Текст книги "Иллюзия"

Автор книги: Андрей Кадацкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава IV
Маяковский

Момент требовал решительности.

– Маяковский. Коронка, – скорее для собственного успокоения шепнул приятелю Забаровский.

Руслан величественно прошествовал к «лобному месту», справляясь с волнением. Размашисто развернулся, приготовив руки для жестикуляций, застыл в МХАТовской паузе. Девчонки еле сдерживались: улыбки потянулись до ушей, ротики попискивали. Варивада оценочно щурилась, сдерживая ухмылку. Скрипкин толкнул соседа: «Щаз выдаст!» Глеб затаил дыхание – вся надежда на друга, с Ягодкиным договориться трудно, заломит цену. Малышев перебирал пальцы, нажимая на ногти, словно играя гамму.

– «Я сразу смазал карту будня»! – Декламатор с надрывом в голосе рубанул от плеча, будто саблей.

Зрачки одноклассников расширились.

– «Плеснувши краску из стакана»! – Воображаемая тара плеснула от бедра.

На «Я показал на блюде студня косые скулы океана» класс бился в истерике. Историк подрагивал телом, от смеха выступили слезы.

– «На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ», – отрывисто, по слогам, отчеканил декламатор и застыл, склонив голову в наигранной задумчивости.

Минуту класс стонал. Потом начал стихать басовитый гогот скрипкинской компании. Илья Иванович и девчонки утирали сырость с глаз. Чтец сочувствующим взглядом прошелся по рядам.

– «А-а… вы ноктюрн сыграть могли бы… на флейте водосточных труб?» – Большой палец указал за спину, точно на трубы. – Это Маяковский, господа!

Короткий кивок вместо поклона. Мягкие хлопки учителя потонули в восторженных аплодисментах. Взрослая сдержанность в выражении чувств придет позже. Верный друг сиял в предвкушении.

– Сомнений нет, – заключил историк, – победил Руслан Забаровский! – Передавая фолиант и пожимая руку, добавил: – Порадовал. Молодец! Не ожидал.

С самодовольной улыбочкой триумфатор вернулся на место, от души хлопнул книжкой по парте.

– Вот такие мы – скромные супергерои! – Руслан подхватил понравившуюся фразу.

– Продолжим урок. – Илья Иванович озвучил новую тему, принадлежа к когорте учителей, обучающих до последнего.

Волосатые руки Глеба потянулись к трофею.

– Куда? – Забаровский изобразил шлепок по пальцам. – Руки прочь… от Советской власти.

– Да ладно, ты ж для меня выиграл.

– Не обольщайся, мальчик. – Победитель глянул свысока.

– Неужели будешь читать?

– Обязательно.

Обескураженный выдох долго тянулся из уст приятеля, но вскоре он созрел до предложений:

– На что меняемся?

Руслан только этого и ждал. Для Забаровского Малышев – открытая книга, с редкими главами агрессивных вспышек, и то застенчивого дружка надо задеть за живое, как следует взбодрить. Триумфатор начал набивать цену:

– Зачем тебе это? И так, одни крестоносцы на уме.

– Да ладно, дай почитать.

– У тебя на это нет времени – еще Кубок Чемпионов доигрывать… Впрочем, могу поменяться.

– На что?

– Ну, что с тебя взять, кроме анализов? – Руслан сочувственно поглядывал на душевные муки приятеля. – Есть предложение…

– Говори уже. – Глеб начинал раздражаться от длинного позерства.

– Мы давеча не доиграли один матчик… Помнится, Ювентус лидировал…

– Хорошо, пусть так и остается. Два-ноль в твою пользу.

– Хочешь дешево отделаться. А матч в Барселоне?

– Ладно, пусть «Ювентус» выходит в финал, доволен?

– Вот так значит? Сдал любимую команду… без зазрения совести?

Опять потянулся выдох сожаления вместо ответа.

– Но, согласен. – Забаровский передал «Астрологию» соседу. – Вот так и играются договорные матчи.

Для Малышева окружающая обстановка перестала существовать, мир переместился на страницы мелкого шрифта, рисунков, карт. С новым триумфом «скромный супергерой» забыл про «болезнь», но с улегшимися треволнениям вспомнил. Потрогал грудь, подмышки, ниже постеснялся. Отступила? Так быстро? Или повезло?

По звонку, словно собаки Павлова, старшеклассники рванули на перемену. До свободы – всего пара уроков. Следующей маячила биология. Встреча с классной, разбор вызывающего поведения, всеобщее порицание. С бала на корабль. Триумфатора передернуло. Простоял до начала, давя подоконник пятой точкой. Одноклассники косились, хихикали, обошлись без поздравлений. Звездный статус мешает панибратству. Верный друг изменял с астрологией.

Оксана Владимировна мчалась по коридору в растрепанных чувствах, раскрасневшись под тяжестью собственной массы. На соломенной гриве поблескивали капельки пота, как и на гофрированной шее, вдавленной в плечи бывшей пловчихи. Под стрелками бровей горели серые угольки. Мясистый нос раздувался. Рот приоткрылся, распахнуть шире мешало воспитание. Бесформенная фиолетовая блузка и золотая цепочка навыпуск прикрывали грудь до пупа. Юбка до пят развевалась, будто пиратский флаг. Сделав знак старосте, биологичка увлекла Галину в комнату, совмещенную с кабинетом.

Десять минут назад прозвенел звонок, школьники расселись по партам, ждали. Взгляд Руслана блуждал по классу. Поникшая цветочно-горшочная растительность подоконников. Покосившаяся политическая карта мира в полдоски. Грустная коричневость учительского стола по центру. Глаза замирали на белой двери «совещательной». Скоро появятся классная со Варивадой и дадут по «не балуйся».

Развязные кумушки боролись за право сидеть с Ягодкиным, спорили, канались в «камень, ножницы, бумага». Глеб, пробежавший с тридцать страниц «Астрологии», отмотал назад для вдумчивого прочтения. Степа и компания резались в подкидного.

Появилась Галина, встала на перекрестке дверей, скрестив руки на груди. Следом выскочила всплакнувшая биологичка, выдохнула могучими фибрами.

– Я договорилась поменяться с химией, и сегодня будет два урока биологии. – «Виктория» пухлых пальцев крутанулась в воздухе. – Но вместо уроков мы проведем собрание класса. Скрипкин! Прекрати сейчас же!

Компашка воровато спрятала карты, надеясь доиграть позже. Оксану Владимировну устроило внешнее повиновение.

– Я пригласила Зою Федоровну и Геннадия Михайловича, он все-таки завуч. – Дверь в класс приоткрылась. – А вот и они!

Учителя прошествовали на заднюю парту первого ряда. Начинающий рецидивист шепотом протянул: «бли-ин!», с такими соседями о доигровке можно забыть.

– Первым делом мы должны обсудить вопиющее поведение Забаровского! – Классная пыталась сдержаться, но получалось слабо.

– Геннадий Михайлович, – вмешалась староста, – вы, наверно, не знаете об инцидентах, произошедших на уроках литературы?

– Да нет, я в курсе. Мы успели переговорить с Зоей Федоровной. Позиция учителей и общественно-политических сил мне понятна, теперь хотелось бы услышать Руслана.

– Нам всем бы очень хотелось! – Пунцовое лицо биологички резко развернулось к виновнику, глаза полыхнули напалмом.

По спине недавнего триумфатора пробежала дрожь, взгляд прыгнул в сторону.

– Забаровский, расскажи нам, пожалуйста, что на тебя нашло? – с невозмутимостью сфинкса обратилась Варивада.

– Да вроде ничего… – Виноватый внешне спокойно пожал плечами, а душу трясло, точно при землетрясении.

– Встань! – Оксана Владимировна обиделась на мнимое хладнокровие. Во время частых нервничаний учительница теребила цепочку, сейчас оттягивала обеими руками. – Когда разговариваешь со старшими.

Под прессом всеобщего недовольства юноша повиновался, колени подгибались, затекая свинцом.

– Объясни, пожалуйста, почему ты отказываешься выполнять домашнее задание по литературе? – хозяйничала Галина.

– Да! Почему?! – Золото оставило на шее глубокую борозду, но сейчас классная чихала на боль.

– Я уже говорил… – пробурчал Руслан.

– Малышев! – взвизгнула биологичка. – Тебе что, неинтересно?! Мы обсуждаем поведение твоего товарища! Прекрати немедленно!

Верный друг следил за происходящим краем уха – от «Астрологии» не оторвал бы и камнепад на голову.

– Дай сюда! – Оксана Владимировна рванулась за книгой.

– Больше не буду. – Юноша срочно убрал фолиант под стол, надеясь продолжить чтение с последними раскатами «грома».

– Возвращаемся к нашему ба… – нарочно осеклась классная.

Окончание фразы знали все. Посмеялись с удовольствием, потрафив учительнице, насолив отступнику.

– Что воды в рот набрал? Когда исправлять будешь? – Биологичка танком перла в атаку. – Говори, пока Зоя Федоровна здесь. Когда?!

– Не буду.

– Что ты не будешь?

– Исправлять.

– Та-ак… – Нахрапом взять не удалось, пришлось перегруппировать силы. – Класс! Какие будут предложения?

– Поставить «пару» в четверти!.. Вызвать родителей!.. Объявить бойкот!..

– Дать по кумполу – сразу все сделает, – проявил активность Скрипкин.

– Уважаемые! – прервал разноголосицу физик, во время дебатов посовещавшийся с литераторшей.

Под тишину смолкнувших голосов завуч вышел на передний план, встав между Оксаной Владимировной и старостой.

– Уважаемые! Я как физик знаю точно: опереться можно только на то, что оказывает сопротивление. – Оценив эффект, учитель продолжил: – Что мы видим? Перед нами – характер. Да, непростой, временами очень непростой, но характер. Со своими принципами, взглядами, убеждениями. И это замечательно! Ведь наша школа, надеюсь, Руслан со мной согласится, приложила руку к воспитанию личности. Во все времена ценились люди, умеющие пойти против толпы, плыть не по, а против течения. И считаю наш учительский долг не губить такие характеры, а помогать и всячески поддерживать.

Затеплилась смутная надежда. Распинаемый оставил слезы в пятом классе, но сейчас хотелось разрыдаться в голос.

– Сегодня изучение работ Ленина – анахронизм, – продолжал Геннадий Михайлович, – рудимент безвозвратно ушедшей эпохи. Что такое «рудимент», кто забыл, – расскажет Оксана Владимировна. А ведь совсем недавно знание чуть ли не назубок работ классиков марксизма-ленинизма считалось обязанностью каждого гражданина. Почему? Спросите у родителей, – они хорошо помнят. – Физик откашлялся в кулак. – Сегодня, политические убеждения – сугубо личное дело. Мы посоветовались с учителем литературы, и предлагаем не применять никаких мер взыскания. А какая оценка выйдет за четверть – только одной Зое Федоровне известно… Вы согласны, Оксана Владимировна?

– Вы – завуч, вам и карты в руки. – Уперлась в цепочку классная.

– Карты я заметил в руках Скрипкина. Что думаешь, уважаемый?

– Мне все равно, – прогнусавили с задней парты.

– Галя, твое мнение?

Староста пожала плечами.

– Вот и славно, – подытожил Геннадий Михайлович, – будем считать – инцидент исчерпан. Оксана Владимировна, мы с Зоей Федоровной вам еще нужны?.. Нет? Тогда – всего доброго.

Класс без напоминаний встал, провожая учителей. «Слон» вернулся в размеры мухи. Оставшаяся часть занятий прошла в обсуждениях подготовки к экзаменам и выпускному вечеру. Забаровскому предложили порадовать Маяковским со сцены. Нулевой энтузиазм подсказал самоотвод. Глеб вернулся к «Астрологии». Степану повезло в карты – пара смачных фофанов треснула по макушкам партнеров. Порешав насущные проблемы, биологичка отпустила подопечных.

– Слава Богу! Утомительный день кончился, – выдохнул Руслан, выходя на улицу.

Солнце слепило глаза, в воздухе парила пыльная взвесь. Щебет птиц прерывался клаксонами – предупреждение школьникам, перебегающим дорогу.

– Так и будешь на ходу читать? – Забаровский покосился на друга.

– Угу. – Малышев перелистнул страницу, страстно впившись в новую.

Привычный маршрут приятели прошли молча.

– Пока! – Руслан подал руку. – Сегодня, я так понимаю, на стадион не собираемся?

– Угу. – Приятель пожал, не глядя, зашагал дальше.

Возле подъезда высотки собралась толпа жильцов на внеочередное собрание.

– Вот он! Держи!

Глава V
Хонструкция

Толпа всколыхнулась старушечьими криками. Клещи рук больно сдавили юношеские плечи.

– Не трепыхайся! – Пахнул перегаром детина с весом за центнер. Пустые глаза вонзились в подростка, запугивая, лоб напрягся без признаков морщин.

– Что я сделал?

– Вот он, окаянный! – Выдвинулась свидетельница изобретательства. – Он стену раздолбил!

– Я ему сейчас тоже кое-что раздолблю! – В предвкушении самосуда у бугая зачесались кулачные глыбы.

– Да подожди ты! – заступился старичок-активист, дед Гришка. «Петушки» седых волос нахохлились, нос задрался кверху, из «марианских» впадин сверкали глазки. – Расскажи, шо ты там нагородил? Да, отпусти мальца, чай, не сбежит… Не сбежишь?

– Нет, – подтвердил Руслан.

– Рассказывай! – Здоровяк, нехотя, разжал «тиски».

– А что тут рассказывать? – Забаровский потер нывшие плечи. – Стены текут, хотел помочь.

– И как же ты помог? – Самодовольство заиграло на ярко-накрашенных губах инициаторши утепления стен – молодящейся дамы далеко за пятьдесят с коромыслами бровей и лисьими глазами.

– Элементарно. С точки зрения физики: стены сыреют от осмотического давления, поэтому их необходимо закорачивать…

– Во ученый-какой выискался!.. От горшка два вершка, а все туда же!.. – возмутилась толпа взрослых, забывших ученья свет.

– Спокойно, граждане-товарищи! – Старичок потряс открытыми ладонями. – Пусть хлопец скажет.

– Кирпичные стены часто промокают, особенно у самой земли. В нашем доме этот процесс дошел уже до седьмого этажа, выше не знаю…

– На восьмом тоже плесень! – подсказали кипевшие жильцы. – А на девятом, десятом – нет.

– Так вот, – продолжил новатор, – чтобы это предотвратить или избавиться от последствий, дом необходимо заземлить. Для этого нужно соединить проводом стену и забитый в землю металлический стержень, что я и сделал.

– Ишь, профессор какой! Всем известно, чтобы закоротить стену, надо использовать какие-нибудь источники тока, батареи, там или еще шо… – Активист в молодости интересовался физикой.

– Не нужно. Только провод и стержень.

– Допустим. – Подзабывший молодость дед Гришка наморщил лоб . – И как это может спасти от мокроты?

– Очень просто. – Руслан, словно отвечал урок. – Из-за капиллярности вода начинает подниматься по стене все выше и выше. Испаряясь, оставляет соли на участках стен. А дальше осмотическое давление толкает воду вверх. Значит, наша задача – устранить это давление, то есть снять положительный заряд в области концентрации солей. Это достигается закорачиванием. И стена сухая.

– Это ж где ты такое вычитал? – поинтересовалась инициаторша.

– По-моему, у Уокера в «Физическом фейерверке», точно не помню.

– Мож, ты и прав, однако все это должно предусматриваться на этапе строительства. – Старичок почесал висок. – И по всем СНИПам наш дом обязан быть заземлен.

Раздались голоса, поверившие Забаровскому в силу плохого финансового самочувствия:

– А то вы не знаете, как наш дом строился?!.. Сплошные недоделки!.. Наверняка, горе-строители забыли закоротить!

– Да нет, товарищи! – Инициаторша выдвинула вперед обвисшие буфера. – Нам говорят профессионалы – только утепление спасет от плесени. А этот деляга вбил клинышек и все? Не может такого быть!

– С другой стороны, все гениальное просто, – философски заметил работник мехзавода с закороченной рабочей неделей.

– Нет, товарищи, это бред! – настаивала инициаторша. – Только утепление спасет наш дом! Надо собирать деньги.

– Точно! – поддакнул заинтересованный бугай. – А этому по шеям надавать, чтоб не совался.

– Я т-те надаю! – На крыльце появилась баба Нюра.

Она прекрасно передвигалась на своих двоих, но на улицу всегда выходила с клюкой, для важности.

– Я т-те покажу, как внука забижать! – Замахиваясь палкой, бабуля бросилась в атаку.

Прошедших Великую Отечественную не запугать превосходящими килограммо-силами, в минуты великого воодушевления они отчаянно кидаются на врага, готовые победить или погибнуть.

– Анна Ивановна! Что вы делаете?! – Подставился дед Гришка. Палка пришлась по стариковскому запястью с наметками синяка.

Остановить героев может только такая же сила, выстоявшая под вражеским огнем. Детина предусмотрительно спрятался за спины близстоящих женщин.

– Уберите старуху! Или я за себя не отвечаю!

– Я т-те дам старуху! – Вновь кинулась баба Нюра.

Но старичок плотно обхватил бой-бабу, увещевая:

– Успокойтесь! Мы все решим без драки.

Здоровяк струсил еще за две женщины.

– Нюрка, ты ли? – узнала старушка с первого этажа.

– Лизавета? – ответно узнала бабушка виновника «торжества».

– А я слыхала, ты к дочке в город перебралась, с тех пор в Полпинке не кажешься. А мы в одном доме живем.

– Как же ни разу не устренулись?

– Да я совсем больная стала – ноги не ходють, из дому никуды.

– Ну, ладно, бабы, потом свое житье-бытье обсудите, – вклинился активист, – не за тем собрались.

– Правильно! Эта хиромантия ничего не даст, – гнобила дешевый проект инициаторша. – Надо собирать деньги на утепление.

– Точно! – поддакнул из-за женщин детина.

– Погодите, – остановил дед Гришка. – Есть предложение: пусть эта хонструкция постоит с недельку. Если эффекта не будет, соберем деньги. Кто «за»? Прошу голосовать.

– Опять собрание?! – возмутилась инициаторша. – Вас сегодня-то еле вытащили.

– Ничего, соберемся – дело важное, – парировал старичок.

– Сколько можно откладывать?! – У инициаторши кончались аргументы. – Будем ждать, пока дом развалится?

– За неделю не развалится, потерпим. А ну как малец прав? Зачем тогда такие деньжищи отваливать?

Большинство проголосовало за легкий способ решения проблемы. Через неделю без дождей стены заметно подсохли, через две – на восьмом плесень исчезла.

– Ой, бяда-бяда! – причитала баба Лиза, запыхавшаяся от подъема до седьмого этажа на лифте.

С достопамятного собрания старушки вновь стали закадычными подругами, часто ходили в гости, вместе гуляли на придомовых лавочках.

– Что стряслося? – Баба Нюра вытирала руки о бессменный передник, встретив соседку в дверях.

– Ой, бяда, Нюр!

– Садись. – Бабушка старшеклассника подставила стул. – А то упанешь.

– Изломали, ироды! – Баба Лиза присела, трясясь всем телом.

– Шо изломали-то?

– Хонструкцию внучка твово. Ой, бяда! А я – дура старая, не уследила. Ток на минутку отошла от окошка – чайку вскипятить… Возвернулась. Глядь! А хонструкции нетути. Ой, окаянные, шоб им пусто было!

– Господи Исуси Христи! – Баба Нюра всплеснула руками. – Токо-токо стены начали отходить.

Настойчивой трелью залился дверной звонок.

– Хтой-то там? – Хозяйка пошла открывать секцию.

Вернулась с дедом Гришкой.

– А-а, Лизка уже доложилась. – Активист увидел соседку. – Вот шо, Нюрка, покликай свово внучка – нехай заново делает. Эффект есть!

– Руслан! – крикнула бабушка.

Внук, потягиваясь после долгого лежания с «Бесами», вышел в коридор.

Только отгремели экзамены. По математике с Глебом получили «пятерки», как по физике и астрономии – Геннадий Михайлович честно дал списать, помогал при ответах. По сочинению «не собиратель железок» намеренно сделал классическую ошибку – «исчо» вместо «еще». Несмотря на инциденты, Зоя Федоровна вывела по литературе – «хорошо». Илья Иванович отомстил – влепил своенравцам по «четверке» за обе истории: Отечества и Новейшей. К вендетте присоединилась и Оксана Владимировна – «четыре» по биологии. Серебро уплыло, как и рассчитывала юношеская принципиальность.

– Здравствуйте, господин хороший! – Дед протянул руку.

Забаровский пожал, кивнул соседке.

– Вот какое дело, – деликатно начал старичок, – сегодня ночью исчезла твова хонструкция.

– Изломали, ироды! – высыпала подробности сторожиха.

– Так шо, треба восстановить. Эффект есть!

– Да сделать-то можно… – Выпускник почесал затылок. – Но где гарантия, что снова не сломают?

– Не сломают, – пообещал активист, – я знаю, хто это сделал.

– Хто ж ентот антихрист?! – Баба Лиза оживилась.

– Ну, этот… Как его? Слесарь наш… Федька, который тогда Руслана за шкирку хватил.

– Ах, окаянный! – возмутилась баба Нюра. – Шоб у него зенки повылазили!

– Наверняка, по наущению инициаторши нашей, – продолжил дед Гришка, – они все в сговоре, так и норовят с нас деньги содрать. Но, больше не сломают, я поговорю с ними… конкретно.

Старичок исподлобья глянул на новатора. На юношеском лице нарисовалась гримаса сомнения – старик явно бравировал.

– Ладно, шо там нужно? – Дед Гришка сменил подход. – Ну, там… материалы, инструмент.

– Да особо ничего. – Забаровский зевнул. – Кусок кабеля, но можно обойтись обычной проволокой.

– Найдем, – заверил активист.

– Штырь у меня есть – еще пара ножек от табурета осталась.

– Опять стулья ломать?! – вскипела баба Нюра. – Не дам!

– Да ладно тебе.

– А ты не ладняй, не ладняй!

– Я за проволокой, жду внизу. – Дед Гришка срочно ретировался, опасаясь вновь попасть под горячую палку бой-бабы.

– Не вздумай! – Хозяйка, просунувшись в балконный проем, грозила большим пальцем, будто пыталась выключить кнопку непослушания.

– Да ладно, ба, все равно выбрасывать.

– Я т-те дам выбрасывать! Ишь, какой выбрасывальщик выискался!

– Видишь, трещина по периметру пошла. – Внук показал, с лязганьем откручивая ножку. – Даже если заварить – долго не прослужит.

– А я говорю – не смей! Все изломал, настановил дрыком.

– Так для общего ж блага… или пускай дальше стены гниют?

– Неча! Пусть те, кто изломал, сами ишшут, а ты только подмогнешь построить.

– Ба! У меня завтра выпускной, а ты тут нервы треплешь! – Терпение кончилось.

– А я говорю – не смей!

– Отстань! Заколебала.

– Вот, все матери отпишу! И как мебеля ломаешь, и как с бабкой разговариваешь!

– Пиши, пиши, только отвяжись. – Руслан справился с ножкой.

– У-у, глаза твовы бесстыжие!

Баба Нюра хотела грудью преградить выход, но, прочитав в движениях решимость, спасовала. Забаровский наскоро обулся, аккуратно обошел бабу Лизу, воздержавшуюся от семейных разборок.

– Все матери отпишу! – крикнула старушка в хлопнувшую дверь.

Юноша вдавил кнопку лифта, закоптившуюся от поджогов. Ерунда все это. Мелочи жизни. Главное, завтра – выпускной… Ленка.