355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Николаев » Русский экзорцист » Текст книги (страница 13)
Русский экзорцист
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 12:34

Текст книги "Русский экзорцист"


Автор книги: Андрей Николаев


Жанры:

   

Триллеры

,
   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

– Что, отец, подарок из Кремля? – спросил Волохов.

– Ну да, – пробормотал мужик, покосившись на него, – из Кремля. Оттуда нынче только бутылки пустые выбрасывают.

Петрович, аккуратно постукивая маленьким молоточком, вгонял в раму мелкие гвоздики. Ольга сидела на табурете и наблюдала за его работой. Во время урагана большое дерево упало, разбив своей вершиной окно на кухне.

– Ты, мать, сразу бы стеклопакеты ставила, – сказал Петрович. Из-за гвоздей, которые он держал во рту, слова звучали невнятно. – Хоть и дорого, но вид совсем другой и на зиму окна заклеивать, опять-таки, не придется.

– Ага, сначала они мне рамы выставят и половину стены. И что мне, совсем без окон жить?

– Ну, день-два потерпеть можно, – Петрович забил последний гвоздь и слез с подоконника, разглядывая свою работу. – Хорошо, хоть сейчас стекла потолще поставили. Вон у соседей градом все окна высадило. Надо же додуматься: «двушку» ставить.

– Ну, так что, за удачное окончание работы? – спросила Ольга, поставив на стол бутылку водки и пару рюмок, – давай, а?

Две недели после того, что увидела в интернете, она выпивала каждый день и никак не могла остановиться. Страшные картинки преследовали ее во сне, и она вскакивала среди ночи, бежала на кухню и пыталась забыться с помощью алкоголя.

Петрович покосился на бутылку.

– Ты, мать, чего-то зачастила. Вот сейчас замазкой стеклышки по краям залеплю, и можно по чуть-чуть.

Ольга вздохнула. Пить одной не хотелось. То, что она видела в «живой камере» называлось скарингом, или искусственным шрамированием. В глобальной сети она нашла много ссылок на подобные сайты, правда, русскоязычных было немного. Это искусство пришло с островов Полинезии и получило наибольшее развитие, как разновидность татуировки, в Голландии и США, хотя по популярности сильно ей уступало. Но даже на платных сайтах закрытых клубов любителей скаринга она не видела ничего, сходного с тем, что посмотрела в сети. Ее подруга Роксана – девушка по вызову и большой специалист по бандажу, практиковавшая садомазохизм и удовлетворявшая продвинутых клиентов всеми возможными способами, посоветовала прозвонить салоны татуировки. Насколько Ольга смогла узнать, в Москве, да и в целом по России скаринг был экзотикой и решались на него единицы, удовлетворяясь небольшими простейшими операциями. Специалистов скаринга можно было пересчитать по пальцам, но и они производили впечатление дилетантов. Для большинства это было скорее хобби, чем работа.

– Ну, вот, – Петрович вытер тряпкой руки, – принимай труд, хозяйка. Красить можно, как подсохнет. Хочешь, завтра сделаю.

– Покрасить я и сама смогу, – буркнула Ольга, разливая водку.

– А закусить?

– Привередливый ты, Петрович, сил нет, – Ольга достала из холодильника банку огурцов и завернутую в фольгу ветчину.

– Без закуски только алкоголики потребляют, – рассудительно сказал Петрович, нарезая ветчину.

Он выловил из банки огурец, разрезал его вдоль и поднял рюмку.

– Ну, за то, чтобы катаклизмы почаще приходили в столицу нашей родины, город-герой, белокаменную, златоглавую…

Не дождавшись окончания тоста, Ольга опрокинула водку в рот и, сморщившись, схватила огурец и захрустела им.

Петрович не спеша выпил, облизнулся и взял кусок ветчины.

– Не поверишь, мать, половине дома окна вставлять пришлось. Во халтура подвалила! Грешно, конечно, на неприятностях человеческих зарабатывать, ну так если не я – кто другой подшустрит. Моя кобра уж на что деньги любит, – он покачал головой, осуждая «кобру», – а и то скрипеть начала: каждый день пьяный, каждый день пьяный! А как людей обидеть, если со всей душой подносят, в благодарность, так сказать, – Петрович снова облизнулся и покосился на бутылку.

Ольга налила еще по одной.

– Спасибо, Петрович, что хоть через две недели ко мне добрался. Я уж думала, без стекол зимовать придется.

– Да что там, – не заметив подвоха, Петрович махнул рукой, – свои люди, по-соседски…

Дверной звонок прервал его речь. Ольга пошла открывать. На пороге, уперев толстые руки в бока, стояла жена Петровича в бигуди на желтых волосах и засаленном на животе байковом халате.

– Где там мой благоверный? – хмуро спросила она.

– Петрович, за тобой пришли, – крикнула Ольга.

– Уже иду, только инструмент соберу.

Ольга услышала, как звякнула о рюмку бутылка. Петрович выскочил в коридор, энергично работая челюстями.

– Уже закусывает, – как бы взывая к женской солидарности, указывая на него пальцем, сказала «кобра».

– Что ты, что ты, ласточка, – пробормотал с полным ртом Петрович.

– Из шестнадцатой квартиры звонили. Когда, спрашивают, балкон стеклить будешь?

– Уже иду, уже иду, птичка моя.

Оставшись одна, Ольга прошла в мастерскую. Сегодня она не успела еще заглянуть в интернет – Петрович пришел с утра. Пришлось помогать ему снимать размеры, потом ехать в стекольную мастерскую. Она включила компьютер и присела на вращающийся стул возле него. Почти две недели от того, кто прислал ей видео, не было никаких известий. Убеждая себя, что ей это надо для работы, она снова и снова просматривала запись. Паренек, которому делали скаринг, вызывал жалость, граничащую с брезгливостью. Как бездомный завшивевший котенок. И ей никак не удавалось разглядеть того, кто вырезал на теле сероглазого паренька рисунки. Почему-то ей казалось, что она знает этого человека и сможет остановить его.

С интернетом она соединилась не сразу – ночью пользователей было много. В углу экрана мигал темный шарик вызова. Сердце забилось, как от ночного кошмара. Ольга сбегала на кухню за пепельницей и нервно закурила. На экране опять возникла та же самая комната с креслом и хирургической лампой над ним.

Сероглазый паренек резал сидящую в кресле нагую девушку с кляпом во рту. Девчонка была молоденькая, почти ребенок.

Сигарета, догорев до фильтра, обожгла пальцы. Ольга бросила ее на пол и затоптала, не обращая внимания на паленый запах тлеющего ковролина.

– Сумасшедший, – прошептала она, – ты просто сумасшедший.

Больше в комнате с белыми стенами, судя по всему, никого не было.

Девушка пытаясь кричать, билась в кресле. Лицо у паренька было хмурое, сосредоточенное. Казалось, он даже жалеет, что приходится причинять страдания, но делает это ради какой-то известной только ему высшей цели. Глаза его горели фанатичным огнем, но пальцы уверенно держали скальпель с обломанным лезвием. Ольга схватила телефонную трубку, трясущимися пальцами набрала номер.

– Алло, Роксана, ты можешь подъехать? Опять то же самое, только еще хуже. Ну, про что я тебе рассказывала.

– У меня клиент, милая моя, – голос у Роксаны был низкий, с хрипотцой, – встань, как стоял, я тебе сказала, – приказала она кому-то. – Через два часа смогу, не раньше. Годится?

– Не знаю, но я запишу все, что показывают, – Ольга почувствовала себя на грани истерики, – Это бред, сумасшествие какое-то.

– Ладно, ладно, не суетись. И не пей в одиночку.

– Хорошо, жду.

Стиснув ладони между колен, Ольга раскачивалась перед экраном, то закрывая, то открывая глаза.

– Прекрати, прекрати, ублюдок, – закричала она, не выдержав, и что было сил, саданула кулаком по клавиатуре.

Посыпались клавиши, выбитые ударом. Ольга вскочила и заметалась по студии, пиная ногами попадавшиеся на пути холсты и подрамники. Нет, я с ума сойду. Она решительно направилась в кухню и достала из холодильника початую бутылку водки.

Роксана приехала почти под утро. Цокая высокими каблуками, она прошла в комнату.

– Налей-ка мне, прежде всего, чего-нибудь выпить – устала я, как собака. Клиент какой-то двужильный попался. Три раза кончил – и все мало.

Она была в мини-юбке, блестящей кожаной куртке и черном парике. Ярко-красные губы выделялись на бледном лице с темно-синими тенями под глазами, полуприкрытыми накладными ресницами. Ольга налила ей рюмку коньяка.

– Ты видишь, я даже свою боевую раскраску не смыла, – Роксана залпом выпила коньяк, сняла куртку и бросила ее на стул. – Ну, что тут у тебя?

– Сейчас он ее спать уложил и сам лег. Он сумасшедший…

– Постой, постой, давай-ка по порядку: кто кого уложил и куда лег сумасшедший. А лучше – покажи запись.

Они присели к компьютеру. На экране, освещенное приглушенным светом, было разложенное кресло со спящей в нем девушкой. Губы у нее припухли, под глазами были дорожки слез.

– А девочка очень даже, – кивнула Роксана, – такая свежая, миленькая. Ты не влюбилась, часом?

– Посмотри, что он с ней делает!

Ольга открыла файл с записанным видео. Роксана закурила, удобно, как в кинозале, устраиваясь перед экраном.

– Ты, милая моя, постарайся успокоиться, вон что с клавиатурой сделала. Прими теплый душ, завари чайку. Хватит водку хлестать.

Стоя под теплыми струями, Ольга ощущала, как напряжение оставляет ее. Теплая вода успокоила и принесла с собой истому. В последнее время она много пила. Алена так и не вернулась. Даже за вещами прислала какого-то нахального парня, который говорил сальности, раздевая ее взглядом. Ольга провела ладонью по груди, погладила сосок. Она словно увидела воочию молоденькую девчонку, привязанную к креслу, и почувствовала, как желание охватывает ее. Ольга провела рукой по животу, пальцы коснулись волос на лобке. Она отвернула рассекатель душа и легла в ванну, положив раскинутые ноги на края так, чтобы вода падала на промежность. Двигая тазом, она не переставая ласкала грудь, потом пальцы скользнули в треугольник волос. Поднимавшаяся по телу от низа живота дрожь туманила сознание, заставляла ускорять движения рук. Лицо девушки как живое стояло перед глазами. Бедра Ольги задрожали в последней стадии самовозбуждения. Она изогнулась, подставляя влагалище под тяжелую струю воды. Что-то пульсирующее возникло в ней и лопнуло, заставляя тело содрогаться. Она застонала сквозь стиснутые зубы, испытывая восторг, который возможен только во сне или в иллюзии.

Нахлынула приятная расслабленность, тело было словно чужое. Ольга завернула кран и, опираясь на стенку, вышла из ванны и завернулась в полотенце. Ноги дрожали. Большое зеркало на двери ванной комнаты запотело. Ольга протерла его ладонью.

– Мы самостийны и незалежны, и нам никто не нужен, – пробормотала она. Затем подумала и добавила, – ну, почти никто.

Роксана сидела, откинувшись на стуле. Короткие волосы были взъерошены, парик валялся на полу, как забытый скальп, снятый с убитого индейца. На столе возле монитора стояла полупустая бутылка коньяка и пепельница, полная окурков.

– Да, милая моя, – сказала она, энергично затушив изжеванный, перепачканный помадой окурок в пепельнице, – это круто. Ну и кино у тебя.

– У меня? – переспросила Ольга, вытирая голову краем полотенца. – Ты лучше подскажи, что делать.

– Ты о чем?

– Кто-то посылает мне эту мерзость. Я хочу узнать, кто! Я хочу прекратить это, – она кивнула в сторону компьютера.

– Хотеть не вредно, – философски заметила Роксана. – Кстати, ты знаешь, я себе тоже татуировку сделала. На заднице и на брюхе. Интересный специалист. Кельтские руны колет. По-старинному, иголками. С местным наркозом, правда. Но это… – Роксана качнула головой в сторону монитора, – это, пожалуй, чересчур. Сейчас я тебе ничего путного не скажу, – она постучала ногтем по бутылке с коньяком. – Глаза слипаются и голова гудит, как государственная Дума. Давай спать завалимся, а утром, может, какие-то мысли и придут.

Пока Роксана была в душе, Ольга постелила им вдвоем на своей кровати и принесла еще одну подушку. Роксана заснула, как только голова коснулась подушки, а она еще долго смотрела в потолок, переживая увиденное. Почему-то ей казалось, что она уже видела эту белую комнату, более того, она была в ней! Даже вкрадчивый голос казался знакомым!

За окном уже наступил день, когда сон сморил ее.

Глава 14

Волохов открыл глаза. Ночью он заснул, сидя в кресле. Шея затекла так, что было больно повернуть голову. За окном был пасмурный день, слышались голоса рабочих, разбирающих завалы во дворе. В квартире было тоскливо и тихо, лишь за стенкой кто-то неумело тыкал пальцами в клавиши пианино. Волохов поднялся на ноги. Чуть поскрипывая, закачалось кресло. Как опустевшая колыбель, из которой украли ребенка. Включив воду в душе, Волохов сел на дно ванны и, опустив голову, долго сидел под ледяными струями. Его охватила опустошенность, словно спортсмена, отдавшего борьбе все силы и все равно проигравшего. Мысли текли лениво, как подмерзшее подсолнечное масло из разбитой бутылки. Хотелось плюнуть на все и уехать домой, подальше от людей, от навязанных проблем, от этого города, где каждый за себя, а он, Волохов, взялся отвечать за всех. Оно мне надо, с тоской подумал он. Эх, если бы не Светка…

Квартира была оплачена до конца лета, так, что визита хозяйки, которую Светка называла Тортиллой, можно было не опасаться.

Побрившись, он прошел в кухню. Есть не хотелось. Он сварил кофе и позвонил Брусницкому. Договорились встретиться в кафе на Строгинской пойме. Брусницкий объяснил, как проехать, и Волохов вспомнил, что когда они со Светой возвращались с реки, он видел желтый шатер на берегу. До встречи было около трех часов, и он решил заглянуть в квартиру отца Василия.

Двор этого дома тоже пострадал во время урагана. Рабочие распиливали деревья на короткие бревна и забрасывали их в грузовик. От подъезда оттаскивали покореженный автомобиль.

Пользуясь суетой, он проскользнул в подъезд. Из почтового ящика торчали скомканные газеты. Похоже, их набивали до тех пор, пока было свободное место. Волохов попытался открыть замок перочинным ножом. Поковырявшись минут пять он разозлился и оторвал дверцу. Газеты посыпались на пол, мелькнул длинный конверт. Волохов подобрал его, сунул в карман и поднялся к квартире. Бумага с печатями на двери была цела, он уверенно открыл замок и вошел внутрь. В квартире по-прежнему царила кладбищенская тишина. Только пылью и запустением пахло сильнее. Похоже, здесь со времени его визита, никого не было. Не зажигая свет, Волохов прошел в ванную, закрыл дверь и заткнул половой тряпкой щель под нею. Темнота стала полной. Он постоял в темноте, чувствуя, как знакомый озноб пробегает по телу. Стали видны кафельные стены, завешенное полотенцем зеркало над раковиной, мыло в пластиковой мыльнице и зубная щетка в стаканчике на полке. Волохов поднес письмо к лицу. Адрес был тот же, что и на первом конверте.

– Уж простите, князь, – он вскрыл конверт и вытащил наружу уголок письма.

Подождав несколько минут, он развернул письмо. На этот раз оно было написано на латыни.

– Говорю я на латыни очень плохо, а читаю несколько хуже, – пробормотал Волохов.

Все же кое-что понять удалось. Корреспондент беспокоился насчет долго молчания уважаемого коллеги, напоминал об осторожности. Дальше шел небольшой перечень имен. Волохов пожал плечами, вложил письмо в конверт и опустил в карман. Еще раз обойдя квартиру, он постоял перед иконами. Судя по цветовому фону, иконы были северного письма. С потемневших досок на него печально смотрел человек, воскресший и переставший быть простым смертным почти две тысячи лет назад. В его взгляде чувствовался немой укор.

Волохов развел руками.

– А что я могу…

Она висела, распятая, над столиком с медицинскими инструментами. Отраженные световые блики били ее по глазам, которые она боялась закрыть. Горло было перехвачено ужасом, она судорожно ловила ртом разреженный, как на большой высоте, воздух.

Блестящие инструменты звякнули и зашевелились, словно живые. Скальпель поднялся вертикально и плавно взмыл в воздух, словно взлетающий воздушный шар. Медленно он подлетел к ее широко открытым глазам. Кромка лезвия, словно примериваясь, покачивалась в миллиметре от зрачка. Она сфокусировала на ней зрение. Лезвие оказалось вблизи зазубренным, словно им дробили кости. Дробили с размаху, откалывая кусочки костной ткани и выкрошенного из лезвия металла. Оставшиеся на столике инструменты зазвенели, сталкиваясь, точно ладони аплодирующих зрителей. Скальпель коснулся глазного яблока холодной зазубренной кромкой и, плавно перемещаясь, надрезал его по окружности. Она почувствовала, как холодная жидкость побежала по щеке и собрав все силы, закричала. Из горла вырвалось хриплое карканье. Блестящие инструменты зазвенели громче, надеясь заглушить ее слабый крик. И тогда она закричала во весь голос надрывно и истошно, словно потерявшая рассудок кликуша.

– Ты что, Оль? Ты чего орешь?

Ольга открыла глаза и увидела над собой лицо Роксаны.

– Ты что, милая моя, опухла, что ли? Так орать! Я чуть не родила со страху, – лицо у Роксаны было сердитое и испуганное одновременно. – Лучше к телефону подойди.

– Извини, извини, пожалуйста, – Ольга вытерла мокрые от слез глаза и встала с дивана.

Роксана закуталась в одеяло и отвернулась к стенке.

– С тобой точно свихнешься, – пробормотала она.

Отыскав звеневшую трубку радиотелефона, Ольга поднесла ее к уху.

– Ты смотришь, – спросил ее низкий шепот, – тебе нравится?

– Кто… – Ольга откашлялась, – кто вы, что вам надо? Я не буду смотреть, вы мерзавец!

– Будешь, дорогая, будешь, – голос завораживал и пугал бесстрастностью и отрешенностью. – Тебе ведь понравилась девочка?

– Ты сволочь, подонок, – закричала Ольга, срываясь на визг и топая ногами, – прекрати ее мучить, прекрати сейчас же!

В трубке раздались короткие гудки. Ольга бросилась к компьютеру.

– Кто это? – спросила Роксана, привстав на кровати.

– Это…, этот гад, который в прошлый раз парнишку резал.

Роксана встала с кровати.

– Ни сна, ни покоя, – сказала она, зевнув.

Спала она в одних узких трусиках, ее полные груди приподнялись, когда она закинула руки за голову, потягиваясь. Шлепая босыми ногами, она прошла в туалет, потом поставила на плиту чайник и, подойдя к Ольге, наклонилась и обняла ее сзади за плечи.

– Милая моя, если ты будешь так психовать, ты сойдешь с ума раньше той девчонки.

– Это вряд ли, – пробормотала Ольга, – смотри.

Видимо, парень не один час работал над телом девушки. Она была зафиксирована в кресле в лежачем положении. Глаза были закрыты повязкой, от выбритого лобка разбегалась паутина поблескивающих золотой нитью выпуклых шрамов. Растянутые ярко-красным шариком кляпа побелевшие губы, казалось, вот-вот лопнут от напряжения. Побагровевшее лицо пересекали черные ремешки, фиксирующие кляп на затылке. На шее вздулись вены. Всякий раз, когда парень заливал новый разрез жидкостью, девушка глухо стонала, а тело начинало подергиваться, заставляя ремни сильнее впиваться в него.

– Прямо гестапо какое-то, – пробормотала Роксана, – такое кино моим клиентам показать – и мои услуги не понадобятся.

– Господи, Господи, – шептала Ольга, – почему он не сделает ей хотя бы обезболивание?

– Как говорят хирурги: правильно зафиксированный больной в анестезии не нуждается.

– Как ты можешь!

Роксана пожала плечами и вышла на кухню. Ольга прибежала вслед за ней.

– Слушай, а может, в милицию заявить?

– И что? – Роксана усмехнулась. – Ты знаешь, милая моя, я сама по грани хожу и пообщалась с «мусорами» достаточно. Все улаживается той или иной суммой, – она разлила по чашкам кофе. – Мне кажется, это какая-то секта. Ты заметила, рисунок повторяет узор на теле самого парня.

Она присела на табурет, размешала в чашке сахар и, закурив, отхлебнула кофе.

– Можешь распечатать фотографию паренька и девчонки?

– Могу попробовать.

– Мне нужно, чтобы виден был узор на теле. Есть у меня один знакомый из частного сыскного агентства. Ну, и по своим каналам попробую что-нибудь узнать. Может, коллегам, – она усмехнулась, – попадались клиенты с подобным шрамами.

– Я спрашивала в салонах…

– Ты чужая, милая моя. Несмотря на свои картины, ты – чужая. Это как в море. Возле поверхности разноцветные рыбки плавают. Красненькие, синенькие, золотые, а в глубине акулы, спруты и каракатицы. Так вот: ты поверху плаваешь. Выпей кофе и не психуй. Истерикой делу не поможешь.

Ольга взяла чашку и вернулась в студию.

Работая с точностью ювелира, парень мастерил из нежной кожи на груди девушки расправивших крылья стрекоз.

– Фаберже, – прокомментировала Роксана, присаживаясь рядом с Ольгой.

Ольга отвернулась в поисках сигарет. Она не сразу смогла зажечь зажигалку, и Роксана заметила, как дрожат ее руки.

Под точными движениями скальпеля в тонких пальцах на лобке девушки возник паучок, державший в лапках разбежавшуюся по телу паутину. Промокнув тампоном кровь, парень отвязал ремешки, фиксирующие кляп, и осторожно вынул его их побелевших от напряжения губ девушки. Изо рта потекла скопившаяся слюна, девушка закашлялась. Парень вытер ей лицо и поднес к губам тонкий стакан.

– Что это? – шепот был еле слышен, затекшие губы с трудом складывали слова.

– Не бойся.

Парень наклонил стаканчик, девушка глотнула и судорожно закашлялась, хватая ртом воздух. Брызги слюны попали ему на лицо, он вытерся рукавом и дал девушке минеральной воды из пластиковой бутылки.

– Похоже, он ее спиртом угостил, – сказала Роксана.

– Зачем?

– Может, я ошибаюсь, но похоже, он приготовил для нее что-то еще. Алкоголь стимулирует сердечную деятельность.

На несколько минут парень исчез с экрана. Когда он вернулся, в руке у него был короткий стальной прут с клеймом на конце. Он положил ладонь на живот девушки и быстро прижал раскаленное клеймо слева от фигуры паука.

С диким криком обнаженное тело забилось в ремнях и тут же обмякло. Обгорелая кожа под клеймом спеклась в странный знак. Прилипший к металлу подкожный жировой слой еще дымился. Парень застонал, будто клеймили его самого, но повторил операцию, прижав клеймо с другой стороны живота.

Глаза Ольги закатились, и она стала сползать со стула. Роксана успела подхватить ее под руки и перетащила на кровать.

– Тебе понравилось, дорогая? – прошептал из колонок вкрадчивый голос.

– Ты действительно ублюдок, – Роксана выдернула из розетки шнур питания компьютера и, сбегав на кухню, принесла стакан воды. Брызнув Ольге в лицо водой, она похлопала ее по щекам. – Давай, давай, милая моя, просыпайся.

Ольга открыла глаза и попыталась сесть. Роксана бросилась к столику, налила коньяк в кофейную чашку и заставила ее выпить. Ольга послушно выпила, даже не почувствовав крепости напитка. Опираясь руками, она села в постели. Взгляд ее стал пустым и отрешенным.

– Я убью его, – спокойно сказала она.

На трамвае Волохов доехал до знакомой остановки возле реки. Погода была прохладная, отдыхающих на пляже было немного. На середине моста он постоял, глядя на берег, где они познакомились со Светкой. Ветер гнал волны, скошенную траву на лугу убрали, ивы у воды гнулись и шелестели длинными листьями. Над Тушинским аэродромом, несмотря на плохую погоду, парили парашютисты.

Большая желтая палатка кафе стояла на берегу Строгинской поймы. Волохов дождался просвета в череде спешащих автомобилей и перебежал шоссе. Возле входа в кафе стояло несколько мотоциклов. Ветер хлопал пластиковыми стенами заведения, будто проверяя их на прочность. Внутри было душно, свет, проникая сквозь стены, придавал лицам посетителей желтоватый оттенок, от чего казалось, что здесь не кафе, а инфекционное отделение какой-то больницы. В бар стояла очередь. В углу ребята в кожаных куртках и банданах пили пиво. Брусницкого здесь не было. Волохов прошел через кафе на берег, где стояли деревянные столы из толстых мореных досок. Пахло дымом и жареным мясом. На траве возле воды, демонстративно не обращая внимания на окружающих, расположились несколько девиц в бикини. Трое подогретых бритых парней возились возле вытащенного на берег двухместного гидроцикла «Polaris». Брусницкий сидел за столиком, несколько отстоявшим от остальных, в компании с каким-то круглолицым парнем. Возле столика, с блокнотом, склонилась официантка. Брусницкий помахал рукой, приглашая Волохова присоединиться.

– Небольшая поправка, – остановил он записывающую заказ официантку, – Павел, вы как насчет свинины на ребрышках?

– Не откажусь.

– Вы плохо выглядите. Значит так, три…

– Четыре, – поправил Брусницкого круглолицый.

– Гусь, ты помрешь от обжорства, – предупредил Брусницкий, однако спорить не стал, – четыре шашлыка на ребрах, три пива и три кофе. Два черных, один со сливками.

– Четыре пива, – уточнил Гусь.

Девушка, поправив растрепавшуюся прическу, кивнула и ушла в кафе, придерживая трепетавшую на ветру юбку. Гусь, проводив ее взглядом, причмокнул.

Волохов, указав на него глазами, вопросительно приподнял брови.

Брусницкий махнул рукой.

– Можете говорить.

– У меня возникли некоторые затруднения, – подбирая слова, медленно начал Волохов, – и поскольку вы лучше знакомы с мм… теневой стороной жизни города, мне бы хотелось…

Гусь вылупил на него глаза. Брусницкий усмехнулся.

– Павел, мы не на дипломатическом приеме, так что давайте попроще. Я уже сказал вам, что заинтересован в успешном разрешении нашей проблемы.

– Хорошо. Я знаю, кто приходил к вам под видом священника…

– Кусками нарежу падлу, – Гусь хрястнул кулаком по столу.

– Помолчи, – оборвал его Брусницкий.

– Теперь у меня к нему личные счеты, – продолжал Волохов, – но я потерял его след.

Девушка принесла пиво, и он замолчал, ожидая, когда она отойдет. Гусь отхлебнул разом половину бокала, одобрительно хрюкнул и закурил, пряча от ветра огонек зажигалки.

– Меня интересует, не было ли в последнее время чего-то необычного. Я имею в виду преступления на сексуальной почве. Разборки, стрелки, бытовуха меня не интересуют.

– Ну, такого сколько угодно. Избиения и даже убийства проституток не редкость.

– О, – воскликнул, вспомнив, Гусь, – кто-то пидарасов режет. На этой неделе еще двух замочили. А вот и шашлычок! Спасибо, красивая, – он принял у официантки пластиковые тарелки и расставил на столе. – Люблю повеселиться, – он потер руки, обмакнул мясо в соус и смачно зачавкал, обгладывая ребра.

Волохов взглянул на Брусницкого. Тот согласно кивнул.

– Он прав. Мы, как бы это сказать… э-э, опекаем некоторые клубы, где встречаются представители сексуальных меньшинств. Вчера ночью в подъезде одного из домов, что рядом с клубом на Садовнической, убили двоих. Видимо, они уединились, чтобы э-э…

– Отсосать, – заржал Гусь, брызгая слюнями и кетчупом.

– Помолчи, я тебе сказал. Причем над ними было совершено насилие. Затем обоим перерезали горло и кастрировали. Насколько я знаю, подозревают скинхедов и национал-патриотов. На мой взгляд, это маловероятно. Движение скинов у нас не так уж развито, да и не стали бы пацаны зверствовать до такой степени. То же самое можно сказать и о националистах. Тем более что после девяносто третьего года они вроде притихли.

Брусницкий аккуратно промокнул губы и отхлебнул пива. Порыв ветра свалил наполовину пустой бокал Гуся. Тот выругался и поискал глазами официантку.

– Красивая, еще пивка! Пойду место освобожу, – сказал он, поднимаясь.

Отойдя в сторону шоссе, он помочился в траву, не обращая внимания на окружающих. Брусницкий поморщился.

– Гусь, ты простой, как кусок хозяйственного мыла.

– Пусть лучше совесть лопнет, чем мочевой пузырь!

Заревел двигатель гидроцикла. Двое бритых парней взобрались на него, третий оттолкнул их от берега, и «Polaris» полетел по воде. Редкие купальщики рванулись в стороны, поднятая волна опрокинула зазевавшегося серфингиста.

– Где находится этот клуб? – спросил Волохов.

– Вряд ли убийца еще раз туда сунется. Первое преступление было совершено в другом месте.

Гидроцикл возвращался к берегу, делая резкие развороты. Одна из девиц в бикини, проявляя явный интерес к происходящему, подошла к воде. «Polaris» с заглушенным двигателем вылетел на песок.

– Классная машина, – манерно растягивая слова, сказала девица, – покатайте, мальчики.

– Тебя спереди прокатить или сзади? – подмигнув, спросил водитель.

– Какой быстрый, – девица устроилась позади него, обняв руками накачанный торс парня.

– Держи вот, – водитель протянул ей конец трехметрового каната с петлей на конце.

– Что это?

– Конец Александрова, чтоб не смыло.

Девица продела руку в петлю.

Парень подмигнул приятелям, и те столкнули машину в воду. Гидроцикл, задирая нос, рванулся от берега. Сделав большой круг, он подпрыгнул на собственной волне, парень подался назад, и девица, взмахнув руками, слетела в воду. Канат натянулся и потащил ее, словно наживку на крупную рыбу. Водитель привстал на сидении и поддал газу. Голова девицы с раскрытым в крике ртом, то исчезала, то появлялась из воды. Она отчаянно пыталась освободить руку из петли, но канат крутил ее, как блесну на леске. Поток воды сорвал с нее лифчик, парни на берегу ржали так, что попадали на песок.

– Во дает, – Гусь забыл про шашлык и, привстав, следил за происходящим.

Волохов, сузив глаза, смотрел на забаву. Брусницкий равнодушно отхлебывал кофе.

– Извините, я на минутку, – сказал Волохов, поднимаясь из-за стола.

– Вон я место пометил, – не отрываясь от зрелища, указал через плечо Гусь.

– Нет, я так не могу.

Он быстро прошел за кусты в дальний конец пляжа, сбросил одежду и нырнул в грязноватую воду.

Развернувшись в очередной раз, гидроцикл мчался вдоль берега. Девица уже не кричала – видно было, что силы на исходе, и она лишь судорожно открывала рот, глотая пену и речную воду. Парни на берегу, показывая на нее пальцами, ржали, как сумасшедшие. Сидящие за столиками с интересом наблюдали за представлением.

Внезапно «Polaris», будто натолкнувшись на что-то, взлетел в воздух, переворачиваясь вверх днищем. Водитель выпал, и тяжелая машина рухнула вниз, погребая его под собой. Движок заглох. В наступившей тишине стало слышно, как бьется ветер в желтые стены палатки.

Бритые парни, не сговариваясь, бросились в воду и поплыли к качающемуся на волнах гидроциклу. В носу машины зияла рваная дыра. Девица из последних сил выползла на песок.

– Пойду, посочувствую, – сказал Гусь, вытирая салфеткой жирный рот.

Сделав озабоченное лицо, он поспешил к стоящей на коленях девице. На ходу подхватив с травы полотенце, он помог ей прикрыть грудь и, обняв за плечи, повел к свободному столику.

– Доктора, – заорал один из бритых, высунувшись из воды, – позовите врача.

Бросив гидроцикл на произвол судьбы, они тащили к берегу бесчувственное тело водителя.

Волохов вернулся к столу.

– Вы можете мне дать адреса этих клубов? – спросил он, присаживаясь.

Брусницкий, прищурившись, посмотрел на его мокрые волосы.

– Вы что, искупаться успели?

– Так, освежился немного. Так что с адресами?

– У клубов неплохая охрана, но есть один, в Гнездниковском переулке, – там попроще. Кафе, клуб. Девушки с Тверской там перекусывают – никто не пристает. Неофициальное название «Дары моря».

– Спасибо, – Волохов поднялся, – пожалуй, я пойду.

– Держите меня в курсе.

– Конечно.

На песке возле воды медсестра в белом халате пыталась делать искусственное дыхание водителю гидроцикла. Один из его приятелей, бегая по берегу, орал в сотовый телефон, объясняя адрес водителю «скорой помощи».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю