Текст книги "Экипаж. Команда"

Автор книги: Андрей Константинов

Соавторы: Евгений Вышенков,Игорь Шушарин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава третья
Нестеров

…Наружное наблюдение устанавливается за известной личностью с целью выяснения ее деятельности, связей (знакомств) и сношений. Вследствие этого недостаточно водить одно данное лицо, а надо выяснить лиц, с которыми оно видится, и чьи квартиры посещает, а также и связи последних…

из Инструкции по организации филерского наблюдения

Двумя «Петровскими» это вечер для Нестерова не ограничился. Возвращаясь домой к себе на юго-запад, он вышел в Автово, дошел до трамвайной остановки и немного поразмыслив, направил свои стопы в близлежащий шалман. Там он заказал пару кружечек, засел в самом дальнем и самом прокуренном углу и, потягивая пиво, погрузился в свои мрачные думы.

Только сейчас, по окончании этого суматошного дня, он осознал, что вел себя в разговоре с Ладониным не совсем правильно – слишком уж легко и необдуманно он согласился на предложение гурьевского приятеля. Нестеров понимал, что в тот момент руководствовался эмоциями, а не здравым смыслом. И вот теперь этот самый здравый смысл укоризненно спрашивал его: «Ты хоть сам-то понял, бригадир, во что вписался?» Действительно, если даже сам Ладонин, со всей своей армией и своими связями недвусмысленно дал понять, что для него раскрутить тему с Ташкентом, скажем так, затруднительно, то что же тогда говорить о нем, о Нестерове? То, что предложил Ладонин, было абсолютно правильно, благородно и в высшей степени справедливо. Это-то и подкупило Нестерова, и он, поддавшись эмоциям, утратил чувство реальности и вызвался пойти в воду, не зная при этом, где находится брод. И мало того, что бросился сам, так еще и потянул за собой двух зеленых пацанов, которые, скорее всего, восприняли тему как захватывающее приключение, игру в войнушку.

…Предположим, им все-таки удастся найти Ташкента (в чем сам Нестеров сильно сомневался). Ну а дальше – что?… Сдать его гаишникам?… Но тот наверняка уже придумал для себя достойный страховочный вариант и запросто соскочит, с его-то опытом. Оэрбэшникам, как выяснилось, Ташкенту тоже вменить нечего, и в данной ситуации они от него открестятся. И чего потом? Спровоцировать? Нет уж, хватит, это мы уже проходили. Нарыть компру самостоятельно? Допустим, Ладонин сдержит слово и добудет интересующие Нестерова дела оперучета. Более чем допустимо, что оэрбэшники не удосужились поднять архивные дела сами – нынешнее оперское поколение, в основном, не отличается любознательностью. И получит он в таком случае некий дополнительный козырь в виде старых связей Ташкента, его адресов, запуток и грешков. Дальше, если по уму, их надо отрабатывать, проверять. И сколько времени на это может уйти, даже трудно себе представить… А если, в случае обнаружения, сесть Ташкенту на хвост? Во-первых, с одной машиной очень рискованно, во-вторых, полноценного наблюдения все равно не получится – максимум, три-четыре часа в день. Да и сколько можно будет продержаться в таком режиме? Неделю, две? Дальше уже просто физически у них не хватит сил, чтобы ежедневно пахать на два фронта… Не говоря уже о том, как отреагирует Ирина, когда Нестеров начнет ежедневно зависать где-то после работы… Словом, все это смахивает на очень и очень большую авантюру…

Здравый смысл закончил свою пламенную речь и теперь торжествующе потирал ручонки, готовясь отразить любые возможные контраргументы. Бригадир залпом допил вторую кружку, вытер рукавом влажные губы и выругался вполголоса. Здравый смысл насторожился. «Ладно, чегой-то я в самом деле разбавился? Глаза боятся, а ноги делают, – сам себе сказал Нестеров. – Антохе все это уже не нужно, но зато это нужно мне. И пацанам моим, надеюсь, тоже. Хотя бы потому, что им уже пора становиться мужиками… И вообще, как говаривал наш друг Портос – я дерусь, потому что дерусь». С этим настроением Нестеров решительно поднялся и зашагал на трамвайную остановку. На сей раз его здравый смысл промолчал: последний довод крыть было нечем.

Когда Нестеров подходил к своему дому, стрелки на часах показывали начало первого. Он жил на шестом этаже в девятиэтажной кирпичной «точке» на улице Маршала Казакова, в доме, который на сленге местных обывателей именовали «ментовским». Дело в том, что на момент сдачи дома, а было это в 93-м году, примерно три десятка квартир в нем достались Главку. Это был, пожалуй, последний случай в новейшей отечественной истории, когда город сделал своему милицейскому ведомству столь щедрый подарок. Одну из этих квартир, незадолго до выхода на пенсию, бесплатно (как бы это ни дико сейчас звучало!) получила мама Нестерова – Елена Борисовна Нестерова, знаменитая «грузчица», а впоследствии не менее знаменитая «ульянщица», которую в последние годы ее службы в Управлении называли не иначе, как «бабушка русской разведки». В свою очередь Елена Борисовна отдала эту квартиру сыну, который хотя и имел к тому времени девять лет чистой выслуги и беременную жену на руках, но на такие презенты, рассчитывать, увы, не мог. Сама же Елена Борисовна осталась в старой квартире за Нарвской заставой, на улице Трефолева, где прошли детство и отрочество Нестерова. Впрочем, выйдя на пенсию, большую часть времени она предпочитала проводить в загородном доме в Рощине, который отстроил ее отец, бывший, между прочим, комиссаром НКВД, которого вычистили во времена хрущевской оттепели. Такая вот дурная была у бригадира наследственность.

Проходя под аркой, Нестеров на секунду задержался, задрал голову и посмотрел на потускневшее со временем, а некогда ярко-красное, внушительное пятно на стене, располагавшееся примерно на четырехметровой высоте. Наблюдательный прохожий при желании мог бы догадаться, что этим пятном когда-то была замазана некая надпись. Содержание этой надписи Нестеров знал, поскольку в свое время он сам принял деятельное участие в ее создании. А точнее будет сказать, в ее дополнении.

Примерно через неделю после того, как семья Нестеровых вселилась в новый дом, ночью на той самой стене под аркой появилась крупная лаконичная надпись, сделанная черной краской. Надпись была такая: «Козлы». Понятно, что вычислить любителя наскальной живописи не удалось, но поскольку надпись не имела четко выраженного адресата, с ней смирились, предпочитая думать, что речь в данном случае идет о ком-то абстрактном. Однако прошло еще несколько недель, и как-то утром спешащие на работу жильцы увидели, что уже знакомая фраза получила несколько иное наполнение, поскольку за ночь к ней прибавилось еще одно слово, правда, написанное уже другой краской. Теперь фраза звучала так: «менты – козлы». Похоже, кто-то из местных аборигенов пронюхал о социальном статусе отдельных поселившихся здесь квартиросъемщиков и таким вот образом выразил свое отношение к ним.

Неизвестно, как остальные, но Нестеров посчитал себя оскорбленным. Два дня он терзался сомнениями, и вот в ночь на третий, вооружившись стремянкой (благо в квартире все еще шел ремонт), он крадучись спустился во двор, зашел в злочастную арку и, с трудом дотянувшись до строчки, еще более крупными буквами ответил неведомому оппоненту. Отныне надпись, внешне уже более похожая на лозунг, гласила: «ВСЕ ПРЕСТУПНЫЕ ЭЛЕменты – козлы!». Уже на следующую ночь полемика продолжилась. Видимо, кто-то счел высказывание Нестерова чересчур категоричным, а потому подрисовал к строчке скромненький предлог «не», из чего следовало, что «НЕ ВСЕ ПРЕСТУПНЫЕ ЭЛЕменты – козлы!» Подобная беззубость защитника преступных элементов Нестерова лишь раззадорила. Понимая, что начинает впадать в ребячество, он тем не менее не смог удержаться и еще через пару дней новоселы смогли узнать, что «НЕ ВСЕ ПРЕСТУПНЫЕ ЭЛЕменты – козлы! ЕСТЬ ЕЩЕ И ПИДОРЫ». Нестеров понял, что малость переборщил, когда, однажды возвращаясь домой, увидел, как маляр из жилконторы замазывает красной краской раздавшуюся метра на два в длину надпись. Похоже, жилищное товарищество решило, что слово «пидор» звучит более грубо, нежели безобидные «менты – козлы». С тех пор попыток возобновить переписку ни с той, ни с другой стороны не предпринималось, но все равно Нестеров был горд тем, что в данной дискуссии последнее слово осталось за ним.

Жена Ирина, конечно же, спала. Это очень давно, в самые первые годы их семейной жизни, она всегда дожидалась его с вечерней смены, несмотря на то, что он мог вернуться и в час, и в три ночи. Нестеров прошел на кухню и включил свет. На столе его ждали аккуратно прикрытые тарелкой блины. Они были тонкие и холодные. Нестеров наспех съел их, думая о том, что раньше они были прикрыты не тарелкой – любовью… Зато теперь жена окончательно перестала допекать его. Может быть, оттого, что в последнее время она наконец-то снова занималась любимой работой, а потому времени и сил на брюзжание и перепалки с мужем у нее почти не оставалось. Ирина работала гримером и костюмером на «Ленфильме». За последние десять лет студия захирела, и работа у жены появлялась лишь от случая к случаю. Порой она месяцами сидела дома и, будучи по натуре человеком деятельным и творческим, свое вынужденное домоседство переживала крайне раздраженно. А если добавить к этому абсолютно ненормальную работу мужа, его периодические запои, вечное отсутствие денег и проблемы с Оленькиной школой, то ее реакция на обретенную четырнадцать лет назад свою вторую половину была вполне предсказуемой.

Два года назад Ирине повезло. Известный режиссер Владимир Бортко взялся за экранизацию «Идиота» Достоевского, большая часть съемок которого проходила в Питере. Режиссеру порекомендовали Ирину как первоклассного гримера, и она столь блестяще справилась со своей работой, что ровно через год он снова пригласил ее принять участие в не менее грандиозном проекте – сериале по булгаковскому «Мастеру и Маргарите». Ирина действительно была профессионалом, и Нестеров в свое время частенько пользовался ее услугами. Вообще-то, глубоко заблуждается тот, кто полагает, что сотрудники наружки в своей деятельности постоянно пользуются париками, клеют себе накладные усы, бороды и используют всяческий грим. На самом деле такие фокусы требуют, как минимум, часа кропотливой работы мастера-гримера, иначе весь этот маскарад в самый неподходящий момент потечет, сползет, либо отклеится (как злосчастный ус у знаменитого Лелика в «Бриллиантовой руке»). Это только в старых фильмах про подпольщиков шпики и филеры страсть как любили изменять свою внешность. Но поскольку Ирина имела самое прямое отношение к кино, то к просьбам мужа сотворить с ним что-нибудь эдакое (в зависимости от характера и серьезности задания) она подходила с пониманием и всегда творчески. Лучше всего ей удавалось создавать мужу образы ханыг и бомжеватого вида личностей. В одном из таких образов Нестерова однажды не узнала даже родная мать (уж на что у нее был профессионально наметанный глаз разведчика). Но вершиной перевоплощения Александра Сергеевича стал типаж престарелого торгового агента, сиречь коробейника, коих во второй половине 90-х расплодилось по всему Питеру как тараканов. Впрочем, этот случай к работе не имел ни малейшего отношения – просто Нестеров и его коллеги решили устроить небольшой розыгрыш в честь дня рождения начальника отдела Нечаева. Весело тогда было всем, кроме дежурившего в тот день Сереги Васильева, – Нечаев, сначала разозлившийся, но затем от души посмеявшийся вместе с остальными, влепил-таки ему полновесный выговор – за ротозейство.

В тот день Нестеров, загримированный под старичка-боровичка лет семидесяти, подошел к конторе, волоча за собой «усладу пенсионера» – тележку на колесиках. Он благополучно миновал три двери с кодовыми замками и попал в небольшой коридорчик, в конце которого помещалась дежурка. Предупрежденные ребята отвлекли разговорами дежурного Серегу Васильева, максимально перекрыв ему при этом сектор обзора. Так что Нестеров со своей тележкой без проблем проскочил на лестницу, поднялся на второй этаж и направился прямиком к кабинету начальника. Без предварительного стука и без разрешения войти он вкатился в кабинет Нечаева, направился прямиком к его столу и на глазах у обалдевшего Василия Петровича начал выкладывать прямо на служебные бумаги свой нехитрый скарб, как то: бактерицидный лейкопластырь, карты игральные атласные (с девочками и без), батарейки пальчиковые, перчатки резиновые и прочие полезные вещицы. Процесс выуживания образцов товаров сопровождался незамысловатыми прибаутками типа: «Вот карты игральные – есть озорные, есть нормальные», «Пластырь ктэрицидный – наклеил и не видно», «Батарейки-пальчики – налетайте мальчики, красные прищепочки – налетайте девочки». В довершение ко всему «старичок» достал из тележки несколько красочных номеров «Спид-инфо» и доверительно поведал Нечаеву, что, поскольку номера старые, то «товарищ начальник» может купить их всего по пятерочке за штуку.

Несчастный Василий Петрович с трудом пришел в себя и, схватившись одной рукой за сердце, а другой за телефон, замогильным голосом вызвал дежурного. Картина, открывшаяся глазам вошедшего в кабинет Сереги Васильева, ввела его в состояние ступора. Дежурный стоял столбом примерно с минуту и лишь после того, как Нечаев набрав побольше воздуха в легкие, проорал: «Вон отсюда, оба!», очнулся и схватил «старичка» за шиворот. Тут-то Нестеров и пустил в ход козырную фишку – надкусил заранее спрятанную за щекой капсулу, которую ему на «Ленфильме» добыла Ирина. Содержимое капсулы позволяло достигнуть зрительного эффекта, именуемого как «пошла пена изо рта», киношники пользовались ею в тех случаях, когда на съемках требовалось сымитировать эпилептический припадок. Нестеров рухнул на пол и затрясся, исходя пенною слюной. Лишь боевая закалка и стальные нервы разведчиков не позволили Васильеву и Нечаеву, испытавшим от увиденного сильнейший шок, рухнуть рядом с ним. Бригадир приоткрыл один глаз и, увидев выражения их лиц, больше не смог сдерживаться и зашелся в очередном приступе – на этот раз душившего его смеха…

Но все это было раньше. Со временем Ирину совершенно перестала интересовать работа мужа, равно как его служебные успехи и неудачи. Пару лет назад, когда Нестеров сунулся было к ней с просьбой наложить ему грим, она лишь недовольно поморщилась и раздраженно сказала: «Нестеров, ты когда в последний раз в зеркало смотрелся? Тебя уже и гримировать не нужно. И так типичное лицо типичного алкоголика»…

Александр Сергеевич запил свои воспоминания холодным чаем и отправился спать. Будить жену он не стал и неплохо устроился на диванчике в Ольгиной комнате, которая сейчас пустовала – дочка проводила лето у бабушки в Рощино.

Когда он проснулся, Ирина уже ушла на работу. Нестеров поднялся и пошел на кухню ставить чайник. На столе лежала оставленная женой записка:

«Нестеров, я понимаю, что на меня тебе уже давно наплевать. Но вспомни хотя бы, что еще в прошлые выходные ты обещал Ольге, что приедешь к ним в Рощино. Лето на исходе, а ребенок толком не поел фруктов: не думаю, что свекровь по такой жаре ходит с ней на рынок. Намек понял?»

Бригадир вздохнул – намек он понял. Ирина была права. Впрочем, как всегда.

Уже собираясь на выход, Нестеров увидел, что на мобиле высветился непринятый входящий звонок. Александр Сергеевич перезвонил – этому человеку он был рад всегда.

– Привет доблестному уголовному розыску!

– Привет, Сергеич! Крепко спишь, однако…

– Есть такой грешок. Я, кстати, сам вчера собирался тебе позвонить. Что хотел-то?

– Слушай, Сергеич. Тут на прошлой неделе ваши объекта в центре упустили, а потом весь вечер его у банка «Санкт-Петербург» дожидались.

– Очень может быть, – ответил бригадир, внутренне подтрунивая над тем, что уголовный розыск разговаривает на языке обывателей. В мире Нестерова было принято говорить не «упустили», а «маханули».

– Ты не мог бы там разузнать, кого они водили? У меня тут одна запуточка произошла, хотелось бы разобраться…

– Без вопросов, Леша. Постараюсь узнать… А у меня к тебе встречная тема есть. На днях у нас «грузчик» погиб.

– Что-то такое слышал.

– Из моей смены человек. Мировой был мужик.

– Сочувствую. И чем могу?

– Пробей по вашим учетам одного человечка. Роберт Ан, его Ташкентом кличут. Меня в первую очередь интересует, с кем он сейчас работает, а главное – где спать ложится.

– Постараюсь, Сергеич. Он что, имеет к этому какое-то отношение?

– Самое прямое, Леш. Потому и прошу.

– Хорошо, чем могу – помогу.

– Тогда созвонимся…

– Счастливо.

Старшего оперуполномоченного девятого, «розыскного», отдела УУР Леху Серпухова Нестеров знал по оперативной службе уже лет восемь, а с девяносто восьмого знакомство переросло в настоящую дружбу, и случилось это при весьма пикантных обстоятельствах. Тогда, шесть лет назад, механик[46]46
  Механик (проф. термин) – водитель оперативной машины.


[Закрыть] из отдела Нестерова по прозвищу Нехай подъехал во время работы (вот ведь выбрал время) на улицу Комиссара Смирнова, к магазину «Масла-Смазки», что само по себе событием не являлось. Событие произошло пятью минутами позже, когда Нехай пошел в магазин за маслом. Этим он нарушил ведомственную инструкцию, согласно которой покидать руль и оставлять машину без присмотра механику строго непозволительно. Когда Нехай вернулся с «Лукойлом» наперевес, то, вы будете смеяться, но машины на стоянке не обнаружил. Ее угнали.

Естественно, что, помимо самой машины, угнали и всю нашинкованную в ней аппаратуру. А это уже не ЧП – это гораздо хуже, после таких «казусов» о случившемся немедленно докладывают в Москву, а затем перепрограммируют все радиочастоты на оперативных машинах чуть ли не по всему региону. А на столь масштабную акцию нужны не просто деньги – нужны финансы. А когда государство тратит такие суммы, то оно и спрашивает: начиная с увольнений и заканчивая неполным служебным положением. Тут уж выговором с занесением не ограничится.

Пока шли крики-вопли-мат с обязательной фразой «всё, Нехай, отработались», Серпухову позвонил его агент. Позвонил и в шутку, зная, что Лехе это будет не интересно, рассказал о том, что в его гараже с пару часов стоит «девятина», «на которой за шпионами следили!»

– А причем здесь шпионы? – не понял Серпухов.

– Да она вся в динамиках, радиостанциях… все шипит и булькает в ней… – пояснил осведомитель.

Леха на всякий случай перезвонил Нестерову, который в этот момент находился у начальника отдела Нечаева – они вдвоем, заливаясь горючими слезами, придумывали официальную версию для ментов и неофициальную для УСБ.

По реакции Нестерова Серпухов понял, что сия информация очень важна. На встречу с агентом подорвались сам Леха, Нестеров и Василий Петрович Нечаев собственной персоной. Последние двое умоляли опера не говорить ничего своему руководству и за это обещали все: например, отрабатывать ему любые задания вне очереди, любые, любые…

Леха убедил агента, что им необходимо под залегендированным предлогом нагрянуть в гаражи и накрыть там машину. Агент сопротивлялся, так как хотел поиметь долю с перепродажи, потом начал поддаваться… В конце концов фраза Нестерова («Тебя разведка просит!») его сломала. Агент загордился, что вносит посильный вклад в дело борьбы с невидимым врагом. К тому же с «разведкой» ссориться стремно, это тебе не уголовку посылать…

Машину выцепили из гаража к вечеру, а агента пришлось продержать до утра в кабинете у Серпухова, который ему еще и разукрасил для конспирации всю рожу. «Дурень, если ты вышел, а угонщиков не дергали, значит никого не сдал!.. В уважухе будешь!» – пояснил Леха и врезал ему еще раз точно по губе.

Ситуацию замяли. Причем получилось так, что замяли благодаря связям Нестерова, потому следующие полгода (до очередного залета) Нечаев на него просто молился. А Александр Сергеевич с тех пор на просьбы Серпухова реагировал мгновенно. Однажды, когда мир стал особенно тесен, экипаж Александра Сергеевича встал за этим самым агентом по заданию угонного отдела, и бригадир визуально узнал его. Нестеров ничего не сказал об этом «грузчикам», однако позвонил и предупредил Леху. Леха, в свою очередь, предупредил своего агента, а тот сказал «большой рахмат» и в течение пяти дней, пока за ним велась слежка, откровенно валял дурака. Так рождались… нет, не легенды, а настоящие уважительные мужские отношения.

Экипаж Нестерова второй день охотился на карманников. Вернее будет сказать, создавал видимость такой охоты. Утренняя смена – мертвый час для «карманных» оперов, поскольку их клиенты рано на работу не выходят. Сегодня объектом наблюдения была воспетая в книгах и в народном мифотворчестве знаменитая Апрашка. Если бы дед Гиляй[47]47
  Гиляровский Владимир Алексеевич (1855–1935). Русский журналист, прозаик, поэт. Один из лучших репортеров столичной прессы конца XIX – начала XX в. Его «коньком» были уголовная хроника и репортажи.


[Закрыть] был не москвичом, а петербуржцем, то, будьте уверены, он написал бы немало очерков и репортажей, посвященных Апраксину рынку, этому маленькому государству в государстве, во все времена жившему по своим неписаным законам и правилам.

В половине десятого смена припарковалась в Апраксином переулке. Машин пока было не много, так что удобную парковочку нашли без труда. После этого экипаж, за исключением оставшегося Козырева, направился на территорию рынка, где в кафешке со странным названием «Мани-Хани» грузчики должны были встретиться с операми. Там их уже ждали двое: первый представился Сергеем, второй – Вадимом. Короче, познакомились. Апрашка только-только начинала оживать. Торговцы открывали свои палатки и магазины, грузчики-таджики развозили по точкам телеги с барахлом, лениво переругивались торговцы-азербайджанцы, а сбившиеся в стайки лохотронщики проводили свой утренний инструктаж.

Основной покупатель должен был повалить где-то через час, поэтому Вадим предложил ребятам совершить пока небольшую обзорную экскурсию по рынку и показать малоизвестные проходняки, схроны и другие местные достопримечательности. Лямин и Полина с удовольствием пошли прогуляться с Вадиком, а Сергей и Нестеров поленились и остались. Первому за годы службы Апрашка уже давно и окончательно осточертела, второй же столько раз таскал здесь объектов, что знал местную топографию не хуже местных же аборигенов. Они заказали кофе и завели неторопливый разговор за жизнь. Причем, какую бы тему они не затрагивали, почему-то каждый раз приходили к одному и тому же выводу: все начальники – идиоты и с этим ничего поделать нельзя. Кстати, в свое время к схожему выводу пришел Костя Климушкин и сформулировал его в поэтической форме на сливном бачке в мужском туалете. Вывод звучал так: «Во лбу хотя б семь пядей будь, но все равно тебя ебуть».

– Ты пойми, Александр Сергеич, – горячился Серега, вычерчивая рукой в воздухе замысловатые фигуры. – Лично я против вашей службы ничего не имею. Но, сам подумай – на кой ляд нам это наблюдение?! Что мы должны в нем узреть?!. С поличным самому брать надо. А связи, хрен знает какие и зачем, отрабатывать должны в ФСБ. Там у них всего много – понта, времени… А мы – уголовка. Мы – элита облеванных проходных дворов! Туточки одного не догнал – не анализируй! Хер-то с ним! Кусай следующего!

Серега заводился все больше и больше, а Нестеров молча слушал и даже не пытался возражать. Что толку-то?…

Минут через сорок троица вернулась. Сергей глянул на часы и, как старший, решил: пора бы немного и поработать. Условились действовать по следующей схеме: Полина и Нестеров изображают супружескую пару, приехавшую на рынок за покупками. Они будут ходить по маршруту Сергея. В случае, если тот засечет кого-то из «клиентов», то даст знак – тогда бригадир и Полина должны будут зафиксировать контакты «клиента» и при возможности заснять их. «С первого раза взять щипача с поличным у вас все равно не получится, так хотя бы поможете пополнить наш фотоархив», – улыбнулся Вадим. Соответственно, с ним в паре пошел Лямин, задача которого была аналогичной. «Да, кстати, если вы, ребята, сами что-то увидите, – напомнил напоследок Сергей, – то обязательно говорите. А то все равно нам вдвоем за всем не уследить».

На том и порешили, и две команды отправились в свободный поиск.

За полтора часа бесцельного шатания по Апрашке первая команда засекла карманников лишь однажды. Сергей остановился и взглядом показал в сторону двух осетинов, которые терлись в небольшой толкучке у палатки, торгующей джинсами. Нестеров и Полина чуть сократили дистанцию, но в этот момент осетины заметили Сергея и быстрым шагом направились в сторону улицы Ломоносова. Впрочем, через несколько минут один из них вернулся и отозвал Сергея в сторону. Беседа была непродолжительной – стороны явно о чем-то не договорились. Кавказец ушел, а Сергей, выждав паузу, подошел к «грузчикам».

– Ведем? – быстро спросил его Нестеров.

– Да нет, не стоит напрягаться. Я их знаю. Местные завсегдатаи – Заур и Мамед. Гонщики.

– Кто? – не поняла Полина.

– «Гонщики». Воры, которые режут сумки и карманы. Специализация у них такая.

– А о чем он с тобой говорил?

– Да отлистать[48]48
  Отлистать (блат, жаргон) – дать взятку.


[Закрыть] хотел, – улыбнулся Сергей. – Обычное дело. Ладно, бог с ними. Взять не взяли, но и украсть не дали. Пошли дальше.

А потом одновременно у Нестерова и Полины завибрировал выводной пульт радиостанции. Условный сигнал означал «чрезвычайную ситуацию». Встревоженный Нестеров запросил по связи Лямина, однако тот не отвечал. Тогда бригадир нагнал Сергея и попросил его срочно связаться с Вадимом. Опер вышел на своего напарника, перебросился с ним парой фраз, отключился и с улыбкой сказал: «Возвращаемся в „Мани-Хани“, они оба сейчас туда подтянутся». «Да что случилось-то?», – спросил Нестеров. «Да ничего особенного, – ответил Сергей. – Повязали вашего грузчика».

Вышло так, что в одном из торговых рядов Лямин зазевался и в толпе потерял Вадима. Частоты, на которых работали опера и «грузчики», были разными, так что сориентироваться по станции возможности у них не было. Можно было, конечно, запросить бригадира и попросить настроечку через него, однако Ваня решил с этим делом повременить. «Опять Нестеров ругаться будет», – с тоской подумал Лямин и решил дожидаться Вадика в том месте, где его потерял. Ведь во всех книжках по туризму пишут, что если вы заблудились в лесу, ждать, когда вас найдут, следует обязательно на том самом месте, где вы поняли, что заблудились.

Кричать «ау» Ваня не стал, встал рядом с ближайшим лотком, с которого торговали кроссовками, и в ожидании Вадима принялся их рассматривать.

Поведение Лямина насторожило хохлушку-продавщицу. Пару дней назад такой же вот парень стащил у нее с прилавка пару навороченных кроссовок, за что хозяин – азер Вагиф (шоб он сдох, собака!) оштрафовал ее на полторы тысячи рублей. Хохлушка внимательно наблюдала за Ляминым – тот не уходил. Тогда она попросила соседку приглядеть за товаром, а сама побежала за охранником. Через пару минут Ваню обступили два крепких мужика в черной униформе с нашивками «Конфиденс». Вежливо, но настойчиво они попросили его предъявить документы. Таких прав у них, естественно, не было, но Ваня об этом не знал, а из документов в данный момент у него имелась только милицейская ксива, надежно спрятанная в потайном кармане. Ксиву светить было нельзя, Лямин помнил это твердо, а потому нащупал в кармане тангенту радиостанции и подал сигнал тревоги. Поняв, что документы парень показывать не собирается, охранники приступили к более решительным действиям – крепко взяли Ивана под локотки и, придав легким пинком ускорение, повели в сторону своего офиса. В этот момент их и засек Вадим, который уже минут пять как занимался тем, что искал не своих «клиентов», а своего (будь он неладен) коллегу. Охранники Вадика знали и в считанные минуты конфликт был улажен. Ну а потом на связь вышел Сергей…

Когда первая команда вернулась в кафе, Вадим и Лямин уже были там. Нестеров посмотрел на Ваню таким взглядом, что тот вздрогнул, быстро опустил глаза и, как замерзший воробушек, съежился в своем пластиковом кресле. Это не ускользнуло от внимания Вадима, и чтобы немного разрядить обстановку, он примирительно сказал: «Да не переживайте вы так, Александр Сергеевич, с кем не бывает. У нас тоже сплошь и рядом косяки случаются, особенно когда такие вот особо бдительные граждане попадаются. Наших тоже сколько раз пэпээсники тормозили. Правда, Серега?». Сергей кивнул, однако Нестерова этот пример не удовлетворил. «Значит так, – обратился он к Лямину. – Сейчас идешь к центральному входу, там бабка торгует пирожками. Возьмешь парочку сосисок в тесте – отнесешь Козыреву. Он там, наверное, с голодухи уже рвет и мечет. Останешься в машине. Пусть Пашка немного прогуляется, разомнется, в сортир сходит. Ясно?» «А нам с Вадимом сейчас чай должны принести, – промямлил Ваня. – С лимоном…». «Вот и хорошо. Давненько я не пил чая с лимоном. Все. Иди с глаз моих…» Лямину ничего не оставалось, как с обиженным видом уйти.

Опера и грузчики расселись за столиком.

– Ну, чего у вас, Серега? – спросил Вадим.

– Да полный голяк. Заур и Мамед, а больше ничего примечательного.

– Я их тоже видел, – кивнул Вадик. – А еще Фарида.

– Он тоже «гонщик»? – спросила Полина.

– Не, он «форточник».

– Это как?

– Щипачи форточкой задний карман брюк называют. А Фарид, в основном работает за теми, кто в этом кармане бумажники хранит. Как ваш старший, кстати, – Вадим кивнул головой в сторону Нестерова. Тот смутился, невольно пощупал задний карман – портмоне вроде было на месте. Все дружно рассмеялись.

– Но это все фигня, – продолжил Вадим. – Я у дальних рядов, кажется, Яшу видел.

– Ты уверен? – насторожился Сергей.

– Да, похоже, что он, собственной персоной.

– А это что за фрукт? – спросил Нестеров.

– О, Яша – это легенда. Профессионал, специалист высшей квалификации. Если Заур, Мамед, Фарид работают строго по специализации, то Яша может все. И в метро, и на рынке, и на улице. Словом, человек разносторонних интересов. Я Яшу в городе уже сто лет не видел, грешным делом думал, может нашлись люди поудачливей, посадили-таки. Или пришил кто-нибудь. И надо же – объявился, гаденыш!

– А что, его никак нельзя поймать? – удивилась Полина.

– По крайней мере, мне это ни разу не удавалось, – ответил Сергей. – А я в «карманном» уже восьмой год работаю. Так что… Кстати, ребята, это, конечно, «здорово, что все мы здесь сегодня собрались», но если вы сможете сделать адрес, в котором он сейчас обитает, то можете считать, что вы свою миссию выполнили на все сто.

– Так чего ж мы тогда здесь рассиживаем? Пошли гонять Яшу, – задорно сказала Полина, встала из-за стола и направилась к выходу. Мужики переглянулись: во дает – бой-баба! И подорвались за ней.

Минут через двадцать опера действительно засекли Яшу в районе Торгового переулка. «Повезло нам, – сказал Сергей, не сводя глаз с невзрачного мужичонки лет пятидесяти, не по погоде одетого в шерстяной темно-зеленый пиджак. – Яша, собственной персоной. И, похоже, как раз собрался отчаливать. Ну что, разведка, дерзайте, теперь ваша очередь. Срубите адрес – с нас с Вадимом персонально пузырь».