Текст книги "Байки забытых дорог"

Автор книги: Андрей Бондаренко

Байка одиннадцатая
Военная кафедра

И как же это я забыл про военную кафедру? Непорядок! Будем исправляться….

В студенческой жизни – тех лет – значение военной кафедры было велико и, воистину, неоценимо! Особенно для девчонок: начиная со второго курса, у них появлялся лишний еженедельный выходной. Было, короче говоря, чему позавидовать.

А, вот, для пацанов, наоборот, прибавлялась дополнительная головная боль. Опаздывать на занятия было нельзя, велено было носить рубашку защитного цвета с чёрным галстуком-удавкой, ну, и другое всякое, однозначно малоприятное. Например, учить наизусть воинский Устав и другие аналогичные документы…

– Устав для солдат и офицеров – основа основ! Военный человек даже носки должен носить в строгом соответствии с Уставом! – доходчиво объяснял перед строем Начальник кафедры, полковник Мясницкий. – Либо синего цвета, – полковник слегка приподнял левую брючину, демонстрируя синий носок, – либо коричневого, – поддёрнул вверх правую брючину, выставляя на всеобщее обозрение носок коричневый.

Или ещё:

– Капитан Стрельцов, а почему вы не едите солёных огурцов?

– Виноват, товарищ полковник! Но голова никак в банку не пролезает, исправлюсь!

Вот, такие шуточки…

Учили «эртэшников» на зенитчиков, вернее, на командиров зенитных батарей-комплексов. Название этих батарей, наверное, озвучивать не стоит. Вдруг, это – до сих пор – страшная военная тайна? Студенты старательно изучали силуэты самолётов – и наших, и иностранных – чтобы в пылу боя подбивать только тех, кого прикажут. Поверхностно знакомились с конструкциями самих орудий, чтобы уметь самостоятельно ликвидировать мелкие поломки. Устав, конечно же, зубрили, а также усердно штудировали материалы последних съездов КПСС…

Иногда будущих офицеров, то есть, курсантов, вывозили на стрельбы: и на простые – из пистолетов-автоматов, и на сложные – из пушек зенитных непосредственно.

Поехали как-то по поздней весне – на деревьях уже появились крохотные листочки – на Ладогу, там, как раз, и располагалось учебное стрельбище. Курсанты – под руководством офицеров – вытащили пушки из ангара, расставили их на вершине холма в линию, расчехлили орудия.

– Ну, орлы, готовы к боевым подвигам? – поинтересовался полковник Мясницкий. – Сейчас будете стрелять по самым настоящим целям. Правда, железными болванками, а не снарядами. Но это дела не меняет, попадать-то надо в любом случае, – и махнул рукой в сторону Ладоги.

Там, примерно в километре от холма, небольшой катер тащил за собой маленькие деревянные плоты, и через каждые сто пятьдесят метров матросы ловко отцепляли по одному плотику. Всего наличествовало шесть плотов – по количеству орудий.

Офицеры принялись расставлять (и рассаживать) курсантов по номерам. А надо вам сказать, что в орудийном расчёте самый ответственный номер – первый. Он и горизонтальный прицел наводит на цель, и огонь открывает, нажимая ногой на нужную педаль. В пятом орудийном расчёте первым номером – неожиданно для всех – назначили Сергея.

«Глупость несусветная!», – возмутился про себя Серый, усевшись на отведённое ему место-сиденье. – «Росту во мне – всего-то один метр шестьдесят три сантиметра. С сиденья – до спусковой педали – с трудом достаю подошвой ноги. А, ведь, ещё надо «работать» и с горизонтальным прицелом…. Если немного привстать, то с прицелом будет всё в порядке. Но тогда педаль окажется в недосягаемости…. Бред получается! Мать вашу, военную…».

Но, как известно, возражать старшим по званию в армии строжайше запрещено, а приказы следует выполнять беспрекословно. Тут и строгие команды последовали:

– Заряжай, целься!

Серый, предварительно попросив товарищей по орудийному расчёту замереть, приподнялся, аккуратно поймал в перекрестие прицела нужную цель, стараясь не дышать, опустился на сиденье и нащупал подошвой спусковую педаль.

– Огонь! – через секунду истошно заорал ротмистр Кусков, командир орудийного расчёта.

В это невозможно поверить, но из всех стрелявших орудий по цели попал только пятый расчёт – плотик разнесло вдребезги. Как ярко-выраженным передовикам ратного дела, орудийному расчёту Кускова разрешили ещё пострелять. Три выстрела – два попадания. Ну, и дела!

Перед отъездом полковник, непринуждённо прогуливаясь перед строем, поделился сокровенным:

– Что, бродяги, небось, когда я недомерка посадил на первый номер, все подумали, что старик совсем выжил из ума? И не надо мне нагло врать! Конечно же, подумали! Уж, я-то знаю, двадцать пять лет в рядах, как-никак…. Здесь, братцы, дело простое. Когда верзила садится первым номером, то у него – как правило – проявляется излишняя самоуверенность. Вот же, он – прицел! Вот же, она – педаль! Как результат – вопиющая небрежность и неаккуратность…. А когда низкорослый товарищ садится на это место, то, что происходит? Он, низенький, наоборот, всё старается сделать тщательно, боится лишнего собственного вздоха. Вот, так оно. А результат, как говорится, на лицо…. Итак, что в армейской службе – самое главное? Отвечаю. Главное – обязательность и скрупулезность! А ещё – к ним в довесок – плановость…. Запомните, бойцы!

Как другие курсанты отнеслись к этой мудрой армейской сентенции, Серый не знал. Но сам он тезисы полковника запомнил крепко, что вскоре и пригодилось…

Дело было так. Приехали на военную кафедру ЛГИ проверяющие из Округа, настоящие офицеры, служащие в действующих частях ПВО. И, видимо, поставили перед ними боевую задачу – разобраться со студентами-курсантами по полной программе, то бишь, двоек наставить – при проведении внеплановых практических занятий – от души. Офицеры с поставленной задачей справились с блеском, половина группы РТ-80 успешно получила заслуженные «пары». Всем двоечникам было велено помещение кафедры незамедлительно освободить, подготовиться дополнительно в каком-нибудь другом месте, а к семнадцати ноль-ноль явиться на пересдачу.

В качестве «другого места» Серый и Гарик выбрали пивной бар «Гавань», заведение респектабельное и уважаемое во всех отношениях. Посидели, позанимались.

– А зачем это мы попрёмся к пяти? – рассуждал Гарик, с тоской поглядывая на пустую пивную кружку. – Там народу будет – не протолкнуться. Давай, подойдём попозже, к семи, например?

– Можно и к семи, разницы никакой, – согласился с другом Серый…

Когда они прибыли на военную кафедру, было уже семь тридцать вечера, а входные двери оказались закрытыми и опечатанными.

– Похоже, что все ушли на фронт, – мрачно пошутил Серый. – Не задался день сегодня, с самого утра – не задался…

Они отошли в сторонку, закурили, и – от нечего делать – принялись развлекаться. То есть, говорить всякие гадости про офицерский состав военной кафедры, мол: – «Такой-то – пик-пик-пик! И такой-то – пик-пик-пик!». А ещё – про разноцветные носки, и про солёные огурцы…. И так минут пять-семь. Смешно было – до полной усрачки…

Вдруг, с верхней лестничной площадки раздалось солидное и откровенно-угрожающее покашливание. Серый задрал голову и испуганно обомлел: там стоял, небрежно и вальяжно опираясь на перила, дежурный по кафедре – капитан Стрельцов – собственной персоной. Стоял и, грозно хмурясь, многообещающе усмехался в ухоженные усики «а-ля» поручик Ржевский.

– Можете, бойцы, не извиняться, – ехидно известил капитан. – Тут, видите ли, стоит скрытая записывающая камера…. Так что, завтра – к десяти утра, при полном параде и с намыленными верёвками на шеях – попрошу пожаловать на беседу к Начальнику кафедры. Ничего личного, служба….

– Вот влипли, так влипли, – тихонько прошептал Гарик и в полный голос уточнил у капитана: – Простите, а что конкретно должно быть намыленным? Верёвка? Или же – шея?

– И то, и другое, – последовал ожидаемый ответ. – Можете ещё – для полного комплекта – и баночку вазелина прихватить с собой…

Над головами Серого и Гарика нависла угроза позорного отчисления с военной кафедры, и – автоматически – из института. Получалось: – «Здравствуй, армейская служба?». В качестве рядовых, понятное дело…

Они срочно, закупив энное количество разнообразных алкогольных напитков, поехали в общагу. В основном, за советами, мол: – «А что, собственно, делать дальше? Если ли пути-варианты спасения?».

Но собранный консилиум ожиданий не оправдал: ни одного дельного совета так и не прозвучало. На их счастье, на огонёк случайно заглянул ротмистр Кусков, выслушал всё внимательно и тут же побежал на вахту – звонить Бур Бурычу, то бишь, просить дельного совета.

Возвратился – заметно повеселевший – Кусков только минут через пятнадцать-двадцать, и с важным видом известил:

– Даю вводную установку! Полковник Мясницкий – два с половиной года тому назад – получил дачный участок. Поставил на нём скромный щитовой домик, рядом пристроил маленькую баньку. А воды-то своей и нет, до общественного колодца будет порядка километра…. Надеюсь, задача ясна? Предлагаю двигаться именно в этом направлении, не отвлекаясь на всякую ерунду. Где можно оперативно достать подробные гидрогеологические карты Ленинградской области? Михась, слетай-ка к профильным дипломникам, стрельни. С отдачей, естественно, ясен пень…

На следующий день – ровно в десять ноль-ноль – Серый и Гарик уже вежливо стучались в нужные двери. Вернее, это Гарик вежливо постучался, слегка приоткрыл дверь и спросил – в образовавшуюся щель:

– Разрешите?

Получив положительный ответ, они – чётким строевым шагом – проследовали к письменному столу полковника и Серый (Гарик, как и было задумано, в последний момент переместился за его спину) браво доложил:

– Товарищ полковник, командир мобильной гидрогеологической группы – для решения поставленной задачи – прибыл! Район предстоящих работ досконально изучен, техническое решение найдено! Завтра – с одиннадцати часов утра – мобильная группа готова приступать к интенсивным работам! Срок выполнения поставленной задачи – семь часов! Вся техника, основное оборудование и вспомогательные материалы в наличии имеются! О научной части проекта доложит мой ассистент!

Гарик, незамедлительно выдвинувшись из-за спины Сергея, оперативно разложил на столе подполковника разнообразные карты и планово подхватил эстафету. А, именно, чётко и громко – примерно за восемь-девять минут – рассказал-поведал о технологических трудностях привязки секретных гидрогеологических разрезов к конкретной местности, о напорах в различных водоносных горизонтах, о коварных и неверных мезозойских отложениях и ещё – чёрт знает о чём…

В сонно-карих глазах Начальника военной кафедры начали, наконец-то, проявляться отблески понимания происходящего. Серый условным жестом остановил Гарика и перешёл к осуществлению конечной фазы операции:

– Товарищ полковник, разрешите получить ваше разрешение на проведение вышеозначенных работ с одиннадцати утра завтрашнего (субботнего) дня! К сборам готовы приступить немедленно!

Полковник Мясницкий грузно поднялся из-за стола, и, заложив руки за спину, подошёл к окну. О чём-то поразмышляв несколько минут, он, не оборачиваясь, негромко бросил в пространство:

– Встреча на объекте, завтра, в одиннадцать ноль-ноль. Свободны!

Гарик ловко сгреб со стола гидрогеологические карты и планы. После чего они, синхронно развернувшись через левое плечо, торопливо покинули кабинет – пока его хозяин не передумал…

В пять утра следующего дня Сергей с ротмистром прицепили к старенькому «Москвичу», купленному Кусковым со стройотрядовских заработков, взятый напрокат автомобильный прицеп, и поехали в Кавголово, на учебную базу ЛГИ, где и разжились всем необходимым. С остальными участниками предстоящей эпопеи они встретились уже непосредственно около въезда в нужное садоводство.

Ровно в одиннадцать ноль-ноль «буровая бригада» дисциплинированно проследовала – через открытую калитку – на полковничий участок. Хозяин, одетый в старенький матросский бушлат, встречал лично. Серый, надев на физиономию маску бесконечной серьёзности, отрапортовал:

– Товарищ полковник! Мобильная группа – в полном составе – прибыла на заданную точку! Разрешите приступить к выполнению запланированных гидрогеологических работ?

– Разрешаю! – Мясницкий коротко кивнул головой, и в его карих глазах заплясали весёлые бесенята…

Прибывшая «бригада» развернулась по полной программе: Серый, Банкин и Кусков старательно выгружали из прицепа оборудование и механизмы, Гарик раскладывал на садовом столике различные карты, а Михась бродил по дачному участку – с умным видом и сухой раздвоенной палкой в руках – приговаривая при этом:

– Сейчас-сейчас, на, мы эту воду быстренько найдём…. Вот оно, место, на! Давайте все сюда, на! Мать вашу, на…

Действительно, тонкая палка в Мишкиных руках уверенно – своим заострённым кончиком – показывала вниз.

Совместными усилиями они оперативно подготовили к работе мотобур. Мотобур – для тех, кто не знает – это слегка переделанная бензопила «Дружба –2». Только передача – в данном случае – развёрнута на девяносто градусов, и вместо пилы наличествует змеевидный шнек с твёрдосплавным наконечником.

Кусков дал отмашку, Михась дёрнул за шнур, двигатель мотобура надсадно взревел…. Процесс бурения шёл спокойно и планово, валунов на пути твёрдосплавного наконечника не встречалось. По мере пройденных метров, Гарик и Банкин добавляли-привинчивали новые шнековые секции.

На шестом сегменте шнеки начали подниматься на поверхность влажный грунт.

– Переходим к желонированию! – скомандовал ротмистр. – То есть, желонируем, бурим полметра, желонируем, бурим…. Не сачковать мне! Соблюдаем технологию – от и до…

К вечеру скважина была успешно завершена, то есть, готова к долговременной эксплуатации. Пробурив семнадцать с половиной метров, они – согласно секретным гидрогеологическим картам – прошли нужный подземный горизонт с чистейшей водой. После чего установили обсадные трубы и слегка – на живую нитку – зацементировали устье скважины. Потом опустили внутрь наружной колонны ещё одну связку труб – меньшего диаметра, с медным водозаборником на конце. Повторно зацементировали устье и привинтили к боковому трубному входу «качалку» – антарктическую переделку канадского варианта. На кавголовских складах можно было найти и не такое…. Ещё через час полковник Мясницкий был обеспечен качественной питьевой водой на всю оставшуюся жизнь…

За хлипкой дачной калиткой раздался громкий и наглый автомобильный гудок, полковник вышел поинтересоваться причинами. Мол, чего надо? Но неизвестной машины уже и след простыл, а рядом с забором-штакетником неожиданно обнаружились два ящика бутылочного чешского пива и неслабый полиэтиленовый пакет с вяленой рыбой.

– Ну, вот, что! – рассердился Мясницкий. – За воду – спасибо большое! Инцидент с наглыми оскорблениями, естественно, забыт. А, вот, чешское пиво с вяленой рыбёшкой – это уже лишнее. Перебор, так сказать…. Я вам что, пошлый взяточник?! Мать вашу…. Немедленно забрать и употребить по прямому назначению! Это – приказ! Выполнять немедленно, курсанты! А, вообще, молодцы…, – посмотрев на Серого, добавил: – Есть у некоторых из вас задатки, необходимые для успешной воинской службы. Я – в этом вопросе – никогда не ошибаюсь…

А ещё через неделю Сергей Хрусталёв – приказом Начальника военной кафедры ЛГИ – был назначен командиром учебного взвода. Причём, ни с того, ни с сего….

Последствия этого приказа – самым непредсказуемым образом – полностью проявились только через несколько лет.

Неисповедимы пути земные: иногда, словно бы сами по себе, они поворачивают в ту сторону, о которой и думать-то не хотелось…

Байка двенадцатая
Здравствуй, Магадан!

Магадан – край, где рождаются легенды. Вернее, Легенды – с большой буквы. Страшные и романтические, героические и печальные. Загадочная и таинственная тундра, облезлые северные олени. Знаменитая трасса: «Магадан – Палатка – Атка», золотодобывающие прииски, зоны заброшенные и действующие. Романтика грёбаная, мать её….

Благословенны эти края – особенно с точки зрения тех, кто покидает их без камня на сердце, с воспоминаниями сугубо хорошими.

Ну, вот, дело дошло до производственной практики. Серому выпало ехать в Магадан, мол, уже там уточнят дальнейший маршрут.

Подобрался неплохой коллектив: кроме Сергея – Толстый Витька, Гешка Банкин и Михась. Ротмистр Кусков тоже хотел поехать вместе с ними, но Бур Бурыч проявил твёрдость и принципиальность, мол: – «Были обещаны пыльные степи Казахстана? Извольте получить!».

За сутки до «выхода на маршрут» приключилась маленькая, совершенно копеечная неприятность. Во время отвальной Серый слегка повздорил с однокурсником Артуром. Из-за футбола, естественно. Сергей болел за «Зенит», а противоположная сторона – за московский «Спартак». Как результат, у Артура стало на два зуба меньше, а у Серого под глазом образовался огромный синяк, к которому пришлось – в срочном порядке – подбирать чёрные очки соответствующего размера. С Артуром они утром помирились, но синяк от этого, понятное дело, не прошёл.

Дружная компания поездом проследовала до Москвы, откуда и вылетела по маршруту: Москва – Свердловск – Усть-Илимск – Якутск – Магадан. Общее время полёта заняло двенадцать с половиной часов. Совершенно ошалевшие, практиканты вывалились из самолёта и сели в рейсовый автобус, следующий до города.

Но, отъехав от аэропорта всего на пару километров, автобус был остановлен пограничниками. В те времена Магадан считался погранзоной – морской порт, как-никак. Пассажиров попросили выйти из автобуса, скрупулезно проверили документы, в сумках и рюкзаках всё перевернули вверх дном. Молодую женщину – с грудным ребёнком на руках – задержали, усадили в тёмно-зелёный «газик» и увезли куда-то.

– Наверное, американская шпионка, на, – предположил Михась. – Я про такую, на, читал в книжке, на…

Наконец, автобус въехал в город. Окраины – сплошные бараки и халупы, а центр – вылитый Московский проспект города Ленинграда: массивные и солидные дома с колоннами времен сталинской застройки.

Начальник местного геологического Управления выстроил прибывших студентов в ряд, и позвал «покупателя» – Главного инженера Апрельской геолого-разведывательной партии, пятидесятилетнего широкоплечего мужичину с внешностью забубённого пирата. Фамилия у «пирата» была знатная – Вырвиглаз. И имя-отчество тоже – Владимир Ильич.

– Ну, Вырвиглаз, смотри, каких орлов нам – по старинному блату – выписали из Питера, – непонятно усмехнулся Начальник Управления. – Вот этого, здорового, – ткнул пальцем в Толстого Витьку. – На ССК поставишь. Читал телеграмму из Москвы, что, мол, требуется рекорд? Вот, пусть и поучаствует, вклад свой внесёт…

– Рекорд-то какой? – встрял в разговор Толстый. – Мировой? Или просто так, общесоюзного значения?

– А хрен его знает! – нерешительно почесав в затылке, честно признался Начальник. – Не нашего ума это дело…. Ты, братец, рекорд установи, а в Москве решат – какой. А тебе-то, не всё ли равно? Главное, чтобы денег заплатили по-взрослому. Вижу, кольцо обручальное болтается у тебя на пальце. Следовательно, нужны деньги молодой семье?

Витька активно и радостно закивал головой, мол: – «Нужны, конечно же, ясен пень! Да, ещё как…».

– Эти двое, – Начальник небрежно указал на Генку с Михасём, – тоже подойдут, сгодятся на Центральном участке. А этого, – мельком взглянул на Сергея, – я оставлю в Управлении. Будет перебирать разные бумажки, потому как – на мой взгляд – хиловат…

– Не торопись, Мих Саныч! – вмешался Вырвиглаз и скомандовал: – А ну-ка, молодой человек, удалите ваше маскировочное средство!

Серый тяжело вздохнул и снял чёрные очки, подумав при этом: – «Не хватало ещё, чтобы выгнали обратно в Ленинград. Никак не вяжется громадный синяк с образом скромного конторского служащего, усердно перебирающего бумажки…».

– Классная вещь! – неизвестно чему обрадовался Вырвиглаз, посветлев лицом. – Не, Мих Саныч, этого я тоже забираю! Хоть и мелкий, но злобный. Смотри, синяк какой – сине-жёлто-бурый. Красота! Я этого драчливого гаврика запихаю на участок «Жаркий», там-то он не забалует…

Вырвиглаз отвёл ленинградских практикантов в задрипанную гостиницу, отдал на руки билеты на завтрашний авиарейс Магадан – Певек, в качестве сухого пайка вручил ящик с тушёнкой и отеческим тоном велел-посоветовал:

– Встречаемся завтра в аэропорту, примерно в одиннадцать тридцать. Ведите себя здесь тихо и прилично, без излишнего выпендрежа и с уважением. Магадан, как-никак…

Забросив вещи в номер, «эртэшники» решили слегка размять ноги и совершить экскурсионный променад по городу. Первым делом они направились к морю, а как же иначе:

 
Кто не видел Нагайскую бухту,
Дурак тот.
Прилетел я сюда
Не с бухты-барахты…
 

Честно говоря, бухта особого впечатления на Сергея не произвела: весь берег был усеян гниющими водорослями, над разнокалиберными мусорными кучами кружили стаи наглых чаек, по морю гуляли, хищно облизывая ржавые корабельные скелеты, светло-жёлтые волны. Очень грустным и откровенно-пессимистичным было это зрелище, в голове сами собой возникали ассоциации, связанные с заброшенным кладбищем…

Банкин, не смотря на холодную погоду (около плюс двенадцати градусов) решил – согласно неким принципам и традициям – искупаться, мол: – «Даже сам Бур Бурыч здесь купался! И вообще, это как отдать дань уважения к конкретному месту…».

– Можно и концы, ненароком, отдать, – хмуро возразил Витька. – В смысле, переохладиться и копыта отбросить…

Гешка презрительно сплюнул в сторону, быстро разделся до трусов и, заглушая своими воплями визгливые крики чаек, понёсся к воде. Пробежал метров десять по мелководью, он храбро бросился в негостеприимные волны. Пришлось и остальным тоже раздеваться и лезть в холоднющую воду. Не бросать же товарища на произвол обстоятельствам?

Секунд через тридцать-сорок они, дрожа от холода, дружно выбрались на берег, а потом долго бегали по песчаной косе, стараясь хоть немного согреться. Даже, немного поборолись для сугрева, в шутку, понятное дело…

В отдалении стояли два пацана лет девяти-десяти от роду. Один был одет в дырявую тельняшку, бескозырку без ленточек и бесформенные ватные штаны. Другой парнишка щеголял в ватнике большущего размера, из-под которого торчали голые ноги. Мальчишки, явно замёршие, смотрели на происходящее со жгучим любопытством и боязливым удивлением.

Гешка, натягивая брюки и стуча зубами от холода, предложил:

– Выпить бы, кореша! Целых три повода имеется. Во-первых, за славный Магадан. Во-вторых, согреться надо. В-третьих, у Грини Красовского сегодня свадьба в Питере…. Надеюсь, глупых возражений не последует?

Местный магазин неприятно удивил, на полках было – хоть шаром покати. Вернее, магаданский продовольственный ассортимент выглядел следующим образом: явственно пованивающий минтай, консервы «бычки в томате», серые развесные галеты и ливерная колбаса синюшного оттенка.

У прилавка откровенно скучали две пожилые продавщицы.

– И это всё, что есть? – разочарованно спросил Серый, описывая рукой широкий полукруг.

Одна из продавщиц тут же нахмурилась:

– Смотри-ка, Алексеевна, к нам заглянули баре старорежимные. Разносолов им, заразам, подавай!

– А как у вас с водочкой, тётеньки? Нам бы бутылочки три, – вмешался Гешка.

Теперь уже вторая продавщица удивилась:

– Водочки? Дык, сами её уже года два, как не видели. А вы откуда – странные такие – нарисовались? Может, милицию вызвать?

Недалеко от входа в магазин на деревянных ящиках отдыхали двое бичей. Один увлечённо наигрывал на видавшем виде аккордеоне, второй же напевал негромко, но – с надрывом:

 
На крутых, опасных поворотах
О тебе лишь вспоминаю я…
У тебя опять сегодня кто-то,
Женщинам без ласки жить нельзя…
 
 
А на зону – вновь пришла суббота,
Банный день. Амнистия грядёт…
У тебя опять сегодня кто-то
Песенки под водочку поёт…
 
 
Очень скоро я вернусь, ребята!
Вы поверьте, я ведь не шучу…
И всем тем, кто с нею был когда-то,
Головёнки напрочь откручу…
 
 
И повяжут, что совсем ни странно.
И посадят, почести воздав…
Встретит Магадан опять жигана,
Мой подельник вечный – Магадан…
 
 
В ночь уйду опять – тропой знакомой.
По этапу, вновь мотая срок.
Улыбаясь елочкам и клёнам,
Строго так – на северо-восток…
 
 
Ты заждался, Магадан-братишка?
Я вернулся. Где твои снега?
Вертухай закоченел на вышке,
За окошком – вечная пурга…
 
 
На крутых, опасных поворотах
О тебе лишь вспоминаю я…
У тебя опять сегодня кто-то,
Женщинам без ласки жить нельзя…
 
 
Запиши – фамильи на обоях,
Всех кто был, а ниже – адреса…
Через месяц, может быть, поболе,
Я вернусь. Амнистия – прошла…
 
 
Очень скоро я вернусь, ребята!
Вы поверьте, я ведь не шучу…
И всем тем, кто с нею был когда-то,
Головёнки напрочь откручу…
 

Песня оказалась длинной, куплетов так на семьдесят-восемьдесят. Когда она, всё же, закончилась, Михась незамедлительно перешёл к делу:

– Здорово, орлы золочённые, на! А где, чалдоны уважаемые, на, в этой деревушке обхезанной, на, водочкой нормальной можно разжиться?

– Однако, заявление! – откликнулся бич с аккордеоном. – Обозвать Магадан, столицу Колымского края, «засранной деревушкой»? Тут наглость громадную иметь надо, или же – статус нешуточный…

Его напарник тоже проявил склонность к философским рассуждениям:

– Это, господа проезжающие, и не проблема вовсе. Водки всегда много в шалманах. У нас в городе их имеется целых два. Один называется – «Север», а другой – насквозь противоположно – «Норд». Может, вам подсказать адреса этих заведений?

– Уважаемые, с деньгами у нас – труба полная, – проинформировал Серый. – Вот, когда в августе будем возвращаться с золотых приисков, тогда и посетим эти ресторации…. А пока, нам бы чего попроще. Согреться надо, приезд отметить друга. Помогите, пожалуйста!

Бичи с минуту пошептались между собой, и тот, что был с аккордеоном, сжалился:

– Сюда слушайте, малолетки! Четыре квартала идёте от порта. Прямо вон на ту сопку, что с маленькой горбинкой. Там начинается Нахаловка, пригород такой, учёным языком выражаясь. По правую сторону – третий дом, дверь у него оббита зелёной клеёнкой. Надо постучать условным манером: тук – тук-тук-тук – тук. Лишнего говорить не советую. Сказали кратко, сколько бутылок надо, и на этом всё. Заплатили, взяли, сразу ушли. Ясно? Тогда, с Богом, ребятушки!

– Спасибо за помощь, на, господа бичующие, на! – вежливо поблагодарил Михась и предложил: – Мы с Толстым, на, по-быстрому сбегаем в эту Нахаловку. А Серёга с Банкиным, на, пусть прикупят хлебушка и прочей жратвы. Лады, на?

Заскочив по дороге в магазин, Серый и Генка вернулись в гостиницу, прибрались – на скорую руку – в номере, после чего стрельнули у дежурной по этажу гранёные стаканы и старых газет. Стаканы они тщательно помыли, газетами застелили стол, на них горкой навалили чуть заплесневевших галет, вскрыли три банки с тушёнкой и настругали ливерной синюшной колбасы. В завершении картины расставили по периметру стола стаканы, а по центру водрузили банку с кипятком – для запивона. Оглядел плоды трудов рук своих, Гешка искренне восхитился:

– Классный натюрморт получился! Английская королева от зависти нешуточной повесится, или, наоборот, подстрижётся в монахини …

Тем временем, вернулись Михась с Толстым и извлекли из карманов три пол-литровые бутылки, заполненные тёмно-коричневой жидкостью.

– Жуткое место – эта Нахаловка! – поделился ощущениями Витька. – Сплошные бараки и лачуги, даже землянки имеются. Как там люди живут? Не представляю…

– Что за бурду вы приволокли? Это пить-то можно? – поинтересовался Сергей, с недоверием рассматривая содержимое одной из бутылок на свет.

– Это, морда геологическая, не бурда! – Толстый даже слегка обиделся. – А самая настоящая магаданская ханка! То бишь, самогон местный, настоянный на махорке. Так что, всё нормально, можно смело разливать!

Михась откупорил первую бутылку, с трудом вытащив зубами из горлышка тряпичную самодельную пробку. По комнате тут же распространился неприятный специфичный запах.

– Гадость-то какая! – брезгливо передёрнулся Серый. – Витя, а из чего они гонят эту самогонку? И для чего, собственно, настаивают на махорке?

Толстый, разливая ханку по стаканам, легкомысленно передёрнул плечами и расплывчато объяснил:

– Махорка, надо думать, для крепости…. А из чего гонят, не знаю. На нас и так косо смотрели. После того, как Михась поинтересовался, мол: – «А как этот напиток, на, называется, на?».

Витька раздал всем стаканы с ханкой, наполненные на две трети, и произнёс тост:

– Ну, друзья мои! За славный город Магадан! Пусть расширяется и процветает!

Они поднялись на ноги и, звонко чокнувшись, выпили…

Банкин, спрятав нос в рукаве, так и остался стоять неподвижным соляным столбом. Сергей и Витька, опустившись на табуреты, зашлись в приступе надсадного кашля. А Михась, как ни в чём не бывало, принялся с аппетитом поглощать ливерную колбасу.

Серый, наконец-таки, откашлялся, глотнул кипятка из банки и чутко прислушался к ощущениям организма. Казалось, что в желудок упал здоровенный булыжник. Причём, время от времени, этот камень начинал активно ворочаться с боку на бок, словно бы хотел выбраться обратно…. Да, и с головой наблюдался определённый непорядок, а именно, из неё неожиданно (дай Бог, не навсегда!) исчезли все мало-мальски разумные мысли…

– Фигня, братья, на! Прорвёмся! – жизнерадостно прочавкал Михась. – Первый стакан, на, колом, второй – соколом! Гешка, на, разливай по второму разу!

Сергей тихонько отворил дверь и осторожно вышел в обшарпанный коридор. Пожилая уборщица старательно подметала пол. Обернувшись, она неодобрительно покачала головой.

– Тётенька, скжите, пжалуста, а где у вас здесь туалет? Типа – сортир? Не дайте помереть! – заплетающимся языком взмолился Серый.

– Эк, милок, тебя с ханки-то повело! – пожалела его старушка. – Её же, заразу злую, обязательно жиром моржовым надо закусывать. Или, к примеру, оленячьим, если моржового нет…. Ох, беда мне с вами, с приезжими! А туалет-то – правая последняя дверь по коридору. Ты, уж, поторопись, пожалуйста, голубь сизый! Ханка, она долго ждать не умеет…. Только, прошу сердечно, не перепутай! Левая дверь – женская уборная. Тут такие дамы проживают, что и побить могут. Даже, и до смерти…

Только минут через сорок Серый покинул туалет, до того ему было плохо. Вошёл в нужный гостиничный номер, не раздеваясь, завалился на первую попавшуюся на глаза кровать и мгновенно уснул…

Утром его разбудил Вырвиглаз. Вернее, непочтительно растолкал, да ещё и холодной воды налил за шиворот.

– Как это понимать, Сергей? – спросил грозно. – Я же просил – вести себя тихо и прилично! А вы? Пьянку пошлую устроили, мать вашу гусарскую! Чуть не проспали на самолёт. Хорошо ещё, что я догадался заехать к вам в гостиницу. Перестраховался, так сказать…. Буди своих собутыльников! Справляйте нужду, мойтесь, хватайте вещи и на выход! Надо поторапливаться. Я вас, алкашей сивушных, подожду на улице.