Текст книги "Рогоносец (СИ)"
Автор книги: Андрей Шопперт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
– Я даже знаю, что они задумали, – возник у Бина за спиной в этот момент Струдель, вернувшийся от лошадей.
– Откуда это? – рыцарь повернулся к нему, при этом в поле зрения попали купцы, закончившие ужин и поднимающиеся по лестнице на второй, спальный, этаж.
– Подслушал. Я у коней подковы проверял, они меня и не заметили. Они собираются поджечь постоялый двор, и когда мы в панике будем оттуда выскакивать, перебить из арбалетов.
– А купцы? – вмешался Бруно.
– Ну, не знаю. Выберутся, наверное, через окна ещё до поджога.
– Возможно, возможно, – Бин проверил меч на поясе, – И что будем делать? – он оглядел своих старичков.
– Хума бы сказал, что нужно оказаться в тылу тех, кто стремится зайти тебе в тыл, – Ксан привёл гнома в чувство и присоединился к военному совету.
– И что это значит? – Фарлей в словесных упражнения был гораздо слабее чем в упражнениях с мечом.
– А ведь молодец был Хума, – сразу сообразил Бин, – Нужно в тот момент, когда палантасцы начнут поджигать постоялый двор оказаться в тылу у них, то есть за их спинами.
– К чему все эти изыски, – Дон старший всеобщего восхищения мудростью Хумы, Ксана и Бина не разделил, – Нужно просто пойти сейчас и перебить их всех.
– Вот только они вооружены, осторожны и дерутся, по крайней мере, не хуже вас, – Биновер указал на ногу Воя. Тот уже снял наколенники и засучил штанину. Кровоподтек был ещё тот, впечатлял.
– А что делать с принцессой и леди Биновер? – это опять Ксан. Может, волшебное питьё излечило его не только от старости, но и от безумия. А может, это и не безумие было, а мудрость, просто не кому было понять.
– Принцесса Эйя нужна в том самом тылу, её лук стоит десятка наших арбалетов, – Бин уже соображал, куда можно посадить эльфийку, чтобы постоялый двор был как на ладони и в то же время на расстоянии выстрела из лука.
– За конюшней пристроена голубятня, – облегчил его старания Струдель, – Хозяин держит там, скорее всего, почтовых голубей. Стены хоть и тонкие, но должны защитить от ветра и снега.
– Ладно, – принял окончательное решение Бин, – Вы тут давайте изобразите бурное веселье, девок пощупайте, побольше визга и крика, разбейте несколько бутылок и столов. Только не увлекайтесь, помните ни какой гномьей водки. И через пол часика начинайте по одному ускользать на улицу, лучше через окна с другой стороны от входа. А я пойду, переговорю с принцессой и Эльвирой.
Сказано – сделано. Бин поднялся по лестнице на второй, жилой, этаж постоялого двора и остановился в раздумье. Налево была комната принцессы, направо комната жены. С кого начать? С Эльвирой придётся возиться дольше, решил рыцарь и повернул направо. Дверь была не заперта. Не боится ни чего, или ждёт кого? Оба предположения разозлили Бина. Он решительно направился к кровати. В комнате была кромешная мгла. Окно и без того не шибко большое, было снизу завешано шторкой и света из темноты ненастной ночи решительно не хотело пропускать. Бин ударился босой ногой (сапоги снял ещё внизу, чтобы не вспугнуть купцов грохотом) обо что-то большое и тяжёлое и допрыгал до кровати уже на одной. А злости в два раза больше стало. Он решительно сдёрнул одеяло с жены. Эльвира спала на животе, чего рыцарь раньше за женой не замечал. Бин решил разбудить неверную самым действенным способом. Шлепок по выставленной вверх попе получился, что надо, смачным.
Пинок в грудь отбросил рыцаря на пару метров и опять ударил обо что-то большое и тяжёлое самым болезненным местом, локтём. Пока Бин летел, пока ударялся, пока целой рукой тянулся вытереть хлынувшие от такой холодной встречи сопли и слёзы, его обидчик оказался на нём, и острый кинжал воткнулся в болезненную ямку под ухом.
– Эльвира, чтоб тебя! – прошипел поверженный муж, и тут сквозь слёзы разглядел сидевшую на нём женщину.
– Принцесса?!
В ответ, что-то просвистели на эльфийском, затем кинжал покинул болезненную ямочку, и сильная рука поставила Бина на ноги.
– Извините Ваше Высочество, я перепутал комнаты. Охо-хо, – Бин потер орущий о помощи и ласке локоть.
– Это Эльвира меня уговорила поменяться. Я уже приняла ванну и не видела причину ей отказать, – Эйя подвела и усадила стонущего рыцаря на кровать.
Биновер понимал, что выглядит, по крайней мере, смешно, но локоть орал от боли, да и ушибленные эльфийкой рёбра покрикивали от неё же. Потребовалось несколько минут пока он перешёл с попискивания на общий.
– Палантасцы хотят поджечь постоялый двор, и когда мы будем выбегать на улицу, перестрелять нас из арбалетов.
– Говорила мне мама не ходи к хумансам, у них на уме одни грабежи и убийства, – принцесса отстранила пригревшегося у неё на груди рыцаря и заметила, что не совсем одета. Ну, или совсем не одета, – Иди, буди жену, – она потянула на себя одеяло.
Бин досматривать не стал, встал и, постанывая, пошёл к двери. На полпути он остановился и, повернувшись, успел полюбоваться стройными ножками.
– Мы подумали, что если ты с луком засядешь в голубятне на дворе, то коричневым будет затруднительно с нами справиться. Стрелять, когда они полезут поджигать, – Вот теперь Бин мог идти будить жену, принцессой полюбовался, всю информацию выложил – вечер удался.
За дверью была пьяная атмосфера кабака, его старички старались, дым стоял коромыслом, визжали девки, орал Дон старший, билась посуда. Всё шло по плану. Только на втором этаже была пустота и относительная тишина. В том смысле, что здесь ни кто не шумел. Да, и кому шуметь в пустом коридоре. Купцы готовятся к реваншу, Эльвира спит, Эйя осторожно выбирается через окно. Кому шуметь? Бин на цыпочках подошёл к двери жены, потянул её. Закрыто. Лучше бы в замке запиралась от менестрелей. Рыцарь поскрёбся. Ответа не последовало. От тупости ситуации Биновер тихонько зарычал, и тут его осенило. Худекель свидетель, он полный болван. Овражный гном лучше соображает. Зачем скрестись к законной жене пьяному рыцарю. Бин от души пнул дверь, и как можно громче, по возможности пьяным голосом, завопил:
– Открывай, бородавка тебе на нос, я пришёл!!!
Подействовало, за дверью заскреблись, зашебуршались и заспанным голосом спросили:
– Кто?
– Я!
– Кто?
Бину этот диалог понравился. Ишь, интересуется.
– Открывай, прыщ тебе на задницу, мужа не узнаёшь!
– Бинушка – ты? – засов клацнул, дверь приоткрылась ровно на столько, что высунулся нос и один глаз.
– Нет, менестрели понаехали, – Бин дёрнул дверь на себя, Эльвира, в чем была, выскочила за ней в коридор. И оказалась тёпленькая ото сна, свеженькая после ванны у рыцаря в руках. Он поднял её на руки и затащил назад в тёмный зев комнаты, зацепившись ушибленным локтём о ручку двери и чуть не выронив аппетитную ношу.
– Одевайся, – Биновер усилием рыцарской воли подавил в себе желание воспользоваться моментом и женой.
– Что?! – опешила ветреница.
– Одежду надевай и потеплее. Сейчас будем из окна на улицу выбираться. Долго рассказывать, но если через пять минут не будем за конюшней, то можем этой ночи не пережить.
Леди Биновер серьёзности ситуации не осознала. Она хитро улыбнулась и прочирикала:
– На конюшне, так на конюшне, – и начала демонстративно одеваться, выпукло выставляя все части своего ещё более привлекательного в полумраке комнаты тела.
– Чтоб тебя Такхизис к себе забрала, в гости, – не выдержал пытки юноша и бросил жене несколько раз выпадавшее у неё из рук платье. А то ведь ещё раз нагнётся, – Эльвира, я тебя очень прошу, делай это побыстрее. Сейчас палантасцы начнут поджигать постоялый двор. Не успеем выбраться, сгорим тут заживо, – Бин уже открыл окно и соображал, как из него можно выбраться.
Было не очень высоко, под окном метель уже намела приличный сугроб. Сам бы он спрыгнул не задумываясь. Но Эльвира себе обязательно, что ни будь, переломает. Пришлось снимать с кровати простынь и обвязывать вокруг талии жены под неприличные хихиканья:
– Ой, щекотно!
– Помоги мне, Паладайн, пережить эту ночь! – взмолился в очередной раз рыцарь и подтолкнул бедняжку к окну, – Вылезай вперёд ногами, горе моё.
Получилось. Бин пока не кончилась простыня стравливал её потихоньку под охи и ахи жены и раздосадованный этим не нужным шумом не заметил, как эта простыня кончилась. Только что была и резала пальцы, и вдруг всё, нет. Нет. Нет – это Эльвира пробулькала это «Нет!», когда летела последние пару метров до земли. Боясь, что половина его ещё и больше шуму наделать может, Биновер рыбкой махнул в окно. Приземлился удачно – прямо на половинку свою. Получилось одно целое. Это целое долго барахталось, выбираясь из сугроба, и попискивало эльвириным ртом через зажимающие его биновы пальцы. Выпутавшись из сугроба, рыцарь плюхнул, поднявшуюся было жену на карачки и, подгоняя шлепками по вздернутому заду, погнал ее к дальнему углу здания, туда, где к дому примыкала конюшня.
Его старички уже собрались там. Почти все. Не хватало Ксана и Струделя. Второй понятно был при лошадях.
– Где Ксан? – не понятно кого спросил Бин.
И сам себе ответил.
– Ясно! С гномами возится.
– Я видел, как принцесса забиралась на голубятню, – перекрикивая шум ветра, сообщил Бруно.
– Хорошо. А кто ни будь видел коричневых? – рыцарь не успел вопрос задать, как тут же получил на него ответ.
– Мы здесь! – палантасцы полукругом приближались с арбалетами направленными на стоящих к ним спиной ветеранов.
Бин оценил всю не выгодность своего положения. Десять коричневых. А с ним всего восемь бойцов, считая покалеченного Воя. И Эйя на своей голубятне скрыта углом дома. В тыл называется, зашли. А палантасцы оказались ещё тылее. И теперь целятся из арбалетов в эти самые тылы его старичков. Надо вести переговоры о сдаче. Может, хоть в живых оставят.
– Я думаю, такие опытные войны как вы не станут стрелять в спину безусым юнцам, – Биновер, не делая резких движений, вымучил два шашка вперёд, инстинктивно прикрывая собой женщину.
– Стоять, где стоишь, разговорчивый ты наш! – арбалет очень неприятно упёрся Бину в незащищённый панцирем живот.
– Другой бы стал спорить и требовать справедливости, – продолжил рыцарь свою тактику, чувствуя, как напряжены ветераны, одно движение и заваруха начнётся, – Может, вы соблаговолите высказать ваши претензии и мы обсудим их в тепле за кружкой гномьей водки.
– С Такхизис в Бездне следующий раз будешь водку пить, – рыкнул на него всё тот же палантасец, из чего Бин заключил, что он и есть здесь старший.
Надо валять дурачка до конца, решил молодой провожатель принцесс.
– Хорошо. Не нравится гномья водка, можно заказать у хозяина вина от эльфов.
Краем глаза, или, может, глазом на затылке, Бин заметил как Вой, стоящий на одной ноге прислонившись к стене постоялого двора, вытащил свой любимый метательный нож. Что ж, это уже прогресс, хоть чего-то он своей болтовнёй достиг. Надо закрепить успех.
– Дак, как насчёт большого меха вина от эльфов?
– Где ваша эльфийка? – старший из коричневых ткнул Бину под рёбра кинжал. Тёплая струйка крови из прорезанной кожи просочилась рыцарю по ноге в сапог.
Бин нарочно упомянул не Сальванести, а именно эльфов, чтобы напомнить палантасцам об Эйе. Он совсем уж было, решил сказать, что принцесса у себя комнате, но тут несколько теней вынырнуло из пелены метели, и рыцарь решил действовать по-другому. Он дождался, ойкая и охая, пока тени приобретут вполне зримые очертания Ксана, Струделя и … двух гномов с одной стороны и эльфийки с натянутым луком с другой. Ксан всё же выполнил свою с Хумой задумку, оказался таки в тылы у тех, кто сам решил зайти в тыл. Только вот большой двуручный меч в скоротечной рукопашной схватке не самое лучшее оружие. Вот Струдель другое дело, в руках у него два взведённых арбалета, а в зубах кинжал. Гномы, кстати, тоже не пришли просто полюбопытствовать. Тот, что повыше, держал в руках занесённый для удара боевой молот. Второй был на голову ниже и потолще с отвислым животом и жиденькой бородкой. Переевший юнец, решил Бин. У малыша в руке посвистывала, даже пересвистывая бурю, праща.
– Где же наша эльфийка?
– У меня такое ощущение, что она метится тебе в шею, незащищенную доспехами шею. Тихо. Тихо! Резко не оборачивайся, а то вдруг она спустит тетиву, решив, что тебе надоело коптить это пасмурное небо. Медленно положи арбалет и повернись. Встреть свою судьбу. Что уж теперь бояться, этот бой вы проиграли, – и Бин подбородком, сам боясь шевелиться, указал старшему за спину.
– Что это за чушь! – коричневый, всё-таки, довольно медленно, повернулся. Впрочем, как и большинство его отряда.
То, что они там увидели, было, сущими пустяками по сравнению с тем, что они обнаружили, повернувшись снова к Бину и его старичкам. Мечи и кинжалы упирались им в шеи. Один – один. Ничья получалась.
– Ну, вот, ребята, теперь давайте обсудим условия мирного договора, – нет, будущий граф и не собирался отпускать коричневых по добру по здорову, слишком большая глупость оставлять у себя в тылу отряд взбешённых очень хороших воинов.
Произнося эту фразу, он сильно мотнул головой, уверенный, что Струдель, да и остальные правильно истолкуют его жест. Истолковали. Эйя и Струдель разрядили своё оружие. Вой метнул кинжал. Маленький гном спустил пращу. Большой опустил молот на затылок старшего. Фарлей вогнал кинжал в горло ещё одного палантасца. Бин успел прыгнуть на Эльвиру и прикрыть её собой. Стрела от арбалета вошла ему в плечо. Дон старший поймал ещё одну стрелу и тоже в плечо. Всё больше воевать было не с кем. Принцесса уложила ещё одного, прежде чем он успел подумать о выстреле. Дон младший отрубил ногу ближайшему к себе. Берг с Филином уложили своих соперников, прозаически вогнав в них по самую рукоять мечи. Так-то, десять – ноль. Но трое раненых всего лишь в захудалом постоялом дворе. А ещё и сотая часть пути не пройдена.
– Струдель, Фарлей, соберите всех целых и позаботьтесь о купцах. Будут сопротивляться, убейте, если поймут по-хорошему, отпустите пеших и без денег богатеть и набираться ума на все четыре стороны.
– Гро бы сказал, что отпускать живых врагов – дурная примета, можно вновь с ними встретиться. Зачем нам лишние враги? – чудом, уцелевшие старички помолодевшие поспешили назад в постоялый двор, выслушав сказанную с неприветливой улыбкой сентенцию Бруно.
– Ваше высочество, с вами всё в порядке? – рыцарь потрогал стрелу, торчащую из плеча, и скривился от острой боли, где-то в локте. Кость, что ли задета?
– Со мной да. Но сможете ли вы двое продолжать путь?
Бин обернулся на Дона старшего. Тот со своей стрелой уже справился, и сейчас получал помощь от маленького пузатого гнома.
– Давай рыцарь я вытащу твою стрелу, – тяжёлая рука второго гнома опустилась Бину на плечо и пригнула его к земле, – Встань на колени, так мне будет удобнее, – гном на общем говорил без малейшей запинки и акцента, – Моя жена сейчас обработает рану того воина и займётся твоей рукой.
– Жена? – Бин даже о стреле забыл.
– Жена. Её зовут фра Мирта. Сожми зубы, а то язык откусишь, – и гном потянул за железную стрелу.
К счастью для Биновера стрела была гладкой, без наконечника и зазубрин и легко покинула завоёванную ею плоть.
– Меня зовут Крон. Крон Золотой Меч, – Крон протянул упавшему навзничь от боли Бину окровавленную стрелу, – Сейчас фра Мирта наложит лечебную мазь и перебинтует рану. Это очень хорошая мазь, через неделю и думать забудешь о ране.
Обоз получился длинный. Нет. Обоз получился огромный. Нет, даже так. Обоз растянулся на целый километр. Чтобы с ним справиться Бину пришлось организовать авангард из Ксана и Бруно и арьергард из Струделя и Дона младшего. Эйя, неверная жена, и Филин на лошадях держались в центре растянувшегося каравана. Остальные катили на телегах. Почти все. Кроме гномов. Крон попросил дать ему час и за это время приделал к своей повозке поверх колёс полозья и получились у него сани, по снегу куда как удобней ехать, не в пример лошади легче. Он с женой направлялся в Торбардин и напросился в провожатые. После событий памятной ночи в постоялом дворе Бин решил, что четыре лишних руки им не помешают. Уж больно не спокойная дорога. Берг в окончательной потасовке с купцами был ранен в ногу, получил свою порцию мази от фра Мирты и правил телегой, в которой лежал укутанный в шкуры Дон старший. Кибиткой, доставшейся в качестве трофея от купцов палантасских правил Вой, его гнома тоже смазала чудодейственной мазью, правда другой, он ведь не ранен был, а ушиблен. В этой кибитке, тоже укутанный в шкуры, покоился Бин. Фарлей ещё на одной телеге вёз припасы и оружие.
Купцов убивать не стали. Одного только, того, что Берга в ногу зацепил. Странные оказались купцы. Денег почти нет. Так, на еду и ночлег до Палантаса, может быть, и хватило бы, но не больше. Товара, не считая несколько десятков, плохо выделанных воловьих шкур и десятка плохоньких мечей, тоже не обнаружилось. Пришлось в качестве трофеев забрать кибитку и две телеги. Ну, ещё оружие коричневых и самих «купцов», да два десятка лошадей, целый табун получился. Больше всего старший купец не хотел расставаться со своим шёлковым отороченным мехом халатом, но с ним церемониться не стали, вытряхнули из одежды и дали, чтоб не сразу умер с голоду палантасский золотой. Если хороший купец – расторгуется, домой вернётся богатым человеком. Если плохой, то и нечего из себя купца изображать.
Бин лежал на подушках, вдыхал кисловатый запах плохо выделанных шкур и мучился вопросом, правильно ли это, оставлять за собой целые горы трупов. С тех пор, как к его забытому богами полуразрушенному временем и безденежьем замку, подъехала пятёрка неракцев, жизнь его круто изменилась. Сплошные сражения и трупы, трупы. Ладно, хоть Нерака извечный враг Соламнии, а вот полтора десятка палантасцев и даже свои соламнийские стражники. До эльфов ещё ехать и ехать и если всю дорогу оставлять за собой столько трупов и ввязываться во все стычки, то его пребывание в этих землях запомнят надолго. А вот его отряда надолго не хватит. Уже четверо раненых из десяти. Пора менять тактику продвижения к Беседующему с Солнцем. Пора.
Глава 8
Часа через четыре остановились, чтобы подкрепиться. Поле кругом, ни кустика, ни деревца, костёр не разведёшь. Холодно есть холодный хлеб с холодным мясом. Эльвира заканючила, было, о том, чтобы перебраться в кибитку под тёплые шкуры, но Бин эту крамольную мысль отмёл одним содержательным взглядом. Ему думать о стратегии нужно, а она чего доброго будет приставать со всякими глупостями.
– Мы не заблудились? – обратился рыцарь к принцессе, и понял, что попал не по адресу.
– Я здесь ни когда не была, солнца нет. Как сориентироваться?
– Я здесь бывал, – гном жевал не хлеб и не мясо, какие-то сушеные фрукты, по этому дикция была не очень внятной.
– Что? Что? – переспросил Бин.
– Нужно ехать на юго-запад. По дороге очень мало поселений. Придётся ночевать в открытом поле. Можно было бы ночью взглянуть на звёзды, но в такую пургу вряд ли до ночи прояснится небо. Давайте мы поедим вперед, у меня есть штуковина одна, досталась от гнома механика, вечная жизнь ему в кузницах Реоркса, она позволяет не потерять направление. По крайней мере, не собьёмся на движение по кругу. Это самое страшное в степи, – Золотой Меч достал бережно завёрнутый в тряпицу кусок железа на чёрной пропитанной жиром верёвке, – Вот этот конец всегда указывает на Утреннюю звезду.
– Хорошо, выдвигайся вперёд, будем ехать до самой темноты, – Биновер задрал голову, пытаясь определить, где солнце.
Солнце, может, и было, но умело спряталось в тучах. Лёгкий снежок и позёмка уже замели их след, будто и сами они плавно спланировали с небес вместе со снегом. Тут и в самом деле заплутать и замёрзнуть можно. Может, и не зря Ксан вступился за гномов. Ну, пара ран. А так бы все замёрзли в этих снегах. Как там, в поговорке у минотавров, «Делай добро и кидай его в землю, и оно к тебе вернётся». Только вот, на кой шут его в землю кидать?
Гном на своих санях выехал вперёд, и путешествие продолжилось. Темнота не замедлила опуститься на Ансалонский континент. Луны, как и солнце, предпочли нежиться в тучах, чем работать, освещая заснеженную промёрзшую землю. Холодно, темно и паршиво. Рана ноет, хоть и не сильно. Сидеть бы сейчас дома у камина и шевелить кочергой весело потрескивающие полешки. Вот жизнь! А ещё кубок вина в руке. Худекель его дёрнул в эту поездку. На смотр не попал. Графом не стал. Стражников в Соламне перебил, рану заработал. Ради чего всё это? За пять минут сомнительного удовольствия обладания эльфийкой. Нет. Бин тряхнул головой, выбрасывая вредные мысли. Как там Гро любил приговаривать в трудных ситуациях, «Зато будет, что в старости вспоминать».
Сон сморил несмотря на холод, или благодаря ему, у костра, запаленного между тремя перевёрнутыми на ночь телегами (гном предложил), продолжался разговор и булькала гномья водка. Ветер пел колыбельную на своём одному Паладайну ведомом языке. Если бы Золотой Меч не посоветовал взять запас дров ещё на постоялом дворе, не очень приятная ночь ожидала бы небольшой отряд. Кони сбились в плотный табун и грели друг друга боками. Бин сквозь пение ветра и сквозь непрочные узы сна слышал, как постепенно затихают голоса у костра. Вскоре один лишь ветер сам себе жаловался на зиму и холод. Вот сквозь эту полудрёму рыцарю и почудился подозрительный шумок. Кто-то бренчал уздечкой у телег, а потом звук переместился в сторону сбившихся в кучу лошадей. Их рассерженное пофыркивание и привело Бина в чувство. Кому, что надо от коней среди ночи? Он выглянул из-под шкур и увидел в полутьме ночи, как чья-то фигура на самом деле трётся возле табуна. Биноверу это не понравилось. Спать надо ночью, а не лошадей седлать. Стараясь не потревожить руку, Бин перевалился через сиденье возка и оказался на земле. Не удачно, всё же, оказался. Нога не нашла опоры и провалилась в наметённый сугроб. Рыцарь провалился вслед за ногой. Упал он мимо того сугроба на лишь чуть припорошённую снежком землю и на острый камень к тому же. От боли в бедре, куда врезался проклятый камень, он вскрикнул, и неудачно попытавшись повернуться, потревожил рану. Тут уж он закричал. В глазах потемнело, в ушах зазвенело, в голове затуманилось. Когда его подняли и поставили на ноги, все его мысли были направлены только на то, чтобы найти тот проклятый камень и от души пнуть по нему. Но камня не было. У коней тоже ни кого не было. Худекель что ли над ним пошутил.
– Клянусь Реорксом, я не пойму, что тут происходит? – гном подоспел последним, зато был вооружён до зубов. В смысле в зубах он держал тонкий кинжал для рукопашных схваток.
– Я упал и ударился о камень, – Бин потер ушибленную ногу и резко отдёрнул руку.
Камень был не на земле, а в кармане халата, снятого с купца подозрительного, и присвоенного Бином, понятно, как самым нуждающимся.
– Ого! – это присвистнула на своём птичьем эльфийка, когда Бин вытащил злодейский камень из кармана на свет божий.
Нет. Света как раз и не было. Была тьма, почти кромешная. И только эльфийское ночное зрение заставило принцессу засвистеть. Бин же лишь почувствовал, что края у каменюки острые, а сам он гладкий, словно полированный нагрудник. Когда гном достал и чиркнул кресалом, пытаясь осветить бинову находку, это самое «ого» на трёх языках Крина прозвучало снова.
Камень и не камнем совсем был. Камень был кристаллом. В свете редких вспышек, высекаемых гномом, он казался непроглядно чёрным, но после того как зажгли принесённую из догоревшего костерка щепочку, оказалось, что камешек-то зелёный. Он был огранён в шестиугольную пирамиду, о её острый конец Бин и укололся. В драгоценностях Биновер разбирался слабо. Он и знал-то о них только две вещи, то, что они дорогие и то, что у него их нет. Вот теперь есть! Понятно стало, почему купцы с такой охраной и без денег и без товара.
Щепка догорела. Мир опять рухнул во тьму. Кристалл стал чернее этой тьмы и потерял всю свою красоту. Бин ещё долго держал его на раскрытой ладони и всматривался в тёмные грани. Ему показалось, что время от времени в глубине находки изредка вспыхивают зелёные искорки, но, скорее всего глаза желаемое выдавали за действительное. Рыцарь даже забыл, что послужило началом всей этой ночной кутерьмы. Только позже уже в полудреме среди теплых шкур и теплого же бока жены, он последним уголком угасаемого сознания вспомнил, что кто-то пытался оседлать коня. Зачем бы это? И кто бы это?
Утром почти не болела рука. Гномья мазь подействовала, или это просто утро? Жена, согревшись и согрев его, посвистывала в две дырочки. Бин слышал, что воинство его уже проснулось. Деловито покрикивал в полголоса на остальных Струдель, призывая быстрее соорудить костёр и согреть воды для торбардинского чая. Ржали озябшие кони. О чем-то на своём языке говорили гномы. И громко каркнула пролетающая над лагерем ворона. Крик птицы окончательно разбудил рыцаря. Гро всегда говорил, что вороны далеко от человека не живут. Получалось, что где-то недалеко жильё, а они мучались, ночуя в промерзшей, продуваемой ветром степи.
А вот значит живут. Ни в этот, ни в следующий день жильё не попалось. Может, конечно, в метели и неведении проехали всего в нескольких километрах. Но ведь проехали. Степь и степь. Третий день пробивались сквозь снег. Он падал и падал с неба, словно там боги открыли какое-то окно, а закрыть забыли. Вон у них дел сколько, на одни драки между собой века уходят. Снег был крупный как перья. Снег был мягкий. Снег был белым. Снега было так много, что видимость ограничилась десятком метров. Сначала он доходил лошадям до колен, а к третьему дню караван почти встал. Снег дошёл даже высоким чёрным жеребцам до груди, и приходилось ими пробивать дорогу, чтобы остальные лошади могли тащить телеги. Это тоже сильно не помогло, даже раненым пришлось слезть с повозок и толкать их. В результате в лучшем случае за день продвигались на десяток километров, а измучились и коней намучили на всю сотню.
Бин если в самом начале пути сквозь снег и думал о зелёном камне и странном поведении одного из старичков, седлавшего ночью коня, то потом думал только о том, как сделать ещё один шаг и не умереть от усталости. Рука, к счастью, болеть перестала, гномья мазь и впрямь оказалась чудесной. Ну, или при такой усталости не до мелких болячек.
Роскошь в виде горячей кружки чая перед сном, вот всё, что удалось сохранить от удачного начала путешествия. Спали теперь все вместе, тесно прижавшись, друг к другу. Не до рас сразу стало, сохранить бы тепло и жизнь. Даже Ксан не лез больше с рассказами о Хуме. Он из людей оказался самым выносливым, не скулил не жаловался, молча подставлял плечо под застрявшую в очередной раз телегу и снова шёл в голову колонны, пробивать в снегу тропу. Гномы, и так не слишком разговорчивые, за эти три дня не произнесли ни одного слова на общем, да и на своём не больше. Золотой Меч доставал время от времени свой волшебный указатель и только махал рукой в ту сторону, куда он показывал.
– Это зелёный камень притягивает несчастья! – не выдержала на очередном привале Эльвира.
– Ты! Ты нам несчастья приносишь! – не сдержался рыцарь и ввязался в перебранку.
Лучше бы он этого не делал. Атмосфера и без того холодная прямо ледяной стала под презрительным холодным взглядом бывшей жены (или не бывшей), брошенным на недостойного.
– Ещё один день сквозь этот снег и мы погибли, – Фарлей зябко кутался в лошадиную попону, лошадь жалобно заржала.
– Вечером разберём и сожжём мою повозку, – тяжело вздохнул Бин. Он уже привык к уюту добротного экипажа, и взгромождаться снова в седло не сильно хотелось или, точнее, сильно не хотелось.
Жечь добро не пришлось. Они вышли к жилью. Кони почувствовали сквозь снег дым очага и сами сменили направление, несмотря на протесты гнома. Это была застава. Три дома, конюшня, сторожевая вышка и сеновал. Из труб двух домов валил дым. Выходило, что застава обитаема. Повезло. На вышке, понятно, ни кого не было. Видимость десять метров, даже земли под собой не узришь, не то, что врагов.
Встречать усталых путников никто не выходил. Они спешились. Струдель повёл коней на конюшню, Фарлей с Ксаном пошли на сеновал за кормом для усталых лошадей, Бин отодвинул плечом Бруно, первым добравшегося до двери, и уверенно затарабанил железной перчаткой в запертую дверь. Стук вышел вялым и обмороженным. Хотелось громко разбудить пограничников и потребовать тепла и уюта, а получилось, что поскрёбся, неуверенно прося помощи. Бин поморщился и ещё раз попробовал. Вышло чуть громче, но так же неуверенно. Рыцарь скривился от унижения и попробовал в третий раз. Только вот в это время дверь распахнулась, и храбрый удар в дверь пришёлся в переносицу солдату, эту дверь отворившему. Удар опрокинул несчастного навзничь. Бин, потерявший равновесие, влетел в помещение за дверью, споткнулся о поверженного пограничника и плечом распахнул вторую дверь, уже в саму караулку.
Солдаты сидели мирно пили пиво и играли в кости. Бин остановился только у стола. Позади были две распахнутые настежь двери, поверженный пограничник и толпа заснеженных вооружённых людей. Ситуация диктовала. Пограничники вскочили из-за стола и попытались схватиться за мечи. Их было пятеро, если не считать контуженного Бином. А заснеженные продолжали вваливаться и вваливаться в небольшую комнатку, служащую одновременно и спальней и столовой для брошенного в степи отряда пограничников. Среди захватчиков были гномы (и рост и оружие не спутать), были эльфы (кожаная обтягивающая одежда, длинный лук, острые уши), были неракцы (чёрная броня) против которых и была выставлена застава. Выходило, что прокараулили они вторжение, проиграли в кости, понадеявшись на снегопад и метель. Выходило, что придётся принимать сражение в тесной комнате с явно превосходящими силами противника.
– За Соламн, за Хуму! – взвизгнул седоусый ветеран, явно старший здесь и с коротким своим мечом кинулся на Бина.
– Стой, дурень! – только и успел крикнуть рыцарь, как уже стало не до переговоров.
Стало до обороны.
– Стойте! Стойте! Стойте! – заорал во всё горло Бин, чувствуя, что его воинство сейчас начнёт крошить пограничников в капусту.
Не подействовало, мечи лязгали, зубы скрипели, усы топорщились, даже у гнома борода дыбом встала.
– Стоять! – сделав глубочайший вздох, изо всех сил возопил рыцарь, но рука уже сама потянулась извлекать меч из ножен.
– А-а-а! – это Эльвира подлила масла в огонь.
Зазвенели мечи.
– Только вперёд! – испустил Бин боевой клич Биноверов и уже охрипшим голосом попробовал поправить исход боя.
– Живьём брать гадов!
Ему достался крепкий малый, хоть и ветеран. Пограничник был на полголовы выше Бина и в плечах го-о-ра-а-здо шире. Но будущий граф с ним драться не стал. Мечом он плашмя врезал громиле по колену, и когда тот заскакал, согнувшись на другой ноге, ловко поставил ему подножку. «Клюк». Это здоровячок носом врезался в грязноватый, прямо скажем, пол. А убираться надо. Биновер оседлал сверху поверженного противника и заломил ему за спину правую руку, сделавшую поползновение дотянуться до пояса с кинжалом. Теперь было время оглядеться.
