355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Круз » У Великой реки. Поход » Текст книги (страница 4)
У Великой реки. Поход
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 22:16

Текст книги "У Великой реки. Поход"


Автор книги: Андрей Круз



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

ГЛАВА 2,
в которой герой неожиданно для себя отдаёт честно заработанную премию и обзаводится крайне нелюбезной спутницей

Разбудил меня с утра большой механический будильник, колотивший своим молоточком по двум хромированным чашкам звонков. Будильник был огромным, гномьей работы, мне его в Серых горах подарили, когда я пожаловался на то, что редкий шум способен нарушить мой утренний сон. Мне тогда пообещали, что звук этого будильника способен – так и оказалось. Я вскочил почти мгновенно. К моему удивлению, похмелья никакого не было, хоть и выпили много. Повезло. По плану у меня сегодня банный день, суббота – как ни крути, но к бане тоже надо подготовиться.

Перекусив на ходу парой бутербродов с колбасой и выпив чаю, я завёл «копейку» и выехал со двора. И порулил прямо к Берегу, а ещё точнее – на рынок, что у пристани. Дело меня вело туда важное и ответственное. Пиво у меня почти закончилось, вот и вознамерился я заново наполнить вёдерный деревянный бочонок с краном. Бочонок был непростой, на нём по кругу были прибиты медные бляшки со знаками заклятия сохранности. Налей в такой бочонок пива, и оно так и останется всегда холодным и невыдохшимся, даже если ты его с собой в парилку затащишь. Очень полезный бочонок, он мне в своё время в немалые деньги обошёлся. Я теперь без него бани не мыслил.

С утра наладился накрапывать мелкий дождик, и я натянул над кабиной брезентовый тент, прикрывающий её сверху. Капельки дождя барабанили по нему, настраивая меня почему-то на меланхоличный и расслабленный лад. Под колёсами плескались небольшие лужи в колеях, на улицах было почти безлюдно. Выходной день вкупе с дождём разогнали всех праздных по домам. Всего пару раз я махнул рукой знакомым прохожим да ещё разок раскланялся с водителем встречного «козла».

Проехал через ворота в Стене, делящей городок на Холм и Берег, выкатил на площадь. И был остановлен властным взмахом руки старшей урядницы Анфисы Зверевой.

Даром что ни ростом, ни крепостью сложения она не блистала, но авторитет её в городе был непререкаем. С чего так? Да вот вышло как-то, что ограбила одна залётная банда броневичок, который вёз в Серые горы гномам деньги за товар. Шарахнули в двигатель из гранатомёта, перестреляли пятерых охранников почтовой стражи, взяли сундук с золотом – и рванули оттуда. Причём рванули по уму: сундук вскрыли на месте, золото поделили на части, навьючили на лошадей и лесом уходили. Часть из бандитов была аборигенами, да ещё из Лесного края родом – погоняйся за ними. И вышло так, что преследовать банду из десяти человек взялись всего трое урядников, одним из которых тогда ещё совсем молодая Анфиса и была.

Банда оказалась матёрой. Они оставили засаду на своём пути отхода, куда урядники и угодили. Оба товарища Анфисы были убиты в первую минуту боя, равно как и все лошади. Сама же Анфиса схоронилась за конским трупом, отстрелялась из своего СКС-М, сумела перебежать в заросли, скрыться, оторваться от преследования. На неё махнули рукой, а зря. Она не убежала, а пошла следом.

Все подробности её двухдневной погони рассказывать не хочу – скажу только, что четверых бандитов она застрелила, а остальных умудрилась прижать огнём в овраге, где их и накрыла совместная погоня полуэскадрона драгун из Тверской дружины и гномьего малого хирда[14]14
  Малый хирд – боевое подразделение гномьего войска.


[Закрыть]
. Бандитов потом перевешали в Твери, а начинающий урядник Анфиса Зверева получила княжескую медаль «За храбрость», и городской совет присвоил ей звание старшего урядника.

А на вид ничего особого в этой тридцатилетней женщине и не было. Среднего роста, худощавая, тёмные волосы собраны на затылке в хвост, черты лица правильные, но вполне обычные, губы всегда плотно сжаты. Впечатляют разве что глаза, чуть вытянутые к вискам, что-то среднее между эльфийскими и азиатскими. Есть в Анфисе всё же какая-то «не пришлая» кровь. А может, и нет…

Я притормозил, заглушил мотор. Выпрыгнул на дорогу, откинул капюшон штормовки и поздоровался с Анфисой за руку. Она сама так всегда со всеми здоровалась. Ладонь у неё было небольшая, но очень крепкая.

– Привет. Чего хотела? – спросил я.

– Зайди ко мне, вопросы у меня по вчерашней драке, – ответила она.

Мы вошли в двухэтажное здание околотка мимо сидящего на скамейке караульного, прошли по коридору до глухой массивной двери. Анфиса толкнула её, и мы оказались в «бабском отделе». Сейчас там никого не было. Анфиса сняла кожаную «комиссарку» с гладко зачёсанных волос, бросила на стол, а затем сама же на этот стол уселась, упёршись в соседний затянутой в высокий кавалерийский сапог ногой.

– Сашка, расскажи, как вчера там всё было, в «Дальней пристани»? – спросила она.

– А при чём тут твоё «бабье царство»? – Я удивился.

Обычно такими расследованиями другие занимаются, чаще всего околоточный. Всё же стрельба, трупы. А её отдел всё больше на кражах да нравственности специализируется.

– Битюгов мне поручил, – сказала Анфиса. – Живая-то одна девчонка – она у нас сидит, в колдовской камере. Убить она никого не убила, сейчас решают, как с ней быть, под суд её или в административном порядке? Ну и расследование вместе с ней мне досталось.

Так… Интересно. Девчонке достанется по-любому – что судом, что «в административном». Анфиса – баба упёртая, и у неё есть правило: никаких нападений на стражей законности не прощать. А мне, если честно, девчонку жаль, потому что на самом деле реальной вины я за ней не видел. Она сначала защищалась, а потом просто не узнала урядников с перепугу. Поди узнай в такой кутерьме. Пусть она мне и незнакома и до её судьбы мне дела нет, но все же…

– И что ей будет? – спросил я.

Анфиса пожала плечами:

– Если до завтра решу дело судье не давать, то будем карать в административном порядке. В понедельник всыплю ей сотню – и пусть гуляет, куда хочет, если встанет. А что судья решит, если к нему отправлю – без понятия.

– Анфис, так не за что её так… – вкрадчиво сказал я. – Несправедливо будет.

– Это с чего? – поразилась Анфиса.

Я никогда в общественных защитниках ничьих прав не числился, да и все знали, что если Анфиса чего решила, то уж точно не свернёт. Ситуация возникла, мягко говоря, нетрадиционная.

– С того, что самозащита это была.

– Так, самозащитник! – пристукнула урядница ладонью по столешнице. – На урядников она напала? Напала. Без намерения убить, правда, так её ни в чём таком и не винят. Что в городе за такое полагается? Ты бы уже дерьмо качал четыре месяца, а девки мне на расправу попадают. Магию она применяла? Свидетели говорят, что применяла. В драке, то есть не насморк лечила и не фокусы детишкам показывала. Что за это полагается? Сто золотых штрафа, если попалась в первый раз. Но денег у неё нет, это я уже выяснила. Что в ином случае? Опять пороть полагается. Всё вместе выходит на двести горячих, да в два захода, но я ей, по доброте своей, в два раза дозу уменьшу. Что ещё? Где я не права?

– Анфис, кругом ты права, но… и кругом неправа. – Я поднял руки в защитном жесте, упреждая ответную гневную речь. – Вообще неправа даже. Ты ведь дар мой знаешь, верно?

– Силу чуять? Знаю, – кивнула она.

Про эту мою способность, в отличие от умения ловить взгляды, знали многие. И многие ей доверяли. На это я и рассчитывал.

– Вот я и почуял. Девчонка не первая к Силе прибегла: начал тот колдун, что в портал ушёл. Причём с такой силой, что она с перепугу света белого невзвидела, – чуть усилил я свои собственные впечатления.

– А люди говорят, что колдун только щит поставил, а потом в портал ушёл, – отрицательно покачала головой Анфиса. – Все видели.

– Все видели, да не все чуяли, – возразил я. – Первое заклятие от колдуна пошло через того громилу, которому я башку разнёс. Он под управлением был. Колдун его на девку спустил – отбивайся, мол, милая, а сам в портал ушёл.

Анфиса задумалась. Затем спросила:

– На Правдолюбе поклянёшься?

– Поклянусь.

Тут я душой не покривил. Может, я чуток и приукрасил, но от правды не отступил. А Правдолюб… Тут дело такое: если клянёшься на этом красном камне, но умышленно лжёшь при этом, то руку, что на нём лежит, по запястье сожжёт мгновенно. Поэтому такое свидетельство в расчёт принимается со всей серьёзностью. Другое дело, что ежели человек не врёт, а заблуждается, то и Правдолюб его не тронет.

– Всё равно её отпустить нельзя, – помотала головой Анфиса. – Урядников никто ей не спишет. Оба потом к лекарю ходили. Сто горячих – и пусть гуляет.

– Анфис, да она испугана так была, что не то что урядников, она бы отца родного не разглядела! Ты сама понимаешь, как оно бывает в драке. Кулаками машешь, а тут кто-то прямо под руку. Ну и дашь в зубы, не разглядев. Дело житейское.

Анфиса вздохнула, как будто подчеркивая, как же ей трудно общаться со мной, непонятливым.

– Это твои зубы – дело житейское, а урядничьи зубы под охраной закона, – сказала она с расстановкой. – Дашь мне в зубы, не разглядев – пойдёшь дерьмо откачивать. На четыре месяца. Протоколы есть. Отпускать нельзя. Можно или судить, или под мою ответственность отдать.

Анфиса зачем-то заглянула под стол, затем выдвинула и задвинула обратно один из его ящиков. Потом разозлилась непонятно на кого.

– Да не развалится она от одной порки! – заявила. – У нас такие каждую неделю через «баньку» проходят, и никто не помирает. Эта молодая, зверствовать над ней не будем – так, выдерем для острастки. Вон, половина бордельных девиц уже там побывала.

С этими словами она махнула рукой куда-то в сторону Берега. Тут уже я вздохнул, сетуя на Анфисину непонятливость:

– Анфис… не мешай ты контингент свой бардачный с обычной девчонкой. Привыкла всех одним аршином мерить, понимаешь… Не видно разве, что она не из таких? Те всё больше из аборигенов, у них розги – вариант нормы, сама знаешь, какие законы в их государствах. Им плюнь в глаза – всё божья роса, а эта, не дай бог, ещё руки на себя наложит. Она же из пришлых, сама видишь. Лучше уж оштрафуй её, это же в твоей власти. Так?

– Нет у неё денег, – заявила Анфиса, вздохнув.

– Сколько, сотня штрафа?

– Сто пятьдесят, – покачала она головой. – Могу скостить половину штрафа за урядников и половину за колдовство. Так что сто пятьдесят, а было бы триста.

– Я заплачу, – сказал я и сам обалдел.

Я и сам не понял – как у меня такое вырвалось? У меня всех денег свободных сейчас как раз сто пятьдесят золотом, ну ещё рублей пять-семь сверху. Даже на пиво и бензин до Серых гор теперь не хватит. Что это со мной? На жалость пробило? Так это точно не про меня…

– А тебе-то зачем? – не меньше моего поразилась Анфиса.

Я задумался. Всё же что-то здесь не так… Не зря мне интуиция подсказывает, что надо девчонку выручать… И не жалость тут главное: я вообще не жалостливый. Хотя девчонка молодая совсем, всё-таки жалко. Симпатичная…

– Если честно, то не знаю, – ответил я. – Считай капризом, и всё такое. Закон ведь не нарушаем?

– Нет, ни капли, – покачала она головой, подумала секунду и кивнула: – Хорошо. Когда деньги внесёшь?

– На Правдолюбе-то надо клясться? – изъявил я готовность.

– Нет. Я тебе верю. Говори: когда деньги привезёшь?

– Хоть сейчас.

– До завтра терпит. Всё равно Степана нет, а отдавать их ему надо. Пошли к твоей добыче, – вздохнула Анфиса и встала из-за стола.

– Сейчас отпускаешь? – удивился я.

– А чего тогда её держать? Напугаю только, чтобы совсем жизнь малиной не казалась, и отпущу.

Она встала со стола, и я, схватив её за плечи, дважды быстро поцеловал в щёки, после чего увернулся от оплеухи:

– Милосердная ты моя!

– Сашка! – аж взвилась Анфиса. – Ты когда-то так доиграешься! Дам в морду – будешь знать!

Через минуту в комнату вошли ещё две урядницы. Обе молодые, крепкие деревенские девки. Из пришлых, фермерские или купеческие дочки. Их имен я не знал. Анфиса скомандовала им: «За мной», и они втроём вышли из «бабского отдела». Одна дверь вела в коридор с камерами, а в конце короткого коридорчика была вторая – как раз в пресловутую «баньку».

В «баньку» заходить мне доводилось, хоть и в «свободные от использования» дни. Когда с Анфисой надо было наедине поговорить, а в отделе кто-то сидел, она всегда туда уводила. Так что тамошний интерьер мне известен. Просторная комната была почти пуста, лишь в середине стояла массивная лавка с ремнями, к которой привязывали жертву. На стенках висели «наказательные орудия», излишним зверством, впрочем, не поражающие, в ведре пучком торчала целая связка розог. В уголке стояла невысокая конторка, на которой лежал какой-то гроссбух, ещё одна лавка, для сидения, вытянулась вдоль стены. Интерьер простой, и свободы толкования его назначение не предоставляет, хоть до камеры пыток среднего барончика ему по устрашительности далеко. Вот там – это да, там высшее искусство живодёрства.

Сейчас Анфиса нарушительницу туда заведёт, объявит ей свой приговор, ту разложат – и в последний момент объявят о замене наказания телесного наказанием финансовым. Это у неё тоже обычная практика.

Минут через пятнадцать дверь в отдел распахнулась, и в сопровождении урядниц появилась давешняя девица-колдунья. В одежде заметен беспорядок: явно одевалась в спешке, от «колдуньи» тоже ничего не осталось – «Внутреннего стража» с неё со вчерашнего дня не снимали, так что не колдовать ей теперь долго. Анфиса показала ей на один из стульев, а одна из её помощниц подтолкнула арестованную к указанному месту.

Я присмотрелся к нарушительнице порядка. На вид лет восемнадцать, не больше. Волосы растрёпаны, лицо хоть и зарёванное, но очень хорошенькое. Голубоглазая, полные губы, курносый нос. Выражение лица – смесь облегчения с недоумением. То, что бить не будут, замечательно, но вот почему?

– Мария, – обратилась к ней официальным тоном Анфиса, – вот человек, который выступил за тебя поручителем. И платит штраф.

Она показала кивком в мою сторону. Я чуть поклонился Марии. В глазах у неё появился оттенок недоумения – она меня явно не узнала, что и немудрено, впрочем. Откуда ей меня помнить?

– Он выплачивает за тебя штраф в сто пятьдесят рублей золотом. Это понятно? – продолжила речь урядница.

– Понятно, – кивнула Мария.

– Хорошо. Теперь, по закону города и округа Великореченск, ты ему эти сто пятьдесят рублей должна. Ты не имеешь права покидать город без его официального разрешения до тех пор, пока долг не будет выплачен или снят с тебя лично кредитором и в установленном порядке. Это понятно?

– Понятно, – опять кивнула девчонка.

– Тогда протяни сюда левую руку.

С этими словами Анфиса достала из ящика стола короткий деревянный жезл с округлым гранитным навершием. Девчонка протянула руку, Анфиса коротко ткнула камнем ей в ладонь. Лёгкий укол Силы в комнате. Всё, теперь на девчонке появилась метка, которая не позволит пройти ей через ворота, не вызвав тревоги. Не абсолютная гарантия того, что она останется в городских пределах, но и немалая.

– Все обвинения с тебя сняты, ты следуешь за поручителем. Наше дело теперь сторона, договаривайтесь сами, – подвела Анфиса итог разговору.

В общем, через пару минут мы оказались с моей неожиданной должницей и главной статьей расходов у машины. Она явно меня дичилась, смотрела с подозрением. Я показал ей на пассажирское сиденье «копейки». Она кивнула и ловко заскочила в кабину, ухватившись за поручень. Я обошёл машину и вскарабкался слева.

– Тебя как лучше называть – Мария или Маша? – спросил я.

– Всё равно, – буркнула.

– Да не бойся ты, – сказал я. – Ты меня не разглядела просто. Я тот, кто вчера застрелил того мужика, что тебя сломать пытался.

– Да? – Она явно заинтересовалась, но немного. – И с чего сегодня такая щедрость?

– С того, что жалко тебя стало. Анфиса драть умеет, после такой порции ты бы прямо в больничку переехала. Вот и попросил заменить штрафом.

Она посмотрела на меня с недоверием. Хмыкнула. Не поверила.

– И чем я тебе буду долги отдавать?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Так далеко я не думал. Для начала расскажешь, что там произошло. Или наколдуешь что-нибудь.

– Наколдую… через год, – усмехнулась она. – Недели две-три мне не колдовать. А тебе, кстати, какое дело до моих проблем? Что рассказывать?

– А интересно, – ответил я. – Да и должок отдавать надо, а то ты так из города по гроб жизни не вырвешься. А рассказывать… Ну, про колдуна этого с порталом. Про тварь, что тебя удавить пыталась. Про многое.

Она промолчала. Впрочем, молчать ей удалось не больше минуты, после чего она сама спросила:

– Куда едем?

– На базар. Я вообще-то туда с утра и ехал, в околоток случайно попал. Ты откуда сама?

– Из Царицына.

– Ого, куда занесло! – искренне удивился я. Действительно не ближний свет. Даже если и на «Ласточке», а быстрей её парохода нет, всё одно не один день. Она промолчала. Я тоже замолчал. Так в молчании до рынка и доехали.

– Пойдёшь со мной или подождёшь здесь? – спросил я свою новую спутницу.

Та задумчиво смотрела на пришвартованные к причалам баржи, возле которых суетились грузчики и крючники из аборигенов.

– Даже не мечтай, – сказал я. – На выходе всех проверяют. Тогда точно сдадут Анфисе, мне деньги вернут, а тебе двойную порцию пропишут.

– А ты и рад? – спросила она не слишком логично.

– Чему? – притворно удивился я. – Что за тебя сто пятьдесят золотых выложил, всё, что за последнее время заработал, и при этом понятия не имею, стоило ли оно того? Ты бы лучше убедила меня, что стоило.

– Отработать, что ли? – с напускной грубостью спросила она.

– И без тебя найдётся. Информация мне нужна. Ну так что, ждёшь здесь или идёшь со мной?

– Пошли, что ли… – вздохнула.

Мы выбрались вдвоём из машины и направились в лабазный ряд. Рынком как таковым это место не было, здесь всё больше держали свои склады да лабазы крепкие оптовые торговцы, ну и попутно торговали с них, из пристроенных лавок. Именно этот лабазный ряд и был причиной процветания нашего славного городишки. Со всех сторон и земель, окружающих Тверское княжество, везли сюда товары. И купить здесь можно было что угодно. В том числе и хорошее пиво. А заодно и еду.

– Маша, ты когда ела? – спросил я, перехватив её взгляд, направленный на висящие в мясном ряду окорока.

– А что? – с подозрением спросила она.

– Да ничего. Когда? – пожал я плечами.

– Вчера с утра.

– В околотке не кормили?

Она отрицательно мотнула головой:

– Нет. Вчера уже поздно было, а сегодня – ещё рано.

– Ну, тогда дома перекусим.

– Дома? – с подозрением переспросила она.

– А где, по-твоему? – слегка возмутился я. – Я и так без денег остался, на твой штраф всё спустил, так чем я тебе гостиницу оплачивать буду? Или у тебя где-то под забором клад зарыт? Займёшь пока одну комнату, а как деньгами разживусь, тогда посмотрим. Тем более что послезавтра уеду на неделю.

Уехать теперь точно придётся. Пока ещё раздумывал, браться за работу или нет, но теперь, как говорится, двух мнений быть не может. А то зубы на полку. И аванс требовать придётся, но это не страшно: Борода не откажет. А затем уже поездка должна дела поправить.

Она промолчала, поджав губы, но и возражать больше не стала. Не то чтобы согласилась, а просто отложила генеральное сражение за независимость на потом. Мысленно проводя в голове несложные арифметические подсчёты, я прикинул, на что я ещё тяну из еды – так, чтобы на понедельник на бензин осталось. И на переправу. И товары кое-какие для поездки закупить. Выходило, что особо размахиваться не стоит. Тем более что мне теперь эту спасённую от внесудебной расправы Машу на время моего отсутствия тоже снабдить провиантом придётся. А про то, что она меня дождётся, это я уже решил заранее. Так просто не отпущу. Почему? Считайте интуицией. Есть за этой девочкой какая-то тайна, а тайны такого рода часто прибыль охотникам сулят. А также возможный печальный конец.

ГЛАВА 3,
в которой герой парится в бане и размышляет, а заодно обнаруживает, что у его новой подружки хороший аппетит

Колдунья, временно недееспособная в качестве таковой, Маша оголодала. Потому что, пока я жарил мясо с картошкой и грибами на сковороде, она умяла целых три бутерброда с чем попало, после чего подчистила свою немалую тарелку с основным блюдом до зеркального блеска. Пока мы в полном молчании ели в доме, баня топилась вовсю. Пива я всё равно налил полный бочонок, потому что иначе и баня не баня. Гостья моя в сторону бани поглядывала, но поскольку я помалкивал, то и она ничего не спрашивала. Ну и умница. Я её и не приглашаю, потому как в бане люблю париться, а не убеждать посторонних девиц, что никаких планов на их прелести не строю. Дома пусть сидит.

Единственное, что она сказала, когда зашла в дом, так это фразу: «Зачем тебе столько?» Относилось это к моей оружейной пирамиде. Пришлось рассказать, кем работаю. Кажется, это даже чуть прибавило ко мне уважения, или она о чём-то задумалась.

После обеда и питья чаю я проверил, протопилась ли баня. Дрова и угли прогорели, каменка была раскалена, запаренный в ведре дубовый веник благоухал на все окрестности, так что можно было приступать к любимой процедуре. Я прихватил бочонок и деревянное блюдо с тонко нарезанным вяленым и острым мясом, называемым бастурмой, которое приходило в наш город с низовий Великой.

Баню я люблю. Даже не просто люблю, а люблю нежно, самозабвенно, всеми силами души. Нет для меня способа лучше провести субботний день в городе, чем закатиться в неё до вечера, зайти в парилку не знаю даже сколько раз, пропариться до самых костей. После хорошей бани ты как заново родился. И самое главное – нигде так не думается, как в парилке. Наверное, мозги от тепла быстрей работают. Вот и сейчас я пришёл в предбанник, шлёпая себе по пятками плетёными тапками, завернувшись в свежую, накрахмаленную, только из прачечной, простыню. Заглянул в горячее нутро парилки, потянул носом ароматный воздух. То, что надо. Раскинул на полке простыню, поддал ковшом на каменку. Охнул от жара окутавшего меня облака – и развалился, забравшись на полок. И задумался.

Так всё же – что такого общего между вчерашней дракой в «Дальней пристани», моими обязанностями охотника и чуть не выпоротой молодой колдуньей, недружелюбно ко мне настроенной и оказавшейся у меня в должниках аж на сто пятьдесят рублей золотом? Что вчера произошло? Если по порядку?

Если по порядку, то с утра я завалил ту самую тварюгу которая чуть не… Стоп! Которую я совсем не ощущал поблизости! Хотя тварь была магической, а магию я всегда чувствую. Я поэтому и беру заказы на выколдованных тварей: им от меня не спрятаться. И только второй мой дар, «чувство взгляда», спас меня. А тот здоровяк, что пытался переломить пополам нашу неудачливую малолетнюю волшебницу, тоже был таким же по ощущению. «Пустой». Как будто замкнутый сам на себя, но при этом тоже под магическим же управлением! Вот оно что! И управлял им колдун, за которым колдунья Маша следила. И не сообразил я сразу всего этого потому, что вспоминать пытался всё, со мной произошедшее по приезде в город, а надо было с охоты начинать!

Я аж вскочил на полке. И что это мне даёт? И что может дать? Смысл всего в том, что выведение магических тварей, равно как и управление ими, и науськивание оных на обывателя есть преступление серьёзнейшее, для виселицы. А раз связано с магией и чудовищами, то как раз по охотничьей части. Но пока наград никаких за голову колдуна не предлагается. И отлова таких вот здоровяков, как тот, которому я башку прострелил, никому не требуется. Но в любом случае любая тайна чего-то стоит. Знать бы только, для кого. И для чего я сто пятьдесят кровных рублей потратил? Только чтобы кормить недружелюбную девицу?

Если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе с целью не дать той родить мышь. А родить надо розыск с премией за голову. С большой желательно, с княжеской.

Что можно узнать дополнительно? Можно пойти к некроманту Ваське и у него выспросить, что ему с трупов убиенных злодеев удалось вытрясти. А он скажет? А это как спросим. И отношения с Васькой у нас нормальные, особенно после того случая, когда убиенный брат у мужика разупокоился. Можно даже сказать, подружились мы с тех пор. Вот Васька как раз, может, чего и скажет. Что ещё?

А вот из кого всё же могли сделать ту тварюгу, что на меня поохотиться решила? Привезли «исходный материал» издалека? И почему все эти твари, которых уже три было, крутились каждая в определённом месте? Может быть, из какого-нибудь местного, пропавшего без вести, их изготовили? А почему бы и нет? Версия шаткая, но имеет право на жизнь. Ну да ладно, сейчас не о них речь, тут пусть Попыйвода с Колобком голову ломают.

Кто может отследить портал? Любой хороший колдун, кроме некроманта, каких у нас в городе аж четверо, но только если начнёт это делать в ближайший час после того, как портал закрылся. Во время открытия портала он сможет с точностью до метра отследить, а после закрытия с каждой минутой точность падает. Но можно будет сказать, например, к Торжку направлен портал или, скажем, к Твери.

Телохранитель ещё колдуновский убитый имеется. По содержимому карманов мы ничего о нём не узнали, но опять же наш городской некромант мог накопать больше. Или медиуму заплатить… Ага, заплатишь тут медиуму. Как же. За вызов духа Валентина Кабакова медиумша наша не берёт меньше сорока рублей. А у меня что останется после уплаты штрафа – курам на смех. Так что фокус с медиумом не пройдёт.

Ладно, зачем размышлять без толку? Всё равно ничего умного сам не придумаю. К тому же пар уже из парилки выживает. Соскочил с полка, выбежал в предбанник… и обратно забежал. А она-то что здесь делает? Старею. Не слышал в думках своих, как ведьма эта новоприобретённая в баню пришла. Сидит, в простыню завернувшись, и пиво из моей кружки пьёт. Нормально, а? Как будто так и надо. Я влетел обратно в парилку, завернулся в промокшую от пара и моего пота простыню, выскочил назад в предбанник. Щёлкнул выключателем, и в пристройке к предбаннику включился душ, в который насос качал ледяную колодезную воду. Проскочил мимо малолетней колдуньи, с явным удовольствием уплетавшей мою бастурму, схватил с крючка полотенце и убежал. Теперь остыть – первое дело, а с этой попозже разберёмся.

Попозже, впрочем, тоже произошло с задержкой. Вошёл в предбанник, а её там и нет. И возня из парилки доносится. Я плюхнулся за стол, достал с полки ещё одну глиняную кружку и налил себе. Хорошая штука этот бочонок зачарованный, пиво в нём как с ледника. Отхлебнул, подцепил двумя пальцами с тарелки ломтик тонкого огненно-острого мяса, запил пивом. Хорошо!

Колдунья в парилке долго не продержалась: минут через пять вылетела с ошалевшими глазами. Натопил и пару нагнал я там под себя, непривычный человек долго не продержится. Хе-хе. Завёрнутая в простыню, пролетела она мимо меня, хлопнула дверь, и я услышал, как полилась вода. И сразу донеслось повизгивание – вода ведь ледяная. Вновь дверь в предбанник распахнулась со стуком, гостья моя вошла, завернувшись в простыню до подмышек. Схватила с лавки вторую, начала вытирать ею короткие волосы, начисто изведя мой запас сухих «обёрток».

Теперь уже я, играя роль гостеприимного хозяина, налил ей пива, бухнул кружку перед ней на стол.

– Ага, спасибо, – кивнула она и вновь потянулась за бастурмой.

У меня мелькнула мысль, что, пожалуй, я это симпатичное создание прокормить не смогу. Несмотря на юный возраст, полудетское лицо и даже несколько субтильное сложение, есть она была готова постоянно. По крайней мере, бастурма исчезла с блюда очень скоро, я едва успел схватить себе ещё кусочек.

Ладно, будем считать, что колдунья у меня уже освоилась как дома. И ей от этого хорошо. А как насчёт того, чтобы поделиться знаниями с гостеприимным хозяином? А также с самоотверженным и щедрым человеком, не пожалевшим честно заработанных денег для того, чтобы отвести страшную угрозу от её нежной попы?

– Вкусно! – оповестила меня Маша, после того, как прожевала последний ломтик бастурмы, и показала большой палец. – А я никогда не покупала раньше, дурында.

– Спасибо! – сказал я, сделав вид, что польщён.

Она кивнула, показав, что оценила мою признательность, и вернулась к молчаливому питью пива.

– Ты куда собираешься ехать? – вдруг спросила она меня.

– В Серые горы, к гномам, – немножко удивился я вопросу. – А что?

– Да так, ничего, – пожала она плечами. – Удивляюсь просто. Сам куда-то намылился, а меня в доме бросаешь. Не боишься, что обворую?

– А что у меня воровать? Если только сам дом разберёшь да как сруб на вывоз продашь, – усмехнулся я.

Странно было бы, чтобы кто-то покусился на моё небогатое имущество. Ценного-то у меня и было всего, что машина да оружия несколько стволов. На машине я уеду, часть стволов с собой возьму, а что останется… Ну, из моей пирамиды не всякий большой колдун сумеет без моего ведома что-то в руки взять. Может и без рук остаться. Или без башки. Колдовством над шкафом этим со мной как раз Васька-некромант за одну работу рассчитался, и на нём такие заклятия гадские лежат… Лучше не пробовать. Я его уже сам потом в оружейную пирамиду переделал.

Тот же Васька в нашем городском банке сейфы заклинал. И что вышло? Когда банк наш грабили, двое грабителей там в подвале и остались. Чего ждут от магических ловушек? Огня, холода, падающего камня – чего угодно. Привыкли, что всё на стихийном волшебстве держится. А вот заклятия «покрывало праха» точно не ждут. И отмычек-то для таких охранных систем не делают. Просто не догадываются. Не предполагают, если угодно, что некромант ловушку будет настраивать.

В нашем случае так и остались двое налётчиков навечно привязанными к этому сейфу в виде голодных духов. И то появляющихся в нашем мире лишь с разрешения ночного сторожа. Он их на ночь выпускает у сейфов покрутиться, а с рассветом выгоняет из нашего слоя. А им остаётся лишь мечтать о новом грабителе, или придётся оставаться голодными до конца эпох.

Вот с подобным сюрпризом «от Васьки» и пирамида у меня. О чём я на всякий случай, под соусом «случайно не напорись», и поведал своей невольной гостье. Та легкомысленно кивнула, пошарила машинально рукой по блюду, пытаясь найти на идеально чистой поверхности ещё ломтик вяленого мяса, не нашла, выпила пива, затем опять спросила:

– Ты меня собираешься здесь держать, пока долг не отдам?

– Не знаю, если честно, – пожал я плечами. – Не слишком-то я тебя и держу, и не думаю, что ты сможешь его отдать деньгами – ты всё же не местная, работы у тебя здесь нет. Откуда тебе деньги брать? Но ты колдунья не из последних, в этом меня не обманешь. А я – охотник. Поэтому мне кажется, что сумеем придумать, как помочь друг другу. И оба внакладе не останемся, вместе заработаем. Тебе ведь лишнее золото помехой не будет, верно?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю