Текст книги "Решальщики. Раскрутка"

Автор книги: Андрей Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Именно! О, догадливый мой! В общем, до Червеня у Свешниковой имелся солидный папик в лице некоего московского чиновника. Который, собственно, и заделал барышне: и эту квартиру, и навороченный «порш», и ребенка мужеского полу.

– Ну на бином Ньютона по-любому не тянет. Папик наверняка был старый, душный и потный. В отличие от мачоподобного, спортивного телосложения покойного. Как уверял товарищ Бендер: «Девушки любят молодых, длинноногих и политически грамотных».

– Возможно, в данном случае ты прав, – нехотя согласился Петрухин.

– Кстати, а как фамилия чиновника?

– Пока не знаю. Но это нетрудно установить, отследив историю покупки «порша» через гибэдэдэшную базу. Впрочем, наверняка можно и проще – через ту же бульварную прессу… Другое дело, что к истории с нашим заводом эта любовная драма едва ли имеет отношение. А задачу раскрыть убийство Червеня нам с тобой не ставили. Потому сие знание остается разве что заархивировать в отдельную папочку. Сообразно с тезисом: «Ничто на земле не проходит бесследно».

Купцов задумался.

– Не удивлюсь, если выяснится, что фамилия папика – Омельчук. Между прочим, похоже, это его депутатские номера ты на днях срисовал на нашей парковочке.

– Обоснуй.

– Вот, смотри, – Леонид поднял с пола одну из распечаток. – По данным «СПАРК-Интерфакс», Червень в «Квадриге» был всего лишь наемным топ-менеджером и имел скромные пять долей в уставном капитале. Основным же учредителем охранного предприятия (шестьдесят долей!) значится Ионов Б. Г.

– Ионов? Это который из «Зенита»?

– Футболиста «Зенита» зовут Алексей. А этот – Борис.

– Хм… Ну тем хуже для Бориса.

– Как сказать. Если верить Яндексу, который всё про всех знает, Ионов Б. Г. приходится Омельчуку племянником.

– О как?

– Еще горячее, чем просто «О»! Именно господин депутат, как удалось мне выяснить в ходе… э-э-э-э… оперативно-розыскных мероприятий, сосватал Брюнету «Квадригу» для охраны вологодского объекта.

– Ни фига себе! – вскинулся Петрухин. – Погодь, дружище, это точно? Или предположительно?

– Скажем так: предположительно-точно.

– Ай да Витя! Ай да сукин сын!.. Хм… И что мы в таком разе имеем с гуся? А, Купчина?

– Что Брюнет трет какие-то вопросы с депутатом Омельчуком. Фамилия которого давеча всплывала при нашем разговоре с Жорой Гладышевым.

– При этом терки, похоже, связаны с лоббированием интересов «Магистрали» в споре вокруг вологодского заводика, – с ходу врубившись, подхватил и развил тему Дмитрий. – И если допустить, что депутат взялся решить эту проблему, почему бы не допустить и второе – за услугу он попросил Витюшу обеспечить хлебушком принадлежащую ему де-факто «Квадригу». Есть логика – нет?

– Вроде как есть.

– Я тоже так думаю. Далее: проходит какое-то время, и директора этого ОП валят на Фурштатской. А через пару дней нас с тобой вызывает Брюнет и просит немного «поводить жалом». Якобы «на всякий пожарный»? – Глаза у Петрухина загорелись, он резко подорвался с места. – А ну пошли!

– Куда?

– ТУДА! Я ему, блин, щас устрою – профилактическое мероприятие!..

* * *

– Вот честное бизнесменское! И в мыслях не было! – эмоционально жестикулируя, оправдывался припертый к стенке аргу́ментами решальщиков застигнутый врасплох Виктор Альбертович.

В данный момент сами господа инспектора, вольно́ развалившись на диване, олицетворяли собой двойку суровых присяжных. А Брюнет, пребывая как бы в шкуре обвиняемого, нервно расхаживал по кабинету:

– Я абсолютно уверен, что Омельчук в этой истории – не при делах! Вы поймите! Мы с Жекой… хм… мы с Евгением Богдановичем – зёмы! Знаем друг друга чуть ли не со стерильно-роддомовского младенчества!

– Ясен пень, не при делах, – саркастически подтвердил Петрухин. – Вот только отчего-то киллер на первом же допросе слил его фамилию. В числе предполагаемых заказчиков убийства.

– Еще и визиточкой козырнул. Евоного помощника, – съябедничал Купцов.

– Ну вы, блин, даете! Визитка! Так они для того и существуют! Чтобы их кому ни попадя раздавать и где ни попадя оставлять! Тем более – визитка депутатского помощника! Смешно, ей-богу… А что касается Омельчука… Уверяю вас: их отношения с Червенем… хрен ему между… были исключительно рабочими. Они и виделись-то раз в квартал, если не реже. А так все вопросы решались через племянника. И вообще: «Квадрига» – не тот бизнес, который приносит Омельчуку основные доходы. Так, братишкам-сестришкам на молочишко, не более.

Дмитрий уперся взглядом в Брюнета. И заговорил медленно, с нажимом:

– Тем не менее получается, что, когда ты ставил нам с Купчиной задачу «поводить жалом», тебе уже было известно, что Омельчука дёргали в прокуратуру в связи с убийством Червеня. И именно этот факт, а не предполагаемые «интегральные» хлопоты стал истинной причиной твоего интереса к этому делу. Так?

– В общем, да, – не сразу сознался Голубков.

– Поздравляю вас, гражданин соврамши. Да, кстати, а как насчет Маши Свешниковой?

– А что Маша? – несказанно удивился Брюнет, никак не ожидавший захода с такой стороны.

– Она ведь до недавнего времени ходила в содержанках Омельчука?

– В своем отрочестве Маша перебывала в содержанках у половины деловой Москвы! И у одной трети делового Питера! – пренебрежительно фыркнул Виктор Альбертович. – Так вот Жека… Евгений Богданович – он во второй половине!

– А чего так? Неужто мальчиков больше любит? – невинно поинтересовался Петрухин.

– Да потому что он терпеть не может гламурных шалав! – рявкнул Голубков.

– Но тем не менее ребеночка он ей заделал.

– Да откуда у вас такие сведения?!

– Мы своих источников не сдаем!

– Говно у вас, а не источники! Мой вам совет: поинтересуйтесь при случае фамилией дитяти Свешниковой. Не удивлюсь, что таковой окажется Тигунов. Как минимум, отчество будет Павловна. Или Палыч.

– Ху ис Тигунов?

– Павел Андреевич Тигунов. Шеф международного департамента в Минспорттуризме. Очень серьезный человек. Некогда имел, а может – имеет до сих пор, серьезные подвязки с «тамбовскими»… Правда, бабник. Ну да все мы… хм… не без греха… По слухам, именно этот старый конь пропахал Свешникову. И, как вы выражаетесь, «заделал» ей ребеночка.

– Хорошо, Витя, мы поинтересуемся. Обещаю.

– Вот и добре. Только не перестарайтесь. Потому как «многие знания – многия печали», – слегка подуспокоился Брюнет.

Он перестал, наконец, расхаживать по кабинету и бухнулся в начальственное кресло:

– Да, а пока один из вас станет «интересоваться», ко второму у меня будет серьезное поручение.

– У-у-у! Начинается!

Стоически проигнорировав петрухинское «у-у-у», Голубков продолжил:

– В пятницу нужно сопроводить нашего юрисконсульта на Вологодчину. На историческую, так сказать, родину «Интеграла».

– Час от часу не легче! Слыхал, Купчина? Оказывается, все ранее поведанное было не более чем прелюдией! Просто наш с тобой босс издали заходит.

– Борисыч!

– Я!

– Ты не борзей, а? Все ж таки пока я в этих стенах банкую, а не…

– Понял. Ты начальник, а мы – так. Приношу свои извинения. Был неправ. Вспылил. И все такое… Но я обратно не догнал: ты же только что сознался, что «Интеграл» при сложившихся раскладах вроде как не при делах.

– А это совершенно иная история, к убийству Червеня касательства не имеющая. Просто Яна Викторовна должна получить там один важный документ. И мне очень не хочется отправлять ее туда одну, без охраны.

– А то у тебя в подчинении без нас быков недостает? – Дмитрий интонационно дал понять, что вообще-то они с напарником нанимались в «Магистраль» отнюдь не в качестве телохранителей.

– Быко́в у меня целое стадо! Вот только тема планируется дюже деликатная. Исходя из чего мне потребен пускай и не бык, но бычок. Главное – чтоб с мозгами.

– Хм… какой-то сомнительный у тебя комплимент получился. Не находишь?

– Ну извиняйте, чем богаты.

– То есть поездочка получается с захватом выходных?

– А в бизнесе выходных нет. Привыкайте, господа решальщики! Словом, определитесь промеж собой до вечера – кто поедет, надо заказать билеты.

– А зачем билеты? Тут на машине часов шесть-семь езды, вряд ли больше? – удивился такой постановке вопроса Купцов.

– С машиной по дороге всякие казусы могут приключиться.

– Типа засада в кустах? С гранатометом? – с ухмылочкой предположил Петрухин.

– Как вариант, – подтвердил безо всяких ухмылочек Брюнет.

– Не понял? Это шутка? Или на самом деле все настолько серьезно?

– Не знаю, мужики. Ей-богу, пока до конца еще сам толком не выяснил, – тщательно подбирая слова, признался Голубков. – А коли так, лучше до поры «перебздеть». В любом случае самолетом – оно и быстрее, и спокойнее.

– Это как посмотреть, – усомнился, мягко говоря, недолюбливавший полеты Леонид. Да что там – панически их боявшийся!

– После! После досмотрим… И все, мужики, хорош! Подробности, инструкции, маршруты, рабочие легенды – с этим позжее решим! Вы мне тут уже полчаса мозг грызете. За некое отцовство некоего бастарда. А у меня в приемной, между прочим, большая шишка из Минтранса томится.

– Ну супротив «шишки» нам с инспектором не устоять, – примирительно сказал Петрухин, подымаясь. – И все-таки, Витя, давай на будущее договоримся: когда нам ставится какая-то задача, мы должны получать максимум информации. Вне зависимости от того, считаешь ты ее имеющей отношение к делу или же нет. Равно как, по возможности, постарайся не использовать нас втемную. В своих, столь же темных, делишках.

– БОРИСЫЧ!!!

– Всё-всё, уходим…

* * *

Инспектора вернулись в свою служебную конуру и выразительно уставились друг на друга. Оба – с тайной надеждой. Потому как не хотевший тащиться во тьмутаракань Петрухин надеялся деликатно сбагрить командировочку другу. А друг, в свою очередь, очень хотел в таковую вписаться. Но «вписаться» так, чтобы не вспугнуть напарника подозрительной поспешностью своего согласия.

– Вообще-то у меня на эту субботу намечалось планов громадье, – осторожно закинул удочку Дмитрий.

– В принципе, я тоже не рассчитывал на прогулку к дому, где резной палисад, – как можно незаинтересованнее парировал Леонид.

– Оно, конечно, сперва хотелось бы взглянуть на эту Яну Викторовну. Если, сугубо эстетически, там всё при ней, еще куда ни шло.

Купцов псевдо-трагически закатил глаза:

– Друг мой, спешу тебя разочаровать: я намедни встретил в кулуарах эту юристконсультшу. Так вот, в сравнении с ней старая и страшная тетка из кадров – Жанна Фриске.

– Эвона как? Тады вдвойне обыдно. Ну и… Чего делать станем?

– Ты – старшо́й, тебе и карты в зубы.

– Карты, говоришь?.. А что? Это мысль! Предлагаю жребий.

Леонид равнодушно пожал плечами:

– Довериться слепому случаю?.. Впрочем, лично я не возражаю. Правда, картишек у меня нет, но вот монетка где-то завалялась, – Купцов перевернул вверх дном стаканчик с карандашами, и из него, помимо разного происхождения мелкого мусора, действительно выкатилась монетка. – Значит, так: если «орел» – еду я, «решка» – ты.

– А чего это вдруг я – и сразу решка?.. А, ладно, фигачь!

Напарник подкинул монетку, словил на ладонь, перевернул:

– Тьфу, блин!.. Повезло вам, товарищ Петрухин.

– Не переживай, Купчина. Будет и на твоей улице праздник, – не скрывающий довольства Дмитрий снисходительно потрепал напарника по плечу. – В конце концов, не бывает некрасивых женщин, а бывает…

– Ловлю на слове! С тебя пузырь вискаря!

– Заматерел, командор! Раньше и водочкой за милую душу обходился.

– Стыдитесь, инспектор! Не могу же я ударить в грязь перед руководителем нашей юридической службы!..

* * *

Солнце над Невой висело в дымке. С самого утра парило нещадно и было очевидно, что дело вроде как наконец-то идет к грозе. По крайней мере, очумевшим от жары последних дней горожанам оптимистично думалось, что, когда гроза все-таки придет и обрушится на город плотными потоками воды с раскатами грома, вот тогда и станет легче. Вот-де: пахнёт озоновой свежестью, и станет легче… Но грозы нужно было еще дождаться. А пока – солнце, похожее на огромную плешивую голову, продолжало «дымиться», заставляя тела прохожих, проезжающих и проплывающих, покрываться липким потом…

Бесцельно бредущий по Петроградской набережной компьютерщик Саша Грибков был покрыт таковым ажно в два слоя: первый – свойства природного, а второй – сугубо «нервенного». А все потому, что буквально несколько минут назад ему на мобильник сперва позвонил старший оперуполномоченный Гладышев. И хоть и в полушутливом, но одновременно в приказном порядке велел явиться завтра к 14:00 в ДК полиции, что на улице Полтавской. Для «участия в церемонии чествования гражданина Грибкова, проявившего гражданское мужество в деле задержания опасного преступника». «Страна должна знать своих героев!» – резюмировал свой звонок-монолог Гладышев, при этом противоположное мнение самого «героя» по данному вопросу его ничуть не заинтересовало.

А едва отключился мент, трубка затрезвонила вновь, высветив на дисплее еще более неприятную комбинацию цифр: московский абонент огорошил Грибкова сообщением о внезапном визите на берега Невы. Безо всяких, в отличие от опера, шуточек, но также в приказном порядке распорядившись приготовить необходимые аппаратуру и соответствующее программное обеспечение. «Нам с тобой, сынок, снова предстоит серьезная творческая работа! Посему в пятницу снимешь номер в „Амбассадоре“, ближе к вечеру заселишься, настроишь машинку… Словом, всё по старой схеме», – «обрадовал» Грибкова москвич и, традиционно не размениваясь на вербальные подробности, скинул звонок.

Случится ли сегодня в Питере вожделенная гроза или снова стороной пройдет – это еще бабка надвое сказала.

Но вот персонально над головой Грибкова тучи вовсю сгущались. И он в которой раз горько пожалел о том, что некогда позволил дать слабину и вписался в сей, по-настоящему смертельно-опасный, как выяснилось, блудняк.

Вот уж воистину: кому велено мурлыкать – не чирикайте. А уж коли велено программировать – так сиди и жми на кнопки.

И не суйся в стрёмные игры больших дяденек…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Санкт-Петербург, 30 июня 2011 года, чт.

Предстоящая поездка должна была обернуться двумя днями, вряд ли больше. Тем не менее этим вечером Купцов уже час кряду собирал дорожную сумку, придирчиво перебирая вещи из своего скромного гардероба. Всё не мог решить – какой стиль одежды избрать, дабы не ударить в грязь своим и без того, по его мнению, не выдающимся лицом перед очаровательным личиком Яны Викторовны. Удобный походный вариант (джинсы, свитер, мокасины) оказался ощутимо потрепан, а местами и заштопан и смотрелся уж слишком «туристически». В свою очередь вариант деловой, при подходе к зеркалу, навевал известные ассоциации с домашним животным и седлом. И вообще – отдавал какой-то бизнес-казенщиной.

Купцов рылся в шкафу, мысленно браня себя за то, что столь поздно задумался о важнейшей, как теперь выяснялось, составляющей командировки. Той, которая на пару с дамой. Самое обидное, что ведь и деньги с недавних пор завелись. Казалось бы, чего проще – потратить один вечерок на магазины и впрок запастись достойными, из тех, которые «пыль в глаза», представительскими шмотками? Ан нет! Все недосуг было: шмотка – не водка, завсегда обождать может…

– И не забудь теплые вещи! – приказным порядком громыхнула заглянувшая в комнату сестрица. – На север едешь.

– Во-первых, не на север, а на восток. А во-вторых – там точно такая погода, как у нас. Я в Интернете специально справлялся.

– Такая, да не такая! По ночам – холодно.

– А я по ночам шариться и не собираюсь.

– Ага! Знаю я тебя! – тоном сварливой супруги парировала Ирина. – И вообще: почему в командировку едешь ты, а не твой Петрухин? Он человек несемейный. Вот пускай бы…

– Да я вроде тоже. Не шибко обремененный, – пожал плечами Купцов.

Он оставил изучение внутренностей шкафа, поняв всю бесперспективность занятия, и переключился на упаковку предметов личной гигиены.

А вот как раз здесь было чем по-настоящему гордиться: по дороге с работы Леонид специально заехал в «Рив Гош», где приобрел дорогущую туалетную воду («Европейский запах года!» – клятвенно заверила продавщица) и новый дезодорант.

– Здрасте! Несемейный он, видите ли! – заблажила Ирина. – А я?! Бросаешь родную сестру в самый ответственный период! Когда у нее поступление на носу!

– О! Кстати, Ирка, ты документы подала?

– Вспомнил! Наконец-то!

Купцов малость смутился, так как в данном случае претензия была абсолютно обоснованной:

– Да я всегда помнил. Просто в последние дни… замотался…

– Замотался он! – фыркнула сестрица. – Подала!

– И куда?

– Тебе как? Все пять вузов перечислить?

– А почему пять? Как это?

– О, господи! Купцов-старший!

– Я!

– Ну нельзя же быть таким беспросветносерым?!

– А что? Я что-то не то спросил?

Ирина хотела было окончательно взорваться в праведном своем негодовании, но в последний момент просто отмахнулась:

– Всё. Проехали… Но свитер возьми обязательно. Кстати, с кем ты едешь?

– Да так… С одним человеком. С работы.

– Что за человек?

– Просто с работы. Я его и сам толком еще не знаю, – в последней своей фразе почти не соврал Леонид.

– Но надеюсь, хотя бы к вечеру воскресенья вернетесь?

– Не знаю. Как сложится. А что?

– Анна Сергеевна должна зайти.

– Хм… На фига?

– Фотографии обещала принести. С нашей майской поездки в Выборг. Ну и… вообще. Что, человек просто так в гости не может зайти?

– Может-может, успокойся. Человек может. А вот я, Ириш, боюсь, могу не поспеть. Там очень много работы и… А, ч-черт!!!

В без того тяжеленный пакет Купцов сунул до кучи электробритву, и – полиэтилен не выдержал, лопнул по шву днища.

Глухо стукнула об пол тяжелая, обманным путем полученная бутылка вискаря.

– Ага! Так вот что вы, товарищ бывший следователь, называете сложной работой? Всё с вами понятно!

Ирина горделиво вскинула свой с очаровательной ямкой подбородочек и вышла из комнаты.

– М-да… Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу, – присев на корточки, задумчиво произнес Леонид.

Ибо по случайности сестрица не разглядела, что, помимо бутылки, из разорванного пакета выпала еще и пачка презервативов.

Прикупленных Купцовым так, на всякий пожарно-счастливый случай…

Санкт-Петербург, 1 июля 2011 года, пт.

Провожать Яну во двор вышло всё её наносемейство – Глеб, мама и старенькая, а потому регулярно впадающая в инфантилизм длинношерстная такса Алиса. Она же Люся, она же – в зависимости от ситуации – «2 кг счастья» или «зараза такая».

Уж не знаем, так же ли тщательно, как давеча Леонид, продумывала Асеева свой командировочный наряд, но сегодня она изменила привычному деловому стилю, облачившись в темные низкой посадки джинсы с поясом много ниже пупка и в легкомысленную с коротким рукавом футболку. С легкомысленной же надписью на груди – на вполне себе достойной, заметим, груди! – «I am not acquainted!».[11]11
  «Я не знакомлюсь!» (Англ.).


[Закрыть]

Такой вот молодежный стиль вкупе с новой укладкой (или просто с креативной взлохмаченностью?) преобразил Яну Викторовну настолько, что, наблюдая ее стоящей сейчас рядом с пятилетним сыном, человек сторонний вполне мог принять эту парочку за малолетнего брата и его старшую сестру. Эдакие Аленушка и братец Иванушка…

– Яночка! Когда долетите, сразу мне позвони!

– Мам, ты мне это уже пятый раз за утро говоришь! Конечно, позвоню.

– И шестой раз скажу! И десятый! – упрямо не успокаивалась Ольга Антоновна. – Вон, с этими самолетами каждый месяц что-нибудь да случается. Ох! Тьфу-тьфу-тьфу… Неужели нельзя было поездом поехать?

– Мамулечка! Все будет хорошо!.. Глеб! Слушайся бабушку! И не вздумай, пока меня нет, клянчить очередной «лего»! Ясно?

– Ага. А ты новый магнитик на холодильник привезешь?

– Ой, не знаю, Глебыч. Мы в самом Череповце только в аэропорту и будем. А городишко, в который дальше поедем, он совсем маленький. Боюсь, там с магнитами напряженка.

– Тогда просто чего-нибудь привези. Все равно чего. Ладно?

– Ну конечно! – Асеева притянула к себе сына и ласково потрепала его за вихры.

– И для Алиски новый ошейник!

– Что? Еще один? У нас их уже складывать некуда!

– Найдем куда складывать, – тоном делового мужичка уверенно пообещал сын.

– Вот-вот. И приберись, кстати, у себя в комнате. Чтобы было куда складывать. Договорились?

Глеб смешно наморщил лоб, снова продемонстрировав «мужицкую жилку». Потому как любому мужику понятно, что обещание «прибраться» – на порядок сложнее, нежели «не клянчить новый „лего“». Особенно когда купленное матерью на прошлой неделе поселение викингов еще до конца не отстроено.

– Ой! Ма, за тобой дядя Коля приехал! Я его первым увидел! Смотри, вон там!

– Вижу-вижу. Алиску держи, чтоб под колеса не бросилась. С нее, старушки, станется.

Через несколько секунд к подъезду подкатила служебная «фронтера».

Николай Иваныч Луканин, который после приснопамятных событий с убийством Нокаута был оставлен в автопарке «Магистрали» исключительно стараниями решальщиков,[12]12
  Подробности этой истории – см. «Решальщики», книга первая «Перезагрузка».


[Закрыть] выбрался из машины, по-взрослому, за руку, поздоровался с Глебом, церемонно кивнул в сторону женщин и перехватил у Асеевой чемодан.

Сцена прощания вступила в финальную фазу. Глеб повис на шее Яны, обняв так, словно бы мать уезжала не на два дня, а на две недели. Ольга Антоновна продолжала повторять мантру-скороговорку про ненадежность современного отечественного авиапрома.

Даже такса Алиса – и та перешла с поскуливания на отрывистый, хрипатый лай. Словно предупреждая пророчески: «Не надо бы тебе туда ехать, кормилица! Одумайся, пока не поздно!»

– Яна Викторовна! Нам бы… того… Потому как – пробки. Полгорода стоит, – деликатно напомнил о себе Луканин.

– Да-да, Николай Иваныч. Едем.

Тем временем сидевший в припаркованной метрах в пятидесяти от подъезда Асеевых черной «бээмвухе» и пристально наблюдавший за происходящим во дворе Гордей достал из кармана мобильник:

– Пал Тимофеич!.. Это я… Асеева вышла из дома с чемоданом и сумкой. Попрощалась со своими. Похоже, собирается уезжать куда-то далеко… Да… Понял, хорошо…

«Фронтера» тронулась с места. Глеб наперегонки с Алиской проводили ее до самого выезда со двора, после чего побрели обратно, к бабушке.

Причем старушку-таксу пришлось снова взять на руки – чтобы та, с дури да сослепу, случайно не попала под колеса выруливавшей навстречу мальчику и собаке черной иномарке…

* * *

– Ну давай, дружище! Как говорится, выпьем за то, чтобы число взлетов оказалось равным количеству посадок.

– Тьфу на тебя! Вечно не в кассу шлёпнет, – проворчал Купцов, прикладываясь к рюмке.

Его дорожная, готовая к путешествию сумка стояла под вешалкой и на багаж командировочного габаритами своими не тянула, выдавая в хозяине типичного аскета. Более того, в последний момент, уже здесь, в конторе, Леонид вытащил из нее ноутбук, рассудив, что пару дней вполне может обойтись и без Интернета. «Да и есть ли вообще wi-fi в этой заднице мира?»

Инспектора дожидались приезда Луканина, который, забирая юрисконсультшу из Озерков, на обратном пути должен был подхватить Купцова и доставить обоих командированных в аэропорт. Коротая время, приятели дегустировали некогда презентованный Брюнетом – то ли с барского стола, то ли с барского плеча – дорогущий коньяк. При этом работающий виночерпием Петрухин наливал себе с горочкой, а вот Купцову – чисто гомеопатически.

– Так, тебе самую последнюю – и хорош. Да, и на вот, – Дмитрий услужливо сунул в карман напарнику пачку жевательной резинки. – Сожрешь сразу несколько. Дабы чудовище лишний раз не раздражать.

– Кого не раздражать?

– Яну Викторовну твою, кого ж еще?

– Аа-а! Спасибо.

– И – не дрейфь, дружище! В конце концов, там наверняка должны водиться местные отзывчивые селянки. Падкие на гостей из культурной столицы.

– Те, которые «отзывчивые», давно в эту самую культурную столицу перебрались. На заработки.

– Может, и так, – покладисто согласился Петрухин. – Тогда извини, но больше ничего не остается, как залудить в вечеру вискаря и брать штурмом старую и страшную юрисконсультшу. Только ей много не наливай: практика показывает, что пьяное женское чудовище способно на грубое изнасилование.

– Было бы неплохо, – машинально отозвался Купцов.

– Чего «неплохо»?

– А? Да нет, это я так, о своем.

– Ну-ну. Короче, ты там не тушуйся. И помни: командировка без секса, это все равно что…

– Блин! Ты заколебал меня уже! Со своим сексом!!! – непроизвольно взорвалось многонедельнонеудовлетворенное купцовское либидо.

– Спокойнее, инспектор! Держите себя в руках! Между прочим, мы с вами еще не в том возрасте, чтобы уподобляться Исааку Абрамычу.

– Кому?!

– Как? Ты не в курсе? Анекдот такой есть. Мне его Шафаревич, опер из Бэ-Ха-Управления, рассказывал: «„Исаак Абрамович, таки как вы относитесь к сексу?“– „Если честно, не очень“. – „А шо такое?“ – „Во-первых, меня укачивает. А во-вторых, после меня надо перетрахивать“».

Не успел Петрухин заржать над своим же анекдотом, как в кабинете затрезвонил телефон.

– Вас слушают! – официально отозвался Дмитрий и тут же сменил тон на игривый, рассчитывая на легкую зависть напарника. – Ах, это ты, заюшка!.. Что?.. Угу. А уж как я-то соскучился… А вот сегодня вечерком и встретимся… Что ты говоришь?.. Уже подъехали?.. Да, здесь… Сейчас выходит… Ну все, целую… Господин инспектор, таксо подано! Луканин с мадам на парковочке.

– Ну тогда пошел я, что ли?

– Давай хоть сумку до машины донесу, – благородно предложил Петрухин.

– Не надо, не провожай. А то еще расплачусь.

– Наше дело предложить – ваше дело отказаться. Всё, счастливо… Да, и это… – Дмитрий неожиданно посерьезнел: – Ленька!

– Ау?

– Я так и не понял, что там Брюнет намекал насчет гранатомета и засады. Его ведь не поймешь – то ли хохмит, то ли и в самом деле знает больше, чем говорит. Но все равно – поаккуратнее там. И лишний раз на рожон не лезь. Лады?

– Да вы никак тревожитесь за меня, инспектор? – прищурился Купцов.

И Петрухин в ответ поспешил разбавить искреннюю озабоченность напускным цинизмом:

– На самом деле я в первую очередь за себя тревожусь. Попадешь там, по извечной дурости своей, в какой-нить блудняк. А разруливать да дерьмо разгребать кого следом пошлют? Вот то-то…

* * *

Купцов вышел из кабинета, а Дмитрий переместился к окну, привычным жестом раздвинул жалюзи и выцепил взглядом «фронтеру», коей в данный момент Коля-Ваня старательно протирал лобовое стекло. Рядом стояла незнакомая Петрухину ладная шатенка (всё при ней!) и курила длинную дамскую сигарету.

– Не понял? А где бабуля? Странно… Хм, а это что за мамзель? Почему не знаю?.. А ведь хороша! Ей-богу, хороша!

Через минуту на парковке показался Купцов, и Коля-Ваня, торопливо выдвинувшись навстречу, угодливо перехватил у него сумку. Всё правильно: после истории с убийством Нокаута Луканин был инспекторам по гроб жизни должен.

Освободившись от багажа, Купцов за руку поздоровался с шатенкой и вполне по-свойски заговорил о чем-то. Вскоре та расхохоталась, а вот наблюдавший за ними Петрухин, напротив, нахмурился. Смутная догадка мелькнула в его мозгу.

Дальше – больше: дождавшись, когда барышня докурит, Купцов, как бы невзначай, приобнял ее в районе ягодиц и, сопроводив до машины, галантно распахнул дверцу. Шатенка забралась в салон, а Купцов неожиданно обернулся и метнул горделивый взгляд в сторону окон кабинета решальщиков. Словно бы заранее просчитав, что напарник обязательно станет наблюдать за процессом погрузки в машину.

Мало того! Видимо желая добить окончательно, Леонид еще и показал невидимому приятелю язык и лишь после этого скрылся в салоне. Втиснувшись не на переднюю, как обычно, а на заднюю парту – аккурат к даме…

– Ах ты ж скотина! – поперхнулся возмущением Петрухин. – Значит, говоришь, «чудовище»? «Старая и страшная»?!

Он бросился к столу Купцова, высыпал из стаканчика карандаши, схватил давешнюю «судьбоносную» монетку и взревел уже гневливо. Ибо та проходила по разряду сувенирной продукции и имела «орла» как на стороне аверса, так и на реверсе.

– Так я, значится, «решка»?!! У-у-у! Развел, зззаразза! Как фраера дешевого, разз-звел!..

…где-то в небе между Питером и Череповцом, 1 июля 2011 года, пт.

От Питера до Череповца всего-то час лету. Однако, не будь сейчас рядом Яны Викторовны, и эти шестьдесят минут обернулись бы для Купцова испытанием, по совокупности негативных эмоциональных ощущений схожим разве что с визитом к стоматологу. А всё потому, что в этом жестоком и беспощадном мире Леонид по-настоящему боялся всего двух вещей – самолетов и бормашин.

Ну да, сидючи не то что локоть в локоть, а буквально грудь в грудь с красивой женщиной – в крохотном Jet-200 понятие «бизнес-класса», как известно, весьма относительное, – поневоле забудешь обо всех своих фобиях…

– Яна Викторовна, я правильно понял, что наша задача сводится единственно к встрече со вдовой и получению от нее подлинника свидетельства о смерти мужа?

– Вы правильно поняли.

– А в чем тогда пафос? Нет-нет, вы не подумайте ничего такого… напротив, мне чертовски приятно сопровождать… столь очаровательную женщину. – Здесь Асеева невольно усмехнулась. – Просто Брю… хм… Виктор Альбертович нагнал вокруг нашей поездки немного жути.

– Думаю, это следствие его… скажем так, бурной молодости.

– А, так вы в курсе бэк-историй господина Голубкова?

– Я в курсе! – сказала как отрезала Яна Викторовна. И Купцов рефлекторно осекся, увидев как секундно исказилось болью ее лицо.

А осекшись, безотчетно загрузил в мозг информацию, что тема прошлого Брюнета персонально для юрисконсульта «Магистрали» по каким-то причинам крайне неприятна. Загрузил на автопилоте, сугубо по профессиональной привычке.

– …Что касается «жути», – продолжила Асеева, – в данном случае она может заключаться только в одном – наши оппоненты были бы счастливы, если б подлинник так и не сыскался.

– А смысл? Ну, допустим, они его перехватят, разорвут на мелкие кусочки и съедят. Ведь всегда можно обратиться в соответствующие инстанции, выписать дубликат и восстановить?

– Не все так просто. Дело в том, что бывший директор завода Семенов скоропостижно скончался на отдыхе в Лондоне. А у нас с британцами не подписана конвенция о правовом сотрудничестве. Так что выдавать дубликат свидетельства англичане вряд ли станут. Вернее – замучаешься выпрашивать.

– Надо же, я и не знал. Да, а чегой-то он вдруг? Того? На отдыхе и… скоропостижно?

– Мутная история, – покачала головой Асеева. – Вдова уверена, что смерть была насильственной. Собственно, потому она и не спешит возвращаться в Россию. Мне составило немалого труда ее разыскать и убедить прилететь в родной городок буквально на пару дней.

– Сугубо в целях расширения кругозора: какие аргументы вы для нее сыскали? – заинтересовался Леонид. – Если не секрет, конечно?

– Для вас – не секрет: взамен на подлинник мы помогаем Семеновой оперативно продать их частный дом и перевести вырученные деньги на ее счет. Присовокупив бонус от «Магистрали» в виде десяти тысяч фунтов стерлингов.