Текст книги "Картонный воин"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Глава семьдесят четвертая

Грохнул второй выстрел...

Генерал Трофимов ткнулся лицом в траву. Он умер!..

Но как же тогда второй выстрел?!. Он же слышал второй выстрел! И почему, если он умер, он чувствует боль? Причем не сзади, куда стреляли, а спереди. И почему ему лезет в нос и щекочет ноздри трава?..

Додумать свою мысль генерал Трофимов не успел – на него сверху обрушилось что-то тяжелое, придавливая к земле. И тут же зазвучали новые выстрелы. И чьи-то крики... И снова выстрелы...

Что за чертовщина?

И что-то снова, еще более тяжелое, свалилось на генерала сверху. Они что, решили его не стрелять, решили задавить?..

– Э-эхх!.. – кряхтел кто-то рядом. Совсем рядом. Кряхтел, между прочим, голосом майора Проскурина.

Его что, тоже как цыпленка табака?

Тяжесть не отпускала, выстрелы не становились реже. Мимо кто-то, тяжело топая, пробежал и тут же, словно споткнувшись, упал. Зашуршали шаги.

– Все? – спросил голос.

– Вроде все. Вон там, кажется, кто-то шевелится!

И словно гора с плеч свалилась. Ушла тяжесть! С генерала стащили два упавших на него трупа.

Но тут же в затылок ему ткнулось дуло пистолета. Туда же, куда уже тыкалось!

Что они, по новой, что ли?..

– Встать! – гаркнул сзади голос.

Генерал попытался привстать. И скосил голову чуть в сторону.

Рядом, на коленях, стоял майор Проскурин. В спину ему упиралось чье-то колено, в затылок дуло пистолета-пулемета.

Да что здесь происходит, в конце-то концов?..

– Кто вы? Быстро! – вновь гаркнул голос. Врать было бессмысленно, потому что непонятно было, о чем врать.

– Трофимов, – представился генерал Трофимов, без званий и регалий.

– Проскурин, – повторил, как эхо, майор Проскурин.

Выстрела не последовало.

– За что они вас?

– Да так, повздорили маленько, – неопределенно ответил генерал, соображая, почему они говорят “они”? Если говорят “они”, значит, они – не они? Так, выходит?

А если они не “они”, то кто?

– Сейчас вы будете отвечать на наши вопросы, – сказал голос. – Если соврете, можете считать себя покойниками.

Генерал Трофимов и майор Проскурин и так считали себя покойниками.

– Какие силы остались в бункере?

А черт его знает, кто остался в бункере. И кто там вообще был!

Но “языкам” не пристало отвечать на поставленные вопросы неопределенно. За это и схлопотать можно.

– До отделения пехоты! – уверенно соврал генерал.

– Какое оружие?

– Легкое стрелковое и гранаты.

– Точно! – подтвердил майор Проскурин. В конце концов, если там окажется меньше отделения и не окажется гранат, их за это не накажут. Главное, чтобы не было больше отделения и не было гранатометов.

– Михалчук! – крикнул голос.

– Я! – откликнулся Михалчук.

– Бери своих людей и вычищай бункер. Там примерно отделение...

Люди Михалчука дружно затопали в сторону входа в бункер.

– Где еще может быть противник? – спросил голос.

– Ну-у... – неопределенно ответил генерал. А где он может быть? Он и сам не знает, где тот может быть. И не знает, кто здесь противник. Для него все противники – и те и эти.

– Отвечать!

В бок генерала впечатался ботинок. Армейский, десантный, сорок пятого размера, прикинул он. Это что – армия?

– Ну!

“Языку” не положено долго молчать, “языку” положено говорить.

– Поищите возле гаражей, – наобум ответил генерал, прикидывая, что он попытался бы отсюда свалить на машине.

– Ага, возле гаражей, – поддакнул майор Проскурин.

– Горохов!

– Я!

– Проверь гаражи.

– Есть!

Со стороны гаража застучали выстрелы. Похоже, угадал генерал.

Вот только что дальше?..

Дальше, если это армия, их должны зачистить. Потому что распотрошенных на месте “языков” в живых не оставляют. Опасно их в живых оставлять – а ну как они раскричатся или расскажут организовавшему погоню противнику о численности и направлении движения подразделения?

Значит, если это армия, то их убьют. Во второй за этот вечер раз. Разве только заинтересовать их собой, обозначив в качестве важного источника информации? Информированных “языков” обычно не чистят, утаскивая с собой.

Может, так?

Главное, удержать их от опрометчивых решений сейчас, а потом, в более спокойной обстановке, можно будет как-то выкрутиться.

Наверное, так!

– Я генерал ФСБ, – громко сказал генерал Трофимов. – Во внутреннем кармане моего пиджака удостоверение.

– Да хоть маршал, – не испугался незнакомец. Жаль, что не испугался.

– Мы выполняем секретное задание высшего командования. Если с нами что-то случится, вас ждут серьезные неприятности, – попробовал надавить генерал.

– Да вы что? – ахнул незнакомец. – Тогда, конечно, я боюсь!

Не прошло!..

Выстрелы стали стихать. Люди Михалчука прибежали обратно.

– В бункере все чисто! Там всего три человека было.

Слава богу, что три, а не тридцать!

– Потери?

– Двое раненых.

– Архивы изъяли?

– Так точно!

Генерал Трофимов и майор Проскурин стояли на коленях, прислушиваясь к чужому разговору. Их мало интересовали потери и архивы, их интересовала их судьба. Обидно было помирать во второй раз...

– Что с этими будем делать, командир? – спросил, кажется, Михалчук.

– С этими? – спросил, на секунду задумавшись, командир. – С этими будем делать то же, что с теми....

Это было решение, был приговор.

Через мгновение должна была раздаться автоматная очередь.

– Стойте! – крикнул генерал. – Дайте мне возможность поговорить с вашим командиром.

– Здесь один командир – я! – ответил командир.

– Но у вас должен быть вышестоящий начальник. Кто он – Сокольцев, Иващук, Михайлов?.. – быстро, наугад, назвал генерал несколько известных ему фамилий, которые, если незнакомец имел хоть какое-нибудь отношение к спецслужбам или армии, должны были быть ему знакомы. И, кажется, он попал.

– Откуда вы знаете Михайлова?

– По службе, – коротко ответил генерал. Командир, еще мгновение посомневавшись, вытащил мобильный телефон.

– У нас нештатная ситуация, – сказал он. – Две неучтенные единицы... Я понимаю, что стирать...

Генерал Трофимов и майор Проскурин напряглись. Потому что это не рисунок ластиком стирать – это их стирать.

– Но они утверждают, что работают в нашей организации. И знают Михайлова... Есть!.. Ситуация была переломлена.

– Подойдите сюда, – сказал командир. Генерал встал и повернулся. Перед ним стояли бойцы в камуфляже, бронежилетах, с короткоствольными автоматами в руках. На лицах их были маски.

– Я слушаю, – сказал генерал.

– Мать твою, перемать! – ответила трубка. Голос был знаком! Это был голос одного из его хороших приятелей, тоже генерала, тоже работающего в ФСБ, но в другом управлении.

– Это ты, что ли?

– Я, – ответил генерал Трофимов.

Он не радовался, пока еще не радовался. То, что он напоролся на знакомого, еще ничего не значило. Знакомый зачистит его с таким же успехом, как незнакомый, если у него приказ не оставлять после себя свидетелей.

– Ты как там оказался? – спросил голос в трубке. Довольно глупо спросил. Выгадывая время, спросил.

– Собирал грибы и заблудился, – в тон ответил генерал Трофимов.

– Грибы, говоришь? – хохотнул голос. – Ладно, разберемся.

И попросил вернуть телефон командиру.

Командир внимательно выслушал распоряжения вышестоящего начальства. Что тот сказал, генерал Трофимов примерно знал. Сказал – тащи их сюда, но только так, чтобы не сбежали. Если будут сопротивляться или в случае возникновения нештатной ситуации – чисти на месте. Потому что ничего другого сказать не мог.

Командир был недоволен – по нему, было бы лучше пристрелить их прямо сейчас, чтобы не иметь лишней головной боли. Но приказы не обсуждаются.

К генералу Трофимову и майору Проскурину подскочили бойцы в масках, довольно бесцеремонно загнули им руки и застегнули на запястьях наручники.

– Дочищай территорию и собирай всех наших, – сказал командир. – Через десять минут уходим...

Генерал Трофимов и майор Проскурин облегченно вздохнули.

Слава богу!..

Конечно, это было еще не спасение, конечно, их могли шлепнуть и час, и два часа спустя или в более спокойной обстановке завтра, но главное, что не теперь!.. Главное, что пока они остались живы. А там – посмотрим!..

Потому что это еще не конец, вряд ли это конец... Не исключено, что это только начало...

Послесловие

Иван Иванович сидел в шкафу. Сидел уже в который раз...

Иван Иванович сидел в шкафу, потому что боялся. На этот раз его страхи не были напрасны, на этот раз ему было чего бояться – совсем близко от него, буквально в двух десятках шагов, шел бой.

Кто-то на кого-то нападал, а кто-то отбивался. И все были этим процессом так увлечены, что никому из них до Иванова не было никакого дела.

Но даже если бы было дело, кто бы его в этом шкафу стал искать? Никто бы не стал! Потому что во время боя никакой здравомыслящий боец не станет забираться в шкаф, равно как в другие узости, откуда нельзя быстро выбраться, где невозможно укрыться от пуль и осколков и затруднительно сопротивляться! В шкафах прячутся только дети, которые прячутся там от своих воображаемых страхов. Настоящие бойцы в случае опасности прорываются в поле, где путь открыт в четыре стороны, где каждый камень, каждая ложбинка, каждое деревце обещают защиту и маскировку, где можно уйти, отбиться, оторваться, раствориться в первом встретившемся на пути лесу.

Поэтому никто из обороняющихся в шкафы не полез.

И никто из наступающих там никого не искал.

Бой шел в коридорах и на лестницах, которые вели к спасению.

Бах.

Бах!

Бу-бух!..

Где-то совсем недалеко стучали частые выстрелы и изредка рвались ручные гранаты. От каждого выстрела и взрыва сидящий в шкафу Иванов сильно вздрагивал и говорил “мама”.

Бах!

– Мама! Ба-бах!

– Мамочка! Та-та-та-та...

– Мамочка моя!

Выстрелы становились реже и постепенно удалялись.

Наверное, кто-то кого-то победил. Или и те и другие побежали воевать в другое более удобное место, где наконец смогут поубивать друг друга.

Иванов не болел ни за тех, ни за других – он боялся что тех, что этих. Он был вне игры. Он бы век из этого шкафа не вылезал!

И не вылезал!

Час...

Два...

Три...

– Он сидел в шкафу и тихо ненавидел этот свой шкаф. Все его несчастья происходили от шкафов. От того первого в квартире любовницы – до этого последнего. Он сиживал в разных шкафах – стареньких, пахнущих лежалым бельем и нафталином, в дорогущих импортных, сделанных из красного дерева, в шкафах со всеми удобствами – с креслом, биотуалетом, холодильником, баром и телевизором, в шкафах дальнего следования, которые переезжали из города в город и из страны в страну, наконец сиживал в трансатлантических шкафах, которые переплывали моря и океаны...

На своем веку он узнал много шкафов... Причем изнутри. Но все их – большие и маленькие, хорошие и плохие – ненавидел одинаково сильно!..

Будь прокляты эти предназначенные для хранения одежды сооружения. Которые в его случае используются для хранения людей. Для его хранения!..

Иванов сидел в шкафу среди чужих вещей, как забытая кем-то вещь. А может, не забытая, может, просто положенная. До времени. До времени Икс...

Ведь на то и шкафы, чтобы их периодически перерывали и перетряхивали хозяева, вдруг находя потерянные в прошлом году и столь необходимые в этом башмаки. Так это всего лишь башмаки, а здесь целый Иванов! Который всем нужен, без которого уже непонятно как можно прожить...

Так что не отсидеться Иванову среди чужих плащей, юбок и нафталина. Пусть даже и не надеется! Стране нужны герои. Хоть такие плохонькие, хоть даже из шкафа.

Зачем нужны?

Затем... что нужны! Хотя бы затем, что жить без героев на этом свете было бы очень скучно!..