Текст книги "Настоящий полковник (СИ)"

Автор книги: Андрей Шопперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Брехт? – револьвер не убрал.

– У меня удостоверение вон там лежит. Вынул, чтобы не замочить.

– Сомов. Побачь, – два кубаря на зелёных петлицах. Как это у пограничников называется неизвестно. Правильно скоро звания введут. Вот как к нему обращаться?

– Вы бы представились сами, товарищ командир. – Брехт кивнул на револьверчик почти игрушечный, – и убрали оружие, а то пальнёте случайно, а вас потом расстреляют за нападение на командира батальона ОКДВА.

Разумный товарищ. Сунул револьвер в кобуру и взял принесённые документы у Сомова. Странно, фамилия русская, а сам азиат. Бурят, может?

– Вам должен был сообщить начальник штаба ОКДВА товарищ Мерецков Кирилл Афанасьевич, что мы здесь будем проводить воинскую операцию.

Пусть будет лейтенант всё читал и читал корочку красную Ивана Яковлевича. Неграмотный. А нет, он там смотрит не заржевели ли скрепки. Шутка. Сейчас не 1944 год и скрепок из нержавейки немцы ещё не делают.

– А хто ци хлопцы? – вот недоверчивый.

– Это строители из моего батальона. Людей для операции будут перебрасывать гидросамолётом и они сейчас будут строить причал. А если вы нам поможете, то когда через три часа прилетит второй самолет, то часть причала уже будет построена.

– О, як! – заржал вдруг пограничник.

– Вместе будем воевать послезавтра, почему бы не построить причал вместе, оружие ведь будут привозить и раненые, если будут среди ваших, то отвезут к нам в Спасск-Дальний.

– Добре. Сомов, дуй в расположение. Грайте трэвогу. Пятерых молодых сюда гоните швыдко. Остальных на сопку. Игнатов, Маслов, поможите хлопцам, – «лейтенант» протянул Брехту красную корочку, вскинул руку к сползающей фуражке. – Заместитель командира заставы Ерёменко. Зовите просто Олег Яковлевич. Та, ладно, просто Олег.

– Иван Яковлевич. Зовите просто Иван Яковлевич, – поржали.

Ну, вот, а то Брехт даже запаниковал. А ну как ничего не передали от лежащего в госпитале Мерецкого. Слава богу. Да ещё и помогут причал построить.

Самолёт прилетел, а нет… Одномоторная летающая лодка МБР-2. переделанная в пассажирский МП-1. прилетела через три часа, как и планировали. Притараканила дополнительно кучу досок и ещё двоих строителей. Эх, сотовых телефонов не хватает. Позвонил бы и сказал, что не надо строителей. Погранцы помогут. Могли бы палатки и продукты завезти. Только Брехт пожалел, как над озером снова застрекотало, и рядом с большой летающей лодкой плюхнулась на воду маленькая. В пылу стройки причала, а именно – махания кувалдой, ну чтобы согреться и не замёрзнуть, про Летающую лодку (амфибию) Ш-2 даже забыл. А та на восьмидесяти километрах в час всё же добралась до озера Хасан, не заблудилась и не сверзилась с небес. Хорошие механики и пилот. Она как раз привезла палатку и продукты, а кроме того Брехту его любимый бинокль цейсовский, что в награду за ликвидацию банды во Владивостоке позволил Трилиссер со склада вещдоков и конфискованных вещей позаимствовать.

Всё, хватит кувалдой махать, пора забраться на сопку Пулемётная горка и посмотреть, что же происходит на вражеской территории. Не строить же приехал, а воевать.

Полез.

Глава 8

Событие четырнадцатое

Призывная комиссия. Военком спрашивает:

– А ты где хочешь служить, кучерявый?

– В Генеральном штабе!

– Ты че, имбецил?!

– А это обязательное условие?..

Не дали. Все силы этой иной реальности восстали против Брехта. Нефиг попадать и ломать тут континуумы под себя. Шутка. Первым не дали свои.

– Товарищ комбат, там бутерброды Лёха привёз и чай в термосе, горячий, пойдемте, перекусим.

Точно, ещё чувствовал Иван Яковлевич какой-то дискомфорт. А оказывается – это голод банальный. Подошёл к собравшимся уже в кружок строителям и погранцам, и тоже три огромных бутерброда зажевал. Эх, чего не догадался дать команду молочка привезти. Воевать нужно, как немцы, с комфортом. Сидишь на раскладном стуле, слушаешь, как прилетевшие или не улетающие вообще чайки ругают и смеются над японцами и откусываешь от толстенного бутерброда большущий кусок, масло чуть сластит, а колбаса с перчинкой. А потом всё это сверху жирнющим молоком холодным, чтобы аж зубы новенькие молодые и здоровые заломило. Лепота. Вот как надо воевать. Жаль нельзя будет в самолёте полевую кухню доставить, проблема будет с обеспечением ребят горячей пищей. Нет, не останутся без неё. Вот по планам, чуть поменявшимся в процессе обсуждения его со всеми участниками операции по принуждению самураев к миру, эти пятеро строителей не улетают потом назад, а остаются и на всякий случай будут перековываться в поваров. Или коков. На берегу озера же готовить будут. Озеро большое, почти как море, вон противоположного берега, если вдоль смотреть, не видно. Три с лишним километра, если карте верить. А поперёк в некоторых местах дак почти километр. Так что пятеро железнодорожников, переделанных в строители, будут переделываться в коки.

Поел, команд новых раздал и собрался вновь залезть на сопку и оглядеться. И опять не дали. На этот раз пограничник. Прибежал товарищ в зелёной будёновке и стал громко шептать на ухо дожёвывающему бутерброд лей…, тьфу заместителю командира заставы Ерёменко. Конспираторы. Пограничник запыхался, и шёпот интимный у него не получился. Слова «японцы» и «окапываются» прозвучали вполне себе громко.

– Иван Яковлевич! – махнул рукой бойцу Олег и повернулся к Брехту, – Японцы захватили сопку Пулемётная горка и окапываются! Человек двадцать. Роют окоп в полный рост. Охранение два пулемётчика. С ними два офицера. Я послал за командиром заставы и людьми, через час будут, нужно их оттуда выбить. Поможете? Ваши строители вооружены?

Вот как? Совпадение или где-то течёт? Могли самолёты услышать? Да, чего гадать. Вот взвод прилетит, сходим в гости и узнаем. Ах, да!

– Лей… Товарищ Ерёменко, я понимаю, что вы не начальник заставы, но сначала на вас опробую. Не надо нам нападать на японцев. Пусть себе спокойно роют окоп.

Глазами серыми хлопает. Сейчас ещё за револьвер схватится.

– Да, как же так?! Шуткуете, товарищ комбат. Це погано!

– Вот смотри, Олег, – присел на стул Брехт, чтобы снизить накал страстей. Сидячего не будет стрелять. – Представь, что у тебя есть рабы…

– Я комсомолец!

Да неудачно зашёл.

– Представь, что у тебя есть жена и она сварила тебе суп…

– Суп? – ну хоть за оружие не хватается.

– Договорились. Сварила она тебе борщ. Так лучше? И будит тебя: «Милый, вставай кушать будем». А ты со злости, что тебе не дали самому сварить хлоп её из нагана. Не правильно ведь?

– Шо то я вас, товарищ комбат, нэ зразумею.

– Так и думал. Хорошо. Вот смотри. Окопы копать это тяжёлая работа. И самое главное, насколько я понимаю, очень опасная. Ведь этот полуостров, или как вы его тут называете, мыс, ну, не знаю, пусть будет – полуостров, маленький и простреливается с любого места. То есть, если нам копать окоп, а окоп нужен обязательно, то копать придётся под обстрелом с китайской или японской стороны, а если они его выкопают, то завтра ночью мы его спокойно захватим и своим сделаем. Нам не нужно под огнём этот камень долбить, людей терять, а они нам готовый, хорошо обустроенный окоп просто подарят.

– Так воны охранять будут…

– Чего там они ночью охранять будут? Выставят пару часовых, а то и одного. Ты лей… Ты, Олег, наивный албанский юноша.

– Хто це?

– Страна такая есть на Средиземном море или Адриатическом, не помню. Столица Тирана. Там живут одни пастухи, образования у них нет, читать и писать не умеют, ничего кроме овец не видели. Потому – наивные, всем верят и всему удивляются.

– Так с Херсону я.

– Вот и я об этом. Ладно, ты вперёд выйди, Олег, навстречу вашим бойцам и командирам и скажи, чтобы шли сюда. Я объясню всё вашему командиру. Как его зовут?

– Устюгов Пётр Петрович. Так шо, точно не будэмо…

– Завтра ночью, когда все мои бойцы подъедут. А, подлетят. Тьфу. В общем, завтра ночью мы их всех перебьём, и окоп захватим, – главное уверенно говорить. А то начнут штыковую атаку на пулемёты.

– Боюсь, шо командир наш на цю провокацию нэ так среагирует, – покачал головой Ерёменко и пошёл в сторону своей заставы.

Есть хорошая немецкая пословица, которую то ли Гансы у русских украли, то ли совсем наоборот. Alles für die Katz. Ежели не дословно переводить, то звучит так: «Все коту под хвост». Командир заставы – этот самый Устюгов Пётр Петрович с одной шпалой в зелёных петлицах, не внял уговорам.

– Да меня расстреляют, если я сегодня доложу, что японцы на нашей территории окопы роют, а я лясы точу с предателем! – и зло смотрит на Брехта и его людей, окружённых двумя десятками погранцов будёновках с зелёными звёздами, с нацеленными на безоружных строителей винтовками.

– Я командовать ни тобой, ни тем более твоими людьми, Пётр Петрович, не могу. Только ты учти, что там два пулемёта. Это первое, а второе это то, что они именно этого и ждут. Ну, положишь ты пацанов и сам погибнешь, в первых рядах же побежишь высоту захватывать с наганом бесполезным в руке. А там два пулемёта и разнесены по флангам. Слышал про кинжальный огонь? Десять секунд и всё, нет вас. А мне потом могилы в каменистой земле копать. Иди, у моих людей даже оружия, нет, и я их на убой не поведу. Хреново, что пацаны погибнут и замечательно, что тебя дурака убьют. Это сейчас ты начальник заставы и можешь погубить только двадцать человек, а начнётся настоящая война, и дадут тебе батальон или полк, и тогда ты тысячу человек на пулемёты погонишь. Рапорт напишу в НКВД, что ты сознательно решил подставить под пули пограничников, чтобы облегчить противнику задачу по захвату сопки Пулемётная горка.

Бах. Фу, показалось. В последний момент не нажал на спусковой крючок Устюгов. Только курком щёлкнул. Скрипнул зубами и давай круги нарезать вокруг бивака, что разбили железнодорожники. Остановился минут через пять, и чуть не плюясь в лицо Ивану Яковлевичу, выпалил:

– Это я рапорт напишу!

– О чём? У меня оружия нет. Предлагаешь просто с кувалдами бойцов послать? – главное не улыбаться, тоже злость изобразить, хоть её и нет. Есть жалость. Вот такие горлопаны и холерики и начнут войну. Заканчивать будут нормальные люди. Плохо, что они за собой миллионы жизней советских людей заберут. Не иначе, как сам дьявол их готовил к той бойне.

– О разговорах предательских… – теперь точно оплевал.

– Да пойми ты, что я завтра ночью отобью окоп и всех японцев перебью… – вытерся рукавом Иван Яковлевич, противно, – И не потеряю ни одного человека. И окоп себе заберу. Двойная выгода. Товарищ Трилиссер сам лично мне человека отправил, чтобы он научил моих бойцов диверсионной деятельности. Ночью вырезать противника. Или ты против Трилиссера Матвея Абрамовича тоже что-то имеешь? И на него рапорт напишешь, что он неправильно красноармейцев воевать учит? – может хоть большое начальство горячую голову остудит.

– Не мог …

– Не мог Матвей Абрамович принять правильного решения. Да ты зарвался, гражданин Ерёменко. У тебя есть приказ по моему поводу. Меня сюда начальник штаба ОКДВА прислал с конкретным заданием и согласовал моё задание с вашим начальством, а ты хочешь операцию сорвать! А ну сдать оружие! Ты арестован!!! Товарищ Ерёменко заберите наган у бывшего начальника заставы!

Не шевельнулся лей… тьфу. В общем, Олег. Патовая ситуация. Ладно, сдадим назад.

– Ты так хочешь, чтобы я сказал. Нет. Не будет этого. Мне ты, товарищ Устюгов, не подчиняешься. Иди, воюй. Но рапорт я Трилиссеру лично на стол положу.

Событие пятнадцатое

Два генерала – наш и американский, обсуждают тонкости солдатского питания. Наш говорит:

– Российские воины получают пищи на 2000 килокалорий в день.

– Это пустяки! – отвечает американец. – У нас рядовой съедает 4000 килокалорий!

– Вот и врёшь, шпана натовская! Hе может человек два мешка брюквы за день съесть!

Минуту пипись… а нет, взглядами мерялись. Слаб. Слаб, оказался товарищ Устюгов. Первым отвёл. Сила она не в деньгах! Это Брат сказал. Александр Невский сказал раньше на восемьсот лет: «Не в силе Бог, а в правде». Брехт же сказал:

– Вот что, ребята. Пулемёта я вам не дам.

– Какого пулемёта? – опешил начальник заставы, – Почему?

– Да гранаты у меня не той системы.

– Что? – выпал из реальности (вот как можно этого «капитана» короче обозвать – «начьзас»).

– Говорю, что завтра ночью, когда захватим у них оба пулемёта, вам я отдам только их винтовки и всего один пулемёт. Второй самому пригодится.

– Ты больной что ли, комбат? – но револьверчик в кобуру сунул.

– Пойдём, Пётр Петрович, на разведку сходим, а то мало ли. Да, ты своим людям скажи, чтобы они метрах в двадцати от края сопки организовали секреты. У меня скоро ещё один самолёт прилетит. Не надо японцам видеть, чем мы тут занимаемся. И давайте сами с открытого места уйдём.

– А причал? Думаешь, его не заметят? – окончательно успокоившись, даже стал критично мыслить Устюгов.

– Строят причал люди в непонятной одежде. Может, рыбаки.

– Ну, да. Что ж, пошли, глянем на наш пулемёт, – ого, даже юмор прорезался. А то глаза выпучивал, слюнями брызгал, поносные слова извергал. Ужас, летящий на крыльях ночи.

– Пошли.

Это на карте сопка всего шестьдесят с чем-то метров в высоту. Оказывается, высота и диагональ, это разные разности. Метров триста или даже четыреста тащились. Кусты с набухающими почками хлестали по физиономии, коренья неожиданно вытаскивались из-под прошлогодней листвы и цеплялись за сапоги. Какая-то хитрющая ветка умудрилась сбросить с Ивана Яковлевича пилотку и зашвырнуть её метров на десять вниз по склону. Вывод. Природа была против разведки, выступала на стороне японцев. И оказалось, когда уже ползком добрались до верха сопки, что верха у неё нет. Опять природа подшутила. Деревья и каменюки, а также небольшие холмики на довольно большом этом самом верху обзор полностью перекрывали. Японцев видно не было. Слышно было. Кирками вгрызались ребята в каменистую почву. Неудачно.

– Пётр, ты тут бывал? – шепнул лежащему рядом Устюгову Брехт.

– Конечно.

– Откуда их увидеть можно? – бинокль немецкий мешал нормально ползти.

– Давай за мной.

Поползли дальше, почти назад, обогнули на брюхе скальный выступ, несколько больших кустов и оказались гораздо правее того места, куда первый раз выбрались. Хреново было видно японцев или китайцев, а вот противоположный склон сопки отсюда был виден, как на ладони. Замечательно. Тут парочку снайперов можно будет разместить, сразу отметил себе Иван Яковлевич. Ещё пару каменюк, уступами вылезающими из прошлогодней жёлтой травы, обползли и вот только тут увидели японцев. Именно японцев. У китайцев, ай, блин у военных империи Маньчжоу-го немного другая форма, хоть и похожа. А главное нет на головных уборах этих пятицветных звёздочек. Ну, японцы, так японцы. Даже хорошо. Эти ребята упёртые и драться будут до последнего, чего и хотелось Брехту.

Приблизительно два десятка человек кирками и мотыгами ковыряли каменистую землю, вгрызаясь в неё. Пока не очень у ребят получалось. В одном месте явно наткнулись на монолитную скалу и дела вообще почти не продвигались, еле по колено солдатики углубились в землю. На другом конце окопа было получше, уже почти по пояс в землю погрузились.

Кроме этих двадцати землекопов имелось несколько офицеров. А вот и старший со своими красно-жёлтыми погонами. Три вертикальные звёздочки. Отсюда не различить, то ли Главный обер-офицер ну, будет капитан по нашему через полгода, то ли Взводный унтер-офицер, а это приблизительно старшине нашему соответствовать будет. Там различие небольшое в контрпогонах. На обер-офицерских кант на погоне жёлтый, но даже в хорошую цейсовскую оптику не понятно. Ух, ты, а петлицы-то жёлтые, то есть это артиллеристы. Жёлтый цвет у японцев символизирует цвет порохового дыма. Если бы были пехотинцы, то петлицы бы были красные, то есть у них – цвет крови. Ещё могли рыть окопы и инженерные войска, с ними на станции «Маньчжурия» Брехт встречался, и у тех были бы коричневые петлицы символизирующие землю. Пока Брехт размышлял, что же тут артиллеристы собираются строить, выяснилось и звание у мужчинки, что ходил и на всех рычал. Он наклонился, и погон можно было теперь разглядеть под прямым углом. Есть жёлтые полоски по краю погона, значит, товарищ Главный обер-офицер или капитан. Получается, сюда собираются целую батарею артиллерийскую поставить. Как там из кино популярная фраза: «Да где же мы вас всех хоронить-то будем?».

– Пётр, это артиллеристы, – шепнул Брехт завозившемуся от нетерпения пограничнику. Нет. Хреново работают психологи в наших органах – холериков в погранцы определяют, да ещё командирами, да даже начальниками заставы. Стоп. Нет ведь ещё никаких психологов.

Продолжил дальше наблюдение. Там. Куда они выползли первый раз, всего метрах в двадцати, расположился пулемётный расчёт. Один лежал и целился в сторону СССР, удачно, что отползли. Нашпиговал бы свинцом их тушки, как запечённая говядина, шпигованная салом, получились бы. Есть такой замечательный рецепт, один знакомый ещё в Краснотурьинске научил Ивана Яковлевича. Сало, находящееся внутри мяса, под действием температуры подтаивает и пропитывает окружающее мясо. От этого говядина становится более сочной. И просто волшебно такое мясо в холодном виде, нарезанное тонюсенькими ломтиками, на кусочке бородинского хлебушка, с кружочком помидорчика или огурчика, а сверху – яркий ароматный укроп с петрушкой.

Обычно мясо шпигуется при помощи специальной кулинарной иглы, которая так и называется – шпиговальная. А можно и чуть улучшить рецепт. Если вместе с салом туда и небольшие зубчики чеснока нашпиговывать. Ох, блин, даже слюнки потекли. Вот выгоним японцев за реку Туманная, и можно будет устроить такое кулинарное действо. Кате-Куй понравится. Принцесса родила недавно второго ребёночка, и на этот раз получился мальчик. Первой-то родилась девочка. А вот интересно, эта принцесска двухлетняя является ли принцессой на самом деле? Нужно будет у жены поинтересоваться.

Второй пулемёт находился за небольшим выступом скальных пород прямо за тем местом, где окоп упёрся в скалу. А ещё вокруг шныряло с десяток часовых и эти были уже с красными петлицами, то есть пехотинцы. Интересно, а они все здесь ночью останутся или артиллеристы – землекопы спустятся к реке. Ну, два дня есть. Пока весь диверсионный взвод соберётся. Следующим самолётом прилетит бывший хорунжий, а теперь ротный старшина. Пусть он наблюдением и занимается, у него опыта в сто раз больше.

– Пётр, давай тихонько назад и не по прежнему маршруту, вон видишь пулемёт. И смотри, чтобы твои секреты перед ним не засветились.

– Смотри, комбат, обоих, если что, под трибунал отдадут.

– Да ты не говори ни кому, что тут японцы и спокойно завтрашний день переживём. А потом уже победителей не судят. Пословица есть у немцев: «Mein Name ist Hase, ich weiß von nichts» или по-русски «Моё имя заяц, и я ни о чем не знаю». Если коротко перевести, то получится: «я ничего не знаю».

– Растрепят, комиссар узнает.

– Нда. Шекспира читал? «Ромео и Джульетта»? Там есть хорошая строчка: «Тогда лишь двое тайну соблюдают, когда один из них её не знает».

– И что.

– А ты у нас лагерь разбей. Нам бы день простоять и ночь продержаться. Прокормим, продуктов хватит.

– Добро. Поползли. Аккуратно, вниз сложнее, не обрушь камни.

Глава 9

Событие шестнадцатое

Когда у власти на Украине был кондитер Пётр Порошенко – было не сладко, а когда к власти пришёл комик Володька Зеленский – стало не смешно.

Следующий рейс, уже третий за день, гидросамолёт ПМ-1 совершил строго по сложившемуся графику. Чуть больше трёх часов прошло и вот, поднимая волну на серых водах озера Хасан и разбрызгивая мельчайшую холодную водяную пыль, летающая лодка причалила к уже готовому причалу. Ровно минута прошла, как старший над строителями замкомвзвода железнодорожного – Варнаков Павел, доковылял до костра, что поддерживал Брехт, и доложил:

– Товарищ командир батальона, причал построен.

– Молодцы Паша, я тоже кашу почти сварил. Вы пока приведите себя в порядок и давайте ужинать будем. Хватит всухомятку питаться. И тут застрекотало, и показалась лодка эта на севере. Ещё через пару минут шлёпнулась она на воду и попыталась к причалу пристроиться. Ну, опыта маловато, чуть промахнулся пилот, пришлось железнодорожникам в очередной раз за день купаться, подгоняя гидросамолёт к новенькому причалу.

Первым на блистающую свежим деревом светло-жёлто-коричневую конструкцию выбрался бывший хорунжий, а теперь заместитель командира роты Светлов Иван Ефимович. Договаривались и с ним, и с Трилиссером, что пристроит его Брехт на должность заместителя командира взвода, но потом Иван Яковлевич через год звание, точнее должность, повысил, чуть денежек больше, и кроме того, прикидывал Брехт, а как можно вообще командирский кубик ему в петлицы приделать. Человек очень полезный. Из неопытных пацанов такой взвод слепил, что в современном мире мало кто вторым подобным похвастать сможет.

К внешности Светлова комбат привыкал долго. Прямо оторопь поначалу брала, настолько тот был похож на актёра, что в Тихом Доне играл Григория Мелехова. Там по книге в Гришке турецкие корни, может и в Светлове тоже. Хорунжий в друзья не набивался, держался обособленно и свою историю никогда и никому не рассказывал. Кроме взвода диверсантов тренировал и две снайперские роты отдельного мотострелкового разведывательного батальона имени товарища Сталина. (ОМРБ им. Сталина). Помогал выбирать позиции для лёжки снайперам, учил скрытно передвигаться по различным пейзажам. И стал неожиданно фанатом парашютного спорта, у него теперь прыжков почти столько же, сколько у Брехта, а ведь Иван Яковлевич почти ни одного вылета самолёта не пропустил.

Более менее, сошлись с его женой Катя-Куй и Глашка Васькина. Жена, ведь, у бывшего хорунжего тоже кореянка. Правда, с северных провинций, язык от южно-корейского сильно отличается, тем не менее, с Катериной Константиновной Брехт общий язык Лиен Светлова, переделанная в Лену, нашла. А когда молодые Блюхеры уехали в прошлом году учиться в Москву, то просто стали неразлучными подругами. Числились обе медсёстрами, но по прямой специальности работали редко. Обе успели уже двоих детей родить и занимались больше этим детским садом. Хорошо, что удочерённая Брехтами Валька им помогала. Это та самая девочка, сестра воришки Ваньки, что в поезде отбили у бандитов. Сам Ванька за два года вытянулся и стал гарным хлопчиком, даже щёчки появились. Зимой прилежно учится, навёрстывая отставание от сверстников, а летом шляется по лесам вместе с диверсионным взводом и Светловым. Васька Блюхер поступил, скорее всего, по блату, в ну очень блатное училище. Это учебное заведение называется Военной школой Специальных служб ВВС РККА. Училище необычное было – училище спецслужб. Если кто думает, что там учились «кровавые гебисты», то ошибается. Там учились прибористы… Именно так и назывались. Если на русский перевести, то – радисты. Располагалось училище за стадионом «Динамо», рядом с Академией имени Жуковского. После своей приборной школы Блюхер младший хотел именно в академию Жуковского и поступать. Всё дело в том, что любое училище до войны не давало высшее образование, только среднее. Это после войны стали училища давать высшее образование. А вот лейтенанта Ваське присвоят. Как раз к тому времени звания введут. Осенью Васька письмо прислал, хвастался, что ходили они своей школой на парад на Красной площади. А ещё, что сдал на значок ГТО 2й ступени нормы. Это, между прочим, не простое дело в армии. Чтобы на ГТО 2й ступени сдать, нужно прыгнуть с парашютом с 700 метров, нужно проплыть 100 метров в солдатской форме, в шинели, и много ещё чего совершить. И значок серебряный был, не медяшка. В этом году весь батальон будет сдавать эти нормы. Сразу не стали, зачем позориться. Красноармейцы и командиры ОМРБ им. Сталина должны сдать на значок ГТО 1й ступени.

Вместе со Светловым прибыло шестеро из его взвода. Если по семь человек возить, то за завтрашний день весь взвод и соберётся. Почти. Несколько человек, что не влезут в три рейса, и плюсом врачи и артиллеристы планируются на следующий день. А так как аппетит приходит во время еды, то Иван Яковлевич стал опасаться, что обеим летающим лодкам придётся ещё два дня туда-сюда летать. Повар, например, явно не помешает. Кто-то же должен на такую ораву готовить. А ещё слесарь оружейник. Не может такого быть, чтобы сотни единиц оружие без поломок работали несколько дней. А что будет именно много этих самых дней. Брехт уже не сомневался. Что-то сдвинулось в реальности и инцидент на озере Хасан начнётся на три года раньше, но вместо нескольких дивизий со стороны СССР будет его взвод и пограничная застава, вместо десятков тысяч с танками и самолётами, меньше сотни человек.

Вляпался. Что ж, отличный способ проверить, правильно ли он людей готовит. Стоп. На фронт ведь во время Великой Отечественной агитбригады присылали. Нужно и ему кого заказать. Пусть Зощенко приедет, свои рассказы юмористические почитает. Эх. Раньше не догадался!

Событие семнадцатое

– Марьванна, а во Вторую мировую войну мы с кем воевали?

– Вовочка, ты что, дебил? С Германией.

– С Германией? А против кого?

Первая Мировая Война, про спецподразделения:

«Со своей стороны, французы создавали подобные отряды из сенегальских стрелков. Немцы побаивались негров. Их было плохо видно в темноте».

– Привет, Иван Ефимович. Не в курсе Летающая лодка Ш-2 добралась? – первое, что спросил у хорунжего бывшего. И понятно. Пусть она берёт всего сто пятьдесят, ну, в самом крайнем случае, двести кило груза, но это кажется – ерунда. Сегодня два рейса, завтра, послезавтра и вот уже тонна. А возить она должна в основном боеприпасы и оружие. Это только в плохих американских фильмах Рембо стоит по колено в гильзах и стреляет и стреляет. Вопрос к режиссёру, а где эти тонны гильз хранились до этого. При этом нужно не забывать, что снаряжённый патрон весит больше гильзы.

Рембо не было. Был вместо него целый взвод. Следовательно, нужно в тридцать раз больше патронов. Была небольшая надежда, что японцы поделятся, но это бонусом будет. Рассчитывать надо на себя.

– Прилетела. Как раз когда мы отправлялись. Договорились, что её заправят и сразу назад. До темноты рейс сделает, а назад уже утром как расцветёт. Привезёт четыре ящика патронов к винтовкам Арисака, – ответил крепким рукопожатием Светлов.

Четыре ящика. Картонные коробки с патронами хранились в деревянных ящиках по 1260 патронов на коробку. Вес ящика – 41 кг. Получается, привезёт пять тысяч патронов. На тридцать человек. Слёзы.

– Давайте ужинать. Как раз каша поспела.

Пограничники ушли к себе, так что на берегу под прикрытием кустов установили палатку и рядом из обрезков от причала соорудили небольшой столик.

Что-то опять Брехт плохо посчитал. Людей получалось с пилотом тринадцать, а палатка на десять человек рассчитана. Хотя, часовые нужны. Влезут, значит, все.

Поели, пока диверсанты маскировали палатку срезанными ветвями и маскировочной сетью, а железнодорожники стирали перепачканную в иле одежду, Брехт со Светловым сползали посмотреть, как продвигаются дела у японцев. Второй раз проще. Уже даже след виднеется в прошлогодней листве, как крокодил прополз. Ну, или ёжик прошёл. Тот тоже все листья перевернёт в поисках червячков и жучков всяких. Словно не маленький комочек, а большущий кабан.

В этот раз выползли куда положено. Отлично всё видно. А ведь целый день артиллеристы позицию обустраивают. Подальше от скалы окоп отрыт уже в полный рост, а там, где скала вылазила близко к поверхности, упёртые сыны Восходящего Солнца углубились по пояс. И не думали даже останавливаться, вгрызались и вгрызались в камень кирками. Освободившиеся не сидели, закинув ногу на ногу, а обустраивали позиции для пушек. Расчистили землю от камней, выровняли площадки и сейчас из вынутых и валяющихся поблизости камней сооружали что-то наподобие крепостного вала.

Молодцы. И офицеры у них молодцы. Такую оборудованную позицию лихой штыковой атакой не взять. Вон по флангам ещё пулемёты поставят и трындец наступающим гайдзинам.

Светлов в брехтовский бинокль внимательно осмотрел позиции противника и потянул Ивана Яковлевича вниз. Извиваясь, как ужи, преодолели первые метров сто спуска, а потом пошли пригибаясь. Погранцов, кстати, не обнаружили, хотя Устюгов Пётр Петрович – начальник погранзаставы клятвенно заверил, что секреты поставил. Будем надеяться, что своих опознали и пропустили. А то, что же это за секреты?

– Что думаешь, Иван Ефимович? Справятся наши ребята?

– Должны, – как всегда немногословно прошептал «замок». Потом добавил, – Прямо завидно стало. Такое трудолюбие. Валы эти тоже используем, за ними можно мухобои поставить.

– Чего? – мотнул головой Иван Яковлевич.

– Это так у нас зенитные установки окрестили, – ухмыльнулся в чёрные усы бывший хорунжий.

– А, понятно. Слушай, Иван Ефимович, а ведь не получится завтра ночью начать. Нужно противотанковые ружья завести, нужно зенитные пулемёты. Ручные гранатомёты, что Шавырин привёз. Много получается. Не успеют наши маленькие самолётики завезти, – высказал свои сомнения Брехт.

Не просчитали? Да, нет, просто готовились начать эту войнушку сами и тогда всё правильно посчитали, а тут её японцы начали, и теперь расклад совсем другой получается.

– Ничего страшного. Судя по тому, что я увидел, там, внизу, справа от небольшого озерца, которое на карте помечено, как озеро Заяц, военный лагерь, и по его размерам можно прикинуть, что на нашем берегу реки не больше ста человек у супостата. С этими справимся. Пока они будут соображать, что же с нами делать и советоваться со своим Генеральным штабом, начинать ли настоящую войну с артиллерией и самолётами, мы уже все, что нужно завезём.

– Точно. Войну начать не просто и не быстро. Ну, тогда отдыхайте. Завтра ещё понаблюдаем за противником, людей примем и в ночь начнём «освобождение родной земли».

Вот что значит опыт. А Брехт, хоть и прожил здесь уже почти три года, в этой реальности, всё отвыкнуть от двадцать первого века не может. Всё офицеры на язык лезут, да майоры всякие. И забыл, что сотовых телефонов нет ещё, и донести новости до Токио и получить приказ оттуда назад, для окопавшихся на том берегу японцев – не быстрое занятие. А ещё ведь и не готовились в полномасштабной заварушке, пока ещё резервы подтянут. Тоже доктрина у самураев на чужой земле воевать и малой кровью.

Нет, ребята. Тут вам не там.

Событие восемнадцатое

– В армии тебя обязательно научат стрелять! – сказал прапор, изымая у новобранца две пачки «LM».