Текст книги "Антиметро"

Автор книги: Андрей Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава седьмая
Тайное подземелье и предчувствие 2033-го года

Они, как и полагается, перекурили это дело.

– Пойдёшь, Тёмный? – запихивая окурок в полупустую пачку, тусклым голосом спросил Лёха. – Не боязно, часом?

– Конечно, боязно, – честно признался Артём. – А вот, ты что-то там плёл про генеральскую племяшку, за которой мне надлежит ухлёстывать – для эффективного карьерного роста…. Чего морду отворачиваешь в сторону? Смотри у меня! В глаз прилетит – не заметишь. В том смысле, что ослепнешь сперва, и только потом осознаешь…. Так что, имей в виду, харя кандальная, по возвращению – я из тебя все жилы выну. Типа – на кулак намотаю и сожрать заставлю…. С чего это, вдруг, пошли такие дурацкие разговоры? Никогда, вроде, повода не давал – даже – малейшего…

– Дык, я-то здесь причём? – удивился Никоненко. – Это всё подполковник Мельников…. То бишь, языком чесал намедни. А ему, ясен пень, Горыныч наболтал. Он же у нас – самый знающий…

– Ладно, я почапал, благословясь…. Посматривай тут!

– Ни пуха, ни пера…

– К чёрту!

Артём, несуетливо перемещая фонарь из стороны в сторону, шагал – в среднем темпе – по странному боковому туннелю. Сперва он хотел ограничиться прибором ночного видения, но упрямый внутренний голос настоял на своём, мол: – «Ни фига цвета не различаются! Вот, плесень на шпалах и стенах, она каких колеров, а? Как это – зачем различать цвета и оттенки? В таких насквозь непонятных и тревожных местах важна каждая мелочь. Вернее, в таких мутных местах мелочей, и вовсе, не бывает…. Ну, включи, пожалуйста, фонарик! А приборчик, наоборот, подними наверх, чтобы не мешался…».

Ход неожиданно повернул в сторону и Артём, чуть не наступив на непонятный тёмный предмет, непроизвольно шарахнулся в сторону.

– Мать его растак! – он негромко выругался, присаживаясь на корточки и подсвечивая фонарём. – Обычной рваной тряпки испугался, храбрый и опытный спецназовец…. Впрочем, не совсем обычной, а щедро усеянной жирными и шустрыми вшами. Гадость-то какая! Б-р-р-р! Это, судя по всему, обыкновенная вязанная женская кофта. Только ужасно старая и дырявая. Следовательно, голые бабульки Лёхе Никоненко не привиделись…. Да, уж! Дела. На одну каверзную загадку стало больше…

– Карр! – раздалось откуда-то сверху.

Он – в очередной раз – отпрянул в сторону и мгновенно вытащил из наплечной кобуры браунинг – одной рукой (во второй-то находился фонарь) управляться с автоматом было несподручно.

– Ну, и кто тут у нас? – тихонько пробормотал Артём, плавно водя по сторонам светло-жёлтым лучом. – Отзовись, не трону!

На широком боковом наросте сталактита (или сталагмита?) сидела большая чёрная ворона. Вернее, иссиня-чёрный огромный ворон. Птица, склонив голову набок, с любопытством косила на Артёма круглым, ярко-янтарным глазом с узким чёрным зрачком.

– Здравствуйте, уважаемый! – вежливо поздоровался Артём с приметным представителем сообщества пернатых. – Скучаете, наверное, здесь? Пыль, плесень, паутина, темнота…. А чем питаетесь, если, конечно, не секрет? Мёртвыми крысами, шакалами и старушками? Или же в этих местах водится и другая съедобная живность?

– Карр! – важно известил ворон, поворачивая голову.

– Чудеса, блин подземный! – восхитился Артём. – Глаза-то, братец, у тебя разные. Один – жёлто-янтарный, а другой, наоборот, тёмно-фиолетовый. Вернее, аметистовый. К чему бы – данный природный нонсенс, а? Признавайся!

– Ваня! – громко известила птица.

– Тебя Иваном зовут? Очень приятно познакомиться! А я – Артём Петрович. Для друзей и любимой девушки – Тёма. Армейское прозвище – Тёмный…

– Тёма! – обрадовался ворон.

– Молодец, сообразительный! – похвалил Артём. – Значит, ты автоматически попадаешь в разряд моих верных друзей…. Извини, братец, но мне надо идти дальше. Дела, понимаешь, срочные навалились…. Если что, потом ещё поболтаем. На обратном пути…

Туннель уверенно змеился вперёд, изредка поворачивая в разные стороны. Никаких боковых ответвлений, ворот и дверей в его стенках не наблюдалось.

– Длинный какой! Прямо-таки, бесконечный…. Может, он, и вовсе, круговой? Уже часа полтора иду, а конца и края не видно, – Артём взглянул на циферблат наручных часов и огорчённо чертыхнулся: – Вот же, не было печали у гусара! Часы встали! Нет, похоже, идут. Только очень и очень медленно…. Когда я заходил в этот туннель, было пять часов тридцать семь минут. Сейчас – по часам – пять сорок две…. Бред очередной, мать его! Хрень классическая! Секундная стрелка ползёт еле-еле, раз в десять-двенадцать медленнее, чем обычно. Мне только "фокусов со Временем" и не хватало. В смысле, не хватало – для полного и безграничного счастья…

Наконец – по ощущениям часа через три после встречи с говорящим вороном – впереди замаячило тёмно-розоватое пятно.

"Наверное, это просматривается аварийное освещение платформы, не иначе", – предположил внутренний голос. – "Интересно, а где мы сейчас находимся? То бишь, что располагается сверху, на земной поверхности? То есть, развалины каких зданий и сооружений? Вот, ещё, товарищ майор…. Ты фонарик-то погаси заблаговременно. Вдруг, что…".

Ход благополучно "влился" в просторный туннель, где уже – теоретически – могли ходить стандартные электрички. А еще через двадцать-тридцать метров Артём добрался и до платформы, скупо освещённой аварийными красноватыми лампочками, вскоре обнаружилась и стандартная лестница, ведущая на перрон. Только, вот, ступени лесенки были покрыты чем-то лохматым, неаппетитным и грязно-бурым.

– Водоросли, что ли? – негромко поинтересовался Артём у окружающего Пространства. – Слизь какая-то – противная и склизкая. Немного напоминает морскую капусту. Порядком подгнившую, понятное дело…

Брезгливо очистив поперечные перекладины лесенки от буро-коричневых ошмётков, он забрался на платформу и с любопытством огляделся по сторонам.

"Очень похоже, что уважаемый писатель Дмитрий Глуховский был недалёк от истины", – торжественно заявил внутренний голос. – "В плане описания "Метро-2", имеется в виду. Действительно, всё очень скромненько, никаких тебе разноцветных мраморных колонн и прочих навороченных изысков. Стены отделаны обыкновенным кафелем – в бело-синюю клетку…. Только и здесь всё покрыто плесенью и паутиной. Пожалуй, лет двадцать, не меньше, по платформе не ступала человеческая нога. А, вот, отпечатки волчьих лап присутствуют. Что совсем и не странно…".

Артём прошёл к металлическому щиту, закрывавшему проход к эскалаторам, и задумчиво поморщился:

– Материал заградительного щита – абсолютно другой, не такой, как на станции "Лесная". Поверхность очень тёмная, рифлёная. Ржавчина проступает по редким швам. Да, и светло-изумрудная патина имеется по краям…. Странно всё это, право слово…

Над щитом обнаружилась металлическая прямоугольная табличка, также местами покрытая благородной патиной. На табличке значилось: – "Леноблисполком".

– Вот, оказывается, куда меня занесло! – удивлённо присвистнул Артём. – Значит, наверху находится Суворовский проспект. Понятное дело…. Можно с лёгкостью догадаться, что написано над вторым заградительным щитом, расположенным в противоположном торце зала.

Он, громко скрипя подошвами армейских ботинок по толстому слою пыли (вперемешку с мелкозернистым песком), прошёл через всю платформу и удовлетворённо хмыкнул:

– Действительно, "Смольный"! А щит здесь ещё более хлипкий. По внешнему виду, понятное дело…. Что же, пожалуй, теперь можно возвращаться на "Лесную". Пусть подполковник Мельников решает, что делать дальше. Может, в его мудрых инструкциях предусмотрен и такой неожиданный расклад? Почему бы и нет? Армейские инструкции, они непредсказуемые. Никогда не знаешь – чего ожидать от них…

Неожиданно из черноты правого туннеля долетели размеренные, смутно узнаваемые звуки.

"Такое впечатление, что где-то идёт самый настоящий поезд! Или же мотодрезина с прицепленными сзади открытыми вагонами", – доложил внутренний голос, иногда любящий немного пофантазировать. – "По крайней мере, очень похоже на это. Конечно же, не по данному конкретному туннелю, а где-то рядом с ним…".

Артём по лестнице, брезгливо отбрасывая в стороны склизкие бурые "водоросли", спустился в туннель и, опустив в рабочее положение прибор ночного видения, медленно и бесшумно зашагал по шпалам. Через три-четыре минуты впереди раздался глухой далёкий перестук.

"Кто-то плотницким молотком заколачивает гвозди?", – подумалось. – "И звук, явно, идёт откуда-то снизу…. Может, существует и суперсекретное "Метро-3", расположенное ниже, на другом подземном этаже? Россия, она же совершенно непредсказуемая, а ещё и очень щедрая – на самые невероятные и безумные сюрпризы…".

Он, ещё медленнее и осторожнее, крепко сжимая в ладони браунинг, двинулся дальше. С каждым пройденным шагом звуки становились всё громче и отчётливее.

"Ага, вижу! Вот же, оно – светлое пятно на полу, рядом со стеной!", – обрадовался внутренний голос. – Это, не иначе, мощный вентиляционный колодец…".

Сечение вентиляционного хода было квадратным, примерно пятнадцать на пятнадцать сантиметров, а сверху, как и полагается, размещалась толстая чугунная решётка, через которую пробивался неяркий желтоватый свет.

"Следовательно, там, внизу, есть полноценное электричество", – отметил Артём. – Конечно же, есть! Раз, электрички ходят…".

Стук, тем временем, прекратился, а из-за чугунной решётки в туннель начали поступать приятные ароматы.

"Пахнет ливерной колбаской!", – жалостливо сообщил голодный внутренний голос. – "Аж, слюнки текут, блин горелый! А теперь и табачком потянуло. Видимо, у неизвестных работяг образовался плановый перекур-перекус…".

Артём, стараясь действовать абсолютно бесшумно, лёг рядом с рельсом, плотно приникнув ухом к решётке вентиляционного колодца, и через полторы минуты его любопытство было вознаграждено.

– И что за дурь – с этими деревянными ящиками? – сердито спросил скрипучий баритон. – Двадцать первый век на дворе, пластика разного придумали – выше крыши. Ан, нет! Возись, вот, с дурацкими деревяшками, ремонтируй их, потей, сажай занозы, сбивай пальцы в кровь…. Зачем, спрашивается?

– Полагается так! – невозмутимо ответил солидный басок. – Типа – воинским уложением и разными ГОСТами, оставшимися ещё со старых и добрых времён. Вот, этот конкретный ГОСТ, например, регламентирующий хранение предметов санитарно-гигиенического назначения сугубо в деревянных ящиках, датирован далёким 1980-ым годом. Представляешь, подельник?

– Хорошим он был, 1980-ый год! – откликнулся баритон. – Наш футбольный "Зенит" тогда бронзу завоевал…. Впрочем, теперь это уже не важно…

– Верно, нам с тобой на это – наплевать и растереть, – печально вздохнув, согласился бас. – Нынче – на всё – наплевать! Окончательно и бесповоротно…

В нос попала подземная пыль. Артём отчаянно зажмурился, но не сдержался и громко чихнул.

"Может, оно к лучшему?", – принялся успокаивать нахальный внутренний голос. – "Пообщаешься с мужиками, глядишь, ситуация и прояснится…".

Снизу раздался приглушённый лязг железа.

– Куда это ты, Серёга? – лениво поинтересовался бас. – Это, наверняка, волки наверху рыщут. Видимо, уже всех крыс пожрали, теперь голодают, бедняги. Скоро, наверное, примутся за психованных бабушек…

– Что я, деревянный по уши? – обиделся невидимый Серёга. – Человеческого чиха не отличу от волчьего? Эй, браток, отзовись! Не бойся меня! Кто ты? Как зовут?

– Меня Артёмом Петровичем величают, – осторожно отозвался Артём. – В метрополитене я работаю. Сменным обходчиком путей.

– Обходчиком? – удивился баритон. – А охранники говорили, что на верхнем этаже остались только старухи сумасшедшие. Неужели власти разморозили выход в обычное метро?

– Считай, что разморозили. А вы кто такие?

– Мы-то? – подключился к разговору бас. – Кровавые убийцы и безжалостные душегубы. По решению суда получили пожизненное заключение. В смысле, на каждого…. Вот, направили сюда, под землю. Типа – трудиться в поте лица. Искупать – до самой смерти – грехи бесчеловечные…

– Давно направили-то?

– Ох, давно, обходчик! Меня лет восемь тому назад. А Серёгу, и вовсе, двенадцать с половиной. В ножных кандалах содержат, сволочи. Кормят, правда, по-божески. Даже курево выдают иногда – в качестве поощрения за ударный труд.

– А что происходит на поверхности? – не удержался от прямого вопроса Артём. – Кто побеждает в ядерной войне?

– Не, про войну мы ничего не знаем, – после короткой паузы сообщил баритон. – Особенно, про ядерную…. Охранники – последние три недели – с нами почти не разговаривают. Только матерятся без перерывов. Мы же для них не люди, а быдло бесправное…. Вот, и они, родимые, нарисовались. Сейчас, наверное, опять надают по грешным физиономиям.

– За что надают?

– Да, просто так. От серой скуки и для пущего порядка…. Всё, Артём Петрович, прощевай! Приятно было поболтать с нормальным и вежливым человеком…

Обратный путь прошёл безо всяких опасных приключений и досадных происшествий. Никаких старух, пустынных волков и говорящих воронов ему по дороге не встретилось.

"Наверное, не стоит рассказывать всем подряд об этом "Метро-3", честное слово", – посоветовал подозрительный внутренний голос. – "Достаточно подполковника Мельникова. Ну, и с Татьяной, конечно же, можно поделиться информацией…. Почему нигде не видно ливийских шакалов? Надо думать потому, что заброшенное "Метро-2" – бескрайнее и очень разветвлённое. Наверняка, каждый районный исполком (или же райком КПСС?) имел собственную платформу. Спрятаться и затеряться здесь – плёвое дело…".

Оказавшись в "своём" туннеле, Артём взглянул на циферблат наручных часов и недоверчиво покачал головой – секундная стрелка вновь передвигалась по окружности с привычной скоростью.

– Слава Богу, майор! Ты, всё-таки, вернулся! – искренне обрадовался Никоненко. – Ведь, прошло семь с половиной часов! Я уже начал готовиться к активным сварочным работам, – продемонстрировал короткую термитную шашку. – Ну, что интересного увидел? Нашёл несметные сокровища? Освободил из рабства прекрасную принцессу? Перестрелял всех кровожадных волков?

– Всё расскажу, старлей! – пообещал Артём. – Ты двери заваривай, а я сделаю развёрнутый доклад. Чтобы времени зря не терять…

Лёху особенно заинтересовал феномен "замедления" времени. Бросив на пол огрызок "термитки", он, возбуждённо размахивая руками, приступил к изложению бредовой – на первый взгляд – теории:

– А что, если произошёл "пробой" во Времени? А, командир? Ну, как в современных фантастических романах? Запросто такое могло случиться! Гражданским гадом буду…

– Излагай, братец, излагай! – недоверчиво махнул рукой Артём. – Коль, тебе так хочется потрепать языком…. Кстати, шов-то кривой получается. Халтурим, соратник?

– Я всё исправлю! – пообещал Никоненко, доставая из планшета вторую "термитку". – Так, вот, про "временной пробой". Допустим, что когда рванул ядерный заряд, то – одновременно с этим – произошёл и временно-пространственный катаклизм. Мы все, включая "пассажиров", зависли во Времени. Вокруг промчалось больше двадцати лет, а для нас прошло только несколько часов…. Что ты, Тёмный, кривишься так насмешливо? Если моё предположение правильное, то можно с легкостью объяснить все эти странности и непонятки. Ну, это я толкую про боковой ход, заросший плесенью и паутиной, про голых бабушек, у которых вся одежда истлела – за давностью лет…

– А пустынные волки, они откуда взялись?

– Элементарная мутация! – без тени сомнений заявил Лёха. – За двадцать с копейками лет обычные бродячие собаки – под воздействием повышенной радиации – превратились в ливийских шакалов…. Итак, на дворе нынче стоит 2033-ий год…

– Тьфу ты, идиотизма жирный кусок! – расстроился Артём. – Отставить болтать, старший лейтенант Никоненко! Поджигай вторую "термитку, так тебя, фантаста в погонах, растак! Я-то думал, что разговор идёт сугубо по делу, а оказывается, что это он просто начитался Дмитрия Глуховского…. Надо будет потом подсказать Виталию Павловичу, чтобы издал строгий приказ, мол: – "Всем офицерам ГРУ запрещается – под страхом немедленного увольнения из Рядов – даже в руки брать фантастические романы…"…. Кстати, ты чрезмерно не увлекайся сваркой! Есть у меня устойчивое предчувствие, что нам ещё придётся – рано или поздно – посещать этот боковой ход. Заваривай двери так, чтобы и обратно – в случае срочной необходимости – "разварить" можно было бы. Причём, "разварить" без особых проблем и долгих временных задержек…

На дежурном посту в туннеле их встретили две чёрно-серые фигуры: одна низенькая, другая, наоборот, высоченная.

– Похоже, что Саньку Шмидта уже сменили, – сообщил Лёха, описывая включённым фонарём полтора условных круга. – Низенький, это Горыныч, ясен пень. А, вот, кто у нас второй? Неужели Борис Иванович начал вербовать на охранные мероприятия гражданских лиц? Неправильно это, по моим субъективным понятиям. Одна маета с этими штатскими…

Подойдя к патрульным, Артём поздоровался:

– Беззаботной вам службы, бойцы! И генералов добрых! Сердечных таких, сытых и упитанных! А, вот, голодных и худых – совсем не надо. Злые они, мерзавцы…

– Спасибо тебе, Тёмный! – благодушно хохотнул Горыныч. – Смотрю, ты становишься прежним, как в старые времена…. Вижу, что вы здорово устали, поэтому не буду напрягать глупыми вопросами. Следуйте на базу, кушайте, умывайтесь, отдыхайте…. Да, и зазноба тебя, майор, заждалась. Так и рвалась – с нами пойти в туннель на патрулирование. На силу её Мельников остановил. Такая шустрая и беспокойная девица, это что-то!

– А кто это, капитан, с тобой? – хмуро спросил Лёха. – Облик какой-то незнакомый. В плане общих очертаний фигуры.

– Это наш новый товарищ, – неожиданно дрогнув голосом, сообщил Горыныч. – Уже написал соответствующее заявление и прошёл расширенный инструктаж…. Ну-ка, Петро, сбрось шлем! Как говорится, покажи соратникам своё мужественное лицо.

– Вот, и прозвище – само по себе – образовалось у новенького, – ехидно шепнул Никоненко. – Гюльчатай, понятное дело. Мол, открой личико, красавица, не стесняйся…

– Лёха, схлопочешь по наглой морде! – грозно пообещал чуткий Горыныч. – А ты, Петя, не обижайся. Это юмор такой – насквозь армейский. Привыкай, раз судьба так повернулась…

Верзила, тяжело вздохнув, снял с головы шлем.

– Ничего себе, дела! – удивился Артём. – Явление Христа народным массам, образно выражаясь…

– Вы что же, знакомы? – забеспокоился Горыныч.

– Встречались пару раз. Этот откормленный молодчик, если я не ошибаюсь, принадлежит к фашиствующей группировке и зовётся гордым арийским именем – "Борман".

– Это всё было несерьёзно! – торопливо заверил Пётр-Борман-Гюльчатай. – Так, мелкие ошибки молодости.

– М-да, ошибочка вышла…

– Честное слово, я осознал…. Осознал, проникся и навсегда отрёкся от этих глупостей! Мы с дядей Витей уже всё подробно перетёрли и пришли к полному взаимопониманию.

– Ну, если с "дядей Витей", тогда-то оно, конечно, – понятливо кивнул головой Артём. – Тогда-то оно, что…. Ладно, мужики, мы пошли. Как-нибудь потом добазарим, в следующий раз…. Спокойного дежурства, Горыныч! Бывай….Гюльчатай!

– Подожди, майор! – звонко хлопнул ладонью по лбу Лёха. – Надо же соратникам рассказать про голых бабушек. Чтобы они с испуга не наделали в казённые штанишки….

Артём первым выбрался на платформу и тут же чуть не свалился с ног – это кто-то сильный и ловкий прыгнул ему на плечи. Прыгнул и нежно зашептал в ухо – сухими и горячими губами:

– Где ты так долго пропадал, мерзкий тип? Я ужасно соскучилась. А ещё приготовила все нужные бумаги…. Поцелуй меня немедленно, тормоз бессердечный! Снимай сейчас же свой дурацкий шлем!

Глава восьмая
Сюрприз для помощника коменданта

После затяжного поцелуя, Артём, не обращая внимания на ехидные смешки Никоненко, уточнил:

– О каких "нужных бумагах" ты толкуешь, радость моя хрустальная?

– О тех самых, которые позволяют по ночам кровати пододвигать вплотную друг к другу, – девушка лукаво улыбнулась, после чего резко отстранилась, став непривычно серьёзной и строгой. – Ладно, Тёма, я тебе потом всё подробно объясню! Сейчас мне надо бежать. Уколы, перевязки, операции…. А вам велено, как только появитесь, сразу же следовать в бункер, на доклад к подполковнику Мельникову. Так что, до вечера, женишок! – развернулась, тряхнув косичками-бантиками, и быстрым шагом направилась к ближайшей пятнистой палатке.

– Смотри-ка, ты! – одобрительно хмыкнул Лёха. – Ребята тут тоже дурака не валяли. Установили шестьдесят-семьдесят стандартных армейских палаток. Горячую пищу раздают "пассажирам"…

На середине платформы они повстречались с Ханом и Хантером, облачёнными в белые халаты и волокущими куда-то тяжёлый бидон-термос, на боку которого было написано – красными корявыми буквами: – "Каша".

– Здравия желаем! – хором поздоровались Танины приятели.

– Привет, ребята! – добродушно откликнулся Артём. – Какой кашей угощаете станционное народонаселение?

– Каш в сегодняшнем меню, вовсе, не предусмотрено, – радостно сообщил легкомысленный Хантер. – А в бидоне – макароны с говяжьей тушёнкой. Видимо, и в армии лёгкий бардак имеет место быть…

– Куда же без него? Имеется, конечно! – не стал возражать Никоненко. – Привыкайте, дорогие новобранцы! Куда, кстати, транспортируете калорийный харч?

– В госпиталь, – невозмутимо откликнулся рассудительный Хан. – Нас комендант определил в помощь к профессору Фёдорову. Извините, господа офицеры, но мы спешим. Приказ!

Глядя вслед удаляющимся "официантам", Артём уточнил:

– А где размещён госпиталь? И, вообще, каково расположение подземных помещений? Я имею в виду – "наших", то есть, профильных помещений. Понимаешь, о чём спрашиваю?

– Дык, понимаю! Расположение…. Госпиталь находится в левом туннеле, что ведёт к "Площади Мужества". Ну, мы с тобой ходили на разведку по правому, а это – левый…. Госпиталь расположен отдельно, подальше от бункера (то есть, от командного пункта) и всех складов. Потому, что он предназначен не только для тяжелораненых, но и для заболевших всяческими инфекционными гадостями. Основные хозяйственные и бытовые помещения, кухня, машинный зал и склады размещены рядом с командным пунктом. Там, естественно, имеется и второй вход-выход в туннель, по которому можно попасть на кухню и в столовую, не проходя мимо кабинета военного коменданта. Из запасного входа-выхода "пассажирам" сейчас и выдают горячую пищу…

– А где размещается тюрьма? (Гауптвахта, изолятор временного содержания?) Имеется ли в наличии морг, предназначенный для хранения мёртвых тел?

– Ну, в общем, да…, – замялся Никоненко. – В другом туннеле, ведущем к "Выборгской". Не в том, где бункер, а в соседнем. Метрах в семидесяти-восьмидесяти за туалетным помещением….Только, майор, ты об этом лучше Мельникова – лично – спрашивай. Это его исключительная епархия, так сказать. Не велено – лишний раз – трепаться на эту тему.

Дверь бункера им открыл высокий худенький брюнет, неизвестный Артёму.

– Старший лейтенант Егоров, с шестого поста, – представился брюнет. – Проходите, товарищи офицеры! Подполковник Мельников уже ждёт. Капитан Горнов по рации сообщил о вашем возвращении…

Мельников выглядел страшно замотанным и усталым.

"Натуральная тень отца Гамлета!", – принялся острить неугомонный внутренний голос. – "Легендарный Павел Корчагин, построивший три четверти знаменитой узкоколейки…".

При появлении подчинённых, подполковник, коротко кивнув головой, торопливо сгрёб со стола различные бумаги, запихал их в потрёпанный портфель и, пройдя в угол помещения, запер портфель в массивном сейфе. Вернувшись на место, он предложил:

– Присаживайтесь, соратники! Докладывайте о результатах!

Выслушав подробное сообщение Артёма (без упоминания о неизвестном подземелье, в котором усердно трудились кандальники, осуждённые на пожизненное заключение), Борис Иванович, помолчав минуты две-три, велел:

– Никому и никогда больше не рассказывайте про это – так называемое – "Метро-2"! Понятно, бойцы? Не знаю, как сейчас, а в старые времена за такое неадекватное знание можно было пострадать очень и очень серьёзно. Вплоть до расстрела!

– Как-то оно строго избыточно, – недоверчиво хмыкнул Лёха. – Типа – до расстрела, ни больше и ни меньше…

– А ты, голубь сизый, поверь, – мягко посоветовал подполковник. – Мне недавно Виталий Палыч, – непонятно покосился на Артёма, – рассказывал о временах его бурной молодости…. Так вот, в восьмидесятых годах ушедшего века охрана "Метро-2" имела жёсткие и чёткие инструкции: стрелять на поражение по любому подозрительному и незнакомому объекту. И по двигающемуся, и по абсолютно неподвижному. Причём, безо всяких предварительных: – "Стой, кто идёт?! Назови свежий пароль! Стрелять буду!", и без предупредительного выстрела в воздух. То бишь, в туннельный потолок…. Усекаете, чудаки недоверчивые? Говорите, что данные подземные выработки нынче не эксплуатируются?

– Лет двадцать, как не используются, – подтвердил Никоненко. – Однозначно! Там такой толстый слой пыли, что утонуть можно ненароком, ежели упасть на шпалы по пьянке…

– Странно. Очень странно…. Мне Палыч ничего не сообщал про это. Наоборот, из его слов можно было сделать однозначный вывод, что тайное "Метро" успешно функционирует до сих пор. Чёрт, только таких гадких и неразрешимых загадок мне и не хватает! И так голова распухла – от всего происходящего…

"Вот, оно, даже, как!", – назойливо зашелестел в голове Артёма внутренний голос. – "Если он так нервничает из-за "Метро-2", мол: – "Страшная секретность! Расстрелять могут!", то, что будет после сообщения о существовании "Метро-3"? Даже думать не хочется…. Нет, братец, ты – лучше – молчи! Как тот молодогвардеец из старинного фильма…. А то, не дай Бог, по-настоящему пристрелят – как носителя наиважнейшей Государственной тайны…".

Нервно закурив, Мельников продолжил:

– В общем и целом, молодцы! Вход в боковой коридор заделали, уже хорошо…. Надеюсь, что заварили надёжно? Без дураков?

– Обижаешь, господин военный комендант! – надулся Лёха. – Когда это старший лейтенант Никоненко подводил боевых товарищей? Не, когда? Ты, пожалуйста, ответь…

– Не кипятись, Лёха! – прикрикнул подполковник, хлопнув ладонью по столешнице. – Не время сейчас для выкрутасов, честное слово…. Верю я тебе, верю! Успокойся…. Итак, перехожу к текущему моменту и наиболее острым проблемам. Во-первых, вы рассказали Горынычу и его новому напарнику о голых старухах?

– Предупредили.

– Хрен редьки, как известно, ни на йоту не слаще…. Ладно, я свяжусь с Горынычем, предупрежу. Пусть всем рассказывает, что бабульки регулярно появляются (и тут же убегают обратно!) со стороны "Площади Мужества", а никакого тайного бокового хода нет и в помине…. Нам же надо срочно готовить мобильную группу для посещения станции "Маяковская". Естественно, через станцию "Площадь Восстания". Необходимо – в срочном порядке – доставить дополнительные запасы вакцины от бешенства. Василий Васильевич внимательно осмотрел трупы ливийских шакалов. По его авторитетному мнению возможны…, э-э-э, неприятные эксцессы. Понятно излагаю? Ну, и вообще, неплохо было бы прояснить и общую обстановку, так её растак…. Вдруг, на других станциях есть свежие новости с земной поверхности? Хотя, иногда бывают такие новости, о которых лучше и не знать вовсе…. Как бы там ни было, но тебе, Тёмный, придётся возглавить данную мобильную группу. Подумай, кого возьмешь с собой для подстраховки. Много народа не дам, сам, наверное, понимаешь. Человека два-три, не больше.

– Я пойду с майором! – заявил Лёха. – Всегда любил лихие разведывательные рейды! Так что, пригожусь…

– Отставить! На тебя, Никоненко, у меня имеются другие виды. Причём, связанные с должностным повышением, – Мельников сделал многозначительную и загадочную паузу.

– Какие, Борис Иванович? Не томи…

– Ты назначаешься ночным комендантом станции "Лесная"! Вернее, только её платформы…. То есть, по ночам будешь разгуливать между палаток, выслушивать пожелания "пассажиров", разбираться в различных бытовых ситуациях и конфликтах. А также жёстко пресекать всякие неуставные непотребства, если, конечно, такие будут иметь место.

– Ну, а я-то подумал…, – расстроено заканючил Лёха. – Это вы меня, просто-напросто, определили в ночные няньки-сторожа, не более того. Буду, понимаешь – все ночи напролёт, совместно с собственным важным видом – шествовать по перрону с автоматом наперевес…

– В капитанском звании, заметь! – веско уточнил Мельников. – Произвожу, заслужил! – вытащил из ящика письменного стола новенькие погоны в запаянной пластиковой упаковке. – Лови, служивый! А приказ о присвоении очередного воинского звания я подпишу чуть позже, вместе с другими накопившимися бумагами. В военное время должность коменданта много чего позволяет. Так что, орлы, будем потихоньку пользоваться делегированными полномочиями, отбросив ложную скромность.

– Спасибо, конечно, Борис Иванович! Я уже и не чаял…

– Пожалуйста, братец! Помни о моей доброте и щедрости. Но, придётся отслужить! Оправдать, как принято выражаться, высокое доверие мудрого руководства…

– Отслужу! Не сомневайтесь!

– Поздравляю, Лёха! – тепло улыбнулся Артём.

– Спасибо, Тёмный!

– А теперь, капитан, свободен! – скомандовал Мельников. – Приказываю, немедленно лечь спать! Твоя смена начинается в двадцать два ноль-ноль, непосредственно после завершения вечернего приёма пищи. Выполнять, моржову мать!

– Всего один вопрос, товарищ подполковник! Можно? – взмолился Никоненко. – Спасибо за доброту! А как бы…, обмыть новые звёздочки, а? Ведь, полагается! Мол, старинная традиция…

– Вот, во время ужина и обмоем. По пятьдесят капель, понятное дело. Благо, и другой серьёзный повод – усугубить – имеется…. Всё, иди!

Когда за Лёхой захлопнулась дверь, Мельников вопросительно уставился на Артёма:

– Больше ничего не хочешь мне сказать, майор Белов?

– В смысле?

– Не заметил ли, часом, в этом секретном подземелье других странностей, про которые не стал говорить при капитане Никоненко?

– Только звук слышал подозрительный, – почти по-честному признался Артём. – Словно бы кто-то гвозди молотком – в доски – заколачивал. Но, если в этом подземелье водятся говорящие вороны, то почему бы там, собственно, и дятлам не летать? Долбают себе острыми клювами, к примеру, подгнившие шпалы, покрытые цветной плесенью. Типа – ищут полноценное и калорийное пропитание…

– Ну-ну! – криво усмехнулся комендант. – Дятлы, так дятлы. Тебе, Тёмный, виднее…

– Борис Иванович! А можно, я капитана Горнова прихвачу с собой к "Маяковской"?

– Извини, но, нет! Я без него – как без рук. Ещё вопросы будут?

– Мне Татьяна сказала мимоходом, что, мол, подготовила какие-то важные бумаги…