Текст книги "Маленькая ночная музыка"

Автор книги: Андрей Гуляшки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Тут Вера перебила его. Нет никакого смысла говорить о камине. Печально, конечно, но что поделаешь – еше в давние времена аптекарь – один из бывших владельцев этого дома – превратил камин в тайник, вероятно, для производных опия, которыми, как поговаривали, он торговал из-под полы. Все настаивали перед её дядей – вечная ему память! – и она, и её жених, который в грош не ставит романтику каминов, но все же; и Савва Крыстанов, и Евгения Маркова – в особенности Евгения Маркова, которая уже чувствовала себя хозяйкой дома, – все настаивали, чтоб дядя восстановил камин, но он упорно отказывался. Был просто непреклонен. Появится, мол, сквозняк, будет дуть, сырость будет проникать, и все в таком роде…

– Может быть, он был прав, – подумав, сказал Аввакум. – Этот камин у самой крыши, и в ненастье через него, наверное, проникали и влага и холод. – Он взглянул на свои часы. Не опоздает ли она в консерваторию?

О СЕРОМ «ОПЕЛЕ», КОТОРЫЙ РАЗЪЕЗЖАЕТ, НЕ ПОКИДАЯ ГАРАЖА

Полчаса спустя Аввакум был уже у себя на улице Латинка. Быстро, не теряя времени на то, чтобы сбросить пальто, он отпер дверцу сейфа, вставил в розетку штепсель служебного электрофона, сообщил свой кодовый знак и потребовал связать его с дежурным офицером по оперативной группе отдела «Б».

– Список автомашин. Припоминаете?

– Так точно.

– Диктуйте. Стенографирую.

«Справка о лицах, чаще других посещавших дом убитого. Время – с пяти часов тридцати минут до полуночи. Леонид Бошнаков и Вера Малеева прибыли в дом без двадцати восемь. Установлено, что оба были в кино и не выходили оттуда во время сеанса. Евгения Маркова, которую Леонид Бошнаков и Вера Малеева проводили до перрона Центрального вокзала, прибыла в Пловдив пассажирским поездом, провела урок в Доме железнодорожника и вернулась в Софию скорым после полуночи. Савва Крыстанов, которого органы милиции застали в доме убитого сразу же после убийства… Доктор Светослав Стоянов Иванчев, домашний врач инженера Теодосия Дянкова. В пять часов десять минут выехал на своём „москвиче“ из Пироговской больницы, где он работает. Выехав из Софии, прибыл в Пазарджик, где остановился в доме своих родителей. Установлено, что до пяти часов того же дня был безотлучно в больнице. Взял домашний отпуск на неделю… Машина Леонида Бошнакова, серый „опель“ Сф—6278, была прослежена при выезде из Софии и к семи часам того же дня замечена возле спичечной фабрики в Костенце. За рулём сидело неизвестное лицо. У собственника автомашины права отняты по сегодняшнюю дату включительно за грубое нарушение правил – вождение машины в нетрезвом состоянии. На станции Костенец „опель“ остановился рядом с большой новостройкой, на засыпанном известью шоссе. Водитель вышел из машины, чтобы подкачать камеру. Следует отметить, что „опель“ известен местным органам, так как часто заезжает на дачу инженера Теодосия Дянкова. Дача эта расположена в пятистах метрах к северо-востоку от вокзального района по дороге на курорт. Таковы сведения наблюдения, установленного по вашему приказу».

– Погодите, – сказал Аввакум. – Что было дальше с «опелем»?

– Остановился перед дачей инженера. Но на обратном пути оторвался от наблюдателей, ввиду чего не удалось установить личность водителя.

– Очень жаль! – Аввакум вздохнул. – Впрочем, извините за вопрос. Где стоит эта машина?

– Леонид Бошнаков оставляет её на улице Обориште за бывшим железнодорожным переездом, на пустыре с временным бараком, который он снял под гараж.

– Благодарю. – Аввакум немного помолчал. – Небольшое задание. Вы слушаете меня?

– Слушаю.

– Произвести осмотр автомашины и, если будет обнаружено что-либо особенное, немедленно мне сообщить. Жду.

Он повесил трубку, запер дверцу сейфа и некоторое время стоял неподвижно Затем, не снимая пальто, занял своё любимое место у камина в старом кресле с высокой спинкой, сдвинул шляпу на лоб и закрыл глаза.

«МАЛЕНЬКАЯ НОЧНАЯ МУЗЫКА»

После двух часов он встретился с капитаном Петровым в кафе-кондитерской гостиницы «Балкан».

– Прогуляемся для освежения в Костенец? – спросил Аввакум.

«Освежение» означало большую охоту, неожиданное открытие, развязывание сложного узла; означало урок расследования, анализа, празднество логики. Приятного аппетита, Шнайдер!

Аввакум сел за руль, повернул ключ. Машина плавно скользнула по асфальту, перевела дух и помчалась.

Погода была пасмурная. Мелкие капли дождя пятнали ветровое стекло бесчисленными точечками.

Дача Теодосия Дянкова находилась слева от шоссе, ведущего на курорт. Она приютилась в старом и густом сосновом лесу и появлялась как-то внезапно в конце вымощенной булыжником дорожки, потемневшая от времени, двухэтажная, с балкончиком, со спущенными шторами.

По витой лестнице они поднялись из холла на второй этаж и очутились в гостиной. Сквозь шторы едва проникал серый свет ненастного зимнего дня. Камин, массивный дубовый стол посередине, на стенах старинные часы с гирями, охотничьи ружья, оленьи рога. Напротив камина клавесин.

Крышка клавесина откинута, на подставке развёрнутая партитура.

Аввакум (останавливается посреди комнаты). Что скажешь, Петров? У покойного Дянкова был довольно изысканный вкус.

Петров. И порядочные средства, разумеется. Построить такую дачу…

Аввакум. Он ничего не построил и ничего не купил. Все это по наследству… (Расхаживая, он смотрит на пол и вдруг снова останавливается.) Что ты здесь видишь, Петров?

Петров (опускается на колени и разглядывает место, на которое ему указывает Аввакум). Тот же беловатый след.

Аввакум. Да, тот же беловатый след, который мы обнаружили в передней, только более плотный и чёткий, хотя и потускневший. На лестнице мы заметили такой след с расстояния в несколько мегров, здесь же его можно увидеть, лишь внимательно присмотревшись.

Петров (продолжая стоять на коленях). Это, разумеется, след, оставленный ботинками, ступавшими до этого по извёстке.

Аввакум. Поздравляю вас с правильным выводом.

Петров (поднимается). Поскольку в других помещениях дачи мы не нашли подобных следов, следует предположить, что некто, оставивший их, никуда не заходя, прямиком поднялся сюда.

Аввакум (усмехается). Вы, Петров, обладаете даром рассказчика. Продолжайте!

Петров. Некто вышел из «опеля» и повторяю, поднялся прямо сюда.

Аввакум (по-прежнему расхаживает и разглядывает стены). Позволю себе дополнить твой рассказ некоторыми незначительными подробностями. Сам знаешь, подробности моя слабость.

Петров. Неуловимые!

Аввакум (отмахивается). В 6 часов 30 минут «опель» Леонида Бошнакова был замечен в сотне метров к востоку от спичечной фабрики. На этом месте свалены стройматериалы. Кювет и часть шоссе залиты извёсткой. «Опель» задержался там минут на пять. Водитель был человеком среднего роста, в длинной шубе и вязаной шапочке, какие носят лыжники. Воротник шубы был поднят, так что наши люди не смогли разглядеть его лицо.

Петров. Через пять минут «опель» свернул на дорогу, ведущую к даче инженера.

Аввакум. И поскольку, как нам сообщили из Управления, туда часто приезжали, вместе или в отдельности. Леонид Бошнаков, Евгения Маркова, Вера Малеева и их приятели, «опель» ни на кого не произвёл впечатления. И в этот день и прежде ни на кого не производили впечатления машины, привозившие на дачу весёлых гостей. (После короткой паузы.) Тебе не холодно?

Петров. Холодновато.

Аввакум (подходит к окну, опускает занавески, затем поворачивает выключатель. Зажигается люстра). Итак, во второй половине дня «опель» выезжает из Софии. Когда это происходит? В день убийства инженера Дянкова. Около семи часов «опель» уже около костенецкой спичечной фабрики – стало быть, двигался на большой скорости. Следы показывают, что водитель торопился, что ему была дорога каждая секунда. Ворвался в дом и – прямиком сюда. Из этого следует заключить, что его целью было как можно скорее добраться до этой комнаты. Вывод: эта комната должна играть главную роль в нашем осмотре.

Петров (озирается). Но какую роль может играть такая комната? (Улыбается.) С ружьями и оленьими рогами на стенах…

Аввакум. Может быть, спешащий водитель, который выжимает из своего «опеля» сто километров в час, хотел несколько секунд отдохнуть, помечтать, успокоить свои нервы в обстановке, напоминающей романы Вальтера Скотта? (Смеётся.) Вряд ли!

Петров. Да, вряд ли…

Аввакум. Кстати, ты любишь романы Вальтера Скотта?

Петров. Ещё бы! Я даже «Айвенго» прочитал.

Аввакум (хлопает в ладоши). Отлично! Знаешь, что в этой обстановке заставляет меня вспомнить о Вальтере Скотте? Камни, охотничья романтика и эти вот старинные часы с золочёными гирями. (Пауза. Вдруг.) Капитан Петров, который час показывают стрелки этих остановившихся часов?

Петров. Половину двенадцатого, товарищ Захов.

Аввакум. (подходит к часам, передвигает гири вверх и вниз. Стрелки движутся по циферблату). Часы не работают, пружина лопнула, но стрелки, как видишь, можно переводить и ставить на любой цифре. Я запомнил 11 и 6. Что могут означать эти цифры?

Петров. Случайность.

Аввакум. Случайность означает или очень многое или ничего. (Пауза.) Сядь-ка, Петров. Сядь в это старинное кресло, закрой глаза и постарайся себе представить доброе старое романтическое время Вальтера Скотта. Чтобы создать настроение, я сыграю тебе на клавесине старинный менуэт. (Садится за клавесин и смотрит в партитуру.) Моцарт! Волшебник, которого я люблю только в определённое время года. Когда цветут вишни… И ещё – когда зарядят первые осенние дожди. (Разворачивает партитуру.) Что за странная партитура!.. Печатные листы вперемешку с рукописными. (Встаёт.) Тебе холодно, Петров? (Потирает руки.) Холодно? А мне становится тепло. (Снова садится.) Я обещал тебе старинный менуэт. Но передо мной клавир «Маленькой ночной музыки» Моцарта. В этой «Маленькой ночной музыке» есть и менуэт. (Перелистывает партитуру. Начинает играть. Внезапно останавливается, вскакивает, глядит на часы. Пауза.) Стрелки старинных часов стоят на цифрах 11 и 6.

Петров. А что в этом особенного? Случайность. Кто-то дёргал за цепочки, и стрелки остановились на 11 и 6.

Аввакум (начинает быстро ходить по комнате). Если вещи рассматривать вне обстановки, они могут казаться бессмысленными, случайными. Но я старался внушить тебе, дорогой Петров, одно основное правило: никогда и ничего не рассматривай вне обстановки, вне явлений, среди которых ты действуешь, вне цепи событий, в которых ты хочешь разобраться. (Останавливается.) 11 часов 30 минут – это ничего не означает. Но эти же цифры на безжизненных часах, на даче, хозяин которой убит, которую часто посещали Леонид Бошнаков, Евгения Маркова и Савва Крыстанов, которую посетил и некий «X», через два часа после убийства инженера… некий «X», который мчался сюда со скоростью 100 километров в час и который первым делом бросился в эту комнату… Ты говоришь – случайность? (Снова садится за клавесин и принимается играть начало «Маленькой ночной музыки». Прекращает. Оборачивается.) Ты не хочешь заглянуть в эту партитуру?

Аввакум. Что ты заметил?

Петров. (после короткой паузы). Это музыкальное произведение написано на листе из нотной тетради. Лист пронумерован цифрой 11.

Аввакум. Отлично! (Треплет его по плечу.) Я горжусь тобою, Петров.

Петров. (делает шаг назад и удивлённо смотрит на Аввакума. Затем переводит взгляд на часы). Вы видите какую-то связь…

Аввакум. Во-первых, не говори мне «вы». Во-вторых, будь добр – сосредоточься и внимательно слушай музыку. (Снова начинает играть. Прекращает.) Что ты заметил, Петров?

Петров. Ничего особенного я не заметил. Очень хорошая музыка, нежная.

Аввакум. Нежная? (Смеётся.) Обрати, пожалуйста, внимание на восьмой нотный стан, такты второй, третий и четвёртый! (Проигрывает.)

Петров. Вы ставите меня в очень неудобное положение…

Аввакум. Опять «вы»!.. (Встаёт.) Извини. Поверь, я не хотел тебя обидеть. Но меня раздражает, что ты все ещё не стараешься усвоить элементарные правила музыкальной грамоты. А современный разведчик должен быть грамотным во всех отношениях. Знай ты музыкальную азбуку, ты сразу бы догадался, что весь восьмой нотный стан ничего общего не имеет с оригинальным текстом Моцарта, что эти такты чужды духу произведения, и хоть в них и есть какая-то гармония, она бесконечно примитивна и никак не вяжется с контекстом… Понимаешь? (Пауза.)

Петров. Вроде бы начинаю понимать, товарищ Захов.

Аввакум. Человек, который мчался со скоростью сто километров в час, первым делом спешит не в спальню, не на кухню, а в комнату с клавесином, в комнату с часами. Часовая стрелка стоит на цифре 11. На клавесине лежит партитура, открытая на одиннадцатой странице. Это совпадение я заметил сразу же, при первом же обходе комнаты. Я заметил также, что на одиннадцатой странице партитуры имеется рукописный текст «Маленькой ночной музыки» Моцарта, в которой, кстати, есть часть под названием «менуэт». И задал себе вопрос: разве это в порядке вещей, чтобы в данной обстановке – в связи с убийством инженера Дянкова, кто-нибудь мчался сюда со скоростью сто километров в час лишь ради удовольствия сыграть романтическое музыкальное произведение? Как видишь, я ничего не открыл, я лишь растолковал язык вещей, и ничего больше. Язык вещей в данной обстановке и при существующих уже условиях.

Петров. Этот нотный стан представляет собой, разумеется, шифр.

Аввакум. Не шифр, а ключ к шифру. Быть может, позывные при выходе в эфир.

Петров смотрит на него с улыбкой.

Аввакум (достаёт карандаш и блокнот). Возьми-ка, дорогой Петров. Ты отлично расшифровываешь. Нанеси буквальную схему этого музыкального ключа. (Протягивает ему партитуру.) Сядь спокойно у камина, а я для настроения сыграю тебе подлинную «Маленькую ночную музыку».

Петров (идёт к камину). Завтра же начну брать уроки музыки.

Аввакум (проигрывает первую часть, затем встаёт из-за клавесина и подходит к окну). Вот и снег пошёл… Чудесный зимний снег. Первый снег… Печальная красота, быть может, потому, что когда-то казалась радостной. Когда-то – в те годы, когда я не знал, что такое шифр, что такое код, когда я любил все и всех и мир выглядел чистым и белым, белым и чистым, как этот первый снег…

Петров (встаёт). Готово, товарищ Захов.

Аввакум. Отлично! Теперь, дорогой Петров, вам предстоит остановить свой выбор на следующей бусинке чёток. Если мы не откроем её, можете поставить мне двойку по логике и стыдиться своего учителя.

Петров. Если вы и не откроете, я всегда…

Аввакум (поднимает руку). Без сантиментов, Петров! (Указывает на часы.) Некто обозначил, что на одиннадцатой странице партитуры находится ключ к шифрограмме, которую предлагает прочесть. Но почему этот «некто» поставил минутную стрелку на цифру 6? Почему не установил обе стрелки на цифре 11? Мы уже решили с тобой, что в сложившейся обстановке не будем рассматривать явления как лишённые смысла случайности. (Указывает на часы.) Эта шестёрка – не лишённая смысла случайность, она означает… Продолжай, Петров!

Петров. …что на странице шестой…

Аввакум. Так, так, смелее…

Петров (листает партитуру). Вот!

Аввакум. (берет у Петрова схему шифра и медленно расшифровывает нотный лист). «Задание выполнено. Понедельник 21.00 жду распоряжения, кому и где передать материалы. Гермес». (Пауза.)

Аввакум. Оставь партитуру на прежнем месте и снова раскрой её на странице одиннадцатой. Ты запомнил текст шифрограммы?

Петров. Запомнил. Распоряжусь, чтоб его засняли.

Аввакум. Запомни вот ещё что: предложить полковнику Манову следующую комбинацию – завтра, то есть в понедельник, точно в 21.00 наша радиотрансляционная служба пускай передаст на частотах, на которых работает «Гермес», первый такт «Маленькой ночной музыки» в качестве позывных и такую радиограмму: «Вторник 20.00 на углу улиц Латинка и Драгана Цанкова будет ждать человек с белой хризантемой в левой руке. Передайте ему документы и ждите распоряжений».

Петров. Я уверен, что на встречу явится кто-нибудь из наших новых знакомых.

Аввакум. Может быть… (Усмехается.) Ваш Рудольф Шнайдер?

ПОСЛЕДСТВИЯ ОДНОГО ВЕСЁЛОГО НЕДОРАЗУМЕНИЯ
(Докладная записка капитана Александра Маринчева о наблюдении, проведённом в ресторане «Славянская беседа»)

В восемь часов без двадцати минут в ресторан «Славянская беседа» прибыл иностранец Рудольф Шнайдер. Занял третий столик слева от входа, уединённый, стоящий в углу и удобный для наблюдения за входящими. Заняв место, Рудольф Шнайдер тотчас же с довольно сосредоточенным видом занялся меню, после чего, постучав перстнем по столу, подозвал официанта и на немецком языке перечислил, водя пальцем по меню, названия закусок, напитков и кушаний, которые составили его заказ. Официант, записав заказ, отправился его выполнять, а Шнайдер, достав карманное зеркальце, посмотрелся в него и внимательно оправил свой чёрный галстук-бабочку. Затем закурил толстую сигару и повернулся лицом к входу с видом человека, который кого-то ожидает.

В восемь часов без десяти минут в дверях появилась Мария Неделчева, продавщица в международном книжном магазине, та самая, от которой Рудольф Шнайдер получил русско-турецкий словарь. Пальто она оставила в гардеробе и была в тёмном вечернем платье, из чего можно было заключить, что специально нарядилась по случаю условленной встречи. Остановившись в дверях, она оглядывала столики и как будто не спешила войти, словно ожидая, что её кто-то позовёт.

В эту минуту Рудольф Шнайдер поднялся со своего места – неожиданно проворно для своей комплекции – нужно иметь в виду, что он весит по меньшей мере сотню килограммов. Подойдя к Неделчевой, он очень любезно поклонился ей, поздоровался по-немецки и протянул ей руку. Неделчева покраснела, смутилась, даже, можно сказать, смешалась, однако вежливо ответила тоже на немецком языке. Тогда он указал ей на свой столик, сказав, что будет очень польщён, если она останется довольна меню, которое он позволил себе заказать заранее, надеясь, что оно придётся ей по вкусу. Неделчева слушала его рассеянно и продолжала искать кого-то глазами по всему залу, однако это не мешало ей все время улыбаться и кивать головой в ответ на излияния иностранца. Быть может, эта подчёркнутая любезность просто вошла у неё в привычку – за прилавком книжного магазина она всегда улыбается клиентам и обходится с ними очень вежливо, предупредительно.

Так или иначе, она села с ним за третий от двери столик. Официант словно только и ждал её появления и немедленно прибежал с подносом, заставленным рюмками и бокалами, тарелочками с чёрной икрой, разными майонезами, раками, маринованной и копчёной рыбой всевозможных сортов, маслинами и прочими деликатесами такого рода.

Рудольф Шнайдер непрерывно болтал, предлагал ей закуски, анисовку, а она сидела на краешке стула, рассеянно улыбалась и то и дело поглядывала на дверь. Придя, наконец, в отчаяние. Шнайдер налил ей в стакан минеральной воды, а свою рюмку до краёв наполнил ракией.

– За ваше здоровье, милая барышня! – сказал он по-немецки.

Она грустно улыбнулась и чокнулась с ним.

В этот момент в дверях появился Леонид Бошнаков.

Он, как и Неделчева, оставил пальто в гардеробе и был в чёрном вечернем костюме.

Его взгляд, обежав столики, почти сразу остановился на третьем слева. Неделчева в это время чокалась со Шнайдером. Затем Шнайдер одним духом осушил рюмку, сказал «ух» и, наклонившись к даме, шепнул ей, как видно, что-то весёленькое, потому что она звучно расхохоталась.

А Леонид Бошнаков продолжал смотреть на них со своего места в дверях.

Наконец Неделчева обернулась и взгляды их встретились. Леонид Бошнаков выглядел очень рассерженным. Он даже скрипнул зубами и угрожающе качнул головой. Затем круто повернулся, подбежал к гардеробу, взял своё пальто и пулей вылетел на улицу.

Неделчева побледнела. Извинившись перед Шнайдером, она, в свою очередь, подбежала к гардеробщице, схватила своё пальто и умчалась. На улице она заметила Бошнакова – он стоял на тротуаре, зажигая сигарету, – и кинулась к нему.

Между ними завязался разговор в повышенном тоне, который можно резюмировать в нескольких строках:

«Леонид Бошнаков говорит, что в записке, оставленной в том словаре, который служит им почтовым ящиком, когда в магазине много народу, он ей написал, что будет её ждать ровно в восемь часов вечера в этом ресторане. С какой же стати она примчалась сюда раньше времени и у него на глазах вздумала встретиться и флиртовать с разными иностранцами?

Мария Неделчева отвечает, что никакой записки она не читала, так как их «почтовый ящик» неожиданно был куплен этим иностранцем. Она вообще не пришла бы в ресторан, если бы он, Бошнаков, не позвонил ей сегодня по телефону, а её встреча со Шнайдером вообще была случайной.

Леонид Бошнаков говорит, что он не очень-то склонён верить в разные там случайности, но так и быть, пусть все идёт к чертям, а они вдвоём правильно поступят, если возьмут такси и отправятся в ресторан «Лебедь» провести там вечер».

Таким образом, ссора между ними закончилась полюбовно.

По данным наблюдения, объектом которого является Леонид Бошнаков, устанавливается, что в кармане его пальто был небольшой свёрток содержащий две пары дамских чулок иностранного происхождения.

Рудольф Шнайдер в одиночку уплёл все закуски и выпил все напитки, затем заказал богатый ужин и к десяти часам вечера возвратился к себе в отель – в довольно нетрезвом состоянии.