Текст книги "10 мифов об СССР"

Автор книги: Андрей Колганов

Соавторы: Александр Бузгалин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Например, при строительстве Днепрогэса заранее был проделан огромный объем подготовительных работ. Были сооружены временная электростанция, железнодорожные подъездные пути, жилые дома и общежития, здания культурно-бытового назначения – клубы, больницы, бани и т. д., ремонтные цехи, лесопильный и деревообделочный заводы, два бетонных завода [97]97
  Гинзбург С.3. О прошлом – для будущего. С. 64.


[Закрыть]. Это вызвало массовые упреки в медленном ведении основных работ. Тем не менее, руководивший строительством старый специалист-энергетик А. В. Винтер полагал, что сначала необходимо «обеспечение надежного тыла, расселение строителей в нормальных условиях, организация фронта работ, подготовка кадров, проектов, чертежей и т. п., затем массовое продвижение вперед по всем остальным участкам». Доводы А. В. Винтера встретили негативную реакцию на состоявшемся в сентябре 1930 г. совещании руководителей крупнейших строек. «В выступлениях превалировало настроение, даже требование: любой ценой пустить объекты в срок, а лучше – досрочно» [98]98
  Лельчук В. С. Индустриализация СССР: история, опыт, проблемы. С. 141.


[Закрыть].

Я уже говорил, как обстояло дело с пуском Сталинградского тракторного, Магнитки, ГАЗа, где исповедовалась подобная философия строительства. Днепрогэс же был возведен на семь месяцев раньше установленного срока. Такие плоды давал трудовой энтузиазм, помноженный на правильную организацию труда, вместо эксплуатации этого энтузиазма для прикрытия прорех в организации дела.

Сейчас, разумеется, легко рассуждать о том, что вот, мол, если бы все последовали примеру А. В. Винтера, то тогда бы… Когда всякая задержка с ведением работ на основных объектах получала политическую оценку, немного находилось желающих испробовать путь, реализованный на строительстве Днепрогэса. Ведь ярлык «вредительства» стал уже нередко пускаться в ход для прикрытия своей боязни ответственности, если речь шла о крупной инициативе, для прикрытия ведомственных амбиций или просто чиновничьего спокойствия. Так, в 1930 году при рассмотрении вопроса о замене части дорогих импортных металлоконструкций железобетоном при возведении турбогенераторного завода руководители Электрообъединения ничтоже сумняшеся объявили «врагами народа» тех, кто, добиваясь перепроектирования, якобы хочет тем самым затормозить развитие турбостроения [99]99
  Гинзбург С.3. О прошлом – для будущего. С. 133.


[Закрыть].

Недооценка трудностей освоения капиталовложений, овладения новой техникой, неполное использование мощностей как новых, так и старых предприятий из-за нехватки сырья и конструкционных материалов – все это привело к падению фондоотдачи, особенно в 1931 и 1932 гг. [100]100
  Лельчук В. С. Индустриализация СССР: история, опыт, проблемы. С. 160–164.


[Закрыть], предопределило невыполнение плановых заданий по росту производительности труда. При плане прироста производительности труда на 110 % за пятилетку фактически она выросла на 41 % в годовой выработке и на 61,1 % – в часовой (разница объясняется тем, что в связи с переходом на 7-часовой рабочий день средняя продолжительность рабочего дня сократилась за первую пятилетку с 7,6 до 6,98 часа) [101]101
  Маслова Н. С. Производительность труда и заработная плата в промышленности СССР (1928–1932 гг.). М.: Наука, 1983. С. 17–18, 20–21.


[Закрыть].

Такой просчет с определением реальных возможностей роста производительности труда привел к тому, что для выполнения заданий пятилетки по объему производства пришлось привлекать в промышленные отрасли значительно больше рабочей силы, чем первоначально предполагалось. По плану численность рабочих в промышленности должна была возрасти за пятилетку на 33 % [102]102
  Маслова Н. С.Производительность труда и заработная плата в промышленности СССР (1928–1932 гг.). С. 18.


[Закрыть]. На самом же деле она возросла с 3,1 млн человек в 1928 г. до 6,0 млн человек в 1932 г., т. е. почти вдвое [103]103
  История советского рабочего класса. Т. 2. М.: Наука, 1984. С. 194.


[Закрыть]. Особенно значительным был сверхплановый приток работников в строительство и лесное хозяйство: по плану численность работников в этих отраслях должна была возрасти на 45 % за пятилетку, фактически же выросла в 4,3 раза [104]104
  Лельчук В. С.Индустриализация СССР: история, опыт, проблемы. С. 164.


[Закрыть].

Такой рост рядов рабочего класса покрывался в основном притоком из деревни. При общем приросте числа рабочих и служащих за пятилетку 12,6 млн человек, 8,6 млн человек из них, или 68,2 %, пришли из деревни [105]105
  История советского рабочего класса. Т. 2. С. 200.


[Закрыть]. Приток крестьянства в ряды рабочего класса по отношению к среднегодовой численности рабочих и служащих составлял 13–18 % [106]106
  Рабочий класс и индустриальное развитие СССР. М.: Наука, 1975. С. 101.


[Закрыть]. В результате доля рабочих со стажем до года в общей их численности составила: в 1927–1929 гг. – 11–12 %; в 1930 г. – 23,5; в 1931 г. – 27,6 %; со стажем до 3 лет: в 1929 г. – 31,5 %; в 1932 г. – 56,4 % [107]107
  История советского рабочего класса. Т. 2. С. 199.


[Закрыть]. Если учесть, что даже до первой пятилетки значительная часть рабочих сохраняла связь с деревней, а около 20 % из них в 1926–1929 гг. имели в деревне землю, станет ясно, насколько усилился вес крестьянских элементов в рабочем классе.

Следует отметить, что столь бурный рост спроса на рабочую силу предопределил успешность введения 7-часового рабочего дня и досрочного (по сравнению с пятилетним планом) решения задачи ликвидации безработицы. Уже в 1930 г. повсеместно ощущалась нехватка рабочей силы.

На 1 сентября 1930 г. биржи труда не могли удовлетворить заявок народного хозяйства на 1 млн 67 тыс. рабочих мест. 9 октября 1930 г. Наркомтруд СССР принял решение о посылке 140 тыс. безработных, еще зарегистрированных на биржах труда, на работу и о прекращении выдачи пособий [108]108
  История СССР. 1968. № 3. С. 62.


[Закрыть].

Однако столь массовое разбавление рабочего класса крестьянством имело и отрицательные стороны. Падала трудовая дисциплина, и были введены чрезвычайные меры: руководители предприятий получили право оперативно наказывать нарушителей дисциплины – штрафовать, переводить на другую работу, увольнять и т. д. [109]109
  Правда. 1988. 28 окт.


[Закрыть]

Ситуация с рабочей силой, как и обстановка борьбы за высокие темпы любой ценой, нередко вела к понижению качества продукции. Как отмечалось на XVI съезде ВКП (б), брак, простои и прогулы по одной только ленинградской промышленности привели в 1929 г. к потере около 300 млн руб. [110]110
  XVI съезд ВКП(б). Стенограф. отчет. М.: ОГИЗ, Московский рабочий, 1931. С. 223.


[Закрыть]

Негативные тенденции, связанные с чересчур быстрым ростом численности рабочих, перерасходом капиталовложений, медленным увеличением производительности труда, не могли не сказаться на величине заработной платы. Немалое влияние на динамику реальных доходов оказывало и положение в сельском хозяйстве. Однако снижение реальных доходов сопровождалось быстрым ростом номинальной заработной платы при одновременном росте цен на предметы потребления [111]111
  Малафеев А. Н.История ценообразования в СССР (1917–1963 гг.). М.: Мысль, 1964. С. 163.


[Закрыть]. Характерным для этих процессов было то, что динамика цен отрывалась от движения себестоимости продукции, а динамика заработной платы – от изменений в производительности труда (см. табл. 1).

_{Таблица 1}

_{Соотношение ежегодного роста производительности труда и заработной платы в промышленности(в% к предыдущему году)}

Такое соотношение производительности труда и зарплаты в свою очередь повлияло на рост себестоимости продукции. Рост среднегодовой зарплаты перекрыл плановые наметки пятилетки, составив в 1932 г. 144,1 % к плану (в промышленности – 123,9 %), она увеличилась с 1928 по 1932 г. на 103,6 %, т. е. более чем вдвое [112]112
  Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народного хозяйства Союза ССР. М. – Л.: Стандарты и рационализация, 1933. С. 268, 29.


[Закрыть]. По первому пятилетнему плану себестоимость промышленной продукции должна была сократиться на 35 %, оптовые цены по группе «А» – на 21,1, по группе «Б» – на 12,6 %. Фактически же уровень себестоимости при некоторых колебаниях почти не изменился, цены в группе «А» снизились на 0,4 %, а в группе «Б» возросли на 112,9 %. Некоторый рост (хотя и небольшой) себестоимости промышленных изделий привел к сокращению прибылей промышленности, а в 1931–1932 гг. – к ее убыточности.

В результате финансирование капиталовложений уже не могло основываться на собственных накоплениях промышленности. Тем более что прибыли хозрасчетных предприятий стали почти полностью изыматься бюджетом и государственной банковской системой. Положение о трестах 1927 года увеличивало хозрасчетную самостоятельность предприятий и трестов, сокращало общий размер изъятий из прибыли, оставляя в их руках специальный капитал расширения, часть которого мобилизовалась банковской системой. Законы же 1929 и 1930 гг. последовательно сокращают долю прибыли, остающуюся у предприятия. Если в 1929 г. это делается еще довольно осторожно и изъятия из прибыли не достигают даже величины, характерной для 1923–1927 гг., хотя одновременно усиливается мобилизация собственных средств предприятия банковской системой, то закон от 9 сентября 1930 г., не церемонясь, отхватывает у предприятий сразу 81 % прибыли [113]113
  Дьяченко В. П.История финансов СССР (1917–1950 гг.). М.: Наука, 1978. С. 160, 260.


[Закрыть].

Безусловно, такая политика позволяла усиливать бюджетное перераспределение средств, концентрируя их на важнейших направлениях; кроме того, оставшуюся у предприятия прибыль было в сложившихся условиях трудно потратить, не заручившись разрешениями или поддержкой вышестоящих органов, поскольку материальные ресурсы стали распределяться по фондам. Но стимулировало ли это предприятия к повышению эффективности их работы, в том числе и за счет предоставляемых им немалых бюджетных средств? Есть серьезные основания полагать, что эффект был как раз обратный. И этот эффект проявился достаточно явно, несмотря на очевидный энтузиазм и массовый трудовой героизм строителей нового общества.

На индустриализацию были брошены колоссальные по масштабам и возможностям страны средства. За один только год – с 1928/29 по 1929/30 – объем капиталовложений в промышленность вырос с 1819 до 4775 млн руб. [114]114
  XVI съезд ВКП(б). Стенограф. отчет. М.: ОГИЗ, Московский рабочий, 1931. С. 50.


[Закрыть]И концентрация таких ресурсов в столь короткие сроки отзывалась в народном хозяйстве страны очень большим напряжением.

По пятилетнему плану капитальные вложения в промышленность на 50 % должны были быть произведены за счет самой промышленности. Для обеспечения этого результата предполагалось на 35 % снизить себестоимость промышленной продукции. Однако сами составители пятилетки понимали нереальность этой задачи. Председатель ВСНХ В. В. Куйбышев писал в личном письме: «Вот что волновало меня вчера и сегодня: баланса я свести не могу, и так как решительно не могу пойти на сокращение капитальных работ (сокращение темпа), придется брать на себя задачу почти непосильную в области снижения себестоимости» [115]115
  Цит. по: Правда, 1988, 21 окт.


[Закрыть].

По плану остальные 50 % капиталовложений должны были дать кредиты и бюджетные средства, слагавшиеся как из отчислений промышленности, так и из поступлений от других частей народного хозяйства, а также от населения. В действительности капитальные вложения более чем в 3,5 раза превзошли собственные ресурсы накопления в промышленности [116]116
  Дьяченко В. П.История финансов СССР (1917–1950 гг.). М.: Наука, 1978. С. 169.


[Закрыть]. Что касается доли бюджетного финансирования в общей сумме капиталовложений, то установить ее мне не удалось [117]117
  В. П. Дьяченко приводит данные о размерах бюджетного финансирования капиталовложений, но их оказалось невозможно сравнить с общей суммой вложений в промышленность, ибо разные источники приводят значительно расходящиеся данные о капиталовложениях. И. В. Сталин в докладе на XVI съезде ВКП (б) приводил эти данные дважды и каждый раз называл различные ряды цифр, отличающиеся в свою очередь от данных, приведенных на этом же съезде В. В. Куйбышевым (XVI съезд ВКП(б). Стенограф, отчет. М.: ОГИЗ, Московский рабочий, 1931. С. 26, 50, 477). Различные данные (к тому же несопоставимые) приводит и сам В. П. Дьяченко (Дьяченко В. П. История финансов СССР (1917–1950 гг.). М.: Наука, 1978. С. 152, 168), расходясь при этом с данными «Истории социалистической экономики СССР» (История социалистической экономики СССР. Т. 3. М.: Наука, 1977. С. 152, 248).


[Закрыть].

В экономической литературе нет данных о доле отчислений от прибылей промышленности за длительный ряд лет. Достаточно ясное представление об источниках бюджетного финансирования капиталовложений может дать сопоставление размеров этого финансирования с отчислениями в бюджет от прибылей предприятий всех отраслей государственного хозяйства и с налогом с оборота. В 1931–1932 гг. общая сумма бюджетного финансирования промышленности составила 21,4 млрд руб., отчисления от прибылей государственных предприятий – 4,2, а налог с оборота —31,3 млрд руб. [118]118
  Рассчитано по: История социалистической экономики СССР. Т. 3. М.: Наука, 1977. С. 486–487; 43. С. 262.


[Закрыть]Именно несоразмерно большой рост поступлений в бюджет из этого последнего источника и обеспечил скачок в размахе финансирования промышленности, особенно в завершающие годы пятилетки.

Налог с оборота уплачивают главным образом предприятия торговли и легкой промышленности из той части своего дохода, которую они получают за счет установления цен значительно выше себестоимости. Налог с оборота представляет собой, таким образом, косвенный налог на потребителя. Следовательно, обеспечивая большую часть доходов бюджета, налог с оборота аккумулирует в себе не только прибавочный продукт промышленности, но и прибавочный продукт сельского хозяйства, часть необходимого продукта и часть фонда возмещения. В результате норма реального накопления резко подскочила: с 14,3 % в 1928 г. до 44,2 % в 1932 г. (соответственно норма потребления резко упала). В целом же фонд накопления за пятилетку вырос в 4,8 раза [119]119
  Кульчицкий С. В.Внутренние ресурсы социалистической индустриализации СССР (1926–1937 гг.). Киев: Наукова думка, 1979. С. 22, 247, 220.


[Закрыть].

За счет каких же источников пополнялся налог с оборота, росший так быстро? Объем производства в отраслях легкой и пищевой промышленности рос явно не так, чтобы каждый год почти удваивать налог с оборота. Как же были получены эти средства? Некоторое представление об этом дает табл. 2.

_{Таблица 2}

_{Динамика отпускных цен на продукцию промышленности(в%)}

^{Источник: Малафеев А. Н.История ценообразования в СССР (1917–1963 гг.). М.: Мысль, 1964. С. 158.}

Рост цен в легкой и пищевой промышленности далеко обогнал рост себестоимости, приведя к превращению высоких розничных цен в канал перераспределения доходов рабочих и крестьян через бюджет, делая их источником финансирования капиталовложений. Рост цен потребовал большей денежной массы в обращении, т. е. эмиссии бумажных денег. Однако только шестая часть прироста эмиссии бумажных денег обслуживала номинальный (не говоря уже о реальном) прирост товарооборота. Если в 1927 г. на 1 руб. денежной массы, находящейся в обращении, приходилось товаров на 9 р. 53 к., то в 1930 г. – 4 р. 53 к. Рубль обесценился более чем вдвое [120]120
  Кульчицкий С. В.Внутренние ресурсы социалистической индустриализации СССР (1926–1937 гг.). С. 132.


[Закрыть]. Эмиссия обгоняла даже рост цен. Нарастали инфляционные процессы в экономике.

В чем же причина столь негативных явлений в финансовой сфере, почему наметки пятилетнего плана, предполагавшего развитие экономики на базе снижающихся цен, не оправдались?

Основной причиной был созданный волевым нажимом чрезмерно оптимистический расчет эффективности вновь строящихся предприятий и сроков их возведения и освоения в принятом варианте пятилетнего плана. Нежелание отступить от первоначальных предположений, когда стала выявляться их необоснованность, и даже попытка резко превысить первоначальные плановые задания влекли пагубные последствия.

Это привело, во-первых, к значительному перерасходу капитальных вложений на достижение запланированных результатов: при плановом объеме 19,1 млрд руб. капитальные вложения в промышленность составили 24,8 млрд руб. [121]121
  Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народного хозяйства Союза ССР. М. – Л.: Стандарты и рационализация, 1933 г. С. 254.


[Закрыть]Одно это уже вело к значительному бюджетному напряжению. Но поскольку промышленность не справилась с нереальной программой снижения себестоимости, а следовательно, и с планом внутрипромышленных накоплений, это еще более усилило нагрузку на бюджет.

Во-вторых, для реализации такой программы капиталовложений пришлось привлечь значительно больше людей, чем предполагалось. Если учесть, что почти единственным источником дополнительной рабочей силы была деревня, дававшая совершенно неквалифицированные кадры, то станет ясно, почему не могла быть достигнута и запланированная величина прироста производительности труда. Рост численности рабочей силы в городах требовал и большего, чем предполагалось, фонда продовольствия и предметов потребления. Перерасход капитальных вложений в тяжелой промышленности оголил легкую промышленность, не давшую и запланированных объемов производства. В сочетании с падением сельскохозяйственного производства это резко сузило возможности снабжения как в городе, так и в деревне. В такой ситуации неизбежными стали рост цен и снижение жизненного уровня населения.

Финансирование капитальных вложений, как уже было показано ранее, стало покрываться в основном за счет косвенных налогов на потребителей промышленных товаров, необходимость увеличения которых (сведенных с 1930 г. в единый налог с оборота) и обусловила рост как оптовых, так и розничных цен на предметы потребления.

Разумеется, можно было пойти по другому пути – не повышая цен, сдержать рост номинальной заработной платы. Но тогда государственный бюджет лишился бы возможности перекачки чистого дохода населения, в первую очередь сельскохозяйственного, на нужды финансирования промышленности путем неэквивалентного обмена. Можно было бы и увеличить прямые налоговые изъятия из сельского хозяйства. Однако экономическая политика пошла по пути использования не прямых, а косвенных налогов. Это вынуждало увеличивать заработную плату работников промышленности скорее в зависимости от роста цен, нежели от движения производительности труда. Недостающие в результате плановых просчетов миллиарды забирали у трудящихся как города, так и деревни путем увеличения косвенных налогов и соответствующего вздутия цен.

Председатель Правления Центросоюза И. Е. Любимов жаловался на XVI партконференции, что когда промышленность в III квартале 1929 г. снижает себестоимость на 3 % вместо 7 % по плану и в результате обнаруживается нехватка средств на капитальное строительство, то «из потребительской кооперации делается изъятие 28 млн рублей кредита в одном третьем квартале вместо запроектированного сокращения банковского кредита на 20 млн руб. за год. Я уже не говорю об известном факте, что нынче кооперация уплачивает на 60 млн руб. больше налогового обложения и на 60 млн руб. примерно изымается кредитов вместо запроектированных Госпланом и Наркомфином добавочных 30–50 млн рублей» [122]122
  XVI конференция ВКП(б). Стенограф. отчет. М.: Госполитиздат, 1962. С. 189.


[Закрыть]. И. Е. Любимов, судя по всему, полагал, что основной экономической задачей потребкооперации является улучшение снабжения населения, и просил оставить хоть немного средств на совершенствование торговых точек. Но вскоре из кооперации стали выкачивать еще больше средств и уже безо всяких жалоб с ее стороны.

Требовать в таких условиях, когда косвенные налоги и инфляция стали неотъемлемыми факторами финансирования промышленности, снижения розничных цен, да еще и обращать это требование к потребкооперации, как это сделал И. В. Сталин на XVI съезде ВКП (б) [123]123
  XVI съезд ВКП(б). Стенограф. отчет. М.: ОГИЗ, Московский рабочий, 1931. С. 43.


[Закрыть], – это либо недомыслие, либо сознательное лицемерие.

По подсчетам А. Н. Малафеева, номинальная заработная плата рабочих и служащих увеличилась за 1928–1932 гг. в 2,26 раза, а индекс цен государственной и кооперативной торговли вырос в 2,5 раза. В результате реальная заработная плата в 1932 г. составила 88,6 % уровня 1928 г. [124]124
  Малафеев А. Н.История ценообразования в СССР (1917–1963 гг.). М.: Мысль, 1964. С. 174.


[Закрыть]При определении динамики реальных доходов рабочих и служащих следует обратить внимание еще на ряд факторов. Если в 1927/28 г. бесплатные услуги добавляли 32,6 % к номинальной зарплате, то в 1932 г. – уже 37,5 % [125]125
  Баевский И.Фонды коллективного потребления: об уровне жизни пролетариата СССР. М. – Л.: Гос. соц. – экон. изд-во, 1932. С. 26.


[Закрыть]. Однако в сторону понижения уровня реальных доходов действовал огромный рост цен на частном рынке, не учтенный А. Н. Малафеевым в его расчетах. А ведь роль его в снабжении городского населения была достаточно велика: так, неземледельческое население страны тратило на закупку у частника сельскохозяйственных товаров 49,3 % всей суммы своих расходов на эти товары [126]126
  Кульчицкий С. В.Внутренние ресурсы социалистической индустриализации СССР (1926–1937 гг.). Киев: Наукова думка, 1979. С. 124.


[Закрыть].

На снижение реальных доходов городского населения повлиял также тот факт, что количество людей, находящихся на государственном снабжении, выросло с 1930 по 1932 г. более чем в 1,5 раза и составило 40,3 млн человек [127]127
  Мошков Ю. А.Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929–1932 гг.). М.: Изд-во МГУ, 1966. С. 134.


[Закрыть]. В то же время рыночные фонды на промтовары увеличились с 1930 по 1932 г. на 1,5 %, а на продовольственные товары – уменьшились на 24,8 % [128]128
  Малафеев А. Н.История ценообразования в СССР (1917–1963 гг.). М.: Мысль, 1964. С. 172.


[Закрыть]. Совокупность этих факторов привела к ухудшению структуры питания населения – росту потребления хлеба и картофеля при сокращении потребления мяса, масла и других молокопродуктов [129]129
  Мошков Ю. А.Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929–1932 гг.). С. 136.


[Закрыть].

Однако, несмотря на некоторое сокращение реальных доходов рабочих и служащих в течение первой пятилетки, они все же превышали уровень, достигнутый до революции, поскольку уже к 1927 г. уровень 1913 г. был превышен на 28,4 % [130]130
  История советского рабочего класса. Т. 2. М.: Наука, 1984. С. 235.


[Закрыть]. Сокращение же реальных доходов за 1928–1932 гг. составило около 20 %. Ошибки и трудности первой пятилетки не могли ослабить волю рабочего класса СССР к тому, чтобы своим трудом поставить дело социализма в нашей стране на прочную индустриальную базу. Трудовая и социальная активность рабочего класса, направленная на преодоление недостатков экономического развития, позволила все же достигнуть многих рубежей, намеченных пятилетним планом.

Именно годы первой пятилетки стали временем массового рождения рабочих инициатив. В 1929 г. из ударных бригад возникли производственные коммуны, работавшие на единую расчетную книжку, заработок с которой распределялся уравнительно. Первоначально предполагалось, что в такие коммуны будут объединяться исключительно передовые, сознательные рабочие. Но фактически коммуны нередко складывались из молодых, малоквалифицированных рабочих, стремившихся не столько к росту коллективизма и производительности труда, сколько к обеспечению некоего небольшого гарантированного заработка, удовлетворяющего минимальные потребности. Это послужило в 1931 г. основанием для осуждения коммун как вводящих мелкобуржуазную уравниловку [131]131
  Лебедева Н. Б., Шкаратан О. И.Очерки истории социалистического соревнования. Л.: Лениздат, 1966. С. 103–104.


[Закрыть].

В 1929 г. возникло движение за добровольное снижение расценок и пересмотр норм. В конце мая 1929 г. с такой инициативой выступили ленинградские рабочие [132]132
  Вопросы истории. 1978. № 3. С. 204.


[Закрыть]. Вопрос о нормах и расценках был в 20-е годы (да и сейчас остается) одним из самых болезненных вопросов во взаимоотношениях рабочих и администрации. Произвольный пересмотр норм и снижение расценок администрацией нередко приводили к трудовым конфликтам, вплоть до забастовок. Взяв пересмотр норм в свои руки, рабочие стремились не только почувствовать себя хозяевами производства, но и на деле вести себя как хозяева. Принимать меры, прямо не ведущие к росту заработков (и даже наоборот), ради стимулирования увеличения выработки могут только люди, считающие себя действительными хозяевами своего рабочего дела.

К сожалению, хозяйственные руководители не изменили своего прежнего отношения к пересмотру норм и расценок, рассматривая его лишь как средство давления на рабочих, побуждающее их поднимать выработку. Добровольный пересмотр норм и расценок не был подкреплен материальными стимулами. Это движение свелось к эксплуатации энтузиазма рабочих и поэтому, не получив широкого распространения, в значительной мере угасло, хотя и не исчезло совсем.

Началось также широкое распространение бригадного хозрасчета. Первая хозрасчетная бригада была создана в феврале 1931 г. литейщиками Невского машиностроительного завода [133]133
  Лельчук В. С.Индустриализация СССР: история, опыт, проблемы. М.: Политиздат, 1984. С. 159.


[Закрыть]. На Киевском машиностроительном заводе им. В. И. Ленина, выступившем одним из инициаторов этого почина, к 1 июля 1931 г. работало 128 хозрасчетных бригад, охвативших более тысячи человек. К 1 апреля 1932 г. более 1/3 рабочих в важнейших отраслях промышленности состояли в хозрасчетных бригадах. По данным ЦК профсоюза рабочих машиностроения, бригадный хозрасчет охватывал в 1932 г. 37,9 % металлистов [134]134
  Ведущая роль рабочего класса в реконструкции промышленности СССР. М.: Мысль, 1973. С. 113, 124.


[Закрыть].

В рамках бригадного хозрасчета повседневное руководство бригадой со стороны администрации предприятия заменялось заключением между бригадой и администрацией договора, в котором бригада брала на себя обязательства достичь запланированных производственных результатов при снижении себестоимости, обеспечив определенное сокращение затрат сырья, материалов, рабочего времени и т. д. Бригады не только улучшали качество экономических расчетов, на основе которых строили свою деятельность, но и стремились обрести экономическую самостоятельность, взять на себя экономическую ответственность за дело. Работа в хозрасчетных бригадах демонстрировала трудящимся зависимость результатов труда и затрат от общих условий организации и планирования производства на предприятии. Постепенно они начали осознавать необходимость участия в решении этих вопросов, поначалу стараясь добиться лишь более качественного их решения администрацией предприятия. Так, 36 токарей-карусельщиков Ленинградского завода-втуза котло-турбостроения обратились с открытым письмом к начальнику цеха:

«…Самым слабым звеном во всей нашей работе оказалось внутризаводское планирование…

…Мы готовы сделать и сделаем все, что в наших силах, чтобы план перевыполнить. Подтяните техническое руководство, установите действительное единоначалие, и в первую очередь поставьте дело планирования, ускорьте переход на хозрасчет» [135]135
  Ведущая роль рабочего класса в реконструкции промышленности СССР. С. 114.


[Закрыть].

Таким образом начала ощущаться необходимость самостоятельного участия рабочих в планировании производства. В декабре 1928 г. VIII съезд профсоюзов принял резолюцию, в которой говорилось: «Отмечая, что существующая система планирования чрезвычайно затрудняет участие профорганов и рабочих масс в выработке планов, съезд обращает внимание ВСНХ и НКПС на необходимость усовершенствования системы планирования промышленности и транспорта и поручает ВЦСПС совместно с ВСНХ и НКПС разработать конкретный порядок прохождения как годовых, так и пятилетнего планов развития промышленности с таким расчетом, чтобы обеспечить широкое участие рабочих масс и профсоюзных организаций сверху донизу в разработке этих планов» [136]136
  Восьмой съезд профсоюзов СССР (10–24 декабря 1928 г.). Пленумы и секции. Полный стенограф. отчет. М.: Изд-во ВЦСПС, 1929. С. 554.


[Закрыть].

Вскоре потребность рабочих принять активное участие в улучшении дела планирования и организации производства вылилась в движение за встречный промфинплан. Это движение возникло в одном из цехов Ленинградского завода текстильного машиностроения им. К. Маркса, а затем распространилось на все предприятия города. 30 июля 1930 г. «Правда» опубликовала их призыв к рабочим металлургических предприятий последовать примеру машиностроителей. В январе 1931 г. рабочие завода «Электроаппарат» обратились ко всем рабочим Советского Союза с предложением: «Немедленно начать снизу (от бригады) проработку встречных промфинпланов борьбы за качественные показатели» [137]137
  Лебедева Н. Б., Шкаратан О. И.Очерки истории социалистического соревнования. Л.: Лениздат, 1966. С. 108–109.


[Закрыть]. На предприятиях стали создаваться планово-оперативные группы из рабочих и специалистов для проработки встречных промфинпланов. Это движение привело затем к возникновению сменно-встречного планирования, к разработке и принятию ударными бригадами встречных плановых заданий для каждой смены [138]138
  Там же. С. 111–112.


[Закрыть].

Встречный промфинплан позволял инициативе рабочих выйти за пределы бригады, цеха и даже предприятия, включившись в проработку плановых вопросов, затрагивавших отношения данного коллектива со смежниками и с хозяйственно-экономическими органами. От своего рабочего места, от решения узкопроизводственных проблем рабочие поднимались до активного включения в важнейшие моменты социально-экономических отношений социализма, подводя под социалистическое плановое хозяйство массовую социальную базу. Рабочий учет и контроль получили форму, позволявшую ему органически войти в систему отношений планирования общественного производства.

«…Контрольные цифры Госплана, трестов и заводуправлений, спущенные вниз, должны быть выверены рабочими на основе своей практики, а затем пойти в обратный путь – от станка к заводоуправлению, к тресту, к Госплану с новыми максимальными хозяйственными наметками». При этом рабочие и специалисты ставили не только вопросы повышения выработки, снижения затрат и т. п. Поднимались такие проблемы, как изменение специализации предприятия, перераспределения номенклатуры производства между смежными предприятиями. На заводе имени Сталина в ходе обсуждения встречного плана было предложено перейти от штучного выпуска мелких турбин к серийному производству крупных. Рабочие Московского инструментального завода предложили провести специализацию между ними и Сестрорецким, Тульским и Златоустовским заводами, которые до этого выпускали одни и те же типоразмеры инструментов едва ли не по всей их гамме [139]139
  Большевик. 1930. № 15–16. С. 17, 19, 20.


[Закрыть].

Участие рабочих в выработке встречного плана влекло за собой и постановку вопроса об их участии в контроле за выполнением этого плана: «…рабочие, создавшие встречный промфинплан, должны иметь постоянное наблюдение за оперативным планированием производства» [140]140
  Большевик. 1930. № 18. С. 59.


[Закрыть]. Экономисты уже ставили проблему развития созданного творчеством масс встречного промфинплана вплоть до полной перестройки всей системы планирования. Б. С. Борилин писал в связи с этим: «Огромную прямо революционную роль играет встречный промфинплан,который полностью должен изменить, перестроить нашу плановую систему» [141]141
  Большевик. 1931. № 5. С. 37.


[Закрыть].

Однако встречный план очень быстро столкнулся с хозяйственно-политическими условиями, не желавшими перестраиваться «под встречный», а, наоборот, оттеснявшими встречный промфинплан в сторону. Это проявилось в явно выраженном стремлении хозяйственников брать заниженные планы, чтобы застраховать себя от срывов. Такое стремление было вполне объяснимо в условиях, когда любой срыв влек за собой жесткую административную, а подчас судебную ответственность. Незаинтересованность хозяйственников во вскрытии резервов, в работе с высоким напряжением, чреватой неудачами, которые могли им дорого обойтись, распространялась и на руководителей профсоюзных органов. «…Эффективность массовых предложений понижается равнодушным отношением профорганизаций к постановке учета экономического эффекта и премированию рабочих за предложения», – отмечал М. Рафаил [142]142
  Большевик. 1931. № 5. С. 54.


[Закрыть].

Другой формой, направленной на укрепление взаимодействия трудовых коллективов смежников и также рожденной инициативой рабочих масс, стал «общественный буксир». «Общественный буксир» зародился на шахте им. Артема в Донбассе, когда шахтеры послали бригаду из лучших рабочих и специалистов ликвидировать отставание на соревнующейся с ними шахте им. Октябрьской революции [143]143
  Ведущая роль рабочего класса в реконструкции промышленности СССР. С. 105.


[Закрыть]. Активность в распространении этого почина проявили ленинградские рабочие. К октябрю 1930 г. в Ленинграде на «общественный буксир» было взято 25 заводов [144]144
  Лебедева Н. Б., Шкаратан О. И.Очерки истории социалистического соревнования. С. 107–108.


[Закрыть]. На 1 июля 1931 г. в стране действовало 413 «буксирных» бригад (10 486 человек), на 1 января 1933 г. – 1019 бригад (25 975 человек) [145]145
  История советского рабочего класса. Т. 2. С. 269.


[Закрыть]. 19 июля 1931 г. газета «Правда» оценила «общественный буксир» как «опыт социалистической взаимопомощи» [146]146
  Партия в период наступления социализма по всему фронту, создания колхозного строя (1929–1932 гг.): Документы и материалы. М.: Госполитиздат, 1961. С. 389.


[Закрыть].

Взаимодействие между коллективами смежников налаживалось и в других формах. Рабочие завода «Красный путиловец» в Ленинграде 28 января 1929 г. предложили организовать перекличку с заводами – поставщиками сырья [147]147
  Социалистическое соревнование на предприятиях Ленинграда в годы первой пятилетки (1928–1932 гг.): Сб. документов и материалов. Л.: Изд-во ЛГУ, 1961. С. 44.


[Закрыть]. «Перекличка цехов и заводов» помогала выявлению хозяйственных проблем смежных производств, налаживанию более прочных кооперационных связей. Этой цели служили также конференции смежных производств, социалистическое соревнование между потребителями и поставщиками.

Однако развитие социалистического соревнования и других форм инициативы рабочего класса в сфере производства натолкнулось на серьезнейшие препятствия. Рабочая инициатива, выражая, пусть и в далеких от совершенства формах, объективные экономические потребности, будучи реальным проявлением социально-экономического творчества пролетариата, все же осталась как бы по ту сторону складывающейся экономической структуры социализма, как вроде бы желательный, но не обязательный довесок к этой структуре. Как ни прискорбно это констатировать, но творчество масс в конечном счете не оказало тогда сколько-нибудь заметного влияния на устойчивые, закрепленные формы хозяйственного механизма, не смогло стать силой, преобразующей этот механизм. Наоборот, бюрократические деформации, складывающиеся в производственных отношениях социализма и закрепленные в формах хозяйственного механизма, оказали негативное влияние на результаты социально-экономического творчества масс, постепенно отторгая формы, созданные этим творчеством.

Инициатива масс встречала широкую поддержку, но лишь на словах. Приказов и инструкций о развитии соревнования и распространении починов хватало с избытком, но это вело только к формализации инициативы. Если инициатива снизу встречает упорное сопротивление стереотипов хозяйствования, то остаются лишь две возможности. Либо массы ломают эти стереотипы, либо идеологическая поддержка и понукание инициатив, «не вписывающихся» в хозяйственную систему, приводят к их формальному распространению, рассчитанному на показную шумиху.