Текст книги "Сомнительное развлечение"

Автор книги: Андрей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Разве ты не станешь перевозить тело в Москву, – поинтересовался Родион.

– А как ты это представляешь? – Светлана сердито посмотрела. – Устрою поминки, созову всех, кто его знал, и скажу: «Он покончил с собой потому, что застукал меня с любовником»?

– Могут не понять юмора, – согласился Родион.

– Вот именно, – она вздохнула. – Я уже обо всем там договорилась. Похоронят на местном кладбище… Какая теперь ему разница, верно?

– Ему? Наверное, никакой. Разве что рэкетир захочет венок прислать, – цинично предположил Род. – И не сможет узнать адрес.

– Насчет Руслана не беспокойся, теперь он знает, что у меня есть защитник и станет сговорчивее. – она обняла Родиона за талию и прижалась щекой к щеке.

Род собирался возразить, но передумал, и вместо этого спросил:

– Слушай, а почему, все-таки, ты выбрала из всех газетных объявлений именно мое?

– Это был счастливый случай, – ответила женщина и поцеловала его в губы.

Родион чувствовал, что она целует его, а сама прислушивается – не объявляют ли, с какого пути отправится ее электропоезд. И когда, наконец, Светлана вырвалась из объятий и побежала сквозь толпу на посадку, он вытер губы тыльной стороной ладони. Потому что женщина всего его измазала помадой, а вовсе не оттого, что поцелуй не понравился.

До отправления поезда оставалось еще минут десять, и Родион решил выпить бутылку пива и выкурить сигарету.

«Будет справедливо, – подумал он, выбирая между ячменным напитком и пепси-колой, – Ведь с пива все началось.» В последний вагон он прыгнул за мгновение до того, как двери закрылись. Потом приник к мутному окошку, и пока поезд набирал ход, вглядывался в людей на перроне.

И тут он увидел Светлану. Она шла сквозь толпу танцующей походкой манекенщицы, а вовсе не тряслась в одном из вагонов.

– Похороны мужа всегда могут подождать, – философски заметил Родион.

Маленький сыщик ждал на вокзале. Родион успел отоспаться в поезде, пока добирался до районного центра, и теперь вид у него был посвежевший, хотя и слегка мятый.

– Зря мы открыто встречаемся, – частный сыщик по розыску людей и возвращению долгов напряженно озирался.

– А я первый раз в этой дыре, чтобы назначать свидание дальше пяти шагов от вагона, – пояснил Родион. – И потом, с какой стати нам прятаться? Ты узнал адрес этого загадочного абонента?

Юрасов сообщил, что нашел человека, с которым созванивался покойный Валентин Семенович.

– И знаешь, что странно, – маленький сыщик почесал затылок, – Тот же самый человек подписал заключение о причине смерти Валентина Семеновича.

– Выходит, самоубийца предварительно переговорил с патологоанатомом, который после его же и вскрывал? – переспросил Родион. – Было бы интересно узнать, о какой услуге он его попросил. Ну, поехали, спросим. Где твой автомобиль такого замечательного цвета?

Через пятнадцать минут они остановились перед воротами. Маленький домик прятался среди старых плодовых деревьев и бурьяна. У ворот лаяла овчарка.

– Как его зовут? – Родион ткнул пальцем в сторону дома.

– Вильгельм Иванович.

– Знакомый случай, – сказал Родион. – Мои родители тоже оказались с воображением. А собаку как зовут?

– Откуда я знаю! – возмутился мужичок.

– Ты же профессионал, – Родион пожал плечами.

Вылез из машины и подошел к воротам.

– Гав, – сказал он лающему псу, – Гав, зайка. Ты на самом деле такой злой, или просто выслуживаешься?

Собака поперхнулась на очередном лае и уставилась на Родиона.

– Хочешь укусить? – он протянул руку через забор.

– Осторожнее, – крикнул за спиной мужичок.

Овчарка потянулась к руке, и Родион почесал ее за ухом.

– А если бы укусила? – спросил Юрасов.

– У меня была овчарка, – пояснил Родион. – Когда они собираются укусить, то перестают смотреть осмысленно. То ли дело ротвейлер. Тот все время делает вид, что заглядывает тебе в душу.

– Я видел фильм «Омен» с ротвейлером в роли дьявола, – сообщил сыщик.

– Богатое воображение, раз смотришь такие фильмы, – хмыкнул Род.

В домике скрипнула входная дверь, и по дорожке к ним стала приближаться девушка в белой ниспадающей одежде. Если бы дело происходило ночью, ее можно было бы принять за привидение. А сейчас Родион отметил, что под тонкой полупрозрачной тканью надеты только маленькие черные трусики.

Девушка остановилась в нескольких шагах от ворот и уставилась на них.

– Как овчарка, – пробормотал Родион, посмотрев ей в глаза.

– Когда собирается укусить.

У девушки губы были накрашены помадой зеленого цвета. Лак на ногтях тоже был зеленый. Черты лица были немного грубоватые, скорее – резкие, такая внешность могла быть и у хорошенького юноши, и у не очень миловидной девушки.

Она стояла на дорожке босяком.

– Геша дома? – развязано обратился к ней Родион, и обернувшись к сыщику, пояснил. – Это мы так Вильгельма в компании зовем.

– Он не говорил, что ждет сегодня гостей. – произнесла девушка растеряно.

– Сюрприз, сюрприз! – завопил Родион.

– Но Вильгельм уехал на работу.

– Значит, мы его в доме подождем, – нагло заявил Род.

– Хорошо, – согласилась она после паузы. – Сейчас я привяжу собаку.

Пока они шли по дорожке к дому, сыщик прошептал Родиону на ухо:

– Ты когда-нибудь видел подобную зеленую косметику?

– Так она больше напоминает патологоанатому его пациентов, – хмыкнул тот.

Она провела их через террасу, где стояли плетеные кресла, в комнату. Пахло коврами и пылью. Книги были и в шкафу, и на подоконнике и на письменном столе. На стене развешено различное стреляющее и колющее оружие. Арбалета не оказалось, но он вполне мог раньше висеть на двух свободных крюках в центре.

Девушка села у порога на корточки. Если овчарка сторожила дом снаружи, то она, пожалуй, изнутри.

Маленький сыщик, нерешительно потоптавшись, устроился на краешке дивана. А Родион принялся рассматривать книги, наваленные всюду.

Девушка с зелеными губами молча следила за его действиями.

– Ого, – сказал Родион. – Не знал, что Геша увлекается мистикой и всякими оккультными науками. Ну, Мэнли Холла я тоже читал. От нечего делать, на работе, – пояснил он недоверчиво посмотревшему на него сыщику. – А Блаватскую не смог осилить. – он взял в руки фолиант в кожаном переплете. – Старинная книжка… Наверное редкая?

– Это мои книги, – вдруг сказала девушка. – Просто в моей комнате они уже не помещаются.

– Вот еще красивый переплет, – Родион потянулся за другим томом. – Да это же семейный альбом! Ну-ка, каким Геша был карапузом?.. – Родион стал быстро перелистывать страницы, фальшиво выражая восторг от увиденного.

– А это вы, голенькая такая, – он повернул альбом так, чтобы девушке была видна фотография младенца, лежащего попкой кверху. – Верно?

Девушка неожиданно густо покраснела.

– А тут Геша – старшеклассник, – продолжал угадывать Родион.

Он задержался, разглядывая фотографию. То, что один из юношей на групповой фотографии – хозяин дома, Родион не сомневался. Его лицо было на большинстве предыдущих снимков. А вот кто стоял рядом с ним, покровительственно положив руку на плечо? Черты лица этого мальчика показались Родиону смутно знакомыми… Он принялся быстро переворачивать страницы, надеясь увидеть двух приятелей в более позднем возрасте.

– Ну конечно, – он хлопнул по цветному снимку, сделанному, судя по всему, не так давно. – Валентин Семенович.

Оба мужчины снова стояли рядом на фоне автомобиля «Форд Эскорт».

– Знаете этого человека? – Родион подошел к девушке и сел рядом на корточки. Он держал альбом так, чтобы ей было лучше видно.

– Мой брат знает его с давних пор, – она кивнула.

– Он приезжал сюда?

– Наоборот, мы гостили у них в Москве… Мне нужно было пройти там курс лечения… Этот дядечка уезжал с женой отдыхать и оставил нам ключи от квартиры.

– А здесь он не появлялся?

– Нет… – девушка поднялась с пола и потянулась, встав на цыпочки. – Телефон звонит. Пойду, сниму трубку.

– У вас есть телефон?

Но она, не ответив, вышла из комнаты, притворив за собой дверь.

– Никакой телефон не звонил, – хмуро заметил маленький сыщик. – У меня идеальный слух, я бы расслышал. Напрасно ты так накинулся на нее с расспросами. Она заподозрила… – мужичок прислушался, повернув к двери то одно ухо, то другое, – Ну конечно, эта ведьма сама ему звонит. Сейчас выяснится, что никакие мы не старые знакомые…

– Все равно это когда-нибудь да выяснилось бы, – философски заметил Родион продолжая рассматривать фотографии в альбоме.

– Они, скорее всего, сводные брат и сестра, – наконец, заметил он. – Слишком большая разница в возрасте. А у девушки, наверное, неплохая фигура. Жаль, ни разу не сфотографировалась в купальнике.

Через минуту девушка с зелеными губами вернулась.

– Брат говорит, что никого сегодня не ждет. Он не знает, кто вы такие. Просит подойти к телефону…

Она проводила Родиона в другую комнату, где стоял телефон. Комната была такая же по размеру. Книг не меньше, но вместо оружия на стене висели несколько гравюр и каббалистических диаграмм. А рядом с телефоном лежал… череп с хорошо сохранившимися зубами.

– Бедный Йорик, – прошептал Родион и поднес к уху телефонную трубку.

– Кто вы такой? – услышал он мужской голос.

– Вы подписывали заключение о причине смерти человека, повесившегося две недели назад? – ответил он вопросом на вопрос.

– А в чем дело?

– Труп что, был сильно изуродован?

– Нет… Но кто вы такой, почему спрашиваете?

– А если он не был изуродован, что, в принципе, логично, потому что бедняга, судя по вашему заключению, самостоятельно удавился, почему вы его не опознали? И бедной супруге пришлось мучиться в неизвестности столько времени, пока поблизости случайно не обнаружили брошенную машину и таким образом установили личность погибшего? Почему вы сразу не позвонили его жене, как только труп оказался на вашем столе?

– С какой стати? Я устанавливаю причину смерти, а не занимаюсь опознанием.

– Но для старинного школьного приятеля вы могли бы сделать исключение? И не говорите мне, что не виделись сто лет и просто его не узнали. Я только что любовался вами обоими на фотографии, сделанной совсем недавно.

– Немедленно убирайтесь из моего дома! – вдруг закричал мужчина. – Я вызываю милицию.

– Вот я и думаю: с какой стати вы не захотели признаваться в том, что были раньше знакомы с покойным? Может, потому что на самоубийство это было не очень похоже? Да я сам бы испугался на вашем месте, если ко мне приехал погостить приятель, а его нашли убитым при загадочных обстоятельствах. Кто тут будет подозреваемым номер один? И к гадалке не ходи.

– Немедленно передайте трубку моей сестре, – потребовал собеседник.

– Было бы интересно выслушать вашу версию случившегося. Не настаиваю, что моя безупречна. Но случай, сами понимаете, неординарный… – произнес Родион сугубо деловым тоном, рассчитанным на девицу, глаза которой, как ему показались, вдруг начали приобретать осмысленное выражение.

Вместо ответа Родион услышал короткие гудки. Тогда он повесил трубку и обернулся:

– Геша просил нас зайти попозже, – сказал он. – Когда он возвращается с работы?

– Брат предупредил, что сегодня вернется за полночь. Поедет в Москву, перегонять машину. Он отдавал ее там в ремонт.

– Красный такой автомобиль? С наклейкой в виде кляксы на капоте?

– Странно, почему брат понятия не имеет, кто вы такой? Вы же о нем все знаете, даже машина какая, – удивилась девушка.

– Зря ты так в открытую, – заметил сыщик, когда они вернулись к машине. – Теперь патологоанатом будет настороже.

– Он и так настороже. Нагрянем к нему с утра пораньше. К этому времени, думаю, Геша дойдет до кондиции и бросится к нам со слезами и чистосердечным признанием, – беззаботно заявил Родион.

– Признанием – в чем? – уточнил мужичок.

– Пока не уверен, – отмахнулся Род. – Ты не знаешь, где бы я мог переночевать?

– У меня есть ключи от дома Ковальского. Только я сам предпочитаю гостиницу…

– Почему?

– Если хочешь, – предложил маленький сыщик, – съездим туда, увидишь.

– Да это же, похоже, церковь? – удивленно произнес Родион.

– Последние полсотни лет здесь был склад удобрений, – маленький сыщик достал из кармана здоровенный ключ. – Бруно купил здание, отремонтировал. Пойдем, покажу, что он там внутри намудрил.

Пологи из темной тяжелой ткани перегораживали помещение, создавая мрачный лабиринт. Электричества не было, и сыщик освещал путь карманным фонариком, по пути зажигая свечи в высоких бронзовых подставках. Из темноты то вдруг выглядывала дверца старинного шкафа, то морда какого-то фантастического существа, отлитого в бронзе или вырезанного из дерева, то золоченные корешки фолиантов, и вдруг – очертания современного музыкального центра.

– А это что? – опешил Родион.

– Гроб, – пояснил сыщик, опасливо обходя препятствие. – Тут их несколько штук. Скрипучая лестница вела на устроенный метрах в трех над головой настил из почерневшего от времени дерева.

– Наверх лучше не подниматься, – предупредил мужичок. – Один раз попробовал, да как увидел заспиртованный в банке мужской половой член, так чуть не свалился. А там таких банок несколько.

– И всюду – члены? – с содроганием поинтересовался Родион.

– Разные органы, – махнул рукой сыщик. – Но видеть отрезанный член ужаснее всего.

Родион был полностью согласен.

– Хозяин всего этого добра просто псих? – скорее утвердительно заявил Род. – И ты говоришь, что такой человек может прокручивать большие бабки?

– Бруно Ковальский – специалист по черной магии. Когда-то его, конечно, считали ненормальным и даже, как мне кажется, держали в психушке. Но он умудрился собрать уйму всяких диковины штуковин. Правда, утверждал, что некоторые из предметов достались ему чуть ли не от прадеда. Но дело не в этом. Такие предметы ценятся в определенных кругах. И Бруно в этих кругах – известная личность. Вот почему некие деловые люди вложили деньги в предприятие. Оборудовали, как видишь, по первому классу помещение. Мореный дуб, – он похлопал по перилам лестницы. – Сам понимаешь, подобный магазин не откроешь где-нибудь на Тверской. Клиентам нужна загадочность. А они, поверь, приезжают издалека. Но, – мужичок хмыкнул, – не удивлюсь, если магическая книга, найденная якобы при разрушении Сухаревской башни, на самом деле сработана в нескольких экземплярах хорошим переплетчиком месяц назад. Все держится на антураже и личности Бруно. Теперь понимаешь, как беспокоятся о его судьбе люди, вложившие во все это бабки. Без Бруно они ни одной подделки не толкнут. Правда, заспиртованный член – самый настоящий, как я успел заметить, – закончил частный сыщик.

– Я сразу понял, что зеленая дурочка не могла собрать такие книги, – задумчиво произнес Родион. – И эти пентаграммы у нее на стене, и череп… Интересно, как часто Бруно бывал в гостях у Вильгельма и его сестрицы? Если он такая колоритная фигура, наверняка соседи заметили…

– Он никогда не отлучается отсюда надолго, – возразил сыщик. – Посетители могли нагрянуть в любой момент, да и хозяйство без присмотра не оставишь. Поэтому мои клиенты так забеспокоились, когда он пропал на несколько дней. Ну а если Бруно и бывал на людях, то поверь мне – ничем не выделялся среди окружающих. Не в его интересах было привлекать внимание к себе и своему бизнесу. Знаешь, – доверительно сообщил сыщик, – я начал розыски с того, что показал половине города его фотографию и спросил – видел ли кто-нибудь этого человека? Так не поверишь – никто о нем понятия не имел.

– Конспиратор.

– Не удивлюсь, если он наклеивает фальшивую бороду, выходя отсюда, – согласился мужичок. – А то что это за сатанист, если его каждая собака знает?

– Но ведь как-то они общаются? Откуда в доме патологоанатома взялись те книги? Ладно, – махнул рукой Родион.

– Спросим завтра у него самого. Если ты сейчас в гостиницу, заезжай за мной часов в пять утра. Нанесем брату с сестрой ранний визит.

– Так ты остаешься здесь? – удивился сыщик.

– Надо же кому-то присмотреть за всем этим имуществом.

– Только ради всего святого, ничего не бери, – взмолился сыщик. – Ведь ключ дали мне, и если что-нибудь пропадет…

– Никогда, – Родион стукнул себя в грудь, – никогда я не опущусь до того, чтобы скрасть заспиртованный член.

Сыщик захихикал, и в этот момент они услышали, как хлопнула входная дверь.

– Эй, кто там! – крикнул мужичок.

Прислушались, но только потрескивал фитилек свечи, а от дрожащего пламени по портьерам ползли тени.

– Может, Бруно вернулся? – предположил сыщик.

Вдвоем они побродили по черному лабиринту, устроенному хозяином, погасили свечи.

– Еще пожар устроим, – беспокоился маленький сыщик.

– Ты мне оставь фонарик, – попросил Родион.

– Да в нем батарейки почти сели, – Юрасову, очевидно, было жалко отдавать фонарик.

Наконец, добрались до входной двери, так и не выяснив, кто же хлопнул тяжелой створкой.

– Ветер исключается, – Родион попробовал, насколько туго открывается дверь.

– Может, кошка какая забралась, а потом выскочила, – предположил сыщик.

– Здоровенная должна быть кошка, – поправил его Родион. – С леопарда.

На крыльце, наконец, маленький сыщик вручил фонарик Родиону.

– Аккуратнее, – напутствовал он. – Слушай, а что там такое? – спросил Род по дороге к машине.

– Как – что? Кладбище, конечно. Когда-то здесь село стояло, но к семидесятым молодежь в город подалась, старики большей частью вымерли. А потом кто-то брошенные дома поджег. Рассказывают, за несколько дней все выгорело. Теперь, как видишь, заросло, и не разберешь, где дома стояли. Остались только старые могилы.

Родион забрал из салона пакет с шашлыками, купленными по дороге, и бутылку красного вина. Когда сыщик развернулся и уехал, Род побрел обратно к оскверненной церкви.

Поел он прямо на паперти, а затем вошел внутрь. Освещая путь фонариком, нашел книжный шкаф, который заметил, когда они еще только пришли. Просмотрев корешки книг, обнаружил разрозненный том сочинений Гоголя издания Брокгауз – Эфрон.

С книгой под мышкой добрался до одного из приделов, где, как сообщил ему сыщик, обитал в свободное от мистерий время Бруно Ковальский. Здесь стоял стул, бронированный сейф, керосиновая лампа и вполне сносный диван с кожаными подушками.

Поковырявшись при свете лампы с замком сейфа и плюнув на это дело, Родион растянулся во весь рост на диване и открыл книгу наугад.

В животе урчало. То ли шашлык был несвежий, то ли вино чересчур кислое.

«Страшна освещенная церковь ночью, – прочитал он, – с мертвым телом и без души людей».

– Надо же было сразу попасть на «Вия», – пробормотал Родион и покосился на занавесь, чуть колыхавшуюся от невесть откуда взявшегося сквозняка.

«Чуть только слышится легкий треск какой-нибудь отдаленной свечки, или слабый, слегка хлопнувший звук восковой капли, падавшей на пол…» Он прислушался. Кажется, они загасили все свечи. Но что это потрескивает? Керосиновая лампа? Звук шел откуда-то из темноты, где в лабиринтах черной материи затаились мрачные экспонаты.

Может, сверчок, подумал он. Или часы какие тикают.

Но звук был неритмичный. Ну конечно же, мышь скребется, решил Родион, положил раскрытую книгу на грудь и вперился в черноту, слегка разбавленную светом горящего керосина.

Сыщик сказал, что наверху хранятся какие-то заспиртованные органы. Из ужастиков, которые, кстати, Родион не любил, но всегда смотрел, когда показывали по телевизору, он смутно представлял, для каких ритуалов могло потребоваться содержимое банок.

– Разрезали и заспиртовали, – произнес он вслух и даже чуть вздрогнул оттого, как прозвучал в тишине его голос.

Допустим, стал он размышлять уже молча, патологоанатом знал, что у Бруно водятся деньжата. Рассказал об этом Валентину. Вместе они решили ограбить. Вряд ли собирались сразу пойти на убийство. Хотя, конечно, кто знает, как там все произошло на самом деле. И, конечно же, патологоанатому не представляло особого труда профессионально расчленить труп и разложить по банкам.

– Нет уж, я не полезу по этой скрипучей лестнице проверять, так ли это или нет, – сообщил темноте Родион и снова взялся за книгу.

«…труп уже стоял перед ним на самой черте и вперил в него мертвые позеленевшие глаза. Бурсак содрогнулся, и холод чувствительно пробежал по всем его жилам. Потупив очи в книгу, стал он читать громче свои молитвы и заклятия и слышал, как труп опять ударил зубами и замахал руками, желая схватить его…» Где-то в глубине оскверненной церкви раздался протяжный скрипучий звук. Родион моментально соскочил с дивана. Может, заскрипела дверь несмазанными петлями? Но он прекрасно помнил, что запирал ее изнутри на огромный кованый засов.

Быстро погасил лампу. Он не хотел оставаться на свету и тем самым давать преимущество кому бы то ни было, прятавшемуся во мраке.

На ощупь добрался до выхода и тут только включил фонарик. Засов на месте, никуда не делась и «контролька» – клочок от пакета с шашлыками, который Родион зажал между створками.

Значит, дверь никто не открывал и не закрывал.

Но ведь они с сыщикам обшарили все помещение?

Родион выругался и пошел обратно, светя фонариком и нарочито громко топая ногами. Он стыдился своего страха.

– Мало ли что заскрипело, – корил он себя. – Может, оторванный лист жести на крыше. Не хватало мне только с головой под одеяло прятаться.

Вернувшись к дивану, он расшнуровал ботинки, стянул носки. Каменный пол приятно холодил уставшие ноги. Передвинул поближе стул и поставил на него лампу – чтобы можно было погасить не вставая, как только захочется спать. Наконец, снова лег, закинув ноги на подлокотник дивана, и взял в руки книгу.

Он перевернул одну страницу, другую, пока глаза наконец стали слипаться. Где-то наверху, в сводах заброшенной церкви завывал ветер, а от пола потянуло сыростью.

Прочитаю еще один абзац – и все, – решил Родион.

«Вдруг… среди тишины… с треском лопнула железная крышка гроба, и поднялся мертвец. Еще страшнее был он, чем в первый раз. Зубы его страшно ударялись ряд о ряд, в судорогах задергались его губы, и, дико взвизгивая, понеслись заклинания»…

Дальше читать он не смог оттого, что вдруг понял, откуда доносились озадачившие его хлопки и скрипы. Дверь здесь вовсе не при чем, дверью так нельзя… Ну конечно же, как он сразу не догадался!

Этот звук могла издавать крышка одного из гробов, расставленных в темноте. Хлопала, когда ее опускали, и скрипела, когда гроб открывался…

И тут Родион почувствовал, как что-то влажное и холодное коснулось его босой ноги.

– Бруно, – простонала девушка в одних только черных трусиках, целуя ему ноги зелеными губами, – Наконец ты вернулся.

– Я не Бруно, – слабо запротестовал Родион.

– Другой ты мне нравишься еще больше, – как змея она проскользнула по дивану и легла рядом, прижимаясь голым телом.

Родион стал отбиваться.

– Не прогоняй, повелитель, – попросила девушка. – Если я тебе надоела, создай меня другой, как создал себя.

Ему, наконец, удалось избавиться от рук ночной гостьи, обхвативших его за шею, но тут же она нашла себе новое занятие – стала расстегивать молнию на штанах.

– Да не Бруно я, – снова напомнил Родион, правда, менее решительно.

Но он не мог долго сопротивляться, когда почувствовал, как пальцы этого странного создания начали двигаться вверх-вниз, насколько позволяла теснота брюк, искусными движениями усиливая ток крови, то массируя его быстрыми и резкими движениями, то распаляя едва ощутимыми прикосновениями кончиков наманикюренных ногтей. А когда она склонилась к нему, и влажные губы скользнули по всей длине, Родион застонал от удовольствия.

У сестры патологоанатома была гибкая стройная фигура, но немного необычная. Плечи – шире, чем должны быть у женщины ее роста, а бедра – уже. Абсолютно плоская грудь с маленьким бледными сосками, настолько бледными, что при свете керосиновой лампы их можно было просто не разглядеть. Стройные мускулистые ноги с узкими длинными ступнями и покрытыми тем же зеленым лаком ногтями. Впалый живот с ярко выраженными косыми мышцами. На теле не было абсолютно ни одного волоска, а бедро украшала татуировка пятиконечной звезды, заключенной в два круга.

Такую же пентаграмму Род видел и на стене в ее комнате.

Подчиняясь смутно возникшему подозрению, Родион приподнялся на локте и, потянувшись, дотронулся до татуировки. Потом его рука двинулась дальше, пока не оказалась между бедер…

Холодный пот прошиб Родиона.

– Ей, перестань, – закричал он, попытался грубо оттолкнуть, потом взмолился, – Ну что же это такое!

Но оказалось, он настолько глубоко проник в горячий рот, а движения губ и рук были столь искусными, что сопротивляться было бесполезно.

Когда все закончилось, мгновение Род лежал неподвижно, привыкая к мысли о том, что чему быть, того не миновать.

А затем тишина взорвалась грубой бранью. Родион всегда матерился, когда ничего не мог поделать. Сейчас был как раз тот случай. Его партнером оказалось лицо мужского пола, анатомически во всяком случае.

Опрометью Родион бросился вверх по скрипучей лестнице, раскидывая стеклянные сосуды отыскал бутыль с этиловым спиртом и принялся себя поливать, завывая от обжигающей боли. Потом сделал несколько глотков прямо из горлышка и закашлялся.

Когда спирт достиг желудка и начал всасываться в кровь, Родион почувствовал некоторое облегчение. Еще через некоторое время он закурил и стал оценивать происшедшее более хладнокровно.

– В принципе, я мог бы ничего не заметить и до конца жизни считать, что мне попалась одна из самых искусных в этом деле особ, – сообщил он почему-то бутыли спирта, которую в данный момент нежно обнимал.

Не расставаясь с емкостью, Родион вернулся обратно к дивану. Он решил, что еще глоток неразбавленного алкоголя ему не повредит.

Увидев стоявший на сейфе пластмассовый стаканчик, Родион налил в него из бутыли и сразу выпил. От второй порции чуть не вытошнило. Когда, наконец, удалось справиться со спазмами в горле, и спирт попал куда ему следует, Родион окончательно захмелел. Тогда он подошел к дивану и смог посмотреть на предмет своей недавней страсти. Предмет лежал неподвижно в позе эмбриона, закрыв лицо руками, только поднимались бока от тяжелого дыхания, как у лошади, выигравшей дерби.

– А девкой был бы краше, – сообщил Родион, развеселясь.

– Ты же обещал, Бруно, – простонал юноша, – вернуть мне мое тело.

– Давай все по порядку, – Родион переставил лампу и устроился на стуле. – Для начала оденься. И сотри косметику, смотреть противно.

Оставшись один, Родион решил, что раз его считают Бруно, он не станет больше спорить. Так можно будет кое-чего разузнать.

Он снова услышал знакомый скрип, когда поднималась крышка гроба, и ему стало смешно, когда вспомнил, как сначала испугался.

Крепко выпив, он всегда становился хладнокровно-насмешливым.

Через некоторое время перед ним предстало существо в белой свободной одежде, скрывающей угловатость фигуры, не накрашенными губами и зелеными глазами, прятавшимися за тенью густых ресниц.

– Ты ведь Бруно, да? – робко спросило это существо.

– Ясное дело, – согласился Родион.

– Но почему ты раньше требовал, чтобы я гримировалась под покойницу?

– Я заблуждался.

– Это хорошо, – согласилось существо. – Такой быть мне больше нравится. Теперь дашь мне новое тело, которого я заслуживаю?

– Не сразу, не сразу, – отмахнулся Родион. – Для начала кое-что расскажи. Как тебя зовут?

– Александра.

– Александр, значит.

– Нет, Александра. Я – женщина.

– Ладно, я тебя Сашкой называть буду, – Родион нашел компромисс.

– На Сашку я согласна. Но почему ты забыл, как меня зовут? Бруно должен был знать.

– Я же изменился внешне, верно?

– Да, как и обещал, что найдешь новое тело.

– Вот видишь. Процесс переселения душ, – Родион почесал затылок, пытаясь вспомнить, что он когда-то прочитал в «Страшных газетах», он любил читать всякую ерунду, – явление достаточно сложное. Не все участки мозга поддаются перезаписи. Вот в лобных долях – все помню, а в мозжечке – нет.

– Раньше ты по-другому об этом говорил.

– Ну, так то раньше… Каким я раньше был, расскажи?

– Среднего роста, черноволосый.

– А возраст?

– Сорок три.

– Я был знаком с твоим братом?

– Как же, конечно…

– Твой брат мне поставлял… ну, то, что там в банках, наверху?

Кивок головы.

– А с Валентином Семеновичем, школьным приятелем твоего брата, я тоже знаком?

– Нет.

– И никогда не говорил о нем? – Только когда рассердился, узнав, что Вильгельм ему проболтался.

– А о чем он проболтался?

– Когда мы гостили у них, брат сказал Валентину Семеновичу, что продает тебе разные органы. Валентин Семенович его долго обо всем расспрашивал, узнавал, как это делается, много ли можно на этом заработать. Он напоил брата, а Вильгельм, когда напьется, все рассказывает. Поэтому он никогда не пьет с посторонними.

– Я был очень зол на Валентина Семеновича? Говорил, что убью его?

– Не помню… Ты только меня ударил, а я заплакала, так как ни в чем не была виновата. Просто подслушала их разговор.

– Хорошо, опиши мне, что происходило в последние дни, перед тем, как я исчез?

– Ты сказал, что болен, что скоро умрешь, если не подыщешь себе новое тело. И потом, ты сердился, как складываются дела. Тебя заставляют зарабатывать деньги на твоем даре, твоих знаниях, и все эти деньги у тебя забирают. Ты сказал, что тебе надоела такая жизнь. Я плакала и умоляла не бросать меня. И тогда ты предупредил, что подыщешь себе новое тело, вселишься в него, и таким предстанешь передо мной – сильным, красивым и богатым. А потом и мне поможешь стать такой, какой я должна была появиться при рождении, если бы не вмешались силы хаоса. Все дни, пока тебя не было, я приходила сюда и ждала. Я пряталась от того маленького человечка, потому что ты не мог им быть. Ведь прежний Бруно предупредил, что сердце мне подскажет, в каком новом теле ты явишься. И сегодня утром я поняла… А ты не хочешь со мной… меня… потому что… потому что мне дано такое наказание… – и Александр ударил сам себя в низ живота.

– Я бы не назвал это наказанием, – возразил Родион.

– Как ты не понимаешь? – лицо у Сашки пылало, – Вот ты родился с телом и душой мужчины, но если бы только в одном месте, понимаешь, в одном, ты был бы как женщина? А вот я – наоборот…

– Может, ты прав, – задумчиво произнес Родион. – Мир не делится на мужчин и женщин. Мир делится на тех, кто имеет, и кого имеют. Причем половые признаки тут не играют никакой роли.

Послышались глухие удары. Александр встрепенулся. Род посмотрел на часы.

– Пора, – сказал он. – Приехал наш маленький сыщик. Он отвезет нас к твоему брату.

– Зачем? Брат не знает, что я и Бруно… Что я и ты…

– И незачем ему знать о том, что между нами произошло, – охотно согласился Родион. – Я только хочу задать ему один единственный вопрос.

– Какой?

– С какой стати Бруно Ковальский решил выбрать себе новое обличье? Ведь что такое обличье? В наше время не обязательно менять для этого морду лица. Достаточно переклеить фотографии на документах. А я знаю одного самоубийцу, чьи документы куда-то исчезли. Такие дела.