Текст книги "Будем жить!"

Автор книги: Андрей Величко

Соавторы: Сергей Калашников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Часть вторая

Глава 1
ПРИВЕТ ИЗ ПРОШЛОГО (СЕРГЕЙ КОНЕВ, 2008 ГОД)

Пискнул селектор, голос секретаря сообщил мне:

– Сергей Максимович, звонок по вашему старому номеру, звонивший представился как Андрей Патрикеев.

– Переключайте, – я оторвался от монитора, все равно сейчас ничего срочного не было, так, по сайтам лазил, а тут Патрик звонит… сколько мы с ним уже не общались? Да лет десять, пожалуй, будет.

В начале девяностых я занялся автомобильным бизнесом, а у Патрика наступили трудные времена – деловых способностей у него отродясь не было, кандидатская зарплата со всеми довесками вдруг превратилась в пшик, сын пропал где-то в Приднестровье, жена ушла… Была у меня мысль как-то помочь, но тут у самого начались неприятности, еле вытащил свое дело, а потом я узнал, что вроде у моего друга все нормализовалось, сын нашелся и живет с ним, появились хоть какие-то деньги…

Ведь в детстве лучшие друзья были, с досадой подумал я, что же это он так, забыл и с концами. А теперь, скорее всего, ему нужна какая-нибудь помощь…

– Конь? – услышал я знакомый, ничуть не изменившийся голос. – К тебе тут и по телефону не пробьешься, а мне вообще-то хотелось с тобой лично пообщаться…

– Когда?

– Да чем быстрее, тем лучше.

– Так, – прикинул я, – через полчаса у меня обед, успеешь приехать?

– Если ты прямо у себя в офисе питаешься, то конечно, я же сейчас дома, – услышал я бодрый ответ.

– Новая квартира? – поинтересовался я.

– Нет, все та же, с чего ты взял?

– От «все той же» тебе сюда полтора часа ехать, если не два!

– Это не мне, а тебе. Я и за двадцать пять минут успею, жди.

Он действительно успел. Мы поздоровались, я с интересом пригляделся. По одежде определить нынешнее финансовое состояние Патрика было невозможно – он всегда ценил только удобство и функциональность, не обращая на внешний вид своих тряпок никакого внимания. То, что он приехал на скутере, могло говорить как о том, что у него нет денег на автомобиль, так и о том, что у него нет времени на пробки… хотя определенный вывод можно было сделать. Мы с ним ровесники, обоим чуть за пятьдесят, но ведь ему же сейчас больше сорока не дашь – загорелый, подтянутый, только слегка прихрамывает. Когда мы виделись в последний раз, выглядел он куда хуже. Так что, судя по всему, именно нет времени…

– Ну, как сам-то? – приветствовал я его. – Заходи, садись. Сказать, чтобы и тебе поесть принесли?

– Не, я только что пожрамши, – отмахнулся Патрик, и, ей-богу, во взгляде, которым он одарил мой бифштекс, мелькнуло нечто вроде насмешки. – А сам я неплохо. И, знаешь, на днях как в темечко вдарило – вот сижу я тут, весь из себя такой благополучный, а старый друг, может, на последний червонец пакет растворимой лапши купил и думает, как теперь до получки дожить… Но навел справки – слава аллаху, у тебя тоже все путем. Однако все равно встретиться не помешает, подумал я, даже подарок небольшой приготовил в ознаменование возможного возобновления знакомства. Я тут дачу купил, правда, далековато, в Тверской области, вот адресок и мой телефон, заезжай как-нибудь в гости, – он протянул мне мятую бумажку, – а вот подарок.

Патрик встал, порылся в карманах куртки и достал небольшой полиэтиленовый пакет, перетянутый резинкой.

– Понимаю, что мелочь, – ухмыльнулся он, – но, как говорится, дорог не подарок, дорога любовь. Ну, не буду тебя больше отвлекать, а то Россия совсем без китайских джипов останется, чао, – и, прежде чем я успел ответить, он встал и быстро вышел.

Я машинально развернул его пакет. Там были невзрачные серо-желтые камешки размером примерно с гальку. Можно, конечно, отправить их на экспертизу, но я и так был почему-то уверен в ее результате.

Необработанные алмазы. Общим количеством примерно полкило…

Где-то с полчаса я тупо смотрел на небрежно оставленное Патриком состояние, а потом, вздохнув, достал телефон.

– Дорогая, у тебя сейчас нет срочных дел? Это хорошо, а вот у меня, возможно, есть… Так я еду домой, ты будешь?

Домой я успел раньше Тамары, положил на стол патриковский пакет и стал ждать. Не сказать, чтобы я всякое свое решение согласовывал с ней, но важные – обязательно. Все-таки у меня довольно удачный брак… да и первый тоже был ничего. Людмила умница, все поняла и сейчас сидит хоть и без мужа, одна с дочерью, но при хороших деньгах. А уперлась бы двенадцать лет назад – может, и была бы при супруге, но уж точно при нищем. Чего там себе-то врать – не вылез бы я тогда наверх без Тамары, ну никак. И дело даже не в том, чья она дочь, хотя и это отнюдь не пустяк – у нее есть чутье и хватка, а у меня только способность тащить на себе воз и не жаловаться…

Войдя, Тамара первым делом окинула меня внимательным взглядом – все ли со мной в порядке, и, видимо удовлетворенная увиденным, предложила:

– Рассказывай.

Я рассказал.

– Та-а-к… это они?

Не дожидаясь ответа, она вытряхнула камни на стол, взяла один, поднесла к глазам…

– Да, похоже, что ты догадался правильно. Я не специалист, но… похоже. А что это за друг, я его видела?

– Нет, мы с ним перестали встречаться еще до знакомства с тобой. А так – с пятого по десятый класс в одной школе, на соседних партах, за одними и теми же девчонками ухаживали…

Патрику с ними не очень везло, вспомнил я, он мне даже завидовал. А потом почему-то перестал…

– Давай уточним, что нам известно, – откинулась в кресле Тамара. – Что ты можешь сказать про последние десять лет его жизни?

– Только то, что это время он или прожил в Москве, или регулярно тут появлялся. Скорее все-таки прожил, общие знакомые мне несколько раз про него говорили – и ничего про какие-то отъезды.

– То, что про него совершенно ничего не известно в деловом мире Москвы, – задумчива сказала супруга, – скорее всего говорит о том, что камни у него появились совсем недавно.

– Вовсе нет, – возразил я, – у него весь дом давно может быть ими завален. А чтоб купить кроссовки взамен вовсе износившихся или куртку, хватит совсем маленького камушка, который он продал, например, несколько лет назад… хотя погоди.

Я взял телефон и позвонил заведующему сервисным отделом.

– Илья Петрович, ты у нас крупный спец по скутерам. Не видел, на чем пару часов назад ко мне гость приезжал? Даже так? Ну, спасибо…

– Редкая и дорогая модель, – сообщил я Тамаре, – какой-то «Биг Рукус», да еще и в хорошем тюнинге. Ну, значит, камешек был средний, только и всего.

– Ладно, – решительно сказала Тамара, – камни плюс адрес дачи означают недвусмысленное приглашение. Телефон – что надо заранее позвонить… Значит, поспешность мы демонстрировать не будем. Завтра ты с ним созвонись, а в субботу утром мы поедем. Я пока постараюсь справки навести…

Как говорится, мы приближались к месту нашего назначения. До поселка Ворошилово наш «Ниссан» домчал нас довольно быстро, но вот последние пятнадцать километров… На спутниковой карте там было небольшое озеро в лесу, и все, но Патрик сказал, что на самом деле имеется дорога, именно там, где нарисовано на его бумажке – и что мы на своем джипе по ней проедем без труда. Вот мы и ехали, уже скоро час…

За три прошедших дня Тамара не добыла ни байта полезной информации. Патрикеев уже пять лет числится временно не работающим, соседи его почти не видят, а как полтора года назад была куплена эта таинственная «дача», так он на своей квартире стал появляться только наездами, а его сын теперь и вовсе безвылазно сидит на той фазенде.

Наконец за очередным поворотом мелькнуло озеро, а потом стала видна и цель нашего путешествия.

На невысоком холме перед этим озером обнаружились развалины какой-то старой барской усадьбы, частично скрытые молодым лесом, а рядом с ними – два свежепостроенных дома и несколько маленьких будочек. Один из этих домов был довольно странным – пирамида, вроде как у Хеопса, только высотой метров десять, из дерева и слегка наклоненная в сторону. Второй был обычным сборным домом о полутора этажах, на его крыльце стоял Патрик и делал нам приглашающие жесты.

– Доехали? – поинтересовался он. – Тогда прошу к столу, в меню сегодня седло кабана и запеченный не знаю в чем тетерев.

– То есть как не знаете? – удивилась Тамара.

– Так и не знаю, мне повар говорил, но я что, Спиноза, запоминать такие вещи?

В некотором обалдении мы прошли за хозяином. Я бы не удивился, если бы внутри этот дом оказался обставлен в духе пещеры Али-Бабы или царских покоев, но тут все было просто.

Небольшая стойка с компом в углу, обычный стол в центре комнаты, три пластмассовых стула. На столе скатерть ручной вышивки, причем чуть ли не золотом, на ней старинный фарфоровый сервиз с теми самыми кабаном и тетеревом, блюдо с пирогами и два кувшина. Рядом стояли несколько диссонировавшие с остальной икебаной три граненых стакана советских времен.

Мы расселись.

– А что, вашего сына сегодня не будет? – светским тоном поинтересовалась моя супруга.

– Вообще-то я его звал, – кивнул Патрик, – но он, поганец, говорит, что вот сейчас ему с плантации никак, а то, мол, половину урожая прохлопать можно. Прямо как дитя малое со своим хлопком, честное слово, как будто негры без него не справятся…

По-моему, мы с Тамарой подумали одно и то же – кто здесь рехнулся?

– Никто, – улыбнулся Патрик, – все в своем уме. Просто, наверное, мне пора рассказать, в чем тут интрига?

– Да уж, будьте так любезны, – серьезно попросила Тома.

– Итак, эта история началась тридцать с небольшим лет назад – начал Патрик. – Отец вашего мужа, Сергея, среди одноклассников более известного как Дас Пферд или просто Конь, в свободное от работы время интересовался всякой непознанщиной. В частности, у него была маленькая настольная пирамидка, внутри которой сами собой точились бритвы. Помнишь эту историю?

– Да, – пожал плечами я, – ты еще сказал отцу, что она не только точит бритвы, но и повышает всхожесть семян моркови, а вот огурцов, наоборот, понижает. Так и оказалось…

– Эти свойства, насчет семян, я выдумал прямо там, поглядев на дачную полку твоей мамы, – уточнил Патрик. – Такой вот эксперимент экспромтом…

Вот смотрите. Пирамида в Египте содержит в нетленности мумию и строит козни потрошителям гробниц. Пирамидка твоего отца точит бритвы, а потом вдруг начинает изгаляться над семенами. Что общего?

– Не вижу, – признался я.

– Ладно, разжую. Весь народ Египта верит, что мумия в пирамиде не тухнет, а гробокопателям будет бяка. Так и выходит. Твой отец верит, что пирамидка точит бритвы – и она их ему исправно заостряет. Наконец он поверил мне, он ведь считал меня серьезным и начитанным молодым человеком. И пирамидка тут же принялась за семена… Теперь понятно? Не всякая, разумеется, пирамида так себя ведет, а только сделанная из диэлектрика, определенных размеров и должным образом ориентированная относительно магнитного поля.

– Машина исполнения желаний? – не поверила Тамара.

– Ну, не все так просто, – внимательно посмотрел на нее Патрик, – всего лишь прибор для искривления поля вероятности. Вы не торопитесь, за пару минут тут все равно понять не получится… Так вот, мы привыкли жить в мире, где поле вероятности равномерно и прямолинейно. То есть брошу я монетку, и вероятность выпадения решки будет ровно половина. А пирамида способна это поле искривить, и, скажем, решка будет выпадать в десять раз чаще. Это значит, что относительная кривизна поля в этом случае равна десяти. Данный пример – это только по одной координате, а их теоретически бесконечное множество, тут без специальной математики не обойдешься. А вкратце можно сформулировать так – в рабочей зоне пирамиды желательное для внешнего оператора событие в «ку» раз вероятнее нежелательного, где «ку» – добротность пирамиды. У моей дощатой, например, это двенадцать, у Хеопсовой по расчетам было около тридцати, а сейчас семь.

– А что ты говорил про поле и размеры? – вспомнил я.

– Размерный ряд должен соответствовать напряженности поля, – пояснил Патрик, – для земного поля этот ряд имеет кратность девять. То есть годится как в Египте, потом в девять раз меньше, потом в восемнадцать, и так далее. А еще пирамида должна иметь основание, параллельное силовым линиям со сторонами, перпендикулярными им. Вот почему мое сооружение стоит с наклоном – в наших широтах надо учитывать угол магнитного склонения. Теперь понятно?

– Не совсем, – возразила Тома. – Хорошо, пусть в вашей пирамиде вероятность превращения куска угля в алмаз в дюжину раз больше, чем снаружи. Но ведь это вообще невозможно!

Точнее, ну очень маловероятно, подумал я.

– Правильно, – подтвердил Патрик, – в природе нет вообще ничего невозможного. Есть просто явления с очень низкой вероятностью. Но тут, конечно, добротности в десяток-другой будет совершенно недостаточно… пойдемте, я вам покажу.

Мы вышли из дома и подошли к пирамиде. Петрик открыл дверь и пригласил нас внутрь. Там была еще одна пирамида, примерно метр высотой, но вся какая-то кривая, состоящая исключительно из изогнутых поверхностей.

– Как я уже говорил, – тоном экскурсовода продолжил мой старый друг, – эффективность пирамиды зависит и от напряженности поля, земное – оно ведь совсем слабое. Катушки видите? До тысячи эрстед я могу разогнать запросто. А кривая эта штучка потому, что она должна попасть в координаты силовых линий. Поле такой напряженности сделать равномерным трудно, проще в координатах его нелинейности построить пирамиду. Добротность этой, средней, уже разок доходила до двух миллиардов. А там внутри еще одна маленькая есть, из сапфира. Все вместе – каскадное включение, то есть добротности перемножаются. Внутри третьей пирамидки искривление поля вероятности достигает десять в пятидесятой. В таких условиях маловероятных событий практически и не остается…

– Так что, вы теперь почти всемогущи? – недоверчиво, но с опаской спросила Тома.

– По отношению к тому, что внутри маленькой пирамидки – да. Только тут надо блюсти сугубую осторожность, сдуру ведь можно захотеть такого, что мало никому не покажется, кусочек антивещества, например. А вот кусочек европия я вам могу прямо сейчас сделать, на память…

– Зачем он мне, – слабо отмахнулась Тома, – тут как бы в себя прийти побыстрее… даже немного жутко. Вы, конечно, извините, но это просто замечательно, что ваши возможности ограничиваются внутренностями вот этой… совсем маленькой…

– Вообще-то возможности человека в основном ограничиваются его нежеланием мыслить, – усмехнулся Патрик. – Ну вот например, какой способности вам не хватает? Смелее, не стесняйтесь, скорее всего вы ее сейчас получите.

– Я хочу летать, как птица, – заявила моя половина. – Но вы же не будете утверждать, что это возможно, и прямо сейчас?

Патрик окинул Тому оценивающим взглядом и задумчиво протянул:

– Как птица? То есть крылья с перьями… тушку тоже придется перьями покрывать… метаболизм менять на птичий…

«Он что, серьезно?!» – с ужасом подумал я.

– Или лучше голые крылья, как у летучей мыши? – продолжал сомневаться Патрик. – Так вроде проще, но вот с эстетической точки зрения… Слушайте, а может, ну их, эти крылья? Летайте за счет броуновского движения, как Ариэль у Беляева! Так, секундочку…

Он подобрал с пола какой-то ржавый болт, откинул грань средней пирамиды и приподнял маленькую. Положив под нее болт, он закрыл грань, вывел нас из большой пирамиды и подошел к стоящей рядом будке.

– Минутку…

В пирамиде что-то загудело, сквозь щели в досках стало видно фиолетовое свечение, но через несколько секунд все стихло.

– Финита, – прокомментировал Патрик, – я сейчас.

Он скрылся в пирамиде и через полминуты вышел с болтом.

– Вот, – сказал он, вручая его Томе, – держите, можете начинать летать. Просто захотите приподняться, и все…

Тома взяла железяку и сосредоточилась. Вдруг ее ноги оторвались от земли, она поднялась метра на полтора и начала заваливаться набок. Видно, нервы у супруги не выдержали, она завизжала и отшвырнула болт. И тут же шмякнулась оземь…

– Несколько неосторожно с вашей стороны, – попенял ей Патрик, помогая подняться. – А если бы вы поднялись метров на десять, кто бы вас ловил?

Тамара стучала зубами, говорить у нее пока не получалось. Я тоже был в шоке – вся жуть сегодняшнего цирка начала потихоньку доходить до моего сознания. Ведь он же может сделать с нами что захочет!

– Ну, это ты зря, – укоризненно сказал мне старый друг. – Вот у тебя, например, пистолет в кармане, но я же не бьюсь в истерике, что ты прямо сейчас во мне дырки делать начнешь? А ведь можешь, ты на рожу-то свою перекошенную посмотри. Вот что…

Он быстро сходил в дом и вынес кувшин с двумя стаканами.

– Пейте, пока у вас на почве переизумления крыша не тронулась. Да пейте, говорю, это никакое не колдовское зелье, а просто рябиновая настойка!

– Ну как, полегчало? – спросил он, когда мы немного пришли в себя. – Тогда слушайте дальше. Действительно, я могу творить почти что угодно во внутреннем объеме малой пирамиды. А почему «что угодно» не может быть предназначено для каких-то вполне определенных действий снаружи? Наделять, например, вошедшего с ним в контакт человека способностью летать… Надеюсь, методика понятна? Я научился делать талисманы. Кстати, Конь, болтик-то возьми, он на предъявителя… Так вот, талисманы… для самых разных целей – технических, лечебных, даже развлекательных… а особняком стоят для путешествий в прошлое или будущее. Собственно, вот это я и хотел вам сказать. А теперь подумайте, чем мы можем быть полезны друг другу. Я не тороплю, как надумаете – звоните. Мешок-другой алмазов или платины на дорогу не желаете?

Домой мы ехали молча. Обычно под шуршание шин да на пустой дороге мне хорошо думается, но тут был не тот случай. В голове вертелось только что-то вроде «не может быть» и «да как же это он, а?», Тома тоже всю дорогу молчала…

В Москву мы вернулись ночью. Супруга сразу ушла в свою спальню, я остался один и, даже не пытаясь заснуть, все прокручивал в голове одну и ту же мысль. Зачем мы ему нужны? Что мы можем ему предложить, чего он не может без нас? Ничего хоть самую малость логичного в голову не приходило. Под конец эта голова дико разболелась, и я пошел в гостиную, где у нас была аптечка. Там уже сидела Тома, она раздраженно перебирала упаковки с лекарствами.

– И чего мы у себя снотворного не держим? – поинтересовалась она, не оборачиваясь.

Тут я припомнил – когда мы уже уезжали, Патрик сунул мне в руки какую-то пластиковую баночку и шепнул «на, пригодится». Кажется, она была в кармане куртки…

Через минуту мы тупо рассматривали цилиндрик из-под аспирина с небрежной надписью фломастером «обезболивающее/успокаивающее/снотворное. Противопоказания: отсутствуют в принципе». Внутри лежали две ягоды лесной земляники.

Некоторое время Тома колебалась, но потом решительно отправила в рот ягоду покрупнее. Я съел оставшуюся – и еле успел на подгибающихся ногах добраться до постели. Сил раздеваться уже не было…

Весь следующий день ушел на попытки разобраться в ситуации. Сразу выяснилось, что мы думаем о разном – если я пытался понять, зачем мы понадобились Патрику, то Тамара искала ответ на вопрос – а какую пользу он может принести нам?

– Понимаешь, – возбужденно говорила она, – до этой поездки я думала, что он или нашел клад, или научился производить свои алмазы! Не перебивай, и без тебя собьюсь… нормально производить, на каком-то оборудовании, с затратами, в ограниченных количествах.

– Так он и сейчас в ограниченном, – возразил я.

– Ага, только своей ленью. Помнишь – «мешок на дорогу не желаете»? Да и не в алмазах дело, в конце концов. Ты вникни, у нас теперь может быть все, что мы захотим – из вещественного, само собой.

– Если он сочтет нужным нам это дать, – уточнил я.

– Почему бы и нет, если мы зачем-то ему нужны, – пожала плечами Тамара.

– Вот именно, зачем?

– Да какая разница? Твой друг кто угодно, только не дурак, и если он захочет от нас чего-то, то только такого, что нам по силам! Вот скажет, что ему надо, тогда и будем думать. Но что надо нам… я просто в растерянности. Так… все, я решила. Едем к моему отцу, и не возражай мне, пожалуйста. И болт свой возьми, думаешь, я не видела, как ты утром у себя парил под потолком с совершенно идиотской улыбкой на лице? Дверь надо было закрывать, и вообще, собирайся.

Тесть поверил нашему рассказу практически сразу. Алмазы вызвали у него умеренный, но не выходящий за рамки обыденного интерес, а моя левитация – так и вовсе почти никакого. Более всего его почему-то взволновали вскользь сказанные слова о возможности путешествий во времени.

– Поспешили вы сбежать, – сокрушенно качал головой он, – сначала хоть что-нибудь узнали бы! Как, куда, меняется ли от действий в прошлом наш мир или образуется новый… В общем, узнайте это, а? И скажите своему гению, что я прошу о личной беседе с ним. Готов оказать любую требуемую поддержку, как-то так…

Вопрос о беседе решился, как только я позвонил Патрику.

– Это пожалуйста, – сразу сказал он, – я сегодня в Москве и буду здесь до позднего вечера. Так что если хочет – пусть приезжает.

А в субботу мы снова отправились в Тверскую область.

– Сегодня я решил сюда обед не тащить, – сразу после приветствий сообщил нам Патрик, – приглашаю вас в свое имение.

– Это где? – поинтересовался я.

– Здесь, – он махнул рукой в сторону развалин, – точнее было бы спросить «когда». В тысяча восемьсот сороковом году. Пошли, что ли?

Мы подошли к наиболее уцелевшей стене бывшего барского дома. Патрик достал из кармана какую-то проволоку и натянул ее между четырьмя вбитыми в землю колышками, так что получился прямоугольник примерно три на восемь метров, короткой стороной вплотную к стене.

– Станьте внутрь, – велел он, сам зашел туда и положил руку на хранящий следы желтой краски камень, потом убрал ее…

Что-то сверкнуло, хлопнуло, и мир вокруг нас мгновенно изменился. Озеро осталось, но лес отступил, а на месте развалин стоял роскошный двухэтажный особняк. Вокруг появились хозяйственные постройки, ближе к озеру паслись три лошади, и только чуть наклоненная пирамида осталась на своем месте. Однако, присмотревшись, я понял, что это другая, почти такая же, но именно что почти…

Тут я обратил внимание на Патрика. Он побледнел, на лбу выступили капельки пота, кажется, его даже слегка качнуло…

– Нормально, – сказал он, перехватив мой взгляд, – против течения времени двигаться трудно. Ничего, мы привычные…

Из дома вышел рослый мужик в шароварах, хромовых сапогах гармошкой и свободной белой рубахе. Я как-то сразу почувствовал, что это не дворецкий или еще какой холуй, а охранник, причем доверенный, на таких типажей я насмотрелся у тестя.

– С возвращением, барин, – коротко поклонился Патрику секьюрити, – без вас тут полный порядок был.

– Спасибо, – кивнул тот, – это мои гости. Прошу – это он уже нам.

В доме навстречу нам тут же образовался тип в раззолоченной ливрее, вот он уж точно был лакей.

– Накрывайте стол на троих в малой гостиной, – велел ему наш «барин», – мы – в кабинете, как будет готово, сообщите.

– А здесь разве принято с челядью на «вы»? – поинтересовалась Тома.

– Здесь принято так, как установил я, – жестко сказал Патрик, – и, кстати, спасибо за напоминание – прошу вас обращаться ко всей прислуге на «вы». Этим вы сразу позиционируете себя как моих доверенных гостей.

– Скажите, а ваш сын…

– Да, он тоже в этом времени. Но на другой стороне шарика, у него плантация под Новым Орлеаном.

У меня тоже была масса вопросов, и я задал первый попавшийся:

– А путешествовать во времени можно куда угодно?

– Теоретически да. Но у меня пока получается только по привязкам… нужна какая-то вещь, которая существует в обоих временах – и откуда ходишь, и куда идешь. В данном случае, если ты обратил внимание, это была стена дома. По ходу времени, то есть в будущее, путешествовать гораздо проще. И тут тоже талисман, – он расстегнул верхнюю пуговицу рубахи и показал золотую цепочку, – число звеньев определяет число лет переноса. Дата и время по умолчанию совпадают, вот пока я умею ползать по времени только так.

После обеда Патрик сообщил:

– Ко мне там гости едут. К вам тоже, в смысле имеют отношение… Предлагаю вернуться в двадцать первый век.

Когда мы оказались рядом с развалинами, сразу стал слышен шум моторов. Скоро к Патриковой даче подъехала небольшая колонна – «Гелендваген», армейский «КамАЗ» и «Бычок». Из джипа вылез тесть и подошел к нам.

– Я выполнил свое обещание, господин Патрикеев, – торжественно сказал он, – вот то, что вам нужно.

Он протянул Патрику небольшой дипломат. Тот взял его и не глядя поставил на траву рядом с собой.

– Я тоже, – кивнул Патрик и протянул ему цепочку. – Как пользоваться, я вам объяснял. Она на максимум, двести шестьдесят три года – до того на этом месте ничего не было. Подгоняйте «КамАЗ», а все остальное, как я и говорил, не пройдет.

Вскоре «КамАЗ» уже стоял, уткнувшись фарами в стену. Из джипа вылезли два мордоворота, из «Бычка» – водитель, и полезли в кузов, где, кажется, уже было полно народу. А потом…

Тамара решительным шагом подошла к своему отцу.

– Извини, Сергей, – буднично сказала она.

Я с разинутым ртом наблюдал, как тесть пошел к стене, коснулся ее, убрал руку…

Через мгновение мы с Патриком остались одни, да еще в сторонке стояли «Бычок» с «Гелендвагеном».

Мой друг сел на траву и захохотал.

– Ну и дурак, – сказал он, отсмеявшись, – просто образцовый! Как он только ухитрился наворовать свои миллиарды, неужели для этого вообще мозгов не нужно?

– Ч-что это было? – тупо спросил я.

– Исход, – объяснил мне Патрик. – У твоего разлюбезного тестя возникли крупные неприятности, он же из старых, видать, не сумел договориться… короче, ему пора было куда-нибудь линять. Ну и его доченька решила тоже сменить обстановку.

– И где они теперь?

– Да здесь же. Просто в другом времени… в самом для него подходящем времени. В будущем! На двести шестьдесят три года вперед. Хотя хотел-то он назад…

– Но почему?!

– Потому что он не только дурак, но и сволочь. Тебе, кстати, мочегонное не нужно? А то вон, в «Бычке» тонна уротропина. А до воздействия охранного талисмана это был гексоген… Если бы не это, помог бы я ему отправиться именно в прошлое. Но раз так – только туда, куда у него хватило своих силенок, то есть по течению времени.

– А Тома… она же не знала? – только и смог сказать я.

– Разумеется, – насмешливо сказал Патрик, – химический состав и количество гостинца с точностью до килограмма она, может, и не знала… Ты же с ней двенадцать лет прожил, неужели не изучил в деталях характер своей благоверной?

Я сидел и чувствовал, как на глазах рушится мой мир. Мелькнула мысль, что все это специально подстроил Патрик, но не успел я ее додумать до конца, как он подтвердил:

– Конечно, специально. Твой тесть, как я говорил, дурак, он додумался конфликтовать с новой властью, так что за хобот его начали брать без всякого моего вмешательства. Дальше его либо посадили бы, либо он успел бы сбежать. В конце концов все равно ты оставался без жены и без фирмы, только тогда получалось отрезание хвоста кусочками… Вот я и вмешался.

– Ага, прибил ту собаку, чтоб не мучилась…

– Не там у тебя пессимизм прорезался, где надо, – поморщился Патрик. – Без жены ты, строго говоря, остался двенадцать лет назад. А фирму можешь и сохранить, при некоторой изворотливости – мне денег подкинуть не жалко. Про тестя, конечно, неприятные вопросы начнут задавать и про его доченьку тоже, но это так, переживаемо… Мелочь она, твоя фирма. И мои алмазы с платинами всякими тоже мелочь. Совершенно ерундовый побочный эффект от вещи, способной дать человечеству просто фантастические возможности…

Ну не мог я сейчас думать про какое-то там человечество! И спросил первое попавшееся, просто чтобы не молчать:

– Что это Томин папа тебе передал, вдруг там тоже бомба, в дипломате?

– Там, образно говоря, дерьмо. Не мог поверить такой гад, как твой тесть, что я его и задаром не против переправить – да пусть уматывает, куда хочет! Вот я и попросил компромат на пару совсем уж одиозных личностей… Хороший, конечно, ты задал вопрос для человека, от которого жена только что в будущее сбежала.

– А какой надо? – разозлился я.

– Например, а как там? На всякий случай отвечаю – про те времена, куда они сдернули, я точно не знаю. Но в двадцать четвертом веке тут просто лепота – леса, холмы, озера, кое-где живописные развалины… Вот только человечества нет, вместо него всякие дикие племена по лесам прячутся. И тупые они какие-то, разговаривают и то с трудом. Конкретно здесь, на большом озере, это в десяти километрах, совсем дикари живут, жрут грибы и лягушек. Правда, есть надежда на улучшение жизни – у них охотники с луками появились, начали крыс промышлять, мясо деликатесное и опять же шкурки… Крысы там знатные, килограмма по полтора. А в Осташкове, точнее в его развалинах, другое племя, там культурный уровень на порядок выше, даже по Селигеру на каких-то лодках плавают. У них и король есть, а у короля, ты не поверишь, настоящий «калаш», даже не очень ржавый, а к нему аж целых три патрона! Так что вполне может твой тестюшка стать императором всея осташковщины, если, конечно, у него получится объяснить своим холуям, с какой радости они должны его слушаться в столь резко поменявшихся условиях.

Патрик помолчал, а потом спокойно, будто речь шла о походе в ларек за пивом, сообщил:

– Так что ухожу я отсюда в тысяча восемьсот сороковой год, тут как-то суетно, да и государство больно любопытное, не говоря уж об отдельных его гражданах. Если хочешь – можешь со мной. Не хочешь – я тебе, как уже говорил, два мешка приготовил и пяток полезных талисманов – живи на здоровье, вот только детей заводить не надо, а то их внуков жалко. Кстати, если решишь со мной – подумай, все ли долги ты раздал перед отбытием, возможно, навсегда… В общем, у тебя есть три дня, которые я еще буду тут.

Мой старый друг поднял лежащий на траве дипломат, взвесил его в руках, будто примериваясь, как бы половчее зашвырнуть его в озеро. Но потом покачал головой и, не оборачиваясь, пошел к дому.