Текст книги "Вовка-центровой - 4 (СИ)"

Автор книги: Андрей Шопперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

И тут Вовка увидел физорга их завода Лукина Юрия Александровича и Серёгина рядом. Инвалид стоял возле полуторки и ругался, размахивая одной рукой, с шофёром. Анатолий Иванович ничуть не изменился, такой же взъерошенный и боевой. Лукин степенно прохаживался вдоль машины и в перебранку не вступал. Вовка даже про спину забыл, поспешил к землякам.

– Юрий Александрович, Анатолий Иванович! Здравствуйте! – Фомин почти подбежал к бывшим своим руководителям.

Немой сцены, как у Гоголя не получилось. Узнали. Обниматься бросились. Вовка, конечно, понимал, что серьёзно подрос, но вот тут, наконец, ощутил это зримо. Серёгин был лишь на сантиметров пять ниже его, а физорг завода, и вовсе с него ростом, когда они летом прошлого года познакомились. Но это год назад. Теперь он почти на голову над ними возвышался. Как там Гус Хиддинк потом обзовёт Павлюченко – «Спящий гигант». Когда Челенков уже тренером в «Спартаке» работал, руководству клуба удалось перекупить Романа у «Ротора» и Челенков был заметно ниже Романа, у того рост был под метр девяносто. Так он сам теперь дорос до этого же размера, ну и худой и даже тощий Павлюченко, гигантом, если честно, не смотрелся, скорее жердью. А вот вымахавший в отца не только в длину, но и в плечах, Фомин точно теперь гигантом стал, тем более, что и рост средний в стране сейчас на десяток сантиметров меньше, чем на рубеже веков.

– Ух, а вырос-то, – первым отступил, чтобы осмотреть с головы до ног Фомина, Лукин, – Ого, Володя, это что – орден? А это медаль чемпиона страны по канадскому хоккею? Знай наших Самарских!

– А ты на долго, Володя? – продолжая похлопывать Фомина по плечу отступил и Серёгин

– На три дня. Третьего награждение. Нужно в Москве быть.

– Ох, мать же ж, да ты ведь с "Динамо" чемпионом страны стал. Так … – Лукин сдвинул кепку на лоб и почесал затылок. – Так, завтра в восемь, чтобы был на проходной завода. Соберу актив и парторг, наверное, своих соберёт. Выступишь перед земляками, про чемпионат расскажешь, про Москву, про вашу поездку в братскую Югославию. Ясно, подготовься, материалы последнего пленума почитай, народ обязательно про международное положение вопросы будет задавать.

– Юрий Александрович, может не надо. Какой из меня лектор про Международные отношения. – Вот уж про Югославию братскую Челенков Фёдор точно рассказывать не хотел. Вилка, как в шахматах, получалась. В середине следующего года, а может и в начале, точно Фёдор не помнил, но Сталин вусмерть разругается с Тито. Друг друга будут клеймить, и втянут в это и обе страны поголовно. Но сейчас мир и дружба. Спросят про братушек, и что отвечать, хвалить и говорить, что они верные ленинцы, а потом через полгода, допустим, когда драка лидеров начнётся ему это припомнят и обязательно донос напишут, вот, мол, приезжал ренегат Фомин и врага всех коммунистов проклятого Тито хвалил, значит, сам оппортунист и троцкист. А ещё орден у него от самого Тито. Не шпион ли он Югославский. А если прямо сейчас «братушек» и маршала Тито ругать, то донос прямо сейчас и напишут. Не успеет проходную завода в обратном направлении перейти.

– Не выделывайся, Фомин, загордился, что ли, и не хочешь с товарищами поговорить. Ты ведь комсомолец. Ну, поиграешь там, в Москве, несколько лет и домой, на свой завод вернёшься, так что не выпендривайся, завтра в восемь, чтобы был на проходной.

– А ты, Володя, садись в кузов, сейчас поедем. Ещё раз Гришке нотацию прочту, и поедем, представляешь, пока мы ходили форму получали на станцию товарную, он за червонец договорился людей в кузове довезти до посёлка. Вон стоят. Мы их и так бы взяли. Наши же, поселковые. А он – Гусь, хотел на них заработать. Залазь в кузов. Эй, земляки, давай тоже залазьте.

Вовка сам залесть не смог, снизу какая-то бабёнка смутно знакомая его за задницу поддержала, сверху Серёгин одной рукой подтягивал. В результате, когда через борт переваливался, то сполз прямо головой на сапоги мужика с большим узлом, чего-то мягкого. И щекой всю эту грязь собрал. Уселся на чемодан, поправил плащ, и выматерился про себя. Рукав весь в рыжей глине. Как вот таким красивым домой идти?!

– Вова, держи платок, оботрись, – Вовка повернулся на голос. Ох, мать же ж, твою же ж! Тётя Света. Как не увидел до этого?

Добрый день, уважаемые читатели. Напоминаю, что на "Пожарского заключил договор с агенством АСТ, в любой момент могут заставить убрать. Так что успевайте прочитать.

Ну и сейчас про Тигра переговору веду. Тоже успевайте.

По Вовке кому нравится жмите на сердечко, кому сильно нравится жмите на награду. Отбиваться не буду.

С уважением. Шопперт Андрей.

Глава 8

Событие семнадцатое

Если ты просто позволишь своему телу и разуму отдохнуть, исцеление придет само

Тич Нхат Хан

Величайшая исцеляющая терапия ― это дружба и любовь

Хьюберт Х. Хамфри

Шли крадучись. Старались протискиваться под деревьями и вдоль заборов. Вовка идти-то хотел к «Просто Свете» одежду почистить и умыться. Ну и «чаю попить». Родители всё одно на работе, даже Мишки может дома не быть, школьные занятия закончились и пацаны, без всякого сомнения, на пустыре или на школьном дворе в футбол играют. Мишка с собственным футбольным мячом, настоящими бутсами, что ему прислал Вовка, и братом чемпионом СССР по футболу сейчас в их посёлки главный футбольный авторитет. Как может какой-нибудь матч без него состояться?!

Словом дома до шести, а то и до семи вечера делать нечего. А вот у тёти Светы совсем другое дело. Было два «но». Первое «но» это обязательно найдутся «разведчики», которые проследят, а кто это такой красивый к Светке-швее заходил днём. Проследят, выявят и всем, кому положено и не положено, доложат и Вовкиным родителям в том числе. Ну, Вовка отбрешется, а вот про тётю Свету молва пойдёт. Не хотелось бы женщину подставлять.

Второе «но» было ещё хуже, да просто в разы хуже. «Но» называлось – спина. Нет, болела уже не как вчера, но вот в машине, при перелазе эпическом через борт и потом, прыгая на ухабах вместе с ГАЗ-АА, (то ли дороги плохие, то ли шофёры дураки, извечный русский вопрос) спину опять растревожил. Ныла и предупреждала, что кувыркания на кровати она не выдержит и откажет в самый интересный момент. То есть «НО» были весомыми, но пошёл. Если язык до Киева доведёт, то …

Крались, в общем. Повезло, возле дома, где тётя Света проживала, бабушек на скамейке не наблюдалось. Хотя, если по чесноку, то и скамейки не наблюдалось. Домик – барак двухэтажный на четыре семьи был окружён небольшим жухлым и жёлтым сейчас палисадником, в котором только оранжевые бархатцы напоминали о лете. Рядом со входной дверью, сейчас открытой стоял табурет самодельный и на нём сидел здоровый рыжий котяра, который подозрительно посмотрел на Вовку и сказал ему: «Мяв».

– И тебе не хворать, приятель, – решил Фомин проявить вежливость.

– Мяуа.

– Нет, брат. Так себе здоровье, упал позавчера и спину повредил. Болит, – ну, раз спрашивает, чего не ответить-то.

– То-то я смотрю, ты скрючившись идёшь и в машину залезал не как спортсмен, а как дед старый, – подтолкнула Вовку к двери тамбура тётя Света. Хорошо не в спину толкнула, а по … По заднице, чего уж скрывать.

В квартире, Света первым делом сняла с Вовки плащ и в тазу замыла рукав, повесила сушиться, а потом повела к рукомойнику и кавалера. Умыла, осмотрела и стала пиджак расстёгивать. Вовка думал, что уже началось, но обломался. Швея вывернула его новый лапсердак на изнанку и хмыкнула.

– Хороший мастер делал. О, и рубаха не моя, хотя и похоже. Кто это шил? – и металл ревности в голосе.

– Исаак Яковлевич Розенфельд – старший закройщик ателье «Радуга». – Нужно говорить правду. Когда это выгодно.

– Исаак?! – и как давай на нём рубашку р… рассссстёгивать. А потом с себя платье через голову сдёргивать. Запуталась, косами застряла. Пришлось помогать, но сначала от бюстгальтера освободил. Чего женщину мучиться с его сниманием заставлять.

Не до спины. Через некоторое время, отдышавшись, повторили марафон. И тут в дверь затарабанили.

– Светка, шалава, прекрати визжать! Дети же дома! – И Вовку скрючило от неожиданности. Так в согнутом состоянии и завис над спиной, на самом деле, не визжащей, а, скорее, рычащей тёти Светы.

– Ох, – еле выпрямился. Да и то не до конца.

Просто Света бить морду соседке не пошла, засмеялась, весёлыми колокольчиками заливаясь. Потом потрогала аккуратно пальчиками спину стоящего знаком вопроса Фомина.

– Ай. – Нажала чуть сильнее, около позвоночника.

– Так, кавалер, давай одевайся, потом чай попьём. Завтра. У меня отпуск ещё четыре дня. Сейчас к бабке Фросе тебя отведу.

– А бабка Фрося это кто – мануальный терапевт? – на автомате выдал Вовка.

– Терапевт? Какой ещё коммунальный? А это – который по домам ходит. Нет, она просто бабка Фрося, бабка мужа моего погибшего. Она травками всякими народ лечит потихоньку, ну и иногда вывихи вправляет, да зубы заговаривает.

– Меня тут мазью из Германии лечили, сам Василий Сталин дал, ничего не помогает, – пожаловался Фомин.

– Сам Сталин. Ох, высоко ты Вовочка взлетел, больно падать будет. Ну, да я за тебя свечку поставлю. Одевай штаны, пошли.

У самого не получилось. Пришлось женские руки привлекать. И заблудились они. Но через десять минут, всё же штаны были натянуты, как и рубаха с пиджаком и даже ботинки с трудом надели. Вовка вышел из подъезда походкой робота из плохих фильмов американских категории «Б». Далеко бы не дошёл, каждый шаг давался с трудом. К счастью, бабка Фрося жила всего в нескольких сотнях шагов в таком же точно двухэтажном деревянном домике. Жила не одна. С ней жила ещё и дочь с мужем и двое детей, для двух небольших комнаток, наверное, тесновато, но сейчас дома был только один мальчик лет десяти, делал уроки. Остальные, кто на работе, кто в садике.

Мануальщица помогла сама Вовку раздеть тёте Свете, а потом выгнала ту на кухню, чайник ставить. Бабка ничего особенного из себя не представляла, ни бородавки на носу, ни косм седых, да даже бельма на глазу не было. Опрятная невысокая женщина лет шестидесяти, такие в будущем будут на скамейках вечером у подъездов сидеть в больших городах. Она погладила больную спину, потрогала сухими холодными пальцами позвоночник и ушла. Вернулась с зелёной мазью.

– Ложись, голубь. Сейчас намажу, а потом вправлю тебе хрящ. Когда подействует мазь.

От банки воняла точно так, как и от мази Вишневского, касторкой, то есть, состав был схожий, так и действовал, стало припекать, после того, как Вовке спину намазала бабка Фрося. А зелёного цвета? Так травками полезными разбодяжена касторка. Потом неправильная ведьма без бородавки на носу похимичила чего-то с позвонками, и вдруг с силой нажала на один из них. Вовка от боли чуть не намочил штаны. И отрубился на несколько мгновений.

– Всё, голубь, одевайся. Поболит ещё пару дней, потом пройдёт. Ну и береги теперь спину. Светка сказала спортсмен, футболист. Недельку вообще не бегай. И это дело бабе поручи, пусть сама на тебе прыгает, а ты лежи на спине и потолок разглядывай.

Вот, старая школа. Современный врач бы запретил. Так – страховая медицина. Перестраховываются.

Событие восемнадцатое

Дожили: орденоносцу кроме ордена и надеть нечего…

Михаил Мамчич

Иногда, только не получив то, чего достоин, начинаешь понимать, что получил по заслугам.

Аврелий Марков

Людмила Николаевна Фомина по дороге домой зашла в магазин и, отстояв приличную очередь, купила слив. Продавщица просто высыпала их из ящика, даже попадающиеся листочки и начинающие загнивать сливки не убирала. Покупательницы, женщины в основном, ругались и пытались перебрать продукцию агропрома, извлекая совсем уж гнилые, продавщица начинала кричать, чтобы не задерживали очередь. Её обзывали воровкой, ну и по кругу. Можно сказать, что не скучно время провела.

На вечер еда ещё со вчерашнего дня оставалась. Вчера огромную пятилитровую кастрюлю борща сварганила. Пашка выбрался опять к деду на рыбалку с меньшим и приволок чуть не два десятка кило рыбы. Пяток кило и поменяла Людмила Николаевна у соседа на пару килограмм говядины, которую тому родичи из деревни привезли, кости в основном, кто же настоящее мясо отдаст, но для борща хорошая мозговая косточка даже лучше, чем большой кусок чистого мяса, навару больше, и вкус, именно, мясной получается. Ну и действо само, после того, как последняя юшка выскоблена кусочком хлеба – кость нужно разбить и мозг из неё высосать. Пашка переломил об угол стола. Силища в руках и Мишке половину отдал.

– Расти тебе надо, Вовка, вон, вымахал, пишет, одёжка мала, а ты на месте стоишь.

Подходя к дому, заметила Людмила Николаевна, что с противоположной стороны улицы навстречу ей движется высокий городской парень в длинном сером плаще и необычной фуражке, на военную похожей. В одной руке парень держал красивый тёмно-красный чемодан, а во второй кулёк бумажный. Ёкнуло сердце, и ускорила шаг Людмила Николаевна.

Парень подошёл к их дому и поставил на скамеечку, что Пашка с соседом из горбыли сикось-накось собрали, чемодан красивый. И руки развёл.

– Вовка, – Людмила бросилась со всех ног к сыну.

Когда первый порыв прошёл, Людмила Николаевна отошла на шаг от первенца и оценивающе окинула его взглядом. Правда, вымахал, уже с Пашку ростом.

– Пошли быстрее домой, папку обрадуем! – дёрнула сына за рукав красивого, явно ненашенского, плаща.

– Мам, у меня спина болит, упал неудачно. Да, нет ничего страшно, проходит уже, – ладонями остановил подавшуюся к нему мать, – Только ты первой зайди и скажи бате, чтобы он меня не тискал и не бил по плечам. Врачи сказали резких движений не делать и обнимашками не заниматься.

– Так надо к бабке Фросе сходить! – завертела головой мать.

– От неё и иду. Мам, ты просто папке скажи, чтобы аккуратней. А, вот, конфеты возьми, – Вовка протянул ей большой кулёк пахнущий шоколадом, – я тут постою, а то бросится.

– Бросится?! Точно, бросится. Ну, пойду, попробую. Вымахали бугаями.

После ужина, когда пили чай с большими шоколадными конфетами, Павел Александрович впервые за много лет нарушил своё же правило и заговорил за столом.

– То-то я понять не мог, чего это физорг наш Лукин Юрий Александрович хитро так на меня смотрел, когда сказал в восемь тридцать на партсобрание и спортивный актив в заводоуправление подойти завтра. Говорит, приедет известный спортсмен, многократный чемпион СССР и расскажет о развитии спорта в СССР и о международном положении.

Бах. Это Вовка затрещину огрёб.

– Не мал ты ещё сынок, чтобы учить нас войну прошедших мужиков, коммунистов, международной политике учить. Иш выискался учитель. Тебе лет-то сколь, позволь полюбопытствовать? – Встал и прощёл к шкафу, достал оттуда парадную гимнастёрку с орденами и медалями., – Вот она где вся международная политика. Это – за Белград. Эта за Вену, эта за Будапешт. Вот – международная поллитика.

Вовка почесал затылок. Не больно. Так, обидно. Он тут вась-вась с самим товарищем Сталиным, а ему затрещину и маленьким называют. Тоже встал и пошел к чемодану. Не хотел. Ну, раз так получилось. Открыл его достал пиджак с наградами и, накинув на плечи, вернулся в кухоньку.

– Паш, а у него тоже орден, да иностранный и медаль, – всплеснула руками Людмила Николаевна.

– Вовка, это что – медаль чемпиона СССР по канадскому хоккею, – Бросился к пиджаку Мишка и тут же тоже затрещину схлопотал.

– Сидеть, – Павел Александрович притянул старшего к себе и чуть щурясь рассмотрел иконостас.

– А что там Лукин про "неоднократный чемпион" говорил, – с хрипотцой в голосе спросил.

– Так «Динамо» чемпионами страны позавчера стало, – Влез опять Мишка. Вовка кивнул, подтверждая слова брата.

– Третьего числа награждение. Я в списках.

– Ну, что чемпионами стали это все знают, и что ты победный гол забил, тоже теперь вся страна знает. Значит, ещё одну такую медаль дадут, – Павел Александрович ткнул мощной своей сарделькой в жёлтый кругляш. А это что за знамя с портретом?

– Членский значок Союза писателей СССР, писатель я теперь. Это Максим Горький на флаге.

– Писатель? – Фомин старший даже рот открыл.

– Ну, поэт, точнее. Я тут вам три пластинки привёз с песнями, что на «Мелодии" записаны.

– Минька. Беги к дяде Пете его зови, жену его и Ольгу дочку. И патефон пусть возьмут. Бегом. Да бегом, я сказал.

Мишка вьюном вывернулся из-за стола и шмыгнул в коридор, а Вовка вспомнил об одном важном деле.

– Мама, пап, нам за победу в турне по Югославии премию дали. Я вам привёз.

– Ой, да ты бы лучше на одежду себе потратил, – всплеснула руками Людмила Николаевна.

– Я другую премию на одежду потратил, а это и вам, – и Вовка достал из кармана пиджака пачку пятидесятирублёвок.

– Мать твою, через …

– Паша!

– Сорок лет Паша, а таких деньжищ не видел. Это больше моей годовой зарплаты.

Событие девятнадцатое

Можно любить тех, кому приказываешь, но нельзя говорить им об этом.

Антуан де Сент-Экзюпери.

Вовка спал отвратительно. Его сбитая из досок отцом кровать, точнее, двухъярусные нары, оказались малы. Да не просто малы, а малы, так малы. Да, генеральская кровать тоже не рассчитана на людей с ростом в метр девяносто, но там можно ноги высунуть сквозь прутья решётки, а здесь они в доску упираются. Так, скрючившись, и лежал. И всё удивлялся, а как же год назад всего на ней спал. Или тогда лишь чуть длины не хватало, поджал чуть ноги и нормально, а теперь подрос на десять, а то и на двенадцать сантиметров. И приходится ноги серьёзно поджимать, к подбородку почти. А ещё мешало уснуть ненужное ему мероприятие, в которое угодил с корабля на бал.

Правильно отец ему затрещину вчера отвесил. Ещё даже семнадцати лет нет, а он будет учить взрослых людей и руководителей завода в основном, как им жить. Полная хрень. Ворочаться не получалось, если к стенке повернуться, то коленями в неё упираешься. Лежал и думал, чего он будет завтра рассказывать.

Легли поздно, пока дядя Петя семейство собрал, пока притащились , пока настроили музыку, и … И тут началось, едва зашипел граммофон, как припёрлись соседи, вот интересно, кто им сообщил о вечере встрече с известным поэтом песенником и ещё более известным в узких кругах композитором, а да, ещё и певцом, Больших и Малых. Три Вовкины пластинки прослушали в результате раза четыре. А потом принесли совершенно расстроенную и дребезжащую гитару и потребовали продолжения банкета. Мужская половина при этом раздобыла где-то пару бутылочек красноголовки. Не упились в хлам, но ходили донельзя весёлые и довольные.

А Вовку прямо вырубало, наелся от души, и плюсом вчерашнюю ночь из-за спины почти не спал. Спел им «Дядьку Вовку» и специально, сильно дёрнув струну, порвал. Всё, окончен концерт, дорогие радиослушатели. Пока не лёг, думал, донесёт голову до подушки и уже утро, а перенервничал и вот. Не может заснуть. А только уснул и батя уже будит.

– Подъем поэт. На завод пора собираться. Хоть бы рассказал, как нас жизни учить будешь. – Сдёрнул с него одеяло Павел Александрович.

В актовом зале заводоуправления собралось человек пятьдесят. В основном не увешанные наградой ветераны, как Вовка предполагал, а молодёжь. Видимо комсомольский и спортивный актив. Фомин всмотрелся в лица. Почти не было знакомых. Ну, а чего хотел, сидел кладовщиком в своём бомбоубежище, с рваными мячами общался больше, чем с народом. Тренеры были. Куйбышевские «Крылья Советов» в этом году заняли одиннадцатое место из четырнадцати возможных, но команды не было, только пару тренеров и начальник команды. А вот директор завода и весь партактив был в наличии.

Вовка надел парадный бостоновый пиджак новый с орденом и медалью. Поправил перекосившийся значок писательский с Горьким. Вышел на сцену, думал, сейчас хлопать будут. Нет, даже не заулюлюкали. Молча сидели.

Почти успокоился Фомин, он примерно понял, что нужно людям говорить. Не нужно про политику, про поездку в Югославию можно подробно рассказать, про чемпионат. С этого и начал. Рассказал об играх в Загребе, Сплите и Белграде, сообщил, точно не знающим этого факта слушателям, что сам Батый дошёл до этого Загреба в 13 веке и разрушил его. Посетовал, что там гораздо лучше, чем у нас газон и даже рассказал, как с каждого стадиона откопал немного ножичком дёрна и посадил в уголке на «Динамо» и что потом директор сам их выкопал снова и отдал ботаникам в МГУ на изучение. Рассказал о концерте и о песнях, что они с актрисой Серовой пели в театре в Белграде.

А закончил тем, что описал предварительный сценарий фильма, что они сейчас вместе с писателем Львом Кассилем сочиняли.

– Надо, чтобы руководители города и завода обратили внимание на дворовый футбол, нашёл же меня товарищ Лукин на пустыре. А если вот в такие дворовые команды будут хотя бы пару раз в неделю приходить настоящие тренеры и учить ребят, а завод или домовые комитеты выделят деньги ребятам на мячи, то через несколько лет сначала в команды юношеские, а потом и в команды мастеров придёт гораздо более подготовленная молодёжь. И если Куйбышев будет зачинателем этого движения, то почему бы лет через пять «Крыльям Советов» не побороться за чемпионский титул. И самое главное, нужно начать бороться с курением среди спортсменом и особенно среди мальчишек, может даже, парторганизации завода начать пропаганду здорового образа жизни и выйти на городскую парторганизаию с просьбой запретить продавать сигареты без предъявления паспорта молодыми людьми.

– Да, у тебя у самого в "Динамо" все поголовно курят, – не выдержал тренер "Крыльев Советов" Александр Абрамов.

Блин, год назад чуть ли не стариком казался, а ведь всего тридцать пять лет.

– Точно. И я ничего с этим поделать не могу. Там не я тренер. Там – Якушин Михаил Иосифович. Зато, я тренер молодёжного состава «Диномо». И вот там я с курильщиками борюсь. Почувствую запах, и гоняю, пока не упадёт курильщик, и так, пока не поймут, что курить вредно. Из пятнадцати человек девять полностью бросили курить, а остальные резко уменьшили и позволяют себе только пару сигарет после второй тренировки.

– Второй. Ты что две тренировки в день у них проводишь? – Это встал капитан "Крылышек" Андрей Ржевцев, Вовка его из-за спин и не заметил.

– Да, сначала силовая, бегаем с утяжеление …

В общем пришлось полчаса рассказывать о тренировке «Молодёжки». И самое интересное, что ни партийные деятели, ни комсомольские недовольства не проявляли, сидели и слушали, а некоторые и записывали карандашиками в блокнотики.

После собрания этого пообедать сходил вместе с парткомом. Пригласили.

За столом поинтересовались и про значок с Горьким. Рассказал про пластинки. Провожал до проходной Вовку физорг завода Лукин.

– Спасибо тебе, Володя. Много полезного рассказал. Возьму на заметку. Не хочешь в нашу команду вернуться? Поможешь тренеру, чемпионами не чемпионами, а в призёры должны с тобой попасть.

Челенков не очень отчётливо помнил, но через три или четыре года "Крылья Советов" и без него, вроде бы, в призёры выбьются. Отказал вежливо.

Ну, а теперь на «примерку» к тёте Свете. Нет, правда, сначала примерка. Решил Вовка себе нормальную футболку сшить из нескольких маек алкоголичек.