Текст книги "Колхозное строительство 7 (СИ)"

Автор книги: Андрей Шопперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Цинев вспоминал беседу со специалистом из совета по делам религий Евлампием Алексеевичем Тарасовым. В этом ведомстве Тарасов ведал протестантским отделом. Зачем председателю КГБ понадобился знаток в такой неожиданной области? Всё Тишков. С ним не соскучишься. Этот неугомонный решил, что народу у него в Казахстане маловато, и надо добыть ещё. А заодно попросил помочь реэмигрантов из США вывезти, новый «философский самолёт» организовать. Стали прикидывать то да сё – накрутили такой клубок из разных хитрых затей, что непонятно теперь, с какого конца его начинать разматывать, за что дёргать. Ну, по порядку.

После того, как «старики-разбойники» из Штатов сбежали, да не просто так, а с подарками, к местным русским отношение в Америке стало чуть лучше, чем к неграм. Комми! Присматривать за ними принялись крепко, за самыми заметными чуть ли не в открытую ФБРовские топтуны таскались – и не скажешь, что без причины, желающие вернуться на родину среди них очень даже нашлись. Ещё бы – такой пример Сикорский с друзьями подали! Да и негры достали уже всех. И ведь конца-то и не видно. Бузят.

Эйзенхауэр обещал перед выборами, что не будет никакой охоты на ведьм – так Эйзенхауэр в могиле, да и чего не наобещаешь избирателям, дело житейское. Кто спросит потом, кто больно смелый? Ладно, бес с ними, с политиками. Надо дело делать – придумывать, как людей вывезти. Придумали просто: граница с Мексикой дырявая, там общевойсковую армию можно тайком протащить, не то, что несколько человек, или пусть даже десятков, стариков. Позвали Александра Михайловича Сахаровского – главу Первого главного управления (внешней разведки) КГБ, стали выяснять, какие есть контакты и возможности, чтобы в Мексике людей принять.

ПГУ – организация серьёзная, сам Цинев со своей военной контрразведкой в «тройке» о таком размахе и не мечтал. Если спросить, то у Сахаровского агентура наверняка найдётся даже среди пингвинов, а уж в Мексике, у главного вероятного противника под боком – на все вкусы и случаи жизни. Есть даже целая община завербованная – только они сами об этом не знают. Внедренец у них там давний, чуть ли не со времён увлекательной операции под забавным названием «Утка», под религиозного авторитета играет. Меннониты. Тишков как про этих меннонитов услышал – аж подскочил.

– А я всё думаю, где мне народ в Немецкую республику ещё добыть! Уже всех, кого мог, по Средней Азии соскрёб. Меня в Таджикистане и Киргизии скоро сыном Иблиса называть будут, и так промышленность и сельхоз – смех один, а тут ещё и Тишков, сволочь эдакая, лучших спецов ворует. Ворую, а что делать? Вот теперь знаю, что. А вы знаете, кто такие меннониты и откуда они взялись в Мексике?

– Ну давай, Пётр Миронович, порази.

– Это же тоже бывшие наши русские… ну, русские немецкие люди. Такие очень консервативные протестанты, которых Екатерина Вторая из Германии и Голландии в своё время завозила десятками тысяч и селила в колониях в Малороссии и в Поволжье. Люди трудолюбивые и грамотные до ужаса, одно в них плохо – пацифисты они, в солдаты идти отказываются и вообще оружие в руках держать. Екатерина-то им обещала особое положение, лишь бы хлеба растили побольше, а вот после неё цари к ним присматриваться стали совсем иначе. И так, и сяк рекрутчину у них ввести пытались, и допытались до того, что те отчаялись и уезжать стали. Что самое удивительное: люди от налогов никогда не уклонялись, как война – добровольно тысячами в санитары, в возчики, лишь бы стрелять не пришлось. Нет, надо было обязательно под ружьё загнать, чтоб много о себе не думали. Вот и уезжали помаленьку, а после Октября, когда Керенского, который им все льготы вернуть обещал, выгнали на мороз в одном платье, поехали уже массово – сперва по большей части в Канаду, а там дальше и в Латинскую Америку, где нравы попатриархальней. Да и то ведь не все уехали: в республике немцев Поволжья этих меннонитов было очень много. Что с ними дальше сталось – сами уж знаете. Теперь у меня вот в Казахстане живут остатки. Георгий Карпович, мы же прикидывали в Политбюро, как антирелигиозную кампанию притормозить. Устал народ, злиться начинает на перегибы. Как бы нам так устроить, чтобы эти меннониты захотели к нам в Казахстан к родне и единоверцам переехать? А родня у них найдётся – это я вам гарантирую, у них церковные записи хранятся на полтыщи лет назад. Затравку я вам даже сам подкину – я ведь был в Мексике недавно. Там, особенно в северной части страны, хреново дела складываются в принципе. Сильный рост преступности, бандиты из Штатов туда сбегают. Грабят магазины, фермы. Если так пойдёт дальше, то меннонитам этим придётся, чтобы выживать, себе на горло наступить и вооружаться – но на это они не пойдут. Скорее снова всей стаей с места снимутся и уедут в следующую страну. Закольцевать бы, а? Они ведь хоть и немцы по крови, а своей коренной землёй не Германию даже считают – Россию. Пускай едут теперь к Екатерине Третьей.

Слово за слово, мысль за мыслью – начал вырисовываться какой-то примерный план действий. И не был бы Тишков Тишковым, кабы не задвинул идейку ещё похлеще. Ещё и русских, в разные годы и даже века с государством в вопросах религии не сошедшихся, обратно на родную землю собирать предложил – мол, пример возвращения меннонитов должен и духоборов со старообрядцами, и штундистов-баптистов разных вдохновить. Нда. Некое разумное зерно в этом есть – вон молокан из Турции ведь принимали, те рады-радёхоньки были. Лучше при коммунистах, чем без головы, а то очень уж турки полюбили опять иноверцев на эту голову укорачивать, национальный вид спорта у них такой. Только вот придётся сперва со своими, местными как-то отношения наладить – а с этим как-то уж очень неудачно последние годы складывалось, сильно тех же баптистов с евангелистами прижимать стали. Пока ещё более-менее терпят, гнутся – и надо что-то придумать, чтоб ломаться не начали. Знаем ведь, кто эти обломки потом подберёт и нам в задницу воткнёт. Злых и деятельных диссидентов себе на ровном месте придумаем.

Вот тогда-то Цинев и затеял консультации со специалистами по религиозным вопросам – надо было хорошенько разобраться, чтобы не наломать дров по недостатку знаний.

Ещё ведь и закон об альтернативной службе обсуждать на Политбюро. Загнали Тишкова в Казахстан – так он и оттуда воду мутит.

Глава 10

Событие шестнадцатое

Наблюдаю из кухни картину: мой полуторагодовалый сын грызёт провода от телевизора под столом; мой тридцатилетний муж машет палкой от детской кроватки и выкрикивает «эксперлиамус!»; мой двухмесячный котёнок ссыт под кровать.

Бляяяя… Да я многодетная мать.

Барон Марсель Бик приехал в Алма-Ату не один – привёз двоих детей. Этот Казанова наплодил их уже десять человек (штук) – от двух жён и двух любовниц. Нет, теперь – от трёх жён. Вот интересно, сколько он в сумме отстёгивает денег этим четырём женщинам? В прошлом году компания Bic декларировала доход от всемирных продаж более 2 миллиардов долларов США и 400 миллионов чистого дохода. А ведь ещё есть несколько совместных предприятий. Одно «Лего» на полмиллиарда потянет. И всем матерям Биков-младших проценты капают. Удачно замуж вышли. Ну да их дело.

Марсель привёз двух дочерей. Хочет пристроить их в ансамбль «Крылья Родины», на лето, пусть помелькают в клипах и на концертах. Одной девочке тринадцать лет, как и Тишковым. Ровесницы, но гены – они и во Франции не Пети. Почти на голову выше Тишковы. Маша хоть и не унаследовала рост папы Пети, но, видно, её родной отец тоже был высоким человеком. А вот ни Марсель, ни его вторая жена Луиза – мама Луизы – младшей, ростом не вышли. Вторая дочь постарше, ещё от первой жены Жаклин. Зовут девушку Анна-Мария, и ей восемнадцать лет. Собирается осенью в Сорбонну поступать, на экономиста будет учиться, как и её единокровный брат Клод.

Приехал – и создал столько проблем, что одноногому Тишкову их и не решить. Вот построил себе большой дом на севере Алма-Аты, поближе к лесу и горам, и оказалось вдруг, что дом-то маленький. Бику комнату, и бибикам по комнате – всё, а где самим жить? Хорошо, квартиру не сдал. Так, мебель вывез. Отправил Петра Оберина на мебельную фабрику – нашли три кровати и два дивана, и срочно шкафы начали делать встроенные. Пока же отдали французам половину дома, а сами ужались в двух комнатах.

Бибики носы морщат. Ох, и придётся с ними горя хапнуть – это ведь СССР, тут не всё так просто. Есть деньги, купил дворец? Ну вот – есть деньги, построил небольшой дом из шести комнат – и Маленков час воспитывал. Так ведь и правда, люди шушукаются за спиной. Ротшильдом обзывают. И в то же время Марселю не откажешь – он тупо не поймёт. Ведь по его представлению, у Тишкова капитал в миллиард долларов – что там какой-то маленький домик в предгорье! Купил – и всё, это мизерная часть твоего капитала.

У самого Марселя одна лодка стоит, как десяток таких домиков. Любимым хобби Марселя Бика были морские яхты, он страстно желал выиграть престижную регату на Кубок Америки. Он потратил на это миллионы долларов, построил несколько шикарных шлюпов, сам научился неплохо ходить под парусом и нанимал других яхтсменов, но эта мечта пока не покорилась ему. Лучшим результатом стало участие шлюпа «Франс III» в полуфинале. Сейчас строит новый, привёз чертежи и рисунки похвастать. Будет называться «Барон Клод», ведь титул, что больше ста лет назад был получен предком Марселя ещё в 1848 от Герцога Савойского, перейдёт по наследству к старшему сыну Клоду.

Кроме двух расфуфыренных девиц привёз самый богатый человек Франции и договор на покупку интересного предприятия, а заодно и бренда, и до кучи всей фирмы одного немецкого herrа. Инженер Карл Хан доктором не был. Он вместе с юристом Хайнцем Миттагом и с гинекологом Юдит Эссер Миттаг организовали в 1950 году компанию Dr. Carl Hahn KG по выпуску тампонов o.b. В этом году благодаря провокационной рекламе в журнале Bunte Illustrierte (изображение девушки было ретушировано цензурой) компания за год увеличила продажи на до 28 миллионов марок и стала монополистом на рынке тампонов, с долей рынка 77 % против 22 % у Tampax. Одно «но»: Tampax – это Procter & Gamble. Монстр. Монстров злить не надо – чревато. Начались войны и суды. Не смотря на суперудачный год, почва под херами задрожала. Тут-то Бик после звонка Тишкова и нарисовался.

– Сколько-сколько? Тридцать миллионов марок? Да не проблема – если вы останетесь руководить компанией. Зачем это вам? А не хотите поквитаться с

Tampax? Ну вот. У нас уже есть общие интересы. Кто ещё на горизонте?

– А вы знаете, herr Бик! Если у вас такие планы, то не подмять ли нам сначала Kotex? Производит их компания Kimberly-Clark Corporation. Это американская корпорация, которая специализируется по выпуску продукции для здравоохранения, личной, профессиональной и промышленной гигиены. Штаб-квартира в городе Ирвинг, штат Техас. Эта корпорация первой изобрела туалетную бумагу в рулонах, бумажные полотенца и одноразовую специальную одежду – по крайней мере так написано в их буклете. Вот, держите.

– А по зубам нам этот кусок? – хмыкнул Бик от перспектив, разглядывая пёструю обложку

– Сегодня – да! Там была забастовка, потом негритянский погром, а сейчас они не могут погасить большой кредит на модернизацию. Несколько миллионов долларов. Оборудование заказали и даже установили, а тут пожар. Прямо сегодня нужно ехать, – немец потёр руки.

– Мне нужно скататься до России.

– Тишкофф? Наслышан. Я лечу с вами.

Не прилетел. Аппендицит. Но мысль ведь вручил в нужные руки – Kotex и o.b. Порвём Tampax через пару лет. Как бумажное полотенце порвём.

Интермеццо восьмое

В Музее революции гид демонстрирует скелет Чапаева.

– А это что за маленький скелетик рядом с ним?

– А это скелет Чапаева в детстве.

Шпионские игры – они суеты не терпят. Лучше восемь раз чихнуть дома, чем один раз за границей вынуть носовой платок с серпами и молотками. Ну ладно, без молотков – всё равно продумать нужно всё до мелочей. Три месяца подготовки даром не прошли. Маховик раскрутили.

И вот теперь разработка большой многоходовой операции в основном завершилась. Начали вызывать будущих главных действующих лиц, вводить в курс дела, ставить задачи. Одно лицо было такого масштаба, что пришлось браться самому Председателю КГБ. Этот товарищ от кого-то помельче выслушивать подобные непристойные предложения не стал бы. Встретились на Ближней даче – там теперь временно обосновался неугомонный кубинец с «молодой» и не менее неугомонной женой – Светланой Аллилуевой.

– Товарищ Цинев, я в общих чертах понял смысл вашей операции. Впечатляет. Но скажите, зачем вам в ней я? Ни за что не поверю, что у вас нет в распоряжении кого-то менее… гм… заметного. Меня же в Мексике моментально раскроют!

– Товарищ Эрнесто, а вы нам нужны не в Мексике. На Кубе.

– Зачем?

– Кубу мы хотели бы сделать опорным и перевалочным пунктом для операции. Людей внедрять нужно будет достаточно много, и желательно, не по официальным каналам. То есть, не самолётами, не пароходами. Рыбацкие суда – самое то, уверен, что вы знаете, как с их помощью забросить в Мексику хоть батальон агентов. А кроме того, вы же не можете не понимать, что на Кубе агентов ЦРУ нет разве что в сортире у товарища Кастро. И то, у Фиделя – насчёт Рауля уже не поручусь. А у вас наверняка должны быть и связи, и возможности, чтобы организовать заброску, не ставя в известность официальную Гавану. Ведь правда?

– Ссссс… правда. И про ЦРУ, как ни неловко это признавать, – тоже. Хм, а знаете, что? Давайте задействуем в этой операции товарища Меркадера. За двадцать лет в мексиканской тюрьме он успел завести массу очень полезных знакомств.

– Вербовать будете? – печально вопросил молодой человек крайне смиренного и благообразного вида. Разное он успел в жизни повидать, в том числе и связанное с КГБ, а еще больше – услышать от старших товарищей, но такой психической атаки он ожидать не мог. Даже в страшном сне не мог себе подобного представить. Перед ним сидели двое явных Сотрудников – солидного вида мужчины, в летах, и, что самое дикое, похожие друг на друга как две капли воды. Разве что галстуки чуть по-разному завязаны, да у одного вроде бы очки только для вида, без диоптрий. Кроме того, в кабинете кроме них было двое православных священников – довольно молодые, чернобородые, энергичного вида. Ещё один удивительный момент заключался в том, что все четверо не были похожи на уроженцев России или Советского Союза – лица были скорее западного типа. Георгий Петрович Винс не знал, кто его будет вербовать и в каких целях, но почему-то был уверен, что пригласили его в этот день именно с такой целью.

– Зачем же вербовать? Мы, Георгий Петрович, будем приглашать вас к честному и взаимовыгодному сотрудничеству. А вот вербовать будете вы, – растянул губы в улыбке один из «близнецов». Говорил он совершенно без акцента. – Меня зовут Эрвин Эрвинович, вот это, – показал он на своего двойника, – Рамон Иванович, а это – Алексей Михайлович и Алексей Яковлевич.

Священники, которых назвали не по канону, неудовольствия этим фактом не выказали. Видный деятель движения евангельских христиан-баптистов совсем перестал понимать, что происходит.

– Георгий Петрович, скажите, вы за последний год, с тех пор как вас выпустили из заключения, подвергались притеснениям или гонениям?

– Ну… честно говоря, ничего такого, на что стоило бы жаловаться. Конечно, на беседы вызывали, но с тем, что было до того, никакого сравнения.

– А слышали ли вы, чтобы где-то на местах ваших единоверцев разгоняли, арестовывали, наказывали?

– Нет… почти нет. Мы в союзе не знали, с чем это и связывать. Нам даже разрешили печатать для общины небольшой новостной листок.

– В вашем деле, как и в делах многих других ранее осуждённых по причинам, связанным с религиозной деятельностью, разбиралась лично член Политбюро ЦК КПСС Екатерина Алексеевна Фурцева. Должен заверить вас, что за прошедшие два года отношение партии к религиозным вопросам претерпело заметные изменения. Людей больше не будут преследовать только за то, что они верят и хотят отправлять определённые обряды – если, конечно, они при этом не нарушают законов. В первую очередь, – солидный обжёг взглядом из-под приподнятых очков, – законов, связанных с сотрудничеством с зарубежными разведками.

– Но я никогда…

– Мы знаем это. И надеемся, что и впредь.

– Нет, вы не понимаете. Моего отца перед войной пытались выдворить из страны. Он не согласился, он хотел жить в России, среди своих братьев и сестёр во Христе, никогда не искал для себя другой доли, никогда не стал бы помогать врагам нашей Родины. Мы не можем служить ей с оружием в руках, но мы её верные дети! Мой дед умер на чужбине, он завещал, если только будет такая возможность, перевезти его прах в Россию и похоронить здесь.

– Полагаю, вам представится такая возможность, – вступил в разговор священник с панагией на груди.

– И что, вы с вашим Синодом тоже больше не собираетесь нас преследовать? – с вызовом бросил Винс.

– Сын мо… Георгий Петрович. Вы бы сбавили немного градус мессианства. Мы, как и вы, верим в Бога, пусть и по-своему, и мы, церковь, за это тоже предостаточно пострадали. Вы разве видите в этом кабинете господина Победоносцева? Или, может быть, вы видите у меня петлицы и револьвер? Я – Алексий Ридигер, митрополит Таллинский и Эстонский, член Президиума Конференции Европейских Церквей. Больше всего я хочу, чтобы все верующие в Господа нашего Иисуса Христа во всём мире спокойно жили и верили, и не имели из-за этого проблем со своими государствами и другими людьми, их населяющими. Вы ведь заметили, что ваша духовная и мирская жизнь стала налаживаться? Так вот теперь мы хотим предложить вам помочь убедить других ваших братьев и сестёр, что они теперь могут вернуться на родную землю, мирно жить здесь, работать на благо Родины и отправлять потребности своей веры так, как они этого желают. Условие одно – не работать против Родины, будь то из обиды, мести, каких бы то ни было других чувств. Руководство Советского Союза намерено призвать всех, кто имеет духовную связь с русской землёй, возвращаться домой, пусть даже покидали дом когда-то не они сами, а их родители, деды, прадеды. Вы, Георгий Петрович, уникальный человек – вы принадлежите по крови сразу и к молоканам, и к меннонитам, а по вероисповеданию – баптист. Вы могли бы стать посланником и к тем, и к другим, и к третьим. Мы хотели бы предложить вам для начала поработать среди единоверцев вашего прадеда по отцу – меннонитов Мексики.

– Но я не говорю ни по-испански, ни по-немецки…

– Ну, во-первых, если вы решитесь, то мы вас подготовим, – слегка улыбнулся Эрвин Эрвинович. – А во-вторых, вы будете там не один. Вот как раз для этого здесь Рамон Иванович и Алексей Яковлевич. Рамон Иванович будет решать в Мексике свои задачи, но сможет помочь вам освоиться. Ну а для Алексея Яковлевича Воухта нижненемецкий язык, на котором русские меннониты разговаривают даже в Мексике и Австралии – вообще родной, он у нас родился и вырос в Нидерландах, совсем недавно при Московском престоле. Кроме того, он, как действующий священник Русской Православной Церкви, сможет вести переговоры со старейшинами и заверит их, что никаких препятствий к их возвращению на родную землю, а именно – в Автономную Немецкую Республику Северного Казахстана, где уже действует ряд меннонитских общин, русская церковь со своей стороны чинить не будет.

– Да, времена единой государственной религии позади… и едва ли когда-то вернутся, – вздохнул Ридигер. – Теперь будем честно конкурировать с вами и всеми остальными за умы и сердца верующих.

Интермеццо девятое

Папа – сыну-школьнику:

– Ты что же думаешь: если выпил водки с пивом, то я не учую, что ты курил?

Самолёт чуть качнул крыльями над самой землёй, потом коснулся её шасси, неуклюже подпрыгнул, снова плюхнулся и, чуть поскакав, уверенно побежал по взлётной полосе. Со стороны немного страшновато – а внутри дак и не заметно почти. Так, чуть тряханёт, и чувствуешь всем телом, что скорость резко падает. Прибыли.

Владимир Жириновский был среди встречавших. Вместе с ним были заместитель министра сельского хозяйства Казахстана Владимир Александрович Хван и непонятный невысокий плотный человечек лет пятидесяти, который теперь будет начальником у Володи. Зовут его Иван Никифорович Худенко. Тот самый – Жириновский видел фильм про него. Вот теперь вместе уезжают в Павлодар, на время, пока в Институте восточных языков при МГУ имени М. В. Ломоносова каникулы. Не мог понять Володя: если человек такой заслуженный, что про него даже фильмы снимают, то почему опять едет простым председателем колхоза «30 лет Казахской ССР» в Успенском районе? Почему не поставят руководителем выше? Вон ведь как у него здорово получается. Даже спросил об этом Ивана Никифоровича.

– Человек хорош там, где он нужен. А ты ведь местный, Володя? – сразу перевёл разговор председатель.

– Окончил среднюю школу № 25 имени Дзержинского города Алма-Аты.

– От ведь, прямо имени Дзержинского. А родители кто? – самолёт стал выруливать на полосу, что ведёт к зданию аэропорта.

– Отца не видел никогда. Вольф Исаакович Эйдельштейн. Он был родом из Восточной Польши. Депортировали в 1946 году.

– Печально. А мать?

Маму Володи звали Жириновская Александра Павловна. Она носила фамилию своего первого мужа и работала в центре Алма-Аты в городской столовой. Шестерых детей одна поднимала – сейчас Владимир понимал, как ей было тяжело. Маме приходилось приносить с работы домой остатки еды, ведь только так она могла прокормить ораву малышей. И ведь вытянула всех. Неожиданно вспомнилось детство. Он всё время страдал от того, что его обзывали евреем. А ещё он вслед за матерью боялся, что органы могут ими заинтересоваться из-за отца-еврея, живущего за границей.

Школа № 25. В 1953 году, 1 сентября, в первый класс пришёл малыш, которого звали Эйдельштейн Владимир Вольфович. До третьего класса он учился весьма средне – троек было многовато. В списках за четвёртый класс значился уже другой ученик – Жириновский Владимир Андреевич. Правда, оценки были не многим лучше… Прошло пять лет, и в школьных бумагах этот ученик уже значился как Владимир Владимирович. А аттестат зрелости пришёл получать Владимир Вольфович Жириновский! Зачем он менял отчества и фамилию? Володя боялся того, что отцовская фамилия создаст ему в жизни непреодолимые трудности, поэтому при получении паспорта фамилию первого супруга мамы, которого тоже никогда не видел, Володя взял с удовольствием – тем более что тот служил в КГБ. А Володя сам всегда очень хотел работать в органах.

Тишков его при встрече авантюристом обозвал – уж и не вспомнить, из-за чего. Правда ведь – всё время во что-то да влезет. Как с этой тюрьмой в Турции. Откуда это в нём? Мать говорит, что от бабушки. Тоже была та ещё авантюристка. Звали её Фиона Макарова, в девичестве Сергучева. Она долго боролась за своё семейное счастье. Когда ей было 16 лет, родители сосватали её за престарелого жениха по фамилии Кудрявов. Молодой девушке это не понравилось настолько, что она сбежала прямо со свадьбы.

Ей пришлось уехать в другой город, Краснослободск, и там она в скором времени встретила солдата русской армии Павла Макарова. Они поженились в 1906 году. У Макаровых родилось пятеро детей, в том числе и Александра – мать Жириновского. Во время Гражданской войны Павел Макаров – его дедушка – умер от тифа, так что бабушка тоже одна воспитывала целую ораву.

Между тем, самолёт остановился, и к нему поехал трап. Людей, которых они встречали, можно было не бояться пропустить. Не смешивались они с другими пассажирами, выделялись. Даже и не одеждой. Ну нет, одеждой, конечно, выделялись – но вот на Володе был сейчас костюм от Дольче Габанова, и он был уж точно не хуже, чем на троице. Кучерявые волосы? Нет, один был вообще блондин, и с прямыми волосами. Вот в очках все трое! Это не отличительная черта иностранца – тем не менее, выделялись. Головами вертели. Жались друг к другу, но головы держали высоко поднятыми. Боялись показаться растерянными. Защитная реакция.

– Пошли знакомиться, – подтолкнул всех Хван.

Вперёд из троицы выступил невысокий человек с большими очками на носу, почти лысый. Протянул руку стоящему справа Жириновскому:

– Вольф Эйдельштейн…