Текст книги "Картонный воин"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава тридцать седьмая

В гостинице “Славянская”, на четвертом этаже, там, где снимали номера французские тележурналисты, царил легкий переполох. Полуодетые французы выбегали из своих номеров и врывались в соседние апартаменты.

– Ты слышал?.. Ты уже слышал? – кричал какой-нибудь Пьер своему коллеге по работе. – Иванов нашелся! Иванов здесь, в России!

– Да уже знаю! – так же возбужденно орал в ответ Жан или Жак. – И он снова убивает! Он убил трех человек!

Боже мой, какая радость!

Ну то есть, конечно, не радость, потому что убиение людей не может быть поводом для веселья, но сам факт... Сам факт появления Иванова был очень кстати.

Творческая группа французских телевизионщиков хорошо поработала в России, накопав массу неизвестных на Западе фактов о деяниях Иванова, совершенных на Родине, взяв полтора десятка интервью и забив несколько кассет панорамами мест преступлений.

Материала было много, даже слишком много. Но не хватало какой-то изюминки, чего-нибудь такого, что могло расшевелить зрителя, пощекотать ему нервы. И вот она, кажется, появилась...

– Надо найти русского следователя, который давал нам интервью. Старкова. Он, кажется, говорил, что Иванов проявит себя. Он оказался прав!..

Старкова нашли и поставили перед объективом видеокамеры.

– В прошлый раз вы сказали, что Иванов обязательно должен совершить новое преступление. И скоро совершить.

– Говорил, – согласился Старков.

– Вы оказались правы! Он убил трех человек!

– Конечно, прав, – не стал скромничать Старков. – Я хорошо знаю его. Я настроился на него. Иванов не может не убивать, он – идеальная машина, созданная для убийства. Это его призвание, его работа, его хобби. Вряд ли он переключится на разведение гладиолусов или кулинарию.

Французы дружно засмеялись.

– Что вы можете сказать о его новом преступлении?..

Теперь Старков знал, что от него хотят услышать французские киношники. Им необходимо продолжение интриги. Им требуется многоточие.

– Да, он убил еще трех человек, – кивнул в объектив видеокамеры отечественный Шерлок Холмс. – Но три жертвы – это, смею вас заверить, немного. Это не масштаб Иванова. Что такое три трупа для преступника его уровня – так, семечки. Я расследовал не одно совершенное им преступление и могу со всей ответственностью заявить, что это преступление не более чем разминка перед чем-нибудь более серьезным. Как настоящий профессионал, он понимает, что тот, кто хочет оставаться в форме, должен тренироваться. Как пианист, который каждый день должен играть гаммы. Как балерина, которая, если не постоит у станка хотя бы три дня, не сможет исполнить сложный пируэт...

Поучаствовав в двух десятках телевизионных и радиошоу, бывший следователь-“важняк” Старков насобачился говорить красиво.

– Так вы хотите сказать, что убийство трех человек для него лишь тренировка? – поразились французы.

– Именно так, – кивнул Старков, – Для того чтобы не разучиться играть, надо играть. Для того чтобы не разучиться убивать, надо убивать! Именно поэтому он берется за выполнение столь простеньких заказов. Он поддерживает себя в форме!

Это было сказано здорово – убивать людей ради того, чтобы не разучиться их убивать. Это французам понравилось.

– Уверен, что это дело было для него проходным. И не сегодня завтра мы услышим о нем снова, – уверенно заявил Старков. – Голову даю на отсечение.

Последняя фраза вызвала новый всплеск оживления. Шутки про отсечение головы во Франции всегда имели успех.

– То есть вы думаете, что он не станет прятаться после этого убийства и что он пойдет на новое преступление? – все же переспросили французы, чтобы усилить концовку интервью.

– Я не думаю – я знаю, – заверил их бывший следователь-“важняк”. – Он вышел на охоту, и, значит, никто не может себя чувствовать в безопасности. Не вы, не я – никто! Иванов на свободе, Иванов среди нас. Рядом с нами. Может быть, именно в эту минуту он выбирает очередную жертву. Вернее, несколько жертв. Потому что одной ему будет мало. И трех – мало! Матерый волк никогда не убивает одного барана, даже когда ему нужен для утоления голода только один баран, – матерый волк режет целое стадо!..

Французы выключили камеру и зааплодировали. Это было именно то, что нужно. Что нужно для успеха фильма – хищник вышел на охоту, хищник ищет новые жертвы. Продолжение следует!..

И если так получится, что Старков окажется прав и на этот раз!..

Глава тридцать восьмая

Иванов сидел в кабине легкомоторного спортивного самолета. Во второй кабине, где обычно помещался инструктор.

На Иванове был надет черный комбинезон и такого же цвета жилет с множеством карманов. Туловище и ноги Иванова были перехвачены парашютной сбруей. На спине закреплен парашют.

– До места осталось пять минут, – сообщил пилот.

Под крылом была темнота, в которой то здесь, то там светились россыпи электрических огней. Но они не могли разогнать мрак безлунной ночи. Генерал Трофимов и майор Проскурин учли в том числе и это – в том числе и астрономические предпосылки, выбрав для проведения операции ночь новолуния.

Самолет взлетел со спортивной базы и находился в воздухе уже более получаса. Но теперь пошел на снижение.

– Вон они, ваши огни, – сказал пилот. – Впереди, прямо по курсу.

Огни впереди образовывали правильные геометрические фигуры, в большинстве своем квадраты и прямоугольники. Это были освещенные фонарями заборы. Нужный квадрат был крайним слева.

– Минута! – предупредил пилот. Иванов сдвинул фонарь кабины и, повернувшись набок, полез грудью на бортик.

– Не надо, можете не выбираться, – остановил его пилот. – Я вас сам сброшу. Только не забудьте отстегнуть связь.

Иванов нащупал провод, идущий к шлемофону, и разъединил штекер.

– Счастливо! – крикнул пилот.

Странный какой-то “диверсант”, еще раз подумал он. Совершенно не похожий на диверсанта – какой-то весь не героический, неловкий и нелепый...

Самолет завалился на крыло, переворачиваясь в воздухе на девяносто градусов, а потом еще на девяносто. И полетел над недалекой землей вверх тормашками. Влекомый силой земного притяжения, пассажир выпал из открытой кабины и полетел вниз. Тугой ветер хлестанул его по лицу, отбросил назад, гася горизонтальную скорость. И тут же маленькая черная фигурка стремительно полетела к земле.

– Раз... Два... – посчитал про себя парашютист, потому что именно так считал на многочисленных тренировках.

– Три!

И дернул кольцо. Парашют раскрылся.

Парашютиста сильно дернули вверх натянувшиеся стропы, и ветер мгновенно стих. Купол парашюта и стропы тоже были черными и потому совершенно неразличимыми на фоне ночного неба.

Ночь была тихая, почти без ветра, и парашют управлялся легко. Парашютист тянул на себя ручку управления полетом, регулирующую натяжение купола.

И парашют увалился вправо.

Тянул левую ручку и, выбирая слабину, разворачивался влево.

А потом еще влево.

И еще...

Огни приближались, светящиеся геометрические фигуры росли.

Теперь чуть правее...

Словно черная парящая, невидимая с земли птица, парашют скользнул над поселком, над крышами домов и высокими заборами.

Еще правее...

Нужный квадрат стремительно надвигался на парашютиста.

Он резче заработал ручками управления, выравнивая парашют и направляя его на крышу дома.

Под ногами пролетели фонари забора, мелькнул двор.

Парашютист резко погасил скорость, проехал ногами пару метров по крыше и завалился набок.

Парашют вздулся впереди черным, мгновенно лопнувшим пузырем. Парашютист, потянув за стропы, загасил купол.

Приземление прошло удачно. Никто ничего не заметил. Потому что никто вверх не смотрел. Все смотрели вокруг и смотрели в мониторы отслеживающих местность видеокамер. Атака с воздуха предусмотрена не была.

Иванов быстро отстегнул парашют, собрал, связал купол стропами и сунул в вентиляционную трубу.

Где-то там, впереди, был люк, ведущий в дом. Но до него еще надо было дойти.

Иванов надвинул на глаза прибор ночного видения, огляделся.

Никого.

Расстегнул один из карманов жилета и вытащил небольшой пистолет-пулемет, из другого достал длинный набалдашник глушителя, накрутил его ну ствол. Медленно и бесшумно передернул затвор, досылая патрон. Теперь оружие было готово к выстрелу. Продел правую руку в специальную петлю. Теперь он мог не держать пистолет-пулемет, освободив руку для другой работы. Но мог в любое мгновение, слегка взмахнув кистью, поймать его за рукоять и открыть стрельбу.

Но одного только пистолета-пулемета было мало. Настоящий профессионал не может полагаться на один ствол: а вдруг в самый неподходящий момент случится осечка – перекосит патрон или встречная пуля покорежит обойму. Настоящий боец предпочтет иметь что-нибудь про запас.

Из бокового кармана Иванов вытянул пистолет, который сунул за пояс, пристегнув к ремню полуметровым ремешком, чтобы не потерять. Поправил притороченный к левой руке нож. И проверил еще два метательных, которые были засунуты за воротник. Затянул поддетый под укладку с карманами бронежилет.

Ну вот теперь порядок!

Сильно пригнувшись, бесшумно ступая на толстых, из мягкого каучука, подошвах, Иванов пошел по крыше. Добрался до люка, сунул в замочную скважину отмычку, покрутил ею в замке.

Замок не поддавался. А время шло.

Нет, не получается... Надо действовать по запасному варианту.

Иванов быстро переместился в центр крыши, туда, где вместо мягкого покрытия было сорок квадратных метров стекла. Встал на колени, вытащил из одного из многочисленных карманов четыре большие резиновые присоски, навроде тех, что удерживают полочки на кафеле в ванной комнате, плотно прижал их к стеклу, выдавливая воздух, – ухватился за соединявшую присоски ручку.

Стекло он подрезал по раме с четырех сторон, несколько раз проведя по нему алмазным стеклорезом. Алмаз хрустел, оставляя за собой глубокую белую черту. Дальше, по идее, линии надо было обстучать молоточком. Но молоточком было нельзя, чтобы не обозначить себя шумом. Взломщик поступил иначе – он углубил надрезы в углах, взялся за ручку и резко и сильно дернул ее на себя. Стекло лопнуло точно по пропилам. Открылся темный квадрат пустоты.

Теперь нужно закрепить за вентиляционную трубу веревку и аккуратно, по сантиметру, спустить ее вниз, до самого пола.

Веревка пошла вниз...

Пристегнуть к самоспуску карабин обвязки, просунуться ногами в вырезанную в стекле дыру, повиснуть на веревке и, отпуская тормоз, скользнуть вниз.

Все это он проделывал многократно на тренировках, поэтому действовал очень быстро и расчетливо...

В нос ударил сладкий запах экзотических растений. В потоке нагнетаемого вентиляторами воздуха шелестели невидимые листья каких-то деревьев. Как видно, хозяин дома увлекался тропической растительностью.

Хочется надеяться, что его пристрастия ограничиваются ботаникой и что внизу нет свободно гуляющих рептилий, крокодилов и прочего зверья, которое, учуяв человека, может поднять шум.

Иванов пробил телом брешь в растительности, спустился на пятнадцать метров вниз и коснулся ногами пола.

Эта часть операции прошла гладко. В доме не было слышно криков, топота ног, сирен и лая собак. С этой стороны злоумышленников никто не ожидал.

Иванов отстегнул карабин и, приготовив к бою оружие, пошел по оранжерее к двери. Он не оступался и не налетал на деревья – он все хорошо видел через надвинутые на глаза очки прибора ночного видения.

Дверь.

Осторожно потянуть на себя ручку...

Дверь подалась и стала отходить в сторону.

На всякий случай Иванов присел, чтобы, если навстречу ударит автоматная очередь, она прошла выше головы. На неожиданную опасность люди обычно реагируют выстрелами на уровне груди...

За дверью был коридор. Совершенно пустой коридор.

Мягко ступая, Иванов прошел по нему до самого конца. До лестницы.

Прижавшись спиной к стене, прислушался.

Тишина. Только слышно, как где-то стучат часы.

Плохо, что тишина. Тишина – это всегда неизвестность и возможность засады. Когда слышишь голоса, легче, потому что можно предполагать, где находится противник.

Нащупывая ногами ступеньки, Иванов стал спускаться вниз.

Со второго этажа сочился свет. Там, направо, в пяти метрах от лестницы, был пост внутренней охраны. Вот только неизвестно, есть там кто-нибудь сейчас или нет.

Иванов встал на колени и выдвинул вперед маленькое, круглое, похожее на стоматологическое, зеркальце. Только это зеркальце не было предназначено для поиска дырок в зубах, потому что было выпуклым, что значительно увеличивало обзор.

Зеркальце высунулось из-за проема стены всего лишь на несколько миллиметров. Увидеть его было затруднительно.

Стол. На столе включенная лампа. Рядом с лампой два монитора слежения и какой-то пульт. Скорее всего экстренной связи с кнопкой тревоги.

А где сам охранник?

Охранник сидел, развалясь, в кожаном кресле, уставясь в экраны мониторов.

Никаких телевизоров, радиоприемников, плееров, электронных игрушек и прочей техники, посредством которой ночные сторожа убивают время, видно не было. Он даже газету не листал, что свидетельствовало о вышколенности охраны. Было бы лучше, если бы его уши были заткнуты наушниками...

Иванов потянул зеркало на себя, вдвинул телескопическую ручку и сунул зеркало в карман.

Дальше хода не было. Дальше нужно было прорываться с боем.

Иванов еще раз вспомнил увиденную в зеркало картинку, прикинул расстояние, расположение предметов. Метров пять с половиной... Если стрелять, то стрелять придется очередью, и одна-две пули пролетят мимо. Самих выстрелов слышно не будет, но шлепки пуль в бетон и шум падающей штукатурки могут привлечь внимание...

Нет, здесь шуметь нельзя, здесь пока надо тихо. Как на тренировке.

Иванов расстегнул на жилете боковой карман. Вытащил из него какие-то две черные пластины, состыковал их. Получился небольшой лук. Только не деревянный, а металлический, с дополнительным механизмом натяжения тетивы. Из другого кармана вытянул рукоятку, напоминающую пистолетную, но с удлиненным ложем, прищелкнул к ней лук. Сверху поставил лазерный прицел. На все ушло не больше минуты.

Теперь главное.

Уперев в живот рукоятку, с силой потянул на себя концы лука так, чтобы тетива попала в паз спускового устройства...

Есть!

Уложил в направляющий желобок короткую, черную, острую, как швейная игла, стрелу.

Арбалет был готов к выстрелу.

Теперь прибор ночного видения был не нужен, теперь он только мешал. В коридоре было светло.

На счет три...

Раз.

Два.

Три!

Иванов быстро выдвинулся из-за стены, встав в удобную для стрельбы стойку.

Охранник заметил какую-то мелькнувшую перед ним тень и успел среагировать. Он метнулся правой рукой к висящей на боку кобуре, а левую потянул к тревожной кнопке.

Нет, все-таки их плохо учили – из них так и не смогли выбить условные рефлексы, заставляющие в первую очередь думать о спасении своей жизни. Он потерял десятые доли секунды, а может быть, целую секунду на то, чтобы сообразить, где у него оружие... И лишь потом вспомнил, что надо поднять тревогу. Если бы он сразу бросился к кнопке, он мог бы успеть!

Но не успел...

Тонко пропела освобожденная тетива, и толстая черная стрела, мелькнув в воздухе, ударила охранника в горло. Ударила точно туда, где блеснула светящаяся точка лазерного прицела.

Охранник схватился руками за горло и стал заваливаться назад. Крикнуть он не мог, так как стрела перебила ему дыхательное горло.

Но охранник не упал – не должен был упасть, несколькими длинными прыжками к нему подскочил Иванов и, придержав за спину, аккуратно положил на пол.

Охранник был мертв. Он умер так, как должен был, – беззвучно.

Теперь нужно было действовать быстро.

Иванов быстро пошел по коридору. Вряд ли здесь были камеры – здесь был охранник. Был...

Возле двери, ведущей в апартаменты хозяина дома, Иванов остановился. Там, по идее, должен был быть еще один охранник.

Пошуметь и дождаться, когда он высунется?

Нет, опасно. Он может высунуться не один, и высунуться, уже готовый к бою. Похоже, придется действовать нахрапом...

Иванов осторожно подергал за ручку двери.

Закрыта. По всей видимости, на защелку. Но вряд ли массивную, скорее всего это какая-нибудь декоративная финтифлюшка. Не будут такую роскошную дверь портить амбарными замками.

Попробовать ее вскрыть отмычкой?

А если телохранитель услышит? Или если замок открывается только изнутри?

Нет, придется силой. Придется рисковать. Если не выбьется ногой, то можно будет расщепить дерево пулями.

Иванов перехватил поудобнее пистолет-пулемет. Отошел на два шага назад. Примерился. Разбежался. И, подпрыгнув, сильно ударил ногами под замок.

Раздался хруст дерева, и защелка вылетела.

Иванов нырнул в проем двери и сразу отскочил в сторону. Но в него не стреляли.

Он увидел еще одну полуоткрытую дверь и в два прыжка оказался возле нее.

За дверью был небольшой холл. Справа на столике стоял включенный телевизор, а в кресле против него сидел охранник. Вернее, уже не сидел, уже вставал, недоуменно глядя в сторону непонятно откуда взявшегося человека в черном комбинезоне.

Спишь, парень... А спать нельзя. Спать вредно. Для здоровья...

Не давая телохранителю возможности очухаться, Иванов нажал на спусковой крючок пистолета-пулемета.

Паф, паф, паф... – прозвучала короткая очередь. Еле слышно клацнул отброшенный назад затвор.

Три пули ударили охранника в грудь, отбрасывая назад в кресло. Он даже не успел вытащить оружие.

Скорее дальше!

Иванов пробежал холл. Еще одна дверь. Дверь спальни.

Она тоже была закрыта. Но теперь Иванов не размышлял, теперь не до размышлений. Он с ходу навалился на дверь, и замок не выдержал...

Точно – спальня. Посредине большая кровать, на ней какие-то бугры...

Иванов подбежал к кровати, заметив, что бугры начали шевелиться. Буграми были прикрытые одеялом человеческие тела. Не одно тело, а два тела!

Иванов схватился левой рукой за край одеяла и с силой рванул его на себя. Ему нужно было убедиться, что перед ним объект.

На кровати были еще до конца не проснувшиеся объект и какая-то голая девица.

Иванов не стал ничего объяснять – не стал, как это показывают в кинофильмах, говорить, от кого он и за что придется ответить жертве. Если долго говорить, если вообще говорить, то можно нарваться на встречный выстрел. Или на истошный крик. Удар по двери там, на первом этаже, скорее всего слышали, но вряд ли идентифицировали. Сейчас они напряженно прислушиваются, и если услышат крик...

Иванов развернул дуло пистолета-пулемета в сторону объекта и дал короткую очередь.

Паф, паф, паф....

Все пули попали в цель – объект задергался под ударами и затих. По простыне и по подушке брызнула кровь. Но этого было мало. Даже если бы это было не три пули, а было десять пуль, все равно следовало убедиться, что работа сделана на совесть.

Иванов подошел к уже мертвому телу, приставил к голове ствол пистолета-пулемета и нажал на спусковой крючок.

Вот теперь точно сделана...

Голая женщина рядом раскрыла рот, чтобы крикнуть.

– Тихо, дура! – сказал Иванов. И не сильно, но точно ударил ее носком ботинка в висок.

Женщина упала на кровать, не издав ни звука.

Работа была закончена, пора было убираться.

Иванов выбежал из спальни, пересек холл, прихожую и выскочил в коридор. Там было пусто, но внизу, на первом этаже, звучали какие-то голоса. Похоже, там обсуждали, что происходит на втором этаже. Еще секунд десять-пятнадцать они будут болтать, а потом пойдут наверх. За эти пятнадцать секунд нужно успеть добраться до лестницы, чтобы занять удобную позицию.

Иванов побежал по коридору. Побежал, уже больше заботясь о скорости, чем о бесшумности шагов.

Лестница! Пустая лестница!

Он успел спуститься на два марша, когда в проеме, ведущем на первый этаж, возникла чья-то фигура. Он не стал разбираться, чья, некогда разбираться – он выстрелил!

Человек вскрикнул и рухнул на пол. Если он не один, если за ним кто-то идет, то он сейчас схватится за оружие.

Последние ступеньки Иванов преодолел одним прыжком.

Там дальше, на первом этаже, действительно был еще один охранник. И он действительно схватился за оружие. Но он не успел его поднять.

Паф, паф...

Охранник упал.

Теперь налево, там должен быть спуск в гараж.

Но до конца Иванов добежать не успел. Ему не дали! Откуда-то сбоку ударил выстрел, и пуля взвизгнула над самой его головой.

Он упал мгновенно, как подкошенный. И очень вовремя упал, потому что еще одна, пролетевшая ниже, на уровне его головы, пуля его не нашла.

Еще в падении он нажал на спусковой крючок. Длинная, потому что неприцельная очередь полетела в сторону, откуда прозвучали выстрелы.

Клацнул пустой затвор.

Иванов мгновенно сбросил пустую обойму и вогнал на ее место новую.

Но выстрелов больше не было, враг молчал.

Он вскочил на ноги и, петляя, побежал по коридору.

Тишину дома прорезала невероятно громкая сирена. Теперь все, кто еще не понял, что происходит, кто спал, вывалятся в коридор.

Если их не остановить, их придется убивать. И они тоже будут убивать.

Нет, ввязываться в бой нельзя – численное преимущество на их стороне. На его – только внезапность.

Вот она, дверь, ведущая в подземный гараж! Здесь их надо остановить...

Иванов рванул вверх клапан на одном из карманов жилета. Нащупал гладкий бок гранаты. Слезоточивой гранаты.

Вытащил, выдернул чеку и швырнул в конец коридора.

Хлопнул негромкий взрыв.

Теперь надо мотать отсюда!

Он быстро открыл и закрыл за собой дверь. Там, сзади, в коридоре, быстро расползалось ядовитое, бьющее по глазам, заставляющее заходиться в неудержимом кашле облако. Но его там уже не было.

Вниз, в подвал, уходила лестница.

Иванов побежал, перепрыгивая через три ступеньки.

Снова коридор. И какие-то тени в конце его. И тут выстрелы. Откуда они здесь взялись?!

Иванов ответил двумя короткими очередями. Но он не видел, в кого стрелял, а его, похоже, видели.

Пули застучали возле него по стене и полу. Одна ударила в пистолет-пулемет, вывернув его из рук.

– Бросай оружие! – крикнули издалека. – Убьем на хрен!

И в подтверждение угрозы под его ноги ударили выстрелы.

Автомат, кажется, “АКС”! Все – хана. Пистолет-пулемет не достать, они успеют нашпиговать его свинцом, прежде чем он успеет до него дотянуться. Кроме того, тот может быть разбит!

– Руки!!

Иванов потянул руки вверх. Оставался еще пистолет, но пистолет был на боку, его не достать!..

Из-за двери, в конце коридора, вывалились три охранника. Рукава их рубах были закатаны по локоть, руки черны, в руках автоматы и пистолеты. По-видимому, они что-то ремонтировали в гараже и, услышав выстрелы, а потом сирену, успели среагировать.

Не повезло, гараж должен был быть пустым! Но всего предусмотреть нельзя.

– Руки за голову! – гаркнули охранники.

А вот это зря. Зря что за голову. Эта команда устаревшая, теперь таких не дают! Видно, давно служили ребята.

Иванов заложил руки за затылок. И слегка приподнял плечи и немного, как будто испугавшись, втянул голову.

Комбинезон пополз вверх по телу.

– Не шевелись!

Задравшийся воротник коснулся больших пальцев сцепленных рук. Осторожно, стараясь прикрывать головой движение кистей рук, Иванов нащупал метательные ножи. Тихо потянул их вверх.

Охранники подходить близко не стали, остановились метрах в трех. Это было нехорошо, если бы они подошли вплотную, они бы не могли стрелять, мешая друг другу.

– Повернись к нам!

– Иванов повернулся. Повернулся под свет закрепленного на потолке светильника.

– Оружие еще есть?

Иванов отрицательно покачал головой. Один из охранников внимательно вглядывался в его лицо. Так внимательно, что даже сделал шаг навстречу.

– Так это же... Это же... Это же Иванов! – ахнул он.

– Какой Иванов? – спросили его приятели.

– Тот самый Иванов! Киллер!

Охранники вздрогнули, инстинктивно отступили на шаг и вскинули приспущенное было оружие. Дальше тянуть было невозможно!

– Ой! – сказал Иванов. – Я не могу стоять. Меня ранили.

И стал заваливаться набок, чтобы прислониться к стене, и наклоняться вперед.

– Стоять!! – рявкнул один из охранников, хотя надо было не орать, надо было стрелять на поражение.

Но Иванов падал, и стрелять они не решились. Они попались на его уловку. Легко попались!

Резко выдернув ножи, Иванов метнул их во врагов. Две черные молнии мелькнули в воздухе и нашли цели. Нож, брошенный правой рукой, вошел охраннику с автоматом и потому самому опасному в глаз. Второй нож вонзился в грудь его соседу.

Но Иванов не смотрел, куда они попали и попали ли вообще, наблюдать результат своей работы, стоя перед стволами взведенного на тебя оружия, смертельная роскошь.

Он рухнул на пол, в падении прыгнув как можно дальше вперед, стараясь подкатиться под ноги врагов.

Он все сделал правильно, и сделал вовремя! Убитый наповал охранник с автоматом успел-таки нажать на спусковой крючок. Короткая очередь ударила в то место, где только что стоял Иванов. Но она была уже не опасна, потому что прошла выше него и потому что была последней. Настоящую угрозу представлял собой лишь третий – единственный живой и не раненый охранник. Но он, как видно, растерялся... И этого малого мгновения растерянности Иванову хватило...

Стрелять во врага из пистолета или метать нож он не мог – все равно бы не успел. Пока их нащупаешь, пока вытащишь... Палец, лежащий на спусковом крючке, совершит свое действие быстрее.

Здесь поздно искать оружие, здесь надо действовать тем, что есть. Действовать руками и ногами.

Не вставая с пола, Иванов резко выгнулся и выбросил вперед ноги. Каблук правого ботинка впечатался противнику в живот. И одновременно другой ногой Иванов ударил по руке с пистолетом, отбрасывая его в сторону.

Грохнул выстрел! Но пуля ушла мимо, ушла в стену.

Охранник охнул и согнулся. Но он все еще был опасен!

Иванов резко согнулся и ударил врага кулаком в лицо. Тот обмяк и обрушился на него всем телом.

Готов!

Три только что пытавшихся взять его в плен охранника были обезврежены. Один – мертв. Другой, с ножом в груди, еще шевелился и стонал. Последний лежал мешком – то ли умер, то ли просто потерял сознание. Разбираться с ними было некогда. И добивать некогда. Где-то там наверху, на первом этаже и на лестнице, ведущей в подвал, слышались неясные крики и топот.

Иванов выбрался из-под упавшего на него охранника, нащупал еще один карман, выдернул из него дымовую шашку.

Так им будет ориентироваться сложнее. Так он выгадает еще несколько десятков секунд.

Он дернул за пусковой шнур и швырнул шашку к двери.

Черный дым пополз по коридору, застилая все вокруг.

Вперед!

В гараже никого не было.

Где-то здесь, сбоку, должен быть ящик с ключами от машин.

Вот он!

В ящике висел на гвоздике лишь один ключ. Интересно, от какой он машины?

Машин в гараже было немного, но все равно было несколько. Перебирать все было некогда. Нужно было сообразить...

Скорее всего вон тот “УАЗ”. Он служит у них для хозяйственных нужд, и потому к нему должны иметь доступ все и в любой момент.

Иванов подбежал к “уазику”, рванул на себя дверцу и, не забираясь внутрь, ткнул ключ в скважину замка зажигания. Повернул. Мотор отозвался.

Есть!

Он прыгнул внутрь.

Но не поехал к выходу, наоборот, сдал назад, сдал так резко, что ударился бампером о стену. Теперь его прикрывал “Мерседес” и еще какая-то машина впереди. Теперь он мог сохранить колеса...

Иванов нащупал два последних неопустошенных кармана. В карманах были гранаты. На этот раз не слезоточивые и не дымовые, на этот раз боевые – РГДэшки.

Он выдернул чеку из одной и тут же из другой и бросил их вперед, через машины, к воротам. Гранаты, подпрыгивая на бетоне, подкатились под ворота.

Иванов завалился на сиденье, под прикрытие мотора.

Ахнули два подряд, практически слившиеся в один, взрывы. Осколки хлестанули по передку “уазика”, выбивая ветровое стекло. Но это был пустяк, главное, чтобы не колеса!

Иванов резко вжал в пол педаль, набирая скорость.

Взревев мотором, “уазик” сорвался с места, резко набирая скорость. С разгону врезался бампером в ворота, вышибая их наружу. Изрешеченное осколками железо не выдержало напора. В рванье железа “уазик” выскочил на улицу. Впереди были еще одни ворота, и довольно массивные ворота, но и разогнаться здесь, во дворе, можно было сильнее, чем в замкнутом пространстве гаража.

Иванов вцепился в руль, приготовившись к удару, и, не обращая внимания на отчаянно ревущий мотор, направил машину к воротам.

Кажется, откуда-то сбоку по нему стреляли из пистолета, но отвлекаться на выстрелы было невозможно.

На скорости шестьдесят километров в час “уазик” врубился в железо ворот. Иванова бросило грудью на руль так, что хрустнули ребра. Но путь был свободен! Сорванные с петель ворота подпрыгнули вверх и обрушились на машину, сминая крышу и капот. Еще десять или двадцать метров “уазик” волок их на себе, пока они не свалились на дорогу.

Теперь вперед!

Но в это мгновение сзади, со второго этажа дома ударила автоматная очередь. Пули прошили кабину и просвистели возле самого уха Иванова. Тот, кто стрелял, стрелял не вдогонку, стрелял прицельно, и, значит, следующая очередь могла попасть в цель – попасть в водителя.

Иванов вильнул вправо и тут же влево. В уцелевшее зеркало заднего вида он заметил в одном из окон пульсирующие огненные вспышки.

Уйти из-под огня он не мог! Сейчас на повороте придется сбросить скорость и подставить бок, быстро сообразил Иванов. Эти несколько секунд автоматчик сможет стрелять, как в тире, стрелять прицельно, по открытому пулям водительскому месту. От этих очередей мотором не прикроешься!

Нужно сбить его с прицела! Единственно, что можно сделать, это попытаться сбить его с прицела!..

Не отрывая левой руки от руля, Иванов правой нашарил пистолет, взвел большим пальцем курок и развернулся корпусом назад.

Он снова увидел бьющийся в окне огонь. Выровнял машину, вскинул пистолет и, ловя в прицел проем окна, выстрелил – раз, второй, третий!..

Он опустошил обойму, не зная, попал или нет. Он пытался попасть, но с такого расстояния, на ходу, это было бы большой удачей. Но он должен был попасть в проем окна, и услышавший взвизг пуль стрелок мог испугаться, сбиться с прицела или даже залечь. Пусть на несколько секунд, пусть хоть на десять Секунд... За десять секунд можно успеть вписаться в поворот...

Вот он!

Иванов нажал на тормоз. Завизжали вцепившиеся в асфальт колеса. Машину занесло, но он смог ее выровнять.

Поворот!

Автомат молчал!

Иванов снова вжал в пол педаль газа, насилуя мотор. “Уазик” рванулся вперед. Справа мелькнули какие-то огни...

Сто пятьдесят метров до первого знака, автоматически вспомнил он.

Вот он, знак!

Еще триста метров...

Второй знак!

Поворот на грунтовку.

Иванов вывернул руль, сворачивая на малоприметную дорогу. Въехал в лес и пропал.

Вряд ли кто-нибудь сюда сунется. Вряд ли кто-нибудь вообще обращал внимание на этот проселок. Погоня, если она будет, проедет мимо. Проедет догонять беглеца по шоссе.