Текст книги "Решальщики. Раскрутка"

Автор книги: Андрей Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Андрей Константинов
при участии Игоря Шушарина и Александра Новикова
Решальщики
Книга вторая
Раскрутка

ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ,
повествующая о том, что жизнь в провинции бьет разводным ключом; о разговорчивом киллере, полусветской львице; а также наглядно демонстрирующая, что и в тихом министерском омуте черти водятся

ГЛАВА ПЕРВАЯ

…А ведь и в самом деле: где, как не на улице с немецким названием, размещать консульства Германии и Австрии? Кстати сказать, само слово «фурштат» [1]1
  Fuhrstaat (здесь: Fuhre – воз, повозка + Staat – государство) – устаревший армейский термин, обозначающий фуражный обоз конной артиллерии (нем.).


[Закрыть] в разговорной речи немцев давно и прочно вышло из обихода. Но вот в Питере – подишь ты, прижилось. Хотя, конечно, язык не то чтобы сломаешь, но подвывернешь точно.

Однако примечательна улица Фурштатская не только (и не столько) наличием на оной чужеземных консульств. Именно здесь расположены такие стратегически важные для петербуржцев присутственные места, как Дворец бракосочетаний № 2 и Дворец торжественной регистрации рождений «Малютка». Потому-то в любое время дня и года в этих краях завсегда – ленивой прогулкою ли, спешным проходом ли – встретишь красивые, улыбающиеся, счастливые лица; наткнешься на рассыпанные по тротуару крупу и мелочь; обогнешь хаотично расставленные пустые бутылки из-под шампанского.

Словом, улица эта словно специально создана для Жизни и Радости.

И уж всяко не для убийства по найму, которое должно случиться здесь буквально с минуты на минуту. Если, конечно, потенциальная жертва по каким-то причинам не отступит от устоявшегося, стороной нападения тщательно изученного распорядка дня.

Санкт-Петербург, 21 июня 2011 года, вт.

…Директор охранного предприятия «Квадрига» Владислав Червень вышел из подъезда в 10:36. Отставание от повседневного графика на шесть минут в данном случае представлялось некритичным – и для него самого, и для киллера. Скорее наоборот – эти шесть минут оказались для Червеня своего рода дополнительным жизненным бонусом. Аккурат по две минуты на брата от трех плетущих свои нити старух-мойр. Э-эх, еще бы знать о том подарке заранее! Как говорится: и за эти шесть минут можно сделать очень много.

Чуть меньше часа назад киллер, а в переводе на великий и могучий – «душегуб», оборудовал свой наблюдательный пункт на одной из скамеек, щедро расставленных по осевой, превращенной в пешеходную дорожку, полосе. И вот теперь, завидев объект, он испустил громкий выдох – происхождения не нервического, а скорее облегченного. Предстоящая ликвидация в карьере мастера по убоям числилась далеко не первой, так что особого мандража он сейчас не испытывал. Другое дело, что непривычно щедрое по питерским меркам июньское солнышко с самого утра припекало, из-за чего облаченный в «маскарадный костюм» киллер изрядно взопрел. Особое неудобство ему доставляли насквозь промокший от пота парик и разбухшие, как губка от воды, бутафорские усы.

Владислав же, на ходу закуривая, перешел на противоположную сторону Фурштатской и направился к своему чернявенькому «ауди». Припаркованному, как обычно, с вывороченными влево колесами – чтоб в случае чего не смогли затащить на эвакуатор. Выдержав паузу, душегуб поднялся со скамейки, потянулся, расправляя онемевшие мышцы, и, соблюдая дистанцию, пристроился следом.

Брезгливо смахнув на асфальт рекламку интим-услуг, оставленную на крыше «аудюхи» неведомым спамером, Червень загрузился в раскалившийся салон, выставил комфортный климат-контроль и, будучи по жизни заядлым меломаном, взялся сканировать эфир в поисках достойной музычки.

В этот момент в оконце водительской двери вежливо постучали.

Владислав приспустил стекло и неприязненно зыркнул на изогнувшегося вопросительным знаком лохматого усача:

– Чего нужно?

– Слышь, командир! Улица Курочная – в какую сторону?

– Наверное, Кирочная? – механически поправил Червень.

И это филологическое замечание стало последним осмысленным действием в его жизни.

В руке «усача» невесть каким образом возник пистолет с длиннющим, словно бы распухшим на конце стволом, который уперся Владиславу в переносицу – аккурат в тонкую позолоченную дужку дико дорогих солнцезащитных очков Ray Ban Aviator, месяц назад привезенных ему Машей из Эмиратов.

Червень даже не успел испугаться. Разве что подивиться такой вот борзой бесцеремонности уличных коробейников, назойливо впаривающих водителям всякое ширпотребное дерьмо – от рекламок блядских услуг до стилизованных под пистолеты пьезозажигалок…

Дважды глухо и отнюдь не «пьезо» кашлянул ствол.

Да еще его приглушила «Road to hell» в тревожно-сиплом исполнении Криса Ри, за несколько секунд до того пророчески выуженная из полифонического разнообразия Fm-диапазона теперь уже покойным Червенем. Как следствие – мельтешившие окрест случайные прохожие не услышали ровным счетом ничего. Да что прохожие – даже чутко реагирующие на всякого рода человеческие подставы голуби, и те не вздрогнули.

В отличие от своих киношных аватаров, киллер орудие убийства не сбросил, а по-хозяйски рачительно спрятал, одним неуловимым движением угнездив оное в кожаные петли, пришитые с внутренней стороны летней куртки. После чего – сперва неторопливо, а затем все более и более ускоряясь, зашагал в сторону «Чернышевской». Выворачивая на проспект, он мазнул взглядом зачаленную в конце пешеходной зоны лохматую, изрядно погрызенную молью-временем «шестерку» и, припомнив, что срисовал ее еще по пути сюда, подумал: «А ведь есть в этой тачиле что-то напряжное?» Однако времени на анализ «что именно?» не было категорически: ведомый внутренним навигатором, он оставил ее слева по борту и нырнул в стремнину людского потока, движущегося в направлении станции метро…

Слегка забегая вперед, расскажем, что лишь несколько дней спустя, плотно и надолго пребывая в четырех стенах одиночной камеры изолятора внутреннего содержания, киллер – к тому времени идентифицированный как Дружников Сергей Антонович, 1971 года рождения, – понял, что́ именно с той тачкой было не так: все стекла пенсионера отечественного автопрома были слишком густо тонированы. И одна только стоимость пленки серьезно превышала текущую рыночную стоимость самого «железа»…

* * *

Филёр из Александра Валерьевича Грибкова был, нежно выражаясь, никудышный. Поэтому два из трех основных правил ведения слежки – «держаться как можно ближе к объекту наблюдения» и «вести себя совершенно естественно» – игнорировались им напрочь. Ну да и то неплохо, что его неведение в части правила третьего – «не смотреть объекту в глаза» – компенсировалось профессиональным компьютерных дел мастеров заболеванием: при всем желании на такой дистанции классический очкарик толком не срисовал бы и общего выражения лица объекта. Чего уж там говорить про глаза!

Все надежды Грибкова в данную минуту возлагались на то, что через оставшиеся тридцать-сорок метров убийца зашагнет в павильон станции метро. Коли уж тот предпочел уносить ноги не на колёсах (что поначалу читалось как единственно правильное), а на своих двоих – лучшего места затеряться не придумаешь. Ну а там, в вестибюле, в районе турникетов, обязательно должны тусоваться менты. Те, которые гонят служебный план и имеют личный гешефт на проверке штампов о временной регистрации у залетных смуглокожих брюнетов. Правда, совсем не факт, что вечно сонные дети подземелья в погонах окажутся способны на оперативное реагирование с предполагаемым силовым задержанием. Ну да выбирать все равно было не из чего – сколь пристально Грибков ни всматривался, сколь ни крутил башкой на 270 градусов, иных служителей порядка окрест не наблюдалось.

«Вот уроды! – злился он. – Среди бела дня в самом центре города людей валят, а им – хоть хрен на фуражке теши! М-да… Что милиция, что полиция – те же яйца, только вид 3D!»

Всё же не зря пессимисты определяют надежду как крайнюю степень отчаяния: отделившись от толпы спешащих спуститься под землю граждан, убийца продолжил движение в сторону Кирочной. Вот тут Александр Валерьевич запаниковал, поскольку в его планы совсем не входило длительное пешее преследование профессионального, судя по легкости проделанной работы, киллера. Хорошо еще, что, будучи знакомым с повадками убийц исключительно по телесериалам, Грибков пребывал в иллюзорной уверенности, что орудие убийства преступник скинул на месте преступления и сейчас был хотя и «очень опасен», но по крайней мере не «вооружен». В противном случае филёр-самоучка не взялся бы его сопроводить даже и до метро.

Грибков перевозбудился настолько, что у него вспотели очки и, простите за такую интимную подробность, яйца. Так как со вторым в столь людной местности поделать было ничего нельзя, он секунд на пять притормозил и протер носовым платком хотя бы стекла. Но когда вновь водрузил очки на нос, киллера в поле зрения уже не было. Тут бы ему и возрадоваться: «Кто спрятался – я не виноват», – но, пока мозг лихорадочно щелкал процессором, ноги на автопилоте вывели тело на угол дома. Осторожно выглянув за который, Александр Валерьевич обнаружил потерянный было объект наблюдения мирно и законопослушно стоящим у пешеходной зебры в ожидании зелёного. В данном случае «законопослушность» объяснялась – о чудо! – стоящей на якоре буквально в парочке метров от перехода гибэдэдэшной машиной с двумя персонажами анекдотов внутри. И это был ОН! Не шанец, но – ШАНС!

Короткими приставными шажками Грибков приблизился к транспорту гайцов со стороны пассажирской дверцы и, чуть ли не целиком запихнув голову в салон (благо опущенное стекло позволяло), отчаянно зашептал-зачастил:

– Там убийца! Пять минут назад он застрелил человека! Честное слово! Я сам… своими глазами видел!..

Словно бы спинным мозгом почуяв неладное, Дружников обернулся и цепко просканировал подсобравшийся за спиной народ, задержавшись на раскоряченной фигуре мужика, эмоционально спорящего с гаишниками. Но тут как раз, заверещав, включился обратный отсчет пешеходного таймера, и душегуб вступил на первую из двенадцати порядком истертых пешеходных полосок.

Вторая. Третья. Четвертая…

– Молодой человек! – зычно ухнуло позади властное.

Вздрогнув, киллер втянул голову в плечи и невольно сбился с нарочито уверенного шага. Несмотря на то что и справа, и слева, и спереди двигалось еще с пяток граждан мужеского полу, внешне подходивших под обращение «молодой человек», он интуитивно догадался: сие недоброе горловое пение посвящается персонально ему. И как-то сразу сделалось у него на душе (да-да, у душегубов, представьте себе, тоже есть душа!) кислокапустно.

– Молодой человек! Я к вам обращаюсь!

Дружников с усилием совершил полуоборотное движение и уперся взглядом в выбравшегося из машины гибэдэдэшного сержанта.

– Да-да, именно! Можно вас на минуточку?! – Сержант заученным жестом взмахнул волшебной палочкой, указывая в какое именно место следует вернуться и прижаться к обочине. Одновременно из салона выкатился его напарник с габаритами мини-шварценеггера. Душегубу окончательно сделалось кислее кислого.

Продолжавший верещать таймер ускорил темпоритм, предупреждая о завершении времени пешеходного перехода. Засмердев выхлопами, зафыркали-заурчали готовящиеся сорваться с места в карьер моторы.

И это снова был ОН! Не шанец, но – ШАНС!

На этот раз – для душегуба.

Дождавшись, когда особо нетерпеливые водилы начнут движение, Дружников рванул в противоположную от гаишников сторону, каким-то чудом умудряясь проскальзывать сквозь мгновением позже стартовавшие остальные машины. Саундтреком к его отчаянному спурту на проезжую часть обрушилась какофония звуков, густо замешанная на реве клаксонов, визге тормозов и истерично громыхающему: «СТОЙ! СТОЯТЬ, СУКА! ЗАСТРЕЛЮ НА ХЕР!!!»

Беглецу оставалось не более полутора метров до спасительного тротуара, как вдруг боковым зрением он сфотографировал невесть откуда вырулившую и несущуюся на него тараном маршрутку.

Вот теперь стало действительно смертельно (гайцы до того в скученной обстановке стремались стрелять), Дружников попытался отпрыгнуть. Но толчковая нога неожиданно поехала (Уж не обошлось ли и тут без дурехи-Аннушки, вечно разливающей масло?), и вместо прыжка получился лишь неловкий разворот спиной. В которую и врезалась отчаянно тормозящая маршрутка.

Душегуба подбросило: удар был столь силен, что, перевернувшись несколько раз в воздухе, он успел потерять сознание еще до того, как его итогово-шумно припечатало об асфальт.

Хорошо хоть не головой. Хоть здесь повезло…

* * *

– Тебе сказали «стоять», а не «бежать»! Разницу улавливаешь, придурок?

– Успокойся! Он все равно тебя не слышит! – бросил напарнику «мини-шварценеггер». Присев на корточки, он, безо всякой деликатности, за волосы приподнял ушедшую в бессознанку голову беглеца и развернул разбитую в кровь физиономию, предъявляя на опознание белому как мел Грибкову. – Точно он? Или плюс-минус два диоптрия?

– Да… Это… это он стрелял.

– Ну, смотри. Ежели чего – отвечать вместе. Оп-па! – Гаишник всмотрелся в неподвижное тело, сунул руку под полу его куртки и осторожно, двумя пальцами, извлек ствол с обмотанной скотчем рукояткой.

Толпа зевак восхищенно и слаженно ахнула, а Александр Валерьевич, что тот хамелеон, изменил цвет мела на цвет савана.

– Виталя! – удовлетворенно хмыкнул «мини-шварценеггер». – Вызывай базу! Вот чует моё сердце, попадем мы сегодня в самые верхние строчки хит-парада!

Отчего-то не разделивший оптимизма напарника Виталя недовольно проворчал:

– Не знаю куда, но то, что «попали», – эт-точно! – и заголосил в носимую станцию: – База! База! Вызывает экипаж два-семь! Прием!

В ответ послышались зубовный скрежет, бормотание. А затем отчетливо-безразлично прозвучало:

– На приеме база! Что у вас, два-седьмой?

– База! По ходу, мы тут киллера упаковали. А вот че с ним дальше делать – не в курсах…

* * *

Спустя примерно час после по-голливудски драйвовых событий на улице Кирочной на кармане старшего оперуполномоченного криминальной полиции Гладышева завибрировал мобильный телефон.

– Внимаю тебе внимательно, Никитич.

– Жора? Прикинь, только что из дежурки позвонили: гаишники вроде как взяли стрелка.

– Какого стрелка?

– Как какого? На убой на Фурштатской от нас вроде тебя отрядили?

– Ну да. Я сейчас как раз здесь и тусуюсь. Жду своей очереди на доступ к телу. Мертвому, естественно.

– О чем и толкую! Гаишники задержали твоего киллера!

Гладышев удивленно замотал головой:

– Погодь! Не части! Ты хочешь сказать, что в нашем городке в кои-то веки сработал план «Перехват»?

– В том-то и дело, что они вроде как его личным сыском взяли. Его и свидетеля тоже.

– Гайцы?! Личным сыском?! Киллера и свидетеля?! Воистину этот мир сошел с ума!.. Где они их взяли?

– В двух кварталах от места происшествия. На перекрестке Восстания и Кирочной. Убивец при задержании под машину попал, так они его в больничку повезли. Во Вредена.[2]2
  Больница при РНИИ травматологии и ортопедии имени Р. Р. Вредена.


[Закрыть] Так что давай: шеф приказал, чтоб ты – ноги в руки – и туда подрывался…

Гладышев убрал телефон, удилАми закусил фильтр сигареты и, все еще не веря в свалившееся на него оперское счастье, выдохнул вместе с дымом:

– О-ХРЕ-НЕТЬ! Вот что Крест Животворящий и внеплановая переаттестация с людя́ми делают!..

Санкт-Петербург, 24 июня 2011 года, пт.

– Ну вот, блин, укатила. Жаль, пассажира не успел разглядеть.

Раздвинув пальцами жалюзи, Петрухин стоял у окна и смотрел на парковку «Магистрали».

Этот пятничный день выдался у решальщиков на редкость скучным и длинным.

Впрочем, как и вся неуклонно катящаяся на убыль рабочая неделя.

Впрочем, как практически весь первый летний месяц их новой, гражданской – не службы, но службишки.

– Какого пассажира? – зевнув, поинтересовался Купцов.

– Да у нас тут с утра на стояночке дюже интересный «БМВ» чалился. Е…РЕ177. Если память мне не изменяет, это вроде как госдумовские?

– Понятия не имею. Я в этих блатных номерах никогда не ориентировался.

– М-дя… Подрос Брюнет! Уже из Охотного Ряда народ принимает! А ведь каких-то лет семь назад…

Петрухин вернулся к своему столу, на котором мерцал экраном разбуженный ноутбук, с Забелинскими[3]3
  Начфин Забелин – персонаж из х/ф «Свой среди чужих…», некогда блестяще сыгранный Сергеем Шакуровым.


[Закрыть] интонациями пробурчал под нос: «Вот она, моя бумажная могила!» – и продолжил процесс наколачивания справки. Ну а Леонид, практически не меняя расслабленной позы (спина откинута, ноги на столе), кончиками пальцев дотянулся до папки с надписью «Входящие», выцепил очередную бумагу и вслух зачел:

– «Уважаемый Виктор Альбертович! Согласно нашей с Вами договоренности, спешу поставить Вас в известность о том, что в плане публичных мероприятий петербургского отделения молодежного общественного движения „Хрюши против“ на первую декаду июля заявлено проведение акции в универсаме „Виктори́я“. Искренне Ваш, Алексей». Хм… Борисыч! Ты случайно не в курсе: кто такие «хрюши» и чего они собираются в грядущей декаде прохрюкать в подведомственном нам универсаме?

– А?.. Что?.. – не отрываясь от клавиатуры, рассеянно отозвался словивший вдохновение Петрухин.

– Я спрашиваю: «хрюши» – это кто?

– Животные. С пятачками на носу.

– Спасибо за разъяснение. Ладно, при случае поинтересуюсь у Брюнета. Тем более, время терпит. А вообще: что за манера такая? Засылать письма с кривого адреса на корпоративную электронную почту, не представляясь по полной форме? Он, видишь ли, «Алексей»! Охренеть как приятно! А фамилия? Отчество? Должность? Звание? Степень искренности по десятибальной шкале?.. Невозможно работать! Вот чес-слово!

Купцов пихнул бумагу в ящик стола и наугад выудил следующий тугамент:

– «В дирекцию ЗАО „Магистраль-НВ“ от работника горячего цеха Каргопольского филиала…» – Леонид глянул на оборотку: – Хм, а фамилии автора снова нет. Тенденция, однако. «Довожу до вашего сведения, что в период с января по май 2011 года завскладом Пепеляев тайно вывез со склада и обратил в свою пользу 35 кагэ лома медесодержащего, чем нанес ущерб предприятию. Указанный лом ныне хранится в сарае подсобного хозяйства Пепеляева…» Чуешь, как отрочеством, совком родимым пахнуло?

– Угу. Понюхал инспектор Купцов каргопольскую анонимку и аж заколдобился.

– Стыдитесь, Дмитрий Борисович! Это не «анонимка», как вы изволили выразиться, а самое натуральное «агентурное сообщение».

– Сразу приобщишь к делу? Или организуешь первичную оперативную проверку с выездом?

– А Каргополь – это у нас где? – задумался Леонид.

Нехитрая географическая задачка захватила его настолько, что любопытство пересилило негу. Посему Купцов убрал нижние конечности со стола, подкатился в кресле на двадцать сантиметров вперед и погрузился во Всемирную паутину.

– Так… Каргополь… О! Нашел!.. Ой-йо! Архангельская область!.. Расстояние до Питера… Сколько?!! 700 км?! Да ну на фиг! Отказать!.. Сразу приобщаем к делу!

Купцов смял листок с «агентурным сообщением», придав ему форму комочка, и метко забросил на шкаф. После чего поинтересовался:

– А чего ты там с таким звероподобием строчишь?

– А я, друг мой, в отличие от тебя, работу работаю. – Петрухин крутанулся в кресле и натянул на лицо выражение укоризны. – Потому как: «получать деньги и не служить – стыдно». Цитата. Петр Первый Алексеевич. Царь.

– А вот моя покойная бабушка говорила: «Лучше некрасивая зарплата, чем красивая дыра». А бабушка моя была, как, впрочем, и дедушка… – Леонид не успел дорассказать за достоинства предков, поскольку на столах напарников одновременно заголосили запараллеленные телефонные аппараты.

Первым снял трубку Купцов:

– У аппарата!.. Нет, Аллочка-солнышко, это не Димасик. Это Лёньчик… Ничего страшного… Когда?.. Понял. Не применём быть. Есть… Димасик! Нас с тобой вызывает боссик Брюнетик!

Петрухин поставил точку, запустил текст на печать и с ноткой металла в голосе сказал:

– Еще раз услышу глумление в свой адрес – наябедничаю Брюнету, и он…

– …и он превратит меня в крысу?

– И он отправит тебя в Каргополь! Отыскивать цельно-стыренный медесодержащий лом!..

* * *

Генерального директора ОАО «Магистраль-Северо-Запад» Виктора Альбертовича Голубкова инспектора застали в состоянии глубочайшей то ли задумчивости, то ли озабоченности. Обычно хозяин кабинета встречал их если не с распростертыми объятиями, то хотя бы с распахнутой дверцей бара. А тут – не то что «водички» не предложил, так еще и проигнорировал с некоторых пор введенную в обиход традицию потчевать друг друга свеженькими анекдотами.

Едва дождавшись, когда внештатные решальщики рассядутся по насиженным местам, Брюнет начал лобово безо всяких прелюдий:

– Вы за убийство Червеня в курсе?

– Ежедневный мониторинг прэ́ссы входит в перечень наших функциональных обязанностей, – степенно ответствовал за двоих Купцов.

– Вот только не разочаровывай нас сообщением о том, что смерть господина Червеня стала для тебя невосполнимой утратой. На нем же пробы ставить было негде! – добавил персонально от себя Петрухин.

Виктор Альбертович нервно побарабанил толстыми пальцами по ливанского кедра столешнице и, проигнорировав замечание о суммарном количестве проб, ухнул:

– На самом деле вполне может. Стать… Только не «невосполнимой утратой», а невыносимым геморроем!

– Вы что, были знакомы? – В голосе Дмитрия прорезался интерес.

– Ну, не то чтобы близко, – нехотя ответил Брюнет. – Просто «Квадрига»… Это охранная фирма Червеня. Хрен ему между…

– Мерси за уточнение.

– Короче, с начала этого года бойцы «Квадриги» в том числе обеспечивают безопасность на одном из наших объектов в Вологодской области.

– Зашибись! А почему мы с инспектором Купцовым до сих пор не в курсе сей пикантной подробности?

– Просто… Это пока еще не вполне наш… Скажем так – спорный объект… Собственно, потому я о нем и не хотел говорить. До поры до времени.

– А теперь, значится, «пришла пора – она влюбилась»! – выразительно уточнил Петрухин. – Ну, давай, Витя, колись: что там за объект и какой геморрой мы с него можем поиметь?

Брюнет слегка смутился и тяжело выдохнул:

– Тема нарисовалась в конце прошлого года. Ее по своим каналам надыбал покойный Нокаут.

– Купчина! Лично мне уже страшно. А тебе?

Былое смущение начальника быстро сменилось раздражением:

– Да ничего там страшного нет! Всего лишь заурядный спор хозяйствующих субъектов. Прежние владельцы, из местных, вели завод к банкротству. Но возникла одна юридическая коллизия, которой мы решили воспользоваться и вмешаться.

– Я так понимаю: вмешаться путем захода с черной лестницы?

– Хм… Ну, в общем… Примерно где-то так…

* * *

Пока Виктор Альбертович живописал решальщикам особенности национальных способов разрешения юридических коллизий, бредущий коридорами полицейского Главка оперативник Гладышев столкнулся нос к носу со своим коллегой Шафаревичем. Ярко выраженная семитская внешность которого вечно служила предметом шуточек и подколочек со стороны коллег и соседей по особнячку на Захарьевской.[4]4
  По адресу ул. Захарьевская, 19, располагается Управление экономической безопасности и противодействия коррупции ГУ МВД России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Это подразделение до «суперреформы» называлось УБЭП, а еще раньше ОБХСС Однако – вывеска меняется, бланки переделываются, а этих парней на профессиональном арго по прежнему зовут БэХи.


[Закрыть] Впрочем, у Шафаревича доставало мудрости и терпения не вестись на подобного рода провокации. К слову, «провокации» – абсолютно беззлобные, ибо на самом деле в БэХа-Управлении Аркадия весьма ценили и уважали. В том числе за национально-педантичную въедливость в делах служебных. Что же касается всего остального – Шафаревич был абсолютно НАШ человек. Отнюдь не кошерную водку потребляющий.

– Георгий Михайлович! Приветствую!

– Здорово, Аркаша. – Смежники поручкались. – Как сам? Как кривая преступности?

– Кривая растет все ниже, – скаламбурил Шафаревич. – Кстати! Говорят, тебя можно поздравить? Когда планируешь проставляться?

– По поводу?

– Ну как же! По горячим следам раскрыл убийство Червеня. Матерый киллер задержан. СМИ захлебываются от восторга.

Гладышев невесело усмехнулся:

– А-а… Лично я тоже захлебываюсь. От потока словесного дерьма, которым фонтанирует этот «матерый»… Слава вашему Иегове, дело у нас забирает СКП. Вот пущай они и разгребают сей навоз мельхиоровыми ложечками.

– Что, глубоко копает убивец?

– Скорее – высоко. Походя, под протокол, промяукал «слово и дело» на депутата Госдумы, на замначальника ОРЧ и на человека за Кремлевской стеной. И отчего-то сдается мне, то не конец истории.

– Даже так? Хм… Ну при таких раскладах… согласен, подобный подарочек лучше скинуть. От греха. Знаешь, есть такая притча? – Еврейских анекдотов, баек и притч Шафаревич знал великое множество и мог цитировать их по памяти на любую тему и по любому поводу. – Короче: приходит Мойша к раввину и говорит, что хочет развестись с женой. Естественно, раввин, по долгу службы, берется его отговаривать, и они начинают долго-долго препираться. Под конец спора раввин бросает в сердцах: «Послушай, Мойша! Твоя жена такая красивая, такая приятная. Все знают ее достоинства, а ты ее хочешь бросить, ну почему?» Тогда Мойша снимает туфлю и ставит ее перед раввином: «Ребе, посмотрите на эту туфлю! Это чудесная туфля. Все хотят иметь такую туфлю, но только я один знаю, как эта сволочь жмет!»

Опера отхохотались.

– Другое худо, Георгий Михалыч: прокрученную дырочку для ордена, как ни крути, придется заштопать. Не обидно?

– Это как раз фигня. Наоборот, я трижды перекрестился, когда «бастрыкинские» это дело на себя переписали. Ну а мы свое завсегда балластом доберем. Опять же, не жили богато – не фиг и начинать.

– О! По этому поводу есть еще одна поучительная притча! Слушай сюда! Короче, тяжело заболел старый еврей и в какой-то момент призвал к своему смертному, как ему тогда казалось, одру всех своих детей. А таковых наплодилось без малого…

– Аркадий, дружище! – Гладышев молитвенно сложил ладони на богатырской груди. – Извини, к начальству опаздываю. Другим разом доскажешь, ладно?

– Вот за что я всегда ценю тебя, так это за деликатность. Иной бы на твоем месте просто послал. А ты – с вежливо-уважительной отмазкой.

– Это не отмазка. Просто мне сейчас, вот ей-богу, не до притч. Скорее, до причитаний.

С этими словами Гладышев дружески хлопнул коллегу по плечу и заспешил дальше по коридору.

– Всё равно с тебя обратно простава, – кинул ему вдогонку Шафаревич.

– А теперь-то за что?

– А за счастливое избавление. От непрофильного актива…

* * *

…Брюнет изустно подвел к полуфиналу леденящую кровь бизнес-историю о заходе питерских варягов на берега Шексны, и в начальственном кабинете воцарилась тишина. Решальщики переглянулись – пятничный день, хотя и продолжал оставаться длинным, вот только с этого момента явно переставал быть скучным…

– Леонид Николаевич, – вкрадчиво, не без глумления заговорил Петрухин, – а вам не кажется, что на юридическом жаргоне сие поведанное нам только что действо именуется не иначе как попыткой рейдерского захвата?

– Совершенно с вами согласен, Дмитрий Борисович, – подыграл напарнику Купцов.

Однако Виктор Альбертович шутки юмора не оценил:

– Еще раз! Разжевываю! Специально для скудоумных ментов!

– Протестую! Бывших ментов!

– Тем более! Так вот, прежним владельцам этот заводик на фиг не сдался! Ну обанкротили бы они его, землю перепродали, и дело с концом. А у меня – головное череповецкое производство рядом, в каких-то ста километрах! Да мне этот «Интеграл» – как воздух! Опять же, градообразующее предприятие! Людям стабильность нужна, а я гарантирую сохранение рабочих мест.

– М-да, Витя, ты у нас просто державник-государственник!

– Хорош изгаляться! В общем, ставлю вам задачу, господа решальщики: задействовать все имеющиеся в распоряжении ментовско-полицейские связи, аккуратно поводить жалом и выяснить: не собирается ли следствие примерить убийство Червеня на споры вокруг «Интеграла»? На первоначальном этапе мне важно понять только одно: да или нет?

– А если придем к выводу – «да»? Тогда что?

– Тогда станем готовиться к визиту непрошеных гостей. Но этим уже займется непосредственно Яна Викторовна. Кстати, прошу держать ее в курсе всех новостей по теме Червеня.

– А ху ис Яна Викторовна? – удивился Петрухин. – Что за фемина?

– Яна Викторовна Асеева. Наш юрисконсульт. Вернее – наша.

– Инспектор Купцов! Вы обратили внимание: сколько нового мы с вами узнали о НАШЕМ горячо любимом предприятии? Выясняется, что у нас есть не только секретный объектик на Вологодчине, но еще и собственный юрисконсульт.

Покрасневшие от недосыпа глаза Брюнета гневливо сузились:

– Яна Викторовна сегодня первый день как из отпуска! Поэтому! Я! Физически! Не мог представить вас раньше! И – ВСЁ! Хватит уже этих ваших подколочек! Идите, работайте.

Осознав, что начальник дошел до того эмоционально-пограничного состояния, за которым может последовать неуправляемая ядерная реакция, партнеры синхронно поднялись с мест и молча направились к выходу.

И все-таки, распахивая дверь, Петрухин не удержался:

– Вот видишь, Леонид Николаевич, никакой это не злой умысел – всего лишь недоразумение…

* * *

Тем временем впервые упомянутая при разговоре в начальственном кабинете «Магистрали», равно как во всем нашем повествовании, Яна Викторовна Асеева уверенно держала оборону на очередном судебном заседании арбитражного суда. Более того – буквально в эту самую минуту, полностью измотав противника и принудив его к позиционным боям, сейчас она намеревалась перейти в решительное контрнаступление.

То была высокая, привлекательная, молодая – немногим за тридцать – шатенка с почти идеальной фигурой. В данном случае «почти» заключалось в быть может чутка излишней полноте бедер, выдающих в обладательнице оных женщину рожавшую. Хотя, на вкус и цвет… Кому-то, может, и излишне, а кому-то, напротив – в самый раз. И вообще, как оптимистично уверяют женские интернет-форумы, «широкие бедра вкупе с высоким ростом и длинным ногами» в совокупности дают что? Правильно! Сексапильную фигуру Софи Лорен!..

Ну да бог-то с ним, с «сексом»! В смысле – после, позжее «попилим». А покамест в тесном и душном районного масштаба храме Фемиды враждующие стороны продолжали пилить безналичные миллионы и наличные производственные площади.

– У вас всё, Яна Викторовна? – с плохо скрываемой надеждой поинтересовалась пожилая судья. Последние минут сорок тягомотнейшего, без концов и краев, судебного разбирательства всеми мыслями она пребывала на даче, в окружении сданных дочерью на лето внуков. В общем, как некогда высказался один рифмоплет: «Ей в ту минуту было по фиг – тех чуйств, что вызывала в я и в ты».

– Нет, ваша честь.

– Тогда слушаем вас.

– Я прошу приобщить к материалам дела полученный нами документ. – Ухоженными перстами Асеева извлекла из лежащего перед ней портфельчика листок и через секретаря переслала в судейский президиум.

– Что это?

– Копия свидетельства о смерти мажоритарного акционера «Интеграла», экс-директора завода господина Семенова. Обратите внимание на дату! Если сопоставить ее с той, что проставлена на документах, предоставленных господином Бажановым… – Здесь Яна Викторовна метнула выразительный взгляд в сторону оппонента: – Получается, что решение о продаже своего пакета господин Семенов подписывал через три дня после своей смерти.