Текст книги "Решальщики. Перезагрузка"

Автор книги: Андрей Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Не вопрос. Коля-Ваня, уважь пассажира! – распорядился Петрухин.

– Будет сделано, Дмитрий Борисович! – четко отрапортовал вышколенный партнерами водила.

– Надо бы эти звоночки тоже запросить, – заговорщицки зашептал Купцов. – С учетом того, что в начале апреля у нашего Саши мобильного вроде как не было.

Луканин остановился в указанном экспертом месте, и Малинин толкнул дверцу со словами:

– Борисыч, как только проверю пальчики, сразу отзвонюсь. Но – не завтра! И не послезавтра! Ибо завтра у меня – законный выходной, а послезавтра – День Победы. Так что я имею твердое намерение поддать.

– Святое дело. Счастливо, Семен. Спасибо.

– Пока не за что.

Среагировавший на остановку Смирнов предпринял слабую попытку следом за экспертом выбраться на воздух.

– Э-э! «Стоять, Зорька»! Степаныч, это еще не наша станция.

– Мне надо выйти… Подышать… Меня… укачало.

– Да ты что?! Времени нет, дружище. Потерпи еще чутка. И будут тебе и свежий воздух, и алкогольное счастье… Коля-Ваня, трогай… И по возможности, рысью.

– Понял вас, Дмитрий Борисович! Щас сделаем!..

…До закрытия главной «телефонной бухгалтерии» города оставалось менее двадцати минут. На удачу, день был мало того что выходным, но еще и разгуляево-солнечным. А кому охота в такое дивное время рвать нервы и устраивать разборки с телефонными служащими? Ну разве что азартно идущим по следу преступника ищейкам. Так что когда они (ищейки) буквально ворвались в операционный зал, посетителей в нем практически не было.

«Телефонная барышня» из окошечка, сердито надув губки, отложила причиндалы для наведения макияжа, равнодушно выслушала Петрухина и столь же равнодушно приняла паспорт Смирнова.

– За какой период? Предупреждаю: услуга платная.

– Чего платная? Какое платное?! – недовольно среагировал хозяин паспорта на неприятное слово. – Денег нет!

Петрухин незаметно ткнул его в бок и расплылся в радушной улыбочке:

– Мы в курсе, красавица… За период с тридцатого марта по двадцать четвертое апреля. Включительно.

Девушка застучала по клавиатуре. Спустя минуту из принтера с легким жужжанием выполз лист бумаги. А еще через две автор запроса, по-прежнему с двух сторон подпираемый заботливыми телами, покинул здание телефонного узла…

* * *

– …Всё, Николай Иваныч! Последнее тебе на сегодня задание: доставишь гражданина Смирнова по месту проживания.

Луканин брезгливо покосился на «никакосового» пассажира.

– Ага. А если он мне салон заблюет?

– А ты поезжай осторожненько. Так, чтобы не расплескалось. Да, Анатолий Степаныч?

– Спокуха, мужики! Мы, Смирновы, народ крепкий! От слова… – Смирнов набрал в легкие побольше воздуха и неожиданно гаркнул: – РАВ-НЯЙСЬ! СМИР-Р-НА!

Случайно проходившие мимо интуристы – явно постояльцы отеля «Москва» – невольно вздрогнули и, от греха, шустро свернули в ближайший проулочек, заложив безопасного кругаля. Наблюдавшие за ними партнеры расхохотались, а затем по-быстрому загрузили «крепкого человека» в салон, выдав на прощание обещанную бутылку водки, – все ж таки сегодня помог им Смирнов, что и говорить, крепко. Анатолий Степанович сразу оживился («Вот это – дело!»), профессионально свинтил пробку и под неодобрительным взглядом Луканина сделал забористый глоток… Через пару секунд «фронтера» укатила, оставив на набережной Купцова и Петрухина с вожделенной распечаткой…

– Восьмой час, – констатировал Дмитрий и прищурился. – Ну чего, Лёнька? Отложим это дело или?.. Я к тому, что Малинин прав: хрен мы кого в праздники застанем. Здесь я имею в виду в тверёзом состоянии.

– Да я, если честно, и сам хотел тебя попросить… Хм… Это самое… По поводу завтра…

– Какое «самое»?.. Лёнька! Ну? Хорош тянуть кота за Фаберже!

– Мы с Иркой завтра в Выборг собрались, мать с отчимом навестить. Как раз в связи с праздником. Она же у нас – дитё блокады. Да и отчим, обратно, военный пенсионер.

– А сразу не мог сказать? По-твоему, Петрухин что, зверь какой?

– Ну зверь не зверь, а нечто жЫвотное в облике и поступках, безусловно, присутствует.

– Отставить шуточки!.. Короче, раз такое дело, нынешний день отрабатываем по максимуму.

– Отрабатываем, – вздохнул Купцов. – Куда сегодня едем: к тебе или ко мне?

– Сегодня, то бишь прямо сейчас – едем в «Магистраль».

– И чего мы там забыли? В выходной день?

– Я днем разговаривал по телефону с Брюнетом. Он забил нам стрелку в родных директорских пенатах. На двадцать нуль-нуль.

– Вот оно, подлинное горение на бизнес-службе. Интересно, зачем мы ему столь срочно понадобились? Так, что он даже не может потерпеть до утра?

– Наверное, хочет поинтересоваться, насколько эффективно мы отрабатываем полученный аванс.

– Понятно. Значит, до конца не доверяет… Но, в любом случае, мы с тобой еще успеваем раздавить где-нибудь по чашечке кофию.

– Кофе в конторе попьем. На халяву и из рук очаровательной Аллочки.

– Кто есть Аллочка?

– Секретарша Брюнета.

– А, это та самая длинноногая газель, которую ты намедни пожирал глазами в приемной? Тогда понятно.

– Никого я не пожирал, – категорически возразил, но при этом все равно слегка стушевался Петрухин. Что не ускользнуло от пытливого следацкого глаза приятеля. («Э-э, брат!.. Чует кошка, чье мясо съела!») – Просто я, в отличие от тебя, не чужд прекрасного. И готов его созерцать в любом месте и в любой обстановке. Сугубо эстетически, разумеется.

– Ой ли? Это я за «сугубо эстетически»?

– На компрометирующие вопросы не отвечаю!.. Кстати, если забуду, напомни, чтобы я экспроприировал у Брюнета злополучный «фолькс». А то меня от нашего Коли-Вани уже просто колотит. Еще чуть-чуть, и сам блевану, вместо Степаныча… Да, кстати, а барышня выдала нам раскладку по мобильным, на которые звонили со стационарного Степаныча?

– Выдала. Правда, за отдельную плату. Все три соединения были сделаны на один и тот же мегафоновский номер.

– Отлично. Надо бы оперативно узнать, на кого он зарегистрирован… О! Кстати, этого своего Свириденку и попроси. Ему это – как два пальца.

– Хорошо. Прямо сейчас наберу и озадачу.

– Валяй! Набери и озадачь… А я пока тачку поймаю. А то общественным транспортом мы отсюда цельный час добираться будем…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В непривычно пустынный офис «Магистрали» партнеры прикатили в начале восьмого. Доставив своим нежданно-негаданным визитом неподдельную радость Аллочке, далеко идущие выходные планы которой катастрофически обернулись незапланированным («э-эх! пропадай моя тусовка!») выездом на работу и дежурным отбыванием номера в ожидании шефа. Которому («шоб он был недолго здоров!») вожжа энтузиазма попала под императорскую мантию…

…Помимо кофе – элитного и в избытке, – в холодильнике приемной как нельзя кстати сыскались продукты. И хотя свежайшие красная рыба с красной же икрой предназначались сугубо для ВИП-клиентов, секретарша щедро настругала бутербродов для изголодавшихся сыщиков, столь удачно скрасивших ее вынужденное одиночество. В знак благодарности Петрухин с головы и до тех самых, подмеченных Купцовым, длиннющих ног засыпал Аллочку вычурными комплиментами и скабрезными анекдотами. От последних барышня хохотала так, что под конец у нее разболелся рот. К слову, пока Дмитрий эмоционально работал под «глухаря на токовище», Леонид сыскал в приемной толстенный том «Желтых страниц» и углубился в изучение таблицы с телефонными кодами городов. Каждому свое: одному – дело, другому – потехи час…

Без четверти восемь позвонил Брюнет. Извиняясь, поведал, что стоит в пробочке на въезд в город, а потому запаздывает. Увлеченный заигрываниями с очаровательной, а главное не обремененной интеллектом, доверчивой секретаршей Петрухин на это сообщение отреагировал спокойно. А вот Купцов, напротив, нахохлился и высказался в том духе, что, дескать, дело к ночи. А потому: «либо мы работаем», либо – «лично он едет домой». Так как доклад хозяину о текущем расходовании подотчетных средств вовсе не обязательно исполнять на два голоса. Петрухин в ответ задумался. Его посетила было шальная мысль о том, чтобы и в самом деле отпустить напарника на все четыре стороны и тем самым образовать конфидент с явно симпатизирующей ему Аллочкой. Но в конечном итоге мерзкое чувство долга взяло верх, и Дмитрий, внутренне вздохнув, попросил секретаршу временно выделить им для работы какой-нибудь кабинет-закуток. С желательным Интернетом и обязательным телефоном с выходом на межгород.

– Ой, я даже не знаю, – задумалась Аллочка. – В принципе, я могу вам дать ключи от любого кабинета, но компьютеры там наверняка запаролены… Разве что…

– Разве что?

– Есть один свободный кабинет, который раньше занимал Тищенко. Но вряд ли вы согласитесь…

– А почему нет?

– Там еще ремонт не сделали… Туда с тех пор, как… ну вы понимаете?.. В общем, никто из сотрудников туда даже не заглядывает. Не то чтобы работать.

– Как? Неужто до сих пор мозги со столешницы не отскребли? – хохотнул Петрухин. Секретарша глянула на него с нескрываемым ужасом, и Дмитрий поспешил поправиться: – Хм… Прошу прощения. Это всего лишь черный юмор. Я просто хотел сказать, что мы с коллегой не столь суеверны и впечатлительны. В общем, Аллочка, будьте так любезны, проводите нас…

– …На место преступления, – докончил фразу Купцов.

* * *

Несколько минут спустя партнеры молча сидели в кабинете покойного Тищенко, на стене и на полу которого и в самом деле профессиональным взглядом угадывались следы картечи и не очень симпатичные бурые пятна. Петрухин и Купцов сидели и курили общую, одну на двоих, думку: что же все-таки произошло здесь двадцать четвертого числа? Кто стрелял первым – Строгов? Трубников? Зачем потребовался второй выстрел? Ведь оба были сделаны в голову… Если бы первый пришелся в грудь или в живот, то ничего странного во втором выстреле нет: добивали… А может, сделали «контрольку»? Но в Тищенко стреляли в упор. С метра-полутора. В голову. В прокуратуре Брюнету показывали фотографии, ознакомили даже с заключением экспертизы… То бишь никакой необходимости во втором выстреле спустя минуту после первого не было. Однако он прозвучал…

– …Ладно! Чего зря голову ломать? – Петрухин вальяжно затушил хабарик о (все едино ремонт делать!) столешницу. – Будем прозванивать адреса. Чисто на экспромте… А, ч-черт, надо было для начала разузнать за коды городов!

– Уже.

– Что уже?

– Уже разузнал.

Дмитрий недоверчиво покосился на приятеля:

– Когда умудрился?

– А пока ты перед Аллочкой соловьем разливался и хвост распускал – вот когда.

– Ой, вот только не надо! Ничего я не распускал. Просто… хм… устанавливал оперативный контакт. Секретарша, к твоему сведению, очень ценный источник.

– Источник чего? – невинно уточнил Купцов.

– Тьфу на тебя! Всего!.. Короче, Склифосовский! Что там у нас с географией вырисовывается?

– «8172», как нам и верилось, код Вологды. А «87273» – это Буйнакск, Дагестан.

– Однако! Солидная география телефонных метаний: с севера на юг. Ну да тем интересней. Особливо для Брюнета.

– В каком смысле?

– Он же у нас корнями как раз из Вологодской области, из Череповца. Так что – чем черт не шутит – ну как Витюша своего зёму опознает? Шарик-то маленький, скученный…

– Угу, маленький. Только смотря с чем сравнивать.

– Отставить! Неча тут пессимизм разводить… Ну, с какого начнем? С севера или с юга? Для чистоты эксперимента предлагаю кинуть монетку.

– Я не против. Пусть будет: «орел» – Вологда, «решка» – Буйнакск.

Леонид порылся в карманах, сыскал предмет жребия, подбросил, перевернул на ладони и огласил:

– Вологда!

Петрухин кивнул, пододвинул к себе телефонный аппарат, щелкнул переключателем громкой связи и набрал вологодский номер.

Естественно, Дмитрий не мог знать, кто подойдет к телефону на другом конце провода. Возможно, друг или родственник Трубникова. А возможно, и… сам Трубников. Предвидеть пол, возраст, реакцию человека, которому предстояло сейчас взять трубку, было невозможно. Так что предстояло работать с колес. И здесь все зависело от умения импровизировать, находить нужные интонации и правильные слова. От артистизма, если хотите. От интуиции. Именно поэтому первый звонок взялся совершить экс-оперативник Петрухин. Как более опытный в искусстве лицедейства товарищ…

…В трубке звучали длинные гудки. Дмитрий сидел с прижатой к уху трубкой, внутренне собираясь, настраиваясь на работу.

– Але, – ответил наконец детский голос.

– Привет, – сказал Петрухин. – Тебя как зовут?

– Сережа.

– Ты смотри-ка – и меня Сережа. А взрослые-то есть дома?

– Мама ушла с бабушкой в магазин, а папа напился пьяный и спит… а вам кого?..

«День сегодня, – оптимистично подумал Петрухин, – похоже, прушный!» Поводом к охватившему его оптимизму служил тот бесспорный факт, что нет ничего проще, чем качать информацию из доверчивого ребенка.

– Мне тебя, тезка. Ты что же, меня не помнишь?

– Не-ет, – неуверенно ответил вологодский «тезка». Судя по голосу, мальчик пяти-шести лет.

– Ну здрасте… А помнишь, мы с тобой играли?

– Во дворе?

– Конечно, во дворе… вспомнил?

– Не-ет…

– Ты какой, тезка, забывчивый. Ну а фамилию-то свою помнишь?

– Помню. Сережа Костиков.

– Костиков, – повторил Петрухин для Купцова. – А как папу зовут?

– А вы разве не знаете? – спросил Сережа удивленно.

– Я-то, брат, знаю. Я тебя проверяю. Может, ты и папу забыл.

– Нет, не забыл. Папу зовут Володя. А маму Инна.

– Вот теперь вижу, что ты, Серега, парень с головой, толковый. А кем папа-то работает, не забыл?

– Мой папа на машине работает, мебель возит.

– Ну молодец, Серега… Что не спросишь – все знаешь. А вот скажи-ка: дядя Саша давно у вас был? – спросил Петрухин и несколько напрягся. Нельзя было исключить, что Сережа ответит вдруг: дядя Саша тоже спит. Они с папой водки выпили и спят сейчас.

– Какой дядя Саша? – спросил Сережа. – Который Саша Матвеев, что у нас долги занял и в Питер уехал?

О как! Деньги занял и в Питер уехал… Прушный день, прушный! Информация сама текла в руки.

– Да-да, он самый, – сказал Петрухин. – Давно был он у вас?

– Давно… еще снег был. Это еще когда я Толику снежком в глаз попал, а его мама приходила к моей маме ругаться.

– Ух ты! Глаз-то, надеюсь, цел?

– Ага. Только синяк был.

– Ну и слава богу!.. Хорошо, Сережа. Спасибо тебе, здорово мы поговорили. Я, пожалуй, завтра позвоню. Вы завтра дома будете? На дачу не уезжаете?

– Нет. У нас нет дачи. Мы в двенадцать часов в гости к тете Вере пойдем.

– Вот и хорошо. Я папе утром позвоню. До свиданья, тезка.

– До свиданья, дядя Сережа…

Петрухин бросил трубку на рычаг и весело посмотрел на Купцова:

– Ай да дядя Саша! Он еще до кучи и долги отдавать не любит!..

– И не противно тебе из доверчивого ребетенка информацию качать? – с легким укором поинтересовался Леонид.

– Согласен, противно… Но зато – легко. Ладно, завтра с утреца я этого папу Володю достану. Ну что, звоним в Буйнакск? Раз пошла такая масть?

– Звоним! Только теперь, когда нам известна предполагаемая фамилия, неплохо бы для начала прозондировать почву через местных копов.

– Хм… А у тебя, оказывается, котелок того… Варит, когда захочет, – искренне-уважительно произнес Петрухин. – Вот только: у кого мы в такое время сможем выспросить за телефоны горячих дагестанских ментов?

– Да легко! Как поется в одной известной песне: «Я спросил у Яндекса, где моя любимая…»

– Нет, Леонид Николаевич, ты решительно начинаешь меня радовать! Не зря, ой не зря я все эти дни тебя кормлю, пою и всячески ублажаю.

– Ага. Чего ж не кормить, за чужой-то счет?

– А вот это уже детали. К общей концепции отношения не имеющие… Ладно, давай, буди своего Яндекса. А то я с ним, если честно, не очень дружу.

– Ффу! Пещерный человек!

– Сам ты… неандерталец. Я ж говорю: дружу, но не очень.

– Понятно. «Правильнописание есть, но оно хромает…»

…За каких-то пять минут приятели разыскали во Всемирной паутине телефон справочной службы Буйнакска и через нее вызнали, как позвонить в дежурную часть местного уголовного розыска. Короче, пёрло! Ух как же сегодня пёрло частным сыщикам-предпринимателям!..

– Теперь моя очередь общаться! – перехватил трубку Купцов.

– Да за-ради бога! Прошу! – великодушно разрешил Петрухин. – Запомни! Главное в разговоре: побольше цинизЬму. Людям это…

– Знаю-знаю, мать писала…

Но не успел Леонид набрать первые заветные цифры, как в кабинет, предварительно постучавшись, заглянула секретарша Алла:

– Я прошу прощения, господа. Виктор Альбертович вернулся и требует вас к себе.

– Ого! Прямо-аки и требует?.. Что ж, раз такое дело, придется пойти. Уважить господина работодателя. Лёньк?

– Слушай, сходи один. На фиг я там нужен? А я пока в Буйнакск попробую дозвониться. А?

– Вот так всегда… – поднимаясь, показушно вздохнул Дмитрий. – Как на ковер к начальству, так Петрухин…

Слегка приобняв – как бы рассеянно и невзначай, – секретаршу чуть пониже талии, – впрочем, та особо не возражала, – Петрухин покинул кабинет. Купцов же поплотнее прикрыл за ними дверь, положил рядом с аппаратом свой мобильник, переведенный в режим диктофона, и нетерпеливо снял телефонную трубку…

– …Ало! Кто это гаварыт? – отозвался после первого же гудка голос с ярко выраженным «кавказским» акцентом.

– Здравствуйте. Майор Андреев из уголовного розыска Санкт-Петербурга беспокоит.

– Старший лэтенант Гаджиев слюшает.

– Слушай, брат, выручай! У нас тут проблемка образовалась. Без твоей помощи никак… Как тебя зовут, старший лейтенант?

– Намик, тавариш майор.

– Брось, зови меня… хм… Игорь… Слушай, Намик, нам край нужно одного человечка прощупать. Я, конечно, могу послать официальный запрос. Но ты же понимаешь, сколько времени уйдет, пока я получу ответ. Помоги, брат! А я тебе здесь, в Питере, помогу, если возникнет такая потребность.

– А из какого райёна твой человек?

– А черт его знает из какого он района! Какая разница?

– Э-э, есть разница, дарагой. Если земляк мой – извини – я тебе ничего не скажу. У нас так принято, брат.

– Я понял, Намик. Нет так нет… но если сможешь – я твой должник. Короче, все, что у нас на него есть, это местный телефон – 64-61-17. И имя – Саша. Александр. Фамилия, предположительно, Матвеев.

– Харашо. Повиси, да?..

…В общей сложности «висел» Купцов минут семь. И все это время нервно гадал: то ли Намик элементарно забыл про него, то ли поставленная перед Буйнакском задача оказалась технически невыполнимой.

Но все-таки старший «лэтенант» разродился. И как разродился!..

– …Эй! Игорь! Ты еще тут?!

– Да-да, Намик. Слушаю тебя внимательно!

– Слюшаешь, да?.. Павезло! Пыши: Матвеев Александр Сергеевич. Не судимый. Радился в Буйнакске двадцать пятый февраля 1986-го… О! У меня младшый брат в этом году радился.

– Поздравляю!

– Э-э! Какое паздравляю! На зоне сидыт. Второй раз падряд.

– Тогда сочувствую.

– Праписан по адресу Свердловская, 15–41… Это твой Матвеев праписан, не брат.

– Я догадался.

– Телефон, который ты сказал, там, короче, стоит. Там его мама живет. Номер и серия паспорта называть? Не мамы, Матвеева?

– Да-да, конечно… Спасибо, брат! – Последнюю фразу Купцов произнес абсолютно искренне. Он действительно был бесконечно благодарен отзывчивому старшему лейтенанту Гаджиеву. – Скажи, что я могу для тебя сделать?

– Э-э, брат… Скажи, ты Апрашку знаешь?

– Знаю, конечно.

– Вот хорошо. Слушай, Игорь, сходи на Апрашку, найди там Мамуку… Мамука – брат мой.

– Так он же сидит?

– Э-э! Это Эдик сидит. Младший. А Мамука – старший.

– Понял.

– Мамука на Апрашке торгует. Скажи ему, что брат Намик привет ему передает.

– Хорошо, – ответил обескураженный Леонид. – Сделаю.

– Ай, маладэц! Пиши паспорт! Диктую по цифрам… Десять как «хэ»…

…Вот так оно всегда и бывает: не думали – не гадали, тыкались-мыкались. Как вдруг, буквально на ровном месте – бац-бац! – и в точку!

В результате к тому времени, когда Петрухин заканчивал свой доклад Брюнету о проведенных первичных оперативно-розыскных мероприятиях, условный Саша Трубников из бара «Трибунал» материализовался в Александра Сергеевича Матвеева. У этого Матвеева наличествовали все положенные человеку «атрибуты»: дата и место рождения. Паспорт с номером и серией. А также адрес, по которому он, к сожалению, не жил, и более-менее сносный словесный портрет. Были установлены даже некоторые факты его биографии. И, тем не менее, на сегодняшний день он все же продолжал оставаться «виртуальным». Другое дело, что вот Брюнета эта самая маленькая не-мелочь, похоже, абсолютно не волновала.

* * *

– Ай да вы молодцы какие! – резюмировал Виктор Альбертович, выслушав доклад партнеров. – С такой информацией я уже могу идти к полицаям, хрен им между… Вот, дескать, граждане служивые, извольте – убийца. На блюдечке с голубой каемочкой. Утритесь! Вот вам данные Саши! Объявляйте его в федеральный или там какой угодно розыск и – вперед! Ищите!.. В общем, спасибо вам, мужики. Заклевали бы меня без вас, ей-богу!

– Тебя заклюешь, – немного хамовато бросил Петрухин.

Он вообще был не силен в части дипломатии. Особенно теперь, будучи человеком, не отягощенным погонами и красной «корочкой».

– Э-э, Борисыч… ты даже не представляешь, сколько мне за все эти годы крови попортили. Я иногда и сам думаю: а на хер мне все это надо?

– Бросай. В чем проблема? Бросай – и на заслуженный канарский отдых.

– В том-то и дело, что не могу. Бросить. Это, понимаешь, такое дело… Как баба, если влюбился. М-да… Извините за лирику. – Брюнет замолчал, побарабанил пальцами по столу. – В общем: спасибо. Выручили. Давайте прикинем: что я вам должен?

Приятели переглянулись.

При этом Леонид красноречиво показал глазами: дескать, ты – подрядчик, ты и банкуй.

– Вить, а может, повременишь с полицией? – вкрадчиво поинтересовался Петрухин.

– Почему это?

– Есть одна идея, Виктор Альбертович, – ответил за Дмитрия Купцов.

– Что же за идея?

– Идея простая: найти Матвеева.

Брюнет, похоже, был не шибко доволен. Вот только, в отличие от Петрухина, дипломатии он был обучен не в вузах, а самою жизнью, а потому – виду не подал. Примерно с полминуты он молчал, переваривая услышанное, затем сказал:

– Знаете, мужики, по большому счету, мне это не нужно. Задержат этого Матвеева или нет – мне по фигу. Моя цель изначально была проста: показать ментам, что я не причастен к «маленьким шалостям» друга детства Игорька. И вы это почти сделали. На хрена вам самим этот урод?

Петрухин щелкнул зажигалкой, прикурил:

– Как тебе сказать, дружище?.. Пардон, Виктор Альбертович… Мы ведь в это дело не ради денег вписались… – Здесь Купцов – чисто непроизвольно – выгнул в удивлении густую «брежневскую» бровь. – Э-э-э… Ну хорошо, согласен, сказал не подумав, – среагировал на бровь Дмитрий, – «В конце концов, деньги у нас пока никто не отменял». И все же… Вспомни, ты ведь сам мне рассказывал про то, как бабки ковал на стыке девяностых-нулевых. Деньги есть, а куражу нет… Понимаешь о чем я?

И снова Брюнет взял паузу. На хвосте которой кивнул:

– В общем – да.

Чтобы еще больше «простимулировать» Брюнета, Петрухин в течение пары минут красочно живописал шефу, какие дивиденды тот заработает в прокуратуре, если сам сдаст им Трубникова-Матвеева. («Вот те и „Саша из „Трибунала““! А, Альбертыч?»)

Внимательно выслушав «аргу́менты», Брюнет согласился, что да, мол, это будет круто. Ежели самим вычислить Сашу – это будет круто. Тогда можно и пиар хороший сделать.

– А как же? Всех отпиарим в хвост и в гриву. Портвейном писать будут… Ну и? Каков в таком разе будет твой директорский наказ?

– Я вас понимаю, мужики. Хотите довести дело до конца. Что ж, я не против… Если только… Если, конечно, ваши поиски не затянутся. Лично мне, сами понимаете, главное – чтобы прессовать перестали.

– Мы постараемся. Не затягивать.

– Ну что ж, орлы, тогда работайте. Еще какая моя помощь требуется?

– Возможно, под конец, понадобится привлечь дополнительные силы. Потому как Матвеев, он… Короче, он опасен.

Брюнет неожиданно посерьезнел:

– Понял. Не вопрос. Сделаю все, что в моих силах. Потому как сам мокрушников не люблю. На мне чужой крови отродясь не было.

– Хм… – недоверчиво-отчетливо кашлянул Купцов.

– Лично. На мне. Никогда, – с каменным лицом отчеканил Брюнет.

– Я в курсе, Витя, – поспешил успокоить заказчика Петрухин, сердито зыркнув при этом на Купцова. – К слову, за наши текущие потребности. Еще нам нужен автомобиль.

– Погоди-ка! Я ж вам джип строговский отдал?

– Джип для наших игр не годится. Слишком броский. Выдай-ка лучше нам «фольксваген». Тот самый, из-за которого весь сыр-бор разгорелся.

– Без проблем. Хоть сейчас забирайте. Я позвоню в гараж.

Партнеры снова переглянулись.

– Ах, если бы в ментовке все административно-хозяйственные вопросы решались столь же оперативно! – восхищенно протянул Леонид и этим своим непосредственным восхищением заслужил индульгенцию от Брюнета. На лице которого тут же расплылась довольная улыбка. Символизирующая что-то навроде: «Во-от! Почувствуйте разницу, сынки!»

– А просветите, коли не секрет, как вы собираетесь это делать? Ну искать Трубникова…

– Матвеева, – уточнил Купцов.

– Да один хрен! А что, если он уже давно из Питера слинял?

– Проверим. Если он покинул Питер поездом или самолетом, мы это узнаем.

– Каким образом?

– Ну это просто. Покупая билет на поезд или самолет, ты предъявляешь паспорт, и твои данные заносят в компьютер. Этот вариант мы проверим быстро. Вот если человек уехал на автомобиле или электричками – тогда, конечно, его след теряется.

– Понял. А если все-таки на автомобиле?

– Пока у нас нет никаких оснований так думать. Проверка ведется, и уже завтра мы будем знать ответ относительно железнодорожного и авиа-вариантов. Это – во-первых. Во-вторых, есть у нас еще кой-какие зацепочки. – На последней фразе Петрухин подпустил загадочного туману. Однако тут же обломал «заказчика»: – Но пока – без комментариев! Без обид! Исключительно чтобы не сглазить.

* * *

Из офиса «Магистрали» партнеры укатили в двенадцатом часу. Укатили на переданном им в безвозмездное пользование микроавтобусе, разборки вокруг которого обернулись убийством – что плохо, но в то же время причудливым образом трансформировались в источник выгодной халтуры для двух собратьев по полицейскому несчастью – что хорошо. Впрочем, слово «халтура» в данном случае – не вполне корректно. Ведь в таком случае, зацепившись за признание Брюнета о том, что ему вполне достаточно нарытого партнерами результата, Петрухин с Купцовым со спокойной душой могли затребовать причитающиеся им гонорары и прямо сейчас разбежаться, возвернувшись каждый к своему «барану». Но, положа руку на сердце, возвращаться-то им и не хотелось. Ибо и тот и другой, по образу и подобию своему, не «пастухами» были, но – «охотниками».

За Петрухина так вообще говорить не приходится – испытать то, что он пережил минувшим мартом, врагу не пожелаешь. Но да и Купцов, хотя его «судейский» косяк и был не в пример задорнее, не менее тяжело переживал свой вынужденный уход из органов. Леонид до сих пор не мог забыть, сколь муторно, как погано было у него на душе в тот момент, когда наступило осознание того, что все – он больше не мент… Какое-то время он еще улаживал служебные формальности, передавал дела, «консультировал» ребят. Но потом вдруг осознал – все!.. Осознал и – затосковал. В том числе и потому, что совершенно не представлял, чем станет заниматься. Отвергнув немногочисленные, сами собой напрашивающиеся варианты (адвокатура, частные «детективные» конторы, всевозможные службы безопасности), Купцов взял тайм-аут и начал бомбить на своей «антилопе». Потихоньку успокоился, остыл. Но когда несколько дней назад на его горизонте нарисовался Петрухин, Леонид понял, что остыл как прогоревший костер: снаружи вроде как пепел, а попробуй-ка сунуть руку внутрь – обожжет… И в этом смысле Петрухина он отлично понимал. Ибо сам был точно таким же – вот стоило только разок прикоснуться к прежнему ремеслу – и получите! – заболело-засвербило опять. Именно по этой причине партнеры и не могли сейчас поставить точку в незавершенном деле. Не могли, не хотели просто получить в принципе честно заработанные деньги и пойти со спокойной душой пить водку. Матвеев-Трубников был где-то рядом. И Петрухин с Купцовым не желали успокаиваться до тех пор, пока на его запястьях не будут защелкнуты наручники. Может быть, в конечном итоге это сделают и не они лично, а действующие сотрудники ми… тьфу, ч-черт!.. никак не привыкнуть!.. сотрудники полиции… В данном случае это совершенно непринципиально. Для них было очень важно, чтобы это просто случилось…

…Как человек, приговоривший за сегодня всего одну бутылку пива – а не литр водки на пару с представителем рабочего класса (как сказал некогда классик, «класс – он тоже выпить не дурак»), микроавтобус вел Купцов. Вел и параллельно делился с Петрухиным той информацией, которую предпочел умолчать при разговоре с Брюнетом. Дабы не вспугнуть известную своей ветреностью удачу, а также оградить работодателя от поспешных выводов/решений…

– …Мы с тобой не ошиблись – один из телефонных номеров действительно принадлежит матери Матвеева. Только не вологодский, а буйнакский.

– И под каким соусом ты ее раскручивал?

– Представился старым приятелем сына.

– И не противно тебе было доверчивой старушке врать? – насмешливо поинтересовался Петрухин. Злопамятно припомнив приятелю укор в циничном выкачивании информации из доверчивого ребенка.

– Противно. Но особой информации я из нее не выкачал. Со слов матери, после новогодних праздников Саша укатил в Вологду, где живет его двоюродная сестра. Но там Саше не показалось, и через пару месяцев он подорвался в Северную столицу. Где, цитирую маму, «устроился на должность в солидную фирму, которая торгует трубами».

– Каков наглец, а?

– Да, меня эта фразочка тоже изрядно повеселила. Настолько, что на финальный мамин вопрос «от кого передавать привет, если Саша позвонит?» я сказал: «От Алексея Тищенко».

– А вот это ты напрасно, – нахмурился Петрухин. – Как бы не вспугнуть. Раньше времени.

Купцов пожал плечами:

– Испуганный человек совершает больше ошибок.

– Тоже верно… Что ж, в любом случае твой звонок старшему лейтенанту Намику оказался на порядок информативнее… Жаль только, что, как выяснилось, наш Саша Матвеев несудим…

– Почему?

– По всему выходит, напрасно я Семена сегодня дернул: пальцы в итоге все едино окажутся неговорящими.

– Но ведь могло оказаться и по-другому?

– Могло… Слушай, а как ты собираешься искать этого Мамуку? Их ведь там, на Апрашке, тысячи. И каждый третий – Мамука.

– Понятия не имею… – рассмеялся Купцов. – Как-нибудь разрулю. С твоей и Аллаха помощью… Да, и наконец, самое последнее: полчаса назад Денис скинул мне эсэмэску с данными абонента мобилы. На которую в начале апреля трижды звонили с телефона твоего алкаша Смирнова.