Текст книги "Рыцари Нового Света"

Автор книги: Андрей Кофман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ГЛЯДЯ В КОРЕНЬ

Последние фразы последней главы подводят нас к совершенно иной проблематике – а именно, к проблеме возникновения латиноамериканской культуры. В Новом Свете сформировалось четыре «больших» культуры – испаноамериканская, представленная двумя десятками самоценных национальных культур, североамериканская, бразильская и канадская. Они развивались на основе исходных европейских языков и традиций, а своеобразие им диктовала сама реальность Нового Света, глубоко отличная от европейской действительности. Особенности истории, этнической и природной среды бывших колоний наложились на особенности исходных традиций и определили отличия американских культур друг от друга.

В чем состоит своеобразие испаноамериканских культур? Понятное дело, обстоятельный ответ на этот вопрос потребует многотомного сочинения. И все же автор считает нужным хотя бы наметить какие-то подходы к ответу, важные именно в контексте этой книги. В таком случае начать следует с другого вопроса: когда возникла испаноамериканская культура? Вопрос далеко не праздный и весьма сложный, и отвечали на него по-разному.

Иной мир

Еще относительно недавно сам факт существования испаноамериканской культуры подвергался сомнению. Сейчас в это трудно поверить, но между тем еще в первой половине XX века находились вполне светлые умы – испанские, что понятно, но также и немало латиноамериканских, – которые утверждали: нет никакой самостоятельной латиноамериканской культуры, она – лишь ответвление культуры испанской (или португальской, если речь идет о Бразилии). И, надо признать, они имели право так говорить.

Действительно, на американском континенте существовали очень древние и богатые доколумбовы культуры, но они были разрушены в ходе испанской колонизации Нового Света, а индейцы большей частью ассимилированы, то есть приняли языки, религию и нормы быта завоевателей. Новая, собственно латиноамериканская культура, сформировалась на европейской культурной основе и на европейских (главным образом испанском) языках. А ведь вполне очевидно, что язык – это не только лексика и грамматика, но также и способ мышления, художественного в том числе. Более того, латиноамериканская культура изначально не имела собственной традиции, и потому в своем развитии она долгое время вынужденно заимствовала европейские направления и жанры. Так она последовательно усваивала барокко, классицизм, романтизм, реализм, натурализм, символизм, авангардизм. Иначе и быть не могло. Но в результате она долгое время воспринималась как культура подражательная либо как «провинциальный» вариант культур Иберийского полуострова.

А потом грянул всемирный бум «нового» латиноамериканского романа. И случилось нежданное: четыреста лет латиноамериканцы униженно ловили каждое новое слово из Европы – и вдруг европейские писатели стали подражать латиноамериканским! Теперь уже никто бы не решился отрицать факт существования латиноамериканской культуры. Какая там подражательность, если она изумила весь мир своей свежестью и самобытностью!

Тогда-то и встал вопрос о том, когда же она возникла? Совсем недавно, то есть с появлением «нового» латиноамериканского романа? Некоторые считали именно так, а все, что было до этого, объявляли незрелостью и ученичеством. Другие говорили: культура Латинской Америки начинает свое развитие в первой трети XIX в. – после того, как испанские колонии обрели независимость. При этом культура колониального периода иногда вообще не рассматривалась: она, дескать, копировала европейские образцы и к Латинской Америке отношения не имеет. Что же касается хроник открытия и завоевания Америки, включая письма, дневники и реляции конкистадоров, то их не то что к латиноамериканской, а даже к литературе не относили. Мол, чистая историография.

Когда же на самом деле начала складываться испаноамериканская культура? Вопрос этот напоминает давние споры о том, на какой стадии развития человеческого зародыша его уже можно считать человеком, а на какой еще нет? Отвлечемся и – пусть это покажется некстати – поставим еще одну проблему. Если мы признаем наличие самобытной испаноамериканской культуры, следовательно, признаем ее сущностное отличие от европейской. Эти культуры отличаются по очень и очень многим признакам – все перечислить книги не хватит. Но в чем состоит их коренное, изначальное различие?

На взгляд автора, главное их отличие, из которого вырастают все прочие, как дерево вырастает из косточки, состоит в том, что испано-американская культура – наверное, единственная, дату рождения которой можно указать с точностью даже не года, а дня.

Этим днем было 12 октября 1492 г., когда Колумб внес в свой дневник первые восторженные записи о новооткрытой земле. Колумб, как известно, так и не узнал, что открыл новый континент, но вместе с тем его дневники и письма содержат зародыши образов и тем, которые впоследствии получат развитие в испаноамериканской культуре. Это прежде всего образ чудесной земли и сопутствующий ему мотив изумления: «Воистину чудесно все сущее в этой стороне и чудесны великие народы острова Эспаньола…»; «…никто не сможет поверить подобному, пока сам не увидит всего». Это образы «естественного человека», «доброго дикаря» и «злого дикаря» – будущих героев латиноамериканского искусства в целом. Это образ земного рая («открытого» Колумбом в дельте Ориноко во время третьего путешествия) – ему тоже будет суждена долгая жизнь в латиноамериканской культуре. Наконец, это противопоставление Нового Света – Старому, заключавшее ту идею, что Америка – иной мир, в корне отличный от европейского: «И как день от ночи отличались эти деревья от растущих в нашей стороне; иными были плоды, травы, камни и все прочее».

Накопление новых художественных элементов происходило постепенно, но началось оно еще в первых памятниках испаноамери-канской словесности. Мотивы, намеченные в письмах и дневниках Колумба, закрепились и получили развитие в трудах хронистов, в дневниках и реляциях первопроходцев Америки.

Читатель латиноамериканской литературы, верно, не раз задавался вопросом: откуда берется тот мир чудесного, в который мы погружаемся, читая произведения Габриэля Гарсиа Маркеса, Мигеля Анхеля Астуриаса, Карлоса Фуэнтеса, Хулио Кортасара, Хорхе Луиса Борхеса и других? И почему художественное сознание латиноамериканского писателя так стойко настроено на чудо, и во всем стремится увидеть чудо, да и свою действительность воспринимает сквозь призму чудесного?

И вот что в этом отношении примечательно: термин «магический реализм», изобретенный немецким искусствоведом Францем Ро в 1925 г., был применен по отношению к европейской живописи постэкспрессионизма, затем вошел в европейскую же литературу и стал одной из доктрин ряда авангардистских групп и литературных течений. Однако об этом помнят сейчас лишь специалисты, историки искусства и литературы, а в сознании рядового читателя понятие «магический реализм» давно и прочно увязано с латиноамериканской литературой. Латиноамериканские писатели и критики позаимствовали европейский термин и применили его для характеристики собственной литературы, когда расцвел «новый» латиноамериканский роман, где мир чудесного развернулся во всей своей завораживающей красоте и необычности. С тех пор многие и полагают, будто бы «магический реализм» родился в недрах латиноамериканской культуры, будто это ее собственное изобретение.

Впрочем, такое убеждение имеет под собой все основания – если говорить не о термине, а о художественной сути. И впрямь, мир чудесного, каким он предстает в латиноамериканской литературе, существенно отличается от европейского «магического реализма». В чем коренится это отличие? Попробуем сформулировать то, что на интуитивном уровне, наверное, почувствовали многие читатели. Главное отличие состоит прежде всего в соотношении чудесного и реального. Если в западноевропейском художественном сознании чудесное чаще всего предстает как выход за пределы реальности, как взлом повседневности, то в латиноамериканской литературе оно укоренено в реальной действительности и столь неразрывно связано с обыденностью, что невероятное воспринимается естественным, а естественное – невероятным.

А ведь эта особенность коренится именно в эпохе конкисты, когда «чудесное» прочно вошло в «генетический код» грядущей культуры. Как говорилось ранее, конкистадоры воспринимали Новый Свет землей обретенного чуда, на каждом шагу ждали встречи с чудом и видели чудеса. Чудесное воспринималось органическим свойством американской реальности, а тема чудесного стала едва ли не ведущей в хрониках конкисты. Между прочим, далеко не случаен тот факт, что творцы «нового» латиноамериканского романа почти все оказались заядлыми читателями хроник конкисты.

Именно в эпоху испанского завоевания Америки сформировался и глубоко характерный для латиноамериканской литературы в целом художественный образ «своего», американского пространства. Оно представляется как пространство беспредельное, хаотичное, природное, первозданное, девственное и таинственное. Приведем несколько устойчивых характеристик из произведений различных испаноаме-риканских писателей. Америка – «Нет предела ее просторам» (Ромуло Гальегос); это «мир каких-то иных измерений» (Хуан Рульфо); «беспорядочный, взбалмошный, сладострастный, ленивый тропический мир» (Алехо Карпентьер); здесь «люди чувствуют давящее присутствие неизмеримости и тайны» (Артуро Услар-Пьетри). А ведь именно таким воспринимали американское пространство первопроходцы и конкистадоры Нового Света. Это пространство им действительно казалось беспредельным – ведь чаще всего они понятия не имели, каковы размеры материков, где кончается саванна или горная цепь, куда впадает та или иная река и какова ее протяженность. Это и впрямь был мир иных измерений – как в смысле его необычности, так и в чисто пространственном отношении: таких непомерных расстояний европейцы даже представить себе не могли. Америка, не знавшая европейцев и христианства, первопроходцам представлялась девственной и первозданной – им предстояло исследовать и освоить эти земли. Непознанное хранит в себе тайну – ее обостренно предощущают и жаждут раскрыть конкистадоры, которые пускаются в экспедиции «с целью вызнать тайну сих земель».

Еще одна аллегория Америки. В контексте сказанного в заключении она читается как «путешествие» латиноамериканской культуры, которая открывает и покоряет «свое» пространство в художественных образах

В эпоху конкисты в «генетический код» испаноамериканской литературы вошел и ее наиболее распространенный, излюбленный сюжет – а именно, сюжет путешествия. Латиноамериканская культура, собственно, и началась с путешествия – с экспедиции Колумба; в непрестанной череде исследовательских и завоевательных экспедиций открывалось пространство материков, а их колонизация была растянутым в столетиях странствием. Конкисту в целом можно назвать уникальным в своем роде грандиозным путешествием. Да и в дальнейшем путешествие через океан стало своего рода обязательством просвещенного латиноамериканца, который считал своим долгом хоть раз побывать в просвещенной Европе.

Речь, причем, идет не только о необычайной значимости сюжета путешествия в латиноамериканской литературе, но также о его весьма своеобразной интерпретации. Ибо главная цель этого путешествия – не столько познать себя или общество (как в европейской литературе), сколько обнаружить «свой», отличный от европейского американский мир.

Всякая экспедиция конкистадоров была сопряжена с географическим открытием. Реальность историческая удивительным образом преобразуется в реальность художественную. Сюжет путешествия в латиноамериканской литературе также приводит героя к открытию – «своего» мира и собственной причастности к нему. Вспомним, что говорилось о воздействии американского пространства на конкистадора, о том, как оно формировало его характер, как оно изменяло его сознание. То же самое, в сущности, происходит и с героями испаноамериканской литературы. Они предпринимают путешествие нередко сначала в Европу, оттуда через океан в Новый Свет, а затем в глубь американского пространства (как бы повторяя путь конкистадоров), чтобы в полной мере осознать себя американцем. «…И каждый день я открываю мир, / Америку новую, девственную, / с чудесной фауной и флорой», – писал эквадорский поэт Хорхе Каррера Андраде. Сюжет путешествия, в ходе которого происходит открытие «своей» земли, – тоже духовное наследие эпохи конкисты.

Многие персонажи испаноамериканской литературы прямо или косвенно воспроизводят модель личности конкистадора. Прежде всего, это выражается в их отношениях с природным миром – жестоким, враждебным, смертельно опасным. Таким он и был для завоевателей Нового Света. Природа готова погубить пришлеца, чужака, и герою приходится напрягать все силы, чтобы отвоевать свое место на этой враждебной земле. Так в испаноамериканской культуре вновь и вновь повторяется основной сюжет конкисты: присвоение и освоение дикого девственного пространства. И не случайно герой нередко ощущает себя конкистадором.

Но ярче всего духовное наследие конкисты проявляется в одной специфической особенности персонажей испаноамериканской литературы, которую можно условно назвать «одержимостью». Это какая-либо внутренняя страсть или внешняя цель, особенность или черта характера, которая поглощает человека целиком, проявляется крайне избыточно. Герои стремятся попрать европейскую норму, перешагнуть пределы дозволенного, здравого смысла – тем самым они как бы становятся под стать своему аномальному миру. Как говорилось, подобного рода одержимость, а также стремление попрать норму и превзойти все мыслимые пределы были в высшей степени свойственны конкистадорам.

Наконец, обращает на себя внимание характерная для героев испаноамериканской литературы склонность к насилию, импульсивность, не оставляющая места для размышления, постоянная готовность к убийству, которое зачастую происходит по ничтожному поводу или вообще без повода, в качестве упреждающего удара. В связи с этим вообще следует подчеркнуть, насколько значима тема насилия для всей латиноамериканской культуры – что сразу чувствует любой восприимчивый читатель. Он ощутит не только чрезвычайно высокий «градус» насилия, но также его трудноопределимую, но очень своеобычную «ауру», когда насилие как бы разлито в атмосфере и часто совершается бессознательно и беспричинно. Между прочим, все это давно почувствовали сами латиноамериканские мыслители и художественные критики, и оттого испанское слово «виоленсия» (насилие) стало своего рода термином, призванным обозначить одну из специфических черт менталитета, общественной жизни и культуры латиноамериканца.

О виоленсии, ее носителе мачо («самец», «настоящий мужчина»), и о мачистском комплексе много писали латиноамериканцы. Так, Нобелевский лауреат мексиканский поэт и философ Октавио Пас в книге «Лабиринт одиночества» доказывает, что мачо как тип личности наиболее полно выражает национальный характер мексиканца. «Мачо, – пишет Пас, – воплощает в себе мужское начало жизни… В нем сочетаются агрессивность, неуспокоенность, непроницаемость, безоглядная приверженность к насилию. Это сила, но лишенная всякого признака порядка, это пристрастная власть, это личностная воля без тормозов и управления». Чилийский писатель Ариэль Дорфман заявляет, что в Латинской Америке «насилие сформировало особое космовидение, какое больше не встречается нигде». Он же очень точно определяет некоторые существенные отличия темы насилия в европейской и латиноамериканской культурах. В первой – насилие существует как бы вне персонажа и представляется в качестве выбора одной из жизненных ориентации; и обычно герои европейской литературы в конце концов приходят к отрицанию насилия. В латиноамериканской литературе, – пишет Дорфман, – «виоленсия избирает человека с момента рождения… Виоленсия – это среда, куда помещен герой; если он откажется прибегать к насилию, его ждут либо смерть, либо бесчестие, либо потеря контакта с окружающими. Виоленсия становится доказательством существования человека».

Еще один яркий пример того, как история, преобразуясь, воплощается в искусстве. Истоки темы насилия в ее столь характерной трактовке опять-таки можно усмотреть в эпохе конкисты. Ведь конкиста сама по себе стала грандиозным насилием, в результате которого был сломан и преображен уклад коренных жителей двух материков. Американское «путешествие» столь же неотрывно связано с открытием, как и с виоленсией. Открытие «своего» мира происходило через насилие. Получается так, что насилие лежит в самом основании латиноамериканской цивилизации – такова ее «родовая травма». Но этот образ – «родовая травма» – парадоксальным образом обозначает не только разрушительный, но также и созидательный смысл испанского завоевания Америки – рождение нового мира, новой культуры, новой цивилизации. К тем ипостасям конкисты, о которых говорилось ранее, добавляется еще одна. Конкиста: открытие, завоевание, разрушение, колонизация, христианизация, формирование новых этносов, созидание новой культуры.

И завершая эту книгу, можно подытожить: именно конкиста во всех ее составляющих заложила фундамент того, что зовется Латинской Америкой.

Основные источники

Хроники и реляции

Лас Касас Б. де. История Индий. Пер. с исп. Л., 1968.

Нуньес Кабеса де Вака А. Кораблекрушения. Пер. с исп. М., 1975.

Открытие великой реки Амазонок. Хроники и документы XVI в. о путешествиях Франсиско де Орельяны. М., 1963.

Хроники открытия Америки. Новая Испания. М., 2000.

Хроники открытия Америки. 500 лет. Антология. Пер. с исп. М., 1998.

Aguado P. de. Recopilación historial de Venezuela. Т. 1. Caracas, 1963.

Cortés H. Cartas de relación de la conquista de México. México, 1971.

Crónicas de la conquista de Peru. México, 196-

Crónicas del reino de Chile. Madrid, I960.

Cronistas у primitivos historiadores de la Tierra Firme. Caracas, 1988.

Descubrimiento y conquista de Venezuela. Caracas, 1962.

Díaz del Castillo B. Historia verdadera de la conquista de Nueva España. Barcelona, 1975.

Fernández de Oviedo у Valdßes G. Historia general у natural de las Indias, Islas у Tierra Firme del Mar Oceano. Vols. 1—13. Asunción, 1949.

Hammond G. P., Rey A. Narratives of the Coronado expedition. Albuquerque, 1940.

Historiadores de Indias. Antología. Barcelona, 1992.

Iglesia R. Cronistas e historiadores de la conquista de México: El ciclo de Hernán Cortés. México, 1980.

La conquista de Tenochtitlán. Madrid, 2002.

Lopez de Gómara F. Historia de la conquista de México. Caracas, 1979.

Lopez de Gómara F. Historia general de las Indias у vida de Hernán Cortés. Caracas, 1979.

Martir de Angleria P. Décadas del Nuevo Mundo. México, 1964.

Nuñez Cabeza de Vaca A. Naufragios у comentarios. México, 1988.

Oviedo у Banos J. de Historia de la conquista у población de la provincia de Venezuela. New York, 1940.

Pizarro P. Relatión del descubrimiento у conquista de los reinos del Perú. Lima, 1986.

Simón P. Noticias historiales de las conquistas de Tierra Firme en las Indias Occidentales. T.1–5. Bogota, 1981–1982.

Valdivia P. de. Cartas al emperador. // Cunninghame G. RB. Pedro de Valdivia. Buenos Aires, 1943.

Литература

Атлас истории географических открытий и исследований. М, 1959

Бейклесс Дж. Америка глазами первооткрывателей. Пер. с англ. М., 1969.

Берн Ж. Открытие земли. Пер. с фр. Кн.1. М., 1993.

Ершова Г. Г. Древняя Америка: полет во времени и пространстве. М., 2002.

История литератур Латинской Америки. Кн.1. М., 1985.

Колумб X. Путешествия Христофора Колумба. Дневники. Письма. Документы. Пер. с исп. М., 1961.

Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т.2. М., 1982.

Нерсесов Я. Н. Тайны Нового Света. От древних цивилизаций до Колумба. М., 2001.

Созина С. А. На горизонте Эльдорадо. М., 1972.

Abellán J.L. Historia critica del pensamiento español. T.2. Madrid, 1979.

Aguilar Paredes H. Las guerras de conquista en Latinoamerica. Quito, 1980.

Arciniegas G. América en Europa. Bogotá, 1980.

Arciniegas G. El revés de la historia. Bogotá, 1980.

Ashburn P. M. The ranks of death. A medical history of the conquest of América. New York, 1947.

Ballesteros Gaibrois M. La novedad indiana: Noticias, informaciones у testimonios del Nuevo Mundo. Madrid, 1986.

Barbosa Sanchez A. Sexo у conquista. México, 1994.

Bermúdez-Plata С Catálogo de pasajeros a Indias durante los sig-los XVI, XVII у XVIII. Sevilla, 1940–1946.

Beuchot M. La querella de la conquista. Una polémica del siglo XVI. México, 1997.

Blanco Fombona R. El conquistador español del siglo XVI. Madrid, 1921.

Boyd-Bowman P. Indice geobiográfico de cuarenta mil pobladores españoles de América en el siglo XVI. Madrid, 1987.

Cabrera A. Caballos en América. Buenos Aires, 1945.

Canedo L. G. Los archivos de la historia de América. Período colonial. México, 1961. T. 1–2.

Carbia R. D. Historia de la leyenda negra hispanoamericana. Madrid, 1944.

Carro V. D. La Teología у los teólogos juristas españoles en la conquista de América. 2 tomos. Madrid, 1944.

Cunninghame G. R. B. Los caballos en la conquista. Buenos Aires, 1946.

De conquistadores у conquistados. Frankfurt am Main, 1992.

Descola J. Les conquistadors. Paris, 1979.

Durand J. La transformacion social del conquistador. México, 1953.

Hanke, L. Estudios sobre fray Bartolomé de las Casas у sobre justicia en la conquista de América. Caracas, 1968.

Innes H. The conquistadors. London, 1969.

Irving L. Los libros del conquistador. México – Buenos Aires, 1953.

Leyes у Ordenanzas nuevamente hechas (1542–1543). Buenas Aires, 1923.

Lipschuts A. El problema racial en la conquista de América у el mestizaje. Santiago de Chile, 1963.

Majó Framis R. Vidas de los navegantes у conquistadores españoles del siglo XVI. Madrid, 1956. Vol. 2.

Morales Padrón F. Historia del descubrimiento у conquista de América. Madrid, 1973.

Morales Padrón F. Los conquistadores de América. Madrid, 1974.

Morales Padrón F. Teoría у leyes de la conquista. Madrid, 1979.

Morison S. E. The European discovery of América: the southern voyages. New York, 1974.

Morison S. E. The great explorers: The European discovery of América. New York, 1978.

New Iberian World. New York, 1984. Vol. 1–7.

Pastor B. Discurso narrativo de la conquista de América. La Habana, 1984.

Ramos Pérez D. Determinantes formativos de la «hueste» indiana у su origen modélico. Santiago de Chile, 1965.

Recopilacion de leyes de los reinos de las Indias. Madrid, 1943. Vol 1–4.

Rodríguez Prampolini I. Amadises de América. La hazaña de Indias como empresa caballeresca. México, 1949.

Salas A. M. Crónica florida del mestizaje en las Indias, siglo XVI. Buenas Aires, I960.

Salas A. M. Las armas de la conquista. Buenos Aires, 1950.

Sánchez Albornoz С. La Edad Media española у la empresa de América. Madrid, 1983.

Sepulveda Juan Gines de. Tratado sobre las justas causas de la guerra contra los indios. México, 1979.

Torre Villar E. de la. Descubrimiento у conquista de América. México, 1992.

Torre Villar E. de la. Las Leyes de Descubrimiento en los siglos XVI у XVII. México, 1948.

Tovar A. Lo medieval en la conquista у otros ensayos americanos. México, 1981.

Weckmann L. La herencia medieval de México. México, 1996.

Zavala S. La filosofía la política en la conquista de América. Buenos Aires, 1947.

Zavala S. Las instituciones jurídicas en la conquista de América. Madrid, 1935.

Zavala S. New viewpoints on the Spanish colonization of América. New York, 1968.