Текст книги "Мнемоны. Части 1 и 2(СИ)"

Автор книги: Андрей Дорогов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Парень, – лихорадочно шептал сиплый, – найди Нику, и привези ее, а потом, я тебе клянусь – Богом, душой, матерью, за кружкой пива, ты же любишь пиво? – я видел у тебя в пакете, там в арке, сикалку, я тебе все обстоятельно обскажу, а сейчас, это просто нереально – времени не хватит.

– Что, что она вам должна? – Я тряс его за грудки, брызжа слюной и яростью в лицо. – Что? Отвечай, падаль.

– Память, память! – Сиплый почти орал. – Что, тебе легче стало?

Это простое слово память, меня неожиданно успокоило. Память, ну что же память, так память.

Я отпустил сиплого:

– Ладно. Куда она могла поехать?

– Если бы я знал, – лицо Кая скривилось как от боли.

– Может он знает? – я кивнул на зашевелившегося Санька.

– Откуда?

– Бля!

Что делать? Что делать? Где искать эту полоумную девку?

– У нее квартира, – еле ворочая языком проскрипел Санька, – где-то на улице Горького, почти рядом с площадью.

– Откуда знаешь? – сиплый помог подняться напарнику.

– Болтали как-то, – Санька сплюнул на снег и поморщился, – она сказала, от тетки досталась, только она в ней не живет, центр не любит. Снимает хату где-то в Печерах.

Я закружился вокруг парочки, лихорадочна бренча мозгами.

Значит так – я посадил ее на 138 маршрут, конечная у него как раз на площади Горького. Ни в какие Печеры он не идет, это я точно знаю, после института, я год на нем до работы добирался. Ей надо было на метро. Одна ветка до Сормово, другая до площади.

Она поехала на Горького, зуб даю. На маршрутке ехать сорок минут, если пробки перед мостом не будет, с ней весь час. На метро – минут пятнадцать-двадцать, край двадцать пять, это если состава не ждать. Я взглянул на часы 20.00. Пробок нет. Тремся мы минут 10, не больше.

Я заскрипел зубами. Время, время уходит.

Я нервно сжал кулаки.

– Значит так. Номер свой давай. – Обратился я к сиплому.

Тот продиктовал, я забил цифры в память своей старенькой Нокии.

– А теперь слушайте, болезные. Я нахожу ее, привожу к вам, вы забираете у нее то, что принадлежит вам, а потом везу ее домой. Ясно?

Кай с Саньком закивали.

– Все будьте готовы, я брякну как только найду ее.

Санька смотрел вслед бегущему к метро парню.

– А ты сам не можешь ее найти, с помощью этой своей способностью, а, то вдруг он облажается? Жалко Нику.

– Я не пес, по запаху людей искать? Я другое чую. А когда ходок с чужой подсадкой, да еще стольких людей, это... – Кай замолчал подбирая слова, – это как если овчарку заставить по следу сразу десятерых идти. Такое возможно?

– Думаю, нет.

– Думает, он. Ты бы лучше думал, когда в арке быковать начал.

– Да ладно Кай, он мне второй зуб уже выбил.

– Радуйся что только второй. Нет, я пахану доложу, что это из-за тебя такие качели случились. Последний раз я с тобой на подхвате работаю.

Санька обижено запыхтел, ощупывая разбитое лицо.

– Думаешь найдет ее?

– Этот? Этот найдет.

– А ты значит нет?

– Куда мне старому.

– Ну конечно, когда мы ему адресок слили, тут бы и я нашел.

– Иди ищи, валенок деревенский, может пахан зачтет.

Но Санька остался стоять на месте.

3

Влетев на станцию я рванулся к кассам.

– Два, нет три жетона.

Нам еще возвращаться.

Едва турникет с лязгам проглотил жетон, как станцию наполнил гул подходящего состава. Я рванул вниз по лестнице, только бы состав на нужную мне ветку, только бы на нужную, а то следующего минут десять ждать.

Я успел заскочить в последний вагон, а вот посмотреть по какой ветке идет электричка нет.

Вагон полупустой. Я подсел к средних лет, хорошо одетой женщине.

– Пародон, мадам, – я нервно осклабился, блин, зря это я, еще напугаю ее, и точно женщина посмотрела на меня с испугом, – я просто хотел узнать мы до Горьковской едем?

– Мы? – Дама испуганно заморгала.

– Я имею ввиду поезд, – уточнил я.

– Да, – она быстро и часто закивала.

– Спасибо.

Я вежливо поблагодарил, и на всякий случай перешел в другой конец вагона. А то мало ли, с испугу к мусорам на станции обратится, а у меня и времени нет и ствол на кармане.

Я развалился на сиденье, внезапная усталость от нервяка, навалилась на меня тяжелым удушливым одеялом.

Ехать двадцать минут, есть время привести мысли в порядок и как следует все обдумать. Я ощутил как во мне сейчас борются два, по сути своей противоположных, но одинаково сильных чувства. Как два желания рвут мой дух на части, словно взбесившиеся кони.

Первое это страх. Страха такой силы я не испытывал ни тогда, когда лежал за печкой и слушал напевные сказки матери о леших, русалках, Кощее бессмертном и прочей нечисти; ни тогда, когда я впервые, со старенькой дедовской берданкой, пошел с отцом в лес; ни тогда, когда подростком, один, через пол страны добирался из лесного хутора в огромный мегаполис; и даже все мои полукриминальные приключения не вызывали у меня такого ужаса какой я испытывал сейчас, влипнув не просто в крутое дела, а в такое, которое может стоить мне жизни.

Второе – азарт и возбуждение. Небывалое ощущение жизни оттеняло ужас бьющийся в теле.

Никогда я еще не чувствовал себя столь живым – материальным и одушевленным. Ни тогда, когда я стоял над тушей собственноручно подстреленного матерого секача. Ни тогда, когда слушал исповеди тех, кто подвозил меня когда я рванул из отчего дома, аки птица, на волю. Ни первый мой любовный опыт, как платонический, так и плотский, и рядом не лежал по жизненному заряду гуляющему сейчас по телу.

Желание чтобы вся эта круговерть закончилась и я оказался в теплой постели рядом с податливой и готовой на все Ташей, боролось с жаждой испить чашу знаний нового приключения до дна, испить и прикоснутся к чему-то неведомому, лежащему за гранью моего бытового понимания, такому удивительному и никак не укладывающемуся в рамки обыденного.

Это же надо – память она им должна. Я криво ухмыльнулся. Память, а, что он имел ввиду под этим? Воспоминания? О событиях? Людях? Знаниях? Чувствах? Или... Но тут мои мысли оборвал динамик прохрипевший название нужной мне станции.

Я опережал Нику минут на десять, самое большее на пятнадцать. Минус две минуты, что я затратил на дорогу от метро до автобусной остановки. Итого – время было.

Минуты сменяли друг друга, а Ники все не было. Мимо меня, на круг, ушел уже третий канареечного цвета Пазик с неоновым номером 138 на лобовом стекле.

Я вспотел от напряжения, хоть до этого мерз, температура опускалась все ниже.

Сколько у них там вечерний интервал? Минут семь – восемь? Она должна была уже подъехать. Или сошла по дороге? Или раньше приехала? Нет не могла, запас времени у меня был. Или это я ее прозевал? Нет, не мог, на конечной выходило не так много людей, чтобы затеряться в толпе.

Поначалу я кидался к каждой подходящему маршрутному такси, но люди на остановке стали нехорошо на меня поглядывать и я прекратил суету – встал чуть сбоку от остановки и принялся наблюдал за приезжающими.

Четвертая маршрутка ушла от остановки, так и не привезя нужного мне человека. Я нервно принялся грызть ноготь на большом пальце, вот это совсем нехорошо, в бессильной злобе я до хруста сжал зубы. Но вслед за отошедшим Пазиком, почти сразу к остановке подошел следующей, и я расслабленно выдохнул. Ника была в нем. За светящимися окнами салона я разглядел ее силуэт, с растрепанными волосами и поникшими плечами. Подавив желание бросится к автобусу, я отошел вглубь тени падающей от остановки.

Нога за ногу, еле передвигая ногами, девушка выбралась из салона и пошатываясь пошла прочь от автобуса. Я обождал немного и пошел следом, решив не подходить к ней сразу. Мало ли чего она учудит, Ника была не в себе, а народу кругом много. И он, народ в смысле, может неправильно меня понять – чего это здоровенный лоб пристает к девушке, и патрульных вызвать, а это, ни мне, ни Нике не надо.

Пройдя вдоль матово светящихся витрин Ника свернула в полутемный переулок. Я неслышной тенью следовал за ней, и только дав девушке углубиться во тьму дворов, я догнал ее и пристроился рядом. Она шла низко опустив голову, волосы закрывают бледное лицо, руки безвольно висят вдоль тела. Ника никак не реагировала на мое присутствие. На ходу я заглянул ей в лицо. Глаза пустые, лицо обвисшее, словно стекшее с костей вниз.

Дела! Да она похоже совсем в ауте. Как на ногах только держится?

Я осторожно прикоснулся к ее плечу, позвал негромко:

– Ника.

Она остановилась и посмотрела на меня. Через пару секунд в глазах, вялых словно у снулой рыбы, появилось осмысленное выражение, а на губах возникла и исчезла тень улыбки.

– П-п-п-ривет, – голос запинающийся и безжизненный.

– Привет. – Я покивал. – Ты как?

Блин, какой глупый вопрос. Будто не видно, что она совсем никак.

– Что-то, совсем плохо. Мысли путаются, ничего не понимаю. Кто я, куда иду? А тебя увидела и вспомнила – мне домой надо.

Она снова попыталась улыбнуться:

– Проводишь?

Я кивнул и сказал:

– Ника, тебе привет от Кая с Саньком. Ты таких помнишь?

Она стояла передо мной покачиваясь и переминаясь с ноги на ногу, глаза вновь сделались пустыми как у дауна.

– От кого? – Она наморщила лоб. – Как ты сказал?

– Кай и Санька.

В глаза ее начала возвращаться жизнь.

– Да. Мне надо закончить дело.

Я стоял, сжимая в руке мобильный телефон, готовый в любой момент набрать номер Кая. И сам не понимал – почему медлю.

– Сколько времени? – Глаза ее стали совсем живыми и осмысленными.

Я бросил взгляд на дисплей телефона:

– Скоро девять вечера.

Ника закрыла глаза, а потом произнесла непонятное:

– Времени до полуночи должно быть. Почему так быстро? Почему подсадка такая агрессивная?

– Ника, меня послали за тобой. Кай и... – я не знал как зовут их главного, и повторил за Каем, – пахан, я не знаю...

Она открыла глаза, крепко ухватила меня за отворот куртки и зашептала лихорадочно:

– Ты поможешь мне Фил, поможешь?

– Именно за этим я здесь.

Я взял ее ладонь в свою. Какая же она меленькая и холодная.

– Я отвезу тебя, и ты отдашь...

– Нет, нет, слишком поздно, мы не успеем.

Она вцепилась в меня второй рукой, и подтянула меня к себе так близко, что я почувствовал горько-ментоловый вкус ее дыхания:

– Они не успеют и я... я умру, даже хуже, понимаешь? Я видела это. То что происходит с ходоками растворившими в себе подсадку. Это много хуже смерти.

– Хорошо, хорошо, – я обнял ее за плечи, – я помогу тебе, говори что надо делать.

– Ко мне, пойдем ко мне, там я все сделаю. Тут близко.

Идти и вправду оказалось недалеко. Буквально несколько домов и мы у подъезда старого, выкрашенного в грязно-серый цвет, дома.

Ника зашарила по карманам джинс. Связка из трех ключей – большого, желтого как от старых врезных замков, совсем маленького, видимо от почтового ящика, и таблетка электронного – от домофона. Дрожащие пальцы не удержали ключи, и они стремительно полетели ей под ноги.

До того как ключи упали в грязи, Ника успела слабо ойкнуть, а я поймать связку у самой земли.

Пиликнул электронный замок и мы вошли в полутьму подъезда. Тут силы окончательно покинули Нику и она начала оседать, съезжая спиной по грязной стене. Я подхватил ее на руки.

– Третий этаж, дверь направо. Пожалуйста поторопись.

Я пулей взлетел к нужной квартире. Дверь старая, деревянная и обшарпанная, с оплавленным пластиком полукружья глазка. Ключ вошел в замочную скважину, один поворот, второй и мы в квартире.

Я пронес Нику через короткий отрезок коридора в комнату.

– Выключатель слева, – голос еле слышен.

Я опустил девушку прямо на пол. Скинул куртку и нашарив рычажок выключателя опустил его вниз. Комнату залил тусклый и противный желтый свет. Я глянул вверх, с солидного, высотой ни как не меньше трех метров потолка, свисала лампочки Ильича. Вот уж не думал, что кто-то еще пользуется лампами накаливания. Видно Ника бывает здесь редко.

Я склонился над девушкой. Выглядела она еще более скверно чем на остановке. Кожа мертвенно-бледная, словно похоронный саван, лицо все в мелких капельках пота, дыхание частое и прерывистое.

– Ника, что делать?

Я потряс ее за плечо. Веки дрогнули и приоткрылись. Взгляд блуждающий.

– Ника, соберись, – я приподнял ей голову и отер ладонью лицо. Пот не просто холодным, он был ледяным.

– Да, – глаза ее наконец открылись. – Там в комоде...

Я оглянулся, за моей спиной высилась старинная горка.

– В левом... верхнем... ящике.

Я осторожно положил ее голову на грязные доски пола и бросился к горке. Рванул на себя ящик гадая, что мне нужно. Искать долго не пришлось. В ящике лежал всего лишь один предмет – завернутая в бархатную тряпку тяжелая многогранна призма зеленого стекла.

– Ника, слышишь, давай соберись. – Я вновь приподнял ей голову, а затем сев на пол устроил ее у себе на груди в полусидячем положении. – Давай, твою мать! – Заорал я, гладя ее по щекам и видя что она никак не реагирует. – Что делать? Девочка, да очнись ты.

Я встряхнул Нику за плечи, ее голова замоталось на шее словно на ниточке. Я испугался что сломал ей что-нибудь, но встряск помогла. Она открыла глаза – медленно и мучительно.

– Держи. – Я вложил в безвольно-вялые и холодные пальцы призму. – Что делать?

Ника сглотнула, провела сухим языком по растрескавшимся губам и прошептала:

– Не так, под лампу пересядь.

Я послушно, с ней на руках, передвинулся под лампочку.

– Смотри в нее.

Девушка глядела на меня сквозь зелень стекла, поворачивая призму то одной гранью то другой. Я видел как ее глаз, то увеличивался, то уменьшался, а потом ребро призмы отразило тусклый свет лампы ослепительным зеленым лучом.

Луч вошел мне в глаз и сознание затопила боль, острая словно грань стеклянного осколка. Боль появилась и исчезла, оставив в глубине головы ощущение тяжелого металлического шара. Казалось он юлой раскручивается в мозгу.

Ника обмякла в моих руках. Призма выскользнула из разжавшейся ладони и откатилась к стене. Я не удержал, ставшей вдруг тяжелой, голову, и ткнулся лбом ей в макушку. Шар в голове продолжал раскручиваться.

Хрясь!

Дверь, вышибленная сильным ударом, распахнулась.

В комнату кто-то шумно ввалился. Меня швырнули на пол, и выдернули Нику из моих рук. Голова была не при подъемной, все что я смог это посмотреть на вошедших. Двое, в кожаных куртках, уносили потерявшую сознание девушку из комнаты. Надо мной замаячил кто-то высокий с белыми, забранными в конский хвост волосами, облаченный в кожаный двубортный плащ и кожаные брюки со шнуровкой по бокам. Я начал подниматься рыча что-то невнятно-угрожающее. А потом этот кто-то поднял ногу и с силой опустил ее на мою голову. Шар в голове взорвался гранатой и меня накрыла тьма.

Свет возвращался рывками, неся боль, но не ту режущую, что пронзила мою голову зеленым лучом из призмы, а привычную, какая бывает после неудачной драки. Над головой раскачивалась лампочка. Я лежал на спине, неловко подогнув под себя ноги. Болела голова, лицо, особенно нос. Я пощупал его. Беззвучно выругался. Этот белобрысый урод, таки своротил мою гордость.

Я зажал нос обеими ладонями.

Ха!

Резкий поворот. В голову опять вошла боль. Вошла и... вышла. Нос встал на место. Я сглотнул. Сел. Голова кружилась, но ощущение тяжелого шара в голове прошло.

Я нашарил в кармане мобильник – 21:10. Похоже в отрубе я был недолго, пару минут всего. Открыл контакты. Слово из трех букв, но не то, что я употребляю в пылу злости.

Мне ответили сразу.

– Ты нашел ее?

– Ты не охренел, уголок? – Захрипел я в трубку. – Зачем так подставлять?

– Ты о чем парень? – Такое удивление в голосе не подделаешь.

– Ее забрали.

– Кто, блять, кто? – Кай ревел как раненый медведь.

– Хрен с белыми волосами, весь в коже.

– А-а-а, – голос был полон отчаянья, – ей звиздец, мы не успеем.

– Не пыли, – я кое-как сел и кратко рассказал, что произошло.

– Значит подсадка у тебя. – Задумчиво отозвался Кай.

– Я не знаю, что такое подсадка, – боль в голове отступила, сосредоточившись в области носа, но это я как-нибудь переживу, не впервой, – но, по-видимому, да.

– Это решает дело ровно на половину. Мы получили отсрочку. Но Ника все равно необходима, чтобы достать из тебя подсадку. Это долго объяснять. Говори адрес мы сейчас подъедем.

– Кто забрал Нику?

– Это Стиг – петушара позорный, и как узнал. Мы обычно по разным направлениям работаем.

– Ты знаешь, куда они могли ее отвезти?

– Ну, есть у них там поблизости шхера одна.

– Говори адрес.

– Не дури, мы сейчас...

– Адрес.

Я подполз к куртке и проверил карман. Пистолет был на месте, в левом боковом кармане.

– Не дури, парень, это...

– Адрес, быстро, – оборвал я его, – а вы, ждите звонка.

Кай тяжело вздохнул и назвал адрес.

– Сколько у меня времени? – я был уже на лестнице.

– Обычно у ходока есть трое суток, но после пересадки меньше, да и ты неподготовлен...

– Сколько? – я почти рычал.

– Сутки. Двое? Около того.

– Времени вагон. Сколько бойцов у Стига.

– Вместе с ним шестеро, но сейчас четверо.

Я отключил телефон.

Адрес который мне назвал Кай я знал. Старый, дореволюционной постройки особняк. Четыре помещения. Два на втором этаже, два на первом. Насколько я знал, на первом этаже находился магазин, на втором репетиционная точка и всегда закрытая дверь. Вот там наверно и находилась база Стига.

Я вывалился на улицу. В это время в кармане трелью взбесившегося соловья разразился мобильник.

Я посмотрел на дисплей, и мысленно застонал – Таша, как же я забыл про нее. Поколебался но все же ответил.

– Да.

– Ты где? – Голос со слезами и нотами истерики.

– Извини милая, – врать не хотелось, но и говорить правду тоже, – у меня дела образовались, буквально на пару часов, прости что сразу не позвонил.

– Ты с ней, да? Я так и знала.

Голос уже не на грани слез, нет, я словно наяву видел как ее глаза пролились влагой, и по макияжу проложили дорожки капли слез.

– Нет, Таша, – спрашивать кого она имеет ввиду глупо, итак понятно – Нику, – не с ней.

– Но, это с ней связано, да?

Плачет, точно!

– Отчасти Таша, отчасти. Прости, не могу сейчас говорить, правда милая. Я разгребусь и все-все тебе расскажу. Все, целую, пока.

Расскажу, подкорректирую историю и обязательно расскажу. Таша прости, но не сейчас. Ты там в тепле, а она черт знает где и с кем.

Я отключил телефон и побежал.

До нужного мне дома было пару кварталов, так что до места я добрался быстро.

Старый двухэтажный дом. Ветхий, грязный и обшарпанный, прямо таки всем своим видом кричащий – отремонтируйте меня. На первом этаже закрытый уже музыкальный магазин. На втором две двери, с ведущими к ним наружными лестницами. Та что справа – деревянная, с прибитой гитарной декой, репетиционная точка местных рокеров. Левая – металлическая, крашеная коричневой краской.

Я вдохнул, с силой выдохнул и перешел улицу. Вблизи стали слышны ритмичные перестуки барабанной установки, запилы электрогитары и скрипичное подвывание. Репетиция в самом разгаре. Хорошо. Значит шума устроенного мною никто не услышит.

Я достал телефон.

– Кай, имена тех кого сейчас нет, знаешь?

Сиплый врубился сразу:

– Леший и Ведьма, а...

Я отключился.

Вот она, обшарпанная дверь. Я подергал за ручку – заперто. Я заколотил в филенку что есть сил.

– Кто? – Глухо донеслось из за двери.

– Стиг, это Леший, – зачастил я, – открывай, я такое расскажу, не поверишь. Да давай быстрей, – я начал пинать дверь.

– Да, чтоб тебя, чего ломишься сейчас открою.

Повезло, человек за дверью явно не отличался умом, а то задал бы пару вопросов, чтобы прояснить личность пришедшего, или с дисциплиной в команде Стига было не очень, и дверь они открывали кому непоподя.

Замок лязгнул и дверь начала открываться. Я покрепче ухватился за ручку и со все силы, на случай цепочки, рванул дверь на себя. Цепочка была, но стоявшему за дверью это не помогло. Со звоном, она лопнула и просыпалась сломанными звеньями мне под ноги. Я ухватил парня за грудки, заметив удивленные глаза, и резко дернул, впечатывая лоб в его переносицу.

Лицо дернуло болью, но это было малой платой, за радость видеть под ногами потерявшего сознание противника. Я захлопнул за собой дверь, и достал пистолет. Небольшой коридор и три двери – прямо, направо и налево. Выбор прямо как перед былинным богатырем. Но долго выбирать не пришлось. Справа раздалось:

– Сивый, кто там?

Я распахнул правую дверь. Картина маслом. В центре, на стуле, Ника в окружении троих ребят, вытирает кровь с уголка губ. Точнее двоих парней и девицы. Все как на подбор в коже. На парнях кожаные штаны и жилетки прямо на голое тело, руки в татуировках, в ушах пиратские серьги, видать боевиков голливудских насмотрелись. Девица в сетчатых чулках, кожаной мини-юбке и такой же жилетке. Симпатичная стервочка – пухленькая, грудь так и рвется на волю из кожаного плена, волосы выбелены как у главаря, на лице агрессивный макияж, сережек в ушах больше чем у моей Таши. Не, ну точно фильмов пересмотрели. У дальней стены, закинув ноги на стол и откинувшись на стуле сидел беловолосый, тот что меня вырубил, надо думать Стиг.

При моем появлении троица окружавшая Нику обернулась, а беловолосый скинул ноги на пол и начал вставать.

Я улыбнулся и, ткнув в его сторону стволом, скомандовал:

– Сидеть. А вы, – я кивнул кожаным, – руки в гору и к стене.

Видя, что они не пошевелились, я рявкнул:

– Быстро.

Кожанные хоть и отступили на шаг, но испуганными не выглядели.

– Ты че, оху... – Стиг, не послушал меня и встал.

Я не стал танцевать вокруг да около, и плести словесную кружеву, а просто навел пистолет на лампу стоящую на столе и два раза плавно нажал на спуск.

Первый выстрел был холостой. Пороховые газы просто вытолкнули перемычку мешающую стрелять из ствола. Второй вдребезги расколошматил стекло абажура. Стеклянное крошево веером разлетелось по комнате, один осколок чиркнул беловолосого по лбу, оставив длинную, моментально набухшую кровью, царапину.

– Ника, ты как? – Я не сводил взгляд с плюхнувшего на стул Стига, держа боковым зрением кожаных. Они наконец соизволили отойти к стене.

Главарь сверлил меня взглядом. Злобным, но не испуганным. Он явно бывал в подобных переделках.

– Более-менее, – отозвалась девушка.

– Тогда давай сюда.

Дождавшись когда она оказалась за моей спиной, я обернулся к троице замершей без движения:

– Ремни сняли.

Они переглянулись, но не подумали выполнить приказ.

– Оглохли?

Парни посмотрели на главаря. И только после его кивка, повиновались. Два ремня упали на пол.

– Фил, не надо, – раздался из-за спины голос Ники.

– Тихо.

– Вяжи, руки. – Я кивнул девице в мини-юбке.

Та с вызовом посмотрела на меня.

– Как хочешь, – я пожал плечами и прицелился правому парню в ногу.

Девица фыркнула, и подняв ремни, принялась вязать парням руки.

– На пол.

Парни не отреагировали. Крутые какие.

Два удара поддых, два коротких стона. Вот теперь порядок – оба на полу.

– Рядом, – я кивнул девице.

Она бросила взгляд на мой кулак и улеглась на пол, смешно оттопырив пышный зад. Смотрелось ничего так – эротично.

– Хороший удар. – Спокойно прокомментировал главарь. – Тибеди еще никто не вырубал с одного удара.

Я обернулся, он сидел закинув ноги на стол и скрестив на груди руки, со спокойно-отрешенным лицом.

– А тебя? – спокойно поинтересовался я.

– Что меня? – вопрос был совсем ненужным, он и так понял, что я имею ввиду. Но люди устроены так, что даже самые отважные, в момент опасности, становятся излишне болтливыми, словно стараясь оттянуть момент перехода словесной конфронтации в физическую.

– Тебя вырубали?

– Попробовать хочешь? – он поднялся со стула.

– Почему попробовать? За мной должок. – Я двинулся в его сторону.

Стиг весь напрягся, он наверное был хорошим бойцом, тело сухое и жилистое, а костяшки на кулаках огрубелые. Боксом занимается или каким-нибудь восточным единоборством, наверное, я в них разбираюсь примерно как забулдыга в сортах Баварского пива, но...

Но за мной были кондиции, благодарить за которые мне следует родителей, помноженные на годы, не хилых таких занятий гиревым спортом и пятиборьем, и бесконечное число уличных драк, которые в юности я затевал по поводу и без. Так что шансов у него не было.

Между нами было метра четыре, не больше. Я шел с опущенными руками, в левой пистолет, правая пустая. Взгляд глаза в глаза, он весь подобрался в ожидании нападения. Периферийным зрением я увидел как пальцы его правой руки сжались в готовый ударить кулак.

И ударил первым. С опущенных рук. Я мог ударить боковой, но была, и довольно большая, вероятность того, что я проломлю ему височную кость, а убивать мне не хотелось. Он же меня не добил. Прямой удар, снизу вверх – прямо в нос. Он дернулся, пытаясь сбить мою руку, но не успел. Раздался хруст сломанного носа. Голова дернулась назад, глаза закатились и Стиг тяжело упал между столом и стеной.

– Сука-а-а-а! – Протяжно завизжала девица и бросилась на меня отводя руку для удара.

Я пригнулся пропуская плюху над головой. Рука на автомате, рефлексы, так их растак, вошла ей в живот, прямо в солнечное сплетение. Все что я успел, это чуть придержать удар, так чтобы не вынести ей позвоночник из спины. Крик захлебнулся и девица, глотая воздух широко раскрытым ртом, скрючилась на полу.

– Уходим, – Ника послушно вышла.

Я огляделся побоище знатное, почти как мамаево.

– Адью, – я отсалютовал лежащим на полу пистолетом и покинул помещение.

4

Мы бежали. Ника цеплялась за мою руку и тяжело дышала.

– Да стой ты, сумасшедший. Я совсем задохнулась.

Я остановился. В принципе она была права. Банды Стига можно было не опасаться. Я запер их снаружи, а ключ сломал в замочной скважине, так что выберутся они не скоро.

Девушка немного отдышалась и спросила:

– Зачем ты это сделал?

– Что именно?

– Со Стигом так поступил.

Я пожал плечами и не ответив достал мобильный.

– Кай, Ника у меня. Ждите, через полчаса будем на месте. Надеюсь у вас все готово?

– Отлично, подхватим вас у метро и отвезем на место. Как все прошло?

Я покосился на Нику:

– Бодренько.

Убрав телефон я взял ее за руку:

– Пойдем в метро.

Ника сжала мою ладонь и послушно пошла рядом.

– Тебе его жалко?

– Его нет. Тебя – да, он не из тех кто такое спускает.

– Как раз такое он спустит, – я ухмыльнулся.

– Почему?

– Он зверь, а такие только силу понимают. Сейчас я показал кто сильней. Он это запомнил и больше не полезет на рожон, тем более, что я для него темная лошадка. Он попытается пробить – кто я, что я, и кто за мной стоит. У него это не получиться.

Мы подошли ко входу в метро и я закончил:

– Подробнее объясню потом, если захочешь, а сейчас рот на замок, народу больно много, да и шумно внутри.

Мы прошли подземный переход, я кивнув:

– Давай к турникетам я жетоны возьму.

– У меня проездной, – Ника помахала вынутым из кармана студенческим.

– Все равно жди меня перед турникетом.

– Как скажешь начальник, – Ника шутливо отсалютовала и отжав тугую дверь направилась к рамке металлодетектора.

Я посмотрел ей вслед и пошел к кассам, но на полпути вспомни – жетоны я уже купил. Хотел ругнуться на себя и свою забывчивость, но сзади послышалось:

– Молодой человек, можно вас на минутку.

Я медленно обернулся. Ко мне направлялся полицейский дежуривший на станции. Взгляд из подлобья, походка скованная, пальцы подрагивают на рукояти дубинки.

Я неторопливо пошел к нему.

Чего ему надо? Что насторожило?

Бля!!!

Локтем я почувствовал рукоять пистолета чуть-чуть выглядывающего из кармана куртки.

Пипец!!!

Я походу влип. Но почему он сразу не скрутил меня? Осторожничает? До конца не уверен что у меня в кармане? Только недавно начал работать, не знает что делать в таких ситуациях? Но ведь на такой случай инструкции должны быть, я так думаю.

Я машинально начал забирать слегка влево, чтобы находится к камере видео наблюдения спиной, хорошо еще капюшон не снял.

Мы неотвратимо сближались.

Блин, что делать? Незарегистрированный ствол на кармане, да еще переделанный в боевой, это не шутка, лет на 5-7 потянет.

Я осторожно скосил глаза на Нику. Та встревожено смотрела на меня. Только бы она не подошла к нам, только бы сообразила валить отсюда, но она стояла растерянно хлопая глазами. А потом чуть подалась вперед, словно собираясь подойти к нам. Я чуть не застонал – нет, вали отсюда, и стрельнул глазами в сторону выхода. Ника, умница девочка, поняла меня, и изменив движение, пошла к выходу.

– Да, офицер? – От волнения я заговорил как в американских боевиках.

Офицер, а точнее сержант, если судить по просветам на погонах, козырнул и представился:

– Сержант Марченко. Пройдите пожалуйста со мной.

Краем глаза я видел как Ника исчезает за дверями выхода.

– Я что-то нарушил?

Я оглядел полицейского. Сержант Марченко, был массивен, но масса эта состояла в основном из жировых отложение, мышц в нем не наблюдалось.

– Что у вас в кармане? – Сержант кивнул на мой левый бок.

Сейчас он меня задержит, и подсадка, чем бы она там не была, останется со мной, а через двое суток мне, по словам Кая, наступит кирдык.

Я стрельнул глазами по сторонам. Мне везло, станция была пуста. И даже контролер в будке смотрела в другую сторону. Где напарник полицейского? В каморке следит за нами по монитору? В туалет отошел? К другому выходу с инспекцией отправился? Сержант стоял между мной и выходом, не сбежишь если только... Ну что же пан или пропал.

– Сержант... – начал я улыбаясь, и...

И ударил его в подбородок. Сержант дернулся, закатил глаза и начал медленно оседать. Я подхватил его и осторожно опустил на пол. Теперь все зависело от того, наблюдали за нами через камеру или нет.

От резкого движения, за глазами на миг вспыхнула боль. Вспыхнула и погасла, только перед глазами начало двоиться. Я моргнул пару раз и зрение вернулось в норму.

За дверями наметилось движение, народ спешил на станцию, но кажется никто не видел как я рубанул сержанта.

– Помогите, человеку плохо. – Заголосил я старательно пряча лицо.

Двери распахнулись и к нам кинулось сразу несколько человек. От будки контролера уже спешила одетая в форму женщина.

– Что случилось? – Спрашивали сразу со всех сторон.

– Не знаю, – я начал пятится к дверям, – он вдруг побледнел, покачнулся и начал падать. Может сердце?

Народу на станции все прибавлялось. Люди галдели обступив полицейского, и я, воспользовавшись суматохой, выскользнул в туннель ведущий на поверхность.

Там я кивнул Нике – за мной.

Не оглядываясь я все ускорялся, торопясь выбраться на поверхность до того, как сержант очнется и все расскажет.

У лестницы на поверхности меня догнала Ника.

– Давай разными дорогами добираться, – бросил я не глядя на нее, – на Кировской Кай с Саньком ждут, встретимся там.

Мне не хотелось расставаться с ней, мало ли что может случится, но если менты нас вдвоем прихватят будет еще хуже, для нее разумеется, мне то хуже быть не могло.

Я рванул вверх по лестнице, и зря – боль вернулась, ослепительной вспышкой она полыхнула перед глазами, лишая зрения. Я остановился потеряв ориентацию в пространстве, не хватало еще сверзится со скользких ступеней. И прижав ладони к лицу попытался промаргаться. Твою мать, как не вовремя!