Текст книги "Колхозное строительство 6 (СИ)"

Автор книги: Андрей Шопперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Вспомнили старика! А силы не те, ленивый стал. Мемуары пишу. Они нужны будут. Потом. Сейчас все о войне помнят – потом забудут. Изоврут всё. Другим победы припишут. В итоге окажется, что какие-нибудь французы или американцы войну выиграли, – блин, провидец.

– Есть два пути, Георгий Константинович, этому помешать. Один из них – конечно, книги. Мемуары. Фильмы правдивые. Только я думаю, что это ущербный путь.

– Это почему?! – привстал, чай расплескав. И правда: грозный маршал.

– У них денег больше и режиссеры хорошие. Снимут, что это они войну выиграли. Их фильмы смотрит весь мир. Потом будут статьи в газетах печатать. Это их газеты. Программы школьные изменят. Это их школы. Нам не справиться с ними, сидя за стеной.

Остыл, сел. Позвал женщину, что затёрла лужу. Отхлебнул чаю и ссутулился как-то.

– Сволочь ты, министр. Прямо серпом по …цам. А ты другой путь знаешь? – но не с надеждой смотрит. Свысока.

Нет пути. Они сильней. И сильный всегда слабого задавит. Однако много денег всегда даёт преимущество. В любом споре. «С богатым не судись».

– Второй путь – непростой. Особенно теперь. Столько времени упущено! Хрущёв много наворотил. С колен вставать надо.

– Ты мне мозги не компостируй, сопляк! Говори путь! – и кулаком грохнул.

Вся посуда на полу, и оба чаем облиты.

– Надо молодёжь воспитывать. Каждое поколение. На всём воспитывать – на примерах, на фильмах, на книгах. И эти фильмы снимать надо. А ещё нужно стать сильней. Экономику развивать. Я вот «Сессны» начал делать, а кто летать будет? Машин и тракторов наделаем, а кто будет сидеть за рулём, кто ремонтировать? Качественно ремонтировать и качественно водить? Короче, Георгий Константинович, поехали в Казахстан. Руководить ДОСААФ и разрушать гражданскую оборону. Фильмы – моя забота. Я там хочу большую киностудию замутить. Начну с того, что попробую филиал ДЕФА организовать в Целинограде, в новой немецкой республике.

– Какой республике?

– Есть решение на севере Казахстана организовать немецкую автономию. Там сейчас компактно проживает около миллиона немцев.

– Чёрт с ними. Говоришь, ДОСААФ республики? Только летать и ездить по всему Казахстану не смогу. Годы, болячки.

– Найдём дельного помощника. Может, сами подскажете?

– Недельку мне дай на размышление.

– Улетаю завтра.

– Так лети, сокол. Телефон ещё никто не отменял. Через неделю позвони.

Ну, хоть так.

Интермеццо 5

Купил мужик крутой айфон. Кладёт его в задний карман, прыгает в автомобиль, вдруг слышит сзади хруст:

– Бл… Хоть бы позвоночник…

На дело пошли вдвоём. Лия не хотела, но Вика настояла. Договорились так: пока она звонит, девочка прогуливается вокруг и пытается заметить слежку. Обе волновались, но Вика даже прикрикнула на Тишкову, когда та, уже перед дверью, вдруг села на пуфик и сказала, что не пойдёт.

– Нам. Нужна. Информация. И без неё мы ничего придумать не сможем. А в Алма-Ате уже всё расскажем папе Пете.

– А они ведь и туда могут приехать!

– Всё, пошли. Хватит гадать.

Вышли. Лия первой, а через минуту, осмотревшись, вышла и Маша-Вика. Оглядываясь по сторонам, мама Лия шла к стоящему метрах в ста телефону. Медленно, словно на казнь. У телефона, как всегда, была очередь. Один звонил, и двое мужчин нетерпеливо переминались с ноги на ногу у стеклянной будки. Лия подошла и пристроилась за толстячком, почти лысым, в модной болоньевой куртке. Богатый! Женщина, что находилась в будке, совсем не спешила её покидать – болтала. Очередь начала волноваться, толстячок даже подошёл и постучал жёлтой монеткой в стекло. Женщина повернулась, махнула рукой и снова вернулась к разговору.

Вика посмотрела на это пару минут и начала осуществлять разработанный план. Она прошлась от одного угла дома до другого, обогнула небольшой скверик и снова вернулась к своему подъезду. Ничего подозрительного. У входа в магазин стояли двое мужчин, но когда Вика прошла мимо, то услышала, как они ругают своих жён, которые «заскочили на минуточку». И точно: на втором круге из магазина вышли две женщины, и вся группа удалилась. Начал накрапывать дождик.

Разговорчивая тётка покинула будку, и в неё протиснулся высокий худой старичок – но, видно, не дозвонился, так как сразу вышел. Пришла очередь обладателя модного прикида – но и ему, видно не судьба была. Тоже через минуту ретировался. В будку зашла мама Лия. Она сняла трубку, протёрла её носовым платком – та ещё чистюля. Медик! Бросила двушку. Вика подошла поближе. Тишкова говорила недолго, минуты три. Вышла с непонятным выражением лица – то ли облегчение, то ли недоумение.

– Ну и чего хотели?

– Ерунда какая-то. Ничего не понимаю.

Глава 7

Событие четырнадцатое

– Скажи мне, друг мой Волька, а кто это бегает у меня в штанах и свистит?

– А вспомни, Хоттабыч, куда ты вчера послал арбитра на футболе?

Тарасов перезвонил уже под вечер, Пётр как раз со всеми попрощался, пообнимался и хотел отбывать, а тут звонок.

– Пётр Миронович, что-то срочное у вас? А то игра ведь через час, – точно. Люди ведь не только делами товарища Тишкова занимаются, они ещё и живут свой жизнью. Вот на хоккей, например, ходят. Странные люди.

– Анатолий Владимирович, я тут Казахстаном рулить уезжаю, хочу там хоккей поднять. Конкуренцию вам составить. Не подскажете фамилии тренеров, что могут согласиться на такую дурь, как отъезд в Казахстан и поднимание команды с нуля? И ещё: не знаете, как мне найти судью или арбитра, не знаю уж, как это у вас правильно называется, Домбровского?

– А сможете приехать на матч. Оба ваших дела решу, – прикрыл трубку, забубнили там, а потом и порычали. Точно занят.

– Так матч ведь – не до меня будет.

– Обе искомые величины здесь будут.

– Тогда выезжаю.

Матч был дербийный. Две московские команды и два непримиримых соперника: ЦСКА – «Динамо» (Москва). Пётр приехал, когда игра уже была в разгаре, и даже счёт армейцы успели открыть. Сел недалеко от скамейки и попытался вникнуть в игру. Не шло. Тут надо к отъезду готовиться, буквально считанные часы до самолёта – а он хоккей смотрит. Катаются, кричат, люди свистят. Как тут о важном думать? Перед самым концом первого периода Тарасов почувствовал у себя на затылке взгляд Петра и обернулся. Поднял руку в приветствии. Потом указал этой рукой на табло – полторы минуты оставалось, и тут динамовцы счёт сравняли. Вот крику-то было! Чуть не оглох.

Понурив головы, армейцы шли в раздевалку. Пётр отметил, что коньки у всех с высокими задниками и язычками. Не зря прогрессорствовал. Анатолий Владимирович хлопнул по ладони и на ходу буркнул:

– Домбровский судит встречу, а тренер – помощником у динамовцев. Виктор Тихонов. Его тут сослать в Ригу хотят, там клуб второй лиги «Динамо». Вот туда. Ну, у тебя лапа волосатая – динамовские боссы передумают.

– Да я и сам ещё та ещё «лапа». Спасибо, товарищ Тарасов, Родина вас не забудет. Ну, дайте там им нагоняй.

– Не переживай, сейчас хвостики накручу.

Домбровского Виктора Николаевича уговаривать не пришлось.

– Школу хоккейных арбитров возглавить? А где такая?

– Нет такой.

– Тогда – конечно. Тогда – согласен.

– Вы и создадите в Алма-Ате. А я помогу. Деньги, жильё, форму. Да всё, что надо, добудем. Из НХЛ завезём.

– Деньги? – недоумённо смотрит.

– А сколько, если не секрет, вы за судейство матча получаете?

Будущий директор первой в стране школы хоккейных арбитров как-то натянуто улыбнулся и выдал:

– В судейской бригаде – за столиком, у бокса, за воротами – платят по 2 рубля за матч. Если судил в поле, то имея 1-ю категорию, получаешь 5 рублей, республиканскую категорию – 10 рублей, всесоюзную – 18 рублей. Плюс командировочные – 2 рубля 60 копеек.

– Стало быть, вон тот товарищ, – Пётр указал на здоровущего мужика в полосатой футболке, – получит сегодня целых четыре рубля шестьдесят копеек. Мда, немного желающих будет в школу записаться.

– Да отбою не будет! Сколько хоккеистов каждый год играть заканчивают, а с любимой игрой расставаться жаль. Наберём. Сколько нужно?

– Понятия не имею. Пятьдесят?

– Общежитие, питание, форма, зарплата?

– Конечно.

– Тогда без проблем. Да даже без всего этого, и то пятьдесят найдётся. Пётр Миронович, а можно вопрос? Почему я?

Да, а почему? Фамилию Цинев назвал? Немец?

– Вы же немец?

– Интересно, а вы откуда знаете? – как-то насупился. Ну да – не любят в СССР немцев. Такая война. «Немец» на русском звучит как «враг». Фашист. И с этим придётся ещё не раз столкнуться.

– Сказали. Вот есть решение в Северном Казахстане немецкую республику создавать. Попросил фамилии заслуженных немцев подобрать – вот ваша и всплыла, – всегда в скользких ситуациях нужно говорить правду.

– Немец. Рассказать один случай из недавнего прошлого?

– Успеете?

– Короткий. В 1961 году я должен был впервые выехать в Польшу на судейство, и у нас в Челябинске был такой секретарь обкома партии по идеологии, нынешний секретарь ЦК ВЛКСМ Евгений Михайлович Тяжельников – большой поклонник хоккея. И вот когда он пришел в Москве на игру челябинского «Трактора», руководство Федерации хоккея СССР обратилось к нему, чтобы он помог меня послать в Польшу. А с ним был начальник «Трактора». Он ему сказал: «Скажи Домбровскому, что я позвоню в выездной отдел, и пусть он перезвонит такому-то товарищу, они ему помогут». И тогда Зиновий Борисович позвонил мне из Москвы, я перезвонил в обком партии, мне сказали куда прийти. Я пришёл, тот дозвонился то ли МВД, то ли в КГБ, тоже хоккейному болельщику: мол, есть такой судья, которому завтра утром нужно ехать в Польшу, и следует дать телеграмму, что по вашей линии он может выезжать. Вот так получилось. А потом узнали, что я немец. Хватились – и я даже слышал кое от кого, что низшие ранги начали давить, а сверху говорят: «Вы проспали, теперь сами и разбирайтесь». Так что в этом плане мне повезло.

– Понятно всё. Вот и нужно сделать так, чтобы при слове «немец» в СССР не вздрагивали.

– Пётр Миронович, вы про деньги заговорили, а можете из Канады пригласить на пару месяцев человека? Заплатить ему?

– Из Канады? А что за человек?

– Там есть такой легендарный арбитр НХЛ Фрэнк Удвари. Он родом откуда-то из Югославии, а по нацональности венгр, но с детства жил в Канаде. В 66 году закончил активную карьеру, вышел на пенсию. Говорят, что он вёл курсы для судей в США и Германии, а сейчас собирается в Финляндию. Вот его бы к нам и заманить, а финны переживут. Будет делиться секретами, как НХЛовских быков успокаивать. Тогда это будет настоящая школа, её даже можно будет разбить на категории – для начинающих и для международников.

– Завтра улетаю. И завтра же позвоню в Канаду. А идея замечательная – считайте, он уже в Алма-Ате. Жду вас через недельку. Билеты и прочую ерунду оплачу. Приезжайте с намётками – обсудим и приговорим. Стоп, стоп! Вот в блокнотике запишите свои данные и этого канадского югослава венгерского происхождения, а то забуду.

С Тихоновым в этот перерыв уже не пообщались. Начался второй период.

Сидел как на иголках – что-то тревожило. Да и домой надо. Еле высидел. Кто-то кому-то забивал, чего-то болельщики прямо в ухо голосили. Ушёл с трибун, прохаживался мимо двери в динамовскую раздевалку. Затопали, тишина наступила – значит, второй период закончился. Виктора Тихонова узнал сразу, хоть и молодой совсем – лет тридцать пять. Блин, а сам-то. Старик. Сорок.

– Виктор Васильевич, можно вас на минутку?

Не получилось на минутку. Весь перерыв. Уговорил. Там команда второй лиги. Тут алма-атинский «Автомобилист» – тоже второй. Благ всяких наобещал выше крыши, и даже подполковничьи погоны.

– Горазды вы на посулы, а вот что динамовское руководство скажет? – серьёзный товарищ, за всё время разговора и не улыбнулся ни разу.

– Решу. Как нового министра назначат, так и решу. Ждите вызов через несколько дней.

– А, была не была. Чем Алма-Ата хуже Риги! – вот теперь улыбнулся.

– Лучше. Там восточное гостеприимство.

Событие пятнадцатое

– Хочу предложить вашему предприятию последнее своё изобретение. Это автомат для бритья. Клиент опускает монеты, просовывает голову в отверстие, и две бритвы автоматически начинают его брить.

– Но ведь у каждого человека индивидуальное строение лица…

– В первый раз да!

Только переступил порог квартиры, как звонок телефонный. Да что же это! Восемь вечера! Бесконечный день позади. Кого опять нечистая принесла?

– Ало, Петья, ти в тюрьма? – Бик! Давно не виделись.

– В тюрьма!

– Тебе в тюрьма разрешьяйт звоньить?

– Марсель, привет, ты же домой звонишь. Значит, я дома. Всё у меня нормально, повысили. Теперь член Политбюро и Первый секретарь ЦК компартии Казахстана.

– Ти комьюнист? – ржёт, чёрт нерусский. – У нас тут болтать, газеты пугайют, все комьюнист в тюрьма. Власть, как в Греции, полковничка. Хунта. Правда?

– Врут ваши газеты. Просто Брежнев сильно болен – инфаркт. – ну, весь расклад объяснять не стоит. Тем более, что и сам ещё не всё до конца понял – кто останется, кого куда переведут.

– Петья, мы хотим стать богатьеми?

– Богатыми? Дак, и так не бедные.

– Не, не богатий. Богатия.

– А понял. Богатеями.

– Да, богатия, – и не ржёт. Ой, чего-то будет.

– Рассказывай, богатей.

– Ми разорилья «Жильет»!

– Ну ни хрена себе. Хорошее известие. И что? – и на самом деле ведь хорошее. Фактически, в реальной истории Шик с Жиллеттом потом Бика забьют.

– «Жильет» проситься к нам. Егоние двадцать процьентов, наши восемьдесьят.

– Это с «Лего» и «Сессной»?

– Без.

Там, в 2000-х, The Gillette Company поглотит «Проктер энд Гэмбел». За огромное количество миллиардов. Сам Жиллетт давно разорился и помер, ещё до войны. Там совет директоров. Да и в принципе – какая разница?

– А как у них состояние заводов?

– Говорьят, что нужьно новии оборудованиья.

– А у нас на это деньги есть? – Блин, а ведь ему скоро точно деньги понадобятся. Столько людей сгоношил.

– Немьного есть. Возьмьём кредит. Они черьез неделья будуть в Париж. Давай прильетай. Подписьать надо. Докумьент много.

– Марсель, а без меня нельзя? – ёшкин по голове, могут ведь и не выпустить.

– Нельзья. Большьии деньги. Ти член совьета директоров. Нельзья. Ти точно не в тюрьма?

– Хорошо, Марсель, я попробую. Ещё новости есть?

– Есть. В «Лего» ругьяються. Нет новий рисунок.

Елки-палки – и забыл совсем об этой своей почётной обязанности. Чего бы придумать? А чего думать. Где сейчас были? Правильно. Хоккей. А куда едем? В Казахстан. А там чего? Отары овец и стада верблюдов. Вот это и нарисуем. Вон в самолёте два часа делать нечего будет. А потом ещё часов пятнадцать из Алма-Аты с пересадками до Парижа добираться.

– Скажи им, что прилечу с двумя комплектами новых эскизов.

– Хорошо, будьют довольны.

– Марсель, дело есть. Тут летал мучался с чемоданами и сумками, таскал эту тяжесть. Представь чемодан на колёсиках. Выдвигаешь ручку, наклоняешь и катишь. Потом ручку сложил и снова обычный чемодан. Так же и у сумки, только ручка – это лямки, просто два колёсика. Представил?

– Я представьил, а ты представьил, сколько нужьно деньег? Это ведь придьётся строить новий завод, или покупьять уже действующьий за дорёго.

– Наверное. Главное – запатентуй и изготовь образцы к приезду директоров «Жиллетта». Покажем. Пусть осваивают.

– Корошо. Жду через неделья, пошёл в констрьюкторский отдел.

Интермеццо 6

Брежнев вызвал группу космонавтов.

– Товарищи! Американцы высадились на Луне. Мы тут посоветовались и решили, что вы полетите на Солнце!

– Так сгорим ведь, Леонид Ильич!

– Не бойтесь, товарищи, партия подумала обо всем. Вы полетите ночью.

Мама Лия стояла, оглядываясь на телефонную будку. Вика дёрнула её за рукав. Какие-то сто метров надо пройти, а она вся извелась – хотелось побыстрее узнать, чего это ворогам нужно. Вообще, может, нужно было сказать Пётру Мироновичу – он бы привлёк КГБ, они и того, кто на телефоне сидит, нашли бы, и этого товарища с акцентом.

Зашли в подъезд, прошли мимо вахтёра в лифт – и там, наконец, Цыганова потребовала:

– Ну, говори, чего им нужно было?

Лия Тишкова вынырнула из своих мыслей, осмотрелась. Потом нажала на кнопку их этажа и произнесла:

– Они хотят, чтобы я узнала, где сейчас режиссёр Стэнли Кубрик, и какое задание господина Тишкова он выполняет. Ты чего-нибудь понимаешь? А ещё я только вот сейчас поняла. Тот вчерашний был не иностранец. И акцент у него ненастоящий.

– Это из чего такие выводы? – Маша-Вика нажала на кнопку следующего этажа лифта, когда он остановился на их этаже.

– Акцент был, а фразы человек строил как русский. Иностранцы падежи, склонения путают, а этот только изображал акцент.

– Ну, вам видней. А ещё чего-то хотел? Как связаться с ним?

– Сегодняшний говорил без акцента. Сказал, что ему дали бумажку и попросили прочитать следующее: «Через неделю позвоните вот по этому телефону», и номер телефона. Простой, я запомнила. Маша ты чего-нибудь понимаешь? Кто этот режиссёр? Какой такой Кубрик? И при чём тут Петя?

Стэнли Кубрик? Известный режиссёр. Фантастику снимал. Плохую. «Космическая одиссея». Муть несусветная. Ну, может, в 1968 году и можно смотреть. Стоп. Неужели это правда? Неужели высадка американцев на Луну и на самом деле снята этим Кубриком? А Пётр Миронович его из обращения изъял, и теперь американцы ищут. Но для ЦРУ, или АНБ, или ФБР работа какая-то топорная. Ложный акцент, телефоны, снайпера – ну ерунда же полная. Что-то тут не так. Надо маму Лию успокоить.

– Это дорогой и модный английский режиссёр. Судя по всему, папа Петя его нанял, снимать какай-то фантастический фильм. Он ведь как раз фантастикой и занимается. Наверное, конкуренты ищут. Голливуд.

– Ты из меня дурочку-то не делай! Голливуд, конкуренты. Со снайперами на крышах в Москве?

– Тогда не знаю.

Или рассказать про Лунную аферу? Ну нет. Теперь точно нужно сказать папе Пете. Вляпался он в шпионские игры. А если американцы в это дело сотни миллиардов вбухали, то для них убрать министра сельского хозяйства – раз плюнуть. Нет. Точно нужно рассказать.

– Надо рассказать Петру Мироновичу. Заодно и узнаем, куда он Кубрика дел.

– Ведь ругаться будет, что сразу не сказали, – скривилась Тишкова.

– Скажем – испугались.

Интермеццо 7

– Изя, зачем Вам столько денег, мы же идем к коммунизму?

– Зачем, зачем! На обратную дорогу!

Алексей Николаевич Косыгин сидел у себя в кабинете поздно вечером. Перед ним лежал листок бумаги. Коротенькая записка от руки. От руки этого непонятного Тишкова. Всё, как всегда у него, поставлено с ног на голову. Так ведь нельзя делать. Председатель Совета Министров СССР не был ханжой – если дело должно выгореть, то не сильно и важно, кто и чьими руками это дело сделает. Можно объявить комсомольскую стройку и загнать людей в тайгу на годы в палатки, а можно сделать по-другому. Построить дома, провести электроэнергию и пригнать технику. Как лучше?

К чему это? А к тому, что Тишков всегда действовал вторым способом. И всегда выходило лучше. Отправлял его в Казахстан Алексей Николаевич с лёгким сердцем. Команду у себя в министерстве он создал, направление выбрал правильное, ну и присматривать будет за бывшими помощниками, да и в Казахстане должен порядок навести, а то Кунаев, пользуясь покровительством Брежнева, развёл там махровый национализм, взяточничество и кумовство. Наведёт. Поможем. Теперь ни Кунаева, ни Брежнева.

Заставлял прочитать себя этот лист и второй раз, и третий. Так не делалось. Ну, может, Сталин перед войной. Да и то – методы несколько другие. А дело-то ведь нужное. Самим не осилить, а если и попытаться – то ничего путнего не получится. Да и денег ведь не печатаем – ну, вернее, печатаем, конечно, но так или иначе их всегда не хватает на всё, чего хочется. За любую возможность где-то их выцарапать ухватишься.

Коммунисты взвоют? Ещё как взвоют! Разрешить или нет? Ну, не очень срочный вопрос ведь. Нужно дать бумажке вылежаться, а мыслям – собраться. С бухты-барахты в такой омут нырять страшновато. А с другой стороны – это немного похоже на ту реформу, что он сам сейчас пытается продавить. Добиться самостоятельности предприятий. Вот это – три шажка в том направлении.

Глава 8

Событие шестнадцать

На стройке бетонная плита срывается со строп крана, бьёт по перекрытию, сносит несущую балку, после чего три этажа здания рушатся. Прораб почесал затылок и говорит:

– Вот это я понимаю – тетрис.

Медео сейчас не Медео. Хрень полная. Площадка и дорожки в горах, с естественным льдом и отсутствием нормальной дороги ко всему этому. Пётр точно не помнил, но ударная комсомольская стройка по возведению нового катка с искусственным покрытием и всеми прочими атрибутами должна была вот-вот начаться. Съездил. Горы. Красиво… Спросил – как переводится? Долго объясняли, но оказалось, что это фамилия или имя.

Вернулся расстроенный. Вообще, Алма-Ата от Мехико сильно отличается. Если брать столицу Мексики за образец для подражания, то легче снести и построить новый город, чем этот аул превратить тоже в приличную столицу. Вот улица Горького с магазином «Ткани» – красивая, несовременная, купеческая. Дом Железнодорожников – тоже видно, что толковый архитектор строил. Театр Оперы и Балета – хоть и маленький, но тоже с изыском. К этому списку можно добавить Центральный Государственный музей. Опять-таки люди не без мозгов и вкуса строили.

И всё! Ну, вход в зоопарк добавить можно.

Алма-Ата поздней осенью 1968 года производила удручающее впечатление. Нечищеный, заваленный снегом город, с маленькими домишками и вечно тренькающими трамваями. Нравилось, наверное, рулевым этого «Музобоза» тренькать. Прямо в центре города – частный сектор. И нищета на всё лапу наложила. Как Хрущёв собирался в 1980 году всех отправить в Коммунизм?! Что он вообще под этим словом подразумевал? Очередь за бесплатной колбасой?

Вызвал архитекторов, посмотрел на генеральный план. Коробочки будут на месте трущоб. Гордятся. Не были ни во Львове, ни в Ленинграде? Не посещали Одессу? Даже не заезжали в Ригу или Вильнюс? А в Москве-то хоть бывали? Отправил их в Краснотурьинск в командировку. Вильнюс уже не построить, как и Львов. На Ленинград денег не хватит. Ну, вот на Урале смогли же какой-никакой городок построить так, что смотреть не противно.

Как-то в той жизни купил Пётр Штелле путёвку в Карловы Вары. Кстати – идея, нужно потом пару архитекторов туда послать. Но сейчас о другом. Так вот: в Чехословакии дома стоили в то время такие же, как и в СССР – коробки пятиэтажные. Пяти, чтобы с лифтом не заморачиваться? Пётр был году в 2010-м. Чехи уже отделились от ненавистных словаков, пустили к себе американские базы и полным ходом шагали к капитализму. Теперь – про дома. Старые «советские пятиэтажки» не снесли. Их взяли и облицевали какими-то панелями, разукрасили в радостные цвета. Вот прищуришься и видишь: захолустный городишко с хрущевками. А откроешь полностью глаза… Красивые домики, утопающие в зелени, с обихоженными дворами и детскими площадками. Можно, значит, было и тогда! Это ведь копейки. И чехи это сделали. Деньги где-то нашли. Не было у них Явлинского с Гайдаром и прочими Чубайсами. Провели приватизацию, как положено. Разогнали армию и стали хоть чуть походить на страну, где люди живут, а не выживают. Туризм наладили. Самое интересное, русофобия практически сразу пропала, появилась русо… как это назвать-то? Основная масса туристов в Праге и Карловых Варах – русские. Там без знания языка на высоком уровне и на работу-то не устроишься. Выучили. Русофилами стали, что ли?

Вот интересно: по-английски – спикают, по-немецки – шпрехают, по-фене – ботают, а как по-русски? Гутарят? Так почти вся Чехия по-русски гутарит. И не жужжит. Невыгодна стала русофобия. Кто платит, тот и девушку танцует. А если девушка только и делает, что обзывается на непонятном языке, плюется и с плакатом со всякими оскорбительными лозунгами расхаживает – какой же дурак такую ужинать будет?

Не очень удобно с первого же дня просить денег. Тем не менее, хоть и не на первый, но уже на третий день пребывания в Алма-Ате Пётр позвонил в Москву по двум непростым телефонам. Первому брякнул маршалу Гречко.

– Андрей Антонович, я тебе корзину яблок послал. Рад?

– Привет, Пётр! Чует моё сердце недоброе. Чего-то тебе нужно от старика, даже за тысячи километров вижу твою наглую рожу, и написано на ней: «ДАЙ».

– Твоя правда. Хочу от города, до своей дачи будущей хорошую дорогу построить, – почему бы не поддержать беседу в таком ключе.

– Далеко дача?

– Неблизко. И дорога в горах. Сейчас пока только на ослике туда.

– Это тебе придётся Трудармию восстанавливать.

– Чуть меньше. А если серьёзно, то хочу построить замечательный каток. Кузницу рекордов. Тут ведь высокогорье, воздух разреженный. Бежать легче – вот конькобежцы рекордов и наустанавливают.

– Рад за них и за тебя. Я с какого боку? – ржёт. Все уже понял.

– Военных строителей надо. Много. Бригаду.

– Я же министр, а не бог. Деньги?

– Будут. Я ещё прикармливать буду. Ну, и штаб твой яблоками снабжать.

– Косыгин?

– После тебя позвоню. Если ты не сможешь, чего зря человека отрывать.

– Звони. Отправлю тебе 146-ю отдельную дорожно-строительную бригаду дорожных войск. Вчера только о ней разговор был – потому и запомнил. Сейчас её ещё формируют. В ней будет 11 батальонов. Все тебе не нужны, но парочку пошлю.

– Три.

– Ну… хрен с тобой. Пусть три. Вообще говоря, её для тебя и формируют – будут дорогу гнать к твоим Джунгарским воротам. Напугал тут всех. Ох, гляди! Если китайцы не полезут – тебя в асфальт закатаем.

– Слушай, Андрей Антонович! А почему у нас вас вояк, ругают, «сапогами» всякими обзывают? Вы вон на какие передовые решения способны!

– Сам ты – «сапог». Тут мы с Циневым вчера тебя вспоминали. Он предлагал тебя на сборы забрать на месяц, а то ведь не служил. Потом решили, что Алексей Николаевич против будет, да и Шелепин не даст. В итоге вот чего придумали. Член Политбюро, целый первый секретарь, и всего лишь генерал-майор – это прямо-таки непорядок. Подали Подгорному проект постановления о присвоении тебе звания генерал-лейтенант. Утвердит на днях. Шей новый мундир. Рад?

– Тогда четыре батальона. А то не по чину.

– Нет. Уж извини, но нефиг было китайцами пугать. У тебя ведь есть деньги – вон у каких-нибудь испанцев купи.

– На вас всех не напасёшься. А за идею спасибо. Куплю у немцев дорожную технику. Это не деньги.

– У, капиталист проклятый! Как тебя ещё из партии не исключили?

Потом позвонил Косыгину. Тот молча выслушал.

– Кунаев с Брежневым ещё пару месяцев назад с тем же вопросом подходили. Высокогорный каток Медео. Там разговор о пяти миллионах шёл. Не очень-то и большие деньги. Хорошо – деньги эти дам. Звони Тяжельникову, пусть объявляет «Ударной комсомольской стройкой». И смотри, не забудь организовать так, чтобы не как обычно – с обедом на костре и удобствами в кустах. Там и кустов-то, поди, нет, так что сплошное безобразие будет, если не займёшься. Ну да не мне тебя учить по этой части. Теперь, что с немецкой республикой? Мне срочно нужны фамилии. Председатель совета министров, министры. Когда?

– На днях. Пара кандидатур есть, но постараюсь быстрее весь список подготовить.

– Вот-вот, не тяни. К Новому году нужно выпустить постановление правительства.

– Обязательно. Всё на днях будет.

– Позвони Гарбузову. Может, он помимо того, о чем договорились, чего-нибудь ещё выделит из заначки.

– Спасибо, Алексей Николаевич.

– На здоровье. С немцами не тяни.

Трубка слоновой кости запикала. Ну вот – дело с мёртвой точки сдвинулось. Теперь ещё у Эндрю Олдема денег выскрести и отправить его в Канаду за легендарным арбитром НХЛ Фрэнком Удвари. А Андрюха опять песен будет новых просить. Ну, этого добра поищем.

И пора собираться в Париж. «Жиллет»! Это такой кусок, что упускать нельзя.

Событие семнадцатое

– Роман Абрамович в космос летит. За 500 миллионов.

– А че так дорого?

– Так на яхте.

Посетитель был из разряда «Ну ни хрена себе».

Георгий Георгиевич Козьмецкий, тот самый рупор Чкалова и владелец заводов. Прилетел к Петру в Москву, а там его нет. Вот купил билет – и тут.

– Доктор Козьмецкий! Не ожидал.

– У меня есть предложение. Два наших предыдущих договора оказались очень удачными. Хочу теперь предложить ещё один. Однако перед этим хотел бы вас спросить, господин министр – как вы отнесётесь к тому, чтобы я переехал назад на Родину? – и такой насторожённый взгляд, с примесью сожаления. Отказа ждёт и боится. Или что Пётр его сначала попытается сагитировать стать коммунистом и шпионом в Америке? Ну и зря. Ничего подобного Тишков делать не будет.

Это ведь самый настоящий подарок судьбы! Это даже круче, чем если бы ещё одного попаданца на помощь забросили. Это гуру экономики. Да с его знаниями и умениями, плюс с его связами в США и возможностями «министер Тишкофф» они тут точно коммунизм в отдельно взятой республике построят.

– Георгий Георгиевич, я страшно рад, что вы приняли такое решение и приложу все силы, чтобы уже через несколько дней у вас был Советский паспорт. Только вот узнать бы хотелось. Почему?

– Это просто. Вот жил я там – и успехов добивался и денег заработал, и вполне себя своим там считал и на своём месте. И тут вы появляетесь. И Бик. Вы другие. Какие-то бесшабашные – и вам всё удаётся. И за вами мощь государства. У нас такого нет. А тут ещё эта война с неграми! Мой завод электроники почти разрушен. Много рабочих убито. На Kaiser Motors – та же история. Подумал, с женой посоветовался, с детьми, даже с внуками. Вот решили. Берёте? – и слезинки из глаз.

– С радостью. Даже уже работу вам нашёл, – вот это счастье привалило.

– Какую же? – достал платочек, глаза промокнул. Старенький – за пятьдесят лет. Сентиментальный.

– Министром экономики.

– А есть такое?

– Да понятия не имею – но уже минуту назад точно появилось. Берите семью, распродавайте там все свои активы. Хотя, стоп! А зачем распродавать? Давайте-ка мы с вами концерн создадим. Я завтра улетаю во Францию. Туда прилетят представители фирмы «Жиллет». Мы их с Биком поглощаем. Почему бы вам со своими активами не влиться в наш конгломерат? Управляющих найдём. Если нужно, производство перенесём во Францию – или даже в СССР. Здесь дешёвая рабочая сила. Будем расплачиваться с вами готовой продукцией, а через Бика продавать. И авиадвигатели, и электроника – и самим нужна, может, даже всю здесь купим.

– Вот! А вы спрашиваете – почему. Какой размах! Даже представить сложно. А сколько открывается перспектив… Подождите, а что не так с «Жиллетом»? – загорелся дядечка.

– Не сильно в курсе, но Марсель Бик говорит, что мы их почти вытеснили с рынка и разорили. Вот входят в нашу фирму двадцатью процентами. Завтра еду документы подписывать в Париж.

– Да, Бик ведёт очень агрессивную политику по захвату рынка в США. Немудрено, что «Жиллет» прогорел. Где ему с таким монстром тягаться! Кто следующий? Хотя чего гадать. «Шик» не потянет против вашей общей с «Жиллетом» мощности. Считайте – и он у вас уже в кармане. Я рад, что вы меня пригласили. Это будет интересно. Но вот смогу ли я одновременно ещё и здесь руководить министерством, которого три минуты назад ещё не было?