Текст книги "След Ночного Волка"

Автор книги: Андрей Канев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 8
«Десятка» рванула в «шервудский» лес

Настроение было замечательное, по ходу дела скурили по папироске, набивка оказалась высший класс. Кумар сначала робко, а затем прилично и забористо ударил по голове, развязал языки, все вокруг казалось смешным и слишком ярким. Время перевалило за обед. Два «боевых товарища», как в песне поется, ехали через Сунжу по мосту в Грозный развлечься. Денег было в карманах – оттопыривались, короче. Вчерашним вечером шариатский финансист Дука приезжал в гости к эмиру их родной Старой Сунжи, а заодно и разнес по «домашним» боевикам зарплату. Теперь часть зелени необходимо было скинуть в обменник, кое-что дать на хозяйство жене, а оставшуюся немалую часть прикроить на черный день.

Серебристая «десятка», принадлежащая Халиду Сурхоеву, споро бежала по щербатому в некоторых местах асфальту. Ханпаша был за рулем, его друг детства Халид сидел, развалившись на заднем сиденье. Подельники пили еще холодное баночное «Ярпиво». В ногах у Гайсултанова на всякий случай лежала адаптированная для стрельбы из салона легкового автомобиля винтовка, вернее будет сказать, обрез «СВД» с оптическим прицелом и глушителем. Но сегодня они не собирались охотиться на федералов. Сегодня было праздничное настроение, полные карманы денег и желание просто отдохнуть в объятиях русских шлюх.

На мосту навстречу им попался зеленый бронированный армейский «уазик» с множеством антенн и «пеленой» на крыше. Было видно, что войсковики тоже в прекрасном расположении духа, сие обстоятельство сильно покоробило пассажира «десятки». Бойцы смеялись, размахивали руками, что-то, видимо приятное, шумно говоря друг другу.

– Вот собаки, – не сдержался Халид, – жизни радуются на полоненной земле нашей Ичкерии, чтоб им…

– Они, мне кажется, нам «фак ю» показали, – буркнул водитель.

– Да ну, – и стрелок, обернувшись, долгим недобрым взглядом проводил войсковую машину, взбиравшуюся на пригорок перед станицей Петропавловской.

Гайсултанов выругался:

– Вот козлы, все настроение испортили…

Сурхоев поднял с пола винтовку, подготовил к стрельбе, положил ее себе на колени.

– Ничего, следующая машина будет нашей.

Водитель кивнул:

– Вот тогда снова развеселимся.

Следующая машина ненавистных федералов не заставила себя долго ждать. Как только въехали в «шервудский» лес, появился серый небронированный «уазик», в котором ехали русские командировочные менты. Халид чуть приоткрыл тонированное стекло на задней левой дверце «десятки», привычно вскинул обрез к плечу, изготовился к стрельбе:

– Я на подъезде к ним чуть приторможу, – прошипел Гайсултанов. Было видно, как от напряжения на его лбу выступил крупными каплями предательский пот.

– Вот и славненько… – прошептал Халид.

Милиционер на переднем командирском сиденье в беспонтовом пэпээсном бронике ехал молча и сосредоточенно рассматривал дорогу перед собой. Его-то и выбрал, приняв в оптический прицел открытые верхнюю часть груди и шею, стрелок.

– Каферы поганые, – шипел водитель.

Машину слегка покачивало, ствол винтовки с глушаком чуть высунулся на улицу.

– Аллах Акбар… – прохрипел Халид и нажал на спусковой крючок.

В салоне негромко хлопнул выстрел. Отработанная гильза звякнула на пол. Как только выстрел был произведен, водитель резко нажал на педаль газа. И «десятка» рванула, как подстегнутый шпорами в беззащитный нежный пах жеребец.

– Ты попал? – спросил, обернувшись на секунду, Гайсултанов.

– Канэчно, дарагой, канэчно, – рассмеялся, убирая винтовку, пассажир с заднего сиденья.

– Аллах Акбар! – громко произнес Ханпаша.

И серебристая «десятка» скрылась за одним из поворотов в «шервудском» лесу.

ГЛАВА 9
Везите раненого в «Северный»

Докладывать продолжил начальник милиции общественной безопасности Бодров. Теперь уже он, а не «кээмщик» стоял у карты Чечни с карандашом-указкой и изредка тыкал ею в называемые населенные пункты:

– Двадцать шестого февраля на автомобильной дороге Автуры – Шали участниками незаконных вооруженных формирований в форме сотрудников милиции был выставлен ложный пост. По оперативным данным выявлялись и отслеживались передвижения автомашин сотрудников правоохранительных органов. На следующий день в Шелковском районе, в пяти километрах от населенного пункта Сары-Су, на автодороге в сторону Нохча-Ара неизвестными лицами в количестве восьми человек выставлялся блокпост и была организована проверка проезжавшего автотранспорта.

Со слов оперативного источника, местного жителя, ни один из «милиционеров» не является сотрудником Шелковского районного отдела внутренних дел.

Далее: первого марта текущего года около двух часов ночи в районе второго микрорайона города Грозный недалеко от остановки пассажирского транспорта «Бульвар Дудаева» группа вооруженных людей в камуфлированной форме без знаков различия общей численностью до двенадцати человек проводила проверку проезжающего автотранспорта на предмет установления личностей проезжающих и их маршрута движения. Остановку и проверку автомашин в каждом направлении осуществляли группы по два человека. Остальные находились в автомашинах. Это были три «уазика» серого и темно-зеленою цвета с тонированными стеклами, типа фургон без государственных регистрационных номеров…

– Присаживайтесь, – махнул рукой Павелецкий и продолжил: – Все это происходит на фоне того, что количество федеральных постов в Чеченской Республике в целом и в самом Грозном резко сокращено. Несущие на постах службу, прикомандированные из других регионов сотрудники зачастую работают в расслабленном режиме, тщательно не проверяя документы и транспорт. Сам лично видел, что зачастую достаточно показать на посту какое-либо удостоверение правительства Чеченской Республики или силовых структур, чем с удовольствием пользуются члены бандформирований для передвижения по территории Чечни, и автотранспорт пропускают без необходимого досмотра. В частности, имеется оперативная информация о том, что группу боевиков в передвижениях по Грозному сопровождают для подстраховки на служебном автомобиле «уазике-таблетке» сотрудники нефтяного полка управления вневедомственной охраны МВД по Чеченской Республике.

Полковник пошелестел бумажками на столе, словно искал в них поддержку своим будущим словам, и сурово продолжил:

– В свете всего вышесказанного считаю необходимым на обслуживаемой нашей оперативной группой территории совместно с чеченским Грозненским РОВД провести комплекс оперативно-розыскных мероприятий, направленных на выявление и нейтрализацию ложных блокпостов, выставляемых участниками незаконных вооруженных формирований…

Требовательно запиликал что-то из классической музыки мобильный телефон «первого». Павелецкий взял трубку, мельком глянул на дисплей, проговорил:

– Внимательно слушаю, Петрович…

Петровичем звали заместителя по тылу, пятидесятидвухлетнего капитана милиции Сидорчука. Это был, как говорится в народе, самый хитрый из армян – пьяница и вор. Он искусно крал горючее и продукты, реализуя их направо и налево, и ни разу не был пойман за руку. Внешний вид капитана соответствовал его внутреннему содержанию: в мешковатом мятом камуфляже, вечно засаленном в области вислого живота, он напоминал кухонную крысу, исправно жирующую на хозяйских харчах.

«На земле» Сидорчук был оперативным дежурным одного из райотделов милиции, что позволяло ему таксовать в свободные сутки. Жена капитана уже давно на пенсии, была старше его на пять лет. Детей в семье выросло двое. Старший сын супруги давно уехал на постоянное место жительства к своему отцу на Украину и там пропал: не писал, не звонил. А общая дочь успешно торговала на рынке китайскими и турецкими шмотками.

Была у капитана одна страстишка: он любил любить ничейных женщин бальзаковского возраста. Куда ни выезжал в командировки, непременно оставался с ночевкой. Учитывая то, что он был в Чечне в командировке уже в третий раз, гражданские жены на такой случай у него уже давно были определены и в Хасавюрте, и в Кизляре, и в Моздоке.

Судя по тому, как нахмурился полковник, подчиненные поняли, что произошло что-то из ряда вон. Павелецкий рявкнул:

– Да не тарахти ты так, успокойся… я слушаю, слушаю…

Собравшиеся в кабинете ждали развязки: неужели Петровича прихватили спецы из собственной безопасности? Павелецкий встал из-за стола, начал ходить по кабинету, спустя минуту резко остановился и строго заговорил в трубку:

– Значит так, срочно доставить Гирина в госпиталь «Северный», о состоянии здоровья докладывать каждые двадцать минут. Действуй, до связи!

В кабинете повисло тягостное молчание. Прервал его зам по МОБ:

– Что случилось, Сергей Иванович, дорожно-транспортное?

– Кет, – ответил полковник, – хуже. Совещание завершаем… Со мной на выезд зам по криминальной, зам по МОБ… Через дежурку вызвать сюда доктора, тоже со мной на выезд. Нашу машину, Валерий Петрович, обстреляли. Тяжело ранен старший лейтенант Гирин. На место происшествия выезжаем через пять минут! Потом в госпиталь, Гирина туда уже повезли. Все, по рабочим местам…

ГЛАВА 10
Кажется, меня убили…

За несколько минут до этого обычный серый «уазик» без брони и «пелены» летел по трассе из командно-штабной Ханкалы на базу, в пункт временной дислокации – станицу Горячеисточненекую, что рядом с Толстой-юртом. Машина, переданная в оперативную группу сыктывкарским ОМОНом, была замполита, и молчаливый, будто примороженный тундровыми погодами водитель сержант Генка Артюхин возил замполита.

Но ехали в машине тыловики. Зам по тылу капитан Сидорчук, взяв с собой финансиста оперативной группы прапорщика Серегу Вострякова и тылового инспектора старлея Володьку Гирина, смотался в штаб объединенной временной группировки сдать акты списания запчастей на транспорт и еще порешить кое-какие шкурные вопросы.

У Сидорчука были своя машина и свой водитель – «уазик-буханка» с отгороженным наполовину салоном, чтобы можно было в ней перевозить какие-нибудь не очень объемные грузы. С замполитом они поменялись техникой из-за того, что тому необходимо было съездить в Моздок на встречу с представителем МВД по Республике Коми. Тот привез сотрудникам оперативной группы домашние посылки, минеральную воду из гуманитарной помощи, два мешка дефицитной по весне в Чечне картошки. Для чего и нужна была полугрузовая «буханка». Приехали с ним и двое гаишников на замену в Ханкалу.

В машине было весело, непринужденно болтали. Петрович в кафешке на ханкалинском рынке врезал полторашку пивка под шашлычок на пару с финансистом, а непьющий, закодированный год назад инспектор и водила, не пивший с ними по служебным требованиям, довольствовались махачкалинским лимонадом «Груша» со вкусом словно из подзабытого советского детства и тоже свежайшим и сочным шашлычком.

Гирин, парясь в бронежилете, сидел рядом с упакованным в армейскую броню водителем, Сидорчук и Востряков без броников вальяжно расположились на заднем сиденье.

– Что-то боевики не в меру активизировались, – вещал Сидорчук, – на совещании до нас доводили, что в Шатое болтаются какие-то неустановленные личности: баба и два мужика. Хотя почему неустановленные, их что, нельзя взять за шиворот и установить, кто такие? Вроде как прибыли из Дагестана. Ходят, разговаривают на темы свободы вероисповедания, демократии и ислама. В общем, вербуют молодежь в незаконные вооруженные формирования…

– Да, – подхватил тему Востриков, – недавно с местным гражданским водилой разговаривал, который у нас с ПВД мусор вывозит, так тот говорит, что у них в Горячке болтают, будто полсотни «энвээфников» прошлой ночью перешли из Кизлярского района Дагестана к нам в Чечню в Шелковской район.

– Хорошие агентурные данные, – не оборачиваясь и глядя на пробегающий мимо окна «шервудский» лес, обронил Гирин, – ты этой информацией с Николаем из войсковой разведки поделился?

– Я к нему в источники не записывался, – возмутился Востриков, – нашему командиру Павелецкому доложил, а там уж их дело, начальству решать, что правда, что нет и кому информацию проверять. Наше дело – бензин, жрачка, детали на автотранспорт…

– Не скажи, – перебил его Сидорчук, – в первую очередь мы находимся здесь в боевой ситуации и должны себя, хоть убей, сохранить, а уже потом быть тыловиками. Вот тебе привожу пример. Ты же знаешь, до нас доводили, по агентурным данным тогда-то готовится нападение на Шатой бандгруппой в сорок человек. Состав интернациональный: чеченцы, аварцы, арабы. Пойдут на населенный пункт с трех направлений. Так ты что, будешь портянками, как белым флагом, размахивать и орать, что ты мирный тыловик?

– Нет, не буду…

– Вот то-то и оно, ты – броник на себя, каску на голову, автомат в руки и в окопчик, жизнь свою защищать. Так что мы тут все сначала милиционеры-бойцы, а уже потом…

Но эту фразу доморощенному философу Сидорчуку договорить было не суждено. Неожиданно раздался хлопок пробитого лобового стекла, в салоне взметнулся к потолку и стал, планируя, опускаться на пол листок автопропуска в Ханкалу через пятое КПП. Будто сорвавшийся из-под колеса впереди идущей машины камешек ударил в стекло. В машине повисло минутное молчание.

– Не понял! – как-то сипло пискнул Сидорчук.

– Что это было? – спросил Востриков и стал наклоняться через плечо водителя к стеклу, чтобы поближе рассмотреть образовавшуюся на том месте, где только что торчал пропуск, дырку с паутинной сеточкой вокруг.

И тут вдруг старлей Володька Гирин негромко, но как-то подчеркнуто внятно произнес:

– Кажется, меня убили…

Машина продолжала лететь на скорости дальше. На взгорье показались крайние дома Петропавловской. «Уазик» проскочил по сунженскому мосту и стал, кряхтя, вскарабкиваться в гору.

– Как это убили? – не понял Сидорчук.

Он сидел за спиной Гирина. Капитан перегнулся через кресло переднего пассажира и посмотрел на застывшего в неудобной позе товарища. На шее с левой стороны над воротничком поверх броника стекала тонкая струйка крови.

Сидорчук заорал на Артюхина:

– В нас что, стреляли?

– Откуда я знаю?! Я ничего не видел…

Машина тем временем въехала в Петропавловскую. Сидорчук схватился за телефон, стал звонить Павелецкому.

– Останови телегу, – скомандовал водителю Востриков.

– Мне больно, – тихо произнес Гирин.

«Уазик» резко затормозил на обочине дороги у первых ларьков Петропавловского рынка.

– У меня же есть выписанный доктором промедол, – вспомнил Артюхин и засуетился, роясь в карманах.

Сидорчук что-то сбивчиво кричал в трубку мобильного телефона. Артюхин вскрыл ампулу и сделал укол Володьке. Востриков нашел, наконец-то, аптечку и стал расстегивать на старлее броник, камуфляж, попытался перевязать рану. Промедол сделал свое дело. Володька поворочался в кресле из стороны в сторону и… вымученно заулыбался:

– Боль прошла, ощущение какое-то непонятное… Как будто что-то в спине колется… В нас стреляли из идущей навстречу серебристой «десятки» с тонированными стеклами. Госномер я не запомнил… Лиц стрелявших не видел…

К ним подскочил Сидорчук. Глаза его горели, это значило, что зампотыл получил конкретные указания от начальства и был готов их сразу же исполнить.

– Так, переносим Володьку на заднее сиденье. Командир приказал срочно везти его в Грозный, в госпиталь.

Гирина перегрузили назад, расселись, и машина полетела в госпиталь «Северный». Старлей почти сразу уснул, он в пути не стонал, крови, на удивление, вышло очень мало. Видимо, было внутреннее кровотечение. Уже в госпитале милиционеры узнали, что пуля, предположительно выпущенная из снайперской винтовки «СВД» с глушителем, так как выстрела никто не слышал, вошла старлею в шею поверх спасительного бронежилета, сломала ключицу и, пробив легкое, застряла в лопатке. К счастью, жизненно важные органы, в том числе артерия, задеты не были…

Вернувшийся к вечеру с посылками на базу замполит, узнав об обстреле своей машины и то, что бандиты метились именно в то кресло рядом с водителем, где обычно сидел он, только и мог произнести:

– Вот, твою мать… вот, твою мать…

ГЛАВА 11
«Зачистка» на рынке в Гикало

Этот начинающийся солнечный день на рынке в Гик а ло не предвещал ничего необычного. Как вдруг часов эдак в одиннадцать, когда все ларьки, магазинчики и палатки уже открылись, с двух сторон к рынку подкатили два бронированных «Урала» с федералами в синей камуфлированной форме.

Это был обычный шмон. Проверяли паспортный режим, сертификацию товаров, изымалась контрафактная или просроченная по годности к реализации продукция, смотрели медицинские книжки у продавцов и сквозь пальцы на санитарное состояние точек шашлычного общепита.

Сойдясь в центре рынка, как раз напротив двух шашлычных старика Исмаила и некоего Аслана Бакаева, как шли группами, так и шагнули в помещения, одни налево к старику, другие – к его конкуренту. У Исмаила, пошныряв чуть-чуть по сусекам и не найдя ничего противозаконного, присели за столики покушать и хлебнуть холодненького пивка. Грех было отказываться, тем более что старик вдруг раздухарился и предложил угощение за счет заведения.

– По кружке пива и по шампуру, – восклицал старик, на что старуха его загадочно хмурилась.

– Влегкую… – ответили омоновцы.

– По полшампура, – поправила хозяина старуха.

С шашлычной же Аслана Бакаева была совсем другая история. Что только не нашли в ее ухоженной евроотремонтированной утробе, вплоть, наверное, до холерной палочки какого-нибудь Коха, в общем, полный букет нарушений торговли продуктами питания. Но самое главное, вскоре тридцатилетний Аслан под вопли и стоны его жены был выволочен на улицу, кинут «мордой» в дорожную пыль, обручен в наручники и увезен в Чернокозово, где располагается единственный печально известный на всю страну чеченский следственный изолятор.

Оказывается, хозяин шашлычной был еще и ярым распространителем наркотиков. В его продовольственном складе неожиданно обнаружились пять картофельных мешков сушеной конопли и два мешка маковой соломки. А это уже такая статья, от которой простому шашлычнику ввек не отмазаться. И откуда они там взялись, одному богу известно, а может быть, и не только ему одному.

Исмаил, с удовольствием поглядывая в окно, как его конкурента «лишают лицензии» на продажу шашлыков, радостно приговаривал:

– Кушайте, гости дорогие, кушайте…

В общем, мечта старика наполовину благодаря стараниям подполковника Николая сбылась через пару дней. Помещение, занимаемое семьей Бакаевых, было в срочном порядке переоборудовано под обувной магазин и отдано в аренду другим людям.

На следующий день утром мобильный телефон Исмаила зазвонил. Он привычно глянул сначала на дисплей. Но номер телефона звонившего, к удивлению, не определился. Старик подключился к сети:

– Алло, слушаю…

– Внимательно слушаешь? – задал вопрос знакомый голос недавнего гостя.

– Внимательно, внимательно, уважаемый Николай.

– Сегодня заеду к тебе пообедать. Надеюсь, ты умеешь держать данное джигитом слово?

– Умею, приезжайте, вы у меня всегда желанный гость, мясо будет самое свежее, самое сочное, от молодого барашка.

– Надеюсь, шкурка стоит выделки.

– Уважаемый, будете довольны…

В трубке раздались короткие гудки.

Старик набрал на своем телефоне номер. Подождал, пока оператор соединит его, и произнес:

– Приезжай прямо сейчас, есть срочное, очень важное для тебя и твоей семьи дело.

ГЛАВА 12
В бой за Терский хребет

Перевалив через Терский хребет, солнце садилось огромным оранжевым диском за прилизанные веками горы. Ужасающая, везде проникающая пыль чеченских дорог не забудется никогда и ни одному служаке, побывавшему в этой благодатной местности. Запах этой пыли еще долго после возвращения из командировок щекочет им носы, раздирает кашлем легкие.

– Господи, – подумал вслух Павелецкий, – сбрызнул бы дождиком, что ли, ну невозможная пыль.

– Да-да, так точно, – подобострастно закивал с заднего сиденья начальник криминальной милиции.

Пыль проникала везде даже сквозь плотно закрытые двери «уазика», во вмонтированные в бронированные стекла круглые бойницы. Закрыть и их намертво – значит обречь себя на медленную погибель от зноя и духоты.

Колонна машин летела в станицу Побединовскую, или Побединку, как ласково называли этот населенный пункт федералы. Здесь, в двух километрах от станицы, в поле рядом с каналом неподалеку от лесополосы шел бой. ОМОН Ивановской области блокировал бандгруппу боевиков, еще полчаса назад мирно жаривших себе на костре пару куриц.

Боевики заняли круговую оборону и сдаваться явно не собирались. Бойцы, постреливая в их строну, шутили:

– Вчера Кадыров объявил по местному телевизору полный… мир, слыхали, может?

– Слыхали, слыхали, по сей секунд слышим…

– Только что-то эта мирная тишина на галдеж «калашей» слишком уж похожа…

Сообщение о боестолкновении поступило в дежурную часть оперативной группы около восьми часов вечера. По тревоге была поднята группа немедленного реагирования в двенадцать человек. В бронированный «уазик» командира сели он сам, начальник криминальной милиции и два бойца из личной охраны первого. В стреляном «уазике» замполита разместились, кроме водителя и майора Валерия Петровича Вихрова, еще и командир специальной огневой группы, а также командир третьего взвода, который в целях личной безопасности захватил с собой в путь-дорогу на перестрелку неоднократно битый жизнью замполит. Ребята были исключительно проверенные как войной, так и временем.

Поэтому когда замполит, пробегая мимо дежурки, крикнул помощнику оперативного в оконце: «Пчелова и Мальцева на боевой выезд срочно», никто этому и не удивился.

Через секунду из динамиков по всему ПВД понеслось:

– Лейтенант Пчелов и прапорщик Мальцев с оружием и в бронезащите на выезд!

Витя Пчелов, невысокий, крепкого телосложения человек тридцати четырех лет, служил когда-то срочную службу: с девяносто первого по девяносто третий годы. Короче говоря, пришел в советскую армию, а увольнялся в запас уже из российской. Служил в оперативном полку внутренних войск МВД России. Был командиром отделения разведки, приехал на родину сержантом. С октября 1992-го и до ноября 1993 года принимал участие в межнациональном конфликте между ингушами и осетинами. В общем, наводил конституционный порядок в стране.

Когда началась эта маленькая война, ингуши дошли почти до Владикавказа и заняли его пригороды. Сержант Пчелов был в составе оперативного полка. Задействованы были в спецоперации по поддержанию государственного строя, а также восстановлению конституционного порядка еще два полка ВДВ, другие оперативные полки внутренних войск. Все эти немалые силы делали зачистки, выдавливали незаконные вооруженные формирования ингушей с занятых ими территорий.

Занимались полки уничтожением вооруженных банд с обеих сторон, как с ингушской, так и с осетинской. Несли службу на заставах и федеральных КПП. Осуществляли выезды на отработку оперативной информации и зачистки лесных массивов.

В девяносто третьем году Пчелов под ингушским селением Сурхахи попал в плен «ингушской гвардии». А дело было так. Группа бойцов во главе с лейтенантом командиром взвода Гусевым поехала за водой. По пути встретился офицер советской армии, ингуш, поднял руку:

– Подвезете?

– А вам куда?

– Да мне с вами все равно по пути…

Виктор был за рулем, ответил:

– Полезайте, подвезем.

– А вы зачем едете? – поинтересовался попутчик.

– За питьевой водой…

– Зачем так далеко ехать? Я знаю более короткую дорогу через перевал, могу показать.

Комвзвода Гусев согласился:

– Поехали…

Машина свернула в горы. Вскоре «Урал» окружили около пятидесяти вооруженных человек. Офицер-попутчик шустро выскочил из кабины «Урала» к своим соотечественникам. Ребята приготовились к бою, сдаваться отказались. Но бандитов было в несколько раз больше, и Гусев приказал:

– Сдать оружие.

Солдат разоружили, посадили в зиндан. Продержали в яме два дня, как говорится, от звонка до звонка отсидели, как в копеечку. Потом дали воды и выпустили. Сначала хотели пустить в расход, но благодаря тому, что сдали оружие без сопротивления, их не расстреляли. Один раз в день кормили хлебом и водой. Потом, видимо, командование полка договорилось с их руководством, и за что-то, чего Пчелов не знал, пленников выпустили.

В органы внутренних дел сержант с боевым опытом поступил практически сразу после дембеля, в начале девяносто четвертого. Все время служил в патрульно-постовой службе. Заочно окончил питерский университет МВД России, получил звездочки лейтенанта.

В этой полугодичной командировке был в Чечне в восьмой раз. А до этого принимал участие и в первой и во второй чеченской кампаниях. В девяносто пятом, пока не женился и не обзавелся сыном, съездил в Дагестан, в полуторамесячные командировки, три раза. В двухтысячном с июня по сентябрь сводный отряд милиции МВД Республики Коми стоял в Коби.

Сразу после этой командировки Виктор женился. На «боевые-окопные» смог купить квартиру. Сделали ремонт, родили сына, поступил учиться заочно в питерский университет. Живи – не хочу и радуйся. Но старший прапорщик милиции Витек Пчелов уже не мог жить без войны. Не мог жить без командировок на Северный Кавказ. Сначала жена пыталась сопротивляться:

– Меня не жалеешь, ребенка пожалей, без отца растет, то ты на учебе, то ты на войне…

На что Витя обычно отвечал:

– Ну, милая, я не умею деньги по-другому зарабатывать…

А потом привыкла. Ведь любила своего Витька до беспамятства. Научилась собирать походные сумки, да так, что ни одной мало-мальски необходимой вещицы никогда не забудет положить. В первый год третьего тысячелетия он отметился в Чечне два раза. Оба раза, весной и осенью, по три месяца был в станице Горячеисточнинская, или в солдатском просторечии – Горячке, что неподалеку от Толстой-юрта. Там же с весны до осени первые полгода отработал в 2003 году.

Чего только не было в эти командировки в боевой биографии Виктора Пчелова. И обстрелы, и отстрелы, и зачистки, и уничтожение мини-заводов по производству ГСМ, и ликвидация боевиков, и подрывы, и обнаружение схронов, складов незаконного вооружения… И ни одной медали не удосужилась повесить ему на грудь страна, а может, командиры попадались ему на пути такие.

Второй приглашенный в машину замполита, Леха Мальцев, прапорщик милиции, командир третьего огневого взвода, окончивший профтехучилище и получивший денежную по советским временам профессию сварщика-арматурщика, поступил на службу в органы внутренних дел в июле девяносто пятого года. Все время, как и Виктор Пчелов, прослужил в ППСМ. Он был, наверное, самым награжденным из всех сотрудников временного отдела, если не брать в расчет подполковника Бодрова, побившего рекордсменов Жукова и Брежнева.

Его парадный китель украшали медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» второй степени и медали «За отличие в охране общественного порядка», «За воинскую доблесть», «За ратную доблесть», «За службу на Северном Кавказе» и еще много чего.

Ему нравилось на парад, посвященный Дню Победы, надевать праздничную форму одежды, так, чтобы соседи по дому хоть изредка могли сказать, увидев его с женой и маленькой дочкой:

– Ни фига себе, Леха, у тебя и иконостас…

Он, как всегда, скромно промолчит, а вот супруга, распираемая от гордости за своего любимого мужа, непременно выскажется:

– А вы как думали, мы лаптем щи хлебаем?

В спецкомандировках в Чечне прапорщик Леха с девяносто девятого по две тысячи пятый побывал шесть раз.

И медали им были получены не по афганскому принципу: «Какой же писарек без ордена „Красной звезды“», а за конкретные поступки. И не было среди его наград такой дурилки картонной, как «За оборону Ханкалы»… В общем, ему уже было что рассказать на уроке мужества 9 Мая в классе своего ребенка.

Прапорщик Мальцев не любил особенно часто вспоминать этот день. Но от того, что случилось тогда, не избавиться. Стоит ему накатить как следует с друзьями, граммов по пятьсот – события того июльского дня приходят на память снова и снова.

В то солнечное утро поехали на зачистку в Энгель-юрт. Двинулись в десять часов утра. Их группа была в составе СОМ из Коми и сотрудников СОМа из Саха-Якутии. В общей сложности в село заходило около пятисот человек. Милиционеры патрульно-постовой службы работали совместно с бойцами комендатуры, офицерами СОБРа и федеральной службы безопасности. Отрабатывали оперативную информацию по боевикам.

Когда колонна свернула с федеральной трассы на проселочную дорогу к самому селению, началась обычная пылюка. Дорогу к тому времени уже охраняли. В оцеплении стояли танки Т-72, БТРы и другая бронетехника, которые оцепили и село. Плотная шеренга оцепления не оставляла никакой надежды боевикам скрыться.

Все подходы к селу с утра проверили саперы и ничего не обнаружили. Колонна состояла примерно из пятидесяти машин. Автобус с милиционерами из Коми и из Якутии находился в центре колонны. За ним шел автобус с чеченскими милиционерами. По инструкции все машины в колонне должны передвигаться строго друг за другом, выдерживая колею след в след, на расстоянии не менее пятидесяти метров, со скоростью более девяноста километров в час.

Проехали метров двести по этой дороге. Вся колонна прошла по луже, а автобус, где ехал Мальцев, в нарушение инструкции повернул по сухому месту. И в этот момент взорвался фугас. Прапорщик Леха был назначен старшим машины. В первое мгновение взрыва он успел заорать:

– Гони вперед!

Им всем повезло, что за рулем сидел опытный водитель сержант Сергей Новоселов из Усинска. Он, как только раздался взрыв, сильно газанул, и машину вынесло из-под взрыва. Никто не пострадал, только немного осколками в разных местах зацепило автобус. А следовавшему за нами автобусу с чеченскими милиционерами повышибло стекла, которыми их нещадно посекло. А еще многие из пассажиров получили контузию от взрывной волны.

Впоследствии Новоселов рассказывал друзьям:

– Меня словно что-то кольнуло: «Не езжай в лужу, не езжай». Подумал, объеду…

Фугас, по всей видимости, был радиоуправляемый. Вероятнее всего, хотели подорвать автобус именно с чеченскими милиционерами. Двоих, Мальцева и Новоселова, за этот случай наградили медалью «За отличие в охране общественного порядка».

В результате той зачистки взяли троих активных членов незаконных вооруженных формирований. Они оказали отчаянное сопротивление, без раненых со стороны федеральных сил не обошлось. Обратно поехали этой же дорогой. «Кроты», начавшие снова работать после взрыва, обнаружили еще одну закладку. И уничтожили ее. После чего комендант решил вести колонну другими проселочными дорогами, которые вряд ли минировались. В Энгель-юрт на зачистку добирались около часа, а назад – почти три с половиной часа. Зато, как говорится, вернулись живыми.