Текст книги "Вовка-центровой - 4 (СИ)"

Автор книги: Андрей Шопперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 9

Событие двадцатое

Увы или ура, пока не ясно.

Виктория Лабокайте

Сомнения, как и замыслы, бывают творческие, фантастические и никчёмные.

Авессалом Подводный

Добрый день, уважаемые читатели. Эта глава тоже написана в основном Дмитрием Политовым. Я лишь немного подправил.

Шопперт Андрей

17 октября 1948 года. Полуфинал Кубка СССР.

– …Боягун? Трясутся коленки?!

Третьяков отчаянно замотал головой.

– Врёшь! – с удовольствием припечатал Вовка и плотоядно усмехнулся. – Будем работать.

Вратарь опасливо отодвинулся.

– Может, не надо?

– Надо, Федя. Надо! – не отказал себе в удовольствии процитировать классику советского кинематографа Фомин. И плевать, что этот шедевр пока ещё неизвестен.

А с тёзкой в самом деле творилось неладное. Крупная дрожь, белый цвет лица, подгибающиеся ноги – к гадалке не ходи, мандражирует парень. Что ж, придётся заняться уже привычным аутотренингом и прочими психологическими штучками-дрючками из будущего. Главное, непонятно, с чего вдруг распсиховался друг-приятель. Ну, да, полуфинал Кубка страны. ЦДКА! Бобров сам с бобрятами! И что? В недавнем матче за «золото» отбились, нужный результат показали? Показали. Почему сегодня должно быть иначе? Чего там сказано с умным видом. Вроде бы Конфуцием. «Посеешь случай – пожнёшь привычку». Для любого человека для любой команды, да даже для любого государства это должно стать лозунгом. Нужно научиться побеждать. И это не просто вера в себя. Тут серьёзней. И именно этой привычки побеждать, а не веры в свои силы чаще всего не хватало сборной СССР по футболу, ну и унаследовала это неверие в себя и отсутствие привычки побеждать сборная России.

Вдвойне странно подобное поведение Третьякова и с той точки зрения, что это уже не первая его игра за основу. После травмы Хомича в том самом сентябрьском матче с армейцами, когда на последних минутах легендарный «тигр» неудачно врезался в стойку собственных ворот и серьёзно повредил руку, молодой вратарь успел принять участие в двух кубковых встречах. 1/8 и ¼Кубка страны соответственно. Правда, соперники там попались, скажем прямо, так себе: ташкентский Дом офицеров и харьковский «Локомотив». И счёт в этих матчах говорил сам за себя: 3-0 и 7-1. Размялись.

Якушин после валидольной концовки игры с ЦДКА смотрел на Вовку волком. Почему-то Михей вбил себе в голову, что все проблемы, которые возникли по ходу матча, корнями уходят в то тактическое построение, которое так упорно пробивал Фомин. И хоть кол ты ему на голове теши, никак не может принять тот факт, что нынешние 3-2-5 – это уже вчерашний день. И в играх на кубок Михаил Иосифович, как баран снова перевёл команду именно на эту схему. Старичкам-ветеранам раздолье и форменная лафа, Вовке – бессонные ночи и зубовный скрежет. Хочется взять что-нибудь тяжёлое, да и врезать по хитрой михеевской морде! По наглой, по рыжей морде. Стоп, это уже из другого анекдота. Ага, песня была во время лихих девяностых: «А мы ему по морде чайником. И научим танцевать»

Фомин оба матча начинал на скамейке. Раздевался в запас и терпеливо ждал своего часа. Ну, или не терпеливо. Осень холодно. Вспомнил будущее и принёс из генеральского дома верблюжье одеяло. Сидел в него укутанный под взглядами молниями старичков из «Динамо».

Как правило, благодушный из-за довольно удачно складывающегося хода что одной, что другой игры, Якушин величественно снисходил до наглого пацана и выпускал его после перерыва. Дескать, иди, показывай, что ты там опять нафантазировал. Плохо, что команда это настроение своего старшего тренера прекрасно чувствовала и совсем не спешила следовать тем указаниям, что Фомин немедленно принимался раздавать, едва оказывался на поле. К товарищу Берии на приём что ли записаться, пожаловаться на саботаж отдельных несознательных индивидуумов? После памятного турне по Югославии и не менее памятной поездки на дачу к Вождю, в принципе такая возможность имелась. Но… опять это проклятое «но»! Не мог Вовка себя пересилить и опуститься до подобного. Хоть застрелись! Но помечтать-то можно? Приходит он к Лаврентию Палычу и говорит: «Мешают мне играть в «тотальный футбол, товарищ маршал Советского Союза». «Кто этот нэхороший человэк»? – сверкнёт очками «Лучший антикризисный менеджер»». «Хитрый Михей, да и всё «Динамо». «Харашо. Расстреляем завтра. Адын будешь играть. Нэ подвыды». Ну, его. Будем капать на камень.

Поэтому, сцепив в очередной раз зубы, он упрямо демонстрировал на тренировках, в двусторонках и даже в официальных встречах – шаг за шагом, раз за разом, – как именно нужно принимать мяч, двигаться, отдавать передачи, встречать соперника.

Для Фёдора Челенкова азы, для нынешних футболистов – заоблачные дали. Хорошо ещё, что Михей разрешил привлекать парней из молодёжки. Они-то своим примером не давали старичкам и Якушину поставить крест на вовкиных начинаниях. Ну а как, если в тех же тренировочных играх сопляки постоянно переигрывали заслуженных мастеров? Значит, не совсем ерунду двигает товарищ Фомин в массы? Эх, взять бы пару-тройку обученных мальчишек, поставить вместо ветеранов – сразу дело стронулось бы с мёртвой точки. Мечты, мечты. А часики-то неумолимо тикают, отборочные к Чемпионату мира не за горами. И с кем прикажете выигрывать кубок Жюля Риме?

«Ладно, хватит ворчать, как старый дед» – в очередной раз пнул себя Вовко-Фёдор. Нет его больше, деда, остался в другой вселенной. Будем жить с чистого листа. И работать с тем, что в наличии.

Пару мячей Вовка в тех матчах на кубок забил. И ещё отметился несколькими хорошими передачами. Позднее их начнут засчитывать, как в хоккее с шайбой, как голевые. Здесь пока игнорируют. Да и флаг им в руки. Кому надо, запомнит.

К сегодняшнему полуфиналу с ЦДКА динамовцы подошли с определёнными потерями. В лазарет, помимо Хомича, попал Василий Карцев. И Якушин, не мудрствуя лукаво, поставил вместо него универсала Савдунина, которому по ходу было все равно, где именно играть. Как шутили в команде, Владимир разве что ещё амплуа голкипера не попробовал.

А вот у их соперников, наоборот, появился выздоровевший Григорий Федотов, которого ЦДКА явно не хватало в сентябрьском матче. Что и говорить, серьёзнейшее усиление.

Вовка невольно вспомнил, как на предматчевой разминке один из величайших игроков этого времени бил по воротам. Не смог удержать, вот и нет-нет, а посматривал на половину поля армейцев. Интересно ведь.

На стадионе ещё было пусто, болельщики из самых нетерпеливых только-только подтягивались, и в безветренной тишине гулко звучали мощные удары по кожаной сфере. Федотов, что вышел почему-то в сером неброском пиджаке, который он накинул поверх тренировочного костюма, поначалу стоял за воротами Никанорова и наблюдал за тем, как его товарищи по команде отрабатывают то стандарты, то удары с разных дистанций. Вроде бы даже что-то подсказывал.

Угловые подавал маленький Демин, а замыкали их чаще всего Бобров или Николаев. И если Сева, как обычно, клал круглого, будто рукой, в любой угол – на выбор, то у его партнёра сегодня дело не клеилось. Мяч после его мощных ударов то шёл выше ворот, то скользил по газону и голкипер довольно легко их забирал.

И прославленный бомбардир в какой-то момент не выдержал.

– Ты сложись, сложись, когда на мяч идёшь! – громко закричал он, раздосадованный очередным выстрелом по воробьям.

Николаев в ответ огрызнулся, и Федотов от неожиданности начал растерянно озираться, словно ища поддержки.

– Григорий Иванович, ты бы сам показал ему, как надо, – вмешался в назревающий конфликт своих игроков Аркадьев. – Пробей разок.

Даже динамовцы в этот момент прекратили разминку и с интересом стали наблюдать за происходящим у других ворот.

Федотов набычился, глянул на тренера исподлобья, потом молча скинул прямо на землю пиджак и вышел на поле.

– Размяться бы надо, – с досадой сказал он. – А, хрен с ним. Леха, – крикнул он Гринину. – Подай!

Товарищ пошёл на угол поля, а форвард занял свое излюбленное место в штрафной. Двигался он теперь по кошачьи упруго, с экономной быстротой, что отличает большого мастера. Вот напрягся, развернулся и, хотя с виду оставался в той же позе – немного ссутулившись и опустив руки – Вовка с отчётливой, кристальной ясностью игрока, что и сам не обижен техникой и видением игры, понял, что Федотов приготовился нанести тот самый, знаменитый резкий, кинжальный удар.

Мяч после подачи Гринина пошёл изумительно точно. По красивой дуге, прямо на нападающего. Кожаный снаряд начал снижаться, а Григорий Иванович мелко-мелко засеменил, выбирая практически незаметными глазу шажочками место, которое пригодно для разгона и удара. Крутой – почти параллельно земле – наклон и пушечный удар! Никаноров даже не дёрнулся, хотя мяч летел в ближний от него угол.

– Офигеть! И Охренеть! – выдохнул Третьяков. Вовка и не заметил, как приятель подошёл к нему. – Видал?! И как такого удержать?

– Очкуешь?..

По логике вещей, армейцы сегодня должны были подсесть. Это ведь динамовцы спокойно разобрались с харьковчанами вполноги, а подопечным Аркадьева пришлось отчаянно сражаться в повторном матче с земляками-торпедовцами. Ведь первая их встреча закончилась грандиозным скандалом, мимо которого не прошла советская пресса, а руководство автозаводцев по итогам игры подало протест.

В газете «Советский спорт» появилась заметка с красноречивым названием «При плохом судействе». Как легко можно догадаться, в первую очередь досталось арбитру Дмитриеву. Дескать, при его полном попустительстве, футболисты обеих команд продемонстрировали открытую грубость и откровенно грязную игру. Особо выделили капитана ЦДКА Гринина. А рэфери ещё и подлил масла в огонь, несправедливо удалив торпедовца Сочнева и закрыв глаза на два гола, которые армейцы забили с нарушением правил. «До каких же пор футбольный отдел Всесоюзного комитета и его начальник тов. Дубинин будут потворствовать такому состоянию судейства и воспитательной работы в командах?» – гневно вопрошал автор заметки[1].

Там, на самом самом футбольном Олимпе, глас народа услышали

И уже 11 октября Комитет по делам физической культуре и спорта при Совете Министров СССР рассмотрел поданный торпедовцами протест, признал его справедливым и постановил провести переигровку. А судью злополучного матча дисквалифицировал.

Пусть и с трудом, отыгрываясь по ходу встречи, но армейцы в повторной встрече победили. Должны были подсесть. И грязью облили, и матч супержёсткий дополнительный провести заставили. Должны были … А теперь неожиданно для многих с первых же минут ЦДКА обрушил яростный шквал атак на ворота Третьякова. Молодой голкипер метался из угла в угол, раз за разом ликвидируя опасные удары армейцев. Что-что, а бить умела прекрасно вся атакующая пятёрка ЦДКА.

Фомин на скамейке сгрыз ногти до основания, наблюдая за тем, что творится на поле. Все же, самому играть как-то проще, чем смотреть со стороны. Не случайно, наверное, в прошлом сезоне сдали нервишки у тренера ВВС Анатолия Тарасова, и он полез на поле. Детство босоногое вспомнил. После этого инцидента, к слову, скамейки запасных перенесли из-за ворот.

– Лёня, держи Бобра!.. Сева, плотнее играй с Николаевым! – возгласы-указания, которыми то и дело Якушин пытался руководить действиями своих футболистов, разносились с такой силой, что иногда, казалось, перекрывали шум трибун. – Радикорский, ты что творишь, опять своего упустил!

Армейцы постепенно нащупали слабое звено в обороне «Динамо». Всеволод Радикорский, один из опытнейших защитников страны сегодня представлял собой жалкое зрелище. Вовка с некоторой оторопью смотрел на то, как его легко проходят то Демин, то Бобров. И лишь надёжная игра Третьякова пока выручала динамовцев от крупных неприятностей.

– Дыру зашей, чучело! – заорали с трибуны, когда Федотов издевательски пробросил мяч между ног Радикорского и нанёс отменный удар. Мяч, к счастью, прошёл чуть выше перекладины. – Михей, убери инвалида!

Якушин дёрнулся, словно от удара, побледнел и, сгорбившись, спрятал лицо, закрыв его ладонями.

– Михаил Иосифович, – осторожно потянул его за рукав Фомин. – Не обращайте внимание, дураков всегда хватает. Давайте после перерыва к моей схеме вернёмся. Савдунина на левый край, чтобы он не давал их нападающим так свободно себя чувствовать. Вы же видите, этот план не работает. И с блуждающими форвардами пора завязывать. Чего они без толку носятся, сами себя больше запутывают. Расставились по зонам, быстро отсекаем соперника пасами. Мяч, всяко, быстрее человека летит.

Якушин опустил руки и зло взглянул на Вовку.

– Радуешься, Фомин? Дескать, смотрите, я ведь говорил, предупреждал. Так?

Парень растерялся.

– Зачем вы так, я ничего подобного и в мыслях не держал. Но ведь нам и, правда, надо что-то менять, иначе дожмут вояки. Ей богу, дожмут. Не сейчас, так после перерыва.

Михей сжал губы в тонкую нитку. Белую.

– Я сам решу! – сказал, как отрезал.

Вовка тихонько вздохнул. Вот упёртый. И ворота, вроде, не новые. Старенькие, с облупившейся краской. Почему нельзя признать очевидное? Эх, вот, если бы он, Фомин, стал старшим тренером! Тьфу, черт, надо же куда занесло. Юноша с опаской посмотрел на багрового от злости Якушина, словно опасался, что тот узнает о его мыслях. Нет, вроде не обращает внимания.

Светлым лучиком в царстве беспросветного мрака, царящего на поле в первые сорок пять минут, был, разве что, сильный удар Бескова по воротам Никанорова за пару минут до судейского свистка. Пусть и с трудом, но вратарь ЦДКА с ним справился. А в остальном… А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хо-ро-шо!

Мурлыча себе под нос прилипчивые строчки утёсовской песенки, Фомин в перерыве высокими прыжками, чтобы согреться, доскакал до туннеля под трибуны и, первым делом, подошёл к устало развалившемуся на скамейке в углу раздевалки – законном месте вратаря, Третьякову.

– Молоток! – подбодрил он приятеля. – Классно первый тайм отыграл. Видишь, как я и говорил, не так страшен черт. Давай-ка мы с тобой ещё разок проработаем установочку.

– Слышь, Фомин, – окликнул вдруг Вовку бедолага Радикорский. – А со мной можешь так же поработать?

В раздевалке стихло. Маститые, заслуженные футболисты, которые прошли и Крым, и рым, и медные трубы, удивлённо смотрели на своего товарища.

– Севка, ты чего? – попытался было обратиться к товарищу Леонид Соловьёв. – Ты что, правда, веришь, что все эти штучки-дрючки помогают?

– Отстань! – набычился защитник. – Мне плевать, как это работает, но я же вижу: мелкий со своим дружком перед матчем какой-то фигнёй позанимался и теперь тот стеной стоит. А ведь чуть раньше у него коленки тряслись. Признаться по правде, думал, сейчас с центра поля пропускать начнёт. Полную авоську нам накидают. Так что, идите на хер! Фомин, я – следующий после Третьякова.

– В общем-то, можно групповой сеанс провести, – потёр подбородок Вовка. Неужели стронулось? Тихо, главное, не спугнуть клиента!

Неизвестно, что именно повлияло: психологическая установка или самовнушение, но после перерыва Радикорский стал играть гораздо увереннее. По крайней мере, Якушин перестал хвататься за сердце всякий раз, когда мяч оказывался на левом фланге динамовской обороны.

Да и остальные игроки его команды ожили, задвигались, начали все активнее отвечать атакой на атаку, проводить осмысленные комбинации.

– Ну вот, видишь, стоило лишь правильно с ними поговорить и все стало иначе! – орлом глядел на Фомина повеселевший Михей. – Костя, смелее иди на него, смелее!

Вовка отвернулся, пряча улыбку. Ишь, возгордился-то как. А в первом тайме как мокрая курица сидел.

А потом случилось страшное.

Радикорский, которого во втором тайме будто подменили, в очередном единоборстве с Грининым явно не рассчитал, как именно следует останавливать настырного нападающего ЦДКА и срубил его в штрафной площадке. Да так неудачно, что и сам неловко упал на кочковатый газон и зашёлся в крике боли.

А скрипучий гудок судьи матча – знакомого до боли эстонца Саара – и его решительный жест оповестили зрителей, что назначен одиннадцатиметровый.

– Да твою же мать, – выругался Якушин. Незряче посмотрел по сторонам и снова выругался. Длинно и витиевато. Вовка аж заслушался. Эх, помнится, как-то довелось ещё в начале восьмидесятых, когда ни о каком Интернете никто и слыхом не слыхивал, общаться с одним историком. Сосед по даче у друзей, ага. Так тот, однажды, случайно саданув себе по ноге лопатой, как выдал тираду на несколько минут. Да такую, что все рты пораскрывали. «Большой загиб Петра Великого» оказался. А учёный тот, позже выяснилось, кандидатскую по русской обсценной лексике писал. Они ещё потом за ним с тетрадками бегали и просили повторить под запись.

– Фомин, – отмер, наконец, Михей. – Выйдешь вместо Радикорского. Он сегодня, судя по всему, отыгрался. Савдунин идёт на его место. И, Володя, попробуй что-нибудь сделать, я тебя очень прошу!

– Да ладно, чего уж, – неловко сказал Вовка. – Все будет тип-топ, Михал Йосич!

Бить пенальти пошёл Демин. Обычно штрафной удар выполнял Гринин, но его после столкновения с динамовским защитником пришлось заменить.

– Ты сможешь! – подбежал к Третьякову Вовка. – В глаза мне смотри! Реагируй по удару, не гадай. Слышишь?

Третьяков часто-часто закивал.

– Не боись, – с нервной улыбкой сказал он. – Я в порядке, Вов. В крайнем случае, просто обратно в Куйбышев отправят, верно?

– Я тебе дам Куйбышев! – рассердился Фомин. – Нам с тобой ещё в Бразилии за золото играть. Давай!

– Ото-о-йдитте за линнннию, – о, а вот и судья со своим смешным акцентом. Законник, блин. Да иду я, иду.

Демин начал свой разбег. Болельщики затаили дыхание. Кто окажется сильнее, вратарь или форвард? Форвард или…

– Да! – заорал Вовка и первым бросился к лежащему на земле товарищу. – Молодец! Намертво забрал!

А дальше было уже неинтересно. Просто в дополнительное время Фомин разбросал финтами уставших защитников ЦДКА и выкатил мяч Бескову, как на блюдечке. Но разве это они тогда выиграли? Конечно, же нет. Они победили в тот момент, когда нескладный худой верзила Третьяков вытянулся в струну двухсполовинометровуюююю и вытащил, выцарапал сильно пущенный мяч из «девятки» собственных ворот.

[1] «Советский спорт» от 09.10.1948 года

Радикорский – третий.

Глава 10

Событие двадцать первое

Причина вашего провала проста. Вы мало тренировались

Ваш главный соперник – в зеркале

Главное в спорте – не проиграть духом

Только Вовка пристроился на разложенную кровать рядом с Наташей Аполлоновой … Нет, не лёжа. Сидели, обнявшись, и целовались, ну, начали целоваться, как загрохотала входная дверь в квартире. Так входил только хозяин. Генерал. То ли сил девать некуда, то ли специально, предупреждая домашних, что хозяин пришёл, но Аркадий Николаевич всегда толкал с силой дверь, перед тем как зайти. И она, повинуясь какому-то по счёту закону Ньютона, (или Кирхгофа?) врезалась в стенку. Громко. Вовка, когда в один из первых своих посещений генеральской квартиры эту вмятину в стене с осыпающейся штукатуркой увидел, то думал, что случайно, так, кто-то толкнул, и всё жильцам заделать дыру некогда. А оказалось, что это фишка у генерал-полковника. Должно быть, с тридцатых годов привычка у Аркадия Николаевича. Там, генерал ты не генерал, хоть маршал даже, придут и арестуют чекисты с чистыми руками, вот и завёл себе правило один из главных чекистов, проверять, не прячется ли кто за дверью. Так, хоть успеет выхватить наган и пару горячих сердец остановить, спрятать семью и застрелиться потом.

Нет, никто это Вовке не говорил, но привычка была у Аполлонова странная и, пытаясь объяснить себе её, до чего другого не додумался.

Штукатурка при очередном «заходе» генерала домой из дыры продолжала осыпаться и мама Тоня, вечером всякий раз, замывая угол в коридоре, ворчала. Вовка решил помочь «сожителям» генерала. Добыл в мастерской на стадионе кусок железа в три миллиметра толщиной, просверлил в четырёх местах по углам, обтянул её кожей толстой, от порванного мяча, сделал четыре чопика деревянных, выпросил у слесаря коловорот и пришёл с этим всем в гости. Под вздохи мамы Тони просверлил дырки в стене, вогнал туда чопики и пришурупил железку.

– Не эстетично … – резюмировала, не догадываясь о будущем шедевре Гайдая, с выражением Миронова на лице, будущая тёща.

– Зато дёшево, надёжно и практично, – попытался Челенков спародировать голос Папанова.

Генерал вечером конструкцию на надёжность проверил. Обычного грохота не получилось, покрышка мяча удар почти погасила. Всем семейством собрались посмотреть. Лепота, ни одной крошки штукатурки на паркете. Аркадий Николаевич, тоже осмотрел дивайс и, хмыкнув, пошёл переодеваться, ни одобрения, ни возражения не высказав. При этом, как показалось Фомину, теперь, заходя в квартиру, дверь толкал ещё сильнее. Вот и сейчас, ручка двери ударилась о мяч и предупредила целовальщиков, что не вовремя они это дело затеяли. Непруха пришла. Вовка глянул на часы золотые. Да, нет, они-то нармально уселись пообниматься, это Аркадий Николаевич не вовремя пришёл. Ещё час до конца рабочего дня. Случилось что-то.

– Володька, подлый трус, выходи! – ну почти так.

– Володька, подлый подстрекатель, выходи!

Вышел, не в шкаф же прятаться. Так, и нет шкафа. Сам такую конструкцию соорудил, что и прятаться некуда.

– Туточки мы, Аркадий Николаевич. «Смотрит царь на Федьку, как язвенник на редьку», – Вовка выглянул из двери девичей светёлки.

– Чего?! – генерал застыл на одной ноге, перестал ботинок разувать.

– Стих придумываю, Аркадий Николаевич. Что случилось? «К нам на утренний рассол

Прибыл аглицкий посол»? – не удержался. А зачем кайф обламывать.

– Чего?! – так и стоит на одной ноге. Аист. Или цапля?

– Извините, Аркадий Николаевич. Это всё стих. Что случилось?

– Ты Федька, тьфу, Вовка, берега-то видь. Выполнил я хотелку одну твою. Доложил сегодня Молотову Вячеславу Михайловичу, а он говорит, что всё правительство на игру придёт. Сам, мол, организует. Культпоход! Мать его! Вечно ты меня в историю втравишь. – Аполлонов, наконец, отмер и ботинки стащил. Надел сшитые в артели «Робутса» меховые тапочки и прошёл на кухню, – Тоня где?

– Поехала Лену забирать из хореографического кружка, – высунулась из-за плеча Вовки Наташа. Помада не размазана. Нет помады.

– Ясно, марш уроки делать, мне с женихом твоим, как он выражается, «покалякать» надо. Иди сюда, голубь! Стой, Наташ, поставь там чайник на плитку, холодно на улице, ветер, продрог. Специально машину в двух кварталах остановил, пройтись хотел, прикинуть, что делать. Только вымок и замёрз весь, ничего кроме идеи Василия Сталина собрать сборную Москвы в голову не приходит. Эх, Володька, чего я тебя тогда в Куйбышеве не оставил?! Жил бы, как человек.

– Да, что случилось-то, Аркадий Николаевич? Что сборная Англии по хоккею на траве к нам едет?

– Весело ему. Нет, не сборная Англия. Едет венгерский клуб футбольный. «Вашаш» называется. Серебряный призёр их чемпионата. Опозоримся, всех поснимают.

– Аркадий Николаевич, Хотите, я вам расскажу, до чего вы с руководителями футбола нашего додумались. – Фёдор Челенков отлично про это турне венгров в СССР знал. Сто раз про него Бесков Константин Иванович рассказывал. Фишка у него была. Как кто запаникует, так Константин Иванович начинает рассказ, как они хвалёных «ВЕНГРОВ» под плинтус запинали.

– Умный. Ну, расскажи, – Аполлонов сел за изготовленный Вовкой стол на кухне и мотнул головой, предлагая «Дяде Степе» не отсвечивать под потолком, а оказаться «адекватным» собеседником, – Садись на табурет, что я должен слушать, голову вверх задрав, и так раскалывается.

– Вы с начальником футбольного отдела Всесоюзного комитета вашего товарищем Дубининым Виктором Ивановичем и прочими большими начальниками решили, что первый матч венгры сыграют с московским «Торпедо», якобы, а на самом деле сборной Москвы. Добавите туда с ЦДКА и «Спартака» лучших. А второй матч с нами, ну, то есть, с Чемпионом СССР. И нам на усиление ещё Боброва или кого из нападения сосватаете. Нельзя же проигрывать. Тем более что теперь вот, оказывается, что всё правительство СССР на матчах будет. Угадал?

– Мал ты ещё … Ну, в смысле, не ростом. Мал ещё учить … Тьфу, на тебя. Меня мал учить, говори, что не так, по роже твоей улыбчивой вижу, опять умничать будешь. Только учти, Фомин, что от этих матчей, считай, на девяносто процентов зависит, поедет сборная СССР в Бразилию или нет. Ага, репу зачесал.

– Да, шрам заныл на башке, сегодня отрабатывали дриблинг с мячом на голове. Ну, цирк.

– Потом про цирк, говори, что не так!!! – поднялся из-за стола, нахмурившись, Аполлонов, – Наташ, что с чаем?

– Всё, сейчас закипит. На электроплитке-то пара минут.

– Да, спасибо ухажёру скажи. Хоть запах керосина из квартиры ушёл.

– Аркадий Николаевич, ещё одну предсказушку хотите? – вспомнил Вовка рассказ Бескова и про матч первый этого «Вашаша» с «Торпедо».

– Ну, плюй в душу. – Сделал вид, что рванул на себе рубаху генерал.

– Перед игрой с этими «металлистами» ...

– С кем? – дёрнул головой Аркадий Николаевич.

– «Вашашем», они же из Будапешта, металлурги.

– А! Ну, точно, Гранаткин говорил, клуб создан работниками металлургической промышленности. Ну, и что с «металлистами»?

– Вы уже договорились с Лихачёвым накрутку сделать «Торпедо», напомнить им, что Советские футболисты не могут проиграть «сраным» венграм.

– От, ссука!!! Я, вот, сейчас, шёл домой под дождём и именно это мне в голову пришло. Лихачёва Иван Алексеевича подключить. Крепко тебя молнией шарахнуло, мысли читать научился.

– Зачем? Это обычная практика, и в Англию, и в Югославию, и в Скандинавию, всё время, команды на время усиливали игроками других команд. Это глупость страшная. Игроки не сыграны, друг друга не понимают, а ещё обязательно будут передерживать мяч, во-первых, потому, что не знают партнёров, что у того в голове. А, во-вторых, они будут даже непроизвольно стараться обратить на себя внимание руководства, чтобы доказать ему, что он классный футболист, Что дриблинг у него лучший в стране, и в следующий раз за рубеж его снова нужно брать. Он – супербобёр.

– Хм. А сам Бобров? В Англии, не помог разве «Динамо»? – и не собирался сдаваться генерал.

– Не знаю, не был. Может, и помог? А, может, навредил? Бобров это финишный удар, он не создаёт игру, он нацелен на ворота. На него должна вся команда играть. Так, что может и навредил своим присутствием динамовцам. Не о нём речь. Бобров это лучший игрок мира на сегодняшний день. Даже спорить не о чем. Разговор о тенденции. Вы боитесь проиграть, ну, что команда проиграет, и начинаете её накачивать. А они же не дети, и понимают, зачем вы это делаете, не верите в них, боитесь. И они начинают бояться. Страхом человека очень легко заразить. Надо по-другому. Сказали тренеру, «Михаил Иосифович, верим в тебя!» и ВСЁ, не надо больше ничего. Всё остальное только во вред.

– Говорил мне Василий Сталин про загибы твои в Югославии. Думал, привирает. Нет. Правду сказал. То есть, не веришь в правильный настрой, что нужно создать у ребят перед матчем? – брови свёл и навис над, сидящим на своей табуреточке, Вовкой.

– Настрой? Не буду спорить. Более того, обязательно настрой нужно создать, но совсем другими словами и не прямо перед матчем. Так только закрепостятся игроки. Пусть им тренер лучше пример из своё карьеры спортивной приведёт. Ладно, Аркадий Николаевич, так мы далеко зайдём. Я про другое хотел сказать. Нужно не просто обыграть этих венгров, нужно их унизить.

– Хрена се? Это как? После победы жопу им голую показать. Твою!

– Пап! – пискнула зеленоглазка.

– Прости, доча. Стоять! А чего ты тут подслушиваешь, Я тебе сказал уроки идти учить, а не мужские разговоры подслушивать про жопы.

– Пап!

– Всё, иди, в свою комнату. Потом тебе жених всё расскажет. Чай где? – Аркадий Николаевич развёл руками, показывая, что на столе пусто.

– Так вы ругаетесь …

– Ничего мы не ругаемся, диспут у нас. Давай, чай налей, печенье поставь в вазочке и дуй уроки делать. Шагом арш …

– Пап!

Посидели молча, подождали.

Когда Наташа ушла. Аполлонов по-деревенски или по-купечески, вылил часть чая в блюдце, чтобы быстрее остыл и, прихлёбывая по капельке, и всё одно обжигаясь, спросил:

– Так что там с жопами? – булькнул чаем.

Вовка соображал лихорадочно, как преподнести идею так, что бы сразу отторжения не вызвать. Одно дело доубедить «руководство», и совсем другое – переубедить.

– С жопами? Показать, конечно, можно. Только не поймут они, если перед этим их не разгромить. Не победить, а именно разгромить.

– То есть, сборную Москвы организовывать? – обжёгся в очередной раз Аркадий Николаевич и отставил, блюдце, лужицу на столе в виде Московской области «организовав».

Тяжело! Вовка вздохнул. Из рассказов Бескова он отлично помнил, что динамовцы во втором матче, точно, разорвут именно, венгров хвалёных. 5 : 0. Василий Карцев забьёт несколько и Бесков. Бескова, кстати, сломают обозлённые разгромом венгры и, вообще, начнут играть не просто грубо, а запредельно грубо.

А вот первую игру «разагитированные» торпедовцы, усиленные и не сыгранные, сольют 1:2. Как там Бесков сказал: "обещали выложиться до конца, но... играли безвольно".

– Аркадий Николаевич, нужно чтобы первую игру играло «Динамо» и никем его не усиливать. Тем более что люди ведь не дураки, они Боброва увидят и подумают, что вы, вы – руководство футбольное, «Вашаша» боитесь и потому «Динамо» усилили. Не надо этого делать. Сейчас «Динамо» на пике. Разорвут хвалёных венгров на британский флаг.

– А потом кого? ЦДКА? – Аполлонов схватился за выложенные из пиджака сигареты «Новость», но взглянул на отстранившегося сразу Вовку и, хмыкнув, сунул назад в карман.

– И в чём тогда унижение? – Фомин, пожал плечами, – Равноценные почти команды, даже ЦДКА с Бобровым сильнее «Динамо», ну, без меня, хотя хвастаться и не сильно хорошо. Не надо, ни сборной Москвы, ни коней на поле выпускать. Нужно выпустить против «Вашаша» импортного нашу …

– Не томи, – хлопнул ладонью по столу генерал, превратив Московскую область в Свердловскую.

– Молодёжку «Динамо».

Аполлонов туда-сюда и снова сюда-туда мотнул головой, как бы говоря, «нет», но пока молчал. Пальцем превратил Свердловскую область в сферического коня в вакууме и глянул на Фомина исподлобья.

– Ну, идея понятна. Мол, какие такие грозные венгры, если их пацаны восемнадцатилетние, как ты говоришь под плинтус запинали?! Мальчики для битья. Ох, и нахватался я с тобой слов непонятных и выражений, Володька. Красивый ход. Ничего не скажешь. А хватит сил победить? Нет, не победить, сам сказал. Разгромить надо. Пять или шесть голов забить. Может, вам Боб…