Текст книги "Кредит на милосердие"

Автор книги: Андрей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

CREDITUM XVIII

Встреча двух драконов состоялась, как обычно, на защищенном канале связи, посреди необъятной Цифры, в свое время получившей удар, но устоявшей. На этот раз просителем беседы был Фуцанлун, дракон скрытых в земле драгоценностей. Бросив вызов, он терпеливо выжидал, зорко посматривая по сторонам. Если многочисленные программы-стражи заметят хоть малейший намек на несанкционированное проникновение, Фуцанлун растворится в сети, как юркая рыбка уходит в илистое дно.

Шэнлун, божественный дракон грома и ветров, пришел по первому зову, почти не заставив себя ждать. Чаще именно он становился инициатором встреч. Но если младший товарищ посылает весть, дело того стоит, и умудренный годами муж обязательно снизойдет.

Два человека, с помощью всемогущей сети сумевшие обрести длинные чешуйчатые тела, не спешили начать разговор. Снова и снова проверяли они надежность канала, на котором собирались делиться знаниями. Тайна, маски и отлично скрываемая ложь стали символами эпохи пред-Цифры, они же не потеряли актуальности и после того, как планета содрогнулась, едва не погибнув под укусами тритонов, отравой «синдина» и рождением Станции.

Приветствие было кратким и не высокопарным. Так могли здороваться только два существа, уже не первый год знающие друг друга, доверяющие друг другу, а не привыкшие тратить время на лишние слова. Чуть позже, и Фуцанлун это точно знал, когда он расскажет старшему товарищу припасенные новости, тот припомнит одно-два разумных высказывания древности, наиболее соответствующие моменту. Но пока:

– Все ли благоприятно в твоей работе, Фуцанлун?

– Спасибо, товарищ, пока всё идет согласно намеченному плану. Тревоги нет, я осторожен.

– У тебя есть новости?

– Да. Появились основания полагать, что мой хозяин в самом скором времени обнаружит объект «Фетус».

На какое-то время Шэнлун задумался, плавно покачивая головой. Над его гребнем пронеслись два молниеносных стража, какими была полна виртуальная пещера, служившая местом встреч.

– Нет ли сомнений?

– Есть, – честно ответил дракон подземных богатств, не привыкший преувеличивать без причины, – новые обитатели объекта проявили излишнюю активность, что позволило моему господину выйти на след…

– Но след стыл и виден нечетко?! – закончил за него Шэнлун.

Программа для ведения переговоров позволяла играть интонациями трансформированных голосов, и Фуцанлун вдруг услышал в вопросе старшего дракона флейты раздражение.

– Это так, уважаемый Шэнлун. – Темно-бронзовая голова склонилась в почтительном поклоне. – Но это первый внятный след, и мы собираемся идти по нему до конца. Я лично подтолкну господина, вы можете быть уверены.

Ярко-красный дракон, принадлежавший старшему из собеседников, неспешно изогнулся, меняя позу. Было ли это демонстрацией несогласия или программа так отреагировала на эмоцию оператора, Фуцанлун не знал. Он терпеливо ожидал ответа, и тот наконец последовал.

– По здравому размышлению, товарищ, ты принес добрые вести. Командование торопит с реализацией проекта, этим и вызвано мое нетерпение… Благородный муж, оказавшись в безвыходном положении, проявляет стойкость, а маленький человек становится безрассудным. Прошу не держать зла. – Агатовые глаза Шэнлуна засветились. – Если обнаруженный твоим хозяином след хотя бы наполовину правдив, мы близки к цели, как никогда со времен Перерождения.

– Спасибо, товарищ, – снова поклонился бронзовый змей. – Еще у меня есть просьба.

– Я слушаю.

– Мой хозяин будет действовать активнее, если в его землях продолжатся события, подрывающие созданный авторитет. Если командование сумеет воздействовать на этого человека, усилив давление, он не бросит поисков.

– Я услышал тебя, Фуцанлун, и постараюсь принять все необходимые меры. Мы попробуем усугубить ситуацию, чтобы твой хозяин начал более активные поиски.

– Спасибо…

– Если это всё, то мне пора.

– Я был рад нашей беседе.

– Не забывай, кто ты, Фуцанлун. Не забывай о долге и осторожности. Будь змеей, будь белкой, если того потребует ситуация, стань тенью и растворись в порывах ветра. Помни, что, утром познав истину, вечером можно умереть.

– Я буду осторожен, обещаю.

CREDITUM XIX

Мир всегда был и будет поделен на черное и белое. На тех, кто сверху – пробрались, запрыгнули, пролезли или элементарно там родились. И на тех, кто снизу – родились там или невольно рухнули. К этой простой мысли Митяй пришел сам, чем немало гордился. Сыграли свою роль прочитанные книги и фильмы, которые заботливый Напильник крутил для кропоткинцев субботними вечерами в актовом зале лагеря. Не изменилось ничего и с наступлением Толчка.

Где-то в большом мире по-прежнему заправляли верхолазы, на них трудились тысячи рабов, схожий мирок они построили в Кропоткине. И это, по нехитрому разумению парня, и плохо-то не было. Раз так заведено, значит, так тому и быть. Ночные драки на ножах в душевой комнате ничем не отличаются от офисных подстав, которыми карьеристы топят конкурентов. Везде есть свои цари и свои холопы. Были, есть и будут. Хоть еще триста лет пройди.

Терзало его, вышагивающего незнакомыми лесами куда глядят глаза, совсем другое.

Размалывая неспешные мысли на крохотные составляющие, Митяй пытался понять, что делать дальше. Сорвавшись с Олимпа системы, лежавшей на грязном дне другой системы, гораздо более масштабной, он вдруг будто потерял себя во всех смыслах этого слова. Спешить было некуда, а потому раздумья выходили монументальными, основательными.

Сдаваться на предприятия не хотелось, во всяком случае, сейчас. Слишком свежа память о днях, когда у него было почти всё, что пожелает душа. На фабриках государственных, разумеется, работников и кормят, и поят, и спецодежку выдают, но условия труда каторжные, как на старинных галерах, про которые Митяй тоже читал.

В лесах этих он долго не протянет. Все познания о чаще, увы, сводились к нескольким брошюрам про несъедобные грибы да русским сказкам о говорящих зверях. Их, интернатовских выкормышей, штамповали в качестве придатков к токарным станкам, почти ничего не рассказывая о том, как там оно – за оградой. Особенно в таких чащобах.

Идти в деревни тоже нельзя. С деградацией родных сел и заимок Митяй, как и со многим другим, столкнулся всего тройку лет назад, когда укрепляли обороноспособность Кропоткина. Доступно и кроваво объясняли они любопытным деревенским, что дети здесь живут сами по себе… вот тогда-то понасмотрелся мальчишка на лесное мужичье. И поразился не по годам – не могло такого с людьми произойти за короткий период после Толчка. Чтобы человек превратился в животное, которому в жизни не нужно ничего, трех с половиной лет недостаточно. Значит, вымирание началось раньше, сильно раньше.

А уж когда после катастрофы начались волнения, грабежи, откровенный голод и кто-то решился попробовать человечины… Нельзя в деревни, нельзя. Возьмут, пожалуй, бродячего щенка на работы, дрова колоть или землю пахать. Но потом оглянуться не успеешь, как тебя к Новому году на праздничный стол. Главным блюдом.

Оставалось одно – потеряться в большом городе, куда Митяй так мечтал когда-нибудь попасть. Не при таких обстоятельствах, наверное, но раз житуха подкинула сюрприз, будем выкручиваться.

В идеале, разумеется, нужно идти до Анклава. Или вообще до Дыры на полуострове, о которой так много мифов. А вдруг там и правда двери в Рай, где всё есть и ничего не надо делать? Но до Анклава, по самым скромным подсчетам Митяя, несколько тысяч километров – не дойти, сгинет запросто. Он и так за минувшую неделю чуть не утоп в болоте, едва не наткнулся на волчью стаю и только в самый последний момент обошел «грязную» рощу.

Выходит, остается только Новосибирск. Город крупный, затеряться в нем будет несложно. Выгорит, если найдет бездомных, вольется в клан. Про их беззаботные шайки еще в старом интернате баек ходило предостаточно. Воровать Митяй умел и не боялся, мог и грабить, ну а подаренный «дыродел» поможет ему получить в уличной своре уютное и не самое холодное местечко…

Однако, когда дело дошло до выбора маршрута, паренек упал духом.

Примерно вычислить, где восток или юг, он, в общем-то, мог. Мог даже следить за длиной шага, чтобы не закручивало против часовой стрелки. Но стоило тучам скрыть тусклое небо, как ориентация рушилась, заставляя бродить почти кругами.

Именно поэтому Митяй так обрадовался деревне, замеченной на соседнем холме. Крохотная, домов на двадцать, но всё же деревня! Хоть и брошенная, хоть и разворованная давным-давно, но чем-то она его порадует точно. Наверняка найдется схрон или замаскированный подпол с едой, а может быть, удастся разбогатеть картой или еще чем, способным указать направление.

Было где-то к полудню, точнее определить Митяй не умел. Разглядывая свою прозрачную тень, крысой вьющуюся у ног, мальчишка неспешно шел к деревне, внимательно прислушиваясь и оглядываясь. «Дыродел», готовый к стрельбе, был засунут под ремень штанов – только выхвати. Ему очень хотелось есть, хоть бросайся к ближайшим развалинам, начиная выискивать тайники. Но мальчишка не спешил. Может быть, он и не самым лучшим образом ориентируется в лесных лабиринтах, но в выживании разбирается достаточно хорошо.

Разглядывая пустые оконные проемы, слепо провожающие его взглядами, Митяй вошел в деревню, прочитав покосившуюся черно-белую вывеску, гласящую: «Олино». В вывеске, ровнехонько в центрах букв «о», красовались дыры от ружейных выстрелов. Таких поселений-призраков в округе существовало много, буквально сотни. Часть их была покинута сразу после Толчка, когда охватившая мир паника бросила к городам тысячи провинциалов. Часть была заброшена давно, еще лет сорок назад.

Осмотрев ближайший перекресток, Митяй убедился, что деревушка пуста, и решил заглянуть в первый дом. Под ногами хрустели камешки, куски кирпичей, осколки и сухая трава, которая этим летом снова вернется в Олино, медленно утягивая избы под землю.

Осмотр комнат ничего не дал – хозяева дома, мародеры и такие же, как он сам, бродяги давно вынесли из комнат всё нужное, полезное, способное хоть как-то пригодиться в быту или походе. А вот подпол, к приятному удивлению мальчишки, был спрятан. Да хорошо, надежно, так и не обнаруженный до сих пор. Невольно стараясь шуметь поменьше и не грохотать сваленными в углу досками, Митяй расчистил кусок пола, разглядывая люк. Подобрал железный штырь, начал возиться с запором. Крышка поддалась неохотно, но довольно быстро.

В лицо дохнуло сыростью и нестерпимой вонью. Несмотря на это, Митяй долго ждал мышиного писка, доказавшего, что воздух в подполе чист. Сходил на двор. Не сразу, но отыскал и втащил в разграбленную избу более-менее надежную лестницу. Остаться в подвале, даже наполненном едой, навсегда не входило в его планы, а потому он устроил конструкции основательный краш-тест, попрыгав на всех ступеньках. Убедившись, что лестница выдержит, парень наскоро собрал из старого тряпья простенький факел, запалил от спички и спустился вниз.

Надежды оправдались не полностью. Главным богатством погреба когда-то была картошка, теперь окончательно сгнившая, да несколько банок солений, наполненных настолько мутной жидкостью, что их качество не вызывало сомнений. Однако и совсем отворачиваться удача от Митяя не спешила. Едва сдержав радостный возглас, он обнаружил несколько брикетов искусственной консервированной рыбы и стеклянную бутыль вина, запаянную сургучом или чем-то подобным. Наспех сгрузив добычу в мешок, он еще раз осмотрелся и спешно покинул подвал, в котором было почти невозможно дышать.

Выбрался из дома, жадно глотая ртом свежий весенний воздух. А затем вдруг услышал голоса, долетающие откуда-то слева. Над развалинами Олино стояла мертвая тишина, а потому даже самые негромкие звуки порхали над коробками домов дальше обычного. Похолодев, Митяй отодвинулся в тень, нащупывая на поясе пистолет.

Голосов было два, женский и мужской. Он ругался, чем-то гремя, она ворчала, иногда повышая голос до гневных окриков. Медленно, внимательно переступая через хрустящий мусор, мальчишка двинулся в сторону людей, держа руку на оружии. Обогнул дом, затем обвалившийся сарай, из-за лысых кустов дикой малины рассматривая соседнюю улицу.

Обоим было лет по пятьдесят, не меньше. Столько же, казалось, исполнилось понурой лошадке, запряженной в телегу. Телега потеряла колесо, и именно его пытался пристроить обратно плюгавый мужичок, ругаясь собственной неловкости и беззлобно огрызаясь на женщину. Присмотревшись, Митяй обнаружил, что повозка заполнена самым разным хламом, от сломанных игрушек до ржавых лопат. Мародеры, если этот термин применим к собирательству в мертвых деревнях…

– В руки тебе нагадить, дурень, чтоб прилипало. – Толстая тетка в старом бледно-розовом пуховике сидела на пустой железной бочке, даже не глядя в сторону телеги. Лузгала семечки, покачивая пухлыми ногами, и нетерпеливо дергала подбородком. – Говорила тебе, что скрипит справа, ты не верил…

– Что ж ты умная-то у меня такая? – пытаясь половчее накинуть колесо на ось, бурчал мужик. – А коли умная такая, так чего ж такая бедная?

Внимательный осмотр барахла, заполнявшего телегу, показал, что оружия у трофейщиков нет. В то, что абы как одетый мужик носил под грязной курткой пистолет или «дрель», Митяй как-то не верил. А потому вышел из своего укрытия безбоязненно, хоть и осматриваясь по сторонам.

– Бог в помощь, батя, – негромко поздоровался он, встав так, чтобы одновременно успешно видеть обоих.

Мужичок от неожиданности вздрогнул, с грохотом роняя колесо и едва не угодив им по ноге. Женщина чуть не подавилась семечками, затравленно вскакивая с бочки.

– Уф, чертяка… напужал, – она шумно переводила дух, разглядывая мальчишку. – Ты что ж это на людей-то кидаешься, поганец такой?! – Оправившись от испуга, тетка пыталась скрыть раздражение встречной атакой. – Меня чуть Кондратий не обнял, так колотит…

– Тихо, Натаха!.. Спасибо, малец, коль не шутишь, – негромко ответил мужик, поднимая упавшее колесо. Нагибаясь, он при этом не спускал с Митяя глаз, влажно блестевших от какой-то болячки. – Ты один тут али твои дружки за домами попрятались? Если что, с нас взять нечо, сам видишь небось.

– Один я.

Мужичок почесал затылок, сдвинув на лоб старенькую ушанку из искусственного меха. Пошамкал губами, раздумывая над услышанным.

– А откель тут взялся-то? Места дикие, нехоженые…

– Оттель. – Паренек неопределенно мотнул головой. Любопытство дикарей было ему вполне понятно, но раскрываться перед ними он не собирался. – А вы сами-то откуда будете?

Мужичок и тетка переглянулись. Бойкий мальчонка, самостоятельный…

– С Тайги мы, – щетинистый кадык мужичка дернулся, рука вытянулась на восток. – Городок такой тут есть, меньше дня топать, слышал, может?

– Слышал, – кивнул Митяй в ответ. Ему не очень нравилось, с каким интересом и любопытством рассматривает его женщина в розовом пуховике. – Да только Тайга вроде севернее.

– Ну не так-то уж и севернее. – Не спуская с мальчишки слезящихся глаз, мужик вернулся к починке телеги. Надел колесо, принялся возиться с крепежом. Нет-нет да и посматривал на Митяя, стоящего в паре десятков шагов. – Ты, видать, заплутал, малец, раз так считаешь.

– Может, и заплутал, – согласился тот. – Мы вообще с родней к Нижневартовску шли, пока на караван Куницы не напали. Родителей убили, только я и убежал…

Он не помнил, где услышал подобную историю, но память услужливо предложила нужную легенду. Таких, как он, на здешних дорогах нынче немало. Для правдоподобности на последних словах Митяй заставил свой голос заметно дрогнуть.

– Оссподи ты боже мой, Петенька, ты посмотри только… – всплеснула руками тетка, рассыпав семечки. – Никуда от иродов не деться. Бедный ребенок.

И обменялась с мужичком долгим выразительным взглядом, суть которого парнишка не понял. Но насторожился.

– Знакомое дело, эти теперь никого не щадят, – со знанием дела покивал низкорослый Петенька. – Сами из Норильска в свое время двинули, – он сплюнул на деревенскую улочку. – Да только так никуда и не дошли, в Тайге осели. А теперь боязно высовываться, лютуют, сволочи…

Он вынул из кармана бумажный пакет махорки, скрутил себе папироску.

– И как там, в Тайге? – с деланым равнодушием поинтересовался Митяй.

– Да нормально. – На этот раз мальчишке ответила Натаха. – Было пустое место, стал настоящий город. Да и безбожников тут можно не бояться, у посадника местного братва надежная, почистили окрестности. А потом людей разных понаехало, все кинулись нефть искать в новых разломах. А мы вот по окрестным деревням инструмент какой добываем, им недорого сдаем, тем и кормимся… Ох ты ж… Да ты, родненький, небось голодный – вон какой худой. Ты иди, тетя Наташа тебе хоть сухариков даст, а то одна кожа да кости.

И тетя Наташа, взглянув на спутника многозначительно и быстро, зашаркала к телеге. Старый конь, запряженный в повозку, послушно ждал, повесив косматую голову. Где-то над полями, когда-то деревенскими и пахотными, перекрикивались вороны или грачи.

Кушать, конечно, хотелось. Но и отвечать на щедрое приглашение Митяй не торопился.

– Худой-то худой, да крепенький, – вдруг прокомментировал Петенька, сквозь табачный дым рассматривая мальчишку. – Недавно, небось, плутаешь?

– Не знаю, – честно ответил Митяй. Встав вполоборота к телеге, он наблюдал, как Натаха ковыряется в мешках. – На карте Тайгу показать сможете?

– Так зачем тебе карта? – так и не найдя сухариков, тетя Наташа снова всплеснула руками, глядя на мужичка в поисках поддержки. – Ты с нами давай! Мы уже возвращаться собирались, да, Петенька? Вот и доведем тебя до городка, так не промахнешься.

– Да я вообще редко промахиваюсь, – негромко сказал Митяй, наблюдая за Петенькой. – Вы лучше пальцем ткните, я сам как-нибудь…

– Не, малец, самому не получится.

Петя, на какую-то секунду исчезнувший из поля зрения за тучной подругой, вдруг шагнул в сторону, поднимая жутковатого вида ружье.

– С нами пойдешь, ясно? – глаза его слезились, но узловатые пальцы крепко сжимали самопал, нацеленный на паренька.

– Людоеды? – равнодушно поинтересовался Митяй, успев разглядеть простую и ненадежную конструкцию аркебузы.

– Оссподи ты Боже ж мой, – весьма натурально обиделась Натаха, ласково улыбнувшись, – да с чего ж ты взял, родной?

– Тихо ты, дура! – глухо рыкнул Петенька. – Иди-ка сюда, малец, – приказал он, качнув стволом, – мешок скидывай да смотри не глупи, ясно?!

– Не, не пойду. – Митяй улыбнулся тетке так, отчего та сразу нахмурилась и как-то сникла. – А вам советую запальник этот бросить, от телеги свалить и руки держать так, чтоб видно было. Поняли меня?

– Ты чего это, малец, – Петенька часто заморгал, смахивая с ресниц слезы. – Страху не имеешь? Говорю тебе, сюда шагай, а то пальну. Надо будет, мы тебя и мертвого продадим, так что ты не шути!

– Я сказал: оружие в кусты и руки в гору, – будто не услышав Петеньку, распорядился мальчишка. – Мы оба отлично знаем, что ты из своего пердякала с пяти шагов в корову не попадешь. А я вот не промахиваюсь, предупреждал ведь…

И он мягким, уверенным движением вынул из-за пояса «дыродел», прицеливаясь в мужичка.

Лица взрослых осунулись и побледнели, настроение передалось коню, мотнувшему башкой и шумно фыркнувшему.

Петенька оказался крайне сообразителен и умен.

– Сука… – тихо прошипел он сквозь зубы, приготовившись опустить самопал на землю, но Митяй отрицательно покачал головой.

– В кусты швыряй.

Швырнул. Не то чтобы очень далеко, но на несколько шагов, сразу не найдешь.

– А теперь выкладывайте всё, что в карманах есть, и пошли вон, пока добрый.

– Ты что же это, родненький, грабишь нас?! – искренне удивилась тетка. – Про семью свою забыл, которую такие же ироды жизней лишили? Оссподи ж ты Боже мой, что ж это творится?

Митяй смотрел в худые лица истощенных жизнью людей, испытывая непреодолимое желание нажать на спуск. Если не убить, то хоть коленки продырявить ублюдкам, еще минуту назад хотевшим взять его в плен. Что они собирались сделать с мальчонкой дальше? Съесть? Продать в Тайгу добытчикам, как пару крепких рук? Митяй не знал и гадать не собирался.

– Карманы наружу! – Он встал удобнее, беря пистолет двумя руками, чтобы не промазать.

Повиновались. Причитая и бормоча проклятия, выложили на траву смятые купюры, какие-то блестящие безделушки, патроны и табак.

– Пшли вон, – злобно процедил мальчишка с пистолетом, больше не глядя на мародеров. – Увижу еще раз – завалю.

Сказано было самым обыденным тоном, но Петенька и Натаха выживали в этих глухих местах уже не первый год, а потому сразу поняли, что за угрозой стоит нечто реальное, вполне готовое воплотиться в жизнь.

– Ты уж не серчай, малец, – держа руки перед собой, лепетал мужичок, пятясь от повозки. Казалось, что с перепуга глаза его начали слезиться еще сильнее. – Понимаешь же, неглупый, видно сразу. Выживаем как умеем. Это всё жизнь такая, будь она неладна…

Митяй понимал и даже почему-то не особенно винил этих нескладных бедолаг, пытавшихся выжить и заработать как могли. Если уж испытывать гадливость, то не к людям, а к условиям, в которых они существовали. Хотя и симпатией тут не пахло, поэтому паренек скривился, пряча пистолет.

Натаха еще что-то лепетала, но мужик настойчиво тянул ее подальше – вдруг безумный малолетка решит и сам отведать свежего жареного мяса… Скрылись из виду, но Митяй знал, что они где-то неподалеку, наблюдают.

Подошел к повозке, брезгливо разглядывая наворованный хлам. Ничего путного не нашлось, поэтому он собрал лежащие на земле деньги, а патроны растоптал. Прихватил из повозки бутылку с водой, исцарапанный электронный навигатор со встроенным компасом и сухари, на самом деле обнаруженные в вещах женщины. А затем взял ржавый топор, нашедшийся тут же, и несколькими широкими ударами перерубил ближайшую оглоблю. Конь всё еще пофыркивал, косясь на чужака и скаля зубы, из-за ближайшего дома были слышны истеричные завывания Натахи.

Бросив топор в повозку, Митяй сориентировался по трофейному прибору и широким шагом направился на восток. Перекусить найденными в подполе консервами он сможет и чуть позже.