текст книги "Я еду домой!"

Автор книги: Андрей Круз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

23 марта, пятница, утро. Округ Юма, Аризона, США

– Как вы там?

– Сидим дома, пересматриваем фильмы, читаем. – Маша вздохнула. – В бане паримся, пока электричество есть. Думаем, что же дальше будет.

– Что в Москве?

– Все хуже и хуже, говорят. В городе оставаться уже нельзя, началось бегство. Армия помочь или не могла, или не стала помогать. Не знаю, мы здесь только из Интернета новости берем, ну и телевизор.

– А что показывают?

Я расхаживал по кухне в совершенно нелепом виде – босиком, в тренировочных штанах и с голым торсом. Зато через плечо, как перевязь меча, висел пояс с кобурой, в которой покоился маленький «Андеркавер». Как решил с ним вообще не расставаться, так и сделал. Не дай бог, кто увидит – засмеют. Да и пусть смеются, жалко, что ли?

– Показывают один канал. В смысле, все работают, но везде одно и то же. Сидят два ведущих, все время читают, где что случилось, говорят, куда уходить из города, где можно заправиться. Вовка вообще с утра до вечера смотрит.

– Что-то полезное высмотрел?

– Говорит, что высмотрел, – ответила она с некоей долей скепсиса в голосе.

– Что мальчишки?

– Нормально. Сашка немножко привык к домоседству, все больше с машинками играет и за котами гоняется, Юрка у компьютера целый день, но я его не трогаю – не думаю, что электричество еще долго будет.

– Кстати, генератор не проверяли?

– Нет, а что? Он же вроде работал.

– Все равно проверьте – мало ли…

– Хорошо. Да, Володя сейчас стекла закрашивает в бассейне белой краской. Это ты его просил?

– Гм… даже не помню. Но в любом случае хотел попросить. А то там защиты никакой – пусть хоть заметно не будет, если кто-то за водой вышел.

– А дырку в стене никак пробить нельзя, Володя спрашивал. Он бы туда шланг просунул.

– Там стена из бетонных блоков, цоколь все же. Не выйдет – я думаю, год долбить придется. И еще фундамент треснет. Наверное.

Хорошо, что Маша думает о каких-то делах. Сидеть взаперти и депрессовать – хуже некуда. Недаром считается, что сидящих в замкнутом пространстве обязательно надо загрузить работой.

– Что еще делаете?

– Ночью, когда видно не будет, будем стенки зимнего сада закрашивать.

– Зачем? – не понял я.

Зимний сад у нас как раз на крыше бассейна пристроен, и в него выходит из нашей спальни раздвижная стеклянная стена. Для безопасности она может закрываться выдвижной решеткой, такой мощной, что и трактором не вырвешь, не то что руками. Да и забраться на уровень пола снаружи никакой зомби не сможет – там метра три гладкой стены.

– Вовка сказал, что через эти стекла и нашу стену можно следить за тем, что в доме делается, если в соседский дом забраться.

– Хм… верно…

Вот так, хохмач хохмачом, а думает стратегически. Я только завидовать могу: почему сам не догадался? Минус мне, с занесением.

– Ладно, дорогой мой, ты лучше скажи, когда к нам направишься.

Я лишь вздохнул – пока ведь так ничего и не придумал. Но сказал другое:

– Вчера ввели военное положение и объявили призыв в национальную гвардию. Боюсь рисковать, они собираются пока перекрыть все дороги.

– Ну… – Вздох больше похож на всхлип. – Как только станет можно, ты не задерживайся, ладно?

– Шутишь? Я здесь умираю без вас. Мальчишкам трубку дашь?

23 марта, пятница, утро. Округ Юма, Аризона, США

Итак, чего я хотел? Еду я хотел, даже завтракал сегодня пустым чаем. Живешь по-холостяцки, ешь или в ресторанчике, или купишь себе у мясника пару стейков, пожаришь на решетке, пока парные, да и умнешь. А запасов не делал – только минералка, чай и сок дома есть. А теперь надо что-то с этим делать.

Надо ехать в город. И надо запастись едой. Не знаю, кто и как, но свой личный запас я сделаю: все равно мои пути с местными жителями скоро разойдутся. Да и вообще осмотреться надо: что здесь делается в окрестностях? Как выглядит военное положение в натуре? Оно, как оказалось, еще и комендантский час включает. Когда мы вчера с налетчиками перестреливались, мы его крутом нарушали, как теперь выясняется. Нехорошо.

Кстати, о налетчиках – им удалось ранить в плечо одного депьюти из конторы шерифа. К своему удивлению, узнал, что все эти депьюти переехали в нашу Койотову Купальню, заняв с семьями не проданные пока дома. И предложил такое решение не кто иной, как сам застройщик – Тиллман, в нашем же поселке и проживающий: сообразил, что тем самым усилит наше воинство. Часть депьюти не согласилась, но шестеро перебрались, так что ополчение уже представляет собой полноценный стрелковый взвод. По численности, разумеется, а не по выучке.

Кто же был вчерашними налетчиками – понять трудно. С их стороны тоже были потери: в двух местах нашли обширные пятна крови. Причем одно как раз там, куда я стрелял. Хочется надеяться, что именно я и попал, хоть утверждать и не буду. А больше никаких реальных следов они не оставили – разве что множество стреляных гильз разных калибров.

Однако когда мы так и сидели на втором этаже офиса за сейфом до утра, к нам присоединился один из депьюти, Джон, который и рассказал, что сообщали уже о нескольких подобных бандах. Вроде как одна из них пришла с той стороны границы, а пара-тройка так и из местной швали собрались. Да, быстро за мародерство народ взялся. Что делается в таком случае в «черном поясе» страны, где публика никогда возможности побить витрины не упускала?

Вот вопрос: ехать самому или попытаться найти попутчиков? Вот тому же Тому есть нужно или нет? И Майк вчера жаловался на то, что в холодильнике пусто. Одному не очень хорошо, страшновато, а компанией проще. И мне с моим нелегальным огнестрелом проще среди местных затеряться. И Серхио. Серхио – человек семейный, в отличие от старого холостяка Тома и молодого Майка ему наверняка семью кормить надо.

Я достал из телефонного столика справочник, быстро нашел номер Тома и начал обзвон. К моему удивлению, именно Том от поездки отказался, зато изъявили готовность составить компанию и Серхио, и Майк. Даже договорились ехать на машине Майка. Ну и хорошо, моя целее будет. Мне на ней еще половину страны пересекать, да и вопросов она вызовет много.

Майк заедет через двадцать минут, так что есть время приготовиться. Неохота пока мелькать с карабином в городе: на них всегда власти смотрели чуть более косо, чем на все остальное. Так что пусть сегодня «зиг» дома полежит хорошо спрятанным. Зачем прятать? А вдруг в мое отсутствие в дом залезут и лишат меня жизненно необходимого предмета? Так что лучше спрячу.

Перекинул подсумки на разгрузке, подвесив двенадцатизарядные с картечными патронами, а заодно сунув пару целых пачек патронов в маленький «дей-пак» [36]36
  «Дей-пак» (day pack) – небольшой рюкзачок, подвешиваемый на разгрузочные жилеты, в нем носят однодневный запас необходимого.


[Закрыть]за спиной. Должно хватить для любых неприятностей, учитывая, что еще с собой «таурус» и восемьдесят шесть патронов к нему, и револьвер – «последний шанс» или, как его здесь называют, – «стабби». [37]37
  «Стабби» (stabby) – от английского глагола to stab: «пырнуть, ударить ножом». Так обозначают короткоствольные револьверы, рассчитанные для ведения огня на «дистанцию удара ножом».


[Закрыть]А к дробовикам и пистолетам, кстати, тут всегда относились безразлично – места такие. От них незаконного автоматического режима стрельбы ждать не приходится.

Пока возился в гараже, запихивая сумку со всем оставшимся оружием и снаряжением за потолочные панели, пока отряхивался от пыли, двадцать минут прошло. Я как раз выходил на крыльцо, когда в конце улицы показался серебристый «трэйлблейзер». Баранку крутил Майк, рядом с ним через стекло виднелось смуглое лицо Серхио. Лихо развернувшись, джип затормозил прямо перед моей лужайкой, и я забросил себя на заднее сиденье.

– С чего начнем? – спросил Майк, трогая с места.

– Наверное, лучше всего с «Уолмарта», – сказал Серхио. – Он ближе к нам, и меньше вероятность застрять в Юме, если что-то случится.

– Согласен, – кивнул я, этим и ограничившись.

– Да, Андре, тебя тоже касается, – сказал Майк. – Том и Билл Тиллман хотят собрать вечером нечто вроде городского совета.

– Где?

– У клаб-хауса, прямо на улице.

– Тиллман… это который наш застройщик?

– Он самый. Он теперь вроде гражданского президента комьюнити у нас. А Том за председателя комитета начальников штабов, – подтвердил Майк.

– Давно пора.

Верно, необходимость такого собрания назрела уже сутки назад. А то непонятно, что у нас вообще делается. Собрали ополчение, но оно на полном самообеспечении. Те, кого оно охраняет, веселятся в баре и никак в ополченческих делах не участвуют. «Альфонсизм» самый настоящий, если вспомнить термин, изобретенный О. Бендером. Простенький пример – вчера я расстрелял порядка семидесяти патронов, защищая наш поселок от налетчиков. Дело благородное, согласен. Например, завтра я расстреляю еще столько же. Потом еще. Потом они у меня закончатся. Что дальше? Кто возьмет на себя снабжение? И что я должен буду делать без патронов?

В общем, поселку надо или организовываться в некое мини-государство с присущими оному функциями, или его оборонительные возможности окажутся слишком ограниченными. Ополченцы увидят, что они отдуваются за всех, а больше никто и в ус не дует, закончится еда у тех, кто о ней не думал, а останется у тех, кто успел подсуетиться (надеюсь, еще не поздно отнести к их числу нас троих, сидящих в машине). Или это собрание даст конкретный результат, или следует рассчитывать на что-то другое.

Если честно, то я не слишком надеюсь на своих соседей. Ополченцы как раз и есть вся достаточно самостоятельная и энергичная прослойка. Остальные же менеджеры, адвокаты, служащие, финансовые консультанты и прочие, населяющие наш маленький гольф-клуб, скорее выглядят балластом. Да и ополчение не слишком-то однородно. А это значит, что следует думать об альтернативных вариантах убежища. Если сказать проще – я с удовольствием поделюсь припасами с теми же Майком, Серхио, Томом и другими, кто, в свою очередь, или чем-то поделится со мной, или разделит обязанности – например, ту же оборону.

А вот для халявщиков теперь наступают тяжелые времена. «Особенно для адвокатов…» – с некоей затаенной мстительностью вспомнил я господина Бирмана, стоявшего на лужайке с мобильным телефоном.

Майк вел машину не торопясь, не выбираясь из правого ряда, хотя дорога была относительно пустой. Никаких признаков военного положения в виде опорных пунктов, обычно именуемых в быту блокпостами, военной техники или самих вояк мы не видели. Скорее было удивительно пусто. Окна открыты, все насторожены и готовы ко всему. Ситуация в окружающем мире менялась каждый день, и, выезжая из своего дома, ты уже не мог быть уверен в том, чем же именно встретит тебя окружающий мир. Поэтому у Майка лежал под бедром «глок», рядом со мной на сиденье валялся его «мини», а Серхио держал в руках самозарядный дробовик «Бенелли М2» – от его «болта» с оптикой в такой поездке толку было бы немного.

Навстречу начали регулярно попадаться машины с калифорнийскими номерами. Мне вспомнился вчерашний репортаж из Лос-Анджелеса, и я подумал, что если уже вчера там такое творилось, то сегодня совсем караул надо кричать. И мы явно видим беженцев. От Сан-Диего до Юмы всего сто пятьдесят миль, кажется.

– Кто сегодня смотрел ТВ или слушал радио? – спросил я.

Выяснилось, что никто. Я всех взбаламутил своей идеей поездки за продуктами, когда они отсыпались после ночного дежурства в ополчении. Майк включил радио, пощелкал станциями, но на всех каналах было или молчание, или шла передача какого-то экстренного канала – подозреваю, что системы оповещения гражданской обороны. Вот в чем успело проявиться военное положение.

По экстренному каналу, который, судя по всему, работал на наш штат и максимум на пару соседних, постоянно перечисляли названия населенных пунктов, в основном на границе Калифорнии и Аризоны, где военные принимали беженцев. С одной стороны, это было хорошо, с другой… почему-то никто не говорил, что укушенных надо отделять от неукушенных, что скопления людей опасны… И это несмотря на вчерашнее выступление представителя центра по контролю за инфекционными заболеваниями в Атланте. У меня появилось твердое ощущение, что разлад настолько серьезно затронул страну, что теперь левая рука не ведает, что делает правая. А почему и нет, собственно говоря? Одним из страшнейших очагов заболевания оказался Вашингтон, округ Колумбия, и хоть правительство наверняка было эвакуировано, но сама структура управления государством могла быть нарушенной.

В общем, я не американец, всей специфики не знаю. Может быть, что-то толкую превратно, а может быть, и нет.

Первый обнадеживающий знак для меня случился как раз у поворота в Фортуна Футхиллз. Пикета добровольцев на грузовичках там уже не было, а на их месте обустроился, окружив себя рогатками и колючкой, опорный пункт национальной гвардии. Два М11З, «хамви» и два М151 – классических легких «джипа», если можно так выразиться, здесь их обычно зовут «матт». На складах Национальной гвардии они до сих пор были в большом количестве. Говорят, что и у Корпуса морской пехоты они остались – их легче десантировать, чем слоноподобных «хамви». За блоком стояли две медико-эвакуационные машины и гражданская «скорая».

– Похоже, они перекрыли въезд в город с шоссе, – сказал Серхио, глядя на блок, который мы уже проехали.

– В общем, с этого и надо бы начинать, – ответил я. – Разбивать все на сектора, в них отсекать зараженных от незараженных, незараженных тоже делить на группы поменьше, чтобы снизить риск, если кого-то пропустили, и так далее. Только не уверен, что хватит сил на всю страну.

– Не хватит, – покачал он головой. – Никто же не бросит людей в городах, тех, кто там застрял. А еще надо охранять периметры больших городов, чтобы гобблеры оттуда не разбредались. А еще надо организовывать патрулирование. И еще тысяча «еще». А где взять силы? Армия с флотом? На всю страну не хватит. Национальная гвардия? А сколько ее? Надо объявлять призыв резерва, но мне кажется, что это уже поздно. Скорее всего разрушена сама мобилизационная структура. Даже если ты готов честно выполнять свой долг, возможностей к этому осталось немного. Как идти? Куда идти? И как дойти, чтобы тебя не съели?

– Наше спасение может быть в разделении на маленькие сообщества, которые сами себя охраняют, – влез в разговор Майк. – Где все на виду друг у друга. А войска с национальной гвардией взяли бы под контроль дороги и периметры мегаполисов.

– Разумно, – согласился я. – Если бы нам хотя бы патроны и пайки подкинули, мы вполне могли бы защититься. А вот без них каждый начнет защищать лично самого себя и остатки своих ресурсов.

– Пайки! Пайки же! – вдруг неожиданно треснул себя по лбу Серхио.

– Что? – даже подскочили от такой реакции мы с Майком.

– Сейчас покажу. Не сворачивай на Тридцать вторую, езжай дальше по шоссе, – вдруг засуетившись, скомандовал Серхио нашему водителю.

– Далеко?

– Пару миль. Склады, которые между шоссе и Тридцать второй, на въезде в Юму, знаешь?

– Естественно, – даже удивился вопросу Майк. – Кто их не знает?

– Они все у одного владельца – фонда из Делавэра. Н счета – у нас, в Первом городском. Я вел их дела и узнал, что в одном из складов хранится чертова прорва гражданских рационов.

– А зачем? – спросил Майк.

– Какая разница? – удивился вопросу Серхио. – Их отправляют куда-то за границу, кажется. Там тонн сорок этих пайков было, когда я смотрел их документацию.

– Какие пайки? – уточнил Майк.

– А ты в них разбираешься?

– Немного, – ответил наш бывший танкист.

– «Эй-Пак», кажется.

– Большая желто-красная коробка?

– Точно, – подтвердил Серхио.

– Терпимо, – кивнул Майк. – Такие наши везли с собой в Ирак – вроде как раздавать местным в утешение, если случится сжечь их дом и перебить половину семьи. Но если говорить по делу, то вполне приличный рацион. Можно на нем сколько-то времени продержаться.

Я прислушивался к их разговору, и в голове у меня постепенно зрела мысль, что это может решить одну из моих главных проблем, то есть проблему запаса продуктов в дорогу. Что может быть компактнее и лучше сухого пайка? От большинства из них с души воротит, может быть, но брюхо набито, и свои калории ты получил.

– Хм… а ведь это может быть идеей, – сказал я задумчиво. – Только как узнать, остались ли они еще там и что с ними дальше будет? Может быть, на них кто-то уже глаз положил?

– Смотрите на город, – вдруг сказал Серхио.

В Юме были пожары. Много пожаров. Нет, город не горел весь, подобно знаменитым пожарам прошлого, стиравшим с лица земли целые поселения. Но горело во многих местах, причем настолько во многих, что поднимающийся дым образовал над городом настоящее мутно-серое облако, нависшее над домами как зримое воплощение надвигающейся беды.

– Ох… будь ты проклят… – пробормотал Майк.

Да, зрелище впечатляло. И подавляло. Туда не хотелось – хотелось оттуда как можно быстрее и как можно дальше. К сожалению, у нас были другие планы. Нам нужно было именно туда.

Машина плавно вписалась в изгиб шоссе, и вскоре по левой стороне появились две большие заасфальтированные площадки, уставленные белоснежными Ар-Ви – трейлерами, кемперами и прочим. Мне сразу вспомнилось объявление об их распродаже на странице «Юма Сан».

– Притормози немного, – сказал я Майку.

– Что? – спросил он, но скорость скинул и прижался к пыльной красной обочине.

– Ар-Ви. В них можно жить где угодно, – объявил я, указывая пальцем.

– И что? – не понял Серхио. – Подозреваешь, что мы этого не знаем?

– Если все станет совсем плохо, можно будет угнать отсюда несколько трейлеров и устроиться где-то в глубине полигонов, поближе к воде. Туда ни гобблеры не дойдут, ни мародеры – никто. Лишь бы миль за тридцать от города укатить.

Майк снова нажал на газ, кивнув, а Серхио задумчиво произнес:

– И в тюрьме мы окажемся на первый раз лет на пять, не больше.

– Я думаю, что, когда до этого дойдет, не останется ни судов, ни тюрем в их прямом значении, ни того, кто тебя туда потащит. А здесь десятки трейлеров – сотни две, наверное, и я даже не вижу охраны, – привел я свои резоны.

– Охрана есть. Наверняка. Но ее немного, – сказал Майк.

Вот так: цивилизация сделала шаг назад, и тут же шаг вперед сделал дремлющий в нас мародер. Или разбойник. На освободившееся пространство, так сказать: свято место пусто не бывает.

Стоянка жилых прицепов осталась позади, а слева потянулся сетчатый забор с колючкой поверху, огораживающий стоянку грузовиков, которых там было сейчас немного, большие ангары из легких панелей – склады.

– Вон тот! – вдруг объявил Серхио, показывая рукой огромный ангар, расположившийся рядом еще с одним таким же.

Майк вновь сбросил скорость – благо мы никому на пустынном шоссе не мешали, – а затем и вовсе остановился. Все трое выбрались из машины.

– Кажется, там гобблеры, – задумчиво сказал Майк.

– Несомненно, – согласился я.

А кем еще могли быть эти медленно бродящие или просто стоящие фигуры? Они ни за кем не гнались, от них никто не отбивался, и вообще там было тихо. Мертво и тихо. Однако ворота ангаров были закрыты в отличие от въездных ворот, которые были раскрыты нараспашку.

– Проклятье… – пробормотал Серхио. – Похоже, что все живые оттуда сбежали. Склады никому не нужны.

– Это почему? – удивился Майк.

– Потому что там нет ничего полезного для людей в такие времена. А рационы там только транзитом идут – в городе о них знает человек десять, не больше.

– Даже если из этих десяти уцелел один, он вполне может организовать сюда поход, если у него найдутся друзья, – заметил я.

– Может, – кивнул Серхио. – Что будем делать?

– Почему гобблеров никто не отстрелял? – задумчиво спросил Майк. – Они же прямо в городе.

– Потому что с той стороны нет выхода с территории, – ответил Серхио. – Выход только в эту сторону, но здесь насыпь и пустыня, их ничто не привлекает, как я думаю. Они там застряли.

– Ладно, поехали дальше, – сказал я. – Незачем тут маячить: все равно мы сейчас не пойдем вскрывать склад. Оглядеться надо в городе и посмотреть, во что вылилось военное положение, кроме того, что перекрыли все независимое радио.

– В любом случае сверни на Хила Ридж – посмотрим, что к чему на этих складах, – добавил Серхио.

Машина вновь тронулась с места и метров через пятьсот по развязке с тесным тоннельчиком свернула на не менее тесную улочку, которая, вихляясь, как пьяный, шла через промзону. На улице было пусто, лишь трижды нам навстречу попались блуждающие мертвяки, в которых мы даже не стали стрелять, чтобы не привлекать излишнего внимания выстрелами.

Вообще все вокруг выглядело покинутым. Со слов Серхио, здесь все больше располагались склады всякой промышленной продукции, мебели, стройматериалов и прочего подобного, что людям в бедственные времена точно не слишком нужно. И если никто не знает о многих тоннах этих самых рационов, которые на моей родине принято именовать сухими пайками, то у нас, по крайней мере, в теории, есть неплохой резерв на будущее. А для меня так он ценен вдвойне, потому что ждет меня вскоре дорога дальняя и, как мне кажется, весьма долгая. И запастись сухими пайками на весь путь было бы очень, очень неплохо. Просто замечательно было бы.

Узкая извилистая улица закончилась, и мы вылетели на стоянку возле небольшого торгового центра, что пристроился на перекрестке Хила Ридж и Пасифик. И уже здесь обнаружили, что все вовсе не так уж и заброшено. На просторной стоянке вокруг четырех мебельных и хозяйственных магазинов раскинулся большой опорный пункт национальной гвардии, с техникой, колючкой, не слишком браво выглядящими бойцами в камуфляже, но с позициями многочисленных стрелков на крышах торговых корпусов. Рогатки и проволоку натянули между ними, довольно надежно огородив немалую территорию.

На противоположной стороне железной дороги, которую в этом месте пересекала Пасифик, раскинулся трейлерный парк, и там во многих местах горело – столбы черного дыма поднимались вверх. И более того, я разглядел там, а также на дороге перед опорным пунктом несколько трупов. Что произошло в трейлерном парке, было неизвестно, но точно ничего хорошего.

И тут нас остановили. И я ощутил, как мое сердце начале плавное скольжение сверху вниз. Если начнут проверять документы и легальность оружия…

Средних лет мордатый капрал в патрульной кепи и с висящей поперек груди М-16 махнул нам рукой, приказывая остановиться меж двух рогаток с намотанной на них «егозой», или как тут местный аналог этой спиральной колючки называется. Майк дисциплинированно нажал на тормоз, джип плавно остановился, чуть качнувшись вперед. Капрал подошел к водительскому окну, заглянул внутрь. Взгляд его равнодушно мазнул по нашему оружию. Затем он спросил:

– Ребята, за каким дьяволом вы выбрались из дома?

– Есть хочется, – по-простому ответил Майк. – Хотим добраться до «Уолмарта». Он открыт, кстати?

– Пока открыт, там наши вокруг, – кивнул капрал, продолжая буравить нас взглядом. – Но это ненадолго, как мне кажется.

– Почему? – спросил Серхио.

– Потому что толку от нашего стояния мало, – хмыкнул тот. – Мы не можем перекрыть даже основные улицы, гобблеры вылезают отовсюду, и с каждым часом их все больше. Еще день-другой, и нам их уже не сдержать.

– А здесь что проверяете? – спросил я, нагнувшись через спинку переднего сиденья.

– Смотрим, чтобы раненых не вывозили мимо кордонов. А то уже не раз бывало, что пытаются искусанных спасти и увезти куда подальше. Чертовы спики вообще наотрез отказываются выдавать своих раненых, а потом те на них бросаются. Видите? – указал капрал на горевшие трейлеры. – Там местная голытьба устроила свою тайную больницу для покусанных, а потом те разом вырвались наружу.

– И что? – спросил Майк.

– А то, что пришлось отстреливать мертвых и эвакуировать живых. И в этих чертовых трущобах искусали троих наших, а несколько десятков мертвяков ушли в сторону города. Так что осторожней.

– А что с живыми?

– Часть эвакуировали в лагерь в Росс-Корнер, а часть отстрелялась от нас и просто свалила на запад. И где они теперь и что делают, никто не знает. А мы пытались им же помочь, идиотам, чтобы их усопшие родственники на куски не порвали.

Капрал аж сплюнул на пыльный асфальт от злости, потом раздраженно махнул нам рукой, показывая, что мы можем проехать. Мы и проехали.

Возле трейлерного парка были видны следы настоящего погрома. Многие трейлеры сгорели, прямо на дороге лежал старый грузовичок, тоже сгоревший и перевернутый. Какие-то обломки усеяли всю дорогу и трещали под колесами, отчего Майк каждую секунду вздрагивал, опасаясь пропороть колесо в столь неудачный момент. Множество блестящих гильз раскатилось по асфальту. На пыльной обочине отпечатались следы бронетранспортерных гусениц. Сразу за парком мы увидели двух зомби, вперевалку бредущих перед нами по дороге.

– Давить не буду – решетку жалко, – сразу объявил Майк.

Несмотря на отдающее бравадой заявление, он явно испугался. Мне бросились в глаза его дрожащие пальцы на рулевом колесе. Серхио тоже заметно напрягся. Я вытащил из кобуры «таурус» и сказал:

– Не надо давить, останови.

Майк исполнил мою команду с заметным облегчением. Видать, обрадовался, что кто-то взял ответственность за решение на себя. Он плавно остановил машину, не доезжая шагов двадцать до мертвяков. Я распахнул дверь, вышел наружу. Огляделся. Нет, никто за мной не наблюдает, и опорный пункт национальных гвардейцев скрылся из виду.

Пистолет в правой руке вытянут вдоль расслабленное большого пальца, подушечка указательного на предохранительной скобе. Оружие сидит самым затыльником на ладони, до упора. Левая рука с чуть развернутой вниз кисть придерживает правую. Целиться почти не надо – достаточно указать большим пальцем прямо на цель. Такая вот правильная стойка и такой вот правильный хват. Как в тире…

Мертвяки обернулись на звук открывшейся двери. Постояли пару секунд, нерешительно оглядываясь, после чего синхронно шагнули, направившись ко мне. Краем глаза заметил, как Серхио в кабине вцепился в дробовик. Я сдвинул рычажок предохранителя, поднял оружие.

Оба мертвяка были мексиканцами. Один был толстяком с усами, погиб он от многочисленных укусов. Его джинсовая рубашка была изорвана в клочья, под ней виднелось тело с жуткими рваными ранами. Кровь уже запеклась, кожа мертвяка приобрела какой-то синевато-бледный оттенок. Второй был маленького роста подростком. Лет пятнадцати, наверное, в широченных джинсах и просторной майке. Умер он, похоже, от единственного укуса в руку. Умер недавно – кровь была еще красной и блестела на солнце.

Я взвел курок, чувствуя, как спуск подался под пальцем. Теперь его чуть тронь… Пошел вперед плавными скользящими шагами. Когда осталось метров пять, остановился. Почти весь вес на правой ноге: «целиться» начинаешь ею, если передвигаешься. А с левой снова пойдешь, если потребуется.

А они издают какие-то звуки… Мычание или скулеж… Как так? Они же не дышат? Не должны, они же мертвые.

Три точки прицела остановились на середине лба тучного усача, и я плавно потянул спуск. Хлопнуло, пистолет брыкнулся, вышвырнув сверкнувшую гильзу. В центре лба мертвяка появилась черная дырка, и он грузно упал навзничь, подняв облако пыли с дороги. И больше не шевелился.

Подросток на стрельбу никак не среагировал, а лишь заметно ускорился. В него пришлось выстрелить трижды, одиночным и «дабл-тапом» – первая пуля лишь чиркнула его по голове. Зато вторая и третья угодили в переносицу и над глазом, закрутив его и свалив на асфальт. Все.

Эхо выстрелов быстро стихло, а краем глаза я заметил, как катится по асфальту, постепенно останавливаясь, одна из гильз. Два тела лежали неподвижно, вокруг головы подростка появилась маленькая лужа крови. Я подошел чуть ближе к нему, заглянул в лицо. Вторая смерть никак его не изменила, выражение так и осталось тем самым, с каким он шел на меня. Но глаза… глаза стали покойными, иначе и не скажешь.

– Вот бедолага… – пробормотал я по-русски, глядя на этого пацана, совсем недавно превращенного из человека в непонятную и мерзкую тварь.

– Быстро ты, – сказал Майк из окна машины.

– А ты как хотел? – переспросил его я, не сводя взгляда с двух тел, от которых пахло мертвечиной и какой-то химией.

Облились они, что ли? Мухи над ними тоже почти не вились. Странно. Они же на любую падаль должны лететь. Это химическая примесь к вони их отпугивает? Действительно очень странный запах, вроде ацетона.

– Мы едем или у тебя есть еще планы? – спросил Серхио. – Больше стрелять не в кого, как мне кажется.

– Едем, – кивнул я, поставил пистолет на предохранитель и сунул его в кобуру.

Машина резво рванула с места, я откинулся на сиденье. Зачем я их застрелил? Отчасти для того, чтобы облегчить жизнь окружающим, это верно. Но была еще одна причина – мне надо было вновь убедиться, что их можно убивать. Они были настолько нереальными, настолько несовместимыми со всем, что довелось узнать и испытать мне в течение моей жизни, что я просто не мог поверить в то, что вижу своими глазами.

Уже через пару минут мы выскочили на Пасифик, где увидели вполне живых людей. Несколько мужчин возле фургона грузили какие-то коробки, вынося их из дома, при этом один из них с двустволкой в руках поглядывал по сторонам. Но вооружены были почти все – кто чем.

Ездили машины, хоть и немного. На тротуаре я заметил пару тел – наверное, мертвяков застрелили, а может, и нет. Кто может придумать время удобнее, чтобы сводить счеты? Лично у меня ничего личного к адвокату Бирману нет, но нет-нет да и мелькнет мыслишка: не следует ли его перепутать с зомби? Очень уж яркий пример «человека пакостного» являет он собой, просто руки чешутся.

Еще через минуту мы выскочили на большую стоянку возле «Уолмарта», и я с удивлением обнаружил, что на ней хватает и машин, и людей, бегущих к этим машинам с большими колясками. Не как в пятницу вечером толпа, но немало. По всему периметру стоянки расположились чуть не с десяток маленьких оливковых «маттов» со старыми пулеметами М-60 на турелях, а возле машин стояли национальные гвардейцы. Хватало и полиции. Вокруг стоянки валялось тут и там с пару десятков тел. Видать, сообразили, что если не взять главные магазины под охрану, то через несколько дней начнутся голодные бунты. Разумное решение: памятник поставить тому, кто это все придумал.

У входа в магазин тоже стояли несколько человек в камуфляже и с автоматами. Заправляли там двое полицейских из полиции Юмы, которые заворачивали обратно к машинам людей с оружием. Полицейские еще и быстро, но тщательно обыскивали каждого входящего.

– Это зачем? – спросил Майк.

– Если внутри дойдет до драки, то она не должна окончиться перестрелкой, – сказал Серхио. – Разоружаемся, иначе не пропустят.

– Я не хочу бросать оружие, – набычился Майк.

– И не бросай, – сказал я. – Будешь машину караулить и наше оружие. Я всего наберу на двоих. Что тебе брать?

– Держи… вот, пара сотен… – Майк протянул мне несколько купюр. – Бери что-то такое, чтобы не портилось. Все равно что. Пасту. Соусы. Мясные консервы. Я всеядный.