Текст книги "Семьдесят пять шагов к смерти"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Зачем?

– Движок запорите.

– Да?

Повернула, выдернула ключ зажигания.

– Вы можете пересесть ко мне. У меня в машине тепло.

– Спасибо, нет. У меня муж ревнивый. И если приедет… А он приедет… Мне еще вас только не хватало. Мне одной машины довольно будет! – Оглянулась вокруг. – Мне в порядок себя привести надо. Не могу же я в крови. Там, кажется, ресторан?

Чуть в стороне, за перекрестком, действительно был ресторан, который весело отблескивал разноцветными огнями.

– Я туда.

Сделала шаг, споткнулась. Скинула сломанную туфельку. И другую. Отшвырнула далеко. Пошла босиком. Сказала зло, сверкнув глазами:

– За туфли и колготки вы мне отдельно ответите!

Пошла прямо по лужам, разбрызгивая воду.

Надо догнать ее, хоть как-то успокоить. Побежал, взял под руку.

– Давайте я помогу вам.

– Чем? Ботинки свои дадите, сорок пятого размера? Или штаны? Спасибо, как-нибудь сама доковыляю. Вы уже все, что возможно, – сделали!

Но руку не выдернула, оперлась. Хромает. Значит, дело не только в сломанной туфле. Что плохо. Не дай бог, что-нибудь повредила…

Зашли в ресторан. Бармен вскинул глаза. Женщина босиком! При вполне себе импозантном мужчине. Но босиком. И лицо в крови. Что у них произошло?

– Где у вас здесь туалет? – резко спросила дама.

– Какой? – растерялся бармен.

– Женский! Ну не мужской же. Мужской вон ему… понадобится, когда он с мужем моим познакомится… Когда я ему про машину скажу, которую три месяца назад… – Оттолкнув «кавалера», зашагала в сторону туалета. В одних колготках.

А все равно – легче…

Даже если муж приедет разборки чинить. Даже если он с претензиями за машину, туфли, колготки и разбитое лицо жены. Это всего лишь деньги, причем не самые большие! Лучше так, чем бесконечно думать, почему не других, почему именно тебя, за какие такие грехи. Лучше от мелких внешних проблем отбиваться, чем самого себя поедом жрать.

Лучше так! Это все-таки передышка…

Мужчина улыбнулся чему-то, сел.

– Можно мне кофе? Есть у вас кофе? – Посмотрел в сторону туалетов, в сторону ушедшей дамы. – Дайте два…

Кабинет следователя. Восемь суток спустя после происшествия. Допрос Александра Андреевича Грушина

– Здравствуйте, Александр Андреевич.

– Добрый день.

– Присаживайтесь… Насколько я знаю, вы были самым близким другом покойного Игоря Олеговича?

– Не уверен, что самым… Но мы действительно дружили. Хотя Игорь со многими дружил, он был очень открытым и компанейским человеком.

– Когда вы с ним познакомились?

– Без малого год. Но сошлись сразу. Я же говорю, он был очень легким в общении человеком. Сразу находил со всеми контакт. Ну и я тоже не бука.

– Вы с ним часто встречались?

– Нет, не очень. Современная жизнь не располагает – дела, заботы, проблемы. Ни на что времени не остается. Но созванивались довольно регулярно.

– В последнее время вы не замечали в его поведении каких-либо странностей? Может, он был чем-то обеспокоен, озабочен? Какие-нибудь проблемы?

– У нас у всех какие-нибудь проблемы. Думаю, даже у вас. Людей без проблем не бывает.

– То есть что-то его тревожило?

– Наверное. Но я об этом ничего не знаю. Он вообще своими проблемами никого не озадачивал. Иначе перестал бы быть «легким» человеком. Знаете, есть такие типы, которые истолковывают дружбу как повод поплакаться в жилетку. Придут и начинают вываливать свои горести: и то у них не то, и это не так, и на службе, и дома, и теща, и кошка, и дождь на улице. Нагоняют тоску. Главное, помочь им все равно ничем невозможно, а выслушивать приходится. Игорь был не такой – ни о чем таком не рассказывал.

– А почему они расстались с женой?

– Не знаю. Вроде хорошо жили – душа в душу. А потом – развод.

– То есть вы ничего не знали, не видели, не слышали, не догадывались?

– Не хотел бы вас разочаровывать, но это так. Не слышал, не видел, а догадки строить – это вообще не ко мне.

Следователь внимательно посмотрел на Александра.

– Интересная у вас дружба – очень. Когда вы ничего о своем приятеле не знаете. Как будто он чистый лист бумаги.

– Ну, так уж получается, – развел руками Александр. – Я ведь понимаю, вам что-нибудь такое, из корзинки с грязным бельем хочется вытащить, чтобы здесь на столе разложить, перетряхнуть и в протокол вписать. Только нет у меня для вас ничего такого. Сожалею. Я грязное белье не люблю, я чистое предпочитаю.

И широко и обаятельно улыбнулся.

– Хочу вам сказать, что я не ради своего удовольствия в чужих корзинках копаюсь. Ваш друг погиб. Застрелился. И это при всем при том, что, по вашему мнению, у него не было никаких проблем, что он был жизнерадостен и позитивен. Только не понятно, зачем он тогда себе полголовы из ружья снес? От избытка счастья?

– Не знаю, – пожал плечами Александр. – Для всех нас его смерть была настоящим шоком. Никто не ожидал.

– А коли так, коли вы ничего не знаете, позвольте мне в грязное бельишко по локоть, чтобы в той корзинке истину сыскать. Потому что не все здесь просто… Точнее, все очень не просто!

Эпизод девятый. Восемь месяцев и пять дней до происшествия

Двор, машины, люди, дети… И собаки. Породистые. Чем породистей собачка, тем круче ее хозяин. И никакие это не Шарики с Бобиками – все больше Джерри да Робби. Некоторые в сшитых под них костюмчиках, бахильчиках, намордниках от их собачьих Версаче… Ей-богу, дешевле детей завести и на ноги поставить…

Вот две собачки рванулись друг к другу, натягивая поводки, потащили за собой хозяев.

– Фу!.. Стой!..

– Фу!..

Да куда там…

Два собачника чуть лбами не столкнулись. Два песика на поводках – обнюхиваются, виляют хвостиками, резвятся, наскакивая друг на дружку.

Собачки принюхиваются. Хозяева присматриваются. Оценивают. Прикидывают. У одного девочка. У другого мальчик. И порода одна, и возраст плюс-минус. Вот как совпало. Бывает, полстраны надо прошерстить, чтобы кобельку своему подругу сыскать, а тут они сами встретились.

– Добрый день.

– Добрый…

– И как нас зовут?

– Нас – Шульц.

– А хозяина, простите? Как к вам обращаться?

– Можете величать Александром Петровичем. Или просто Александром.

– Очень приятно. Игорь Олегович. И, соответственно, Лиза.

– Шульц, поздоровайся с Лизонькой… Да тише ты, тише! Лизонька у вас хороша. Просто по всем статьям! Такой экстерьер!

– Так у нее родословная, как у английской королевы. Папа с мамой чемпионы, все в медалях.

– Очень она Шульцу понравилась. Видите?

Прыгает Шульц, резвится, на что-то, видно, надеется.

– Вязать ее не думали?

– Нет пока… Рановато ей.

Вот и все – облом Шульцу. По всем статьям. Иди грусти мордой в подстилку.

– Фу, Шульц! Фу! Нельзя! Сидеть!

Трудна жизнь у породистых собак – ничего им нельзя, а если можно, то не с теми, с кем хочется. А с теми, с другими – даже если не хочется, все равно придется, про симпатию не спросят! И за каким тогда родословная и медали, если никакой личной свободы? Когда нельзя замутить с симпатичной во всех отношениях, живенькой дворнягой, а надо ждать, когда к тебе приведут «принца» голубых кровей. Который на тебя не взглянет и не влезет и придется его всемером втаскивать.

Эх… жизнь собачья.

– Куда ты, Шульц! А ну отойди! Сидеть! Сидеть, я сказал!

Дернули за поводки. Потянули. Растащили.

– А вот я сейчас тебя за эти безобразия гулять не поведу и… как хочешь… – пригрозил Александр Петрович. – Терпи – хоть лопни.

Шульц повинно склонил голову, косясь исподволь на Лизу.

И здесь никакой свободы нет! Беспородные хоть пять раз на дню – «гуляют». Когда приспичит – тогда и «гуляют». А здесь – терпи.

Нагадить бы хозяину в тапочки, чтобы знал, каково это… Но нельзя. Он потом той тапочкой…

– Вы часто здесь бываете?

– Каждый день.

– Живете близко?

– Да, вон в том доме.

– А я чуть дальше. Почти соседи. Надеюсь, будем встречаться. Шульц по Лизе будет скучать. Да, Шульц?

Шульц услышал, навострил ушки. А вдруг все-таки свяжется?

И хозяин ее, Александр Петрович, тоже, похоже, надеется. Хотя надо еще присмотреться, бумажки полистать, медальки пощупать. Любовь собачья она не просто так, она уж точно – по расчету!

Сошлись собачки.

Свели – хозяев. Чтобы сдружить.

Типичная ситуация. Когда не люди, когда их четвероногие питомцы решают, кто с кем приятельствовать будет! Бывает, что у собачек не складывается, не связывается, а хозяева их, напротив, сходятся, женятся и детишек рожают. И даже, бывает, «породы» мешают и про родословные и медали друг у друга не спрашивают! Отчего им такая привилегия?

– Вы когда в следующий раз гулять надумаете, мне на мобильный звякните. Если не затруднит. Вот моя визитка.

– Вы доктор?

– Есть такое дело. Практикую. Но по моему профилю лучше со мной не знакомиться. Боже упаси. Лучше по поводу собачек.

– Тогда до завтра.

– И вам… Домой, Шульц, домой!

Эпизод шестой. Семь месяцев и двадцать девять дней до происшествия

– Послушайте, ну зачем все это? Зачем я вам? Мне уже… Ну не важно. Я старше вас.

– А я знаю, на сколько!

– Откуда?!

– По глазам умею возраст определять.

Удивление, сомнение…

– А разве…

– Шучу я. Вы же, когда сюда пришли, анкету заполняли.

– Да, верно!

– Вот и весь фокус.

Рассмеялись оба, одновременно, озорно, беззаботно.

– Вот видите! Тем более зачем?

– Сам не знаю. И сам себя спрашиваю. Вы же Светлана, значит, «светлая». А я люблю, чтобы много солнца, чтобы глаза слепило.

– А если серьезно?

– Наверное, вы мне просто интересны. И потом, я ничего не имею в виду. Тут вы правы – найти себе приключения я смогу. Легко… А поговорить… не с кем. Я ведь маменькин сыночек – без отца воспитывался. Все-время с матерью. А она у меня, между прочим, кандидат наук… Во-от с такой диссертацией! Она меня с детства и за маму и за папу – в ежовых рукавицах. Может, поэтому? Я вас потом познакомлю.

– Это зачем?

– Просто так. Интересно, как вы понравитесь друг другу. Мать у меня дама норовистая, иногда ох как отбрить может. Я как-то приехал к ней с подругой, так она ее так пощипала, что та как… облезлая курица. Я так потом хохотал!

Засмеялся весело, открыто. И солнечные зайчики в глазах заблестели. И весь он… как солнечный зайчик – радостный, яркий, веселый. Мальчик-весна.

Эпизод восьмой. Семь месяцев и двенадцать дней до происшествия

Элитный дом, элитный подъезд, элитные жильцы. И район – тоже. Всё по первому классу. Все чистенько, прибрано, покрашено, поглажено, подобрано, причесано. Хотя и дорого.

Но за комфорт надо платить. Тем более за элитность.

Открылась дверь. И другая, напротив…

– Здравствуйте, Виктор Григорьевич.

– Здравствуйте, сосед! Как жизнь молодая?

– Так, ничего. Бегаем, крутимся.

– Да, теперь все крутятся. Как волчки. Ну или как… волки под флажками.

– Это верно. Остановишься – сгрызут не подавятся.

– Кто?

– Все – конкуренты, налоговики, коллеги по службе. Жизнь есть борьба с себе подобными. Прав был Дарвин, если ты не скушаешь – тебя скушают. Вот и грыземся.

– Что-то вы, батенька, совсем в меланхолию впали. Неприятности на работе?

– И на работе тоже. Впрочем, какие это неприятности, так, обычное дело – типовой набор проблем офисного планктона, который в самом низу пищевой цепочки.

– Так уж и планктона. Вы вроде как в начальниках ходите?

– Ну, чуть крупнее других, малость пожирнее, слегка поизворотливей – один черт – планктон. Киты выше сидят и нами питаются. Каждый день. Вы-то как, Виктор Григорьевич?

– А мы что, наше дело пенсионное, мы свое отбегали, клыки поисточили, теперь только хлебушек… Утром встал, кофейку заварил, на балкончике погулял, сериал посмотрел, в магазин сходил – уже вечер, спать пора. Вот и вся жизнь. Это еще неизвестно, у кого она лучше – у вас в беготне или у меня в покое. Может, зайдете, в шахматишки сыграем? Давно мы с вами пешек в руки не брали.

– Обязательно. Но не сегодня. Сегодня или я или меня…

Эпизод седьмой. Семь месяцев и восемь дней до происшествия

– Пусть пока Семен стол готовит, а мы поболтаем. По мне, так лучше с вами, чем с этими… вертихвостками. Что у них кроме… пятого размера есть? Мозги куриные, вот такие, – свернула из трех пальцев фигушку.

– Не любите современную молодежь?

– Не люблю. Потому что сама – молодежь! Я больше их могу и хочу! Они только в Турцию да на Кипр. Предел желаний! И Сёму туда же. Он пять раз на Кирпе был. А в Суздале ни разу!

– Мама!

– Что мама?.. Вы в Суздале были?

– Была.

– Вот скажите, чем Кипр лучше?

– Наверное, морем.

– А он море там видел? Или только номер отеля, ресторан и бутики? Нет, ты скажи, скажи Семен! Они же его до моря не допускали, пока у него деньги были. Максимум в бассейн спускались.

– Мама!

– Ладно… Не люблю я его этих… девиц. У них на физиономиях написано, что им надо. Никакой косметикой не замазать. А Сема другой. Должен быть другим. Он Чехова прочитал всего, Куприна… Читал?

– Читал. Только этим теперь никого не впечатлишь. Куприным.

– А ты не для того, чтобы впечатлять, ты для впечатлений. Собственных. Ты по Му-му, когда я тебе впервые прочитала, – плакал.

– Ну все, мама, хватит, что было – то было, теперь все по-другому… Идемте к столу…

Эпизод десятый. Шесть месяцев и восемнадцать дней до происшествия

Телефон звякнул.

На телефон пришла эсэмэска. Скорее всего, ничего не значащая. Но можно посмотреть.

Игорь Олегович дотянулся до телефона, чиркнул пальцем пароль, зашел в «Сообщения».

Что? Что такое?!..

От кого? Номер был незнакомый.

Игорь Олегович прочитал эсэмэску.

И перечитал ее еще раз.

«Ваша жена сейчас встречается с любовником в отеле “Паландин”. Доброжелатель».

Что за чушь? Какой отель? Какой любовник? Она у парикмахера на весь день зависла. Сцепятся языками – до вечера не разнять.

Ерунда.

Хотя…

Игорь Олегович набрал номер.

– Татьяна, здравствуйте. Светлана сегодня собиралась к вам. Можно ей трубочку передать, а то у нее телефон отключен…

Пауза…

– Что? Не пришла. Предупредила, что сегодня не будет? Нет, ничего, спасибо…

Игорь Олегович раздраженно отбросил телефон. Подумал с минуту.

И резко, через двойную развернулся на дороге.

Эпизод седьмой. Семь месяцев и восемь дней до происшествия. Продолжение

– Вы знаете, а я не против.

– Что?

– Чтобы вы с Семеном… У вас ведь не серьезно. Не долго. Он потом себе жену найдет. После вас. А эти закрутят, повертят, выжмут, высосут соки, как… из грейпфрута. А после бросят. Ну, или он бросит. Не дело дам как одноразовые перчатки менять. Не в пользу. Ему надо учиться отношения строить, а это не к современным девицам, у которых сплошные товарно-денежные отношения. Односторонние. Когда им – всё, а они – ничего. Потому что за душой ничего…

Глянула внимательно.

– Что молчите? Растерялись? А я не люблю вокруг да около! Я что считаю, то и говорю. Я и девицам его все в глаза выкладывала. А они дулись, как мыши на крупу. Чуть не лопались.

– Семен рассказывал.

– Ну вот. Так что, считайте, я вам свое благословение дала. А дальше – сами решайте. И приезжайте в гости. Даже если без Семы. Буду рада.

…Два человека шли по лесу, держась за руки.

Шли к электричке.

Тропинка была узкая и мокрая, трава липла к их ногам, сбрасывая тяжелые капли на разгоряченную кожу. Но они этого не замечали. Они были счастливы. Черт знает почему. Наверное, день такой был, очень светлый и солнечный.

– Хорошая у тебя мама.

– Странно…

– Что?

– То же самое она сказала о тебе. Понравилась ты ей. Никого она так не жаловала. Даже интересно.

– Значит, я при перышках осталась? Не выщипает она их мне?

– При перышках. Так что можешь их… распушать.

Эпизод одиннадцатый. Шесть месяцев и восемнадцать дней до происшествия

В дверь постучали. Довольно громко.

– Кто это?

– Наверное, горничная.

– Зачем?

– Не знаю. Может, номер перепутала? Или полотенце принесла.

– Скажи ей что-нибудь. Скажи, чтобы ушла, – прошептала женщина.

– Пожалуйста, не беспокойте меня. Я сплю! – раздраженно крикнул мужчина.

Но стук повторился. Громче. И еще раз.

И раздался знакомый голос.

– Светлана, открой! Я знаю, ты здесь! Открой немедленно, или я высажу дверь!

Муж!

Светлана испуганно заморгала. И зачем-то натянула на себя под самый подбородок одеяло.

Стук! Уже, похоже, ногой.

– Не нервничай, все будет хорошо, – успокоил Семен, влезая в джинсы на голое тело. – Набрось на себя что-нибудь.

– Да-да, я сейчас, – заметалась, зашарила по полу Светлана, разыскивая сброшенное впопыхах платье. Села, не зная, что делать. Сжалась в комок.

Семен пошел ко входу.

– Что вы хотите?

– Я хочу видеть свою жену. Открывайте. Все равно придется!

Семен повернул ключ. Распахнул дверь. Перегородил собой проем. Сказал:

– Только давайте обойдемся без сцен.

– Вы кто? Отойдите!

Законный муж резко отодвинул любовника в сторону.

Зашел.

Увидел…

То, что хотел увидеть. Ну, или не хотел, но увидел.

– Ты!..

Светлана задрожала, закрыла лицо ладонями.

Между нею и мужем встал Семен.

– Послушайте, я все понимаю, – спокойно сказал он. – Все это очень неприятно… Но если вы хотите учинить здесь разборки – разбирайтесь со мной – не с женой. Она ни в чем не виновата.

Муж не слушал. Он смотрел на жену. Сидящую на краешке кровати. Потому что в номере не было другой мебели. Даже не было стульев. Такой был заточенный под кратковременные встречи отель.

Что, хоть Игорь и не хотел, но отметил. И что – резануло его…

Он все увидел. Убедился. И не знал, как быть дальше… Что там делают в таких случаях – убивают, бьют жену, кидаются на любовника, ломают мебель и разбивают зеркала, выбрасываются из окна? Не было у него такого опыта. До этой минуты.

Он стоял и не мог ничего придумать. Только сказал:

– Ты!.. Как ты могла?..

Жена зарылась лицом в стянутое с кровати одеяло и зарыдала, часто дергая плечами.

– Зачем вы ее? – спросил Семен.

– Что? Я ей что-то сделал? – резко повернулся к нему муж. – Или это вы сделали!

Семен не опустил глаза, он хорошо владел собой, он смотрел прямо.

– Давайте не будем выяснять отношения… здесь. Давайте уйдем куда-нибудь. И поговорим, как мужчина с мужчиной.

– А вы после этого мужчина?

– Да, я мужчина.

Кабинет следователя. Двенадцать дней после происшествия. Допрос Виктора Григорьевича Пахомова

– Виктор Григорьевич?

– Так точно, он самый.

– Вы что так по-военному?

– Служил когда-то, давно. Но въелось. Знаете, бывают такие выражения, что на всю жизнь. Кто-то: «Так точно» и «Разрешите доложить», кто-то: «Майна – вира». У каждого своя специфика. А вы, поди: «Стой, стрелять буду!»

– Скорее: «Предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний», когда у отпрыска дневники проверять надо.

Рассмеялись оба.

С таким контингентом лучше налаживать неформальные отношения. Расположить к себе. Больше узнаешь.

– Я с вами по поводу Игоря Олеговича.

– Догадываюсь.

– Давно его знаете?

– Не очень, может, месяцев девять-десять. Точно не скажу. Как только в этот дом въехал, так и познакомился. Двери у нас напротив, по любому пустяку стучишь.

– Квартиру там купили?

– Ну что вы, такая квартира мне не по карману. Снимаю. Хозяева за границей, им за домом приглядывать нужно было, цветы поливать, рыб кормить. Аквариум у них. Вот мы и сговорились на взаимовыгодной основе. Дом-то элитный, тихий, соседи хорошие. Вот и Игорь Олегович…

– Вы с ним дружили?

– Нет, скорее, приятельствовали. В шахматишки сыграть иногда, в подъезде парой слов перекинуться. Не более того. Возраст у нас разный, так что общее хобби трудно найти. Кроме как поговорить.

– Он ни о чем вам не рассказывал?

– Ни о чем особенном. Обычный соседский треп про дом, квартплату, работу.

– А ничего особенного – ну там гостей странных или что-то еще – не замечали?

– Нет.

– А на семейном фронте?

– Тут да. С женой у них там какие-то нелады пошли. Раньше я их часто вместе видел, а теперь – нет. Теперь Игорь, простите, Игорь Олегович все больше один. И собаку сам прогуливает, и по хозяйству.

– А вы откуда про хозяйство знаете?

– Так он ко мне как-то за солью приходил. Соль у него дома кончилась. Яичницу он готовил, хватился, а соли нет. А яичница – это симптом.

– Чего?

– Яичница – это типичное блюдо холостяков.

– Когда вы его в последний раз видели, Игоря Олеговича?

– Давно. Пожалуй, несколько недель назад. Он с работы поздно приходит, я в это время уже сплю. А может, и вовсе не ночует. Не могу сказать.

– Он вам ничего про какие-нибудь проблемы или угрозы не рассказывал? Не намекал?

– Нет, но ходил мрачный, все про планктон и китов рассуждал.

– Про что, простите?

– Про планктон, которым киты питаются. Глотают, знаете ли, так тоннами, процеживают через ус и переваривают. Чтобы жирок нагулять.

– А он к кому себя причислял?

– Как ни странно – к планктону… который в самом низу пищевой цепочки… Вот и выходит – скушали его.

– Почему вы так считаете?

– Я не считаю. Я не счетовод. Просто кажется…

Эпизод одиннадцатый. Шесть месяцев и восемнадцать дней до происшествия. Продолжение

Два человека, двое мужчин, один молодой, другой не очень, стояли друг против друга в каком-то случайном скверике. Мимо носилась, галдя, детвора, что-то кричали их мамаши, но им было не до них. Им было ни до кого.

Говорил всё больше молодой. На правах победителя.

– Вы не справляетесь с ней. Ей хочется… Ей много чего хочется. А она получает чуть-чуть. Голодный всегда идет туда, где еда.

– Это вы мне говорите – ее мужу?

– Да. Зачем мне изворачиваться, лгать? Я люблю вашу жену. Кажется, всерьез.

– Кажется?

– Люблю. А она вас… Не знаю… Наверное, привыкла за долгие годы. Но страсти нет. Ваши отношения потухли. Сдулись, как проколотый шарик… Извините.

– Эй, юноша, вы чего добиваетесь?

– Отпустите ее.

– Куда? К вам? Или на все четыре стороны?

– Просто отпустите. Ваши чувства перегорели, ваш брак формален. Она не любит вас.

– А вы женитесь на ней?

– Не знаю. Не думал. Как минимум мы поживем вместе.

– На какие шиши, позвольте спросить? Моя жена привыкла к благополучной, обеспеченной жизни. К очень обеспеченной. У вас есть деньги удовлетворить ее потребности? Другие, верю, вы удовлетворить сможете, на это денег не нужно. – Игорь Олегович криво усмехнулся. – А одеть, в Европу свозить, украшения прикупить, машинку?

Семен задумался.

– Что-то я, конечно, имею. Но ведь и она не нищая.

– Она нищая. Будет. Или вы думаете, что я намерен субсидировать вашу безбедную совместную жизнь? Или вы на это рассчитываете?

– Я ни на что не рассчитываю, но есть закон.

– Закон – что дышло. Чтобы вам пусто вышло! На закон можете не надеяться. И на приданое. Не будет от меня приданого. Я не папа – я муж. Бывший. Если вам нужна моя жена, берите ее как есть. И в чем есть. И сами о ней заботьтесь. Ничего другого вы… она… не получите. Так что, юноша, сами озаботьтесь содержанием своей… полюбовницы. И выбросьте из головы иллюзии. Вы берете нищую бесприданницу сорока лет от роду. Совет вам да… любовь… И… попутного ветра…

Эпизод двенадцатый. Шесть месяцев и девятнадцать дней до происшествия

– Попросите ко мне адвоката. Он там, в приемной ждет!

Зашел адвокат. С папочкой.

– Игорь Олегович… Что у вас?

– Ничего особенного. Бытовые неурядицы. Как у всех. Скажите, что может получить в случае развода моя жена?

– В худшем или в лучшем случае?

– В лучшем – для меня, в худшем – для нее. Я хочу, чтобы она ушла голая. Как пришла. В одной смене обуви.

– Это будет трудно. Совместно нажитое имущество…

– Какое? Большая часть имущества записана на моих родственников. Вы в курсе. Машины – на мне – я их продам. Вещи… вещи и украшения я просто изыму. Что еще? Акции предприятий и прочие мудреные активы? Это я урегулирую сам, без вашего участия. Что в остатке – сами посчитайте. Ваша задача защитить мои интересы. Имущественные. И «протолкнуть» развод. Как можно быстрее. Можете начать с ней переговоры, и если она не будет препятствовать, если готова решить все полюбовно, то можете пообещать ей двухкомнатную квартиру и небольшое содержание. Потом со всем этим разберемся.

– А если она не пойдет на мировую?

– Значит, будем через войну. На то я вам деньги плачу. Подымайте все свои связи и убыстряйте процесс.

– Извините… А вы не торопитесь с решением? Может, еще все наладится.

– Все может еще только хуже разладиться. Решение принято, и хода назад нет, – твердо сказал Игорь. – Эта женщина должна уйти из моей жизни – уйти навсегда и как можно быстрее. Встречаться и говорить с ней я не желаю. Я уже наслушался. И насмотрелся. Если она хочет что-то сказать – выслушайте ее. И… можете мне не передавать.

Жду от вас максимально быстрого результата…

Эпизод тринадцатый. Шесть месяцев и двадцать девять дней до происшествия

– Игорь, так нельзя. Это случайность. Это минутное увлечение. Так получилось. Я не хотела.

– Сучка не захочет – кобель не вскочит. Знаешь такую пословицу? И знаешь, кто в этой пословице сучка?

– Пойми, последнее время наши отношения были… трудными. Ты все время на работе, приходишь выжатый…

– Я выжимаюсь, зарабатывая деньги. Нам с тобой. И матери твоей…

– Я понимаю…

– А я нет! У тебя все есть, тебе ни в чем не отказывали. Что тебе еще было нужно?

– Отношений. С тобой.

– А с ним?

– Это было один раз. Всего один. И больше не повторится.

– Один? Хотелось бы верить. Очень хотелось. Но не получается! Потому что… Потому что не хочется быть доверчивым идиотом.

Эпизод пятнадцатый. Шесть месяцев и двадцать восемь дней до происшествия

– Здравствуйте, Виктор Григорьевич.

– А… сосед. Давненько вас… давненько. Что-то случилось?

– Нет, я просто соль попросить. Надумал яичницу приготовить, хватился – соли нет. Не выручите?

– Конечно… Вы заходите, заходите, не дело через порог говорить. Я сейчас. – Пошел, шаркая тапочками, за солонкой. Принес. Протянул. – Какой-то вы смурной, Игорь. Прямо смотреть больно.

– Что?

– Я говорю: у вас что-то случилось?

– Нет. То есть… да. Виктор Григорьевич, можно вам один вопрос задать? Мы соседи, можно сказать, приятели…

– Ну, да, так сказать, дружим семьями. Слушаю вас.

– Скажите… Моя жена… Вы не замечали…

– Что?

– К ней никто не захаживал?

Виктор Григорьевич перестал улыбаться. Заморгал растерянно.

– Однако у вас и вопросики! Я даже не знаю, как ответить.

– Поймите, это очень важно для меня. Очень! Я застал её… Я понимаю, что это вас не касается, что это семейные разборки. Но тем не менее. Я должен понимать, должен знать, случайность это или… Я не хочу быть идиотом и не хочу ошибиться. Здесь очень много завязано. Прошу вас ответить честно. Это ровным счетом ни на что не повлияет. Но я должен знать. Понимать…

– Видите ли… Я не хочу лезть в чужие семейные дрязги, это всегда так запутанно, так сложно. А ты потом, когда все между супругами устаканится, выглядишь чуть ли не главным виновником всех их бед. Так сказать, становишься в чужом пиру похмельем.

– Значит, захаживал.

– Почему вы это решили? Я не утверждал…

– Потому, что в другом случае вы бы просто сказали «нет». А у вас все сложно, трудно и неоднозначно. Так что – это ответ.

– Я вам ничего не говорил.

– Вы всё сказали, спасибо.

– Коли так… чего же скрывать далее. Вы правильно догадались. Сами. Был тут один юноша. Вернее – бывал, потому что неоднократно. Кудрявый такой. С ракетками. Захаживал. Что они делали, я не знаю. Врать и выдумывать не буду. Но был он у вас долго.

– Когда?

– Точно не скажу. Не запоминал, знаете… Но один раз, когда вы уезжали. Когда я вас в лифте с чемоданом встретил и вы сказали, что улетаете на неделю… Извините. И вот что – давайте зайдем ко мне, кофейку выпьем. С ромом. А то я гляжу, на вас лица нет. Вашего. А его терять нельзя. Ни при каких обстоятельствах! Да оставьте вы эту соль, успеется еще…

Эпизод четырнадцатый. Шесть месяцев и двенадцать дней до происшествия. Продолжение

Крови уже не было. Только царапины. Через все лицо, довольно молодое и приятное.

Доковыляла. Встала над ним немым укором. Это пока – немым. Смотрит злобно. Еще более злобно, чем там, на дороге, потому что рассмотрела свое лицо в зеркале в туалете. И еще заметила порванную юбку.

– Любуетесь? На дело своих рук?

Что тут можно ответить? Можно только промолчать. Ну не говорить же ей, что еще неизвестно кто! Вот когда приедет ДПС…

Взглянула на столик.

– Кофе? Думаете, мелкий подхалимаж спасет вас?

– От кого? От вас?

– От мужа! И от меня тоже!

Села. Взяла чашку, грея о нее руки.

– Вы чего неслись, на дорогу не смотрели?

– Задумался.

– Да вы что?! Задумались. А дома чего не думалось?

– От меня жена ушла, – вдруг сказал он. – Вернее, я от нее.

Мелькнул в глазах интерес.

– Не удивляюсь. После того что вы с женщинами творите. Сочувствую ей! Тоже наехали?

– Вы лучше мне посочувствуйте. Она с любовником…

– Для чего вы мне это говорите? Зачем мне это знать?! Думаете, я вас пожалею и туфли прощу? Как бы не так!

– Что вы все злитесь? Почему кричите? Я просто так. Вырвалось.

Дама как-то вся сникла. Посмотрела и сказала с вызовом:

– Потому что! Потому что от меня тоже. Ушел. Вернее – я ушла. Как вы.

– Муж, который приедет?

– А может, и не приедет!

Замолчала.

И он замолчал.

– Выходит, мы друзья по несчастью?

– Не выходит! Ничего у вас не выходит. Даже с машиной управляться! Не друзья мы – участники ДТП. Друзья чужие машины не разбивают. И туфли незнакомым дамам не ломают! Сколько я вам за кофе должна?

– Ничего не должны.

– Ну и ладно. – Отвернулась раздраженно. Забарабанила пальчиками по столу.

– И все же вам спасибо.

– За что? – встрепенулась дама.

– За приятно проведенный вечер, – криво усмехнулся он. – Лучше так, чем с самим собой и своими мыслями.

– Хотите, чтобы я вам слезки подолом подтирала – не дождетесь! Разбирайтесь со своей женой сами! А мне своих забот хватает. В том числе вашими стараниями!

Там, на дороге замелькали красные и синие всполохи. Подъехала машина ДПС.

– Ну что вы сидите? Пошли разбираться.

– Как же вы пойдете, без обуви?

– Значит, вы идите.

Гаишники с рулетками топтались возле машин, недоуменно оглядывались. А потерпевшие-то где?

– Идите, идите, чего замерли? За свои поступки надо отвечать!

– Тогда до свидания.

– Нет уж, прощайте! Мне свидания с такими кавалерами не нужны! Увольте. У меня столько машин нет!

– Коли так, то прощайте. – Он повернулся и пошел, не оглядываясь.

И она повернулась на стуле. Демонстративно отвернувшись.

На этом они разошлись. В разные стороны…

Эпизод пятнадцатый. Шесть месяцев и двадцать восемь дней до происшествия. Продолжение

Кофе был в кружках. Ром – в рюмках. Как-то так получилось, что их решили не смешивать – ром пошел отдельно. И очень хорошо. Бутылка была почти пустая. А кофе – не тронут. Кофе уже остыл.

– Скажите, Виктор Григорьевич, что бы сделали вы на моем месте?

– На вашем? Не хотелось бы. Хотя бы потому, что уже был. Со своей бывшей. Что бы сделал? Продолжал жить! Вы человек молодой, все у вас есть и… значит, еще будет. Если нюни не распускать. А жена – что… Расстаньтесь с ней, порвите и не тяните эту тягомотину дальше. Что было, то было. И… могло быть и дальше. Если оставить все как есть. Я, видите ли, математик и знаю, что если не поменять условия задачи, ответ будет всегда один и тот же. Вам нужно все поменять: и условия задачи, и цифры в ней: и саму задачу. Вам нужно поставить новую задачу. И новые цели. И начать жить сначала. Что здорово, очень здорово. Жизнь с начала – это новая жизнь, с новыми впечатлениями, новыми людьми. Это – молодость… И не надо копаться во всем том, что было. Без толку копаться, только нервы щипать. Забудьте – и разотрите! Жизнь только начинается!