Текст книги "У Великой реки. Поход"

Автор книги: Андрей Круз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

ГЛАВА 16,
в которой герой спасает своего друга от творения его собственных рук

Ночь прошла спокойно, хоть мы оба отдежурили. Никакая нечисть в дом не лезла. Маша честно отстояла свою смену, даже не спала на посту, какой-то учебник по магии читала, как мне кажется. Покушение всё же напугало её. Это полезно: пусть учится бояться. Бояться Пантелея, бояться нечисти, той же Анфисы бояться. Страх – он дисциплинирует. Внутренне.

С утра я завёл свою «копейку» с так и загруженным кузовом, посадил Машу справа, чтобы без присмотра не оставлять, и поехали мы к Бороде с Батыем на склад, к пристани. Склад у них большой, добротный, из крепкого соснового бревна, при складе лавка. Батый всё больше в лавке распоряжался, поелику он торговаться мог долго и самозабвенно, а Борода больше за доставку-поставку отвечал. По-научному – за «логистику».

Бороду увидел издалека: он в воротах склада стоял и на помощника приказчика Витьку Как-Два-Пальца орал. Он на него всегда орёт за слишком лёгкое отношение к жизни вообще и к хозяйским деньгам в частности. Но Витьке всё как с гуся вода. Борода выглядел раненым героем, с перевязанной головой, потому что после той драки в «кабарете» Степки Полузадова он ещё, видать, не оклемался.

Увидев мою машину, Борода величественным жестом отпустил нерадивого служащего и дождался, упёршись руками в широкие бока, пока я въеду в ворота:

– Ну чего, как скатался? И куда? А то, может, в Твери все пятьдесят золотых аванса пропивал? – гоготнул он.

– Пропивал бы – тебя позвал. Чего в одно рыло водку-то сосать? – резонно возразил я. – Принимай товар по счёту. И к тому же привёз тебе на продажу кой-чего.

– Патроны, что ли?

– А что я ещё могу-то? Я же ни в чём другом не разбираюсь.

Товар заказанный я передал Бороде сразу. Там целый список был, включая какие-то особенные кухонные ножи, которые через моего знакомца взялись закупать лучшие рестораны по всему течению Великой. Плюс было просто гномье оружие – для тех, кто коллекционирует и любит что-то такое-эдакое на ковёр повесить. Ещё стволы заказные для ружей и винтовок, инструмент. Всякое, в общем.

У меня было для него четыреста патронов высокого качества – тех, что из моего пороха и капсюлей делались. Борода их принял, хоть и чуть дешевле, чем я ожидал. Но всё равно нормально. В общем, по моим скромным подсчётам, считая затраты, накладные, потери на время хранения того же динамита у меня в подвале, вся эта поездка туда и обратно принесла мне под семьсот золотых. Очень, очень неплохо, большие деньги, на самом деле. Теперь можно начинать готовиться к выезду, о чём я Маше и объявил, чем её обрадовал.

Борода между делом попытался меня в свою лавку перенаправить, знал, что деньги у меня в карманах не держатся и всё, что на нём зарабатываю, у него же обычно и оставляю. Но сейчас у меня была великая цель – обменять зловещего Пантелея на десять тысяч золотых с тверским гербом на реверсе, поэтому я не потратил ни копейки. Пожал руку максимально сердечно, по могучему плечу похлопал – и укатил как можно быстрее, пока не передумал.

– Куда теперь? – спросила Маша, когда «копейка» катила по разбитой колесами улице, ведущей от складского двора.

– В банк, – сказал я. – Наличные на счёт внести.

– А стоит?

– Стоит. Нашего банка чеки всегда обналичишь, зато если ограбят – не страшно.

– Я на кошельки умею сигналки ставить магические, – сказала Маша. – Пальцы оторвёт у того, кто спереть решит.

– Это хорошо, – кивнул я. – А когда сможешь снова их ставить?

– Через неделю, наверное, – вздохнула Маша.

– А если грабят? И кому-то пальцы оторвёт? – задал я следующий вопрос. – Что тогда случится?

– Что? – не поняла она.

– Перестреляют нас, к болотным демонам. Обидятся на такие заподлянки да перестреляют, – просветил я Машу насчёт грабительских нравов. – А так, быть может, живыми бы отпустили. Не надо такую защиту ставить: лучше аккредитивы покупать. Они никому и даром не нужны, кроме нас самих.

– Сейчас поедем?

– Нет, – передумал я. – Сначала к Василию, что властен над мёртвой плотью и вечно живыми душами.

– К кому? – Светлые брови Маши поползли вверх от удивления.

– К Ваське-некроманту, – пояснил я и воткнул первую передачу.

Разгруженная машина ускорилась и бодро покатила по улице, подвывая шестицилиндровым двигателем, распугивая уличных собак, во множестве крутившихся у порта, и детвору, для которой здесь часто предоставлялась возможность заработать на конфеты.

Я скинул с утра брезентовый верх с кабины. Погода окончательно исправилась, и, как сказал Борода, предсказывают великую сушь в природе аж на пару недель как минимум. Это хорошо. Хоть моей машине грязь и не помеха, но сразу возникает следующий вопрос: до какой глубины не помеха? Грязь бывает разная, а с тех пор, как миры перемешались, бывшее российское Нечерноземье местами разбавилось таким чернозёмом, что можно не то что по оси в нём утонуть, а по зеркала заднего вида. Чернозём – штука такая, в долгие дожди серьёзней болота. А попутешествовать нам придётся, никуда не денемся.

Для начала покатим на лётное поле, что в форте Пограничный. Именно оттуда взлетают самолёты, которые вполне смогли бы пролететь над Дурным болотом у Вирацкого баронства. Самолёты военные, правда, запросто не наймёшь, но проверить стоит. За подсказку спасибо Велиссе вер-Бран. А заодно не мешает заехать в столицу княжескую, город Тверь славный, и там постучаться в разные дверки, в Департамент внутренних дел и в контрразведку. Глядишь, мне, как охотнику с сыскным поручением, какую полезную информацию по искомому Пантелею подкинут.

Пока я так размышлял, доехали мы до высоких резных ворот некромантовой усадьбы, на резных же столбах висящих. Тщеславен Васька, заест его этот бес. У него всё как в той шутке древнего писателя Аверченко о чувстве прекрасного у немцев: «Что нельзя позолотить, расписывается розами». Ладно, хоть плахи высоченного забора, расположившиеся между каменными столбами, ещё сиринами с гамаюнами не изрезал – с него ведь станется.

Я постучал молотком в калитку. Молоток у Васьки низко висит, любой проходящий сопливый пацанёнок дотянется. Для иного бы это самоубийством было, колотили бы шкодливые дети в калитку с утра до вечера, но некроманта задевать опасаются. Я бы так ни в жизнь не повесил.

Почувствовал уже знакомый укол магии, подождал, что калитка откроется, но она не открылась, оставаясь затворённой. Странно. Чего это Васька таким стеснительным стал? Я постучал ещё, опять почувствовал колдовской взгляд на себе, и вновь калитка не дрогнула. Зато во дворе почему-то плескалась вода и доносились приглушённые ругательства вперемежку с какими-то непонятными словами, причём всё это весьма знакомым голосом. А затем я услышал… не знаю, как и сказать. Вроде и визг, но как будто визжала свинья одновременно с циркулярной пилой, которой в этот момент свинью и пилили. Двойной голос. Или даже тройной. Верный признак чего? Верно, пятёрку вам: или нечисти, или, что некроманту ближе, какой-то нежити. А ещё мелькнула одна догадка, и я почувствовал, что меня начинает разбирать смех. А ещё кто-то засмеялся во дворе. Женским голосом – знакомым таким.

Маша это тоже заметила, потому что, сначала испугавшись, теперь смотрела на меня с недоумением. Потом, с таким же недоумением, на калитку. Я лишь махнул рукой, извлёк из ножен прямой нож с широким лезвием, сунул его в щель между калиткой и воротным столбом. Повозился, скинул задвижку и толкнул дверь.

Картина, которую я застал во дворе, достойна была кисти лучших живописцев, если бы им, конечно, писать такое было не в падлу. Я даже подумал, что сюда стоило зайти лишь для того, чтобы увидеть великого некроманта Ваську в такой позиции. В своём великолепном барском красном парчовом халате он стоял своими белёсыми босыми ногами в верхней мраморной чаше фонтана, испуганно глядя вниз и делая при этом какие-то пассы руками. Три обнажённые мраморные эльфийки изящными жестами возносили чашу с перетаптывающимся в ледяной воде Василием над своими томно склонёнными головками. Вода выплёскивалась от движений упитанного колдуна и прозрачными хрустальными водопадами срывалась в чашу нижнюю, пугая золотых рыбок и разбиваясь брызгами на мраморных ступнях лесных красавиц.

Время от времени Василий вдруг совал себе в рот два пальца, сгибался, некоторое время корчился в судорогах, как будто пытаясь насильственно извергнуть из себя содержимое желудка. У него это не получалось, вид был страдальческий, в глазах стояли слёзы, лицо бледно как мел, но при этом всё пошло пурпурными пятнами. Короче, измучился Васька. Отравился, что ли?

В окне, запахнувшись в шёлковый пеньюар, стояла демонически прекрасная Лари без головного убора. Короткие малахитовые рожки пробивались через ярко-рыжие пряди. И она от души смеялась, глядя на Василия. Смеялась искренне, весело, своим восхитительным бархатным смехом, не выражая ни капли сочувствия.

Причиной столь бедственного положения великого некроманта оказалось весьма жуткого вида, хоть и не слишком большое, существо, в котором угадывался недавно виденный мной в этом же дворе кабанчик. Раньше он был привязан к ноге одной из мраморных эльфиек, подпиравших крыльцо Васькиного терема, теперь же у неё на ноге болтался лишь обрывок верёвки.

Однако в чудовище, осаждавшем фонтан, очень мало осталось от того милейшего упитанного представителя свинского племени, которого мы встретили совсем недавно. Во-первых, у свиней не бывает таких пастей, почти до середины тела, а в этих пастях не бывает таких клыков. Во-вторых, не бывает настолько налитых кровью глаз, что они превратились в два горящих угля. И в-третьих, если свинья ведёт себя так активно, это явный показатель того, что она живая. Если свинья мёртвая, то она лежит тихо и готова к тому, что сейчас за неё примутся чуткие руки мясника, в нашем случае – Петра Бревнова, который оного кабанчика Ваське и презентовал, надеясь, что тот употребит его так, как кабанчиков употреблять подобает.

Однако в жизни некромантовых свиней есть ещё дополнительные опции. И этот свин стал достойным образцом свинской же нежити, а ещё он был настолько изменён и от него так пёрло следами магии, что становилось ясно – кто-то долго и старательно превращал труп невинного животного в настоящее чудовище. И в этом занятии преуспел. И кто мог это сделать – сомнения не вызывало. Виновник сейчас стоял в ледяной воде на высоте почти двух метров от земли, страдал, ругался, пытался то что-то выблевать, то как-то поколдовать. Поколдовать не получалось тоже – Васька дрожал от холода, суетился, путался. Не привык он колдовать в таких экстремальных условиях, всё больше в тиши лабораторной. Или в моргах, скажем: там ещё тише.

– Вася, что-то случилось? – крикнул я ему от калитки с неискренней тревогой в голосе.

Ко мне повернулись все трое – демонесса в окне, колдун в фонтане и мёртвая свинья под ним. Демонесса приветливо помахала ручкой, Васька сморщился так, будто у него зуб схватило, а кабанчик резво повернулся и бросился ко мне. Я решил судьбу не искушать, вступая с ним в единоборство, и ловко укрылся от него за калиткой. Раздался гулкий удар в доски, послышались новые переливы смеха Лари, а затем топот копыт вновь удалился, и я услышал удар уже в мраморное основание фонтана. Звук, как будто кто-то поскользнулся в воде, громкий плеск и взрыв ругательств высокого уровня нецензурности. И снова женский смех.

Так, в калитку лучше не соваться. Эта жертва новоявленного Мичурина может и сожрать, судя по всему. Поэтому я подпрыгнул, подтянулся, заскрёб ботинками по доскам – и через пару секунд уселся наверху забора. Рядом в доски вцепились две маленькие ладошки, и ещё через несколько мгновений рядом со мной оказалась Маша.

Я опять крикнул Ваське:

– Василий! Расскажите же, что здесь случилось? Мы тут все сгораем от желания услышать вашу историю!

Кричал я таким противным и манерным голосом, что меня легко можно было бы принять за одного из тех, что рискуют быть кастрированными в аборигенских городах. Васька лишь зло посмотрел на меня, плюнул прямо на одну из мраморных эльфиек под ним и спросил мрачно:

– Убить это сможешь?

– Даже не знаю… – протянул я. – А не жалко? Столько старался, колдовал, а я возьми да и убей.

– Я вот сейчас в тебя «Знак смерти» пущу, пошутишь тогда, – пригрозил он, впрочем, неискренне.

Васька не злой, только поэтому я так и резвился здесь. Посмотрел бы я на кого другого, кто взялся издеваться над самым сильным некромантом верховьев Великой.

– Василий, вы же не сможете, – крикнул я в ответ, иронизируя. – Если бы могли, то, скорее всего, вы лишили бы это несчастное существо этого жуткого и нездорового подобия жизни! Наверное, у вас дрожат руки от холода и слова заклинаний забываются под воздействием стресса! Я прав?

– Прав! Чтоб тебя… Час битый уже здесь сижу!

Голос у Васьки вправду был скорее несчастным, чем злобным. И хриплым. Простудился, видать.

– Скажите, неужели вам и вправду не жаль тех трудов, что вы положили на превращение юного кабанчика в подобную тварь, как будто только что вырвавшуюся из самых глубин адского пекла?

Вопрос я сопровождал жестами античного актёра, играющего в трагедии. Или в театре кабуки – один хрен ни того, ни другого не видел.

– Ты… блин… поболтай ещё, поэт! Комедиант долбаный! – срываясь на сиплый фальцет, закричал Василий. – Убей это, на хрен, или я за себя не отвечаю!

– Василий, так вы утверждаете, что сейчас вы отвечаете за себя?

Из окна опять послышался смех, отчего Васькино лицо снова пошло пятнами, а глаза стали красными, как у кабаньего зомби внизу.

– Ты убьёшь его или нет? У меня ноги заледенели!

Теперь в голосе некроманта послышались уже истеричные нотки.

– Хорошо, – кивнул я солидно. – Но только после того, как ты скажешь, зачем совал себе два пальца в глотку.

– Какая тебе разница? Плохо мне!

Он даже слегка подпрыгнул от возмущения, отчего вода обрушилась волной, заставив зловещего свинского мертвеца немного отскочить.

– Ну… интересно всё же. А что там у вас в кругу нарисовано? Вон там! – указал я пальцем на расчерченный круг, где явно проводился зловещий ритуал по оживлению свина. – Вы в классики играть собирались? Со свинкой? Или на свинку?

Василий лишь злобно зарычал в ответ – не хуже чудовища своего производства. Я же расположился на заборе с максимально доступным комфортом, всем своим видом выражая готовность выслушать рассказ Василия, каким бы длинным он ни был. Хоть до утра. Но идиллию прервал кабаний зомби, вдруг резко атаковавший забор и ударивший в него с такой силой, что я свалился бы назад, на улицу, не ухвати меня Маша за воротник куртки.

– Ах ты… бл… – осёкся я, оглянувшись на девушку, – …тварь косая!

Я выхватил из кобуры «сорок четвёртый», откинул барабан, высыпал из него патроны. Не хватало ещё в свинью серебряной пулей залупить! Воткнул обратно три зажигательных, взвёл курок, прицелился, постучал каблуком по забору. Заметавшийся было кабанчик замер, обернувшись на шум, и в ту же секунду я всадил ему пулю прямо между ушей. Грохнуло, ствол подкинуло, кабанчика сбило с ног, из дыры в голове вырвалась струя пламени, как из зажигалки. Он опять завизжал многоголосо, и я выстрелил повторно. Раз, и второй. На последнем выстреле череп свинского зомби разорвало, ошмётки плоти разлетелись в стороны, с сочными шлепками падая на землю. Всё. Finita.

– Вылезай из ванночки, хватит плескаться! – крикнул я Василию, спрыгивая с забора во двор. – Наигрался уже!

Василий опять сморщился, затем решил было слезть с мраморной раковины. Красный парчовый халат, надетый, как оказалось, на голое тело, распахнулся, попытавшись обнажить упитанные некромантовы прелести, Васька по-бабьи взвизгнул и из фонтана не вылез.

– Вася, девушки отвернутся! Не стесняйся! – сказал я ему, подходя ближе.

– Замёрз, ног не чую. Даже спрыгнуть боюсь, – прошептал он мне сверху.

Вид у него был действительно несчастный. Я протянул ему руку, сказал:

– Обопрись. Моя бабуля всегда так делала, когда с печки слезала. По-другому у неё не получалось – падала, и от этого вылетал зубной протез.

– Так то с печки, – вздохнул Васька и наклонился, протягивая мне руку. – Печки тёплые…

ГЛАВА 17,
в которой все присутствующие собираются охотиться на вампира, а герой объясняет Маше, как с вампирами справляться и какие они бывают

– Она во всём виновата! – ткнул Васька пухлым пальцем в сторону всё так же загадочно улыбавшейся Лари. – Шуточки у неё дурацкие!

– А ты сам думать, что делаешь, не пробовал? – поинтересовался я.

– Да выпивши был! – Он досадливо поморщился.

История, случившаяся с нашим великим некромантом, оригинальностью и правда не отличалась. Вышло так, что моё предложение «зазомбировать кабанчика», которое я высказал в прошлый раз при расставании, слышал не только Васька, но и Лари. И регулярно ему об этом по разным несерьёзным поводам напоминала. Шутка у них такая получилась, домашнего пользования. А вчера был Василий зван в гости к городскому голове, где и принял на грудь немало. Очень немало: честно говоря, лёжа пришёл. Лари дома ждала, Васька её с собой туда не взял, чванился, да и слухов не хотел.

В общем, пришёл он, как сумел, и в его воспалённом от алкоголя мозгу после какой-то из ехидных шуточек демонической сожительницы вдруг всплыла идея о зомбировании кабанчика. Дошутилась Лари, «на слаб́о» Ваську взяла. Схватил тот свои инструменты, вышел во двор да и провёл все требуемые операции с экзерцициями, отчего симпатичное и вроде не злое порося превратилось в алчущую крови и плоти нежить. После чего Васька инструменты собрал и домой спать ушёл.

Я не зря сказал, что Васька почти лёжа пришёл. Пьян он был как раз до тех самых провалов в памяти, которые столь нам, многогрешным, жить мешают. И один из таких провалов полностью поглотил этот случай с кабанчиком. А самая глубокая часть провала пришлась на тот момент, когда Васька прятал кончик свиного уха. Тут оговориться надо – некромант, создавая зомби и надеясь управлять им в будущем, создаёт связь между целым и частью целого, между телом, например, и кончиком мизинца или, как сейчас, между тушей и кончиком уха. Без этой мистической нити нет управления и нет власти над «подъятым», как тот же Васька выражается, мертвецом.

Утром Васька встал очень поздно. Спешить было некуда, и похмелье к тому же одолевало. И начисто забыл про то, что случилось вечером. А дальше его подвела привычка. Не мог Васька начать новый день, не выйдя с утра самолично к калитке за газетами. Он их строго обязательно читал за утренним чаем, и, какие бы девки на тот момент с ним ни жили, забирал газеты из ящика он сам. Вот сегодня, зевая на ходу и потягиваясь, в меховых тёплых тапочках и развевающемся парчовом халате, сонный и взъерошенный, Василий дошёл до калитки, вытащил из почтового ящика прессу и, просматривая её на ходу, потопал обратно к крыльцу.

Затем его окликнула из окна Лари, которая показывала рукой на что-то во дворе. Только в этот момент до Васьки дошло, что последние несколько секунд он слышит какой-то очень странный звук, просто пока не удосужился обратить на него внимания. Он глянул поверх газеты и увидел того самого кабанчика, которого он вчера обратил в нечто ужасное. И теперь, как бывает в поучительных книжках, сотворённое зло обратилось на своего создателя. Единственное, что создатель успел совершить, так это одним прыжком заскочить в верхнюю чашу фонтана, где я его и застал.

Дальше началось самое страшное. В то время как свинячья нежить буйствовала, бросалась на мраморных эльфиек и даже по кабаньей привычке пыталась подрыть фонтан, Лари издевалась над Васькой. Оказывается, вчера он и ей спьяну наболтал лишнего, и теперь она мстила с наслаждением. Самый кошмар начался тогда, когда Васька, испросив прощения за все свои грехи, плачущим голосом умолял её поискать, куда же он запрятал отрезанный кончик уха пресловутого зомби. Лари сделала вид, что и вправду ищет, а затем её взгляд упал на бумажный кулёк с острыми кукурузными чипсами треугольной формы, до которых её кавалер был большой охотник под пивко. И ей пришла в голову мысль пошутить. Она сказала, что Васька в пьяном кураже съел треугольный кусочек уха вместе с этими чипсами. А она его удержать пыталась, да, дескать, не смогла.

Самым ужасным было то, что Васька в это поверил. Именно этот момент мы и застали, когда увидели его сующим два пальца себе в горло. Блевать к тому времени ему было уже нечем, но ухо так и не находилось. Оружия у него не было никакого, магия на таких зомби действует плохо – они для того и делаются, чтобы не действовала. Ими управлять можно, но… где ухо-то? Да и не колдовалось Ваське: замёрз он, и напуган был.

Уже после того, как пришли мы, застрелили свинского зомби и привели промёрзшего в ледяной воде Ваську домой, он нашёл пресловутое ухо. Всё это время маленький треугольный кусочек свиного хряща покоился в его кармане. В том самом халате, кроме которого на Ваське ничего и не было.

Всё это он поведал нам, сидя за столом с огромной чашкой чаю, опустив ноги в тазик с горячей водой. За спиной у него стояла Лари с таким видом, будто ничего и не случилось, и время от времени, развлекаясь, «давила» то на Ваську, то на меня, а то и на Машу, отвлекая всех поочерёдно от темы разговора, пока в конце концов Васька не заорал: «Да прекрати ты!» Она расхохоталась и ушла в другую комнату.

Наконец нам удалось заставить Василия говорить по делу, а не только жаловаться на ехидную подругу и замёрзшие ноги. И не бесполезно. Всё же вчера Васька успел провести форменный допрос убитому. И кое-что вызнал.

Бородатого злодея, убитого Машей, звали Мрак. Был он родом из Хараза – города на юго-востоке Доступных земель[53]53
  Доступные земли. Когда в 1 году произошло Пересечение миров, ландшафт мира существующего изменился разительно. И самой большой проблемой для развития стали разрывы между цивилизованными областями. Например, огромная область Великоречье, в которой сконцентрированы десятки государств, множество климатических зон всё равно существуют в границах бассейна реки Великой. Это больше 6000 км с севера на юг и почти 7000 км с востока на запад. Но всё же она со всех сторон, по сухопутной границе, замкнута поднявшимися на небывалую высоту горами, могущими сравниться с земными Гималаями, перемежающимися Дурными болотами, что делает эти самые границы непроходимыми. В результате сообщение между немалыми частями населённого мира практически прервалось. Сухопутные пути исчезли полностью, морские сообщения экономически стали невыгодны. О землях восточней Срединных гор известно только то, что они по-прежнему населены. За Западную стену никто ещё не пробирался ни сухопутным путём, ни морским по причине затрудненного судоходства, да и, если честно, отсутствия необходимости. Сильные государства Великоречье активно осваивают, а слабым уж совсем не до того, да и оттеснены слабые от моря. А вот в Южном океане существует немало огромных островов, населённых людьми, в которых очень сильно влияние Астраханского княжества и Казанского ханства, которые, в свою очередь, ведут там активную торговлю.


[Закрыть], но из родных мест уехал давно, лет десять назад. Мрак, что на тамошнем языке означает «сокол», рядовой воин дружины харазского бея, повздорил со своим командиром, схватился за винтовку и проткнул того насквозь штыком. Дело случилось в карауле, причём на конюшне, командир зашёл к нему с проверкой, так что вовремя поднять тревогу оказалось некому, и у Мрака оказалось почти два часа форы, за которые он сумел оторваться от погони, ведя в поводу ещё двух заводных коней[54]54
  Заводной конь – термин от степняков: каждый воин монголо-татар имел кроме основного ещё заводного коня (запасного). Так армия могла делать за сутки вдвое больший переход, ибо уставший конь в определённый момент превращался в заводного, а заводной – в свежего основного.


[Закрыть].

Осесть ему удалось в Вирацком баронстве. Сначала устроился рядовым охранником в купеческий караван, что ходил от баронства до Твери, благо казённый «энфилд» он сохранил. Затем возглавил пятёрку охранников, стал выполнять особо доверенные поручения своего хозяина. Поручения были с двойным дном: купец вёл делишки тёмные, связанные и с контрабандой, и с нелегальной скупкой рабов, и с торговлей наркотиками. А вскоре его отловили помощники некоего дворянина ас-Ормана, возглавлявшего при бароне Морне Вираце нечто вроде контрразведки. И предложили постукивать на своего хозяина, угрожая в случае отказа выдать его Харазу – вызнали всё же про старую историю. И стал Мрак работать на «Камеру знаний» ас-Ормана. Работал он на ниве доносительства честно, и вскоре его хозяина арестовали да и изжарили в клетке. Охрану в основном разогнали, но Мраку подкинули денег и пристроили работать осведомителем «Камеры знаний», заслав его при этом в соседнее баронство Арбель.

Серьёзной работы ему не поручали – не тот уровень, но он держал явочную квартиру, передавал информацию, охранял какие-то грузы и людей и пару раз совершал убийства по приказу. А затем к нему прибыл из Вираца очень странный господин, в котором Мрак не без оснований заподозрил вампира. Тот поручил ему перебраться в Великореченск и найти себе работу на пристанях, что Мрак и сделал. Великореченск процветал, торговля расширялась, и новым рабочим рукам были рады всегда.

Анфиса ошиблась: работал Мрак не в ватаге крючников, а устроился в бригаду сторожей при купеческих складах, которую те содержали в складчину. Оружие у него имелось, рекомендации он привёз хорошие: будто бы раньше в вирацкой дружине служил. Так что место нашёл без проблем. И спокойно работал там около полугода, никаких почти поручений не выполняя от своих настоящих работодателей, пока позавчера вечером к нему не заявился тот самый похожий на вампира господин, который потребовал забраться в какой-то дом и убить находящуюся там девушку. И дал приметы Маши. После чего господин удалился в неизвестном направлении, а Мрак был убит оказавшейся неожиданно проворной жертвой.

Казалось бы, ничего сверхординарного, но… у нас начали появляться повторы в истории. Например, взять слово «вампир». На вампира похож тот, кто командовал Мраком; якобы на разгром гнезда вампиров приехал в Царицын Пантелей; то безмозглое создание, которое Васька поименовал «вампиро-големом», тоже было сделано из вампира. Затем мы имеем повторения в термине «Вирацкое баронство». Мрак жил там и на их доморощенную разведку работал, от той разведки к нему приехал вампир – уже пересечение понятий, а не только совпадения, – и портал, по которому ушёл Пантелей, был нацелен на Дурное болото, что отделяет Тверское княжество от Вирацкого же баронства.

А ещё появилась идея, что таинственный вампир вполне может скрываться в Великореченске и готовить очередную пакость. Вплоть до собственного визита к нам домой.

– Маш, ты в последнее время никого не приглашала к нам в гости заходить? – как бы между делом спросил я девушку.

– Нет, а что? – ответила Маша вопросом на вопрос, жуя сдобную булочку, густо намазанную клубничным вареньем.

– Сашка считает, что вампир к вам может заглянуть, – пояснил Васька, который отогрелся и к которому вернулась былая живость ума.

– Это правда, что вампир без приглашения не войдёт? – спросила она.

– Правда, не войдёт, – ответил я. – Если жильё после постройки было освящено или получило иное благословение от светлых богов, то для него это почти невозможно. Ворваться сможет, но ему будет очень плохо. И самое главное – всем сразу ясно, кто он такой. Другое дело, что должен быть жив тот хозяин дома, который призывал благословение. Я в данном случае.

– А если ты… извини… ну… – замялась Маша.

– Если я умру, а ты останешься жить там, то должна сама звать жреца и освящать дом заново, – просветил я её. – Иначе любой вампир зайдёт к тебе как к себе домой. И они такие дома чуют, и дома эти под особой угрозой. А вот пригласить его в дом, если ты в нём сейчас живёшь, будучи сама приглашённой мной, можешь. Поэтому и спросил.

– Нет, никого не приглашала и даже на базаре, кроме как о цене, ни с кем и ни о чём не разговаривала.

– Это хорошо, – кивнул я.

– А ты на вампиров охотишься? – спросила она.

– Он на всех охотится, – сказал Васька. – Если перечислить, сколько он всякой твари извёл, хватит на средних размеров Дурное болото. Кстати, хочешь этого работодателя поискать?

– Хочу. Поможешь?

– Помогу, – сказал Васька, посерьёзнев. – Я специально для тебя дело придержал. Город двести за вампира в пределах стен даёт, в случае успеха – пополам.

Вообще-то Васька с вампиром может справиться запросто. Он некромант, а вампир технически мёртв. Плоть его подвластна Ваське абсолютно. Но есть две проблемы – Васька канительный, а с вампирами надо действовать быстро. А ещё он малость трусоват, и к тому же он классический тип «кабинетного колдуна». Выход «в поле» для него труд почти непосильный. Поэтому в таких случаях он любит обращаться ко мне.

– Как поступим? – поинтересовался я.

– Как обычно. Собирай своё барахло и заезжай за мной. Покатаемся. Годится?

– Вполне, – кивнул я. – Жди, через часок вернусь.

На сем мы откланялись. Ваське надо было делом заниматься. А мне – готовиться к охоте. Визит в банк на потом перенесём.

С вампирами у меня опыт неплохой, и арсенал на них специальный подобран. Главное, чтобы Васька сумел этого вампира найти и чтобы тот оставался в городе. А то мог и свалить. Некромантов мало, а Ваську половина Великоречья знает. И все знают, что некроманту вампира найти проще некуда. А городской голова платит Ваське раз в месяц за то, что тот в пределах городских стен катается в сопровождении охотников да ищет, где «вампиром пахнет». Поэтому у нас ими не пахнет эдак года два, пожалуй. И поэтому наш гость вполне мог уже сбежать – описания у нас нет, Мрак его всегда в капюшоне видел.

Домой я рванул бодро, и вскоре машина стояла во дворе, а я полез в свой волшебный шкафчик. Надо было собраться. Охота на вампира дело такое… своеобразное. Если правильно подготовишься и суетиться не будешь, может пройти легко, а вот если лопухнёшься… Понятия «неудачно» здесь не существует. Разорвёт вампир. В нём, даже недавно обращённом, силы раза в три больше, чем во мне. А уж вампир старый сильней молодого в несколько раз, да и магией кое-какой владеет.

Перво-наперво я извлёк из шкафа кольчугу гномьей работы. Хорошую такую кольчугу, не слишком даже толстую, не тяжёлую, которую натянул на себя. Её прокусить сложно, а кроме того, на браслетах и воротниках оной знаки солнца изображены. Если вампир попытается в горло зубами вцепиться, то наверняка на них мордой напорется. А для него это как калёным железом. Раны от освящённых предметов не затягиваются у них долго, иногда – пожизненно.

А у вампиров в драке иногда крышу срывает, если близко пульс чувствуют. Кровь для них не столько жизнь, сколько тяжелейший наркотик. Именно в этом главная проблема с вампирами. Для того, чтобы поддерживать в себе жизнь, достаточно совсем немного крови, и совсем не часто. И вовсе не обязательно прямо из сонной артерии, можно и консервированную. Когда вампир пьёт из живого человека, его как будто в рай возносит. Старые вампиры это ещё контролировать умеют, а молодые – очень часто нет. И именно молодые устраивают «вампирские пиры» с многочисленными жертвами, после которых их обычно сразу находят и истребляют. Они как обкурившиеся дурь-травы подростки становятся, сами себя не осознают и не контролируют. Вот и может рвануть он клыками к шее, не убив тебя предварительно, и нарвётся на ворот кольчуги со знаками солнца – крестами с закругленными перекладинами на концах.

Дальше из защиты святая вода. Она может быть посвящена любому из богов, кроме тех, что покровительствуют мёртвым. Если она была освящена в храме и прошла через серебряный сосуд, освящённый там же, она вампиру как концентрированная серная кислота. А налью я её в самый что ни на есть водяной пистолет, только резервуар в нём серебряный, и тоже со знаком солнца, на нём рельефно изображенным. Так надёжней. Плесну – мало не покажется. И запасной фиал с собой прихвачу: ещё два раза эту брызгалку зарядить можно.

Это всё средства оборонительные. Теперь средства усмирения. Иногда появляется возможность взять вампира живым. Редко, но бывает. На моей памяти такое было дважды, и подчас это очень полезно. Второй мною взятый – в прошлом коммивояжёр одного нижегородского торгового дома – рассказал о гнезде в Твери, да ещё и со связями. Всплыли имена, был скандал, занималась сама контрразведка. А я тогда забесплатно работал. Городской заказ был, и была моя очередь послужить обществу.