Текст книги "Ночь богонгов и двадцать три пули"

Автор книги: Андрей Бондаренко

Любезное предложение о совместной поездке до Бёрнса было встречено любезным отказом.

– Мы с невестой прибыли в эти экзотические края, чтобы полюбоваться на знаменитую Ночь богонгов, – помявшись, сообщил Свенн. – Вдруг, это произойдёт уже сегодня?

– Не произойдёт, – показательно-равнодушным голосом заверила Аль. – В этом году все природные австралийские процессы сдвинулись на пару-тройку недель. Говорят, из-за аномально-влажной весны…. Может, всё-таки, рванём в город? К рассвету холодный туман, наверняка, выползёт из болотистых низин. Промокнем все…

– Так и поезжайте. Мы поможем вам собраться и донести вещи до машины-виманы.

– Тогда мы тоже останемся. Нехорошо бросать приезжих в диком и незнакомом месте.

– Спасибо, конечно. Но можете не беспокоиться. Мы уже взрослые люди. Езжайте, а мы посидим у костра.

– Мы тоже посидим…

– Прекращайте спорить. Помолчите немного, – насторожённо подняв руку вверх, попросила Ариса. – Слышите, шуршит?

Непонятные шуршащие звуки, становясь всё громче и громче, раздавались со всех сторон сразу.

– Может, это мотыльки-богонги, прежде чем вылететь, расправляют крылышки? – предположил Свенн.

– Если бы, – меланхолично усмехнулся Хосе. – Это миллионы и миллионы прожорливых гусениц-совок выползают из-под земли. Сейчас, ребятки, такое начнётся – словами не описать…

Глава десятая
Мохнатые гусеницы и зелёное пламя

Австралия, граница штатов Квинсленда и Нового Южного Уэльса, пятнадцать километров от городка Бёрнса.

Из рваных тёмно-фиолетовых облаков смущённо выглянула огромная янтарно-жёлтая Луна.

– Будем готовиться к предстоящему нашествию гусениц, – объявила Аль. – Хосе, достань из рюкзака топорик и моток верёвки. Изготовь на скорую руку две-три метлы. Ещё лучше – четыре штуки. Чтобы хватило на всех присутствующих. Я, вооружившись охотничьим ножом, попробую вырубить окружающий кустарник. А вы, господа иностранные туристы, займитесь травой. Быстрее!

– Как – заняться? – буквально-таки поедая Алину преданным взглядом, уточнил Свенн. – И, главное, зачем?

– Вырывайте траву и складируйте её подальше от костра. Метрах в двадцати. Зачем? Потом объясню. Сейчас нет времени.

– С корнем вырывать?

– Как получится, так и вырывайте…. Отставить пустые разговоры! Выполнять! Э-э-э, куда? В противоположную сторону носите выдранную траву. Не надо – почём зря – захламлять берег ручья. Чистая вода нам ещё пригодится…

Работа закипела.

Минут через восемь-десять Ариса, испуганно подпрыгнув на месте, запаниковала:

– Ой, земля шевелится! Везде! А из неё выползают…. Кто это такие? Мохнатые, противные, буро-зелёные…

– Гусеницы-совки, – пояснил Хосе. – Держите, милая девушка, метлу. И сметайте гусениц в сторону.

– Как это делается?

– Показываю. Раз-два. Раз-два…. Понятно?

– Понятно.

– Теперь вы. А давить этих мерзопакостных тварей подошвами обуви – в массовом порядке – не стоит. Запах образуется – не приведи Бог. Просто невыносимый.

– У меня получается?

– Просто замечательно. Вы очень способная.

– Почему ты мне – «выкаешь»?

– Сам не знаю. Вы такая…

– Какая?

– Ну, серьёзная очень. Взрослая. Словно старшая сестра.

– Заканчивайте любезничать! – прикрикнула Аль, находившаяся по другую сторону от костра. – Родригес, лентяй белобрысый. Неси сюда мётла. Живее!

– Уже несу. Для тебя и Свенна. А себе я ещё не успел изготовить.

– Потом смастеришь. Шевели помидорами, увалень! Веселее и бодрее шевели…

* * *

– Шорк! Шорк! Шорк! – минут сорок-пятьдесят, никак не меньше, слаженно веселились мётла. – Шорк! Шорк! Шорк!

Наконец, Алина скомандовала:

– Достаточно! Отставить! Похоже, что уже все гусеницы покинули подземные камеры. По крайней мере, те, которые намеривались это сделать…. Рота, отбой!

«Шорканье» затихло. Да и шелест куда-то пропал. А им на смену пришли другие звуки – навязчивый хруст и жадное чавканье. Это неутомимые челюсти бесчисленных гусениц жадно вгрызались в сочные листья деревьев, папоротников и кустов, а также в стебли травы. Пышные зелёные мхи и узорчатые жёлто-сиреневые лишайники, неосторожно облюбовавшие окрестные камни и скалы, также не были обделены пристальным вниманием совок.

Только окружность (частично обрезанная с одной стороны бойким ручейком), с диаметром примерно в тридцать пять метров, центром которой являлся яркий костёр, была свободна от мохнатых прожорливых личинок. То есть, почти свободна. Отдельные гусеницы, избежавшие встречи с весёлыми мётлами, торопливо покидали площадку, мол: – «Жрать здесь, всё равно, нечего. Ладно, поищем в другом месте. Мы не гордые…».

– А пахнет здесь очень-очень неприятно, – брезгливо подёргала крыльями носа Ари. – Просто кошмар.

– Многих совок мы, всё же, передавили – откликнулся Хосе. – Издержки процесса, так сказать…. А вы молодец. Совсем не испугались. Большая редкость для девушек, попавших в эти места впервые.

– Заканчивай, юноша, «выкать». Не люблю. Меня зовут – Ариса, Ари. Договорились?

– Хорошо, Ари. Понял. «Выкать» не буду.

– Сколько птиц налетело. Пёстрые такие, голосистые. Складывается устойчивое впечатление, что они везде и всюду…. А что это за странные животные (вернее, смутные тени животных), безостановочно шастающие туда-сюда?

– Полевые мыши, лесные бурые крысы, одичавшие кролики, ящерицы, опоссумы, кузнечики, пауки. Ага, вон и парочка серых валлаби. Для местных животных, птиц и хищных насекомых гусеницы-совки являются излюбленным деликатесом. Как, впрочем, и бабочки-богонги, в которых эти отвратительные личинки превратятся примерно через две недели.

– Надо же. Очень интересно…

– Действительно, интересно. Прямо-таки до острых желудочных колик, – язвительно усмехнулась Алина. – Наши нелюдимые молчун и молчунья, оказывается, могут быть очень даже общительными, разговорчивыми и милыми. Я удивленна несказанно.

– Поддерживаю. Я тоже удивлён, – подключился Свенн. – Болтают, переглядываются, улыбочками обмениваются. Словно знакомы уже лет сто пятьдесят, не меньше.

– Сами хороши, – возмутился Хосе. – Я всё видел.

– Что конкретно?

– Когда гусениц подметали, то вы всё время держались вместе. А ещё – при этом – регулярно перешептывались и хихикали. Ариса, подтверди, пожалуйста.

– Подтверждаю. И, вообще…. Почему, Аль, ты всё время командуешь? Мол: – «Быстрее! Выполнять! За работу! Отставить! Рота, отбой!». Что за странные манеры? Откуда взялся такой неадекватный лексикон?

– Наверное, слегка переборщила. Бывает…. Лексикон? Это я от папы нахваталась. Он в далёкой и бурной молодости служил в армии. В каких-то жутко-секретных войсках.

– Вот-вот. Что-то такое я и предполагала…

– Перестаньте, девчонки, – вмешался в перепалку миролюбивый Свенн. – Зачем ссориться практически на ровном месте? Может, лучше ещё выпьем этой…. Как там её? «Белой лошади»? Напиток, конечно, противный. Но, всё же…. Поговорим? Обсудим сложившуюся ситуацию?

– Поговорим и обсудим, – согласилась Алина. – Значится так. Хосе, позаботься о костре. Подбрось в пламя свежих дровишек. Туда же отправь и бутерброды, они, наверняка, покрылись – во время недавней «подметальной» кампании – пылью и грязью. Ари и Свенн, вылейте вон под тот низенький кустик содержимое эмалированных мисок и пластиковых стаканчиков. А потом помойте посуду в ручейке. Вот, возьмите карманный фонарик. Это – кнопка «включить-выключить»…. Я же приготовлю новые бутерброды и разогрею «том-ям». Благо котелок с супчиком был плотно закрыт крышкой. За дело, господа и дамы! Э-э-э, пардон…. Если, конечно, вы не против. Можете выдвигать встречные разумные предложения. Подчёркиваю, разумные…

* * *

Свенн и Ариса, подсвечивая себе жёлто-белёсым лучом карманного фонарика, отошли к ручью.

Хосе, предварительно пошевелив длинной палкой малиново-оранжевые угли, подбросил в костёр сухое эвкалиптовое корневище.

– Ну, убедился, что мы имеем дело с космическими пришельцами? – пристраивая рядом с костром мятый походный котелок, шёпотом спросила Аль.

– Не знаю, фантазёрка. Не уверен, – пробурчал юноша. – Вернее, очень сильно сомневаюсь…. Появились новые веские доказательства твоей смелой версии?

– Конечно. Разве ты не заметил, как эти двое смешно вырывали траву? И как неуклюже работали мётлами?

– Это ещё ни о чём не говорит. Может, они обыкновенные белоручки. То есть, являются выходцами из очень богатых американских семей и с детства не приучены к физическому труду. Бывает.

– Бывает, спорить не буду. Только я – во время совместной борьбы с мохнатыми совками – успела слегка пробить Свенна на «вшивость». Вкратце рассказала о том, что над Квинслендом – якобы – недавно заметили «летающую тарелку». Ну, и подытожила, мол: – «Сплошные выдумки, стандартные подростковые фантазии и полная чушь…». Знаешь, что он мне ответил? Высказался в следующем ключе, мол: – «Полностью согласен. Тарелки, действительно, не летают. Как, впрочем, и прочая столовая посуда…». Что теперь скажешь, умник?

– То и скажу. Богатенький юморист незатейливо пошутил над провинциальной доверчивой дурочкой, а она, бедолага, и купилась. Всё приняла за чистую монету…

– Хосе Родригес, – в тихом голосе Алины прорезались характерные стальные нотки. – Посмотри-ка мне в глаза.

– Смотрю. И что?

– А то, что ты мне нагло врёшь. Или же чего-то недоговариваешь.

– Милая, тебе показалось…

– Прекрати. Иначе обижусь. Причём, всерьёз и навсегда…. Ты тоже думаешь, что мы нечаянно повстречались с пришельцами?

– Ну…, я…

– Говори всё, как оно есть. Быстрее, пока инопланетяне не вернулись. Пожалуйста.

– Хорошо, слушай, – сдался Хосе. – Только не перебивай. Иначе собьюсь…. Мне тогда только-только исполнилось тринадцать лет. Пошли мы со старшими ребятами на рыбалку. На ту самую запруду ручья, которая сейчас временно исчезла. Сидели на берегу, рыбачили, но клёва не было. Тогда Хорхе (он же – Готфрид), принялся травить байки. Мол: – «Мы не просто так переселились из Чили в Австралию, а по отдельному приказу. Кто отдал этот приказ? Конечно, тайный Центр, негласно руководящий жизнедеятельностью всех немецких колоний и поселений. Цели и задачи, поставленные перед жителями Круппендорфа? Охранять от посторонних деятелей загадочный тёмно-коричневый пруд…». Ещё Хорхе сообщил о том, что Адольф Гитлер якобы не погиб в Берлине – тогда, в далёком 1945-ом году. А, наоборот, взошёл – вместе с Евой Браун и другими верными соратниками – на борт НЛО и отбыл к далёким созвездиям. Мол: – «И Адольф Гитлер, и Мартин Борман, да и ряд других лидеров Великого Рейха были, вовсе, не земными жителями, а представителями далёкой инопланетной цивилизации. Они на Земле выполняли некую серьёзную научно-исследовательскую миссию, по завершении которой и отбыли домой…». Кстати, одному из моих дальних родственников довелось несколько раз пролетать над этими местами на вертолёте. Он уверял, что круглый тёмно-коричневый пруд с высоты почему-то не виден…. Так что, мысль о межзвёздных пришельцах посещала и мою голову. Причём, неоднократно. Глупо отрицать.

– Совсем другое дело, – победно улыбнувшись, одобрила Аль. – Можешь, когда захочешь…. А чего же тогда спорил? Для чего требовал каких-то дополнительных веских доказательств?

– Я же, как-никак, католик. В Бога искренне верую. А в Библии про инопланетян ничего не сказано.

– Понятное дело. Уважаю. Всё, замолкаем. Наши космические чудики возвращаются…

* * *

Они, подсвечивая себе жёлто-белёсым лучом карманного фонарика, подошли к ручью. С противоположного берега доносилась – нескончаемым потоком – причудливая звуковая какофония: жадное чавканье, противный хруст, утробные вздохи, сытая икота, довольное повизгивание, слаженный птичий клёкот…

– Слегка страшновато, – зябко передёрнув плечами, по-честному призналась Ариса. – Ручеёк-то узкий. Его и перепрыгнуть можно. Если, конечно, хорошенько разбежаться. Ну-ка, милый, посвети фонариком…. Да, та ещё картинка. Миллионы мохнатых гусениц, тысячи пёстрых птиц, сотни всяких и разных грызунов. И все едят, едят, едят. Гусеницы – листья, траву и цветы. А все остальные – гусениц. Фу, какая гадость.

– Достань походный пульт, да и нажми на зелёную кнопку, – принимаясь за помывку посуды, посоветовал Свенн. – Вся эта шумная живность вмиг разбежится и разлетится.

– С ума сошёл, благородный лорд? Пользоваться достижениями нашей цивилизации при посторонних? Это сродни завуалированному признанию в том, что мы прилетели с другой планеты. Инструкции не одобряют такую бездумную и безответственную линию поведения. Более того, строго-настрого запрещают.

– Значит, ты изменила своё первоначальное мнение? То есть, Аль и Хосе, всё же, являются землянами?

– Наоборот, моя уверенность только окрепла. Эта сладкая парочка – «системщики». Помнишь, Алина случайно проговорилась, мол: – «Мой папа в бурной молодости служил в каких-то жутко-секретных войсках…»? Наверняка, речь шла о тайной спецслужбе. Потомственная «системщица», а ты ей глазки строишь. Интересно, где она разжилась земной виманой? Хотя, что тут странного? Профессионалка…

– Держи миски. Давай стаканчики…. А что у нас с Хосе? Почему ты его считаешь «системщиком»?

– Хосе…, – почему-то засмущалась Ари. – Во-первых, он – напарник Арины. Во-вторых, является потомком разумных гуманоидов с планеты К-2. Все визуальные и поведенческие признаки налицо. Я в этом, слава Разуму, хорошо разбираюсь. А, как всем известно, именно «двоечников» Система обожает привлекать к работе в различных спецслужбах. Мол, ребята, рождённые на К-2, обладают ярко-выраженной склонностью к оперативной деятельности.

– И что нам теперь делать?

– Вести себя в полном соответствии с полученными инструкциями. Не допуская ни малейших нарушений. «Системщикам» станет скучно. После этого, наверняка, мы с ними разойдёмся в разные стороны.

– Как в Чёрном бездонном космосе серебристые красавцы звездолёты? – легкомысленно хмыкнул Свен.

– Можно и так сказать, – даже не улыбнулась невосприимчивая к шуткам Ариса. – Впрочем, существует ещё один вариант.

– Какой?

– Дельный. Скоро узнаешь…. Что у нас с посудой? Помыл? Молодец. Пошли к костру…

* * *

Участники этого странного пикника выпили, морщась, по полстаканчика виски. Запили апельсиновым соком. Зажевали бутербродами с колбасой и сыром. Похлебали «том-яма». Ещё выпили виски. Снова похлебали супчика. Выпили…

– Всё просто замечательно! Восхитительно! Неповторимо! – принялся увлечённо благодарить слегка захмелевший Свенн. – Огромное спасибо, милые австралийские аборигены…. Твой супчик, прекрасная Аль, само совершенство. Мне никогда не доводилось пробовать ничего вкуснее.

– Я старалась, – скромно потупилась Алина. – А ещё я умею лепить классические русские пельмени. Пробовал когда-нибудь?

– Кажется, да. Но точно не помню…

– Про «вкусно невкусно» ничего сказать не могу, – сыто икнув, вмешалась Ари. – Эти категории субъективны и для каждого разумного гуманоида индивидуальны. Одно для меня несомненно. Ик…. Данный суп, увы, нельзя отнести к категории – «здоровое диетическое питание». Да и ваша хвалёная «Белая лошадь», конечно же, гораздо вреднее дистиллированной воды. Ик…. Всё равно, спасибо. Премного благодарна. Но дело не в этом. Ик…. Имею реальное и конкретное предложение. Уговорили. Поехали в ваш Бёрнс. Покажете мотель, – многозначительно подмигнула Свенну, мол: – «Всё просто. Доберёмся до городка. Вылезем из машины. Поблагодарим за помощь и попрощаемся. Дождёмся, пока „системщики“ уедут, и рванём обратно. Откроем „дверку“ в Куполе, и все дела…».

– Извини, поборница здорового образа жизни, но ничего не получится, – мстительно хихикнула Аль. – По крайней мере, в ближайшее время.

– Почему – не получится? Ик…

– Соку хлебни. Типа – прямо из пакета, там ещё осталось на донышке. Икота и пройдёт.

– Спасибо…. Почему – не получится?

– По капустному кочану. По целому комплексу объективных и субъективных причин.

– Из-за гусениц, – мягко улыбнувшись, пояснил Хосе. – Если прямо сейчас пойдём к машине, то они будут падать на нас с веток деревьев и высоких кустов. На головы, за шиворот, на прочие открытые части тел. Кожа начнёт ужасно чесаться и покроется многочисленными красными волдырями.

– Что же теперь делать?

– Ждать, пока прожорливые совки окончательно насытятся и попадают на землю. Когда это произойдёт? Скорее всего, после завтрашнего обеда. Уже ближе к вечеру.

– Ждать до завтрашнего вечера? – нахмурилась Ариса.

– Ничего страшного. Подождём, – беззаботно зевнула Аль. – С голода не помрём. Еды хватит. В моём рюкзаке имеется ещё одна палка полукопчёной колбасы, две упаковки говяжьих сарделек и буханка чёрного хлеба…. Предлагаю следующий распорядок. Сейчас допьём виски. Доедим супчик. Немного поболтаем. А потом бросим честный жребий – двое поддерживают костёр, двое идут спать в палатку. Часа через три осуществим смену. Как вам моё предложение? Годится? Тогда приступаем к беседе…

* * *

Разговор откровенно не задался – взаимные настойчивые вопросы, взаимные обтекаемые и осторожные ответы. Совершенно ничего интересного и полезного.

Когда – примерно через час – виски и «том-ям» закончились, Аль попросила:

– Хосе, любовь моя неземная, приготовь-ка две палочки. Одну длинную, другую, понятное дело, короткую. Разыграем, пожалуй, очерёдность дежурств.

– Не надо жребия, – возразила Ариса. – Идите, друзья, в палатку первыми. Спите. А мы со Свенном…

Договорить она не успела. Внизу, под холмом, прогремел глухой взрыв. В ночное австралийское небо взметнулись длинные языки странного изумрудно-зелёного пламени…

Глава одиннадцатая
Песенка на иврите

Австралия, аэропорт Канберры.

Макс Смит был водителем откровенно «аховым», поэтому и выехал в Сидней на рассвете, мол, дорожная обстановка по утрам – более спокойная и мирная.

«Аховый» – это как?

Обыкновенно. Во-первых, он являлся очень задумчивым человеком. Раз, и задумался. После чего, естественно, снизил скорость до минимума. Сзади все нервно гудят, а ему хоть бы что. Задумался, и всё тут…. Во-вторых, инспектор Смит досконально, до мельчайших нюансов (когда не пребывал в задумчивости, понятное дело), соблюдал правила дорожного движения. Что, согласитесь, тоже мало кому нравится. Я имею в виду отвязанных водил-лихачей и нервных блондинок за рулём…

Чтобы попасть на нужный автобан требовалось проехать через город Квинбиан.

По правую руку замаячило громоздкое здание местного аэропорта – сплошное стекло и бетон.

– Как кофе хочется, – сглатывая в сотый раз слюну, мечтательно пробормотал Макс. – Двойного, без молока и сахара. А к кофе – какую-нибудь аппетитную плюшку…

Он повернул руль и через пару минут припарковал машину рядом с огромным прямоугольным стендом, на котором – оранжевым на изумрудно-зелёном фоне – значилось: – «Canberra Airport Group Pty Ltd.».

Смит, покинув автомобиль, проследовал в кафетерий, расположенный на втором этаже офисного блока аэропорта, заказал кофе, свежую газету и два пирожных с заварным кремом, после чего устроился за столиком – возле длинного обзорного окна.

Рядом с входом остановилось ярко-жёлтое такси. Из машины выбрались пассажиры – высокий мужчина с белобрысым ёжиком на голове и молоденькая фигуристая брюнетка. Шофёр в форменной кепке, обойдя автомобиль, достал из багажника тёмно-коричневый чемодан на колёсиках и чёрную кожаную сумку.

«Что здесь делает Танго?», – засомневался Макс. – «А, наверное, провожает обожаемого жениха, возвращающегося в туманный Лондон. Проводит, а после этого вернётся в Канберру, сядет в рейсовый автобус и дисциплинированно направится в Мельбурн – выполнять задание господина Окружного прокурора. Прав на управление автомобилем её лишили ещё полтора месяца назад – за вождение в нетрезвом виде. Отвязанная и своевольная барышня, ничего не поделаешь…».

Улыбчивая полная девица в фирменном серо-голубом комбинезоне принесла заказ.

Инспектор, вежливо поблагодарив официантку, отхлебнул кофе, удовлетворённо вздохнул и принялся за пирожные.

«Такси уехало, а парочка никуда не торопится», – глядя в окно, продолжил рассуждать про себя Смит. – «Похоже, решили перекурить перед расставанием…. А женишок-то моей напарницы, безусловно, приметная личность. Солидный такой мужик лет двадцати пяти-шести от роду. Широкоплечий? Чего нет, того нет. Но высокий, поджарый и резкий. Наверняка, занимается восточными единоборствами. Может, даже обременён и несколькими чёрными поясами – по разным видам единоборств означенных…. Кстати, а кто он такой? Э-э-э…. Что-то там говорили, мол, потомственный английский лорд. Чуть ли не принц крови. А фамилия начинается на букву – „Ч“. Чемберлен? Черчилль? Честертон? Не помню. Но что-то аналогичное…. Короче говоря, эдакий Джеймс Бонд, агент ноль-ноль-семь в молодые годы. Стоп-стоп. Может, действительно, агент легендарной британской спецслужбы МИ-6? Вполне реальная и жизненная версия. Вполне. Англичане, как известно, ребята хитрые и любопытные без всякой меры. Везде и всюду суют свои наглые бульдожьи носы…».

* * *

Такси, вежливо мигнув на прощанье задними фонарями, уехало.

– Всё ещё дуешься на меня? – виновато шмыгнув носом, спросил на эсперанто [2]2
  Эсперанто – самый распространённый искусственный язык, созданный варшавским окулистом Лазарем Марковичем Заменгофом в 1887-ом году.


[Закрыть]коротко-стриженный блондин.

– Дуюсь, – доставая из кармана стильного жакета пачку сигарет и зажигалку, подтвердила на том же языке Танго. – Так всё бездарно испортить. Раззява и бестолочь. Не смог совладать с дурацким инстинктом. А ещё гордо именует себя охотником.

– Это не я так себя именую, а сослуживцы, – принялся неуклюже оправдываться белобрысый. – То бишь, товарищи по работе…. Ага. Не оборачивайся, пожалуйста.

– Не оборачиваюсь…. Ну, что случилось?

– Не нукай, не запрягла.

– Хантер, заканчивай выёживаться. Что происходит?

– В окошке кафетерия, на втором этаже, мелькнула знакомая до боли физиономия. Мелькнула, а сейчас торопливо спряталась за развёрнутой газетой. Наверняка, шустрила, успел в газетном листе проковырять пару дырок для обзора. Конспиратор хренов.

– Чья физиономия?

– Угадай с трёх раз.

– Хантер!

– Да, Хантер. Так меня зачастую величают коллеги по благородному ремеслу. Что, собственно, из того? Угадывай давай, декадентка. И старайся говорить потише.

– Хавьер Эрнандес? – позабыв про незажжённую сигарету, предположила девушка. – Нет? Господин Окружной прокурор? Снова мимо? М-м-м…. Неужели, один знакомый нам генерал-лейтенант с короткой фамилией на букву – «Г»?

– Прекращай трепаться, танцорка, – обеспокоенно оглядываясь по сторонам, помрачнел белобрысый. – Нашла, понимаешь, чем шутить. Всему же надо знать меру. И никогда не стоит забывать о строгих служебных инструкциях и жёстких законах консперации. Если, конечно, нет устойчивого желания вкусить по полной программе серой штатской жизни…. За нами, милая, сейчас с интересом наблюдает твой здешний напарник. Официальный напарник по опасной полицейской службе, я имею в виду.

– Макс? – удивлённо охнула Танго. – В кафе аэропорта? Наблюдает за нами, старательно прикрываясь газетой? Странно. Он сейчас, по идее, должен следовать к Сиднею. Причём, с нескрываемой радостью и бодрым энтузиазмом…. Получается, что Смит эту радость умело разыграл, а меня в чём-то подозревает и поэтому следит? Да, подозревает. Наверняка. Недавно даже пошутил неуклюже.

– Как конкретно пошутил? – насторожился Хантер. – Выкладывай, боевая подруга.

– Мол, если я перекрашусь в блондинку, то стану похожа на молоденькую Мерлин Монро.

– Какая же это шутка? На мой взгляд – чистейшая правда. Стареющий ловелас сделал тебе заслуженный комплимент. Не более того.

– Комплимент, говоришь? – Танго принялась расстроено трясти зажигалкой. – Не знаю, не знаю. Вдруг, Смит в курсе, что я – природная блондинка? Не говоря уже про армейское прозвище…

– Откуда?

– От горбатого престарелого верблюда. Работает, к примеру, на одну из многочисленных спецслужб, коих развелось на нашей грешной планете – как собак нерезаных. Вследствие чего и ознакомился с моим служебным досье. Или же с отрывками из него.

– А для чего ты так активно упражняешься с зажигалкой?

– Демонстрирую всему окружающему нас Миру, что она – якобы – сломалась. То есть, окончательно и безнадёжно вышла из строя. Сейчас, понятное дело, поднимусь в кафе, чтобы купить новую…. Когда вылетает твой самолёт?

– Регистрация пассажиров начнётся примерно через десять-двенадцать минут.

– Успею.

– Что ты задумала, амазонка беспокойная? – уже всерьёз обеспокоился белобрысый джентльмен.

– Сама пока не знаю, – вздохнув, призналась Танго. – Буду импровизировать уже на месте. В таких нестандартных случаях рекомендуется слегка запутать потенциального противника. То бишь, постараться пустить его, тварь позорную, по ложному следу. По крайней мере, так учит один пожилой и заслуженный генерал, убелённый аристократическими сединами.

– Я категорически против. Ни к чему рисковать.

– Милый, ты – часом – не позабыл, что при проведении данной операции именно я возглавляю оперативную группу?

– Э-э-э…

– То-то же. Послушный мальчик. Возьми с полки буфета пирожок с аппетитной пармской ветчиной, а из холодильника достань банку с ирландским чёрным пивом. Я пошла.

– А мне что делать?

– Стоять здесь. Бдить. Охранять чемодан и сумку. Изображать из себя чопорного и высокомерного английского лорда. Брезгливо поплёвывать по сторонам. И, ёжики колючие, ждать меня…

Танго поднялась на второй этаж, прошла в кафетерий, купила новую зажигалку, подошла к окну, встала рядом с человеком, умело прикрывающимся развёрнутой газетой, прикурила и, любуясь на открывшийся пейзаж, задумчиво пропела – на иврите:

 
Всё, что задумано – скрыто в тумане.
Всё, что приснилось – скрыто во мгле.
Снова весна – на рассвете – обманет.
Снова рассвет – улыбается – мне.

Сколько же можно – бродить – непреложно?
Странствовать в Мире, всем снам – вопреки?
Сытая старость – она невозможна.
Снова излучина – Дикой реки.

Снова качает – качка морская.
Старый баркас. Паруса.
Доля нам, братец, досталась такая.
Воля, терзанья, слеза…
 

Замолчав, Танго мстительно хмыкнула, отправила недокуренную сигарету в урну, развернулась и, спускаясь вниз, бойко зацокала каблучками по ступеням бетонной лестницы.

Подхватив чемодан и сумку, они прошли в зал вылетов-прилётов. Отстояв очередь средней паршивости, зарегистрировали отлетающего пассажира и сдали вещи в багаж. После чего, исподволь переглядываясь, отошли в сторонку.

Приближался момент прощания.

– Что с тобой…э-э-э, Джеймс? – смущённо отводя глаза в сторону, спросила Танго.

– Никак не можешь привыкнуть к моему теперешнему имени? – невесело усмехнулся мужчина.

– Извини, не могу. Прежнее было гораздо симпатичнее. Я уже не говорю про настоящее.

– А по мне – так нормально. Джеймс Честерфилд, эсквайр. Звучит гордо и солидно.

– Звучит, – мимолётно улыбнувшись, согласилась Танго. – А когда мне можно будет вернуться домой? По родителям ужасно соскучилась. Поцелуй их от меня…

– Когда Скотланд-Ярд пришлёт официальную бумагу с отзывом, тогда и вернёшься. Не раньше.

– Не всё зависит от Лондона.

– Это точно. Не всё.

– О чём ты задумался, милый? Ого, как глаза заблестели! Принял какое-то важное и судьбоносное решение?

– Принял, – невозмутимо подтвердил Джеймс. – Сейчас мы пойдём сдавать билет. Я остаюсь.

– А…. Как же?

– Также. Похоже, что нас обвели вокруг пальца. Как неразумных и наивных подростков.

– Подсунули пустышку? – уточнила Танго.

– Типа того…. Ладно, родная, не принимай близко к сердцу. Выправим ситуацию. Доработаем. Не впервой…. Багаж? Ерунда. Позвоню Бриджу, он распорядится.

– А что скажет генерал?

– Орать, конечно, будет. Мол: – «Сорву погону и отправлю в счастливую штатскую жизнь! До самой смерти будешь работать шофером у самого поганого и вороватого депутата…». Ничего, генерал мужик справедливый. Всё правильно поймёт…