Текст книги "Мусорщик"

Автор книги: Андрей Константинов

Соавторы: Александр Новиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Садитесь, Шмулевич, – сказал Тарасов «официальным» голосом. Шмуль присел. – С вами хотят поговорить.

– Здравствуйте, – сказал Шмуль Кудасову. – Вы из прокуратуры?

– Нет, – лаконично ответил Никита. – Расскажите, что вам известно о покушении на офицера милиции в сентябре 1994 года.

– Э-э… с места да в галоп берешь, начальник. На таких условиях я вообще говорить не буду…

– А на каких будешь?

– Мне нужны гарантии. А то что же получается? Я вам дам весь расклад, а потом стану не нужен… так?

– И как же, Шмулевич, ты себе представляешь гарантии? – буднично спросил Кудасов.

– Ну как? – пожал плечами Шмуль. – Как-как? Сам прикинь.

– Да я уже все прикинул… Никаких гарантий нет и быть не может. Ты же не пацан-первоходок и должен сам это понимать. Но! Есть серьезное «но», Шмулевич. Я как раз из той организации, в офицера которой стреляли. И мы заинтересованы найти и исполнителя, и заказчика. Если ты нам поможешь, мы сделаем все, чтобы жизнь тебе облегчить. Это я обещаю.

Шмуль поерзал на стуле, потом спросил:

– А как ты это сделаешь?

– Есть разные варианты, – сказал Кудасов. – Если реально поможешь, то…

– Оформим «явку с повинной», – вставил Тарасов.

Шмуль резко, отрицательно завертел головой. Было очевидно, что такой вариант его не устраивает. Кудасов кивнул и сказал:

– Мы можем вообще тебя освободить… Ошибка, дескать, вышла, и оперок твой лагерный просто-напросто обознался. И никакой ты на самом деле не рецидивист Шмулевич, а нормальный советский гражданин Федоров Илья Василич. Или еще проще: не было задержания вовсе.

– А Таракан как же? – спросил Шмуль с недоверием.

– Какой таракан? – удивился Кудасов.

– Ну, опер-то кумовской. Прозвище у него – Таракан.

– А-а, вот что… ну, с Тараканом я лично договорюсь. Это уже мой вопрос, ты об этом не думай.

– А вы, начальник, кем, извиняюсь, сами будете? – спросил Шмуль.

– А я буду подполковник РУОП Кудасов Никита Никитич, – сказал Кудасов и продемонстрировал удостоверение. После того как несколько дальнозоркий Шмуль изучил текст, Никита добавил: – Человек, в которого стреляли, мне очень дорог, Илья Василич… Вот тебе мои гарантии! Думай, ты же не дурак.

Шмуль боролся с собой. С одной стороны, он знал, что ментам верить нельзя. А с другой – понимал, что его единственная надежда сейчас – этот самый руоповский подполковник, и что если он, Шмуль, сказавши «а», не скажет «б», то обязательно пойдет в зону. А уж оттуда не выйдет… Если же начнет базарить с ментом, то, может, что-то и выгорит.

Минут через семь Шмуль начал говорить.

* * *

Рассказ Шмулевича, безусловно, произвел впечатление. И вызвал массу вопросов. Потому что опера никогда и ничего не принимают на веру. Любая информация (от самой заурядной до сенсационной) проверяется всеми доступными способами. И только после этого опер, подобно ювелиру, «ставит пробу»… Это один из законов оперативной работы.

Но вместе с тем есть еще и такое понятие, как интуиция, или еще проще – нюх. Научиться этому, пожалуй, нельзя. Или есть – или нет. Но хорошего опера без нюха не получится.

Вот нюх-то подсказывал Кудасову: оно! Подполковник сходил к заместителю начальника по опер-работе и договорился, что «гражданина Федорова» заберет к себе, а транспортники этого как бы не заметят. Строго говоря, это было не очень-то законно, но заместитель «по опере» отнесся с пониманием.

– Но ты, Никита Никитич, – сказал он, – свяжись с тем парнем, что этого Федорова повязал… А то, сам понимаешь, могут быть вопросы. Он контактный телефончик оставил у дежурного. Ты позвони.

Кудасов сказал, что с лагерным опером все утрясет, и забрал Шмуля в РУОП. В машине для страховки надел на Илью наручники. Шмуль на такое обхождение сильно обиделся.

– Ну, начальник, – сказал, – ты чего творишь-то? Мы с тобой по-другому договаривались… Я ж тебе все как на духу.

– Пока это только слова, Илья Василич. Вот когда мы с тобой прокатимся к тебе в деревеньку и потолкуем с Антибиотиком…

– Да ты что! Да Витька меня живьем закопает, если узнает, что я на него вас навел… Нет, начальник, такого уговора не было.

– Вот для того, чтобы он тебя в землю не закопал, мы и должны поработать и крепко привязать его к ростовскому стрелку. Понял?

Понять-то Шмуль понял, но бодрости это ему не прибавило. Он хмуро молчал и материл в душе всех подряд: Антибиотика, Таракана, Кудасова и даже ростовских спецов.

Ночью Кудасов, Шмулевич и трое оперативников пятнадцатого отдела сели в плацкартный вагон поезда N 609 «Санкт-Петербург – Пестово». Еще четверо сотрудников отдела отправились в деревушку Глызино на личном автомобиле одного из них. Судя по рюкзакам, палаткам, надувным лодкам и прочей атрибутике, ребята собрались на рыбалку.

А еще четверо оперативников выехали в Ростов.

«Шестьсот девятый» прибыл на железнодорожную станцию Анциферово в шесть утра. Прибыл и выпустил из вагонов десятка полтора пассажиров. Начиналось лето, дети и пенсионеры начали сезонную миграцию в провинцию. Среди навьюченных рюкзаками, котомками, тележками и сумками дачников сошел с поезда и Шмуль.

Было замечательное, свежее и солнечное июньское утро. Пели птицы. Шмуль, потирая седую щетину на подбородке, растерянно оглядывался по сторонам… Он высматривал своего «козла». Договаривались, что Палыч встретит. До Глызина-то еще километров десять. Пешком топать – удовольствие небольшое. Шмуль вертел головой, высматривая «козелка», но машины нигде не было.

Из вагона, укрываясь за не очень свежими шторами, станцию внимательно изучали опера. Их тоже весьма настораживало отсутствие Палыча. Неужели почуял что старый волчище? Если только что-то заподозрил – уйдет. Он осторожный, очень осторожный.

Но Антибиотик был здесь. Он загнал «козла» за магазин на горке и разглядывал прибывших издали. Интересно было Палычу посмотреть: не привез ли кого брат Илюша на хвосте? Пословицу про то, что береженого Бог бережет, а небереженого конвой стережет, Палыч крепко помнил. Правда, остерегался он не столько милиции, сколько других «гостей»… Черт его знает, что у Илюшки на уме? Не продал бы Наумову… Антибиотик изучал пассажиров поезда дальнозоркими глазками и ничего опасного не находил: дети да пожилые люди… Из своего укрытия он вышел только тогда, когда поезд тронулся.

Подполковник Кудасов в вагоне довольно рассмеялся: нашелся старичок. А то мы уж с ног сбились, искавши.

Антибиотик помахал рукой Шмулю. Шмуль вяло ответил. Поезд, постукивая колесами, медленно набирая скорость, двинулся дальше. Миссия Кудасова и оперов была выполнена: и «гражданина Федорова» до места сопроводили, и на Палыча своими глазами посмотрели. На следующей станции они сойдут с тем, чтобы вернуться в Питер. А «брательников» теперь возьмут под контроль «рыбаки».

– Ну, Илюша, как съездил? – поинтересовался Виктор Палыч.

– Нормально, – вяло сказал Шмуль.

– А чего такой кислый?

– Устал я. С поезда на поезд… что ж хорошего? Одна суета, да морды мерзкие вокруг.

– Ну-ну… морды преотвратные, это уж верно. Ну, а в Ростове-то как дело сделалось?

– Как обговорили. Позвонил по указанному телефону, сказал, что насчет фотографа. Мне велели перезвонить через час… перезвонил. Тогда назначили встречу в пивной возле вокзала.

Палыч сидел за рулем, вел машину осторожно, слушал внимательно. Перед мостом через речку Медведа их лихо обогнала «четверка» с четырьмя крепкими мужиками. На багажнике были привязаны весла, удочки. Их раскрытых окон громко орала музыка.

– Рыбачки, мать ихнюю в душу! – сплюнул Палыч. Из раскрытого окна «четверки» вылетела в реку пивная бутылка. – Дальше-то что, Илюша?

– Дальше-то? Дальше пришел фраерок какой-то и велел идти за ним. Долго меня по всему городу водил, сучара!

– Проверяли они, нет ли хвоста за тобой, – сказал Палыч, кивая одобрительно.

Проселок тем временем кончился, побежала грунтовка.

– Сам не пальцем деланный, догадался… В общем, привел он меня в скверик. А уж в скверике подсел ко мне мужичок. Я ему на словах все передал, как ты научил: мол, дело-то вы в Питере 28 сентября 1994 года запороли. А гонорар фотографу выплачен сполна. Надо и рассчитаться. Он: согласен, мол… вы чего хотите? Деньги назад или ошибку исправить? Я: ошибку исправить. Нет, говорит, вопроса… мы долги всегда отдаем. Объект тот же? Ну, я ему объяснил, что, значит, у нас за объект. И что фотоаппарат фотограф должен свой привезти. Так что через четыре дня встречать мне его нужно в Ленинграде-то.

– Ну и ладно, коли так, – одобрил богобоязненный старичок.

«Если бы ты знал, до чего же все ладно!», – подумал Илья со злорадством.

* * *

Поезд подошел к перрону, и пассажиры заторопились покинуть осточертевший вагон. В потоке пассажиров на перрон Московского вокзала вышел мужчина лет тридцати, в дымчатых очках, со спортивной сумкой через плечо и довольно большим черным пластмассовым тубусом. Питер встретил неприветливо, дождем и ветром.

Мужчину с тубусом звали Виталий Горенков, но паспорт в кармане спортивной сумки был выписан на имя Геннадия Калюжного. Именно Горенков в сентябре 94-го запорол ликвидацию подполковника Кудасова. Сейчас он приехал отрабатывать долг. В тубусе бывшего офицера лежала снайперская винтовка «мини-Драгунов».

Сотрудники «семерки» мгновенно обратили внимание на этот чертов тубус. Они не знали примет человека, который прибудет из Ростова. Знали только, что он подойдет к встречающему его Шмулю, да еще то, что ростовчанин привезет с собой оружие. Виталия-Геннадия они засекли в толпе сразу: спортивный, уверенный в себе… с тубусом! Хотя, конечно, снайперская винтовка может быть и портативной. «Винторез»[9]9
  Правильное наименование: ВСС – винтовка специальная снайперская. Предназначена для бесшумной и беспламенной стрельбы.


[Закрыть], например, разбирается и укладывается в «дипломат» размером 4,5 х 37 х 14 см.

Когда приезжий подошел к Шмулю и что-то у него спросил, догадка подтвердилась. Шмуль что-то неуверенно ответил Виталию и пошел прочь. Ростовчанин прикурил, дал Шмулевичу оторваться метров на пятнадцать и двинулся следом.

Они шли на тайную берлогу Антибиотика. Ту самую, с которой Палыч сорвался в Новгородскую область. На квартире уже побывали оперативники и установили соответствующую аппаратурку. Ростовский киллер шел прямо в западню.

* * *

Андрей Обнорский знать обо всех этих событиях, разумеется, ничего не мог. Но в наэлектризованной атмосфере мая – июня девяносто шестого он ощущал ток странных событий…

В городе происходили удивительные перемены. Главным стало исчезновение Антибиотика и поражение во втором туре выборов бывшего мэра. Два этих события произошли почти одновременно… Обнорский усмехнулся: вот ведь совпадение какое!

Андрея несколько раз вызывали в областную прокуратуру. Важняк, занимавшийся расследованием бойни на Выборгской трассе, без труда установил, что «фольксваген» прибыл из Финляндии и среди его пассажиров был гражданин России Обнорский А.В.

Андрея несколько раз дергали на допросы, однако предъявить ему какие-либо обвинения важняк не мог. На все вопросы Андрей отвечал правду… но не всю и не до конца. Важняк долго с ним бился. Пугал арестом. Говорил:

– Зря вас, Обнорский, освободили. Поторопились. Вам бы еще годиков пять посидеть в самый раз. Но ошибку, Обнорский, не поздно исправить!

– Спасибо за заботу, – прочувственно отвечал Андрей.

– Думаю, Обнорский, мы с вами не в последний раз видимся. Ваш образ жизни и ваши контакты наводят на интересные размышления.

– Ой, как интересно! – воскликнул Обнорский. – Поделитесь, Петр Иваныч. Я страсть какой любопытный до интересных размышлений.

– Не стоит. По крайней мере, в таком виде… Вот если мне удастся оформить их в виде обвиниловки… Вот тогда и ознакомитесь.

Больше, правда, Обнорского не вызывали. Его это обстоятельство нимало не огорчило. Андрей с головой ушел в работу над книгой. Несколько раз он пытался договориться с Никитой Кудасовым о встрече. И ничего не получалось – подполковник был загружен без меры. Одной из главных забот Кудасова была забота о…

* * *

…покушении на Николая Ивановича Наумова. В его организации руоповский подполковник принял самое деятельное участие. Ростовский киллер даже и не подозревал, что ему помогает подполковник милиции. А помощь Кудасова была невидимой, но весомой.

Следующий день по приезде в Питер ростовчанин начал с поездок по городу. Вдвоем со Шмулем они посетили все три адреса, где регулярно появлялся Наумов. Эти адреса указал Виктор Палыч. Особняк банкира на Каменном острове Геннадий забраковал сразу. Позиции для стрельбы там выбрать негде. Да и само по себе место весьма своеобразное: со всех сторон особняки с камерами слежения и охраной. Количество путей отхода ограничено – остров все-таки… Забраковал он и вариант с улицей Большой Пушкарской, где находился банк «Инвестперспектива». А вот расположение «неформального» офиса возле метро «Лесная» он одобрил. Прямо напротив входа в офис располагался ветхий жилой дом с заколоченной черной лестницей. Киллер лестницу осмотрел и остался доволен.

– Отсюда будем банкира работать, – сказал он.

После этого лестницу осмотрели сотрудники РУОП. И тоже остались вполне довольны. Но когда Вадим Резаков и Витя Савельев вышли из подъезда и остановились перекурить, к дому подкатил грузовик со стройматериалами, и работяги в комбинезонах начали выгружать все это добро… в подъезд этого самого черного хода.

Оперативники подсуетились и выяснили, что лестница будет ремонтироваться, потому что просторный холл парадного входа превратится в шоп…

– «Э-э, – сказал Вадим, – да вы тут на полгода грязищу разведете».

– «Нет, – ответили ему, – завтра начнем и, по шестнадцать часов работая, за неделю управимся…» Вот тебе и позиция для снайпера! Резаков бросился звонить в управление, чтобы «обрадовать» Никиту Никитича.

– Понял, – вздохнул подполковник, выслушав сообщение Резакова.

Было совершенно очевидно, что лестница, наполненная рабочими, для снайпера не годится. Это ломало всю операцию. Но Кудасов шел к ней давно и допустить этого не мог никак. …Не успели работяги разгрузить свой грузовик, как во дворе появился инспектор госпожнадзора и заставил их немедленно освободить «запасной пожарный выход». Впредь никаких работ не производить до согласования с госпожнадзором, и т.д., и т.п.

Так подполковник Кудасов помог наемному убийце Горенкову. Сам Горенков об этом, правда, не знал. На следующий день он проник на лестницу «запасного пожарного выхода» через чердак и устроился на площадке между третьим и четвертым этажом.

«Мини-Драгунов» сконструировали в Румынии. Эта очень своеобразная конструкция – гибрид АК-47 и СВД. От Калашникова «мини» унаследовал надежность и возможность стрелять очередями. От Драгунова – приклад классической «снайперки» и четырехкратный оптический прицел. Но вместе с достоинствами родителей дети зачастую наследуют и недостатки. Для «мини-Драгунова» таковым оказался большой разброс пуль. Впрочем, на дистанции менее шестидесяти метров, с которой предстояло сегодня работать, это не имело никакого значения – Горенков гарантированно поразил бы цель даже из обычного АК, без всякой оптики…

Второй недостаток был связан как раз с оптическим прицелом. «Мини» имел одну пустяковую, но неприятную особенность: в момент выстрела стрелок получал легкий шлепок резиновой манжеткой прицела по носу. Это было не больно, но всегда здорово раздражало Горенкова. Это было оскорбительно. И никак не соответствовало сути того, что следовало за выстрелом.

Геннадий извлек оружие из тубуса. Присоединил магазин, присоединил прицел. В тридцатиградусный магазин он зарядил всего шесть патронов. Использовать планировал два-три… Оставалось ждать.

Ожидание было тягостным, томило нехорошее предчувствие, хотелось курить. Но курить он не стал, хотя и оставил на подоконнике окурок. Свежий, с четко выраженным прикусом. Оставлять ложный след его научили в Новосибирском высшем общевойсковом командном училище, где курсант Горенков изучал специальность «глубинно-тыловая разведка». Чужие окурки – не особо хитрый ход, но киллер использовал их всегда.

Когда во двор въехал бронированный «мерс» в сопровождении «мицубиси-паджеро», Геннадий аккуратно оттянул затвор и поднял оружие. Вот сейчас из «мерседеса» выйдет банкир и тогда… …За спиной вспыхнул яркий свет, и чей-то громкий голос приказал:

– Стоять на месте. Оружие на пол.

Он был хороший профессионал. Сразу все понял и спокойно поставил «мини» к стене… Не обмануло предчувствие. Он видел, как на улице распахнулись дверцы джипа и оттуда выскочили двое в бронежилетах и шлемах, направили на окно, за которым скрывался Геннадий, автоматы.

– Ложись на пол, – скомандовали сзади.

Он послушно лег. Пол был обильно покрыт пылью. Она забивалась в ноздри, хотелось чихнуть. Кто-то быстро и умело заломил руки, защелкнул наручники. Геннадия рывком подняли, повернули лицом к источнику света. Свет бил в глаза, слепил, и там, за светом, звучали чьи-то голоса, которые он почти не различал.

И только один голос, властный и уверенный, выбивался из общего хора. И этот голос сказал:

– Включите свет. Вы его ослепили вконец.

– Так нам, Никита Никитич, зафиксировать надо.

– Успеете… Я хочу с ним поговорить.

Свет погас, но некоторое время Геннадий все равно ничего не видел. Перед глазами стоял большой желтый круг. А сверху, из этого круга, спускался человек. Он казался убийце черным. Ступеньки под ногами человека скрипели. Убийце казалось, что он знает этого человека… во всяком случае, что-то знакомое было в походке… что-то такое, что он определенно уже видел раньше, но вспомнить не мог.

Надвинулось из полумрака лицо… Близко. Очень близко.

– Узнал? – спросил Никита Кудасов убийцу.

Убийца сделал шаг назад. Он узнал. Не мог не узнать. Это лицо он видел сквозь прицел в сентябре 1994-го, на темной улице в желтом свете фонаря…

– Узнал? – снова спросил Кудасов.

– Узнал, – сказал, сглатывая комок, убийца. Он не мог не узнать.

* * *

Накануне вечером подполковник РУОП Никита Кудасов позвонил банкиру Николаю Наумову, попросил встречи. Банкир был удивлен, поинтересовался причиной.

– Лучше поговорить при личной встрече, – ответил Кудасов. – И лучше прямо сейчас, не откладывая.

– Понимаете ли, Никита Никитич, у меня весьма плотный рабочий график и менять его… – начал Наумов.

– Вас заказали, – перебил Кудасов. В трубке стало тихо. Всего два слова: вас заказали – и тишина.

– Хорошо, – сказал банкир, – через полчаса буду у вас.

– Нет нужды, Николай Иванович… я в пятидесяти метрах от вашего офиса.

– Отлично, – произнес банкир после некоторой паузы. – Жду.

Через тридцать секунд Кудасов подошел к стальной двери. Никиту Никитича определенно ждали – дверь распахнулась раньше, чем он успел нажать кнопку переговорника. Помощник Наумова встретил подполковника в предбаннике и сразу повел внутрь. К великому удивлению охранника, помощник не спросил об оружии. Такое случалось крайне редко, означало VIP-уровень. …Наумов предложил кофейку… Или чего покрепче?… Или минералочки?… Никита от всего отказался. Никогда раньше он не видел серого кардинала, но кое-что о нем, разумеется, знал. Сейчас Кудасов присматривался к банкиру с интересом. Отметил про себя, что держится Наумов хорошо. Не всякий человек так хорошо держится после того, как ему скажут два слова: вас заказали… Нет, не всякий.

– Признаюсь, Никита Никитич, вы меня заинтриговали.

– Интрига, конечно, есть, – согласился Кудасов.

– И кто же этот интриган? – живо спросил Наумов.

– Пока не знаю. Вот задержим киллера – тогда, возможно, выйдем на заказчика. А вы сами, Николай Иваныч, не знаете, кто же настолько заинтересован в вашей… хм… смерти? Мотивы должны быть достаточно весомы. Шаг-то, согласитесь, неординарный. И, кстати, не дешевый. Кому-то это очень нужно.

Наумов знал, кто заинтересован в его смерти, у кого мотивы достаточно весомы… Собственно говоря, таких людей не так уж и мало. Однако в сложившихся условиях Наумов мог с уверенностью сказать: Антибиотик. Он сказал:

– Понятия не имею. Я, Никита Никитич, занимаюсь легальным бизнесом. В аферы не лезу. Законопослушный, как принято нынче говорить, гражданин. И вдруг заказ какой-то!

– Понимаю, – сказал Кудасов серьезно и сдержанно, но прозвучало это так, как будто подполковник уличил банкира во лжи.

– А что же конкретно вам известно, Никита Никитич? – спросил Наумов.

– Нами установлен человек, который специально прибыл из другого города с целью убить вас, Николай Иваныч. Уже три дня мы проводим оперативные мероприятия и теперь уже точно знаем, с какой позиции будет работать стрелок.

– Почему же вы его не арестуете?

– Мы хотим отследить всю цепочку вплоть до выстрела.

– Простите? – изумленно произнес Наумов.

Кудасов улыбнулся и ответил:

– Ну, разумеется, до самого выстрела дело не дойдет. Не дадим. Но стрелка желательно держать в неведении относительно того, что он уже в капкане, до самого последнего момента… и вы должны нам помочь.

Николай Иванович с сомнением посмотрел на подполковника, встал и прошелся по кабинету.

– Вы сказали, что знаете, с какой позиции будет… э-э… работать снайпер, – сказал Наумов.

– Да, он уже присмотрел точку. Дом напротив входа в офис. Думаю, завтра-послезавтра он себя проявит.

– Вот черт! – произнес Наумов. Кудасов молчал. – Вот старый черт!

Никита Никитич мысленно усмехнулся. Оговорка банкира явно свидетельствовала о том, что Наумов знает, кто заказчик. Знает, но темнит.

– А что же вы от меня хотите? – спросил банкир наконец.

– Помощи, Николай Иваныч.

– Какой именно помощи?

– Мы разработали схему, согласно которой выстрел все-таки прозвучит. Холостой, разумеется… однако для заинтересованных лиц мы объявим вас убитым. Мы понимаем, что это не особенно приятно с моральной точки зрения, но…

– Нет, – перебил Наумов. – Это невозможно, подполковник.

– Почему, Николай Иваныч? – доброжелательно спросил Кудасов.

– Потому что я не желаю играть в эти полицейские штучки. Потому что я не желаю травмировать близких мне людей. Потому, наконец, что моя так называемая смерть вызовет изрядный ажиотаж в деловых и банковских кругах. Это, Никита Никитич, весьма серьезно.

– Но ваша так называемая смерть позволит отследить и реакцию заказчика. Привязать его к делу очень крепко, – возразил Кудасов.

Наумов стоял посреди кабинета, покачивался на носках замшевых туфель, смотрел на подполковника с прищуром.

– Если бы у вас хоть был подозреваемый, – сказал он, – я бы, возможно, и согласился на вашу авантюру.

– Подозреваемый у нас есть, Николай Иваныч.

– Недавно вы говорили, что не знаете заказчика. Я правильно вас понял?

– У нас есть подозреваемый. Это человек вам известный.

– Да? И кто же?

– Извините. Но имя назвать сейчас не могу. Скажу только, что он скрывается в Новгородской области, но мы держим его под контролем. После покушения возьмем.

«Стоп! – щелкнуло в голове Наумова. – Стоп! Антибиотик в Новгородской губернии».

– Это не разговор, Никита Никитич, – сказал банкир.

– Значит, не хотите нам помочь?

– Хочу. Но и вы мне помогите, подполковник.

– Каким образом? – спросил Кудасов, заранее предвидя ответ.

– Обозначьте мне заказчика. Поверьте, я сумею оценить этот шаг по достоинству.

Никита Никитич усмехнулся открыто, спросил:

– И как же вы хотите это оценить?

– Это можно обсудить, – быстро сказал банкир, садясь обратно в кресло. Кудасов улыбнулся и ответил:

– Не стоит. Боюсь, что мы с вами, Николай Иваныч, не поняли друг друга. Очень жаль.

Наумов поскучнел. Милицейский подполковник и банкир поговорили еще минут двадцать, обсуждая взаимодействие службы безопасности Наумова и РУОП в сложившейся ситуации. Затем Кудасов откланялся. Этот раунд он, бесспорно, проиграл. Но он еще не знает, с каким разгромным счетом он проиграл.

* * *

После ухода Кудасова Николай Иванович некоторое время молча ходил по кабинету. А потом снял трубку и сделал один телефонный звонок. Позвонил он первому заместителю начальника ГУВД полковнику Тихорецкому.

– Паша, – сказал банкир, – есть серьезное дело. Ты один в кабинете?

– Да, Николай Иваныч, слушаю тебя.

– Твой Директор взял след Антибиотика.

– Да? А откуда это известно?

– Он только что у меня был, Паша. Проболтался, что Палыч осел в Новгородской губернии. И его ищейки там уже. Выпасают старого.

Если бы Наумов мог видеть своего собеседника, он бы удивился: полковник Тихорецкий сделал неприличный жест. Полковник Кудасова знал и считал, что опытнейший оперативник просто так «проболтаться» не может. Но говорить Наумову этого не стал.

– Ага… – сказал он. – А что требуется от меня?

– Требуется, Паша, узнать: где конкретно эта крыса сидит?

– Ты хочешь невозможного, Николай Иваныч.

– Нет, я хочу всего лишь информации. За вознаграждение.

– Это такая информация, которой Кудасов делиться даже с начальником ГУВД не обязан. Это совсекретная информация.

– Паша, нужно.

Какое-то время собеседники молчали. Потом Тихорецкий сказал:

– Ну… попробую прокачать кое-что по своим каналам, но ничего не обещаю. Дело-то серьезное.

– Ты не обещай, ты сделай… сколько же можно в полковниках-то ходить? – произнес Наумов. Тихорецкий понял и ответил бодро:

– Я постараюсь, Николай Иваныч.

– Постарайся, Пал Сергеич, постарайся. А я в долгу не останусь. Но помни – времени совсем нет. Мне вся информация нужна до полуночи. Ты понял?

Тихорецкий выматерился про себя: до полуночи оставалось всего четыре с небольшим часа.

– Понял, – ответил первый заместитель начальника ГУВД.

* * *

Спустя два с лишним часа полковник отзвонился и сказал, что кое-что подтвердилось. Кудасов готовит какую-то операцию в Питере, а четверо сотрудников пятнадцатого отдела выехали в командировку в Новгородскую область, в поселок с названием Глызино.

– А подробней, Паша? – спросил обрадованный Наумов.

– Ты что, Николай Иваныч, смеешься? – обиженно отвечал Тихорецкий. Банкир определенно не отдавал себе отчета, как нелегко Павел Сергеевич добыл эту информацию. Возможно, Паша и вовсе не стал бы этого делать. Но он считал, что по указанному адресу Антибиотика наверняка нет, что хитрый Кудасов сознательно подбрасывает ложную информацию. С какой именно целью – непонятно, но нельзя исключить, что он хочет засечь, кто даст наводку Наумову.

Павел Сергеевич рисковал. Не то чтобы очень крупно, но рисковал. Неискушенный в оперработе банкир, видимо, этого не понимает.

– Ну ладно, Сергеич, – сказал Наумов. – Спасибо… Спасибо, и покупай сукнецо для генеральского мундира.

– Не за звания служим, – привычно буркнул Тихорецкий. Потом спохватился: перед Наумовым-то зачем комедию ломать? Спросил: – Когда ждать?

– Враз такие дела не делаются, Паша, – задумчиво сказал серый кардинал. – Но, думаю, ко Дню милиции решим.

«Э-э, – подумал Тихорецкий, – до Дня милиции еще дожить надо». Но вслух этого не сказал.

Спустя еще три часа в глубинку Новгородской области на двух машинах выехали шесть боевиков из «личной гвардии» банкира. Как и сотрудники РУОП, они маскировались под рыбаков.

* * *

Ростовского киллера привезли в управление. В машине он молчал. И в управлении тоже молчал. Первый шок от задержания прошел. А знания, полученные по специальности «глубинно-тыловая разведка», остались. Профессия разведчика предусматривает возможность провала… как вести себя в таком случае, он знал. Знал, что в отличие от врага, захватившего чужого разведчика в своем тылу в реальных боевых условиях, руоповцы «полевые методы допроса» применить не могут.

Горенков взял себя в руки и стал прикидывать, что же ему могут инкриминировать и какими доказательствами подкрепить.

Соображал он хорошо и очень быстро понял, что дело – швах. Выстрел в руоповского офицера, скорее всего, останется недоказанным… А вот эпизод с банкиром раскрутят наверняка. Взяли с оружием. Наверняка – следили. Наверняка, Шмуль уже дает показания… Хреново дело!

И все же он решил пока молчать.

В пятнадцатом отделе провели совещание. Главным вопросом стал вопрос об Антибиотике. Брать его с ходу или повременить? Решили, что лучше всего направить к Палычу Шмуля с радостной вестью и звукозаписывающей аппаратурой на теле. Палыч, услышав о ликвидации Наумова, не сдержится и раскроет себя. В принципе, доказательств его вины уже хватало… Но Кудасов помнил, чем окончился арест Антибиотика в 1994 году. Тогда тоже казалось, что Палыч схвачен намертво. Но старый лис выкрутился. Поэтому сейчас Никита Никитич хотел собрать железные факты. Шмуля стали собирать в дорогу. «Рыбачки», которые уже неделю кайфовали на озере, получили команду встретить на следующее утро Никиту Кудасова и Шмуля.

Подполковник хотел лично допросить Антибиотика.

* * *

На ночь Антибиотик спустил с цепи собак. Псы были беспородные, но крупные, злые, чужака просто так не подпустят. Палыч посидел на крылечке, поговорил с собаками. Псы как будто понимали, слушали голос человека, склонив головы набок. Потом Палыч посмотрел на небо… Небо хмурилось. Наверно, к дождю.

– Видать, к дождю, – сказал король в изгнании псам. Почесал голую грудь в распахе дешевого спортивного костюма и продолжил «общение»: – Вот говорят про человека худого: собака. Справедливо? Нет, не справедливо. Потому что, если к собаке-то с лаской, – нет вернее существа на земле. А люди? Вот люди-то и есть волки. Сколько ты человеку добра ни делай – продаст, сука, и предаст. Потому что на зависти и подлости замесили тесто сие… Рвут друг друга зубами люто. За кусок жирный. И сколько добра ни делай… Пока ты в силе – хвостом перед тобой крутят. Да верить-то нельзя! Никому и никогда. Вот детей мне Бог не дал. Так и слава Богу за это. Детки-то родителей первые предают… А сколько раз меня предавали? Бессчетно. Те, кого за детей своих считал, кому доверял, в люди хотел вывести… Вот Катька-сучка, например. Спас ее от Гургена… спас. За это она мне уже много лет козни строит. И ведь добилась своего, тварь! Только зря думает, что кончился я. Я еще не кончился. Я еще сам их рвать буду. На куски рвать и раком ставить.

Палыч вдруг ощерил зубы и… зарычал. Псы смотрели на него тревожно, поджимали хвосты, скалились в ответ.

А еще на Палыча смотрели линзы бинокля. Но он этого не знал… Антибиотик рычал, псы скалились, человек, разглядывающий объект в бинокль, изумленно открыл рот.

* * *

Старший группы «рыбаков», капитан Сысоев, переговорил с Кудасовым по телефону и сказал:

– Все, мужики, отошла лафа.

– А что? – спросил старший лейтенант Петров.

– Завтра шеф приезжает, нужно встретить с поезда.

– А зачем приезжает? Не сказал?

– Думаю, что будем дедушку брать, – ответил Сысоев. – Отошла, мужики, лафа… не зря Кудасов едет к нам.

– М-да, – сказал Петров, – когда теперь в следующий раз такое задание будет? Сидишь на озере, ловишь рыбку, купаешься… я бы, мужики, этого дедушку до самой осени сторожил. Курорт!