Текст книги "Игра на выживание - 2"

Автор книги: Андрей Ходов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5

Инженер Прутов ошибся в своих предположениях, никакого отпуска Сергею начальство не предоставило. Просто его временно перевело на объект «Усадьба» в помощь прочим сотрудникам Особого Исследовательского Бюро. Инструкции, которые Берия дал ему в Кремле, были общего плана. То есть, работать ему предстояло «на подхвате», ибо от кураторства по части авиации и науки его освободили еще в феврале. Прибыв на место, Сергей наскоро устроился, и первым делом отыскал Вадика Иванова. Приятели тепло поздоровались, правда, Вадик хмыкнул, кивнув на петлицы. – Растешь! Сразу шпалу получил, а мне только лишний кубарь навесили. Какими судьбами к нам?

– Временно, так сказать на усиление, у моего подопечного сейчас нечто вроде отпуска. Вот к вам и направили, чтобы без дела не болтался. Рассказывай как тут и что, а то я последние месяцы в кремлевских подвалах безвылазно просидел.

– Работаем по утвержденному плану. Да ты и сам должен знать, вместе же начинали. Только к настоящему моменту сливки уже сняты. По крайней мере, по неотложным проблемам. Поэтому, когда у профильных институтов и КБ возникают очередные вопросы, то стараемся выжать еще хоть что-то. Иногда удается, иногда нет.

Новые начинания тоже появляются. Бывает даже забавно. Пару месяцев назад по личному указанию товарища Берия запустили новый проект "Песня". Они там, в будущем их много написали, некоторые очень даже ничего. Меня тоже к этому делу привлекли, ибо на гитаре бренчать умею и с нотами знаком. Меня и Володьку Фокина, он на рояле играть учился. Теперь вот ежедневно спевки устраиваем, потом пытаемся все записать на эти германские аппараты. Не смешно?

– Ничего смешного не вижу, – заметил Сергей, – думаю, что очень даже полезное дело. Хорошая песня, да в нужное время, это тоже оружие не из последних. И много записали?

– Да больше сотни уже, это только наших песен, которые со словами. Да еще с полсотни иностранного происхождения, там только мелодию напеваем. Но мотивчики неплохие, могут и пригодиться.

– А кто будет официальными авторами?

– Это как начальство скажет. Кого решит осчастливить, те авторами и станут.

– Ясно. Что еще?

– Ну и на перспективу информацию копим. В смысле, то, что быстро использовать не удастся, но когда-то может и пригодиться. Тут еще работать и работать. Только вот очень трудно понять, что именно спрашивать надо.

– Это и мне знакомо, – кивнул Сергей. – Как сказал по случаю мой подопечный: "Правильно поставленный вопрос – половина ответа".

Да, по поводу того, как они к нам сюда попали, что-то новое выяснить удалось? Вроде как был разговор, что в этих… "черных ящиках" все должно быть записано. И маневры самолета, и переговоры экипажа.

– Ну, нашли мы эти самые "черные ящики", так и не понял, почему они так называются. Оранжевые шары с надписью "Бортовой аварийный самописец", обгорелые конечно. Нашли! А толку? Может там все и записано, но считать эти данные мы не можем. Просто нет соответствующей аппаратуры. Сейчас они со всем прочим "железом" на объекте "Склад" валяются. Один ради интереса вскрывали, со слов "гостей" было известно, что там должна была быть или магнитная пленка или проволока. Ничего подобного внутри не нашли. Возили одного из этих, вроде как немного разбирается в электронике. Сказал, что аппарат видимо из "новых", с какой-то там "флешкой". А это, по его словам, "глушняк полный". И вообще вся эта их электроника, что в этих "черных ящиках", что на уцелевших обломках самолета – сущий кошмар. Там в фиговине, с ноготь величиной, могут быть миллионы элементов упакованы. А наружу только с десяток выводов торчит. Разобраться, как и что там работает практически невозможно. Такие вещи мы только спустя несколько десятилетий освоить сможем.

– Так что? Совсем ничего не выжать? – расстроился Сергей.

– Нет, кое-что сделать можно. Взять, например их печатные платы, на которых монтаж электронных схем ведется. Очень удобная штука. Повезло, нашелся один в прошлом любитель попаять. Просветил нас немного. А мы передали образцы специалистам, якобы из Америки получены. Теперь они пытаются воспроизвести материалы подложки – гетинакс, стеклотекстолит. Одновременно отрабатывается технология нанесения на подложку медной фольги, ее последующего травления. Лаки специальные разрабатываются. Вроде даже есть успехи, можно ожидать, что через годик другой освоим эту премудрость. Кроме того, помимо этих их "микросхем" там есть и нормальные элементы. Попробуем скопировать. Еще конструкции разъемов, тоже пригодятся.

– Ясно, а что с двигателями от самолета? Конструкторы работают?

Вадик усмехнулся. – Конструкторам их не дали. Наверху решили не рисковать, возможность утечки слишком велика. Взамен нам в группу добавили спеца по турбинам. Молодой, но чертежи чуть ли не на глаз снимает. И в металлах хорошо разбирается, спектрографом отлично работать умеет. Я вас познакомлю, его Виктором зовут, Виктор Коршунов. Вот он с этими двигателями в основном и ковыряется.

– И много наковырял? – хмыкнул Сергей, он то надеялся, что чудом уцелевшие движки из будущего будут использованы с большим толком.

– Достаточно много, чтобы понять, что повторить этого мы не пока не можем. Для этого такие материалы нужны, такое оборудование…

– Например?

– Ну, например лопатки газовых турбин. Виктор утверждает, что они изготовлены из жаропрочного сплава в виде монокристаллов. Причем монокристаллы эти с хитро ориентированной кристаллической решеткой. Представляешь? Вроде бы отлиты, но он не понимает как. Мало этого, на лопатки каким то мистическим способом нанесено многослойное покрытие с уж совсем фантастическими свойствами.

– Не вижу ничего мистического, – улыбнулся Сергей. – Это было в вопроснике, мой подопечный сказал, что это покрытие видимо, нанесено методом вакуумного напыления, и про направленную кристаллизацию тоже говорил.

– Говорил, говорил, – проворчал Вадик, – а как именно это делать он говорил?

– Говорил, что нужны специальные установки по вакуумному напылению. На них много чего полезного напылять можно, но сам он с этими машинами не знаком. Но принцип вроде понятен. А про направленную кристаллизацию он слышал краем уха.

– Вот именно, что "краем уха"! А в этом двигателе, что не деталь, то сплошная загадка. Одни подшипники чего стоят. Отчасти поэтому движки конструкторам и не отдали. Посмотрят, изучат, попытаются скопировать, и начнется: этого нет, это надо исследовать, это надо осваивать. Лет через двадцать будет готов опытный образец. А так им выдали схему, сообщили некоторые нюансы, сказали, что двигатель крайне необходим. И условия обеспечили для серьезной работы. Пусть начинают на тех материалах и технологиях, что есть в наличии, или можно будет получить в ближайшее время. Вероятно, их двигатели будут не такие шикарные, как у потомков, но они будут. Заодно и опыта наберутся.

Сергей задумался, – может в этом есть смысл. Посмотрим. А что с другими направлениями?

– Все при деле, все работают. И атомщики, и ракетчики и прочие. Но прошло-то всего четыре месяца, что за это время можно сделать?

– То есть, реальных результатов нет, – констатировал Сергей.

– Реальные результаты есть, самый главный из них – война 22 июня не началась! Остальное в наших руках.

– И то верно, ладно, будем работать. Посоветуй чем мне тут у вас пока заняться? Только сразу предупреждаю: песни петь не буду, мне медведь на ухо наступил.

Работать в "Усадьбе" Сергею нравилось. Особенно после кремлевского сидения. Было с кем поговорить, и даже выпить без излишеств в свободное от работы время. Да и место само, считай, что на даче и от высокого начальства далеко. А так все было привычно: вопросы, ответы, печатная машинка. Рутина, одним словом. Только подопечных было больше – тоже разнообразие. Идиллия закончилась через две недели. Только успел заснуть, как его разбудил сержант из охраны.

– Вставайте, товарищ капитан, тревога!

Сергей вскочил с кровати и начал торопливо одеваться. – А что случилось?

– Не знаю, приказано занять оборону и быть готовыми к отражению нападения! А с вами, товарищ капитан, срочно хочет переговорить товарищ Кобулов. Он ждет на проводе. Быстрее! Потом оденетесь.

Сергей не стал спорить, только натянул второй сапог, схватил ремень с кобурой и побежал к телефону.

– Горелов? – послышался в трубке знакомый голос. – Срочно бери две машины, четыре человека охраны и поезжай за инженером. Возьмешь инженера, возьмешь его охрану и обратно в усадьбу. За инженера отвечаешь лично. Если вас попытаются остановить – открывайте огонь и постарайтесь прорваться. Выполняйте!

– Есть, товарищ комиссар! – в трубке послышались гудки отбоя.

Сергей рысью бросился одеваться. В усадьбе уже никто не спал, все суетились. На одном из подоконников двое из охраны устанавливали ручной пулемет. Через пятнадцать минут две "Эмки" уже выруливали за ворота.

Только в машине Сергей пришел в себя и смог подключить мозги. Было ясно, что происходит нечто очень паршивое и грозящее крупными неприятностями. Пришедшие спросонья в голову мысли о неких иностранных агентах-парашютистах подбирающихся к сверхсекретному объекту, он в здравом размышлении отмел.

В этом случае за инженером послали бы не его, да и какие парашютисты под Москвой. Тут дело пахло как бы не переворотом, что было плохо, очень плохо. Так плохо, что даже думать не хотелось.

До места доехали без приключений. Местная охрана была предупреждена, поэтому все были одеты и на ногах. Инженер, правда, начал брюзжать и просить объяснений. Сергей сорвался и наорал на него, мол, заткнись и выполняй приказ. Да и что он мог объяснить, если сам ни черта не знал. Потом пришлось потерять несколько минут из-за бумаг в сейфе. Заранее их инженер не приготовил, якобы портфеля у него не было. Обозвав его чистоплюем, Сергей лично содрал наволочку с ближайшей подушки, в которую и свалили все, что выгребли из сейфа.

Никаких засад на обратном пути, как опасался Сергей, тоже не оказалось. Только на подъезде к Усадьбе чуть не влетели в неприятности. Увидев в рассветных сумерках на узкой лесной дороге, незнакомых вооруженных людей в форме НКВД, Сергей приказал тормозить и покинуть машины. Развернуться там было негде, поэтому оставалось только вступить в бой. Хорошо хоть в последний момент углядел среди чужаков Вадика Иванова. А ведь едва не отдал приказ открыть огонь, как инструкции предусматривали. Приказав всем оставаться у машин в готовности к бою, Сергей прошел вперед для переговоров.

– Привет Вадик, что это за бойцы? Я их не знаю.

– Пока ты ездил, подошел батальон НКВД из оперативных войск, у них приказ защищать наш Объект. Так что давай, проезжай быстрее. Нечего тут на дороге торчать.

– Не фига ж себе, прямо таки целый батальон? Да что же такое происходит?

– Потом расскажу, а сейчас давай к свом людям пока мы ненароком друг друга не перестреляли. Нервные тут все. Я к вам сяду, специально тебя ждал.

– Будешь тут нервным, – сплюнул Сергей и побежал к машинам.

Пока ехали, удалось разглядеть, как бойцы из батальона готовят позиции по периметру парка, в центре которого и стояла Усадьба. Возле бывшей конюшни разворачивалась минометная батарея.

Наскоро устроив инженера в свободной комнате и позаботившись о его охране, Сергей снова отыскал Вадика, который вместе с другими сотрудниками ОИБ отирался возле кабинета начальника охраны Объекта. Приятели отошли в сторонку и закурили.

– Давай, выкладывай, что знаешь! Удалось выяснить, что происходит?

– Стреляли в товарища Сталина, он тяжело ранен.

– В товарища Сталина? Сволочи! Кто стрелял? Где?

– Да там, прямо там, в Кремле, вроде бы один из охранников, когда он шел по коридору. Подробностей мне, ясное дело, не сообщили.

– Что еще?

– Он сейчас здесь!

– Кто здесь? Ты о чем?

– Да товарищ Сталин, его сюда привезли.

– Товарищ Сталин здесь? Тяжело раненный? Его же в госпиталь надо!

– Наверное, надо, но Власик привез его сюда. Получил сообщение, что Молотов убит…

– Что и Молотов тоже?!?

– В том и дело, Власик решил, что в Кремле оставаться слишком опасно. Только перевязали и сюда поехали. Точнее большая часть колонны пошла на дачу товарища Сталина, а две машины потихоньку отделились и сюда. Сейчас наши врачи товарищу Сталину операцию делают. Хирург у нас вроде неплохой, опытный, операционная тоже имеется. Помнишь, были инструкции, что в связи с большой ценностью "объектов" предусмотреть возможность оказания им экстренной медицинской помощи.

– Да, помню. Получается, Власик знал, чем мы тут занимаемся?

– Вряд ли. Был здесь со Сталиным несколько раз. Поэтому знал, что тут есть секретный объект, надежная охрана, медики, вот и привез его сюда.

– А кто тут сейчас командует?

– А хрен его знает! По идее командовать должен Кобулов. Но он пропал. Сказал по телефону, что отправил батальон, сказал, что сам выезжает, но до сих пор не появился.

Поэтому пока Власик распоряжается, на всех орет, всех пужает. Мол, имел он все наши секреты, когда речь идет о жизни товарища Сталина. Начальник охраны и комбат смотрят ему в рот. Еле уговорил разрешить тебя встретить, а то бы полоснули из пулеметов и все дела.

– Спасибо! А где Берия? О нем что-то слышно?

– Его нет в Москве. Вроде где-то в Якутии. Связаться с ним не могут.

– Хреново дело, – заметил Сергей. – Якутия далеко, оттуда пока доберешься.

– Это точно, – кивнул Вадик. – Как думаешь, кто пока встанет во главе?

Сергей долго не думал, – если Молотов того… Товарищ Каганович, больше некому. Д-а-а-а, что делать будем?

– А что мы можем сделать? – пожал плечами Вадик, – будем ждать, посмотрим, чем все кончится. Товарищ Каганович, говорят, верный соратник товарища Сталина.

– Говорят, – Сергей вздохнул и глубоко затянулся.

Дверь в кабинет начальника охраны с треском распахнулась. Из нее выскочил Власик. Вид у него был взъерошенный, лицо очень бледное. Он безумным взглядом оглядел собравшихся, и крикнул, – на дачу товарища Сталина напали!

Глава 6

– Все хреновее и хреновее, – заметил Сергей, когда Власик опять скрылся в кабинете. – Похоже, что заговорщики люди серьезные. Нападать на дачу Сталина это не пару раз в коридоре стрельнуть. Значит, силы у них есть. Следующим ходом могут прийти по нашу душу. Черт бы побрал этих троцкистов, мало их чистили!

– У нас тут кроме штатной охраны еще целый батальон НКВД, – засомневался Вадик, – это не хухры-мухры. А сколько там людей было у Сталина на даче?

– Батальон-то он батальон, но без тяжелого вооружения. Если подтянут артиллерию, то мы тут долго не просидим.

– Думаешь, и до этого дойти может?

– Запросто, сейчас что угодно может быть. Надо что-то делать.

– А что мы можем? Из пистолетиков пострелять? – Вадик хлопнул ладонью по кобуре и сплюнул.

– Что можем, что можем? Давай рассуждать логически. Если Сталин умрет, или его добьют, то шансы победу в будущей войне резко снижаются. Если смогут убрать и Берия, то тогда и вовсе хана придет. У них же в руках все нити. Кто бы там не пришел на их место, пока он разберется. Это еще в том случае, если заговорщики доморощенные, а не агенты иностранных разведок. А если агенты, то сам понимаешь… Тогда и нам с тобой хана придет, уберут в момент. Соображаешь?

– А что тут соображать? – усмехнулся Вадик, – это и ребенку понятно. Ты посмотри на ребят. Видишь их испуганные морды? На каждой крупными буквами все это написано. Только толку? Что мы реально сделать можем? Конечно, если Кобулов все-таки прорвется, тогда глядишь… У него петлицы повнушительнее, у него связи, у него авторитет. А мы с тобой кто?

– А если не прорвется? Если его перехватили? Если его тоже застрелили еще в кабинете? Тогда что?

– Что ты ко мне пристал? – скривился Вадик. – Если есть конкретные предложения, то давай обсудим. А задавать риторические вопросы я и сам умею.

– Предложения есть. Например, ты не знаешь что за ранение у товарища Сталина? Может этот врач из будущего, Алексей который, помочь сможет?

– Он же терапевт, а не хирург. А у товарища Сталина раздроблена лопатка, пуля застряла в правом легком.

– Вот видишь! А при таких ранениях самое опасное это послеоперационные осложнения, воспаления всякие. Помнишь, что у бухгалтерши в сумочке маленькая дорожная аптечка была?

– Точно была! Сейчас вспомню: свечи от геморроя, глазные капли, "Темпалгин" – обезболивающее, "Метронидазол" – от зубов, "фталазол" – от поноса, "Бисептол" – от ангины и бронхита, пластырь мозольный, пластырь бактерицидный… Вроде все? Примерно треть мы отдали на анализ, остальное пока тут, в сейфе пылится. Только чем нам это поможет? Геморроя и поноса у товарища Сталина нет. Впрочем, я в медицине не спец. С врачом больше Игорь Жуков занимался.

– Я тоже не спец, но инженер говорил, что "Бисептол" хоть и не их хваленый антибиотик, но нечто вроде того. Им и воспаления легких лечат, и всякие другие воспаления.

– Здорово! А ты уверен?

– Уверен, не уверен, врач-то здесь. Сходи к этому Алексею да спроси, невелик труд.

– Схожу, – кивнул головой Вадик, – а нас потом пустят к товарищу Сталину с этими таблетками? Правды ведь не сказать. А ну как подумают, что мы его отравить хотим? Власик сейчас своей тени боится.

– Вот и придумай что соврать! Должен уже и поднатореть в составлении "легенд".

– Хорошо, попробую. А ты что делать будешь?

– Схожу с инженером посоветуюсь, может чего и подскажет.

– Пустая трата времени, мне кажется, ЭТИ в наших делах не разбираются. Прямо как дети малые.

– Возможно, ты и прав, но инженер потолковее других будет и многое помнит.

Когда Сергей зашел в комнату, инженер стоял у окна и видимо наблюдал за бойцами на улице. На стук двери обернулся с явно недовольным видом.

– Что вам надо? – кисло поинтересовался он, узнав Сергея.

– Бросьте товарищ Прутов, не надо из себя разыгрывать оскорбленную невинность. Не время сейчас для этого. Обидами потом посчитаемся, а пока надо кое-что обсудить.

– Неужели? Видимо здорово приперло? Хватай мешок вокзал отходит?

– Нечто вроде этого, – дипломатично сказал Сергей, испытывая сильное желание хорошенько взгреть наглого шпака.

– И что у вас случилось? Судя по этой суете, – инженер кивнул в сторону окна, – нечто экстраординарное. Очередной троцкистский заговор? Военный мятеж? Или просто война началась?

Сергей вздохнул, чтобы успокоиться, и изложил инженеру текущую ситуацию. Точнее, то, что об этой ситуации знал сам.

– Хм, похоже, что подкрадывается пушной северный зверек, – изрек инженер.

Сергей поморщился, с этой идиомой он уже был знаком. – Что ни будь более конструктивное, сказать можете?

– Могу. Я бы на вашем месте не питал особых иллюзий насчет "верного соратника Сталина" товарища Кагановича. Лазарь Моисеевич под контролем Сталина, и Лазарь Моисеевич без оного, как говорят в Одессе, это две большие разницы.

Если он встанет у руля, то дело швах. Человек он не только жестокий, но и крайне дремучий. На одном запугивании и расстрелах войны нам не выиграть, а по другому он не умеет. Кстати, вы знаете, что товарищ Каганович нежно и трепетно относится к своим многочисленным родственникам?

– Что-то такое слышал, – неопределенно ответил Сергей. – И как это относится к обсуждаемому делу?

– А вы слышали, что значительная часть его горячо любимых родственников в настоящее время проживает в Соединенных Штатах?

– Мало ли где у кого родственники проживают. Все знают, что если нужно для дела, то "железный Лазарь" не смотрит где родственники, где не родственники, где евреи, где не евреи.

– А вам не кажется, что теперь ситуация вполне может измениться? В смысле, без Сталина.

– Товарищ Сталин жив, – веско сказал Сергей. – Или вы считаете, что товарищ Каганович заговорщик? Что он стоит во главе этого мятежа?

– Поймите, Сергей. Ситуация сложная. Знаете, над чем я ломал голову все последние дни? А ломал я ее над тем, как бы нам подровнять себе шансы, путем вовлечения США в войну против Германии. А теперь попробуйте перевернуть шахматную доску и войти в положение наших геополитических соперников. Великобритания стоит на пороге страшной катастрофы. Планы американцев, надевшихся хорошенько подзаработать на новой мировой войне, летят ко всем чертям. Вместо того чтобы приобретать и зарабатывать, они будут вынуждены терять и тратить. Надежды и чаяния сионистов в Палестине тоже накрываются медным тазом. Как вы думаете? Все они так и будут спокойно смотреть, как мы нагло уклоняемся от заранее предписанной нам роли пушечного мяса? Я бы на их месте приложил все усилия, чтобы втравить СССР в войну против Гитлера. И знаете, опираясь на кого, я бы это сделал?

– Догадываюсь, – мрачно сказал Сергей.

– Вот и я догадываюсь. Что до Кагановича, то он лично может и не заговорщик. Но по факту, после Сталина и Молотова именно Каганович выдвигается на первую позицию. А это очень плохо, страну данный сапожник точно угробит. Хуже может быть разве только хунта из тупорылых вояк.

– Еще есть товарищ Берия, он тоже член Политбюро.

– Разумеется, я бы тоже предпочел видеть Берия в качестве первого лица. Он отличный управленец, соображает в технике, обладает гибким мышлением. Плохо, что у него нет такого авторитета, как у Сталина. И как политик он, похоже, слабоват, нет у него здоровой диктаторской паранойи. Либерал.

– Думаете?

– Думаю. Иначе не кончил бы жизнь так глупо в нашем 1953 году. Да и у вас тут… В стране черт знает что происходит, а он в это время оказывается в Тмутаракани. Впрочем, паранойя дело наживное. А что на выздоровление товарища Сталина надежды нет?

– Надежда есть. Ранение хоть и серьезное, но медики обнадеживают.

– Дай-то бог, возвращение товарища Сталина в строй было бы весьма кстати.

Без него стране придется очень тяжело.

– Если его сегодня не убьют, что очень возможно. Да и нас с ним за кампанию.

– Тогда чего вы тут сидите и языком чешете? Действовать надо! Я очень сомневаюсь, что после всех чисток в руках у заговорщиков могут оказаться серьезные силы. Скорее всего, их немного. Нанесены точечные удары в нервные узлы, но пока их креатура не устроится в руководящем кресле, они уязвимы.

Если устранить Кагановича, то вся комбинация рассыплется.

– Как у вас все просто получается! Пойди да ликвидируй члена Политбюро! Вы знаете, чем это пахнет?!?

– Если будем сидеть и ждать, то все равно задница! А так остаются шансы, что Берия вернется и сумеет взять ситуацию под контроль. Кстати, одним Лазарем Моисеевичем не стоит ограничиваться. Лучше для гарантии пустить в расход и прочих членов Политбюро. А то по глупости соберутся, сляпают какой ни будь там идиотский триумвират. Страна потом с ним намается. Подобные схемы управления никогда до добра не доводили.

– Какой вы кровожадный! "Пустить в расход", "устранить", хорошенькое дельце. Тогда ведь мы становимся заговорщиками. Да и как?

– Станешь тут кровожадным, когда песец подкрадывается. Что до вашего последнего вопроса… Кажется, товарищ Троцкий…

– Он мне не товарищ, – прервал инженера Сергей.

– Ладно, вам не товарищ Троцкий, кажется, говорил, что для революции ему не нужен народ. Хватит, мол, трехсот подготовленный боевиков.

– И где мы вам возьмем этих самых "подготовленных боевиков"?

– Боевики нужны не мне, а вам. Лично я из другого мира, и, считай, уже один раз умер. Во второй раз не страшно. Тем более тут у меня ни друзей, ни родни, только вот Россию жалко. В общем, вам лучше знать, где взять подготовленных боевиков. Есть же, наверное, в Подмосковье базы ОСНАЗа, десантники-парашютисты. Сгоняйте к ним, поговорите по душам. Если надо привезите сюда, покажите им раненного Сталина. Если и это не поможет, расскажите о нас, в смысле гостях их будущего. Покажите имеющиеся артефакты. Проинформируйте товарищей, как все происходило у нас, и чем эта заваруха может кончиться для страны у вас. Я со своей стороны готов помочь в уговорах. Действуйте, блин, пока возможность есть! Не ждите у моря погоды!

Из комнаты инженера Сергей вышел в задумчивости. Вспомнились слова одного хорошего знакомого, оперуполномоченного из 2-го отдела. Тот в изрядном подпитии утверждал, что всякие там "прекраснодушные интеллигенты" на самом деле и являются самыми страшными людьми. – Запомни, Серега, – говорил он заплетающимся языком. – Если какая интеллигентская сволочь начнет рассуждать о слезе ребенка и неизмеримой ценности человеческой жизни, то всегда подразумевается только слеза ее собственного ребенка и единственная и неповторимая жизнь именно этой сволочи. На всех остальных этой публике начхать, как бы красиво они не говорили. И когда эти слабенькие, несчастненькие гуманисты-интеллигентики дорываются до власти, то кровушка людская рекой льется.

Вот и инженер туда же. Сам-то, небось, в жизни и курицы не зарезал, а как легко о ликвидациях рассуждает. И насчет того, что ему ничего не страшно – наверняка вранье. Его бы на допрос к ежовским следователям, глядишь, пришел бы в разум.

Чем интересно ему товарищ Калинин не угодил? И товарищ Жданов и товарищ Ворошилов?

Впрочем, в чем-то инженер и прав. Скорее всего, за спиной заговорщиков именно Каганович. Как древние говорили: "Qui prodest?" – кому выгодно?

Значит нельзя допустить, чтобы он получил власть. Но сделать это нормальным путем непросто. Товарищ Каганович долго занимался "кадровыми вопросами", поэтому у него везде свои люди. Остается только тот путь, что предлагал инженер. Сергей перебрал в уме возможные кандидатуры на роль "подготовленных боевиков". В последнее время, с учетом полученной от "гостей" информации, части ОСНАЗа разных видов формировались и обучались очень активно. Данные об этом в ОИБ имелись. Пару тройку командиров Сергей неплохо знал. Лучше всего подошел бы Иван Березов, но он со своим отрядом в Белоруссии. Далековато, поэтому отпадает. Еще Олег Веселов, но тот вроде вообще на Дальнем востоке. А в Подмосковье кто? Сергей поморщился. В Подмосковье из знакомых был только Сансаныч, то есть Александр Александрович Берглезов. Его отдельный батальон ОСНАЗа, если верить Вадику, базировался километрах в двадцати от Усадьбы. Точнее батальон-то был не его, не дорос пока Сансаныч до таких командных высот, но роту ему доверили. А батальон подходящий, готовился специально для диверсионных действий в тылу врага. В числе прочего бойцов натаскивали на разгром вражеских штабов и гражданских учреждений, а так же на захват и ликвидацию высоких шишек оные возглавляющих. То есть, то, что в данной ситуации нужно. Проблема в том, что текущие отношения с Сансанычем были далеко не безоблачными. В лучшие времена они плотно корешились, но потом между приятелями пробежала черная кошка. Кошку звали Людмилой, и ее переход от Сансаныча к Сергею привел в итоге к неприятной сцене. До мордобоя дело тогда не дошло, но поссорились приятели основательно. Конечно, Людмилу он и сам уже полгода не видел. С тех самых пор, когда его в Кремле заперли. Только позвонил по телефону и сообщил, что, согласно приказу, отбывает далеко-далеко. Ну и пару писем написал для порядка, чтобы не обижать подругу. Она, кстати, на них не ответила. Так что вполне возможно, что сейчас снова с Сансанычем. Или еще с кем. Свято место, как известно, пусто не бывает, а Людочка девушка весьма раскованная.

При таком раскладе заявляться к Сансанычу с убойными (в прямом смысле слова) предложениями очень не хотелось. С другой стороны, Людочка это Людочка, а долг это долг. Ставки в этой игре так высоки, что всякие там гулящие Людочки на этом фоне смотрятся бледновато. Сансаныч должен понять. Хотя суть вопроса такова, что и безо всяких Людочек первым желанием нормального человека будет завернуть мне руки за спину, и препроводить куда следует. Опять же его комбат, того я совсем не знаю. Мало ли что за птица, а без его согласия, скорее всего ничего не получится.

Еще трудность – как покинуть расположение? Сделать это можно только через Власика, а он хрен кого отсюда выпустит. Перепуган, похоже, основательно. Заподозрит, что я сразу побегу к заговорщикам докладывать, где он товарища Сталина укрыл. Был бы Кобулов на его месте… Да что теперь мечтать…

Сергей посмотрел на часы, уже около пяти утра. Время уходит, надо что-то решать.

В коридоре появился Вадик, быстро подошел.

– Медики вынули пулю. Говорят, что операция прошла удачно. Говорят, что состояние товарища Сталина стабильное.

– Это замечательно! – обрадовался Сергей. – Хоть какие-то хорошие новости. А как с нашими делами?

– С врачом поговорил. Ты прав, этот препарат, в самом деле, может здорово помочь. Таблетки у меня, – Вадик похлопал себя по нагрудному карману. – А что у тебя? Поговорил с инженером? Что-то путное он присоветовал?

– Поговорить-то я поговорил, и посоветовать-то он посоветовал. Только…

– Что "только"? Говори уж…

– Знаешь, Вадик, не буду я тебе ничего говорить. Больно дело тухлое. Лучше я сам, один за все отвечу. Меньше будешь знать – больше проживешь. А ты лучше придумай, как товарища Сталина этим лекарством обеспечить.

– Что? Так хреново? – помрачнел Вадик.

– Еще хуже, чем ты думаешь! Ладно, как говорится, не поминайте лихом. Пойду с Власиком говорить. Если после этого разговора меня выведут во двор и прислонят к стенке, то прошу считать погибшим на боевом посту.

– Хорошо, Серега. Давай, действуй, может еще обойдется. – Друзья обнялись. Сергей повернулся и пошел.

– Ни пуха, ни пера! – пожелал Вадик ему вслед.

– К черту! – не оборачиваясь, ответил Сергей.