Текст книги "Проект Плутония (СИ)"

Автор книги: Андрей Карелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Учебники по строению клетки, говорилось что клетка сложнее всего остального организма. По строению ядра, говорилось, что ядро сложнее клетки и остального организма.

А в учебнике по строению атома… Йоган Карлсон был уверен, что говорилось будто атом сложнее всей известной Вселенной.

«Каждый кулик своё болото хвалит», вспомнил он цитату, объясняющую всё.

– Поднимаем, – произнёс профессор Хан и нажал на рычаг.

Синее от холода и постоянной влаги тело девушки легло на плоскую поверхность стола. А Йоган и Хан стояли над ним и смотрели через прозрачную стенку. Хан медленно опускал рычаг вместе с которым в резервуаре опускался уровень физраствора.

Следом за ним с небольшим опозданием опускались и стенки контейнера.

И вот наконец часть тела девушки показалось над водой. Её губы, торчащие груди, коленки, кисти рук, выглядывали на поверхности, спина, плечи, шея и часть головы, оставались погружёнными в физраствор.

Стеклянные бортики опустились на самый низ и теперь к ней можно было прикоснуться.

– Круто, – проговорил Карлсон и потянулся к ней рукой. – Вы правы, профессор, как живая.

– Ты что, – одернул и его руку Хаммер Хан, – сначала тесты.

Он первым прикоснулся к девушке. И приложил к её груди электроды. Он долго мешкался, и Карлсон решил, что пожилой профессор решил полапать сиськи.

Закончив с этим делом, Хан переключился на её запястья. Он ставил иглы в каждую большую вену. А после глянул на Йогана и прохрипел:

– Чего балдеешь, а ну давай, помогай, а то я сам до новых веников буду всё это ставить.

Карлсон впервые прикоснулся к девушке. Она была холодной и прекрасной. Юля не дышала, но казалось живее всех живых. Её кожа была идеально мягкой и пластичной. Одно удовольствие такую протыкать своей иголкой. Он подключил электроды ко всем её конечностям. Пока профессор ставил трубки в её трахею и пищевод.

Потом он посмотрел на Карлсона, давая ему время закончить, и включил первый агрегат. Тот чем-то напоминал собой насос со стволовыми клетками, накачивая её холодное тело живыми эритроцитами.

Йоган Карлсон за этим наблюдал, так медленно её бледное тело наливалась кровью и жизнью.

– Ей не грозит некроз при такой температуре, – произнёс он и стал проверять все прикреплённые к ней катетеры, чтобы ускорить подачу крови в ещё не до конца живой организм.

Он положил ей руку на сердце и вдруг ощутил.

– Оно бьётся! – В эту секунду девушка вдохнула.

Она испуганно открыла свои большие карие глаза, оглядываясь по сторонам. Её рот был плотно закрыт маской с несколькими трубками. Одна вела пищевод другая в трахею. Через последнюю поступал кислород прямо оживающие лёгкие. В это время кардиостимулятор запустил её сердце. Мышцы не слушались. И нервная система была ещё не до конца жива.

Юля не понимала, что происходит. Только что она видела яркий свет посреди жаркой пустыни. И вот она лежит в холодной мокрой лаборатории вся в трубках и маске для дыхания.

«Я умерла?» Подумала она, но мощный разряд тока спутал все её мысли. Над ней буквально издевались, её лупили током повсеместно.

– Нам нужно запустить все органы, – озвучивал свои действия Йоган Карлсон. Он прикладывал электроды к различным участникам тела юной девушки и бил её током так, чтобы было больно, заставляя всё ещё не до конца живое тело «проснуться».

Юля ощущала свою плоть, она чувствовала себя живой и не верила, что умирала.

«Я в операционной, врачи борются за мою жизнь». Убеждала она саму себя, но тела не ощущала. Казалось, что от неё остался лишь воспалённый мозг в закрытый черепной коробке. Её руки и ноги безвольно болтались, а тело будто стало чужим.

Девушка лежала и не могла пошевелиться. Тогда она собрала все свои мысли пучок отправив их в виде импульса к единственному пальчику на ноге заставить тот слегка пошевелиться. Ей показалось, что у неё это получилось. И радости не было предела.

«Я всё ещё жива». Убеждала она саму себя, но новый импульс спутал все её мысли. Теперь она увидела врачей один из них, тот что покрупнее, пытался отключить её от электродов. А другой настраивал какой-то аппарат. Юля почувствовала кожу, та была мокрой, слизкой, неприятной, но всё равно живой и тёплой. Хоть холод окутывал её со всех сторон.

Она бы дрожала, но мышцы тела совсем не слушались хозяйку. И всё что она могла это крутить глазами. Девушка попыталась сконцентрироваться на одном из врачей, но через секунду поймала себя на мысли, что забыла зачем это делает.

Мысли путались, было трудно думать. И в эту самую секунду она почувствовала острый скальпель на своём виске.

«Циркулярный нож», подумала она, представив себе, как он скрывает кожу с её черепной коробки, медленно двигаясь по окружности. Тёплая, алая кровь которая только что наполнили все её вены сейчас стекала по лицу. Кровь бережно вытирал помощник доктора.

А девушка так и лежала живая и безжизненная одновременно, будто заключённая в своём собственном теле, словно в тюрьме.

«Спасибо, что боретесь за меня. Но почему бы меня просто не отпустить», подумала она, опустив отяжелевшие веки.

И в эту секунду Юля почувствовала, как оператор снимает с её головы верхнюю часть черепной коробки. А чьи-то умелые руки буквально погружаются в её тёплый мозг.

Это ощущение нельзя ни с чем спутать. Мысли становятся забавными и странно переплетаются. Яркие вспышки, сопровождаемые какими-то вкусами цветами запахами переворотом сознания, они составляют самые дикие образы.

«Такой массаж мне никогда никто не делал», подумала она и почему-то вспомнила, как Маршал делал ей массаж лодыжек.

«С открытым массажем мозга это не сравнится», Юля была уверена, что улыбается в этот момент.

Она почувствовала счастье, горе, страсть и радость.

«Вся моя личность, вся я в этом мозге. Ну что поделать если кто-то может так просто туда забраться. И там творить, что хочет. Чувствую себя такой уязвимой».

В некоторые секунды возбуждение становилось почти сексуальным. В другие хотелось блевать. В третьей она отключалась, но в четвертые просыпалась вновь. Она чувствовала эти тёплые руки и ласковые движения. Казалось, что так будет вечно.

Внезапно профессор открыл цилиндрический сейф и достал оттуда что-то небольшое, сверкающее словно солнце.

– Нейрочип, – зачем-то поговорил он и передал сверкающий предмет коллеге.

Девушка почувствовала острый укол в мозгу и рассекающуюся благость после него. Ей казалось, что чип монтировали и прямо в мозг куда-то в центр сознания, а может к черепушке.

«Эй вы! Покажите, что вы делаете с своим мозгом. Это мой мозг вы не имеете права, это моя личность?» Мысленно кричала она не могла произнести ни звука, нижняя челюсть словно онемела, дыхательные пути закрывала трубка.

– Всё, – зачем-то произнёс профессор. И Юля увидела часть собственной черепной коробки отрезанной циркулярным скальпелем и брошенной на алюминиевый поддон. Её отмыли каким-то шлангом А после поставили назад. Из стали прижигать как будто сваркой.

Девушка чувствовала запах плавленой плоти. А ещё она теперь чувствовал этот чип у себя в мозгу. Он словно камень боли с каждой секундой рос, давя на стенки черепной коробки изнутри. Всё время угрожая ей взорваться.

Боль становилась нестерпимой.

«Хватит!» Мысленно прокричала она, а по щекам катились слёзы.

Её как будто услышали. Один из докторов сказал:

– Отключай её.

– Сейчас, я не закончил, – ответил другой, и стал методично срывать с неё электроды. Он вынул все катетеры из рук, а после он достал из горла трубку. И настоящий холодный воздух вместо кислородного концентрата попал в её лёгкие. Он был недостаточно насыщенный, но своим холодом обжигал изнутри.

Она впервые дышала своими лёгкими без трубки, безвольно глядя приоткрытыми глазами на потолок лаборатории, где торчал светильник.

«Так хорошо и спокойно». Думала она, глядя на то, как гаснет свет, в тот самый момент, когда её голову стал забинтовывать один из ученых.

Юля не помнила, как она уснула и мгновенно погрузилась в сон.

Перед ней были яркие картинки из детства. Она видела себя маленькой. Она бежала к маме по песку океана, оставляя на нём неглубокие следы, которые тут же заполнялись холодной шипящей пеной.

– Мама, мама! – Весело прокричала она и бросилась в ее объятия. А мама радостно крутила её на руках и поднимала над головой.

А после они целый день гуляли по побережью, собирали камушки и обкатанные кусочки зелёного стекла.

Во сне она чувствовала искреннее счастье. Она находила очередная камушек и бежала его показывать маме. А та складывала их в бумажный пакетик, торжественно обещая, что всё заберёт с собой домой.

Внезапно Юля заметила кое-что. Большую красивую раковину, такую красивую, каких она не видела никогда даже на картинке. Та сверкала в перламутровом блеске солнечных лучей. Юля просто не могла поверить, что такие красивые вещи вообще существуют. Она радостно подбежала к ней и схватила.

Но раковина оказалась живой она зашевелилась в её руках, и перепуганная девочка бросила её на песок. Она несколько секунд испугано смотрела на неё, когда заметила, что из-под раковины вылезают щупальца. Следом за ними огромный глаз. Он посмотрел по сторонам, определяя где поблизости есть море, и медленно поковылял туда. Всё это время его глаз неотрывно смотрел на девушку. Заглядывая ей как будто в душу.

«Что-то должно случиться», испуганно подумала она.

«Что-то уже случилось», всё поняла Юля. И в этот самый миг огромной волной раковину смыло и унесло обратно в океан.

«Показалось?» Засомневалась девочка.

– Нет, – проговорила она не громко вслух.

– Мама, – сказала она тише. И на глазах её выступили слёзы. Она всё вспомнила. И этого моллюска. И тот злосчастный день, когда на Омикрон напали. Когда она рассталась с мамой, и с иллюзиями, окутавшими её детство. Она рассталась с Райаном.

«Но мы же встретились потом?» Пыталась она вспомнить, но не получалось. Она стояла и смотрела вдаль.

В это время подошла её мать и нежно обняла малышку.

– Малыш, ты что-то там увидела? – Спросила мама улыбнувшись.

И Юля улыбнулась ей в ответ:

– Свою жизнь, – ответила она.

– И что там было, ха-ха-ха, – весело смеялась мама.

– Там был моллюск с огромными глазами, ещё там были перестрелки.

– Ух ты как страшно, – в шутку испугалась мама.

– А ещё, ещё, – эмоционально говорила Юля, – я была на другой планете.

– Ничего себе! – Обрадовалась мать. – И что ты делала?

– Лежала под глыбой льда.

Мать как-то странно посмотрела на неё, а Юля продолжала говорить.

– Похожие я там и сейчас, под километрами льда на другой планете.

– Не говори такого, ты меня пугаешь, – испуганно проговорила мать.

Юля посмотрела ей прямо в глаза, словно искала в них правду:

– Зачем ты меня обманываешь, ведь ты же знаешь, что это правда.

Мать изменилась в лице. Сдержанно улыбнулась и поговорила.

– Да знаю, к сожалению моя малышка умерла, – она смахнула случайную слезинку. – И всё что от нее осталось сейчас лежит под глыбой льда.

– Неправда я жива! – Кричала Юля. – Я просто сплю уже полгода. Но я проснусь не плачь, я обещаю.

– Тогда проснись скорее и больше не пугай меня.

– Сейчас, – обрадовалась Юля. – Прости, забыла, как там нужно просыпаться.

– Просто проснись и всё.

– А как же ты?

– Я буду рядом, рядом со своей малышкой, со своей Юлечкой, со своей девочкой, – она её обняла и поцеловала в щёчку, а после прошептала. – Просыпайся.

Её голос сливался с шумом прибоя. Юля закрыла глаза и больше не могла их открыть.

Она не чувствовала ни песка под ногами ни освежающего ветра, ничего. Лишь глыбу льда над головой.

«Я всё ещё жива или не совсем?». Пытался она почувствовать своё тело. Сначала чувства растекалась медленно с болезненным покалывание. А после она ощутила холод. Ей казалось, он проникал до самых косточек и заставлял её дрожать.

Похоже это кто-то заметил. Она чувствовала прикосновение и слышала какие-то голоса, но ничего не могла разобрать. Не могла открыть глаза, не могла пошевелиться.

«Моё тело – моя тюрьма», осознавала Юля, не в силах ничего поделать. Она ощущала чьи-то пальцы на своей руке. Участки кожи, к которым они прикасались как будто покрывались ожогами. Внезапно по её телу растеклось приятное тепло, и она уснула по-настоящему, без снов. И, наконец, смогла передохнуть.

Глава 3

Когда она проснулась то всё забыла. Вот только гуляла по пляжу вместе с мамой, как внезапно очутилась в незнакомом месте. Девушка ничего не видела, а только слышала.

Сначала был звук, со временем он трансформировался в буквы и стал напоминать слова.

– Юля, Юля, – звучал какой-то незнакомый голос. – Ты слышишь? Ты меня слышишь? Юля. Юля.

Малышка слышала, но пока молчала. Потом проговорила:

– Да.

И тут случился переполох. Кто-то с ней рядом подскочил и стал бегать кругами. Девушка чётко ощущала, что сидит на чём-то мягком. А на её плечах ночнушка или халатик. А ей самой лет 5 не больше.

– Где мама? – Первое что спросила она.

– Её здесь нет, – ответил голос.

– Я хочу к маме, – тихо заплакала Юля. И он её приобнял и стал гладить по головке.

– Не плачь, не плачь моя маленькая. Мама очень скоро приедет. Ч-ч-ч-ч-ч-ч-ч.

– Когда? Хочу, чтобы мамочка пришла. Зачем она меня оставила одну? Хнык-хнык. Зачем?

– Юлечка, не плачь. Давай знакомиться. – Ответил голос.

– Давай, – сказала девочка и улыбнулась.

– Я дядя Карлсон, а ты?

– Я Юлечка.

– Очень приятно, – проговорил он поцеловал ей ручку шершавыми губами.

– А я тебя не вижу, – сказала Юля.

– Чтобы меня увидеть тебе нужно потерпеть.

Малышка расстроилась:

– Я не люблю терпеть.

– Придётся, – проговорил он и в этот самый миг острый как скальпель свет ударил ей прямо в глаз.

– Ай, ай, ай как больно, – заплакала она, закрыв глаза руками. Но всё равно её слепило жутко.

Она почувствовала на своих глазах бинты, которые медленно снимал с неё дядя Карлсон.

– Как жжет, – пожаловалась Юля.

– Терпи, – проговорил ей дядя и снял ещё один слой. Наконец он раскрутил последний, и гордо произнёс:

– Можешь открыть глазки.

– Нет, не могу, – надула губки Юля. – Очень больно.

– Не страшно, ты привыкнешь, – и он убрал её руки от глаз. Девушка постаралась приоткрыть один глаз, но её снова ослепил яркий свет.

– Ну почему так больно? – Злилась она на себя.

– Подожди, я выключу свет, – он хлопнул в ладоши, и стало темно как ночью.

Наконец мелкая смогла открыть глаза и разобрать едва заметный силуэт мужчины в темноте. Тот был огромным, в кожаных штанах и кожаные жилетке, а на голове носил косуху.

– Ты пират? – Испуганно спросила Юля.

– Ха-ха-ха, пират конечно, ха-ха-ха.

– Ой как страшно! Ой мамочка, боюсь пиратов.

– Не бойся, я хороший, – улыбался Карлсон.

– Хороших не бывает, – надула губки Юля. – Пираты все опасные и злые.

– Только не у нас, – он улыбнулся и похлопал себя по животу. – Здесь на Плутонии пиратская берлога. Мы здесь живём, а наши дети ходят в школу. Когда-то мы бороздили просторы галактики и подрезали грузы. А сейчас живём как обычные люди. Смотри у меня же не крюк вместо руки и нет деревянной ноги.

– Действительно, – окинула его взглядом Юля, ощупав его ногу. А он тем временем завороженно рассматривал её.

– Чего смотришь? – Не поняла она.

– Любуюсь. Ты красивая, – проговорил пират и включил яркий свет. Девушка зажмурилась опять.

Открыв глаза, она увидела бинты, и следы от катетеров на своих руках. Некоторые вены были заклеены пластырем.

Юля напрягла извилины, чтобы что-то вспомнить. Но получила боль в висках и никаких воспоминаний.

– Как я сюда попала? – Прошептала она, оглядываясь по сторонам. Это было небольшое, но просторное помещение, посередине которого стояла детская кроватка. На полу валялись игрушки, буквально только купленные, с бирками ещё. В углу стоял паровозик, а окна плотно закрывали жалюзи.

Малышка осматривала свои исколотые руки, испуганно оглядываясь по сторонам. Её глаза, наконец, привыкли к свету, и больше не приходилось жмуриться. Свет проистекал от парочки тусклых лампочек на натяжном потолке.

– Где я!? – Спросила она громче и, подбежав к окну, убрала жалюзи в сторону.

– Не надо! – Проговорил пират Карлсон. Он потянулся за ней, но не успел остановить.

Она уже стояла перед окошком, смотря на то, что было за. Там была глыба льда, огромная, прозрачная, сухая. Какая-то безжизненная отсвечивающая светло-голубым.

Девушка испуганно посмотрела на Карлсона.

– Дядя Карлсон, где я?

– Мы под землёй, – ответил Йоган, и тем ещё сильнее испугал малышку. Она округлила свои и без того большие глаза, и чуть не зарыдала.

– Не пугайся, тихо, – он подошёл и обнял её своими большими руками, прижав к себе посильнее.

– Как я, хнык-хнык, как мы здесь очутились, хнык-хнык. Я не хочу быть под землёй. Я хочу к маме, у-у-у-у-у, – заплакала она.

– Видишь ли, – но прежде чем Йоган успел ей объяснить, она ему сама всё рассказала.

– Мы были с мамой на море, купались и загорали, а я забыла мне нельзя купаться. Наверное, мне стало плохо. – Девушка посмотрела на Карлсона в поисках поддержки. – Это потому я здесь?

– Да, – кивнул он и нежно коснулся рукой к её голове. – Ты в подземной больнице.

– А скоро приедет мама? – С надеждой смотрела на него она.

– Скоро, но для начала ты должна выздороветь.

Карлсон сочинял на ходу, и Юля ему всячески помогала.

– Её сюда не пустят, правильно? – Она захлопала своими большими ресницами.

– Да, – кивнул Карлсон, довольный тем что не придётся сочинять.

– Мне надо выздороветь побыстрее, – сама себе сказала Юля. – Я так хочу увидеть маму.

Малышка стала грустной-грустной, и по её щекам покатились слёзы. Её было натурально жалко, как будто девочку и правда разлучили с мамой.

«Когда она очнётся ей будет 5, а память будет заблокирована». Вспомнил Йоган слова профессора.

«Получилось», обрадовался он.

Карлсон посмотрел на Юлю, и она улыбнулась ему ответ.

– Чтобы скорее выздороветь и побыстрее увидеть маму ты должна хорошенько кушать, – по-отечески сказал Йоган.

– Да, – согласилась она. Он только сейчас заметил в какой сексуализированной позе она сидит и как при этом на него смотрит. Но поспешил отбросить эти мысли.

– Идём со мной, – сказал пират и отвёл её на кухню.

Это была небольшая подсобка, где в специальной камере хранились различные продукты, биодобавки, питательные вещества почти без вкуса.

Еда на Плутонии не отличалась разнообразием. В лучшем случае представляя собой какие-то пюрешки. Учёные добавили туда витамины, аминокислоты, микроэлементы, но не добавили души, не добавили вкуса.

Сам Йоган ненавидел этот хавчик, мечтал поехать в большой купол и там отведать контрабандный стейк. Но Юле, в её состоянии, такая еда подходила очень даже.

Он усадил её за детский столик надел на девушку фартук дал в ей руки большую ложку. А сам стал что-то насыпать в тарелку.

Она сидела как прилежная школьница, в ожидании домашнего задания. Как-будто бы не знала, что ей предстоит.

Йоган насыпал безвкусное пюре, и поставил его на пару секунд в микроволновку. Запах пошел не из приятных, но он ничуть не смущал девчонку.

– Как вкусно пахнет, – проговорила она, зажмурившись от наслаждения.

Йоган вздрогнул, но всё же поставил на стол то, что получилось.

«Кушай, не обляпайся», подумал он и отвернулся.

Малышка с удивлением смотрела на содержимое тарелки, а после на Йогана и снова на тарелку. В её глазах застыл немой вопрос:

«Как это есть?»

И он понял, что сейчас ему придётся кормить её из ложечки, как маленькую.

«Я для своих детей такого никогда не делал, всё делала жена», вздохнул Йоган и сел напротив Юли.

Он взял большую ложку и зачерпнул безвкусная пюре. А после поднёс к её губам:

– Ложечка за маму, открой ротик, ам, – девушка делала всё что он говорил. К его удивлению ей было вкусно.

Он зачерпнул ещё ложку.

– Ложечка за папу, ам.

– За дядю Карлсона, ам… за котика и за собачку ам, – придумывал он на ходу. Заставляя её глотать очередную ложку. Она вся измазалась, но с интересом на него смотрела, ожидая что он ещё ей скажет.

– За дядю Хана, – проговорил он напоследок, а после аккуратно вытер её лицо салфеткой, и положил ложку в мойку. В тарелке ещё осталось пюре, и он его поставил в вакуумную камеру.

Они зашли в санузел где он её умыл и вытер. Она на это всё смотрела с каким-то удивлением, с восторгом. А после радостно поговорила:

– Дядя Карлсон, давай играть.

«Эй! Сиделкой я не нанимался», подумал он, но оглядевшись всё понял и вздохнул:

– Давай. – Он вытянул на середину ящик с новенькими игрушками. – Посмотрим, что у нас.

Карлсон достал из ящика большую глянцевую упаковку с куклой Лили. У Юли загорелись глазки.

– Дай, дай, дай, дай, – проговорила она, протягивая руки.

– Волшебное слово, – улыбнулся Карлсон.

«Давай сюда быстрее», что-то такое он ожидал услышать от юной Юлечки.

Но вместо этого услышал:

– Пожалуйста, – мило просюсюкалась она, сложив губки уточкой. И он отдал ей всё что она просила.

– Умеешь уговаривать, – проговорил Йоган и протянул ей куклу в упаковке.

Юля схватила куклу своими шустренькими пальчиками из сала аккуратненько её распаковывать.

– Класс, класс, класс, класс, – как заведённая повторяла она, разглядывая куклу. Её движения были выверены, она как будто идеально знала, как правильно обращаться с куклами. – Всегда о ней мечтала.

Девушка достала из упаковки куклу и разложила рядом её принадлежности. Расчёску, сумочку, одежду. А после стала одевать.

Она с огромной тщательностью подбирала кукле гардероб, чтобы совпали все оттенки, и чтобы нравилось.

«Похоже, я занял её на целый день», поднялся Карлсон, схватившись за спину.

«Проклятый радикулит, – подумал он. – Я скоро разогнуться не смогу». И поковылял на кухню, где сделал себе кофе со сметаной, как он любил. Сметана делалась из порошка на химзаводе. Он так привык, что, раз пробовав настоящий кофе, не смог его пить и вылил в унитаз.

Он сделал парочку глотков и выдохнул. Как тут явилась Юлька. Она была немного возмущенной.

– Ты куда пропал? – Толи злилась толи жаловалась она. – Идём играть, я всё распаковала. Ты кем будешь? Её парнем или питомцем?

– Походу питомцем, хнык-хнык, – в шутку хныкал Карлсон. – Не дали кофе выпить.

– Идём, там интересно, – она его тянула за собой.

Там была раздетая кукла и все её элементы одежды, сложенные по порядку. Отдельно бусики, отдельно юбочки, отдельно туфельки, отдельно сумочки. А рядом были питомцы. Собачки, кошечки, какой-то дикобраз.

И Юля стала методично подбирать ей образ. Смотреть на это можно было бесконечно, как на работу профессионала.

Она была внимательна к деталям. И подбирала исходя из моды. Верней из своего о моде понимания.

«Походу для Юльки всегда в моде розовый», подумал Карлсон и сделал последний глоток своего порошкового кофе. Он посмотрел в пустую чашку, и захотел налить ещё. Но Юля не пускала. Она ему вручила пуделя и пластиковую расчёску.

– Расчеши, – сказала она, сама продолжив одевать свою куклу.

Она надела на куклу мини-юбку, разглядывая её длинные пластиковые ноги и поглаживая их, а после надела на каждую из них туфельку. За этим можно было наблюдать хоть вечно.

Но тут она заметила, что Йоган не слишком и старается расчёсывать собачку.

Малышка сдвинула брови и строго проговорила:

– Ну что ты делаешь!? Смотри ему не нравится!

– Конечно, он же пластиковый.

Но замечание Карлсона осталась без внимания. Она посадила собачку как ей казалось поудобнее и стала очень бережно расчёсывать.

– Смотри, вот так, вдоль шерсти, видишь он сразу улыбнулся.

– Он улыбается с тех пор, как ему эту улыбку нарисовали.

– Так! Ты ничего не понимаешь! Плохой дядя Карлсон, плохой. Хорошая Чуча, хорошая. – Гладила она собачку.

«Лучше б ты меня погладила», подумал Йоган и получил в одну руку расчёску с настойчивой рекомендацией чесать собачку правильно.

А Юля тем временем продолжила одевать куклу. Она очень бережно и аккуратно застегнула на той бюстгальтер, а после точно также надела блузку и подобрала сумочку.

Малышка посмотрела на Йогана своими большими глазами и показала ему куклу.

– Скажи, только правду, кто из нас красивее? – Сверкнула зубками она.

– Ты, – она и вправду в этот миг казалась красивее всех на свете. Красивее звёзд на небе и красивее всех его фантазии. Он слышал её голос и смотрел на её руки, на плечи, на лицо. Она казалась идеальной.

«Юлечка, прости не знал, что ты настолько красива». Но его ответ её расстроил:

– Нет, – просюсюкалась она. – Смотри какая же Лили красотка. А я ведь даже не накрашена.

– Прости, я не заметил. Мне показалось ты прекрасней всех.

– Да ну с тобой играть, – обиделась малышка, и отложила куклу в сторону.

Йоган не понимал, чем так её обидел, но вспомнив кто он и чем занят, воспользовался паузой и пошёл на кухню. Где сделал себе кофе.

«Я слишком стар для этого дерьма, – подумал он. – С детьми я сроду не играл. Под сраку лет уже наверно поздно. Хотя мне ещё светит с внуками играть».

Но тут пришла она, и вновь обиженно посмотрела на него.

– Ну ты чего убежал? – Сюсюкалась малышка. – Мы же только начали.

– А я уже устал, – ответил правду Йоган.

– Не уставай так быстро. Хочешь, я сделаю тебе массаж, ты сразу отдохнёшь.

И Йоган протупил, и после сожалел об этом:

– Нет, – он с тяжестью вздохнул и медленно поковылял за ней играть.

Теперь уже не в куклы. Они играли в лошадь. И лошадью был он. Таскал малышку на своём горбу по лаборатории. А после читал ей сказку. И лишь когда она уснула, он наконец пошёл допить холодный кофе.

«Понимаю мамочек, – с грустью думал он. – Ни секунды свободы». Но лишь допив, услышал, как открывается входная дверь. Она открылась с шипением работающего пневмодвигателя.

На пороге появился профессор Хан. Он был в плаще поверх халата и в старомодной чёрной шляпе. Профессор поёжился от холода и отряхнул себя пылинки и капли росы.

– Погода ни к черту, – проговорил профессор, глядя на Йогана.

– Какая там погода, мы же под ледником? – Удивился тот. – Мы сами себе её выбираем. Хочешь включи на целый день освещение, а хочешь целый день темноты.

– Да я по привычке. Не обращай внимания на моё старческое нытьё по поводу погоды.

– А-а-а-а-а, – всё понял Йоган и улыбнулся. Он глянул в комнату, где спала малышка. Юля тоже улыбалась и обнимала куклу.

– Ну как прошло? – Спросил профессор, проходя на кухню. – Кофеём угостишь?

– Да-да конечно, – Йохан поспешил заварить ему кофе. Периодически поглядывая на спящую малышку.

Та спала плохо и во сне крутилась, случайно оголив свою лодыжку, и приковав тем самым внимание Йогана. Испугавшись, что профессор заметит куда он пялиться, Карлсон притворился что смотрит в другую сторону.

– Ну как она? – Спросил профессор.

– Спит, – коротко ответил Йоган.

– Да вижу я, что спит. Она что-нибудь вспоминает?

– Ничего. – Покачал головой Йоган. – Считает себя пятилетней. Всё вспоминает маму и море, а сама не помнит, как сюда попала.

– Это отлично, – улыбнулся Хаммер, отпив немного кофе.

Возникла пауза, но Карлсон отлично знал, чем её заполнить. Он всё продумал до мелочей.

– Я нянькой к вам не нанимался, – сказал он твёрдо. – Я не собираюсь с ней играться и учить рисовать.

– Ну и не надо, – пожал плечами Хан, – наймем сиделку.

– Никак нельзя, – ответил Йоган. – Уже и так как минимум три человека знает. Чем больше их, тем нам опасней. Заказчик нам велел хранить всё в тайне.

– И что по-твоему нам сделает сиделка?

– Всё распиздит кому не надо.

– Она не догадается.

– А вдруг. Потом начнёт нас этим шантажировать. Нет, это однозначно отпадает. Есть только вы и я, а есть ещё она.

– И что ты предлагаешь? – Пожал плечами Хан.

– Определить дежурство, – начал было Йоган, но Хан остановил его.

– Я не согласен. Вот ничего мне делать, смотреть за малолетней тёткой. Тебе надо ты и смотри.

– Но я один не вытяну.

– Твои проблемы, или нанимай сиделку.

Йоган опять посмотрел на Юлю. Малышка была сказочно красива. Её бедро, нога, открытое плечо, улыбка, глаза, ресницы. Всё было просто идеально.

«Как ангелочек».

– Ладно, – с тяжёлым вздохом согласился он.

Профессор Хан поднялся и стал осматриваться в помещении.

– Во что вы превратили мою лабораторию? Теперь это не место для научных экспериментов, а комната для детей. Немедленно всё убери.

Но Йоган Карлсон откинулся на спинку стула, сложив перед собой руки накрест.

– И не подумаю, вам надо вы и убирайтесь. А я уже и так сиделкой нанялся.

Профессор долго думал и вздохнул.

– Ладно, пусть будет так, я уберу потом.

– Вот так-то лучше, – улыбался Йоган.

Они сидели вместе целый час, а после Хаммер Хан засобирался.

– Ну я пойду, – пожал он руку Карлсону.

– Ага, – зевнул Йоган.

Профессор погрозил ему перстом:

– Ты главное получше высыпайся, а то ещё сбежит.

– Ха-ха-ха, куда? Кругом ледник, – смеялся Йоган.

– Вот именно потом её искать.

– Так есть же маячок, мы зря его вшивали?

– Ну есть и что. А если потеряется во льду, ты сколько её здесь собираешься искать?

– Не подумал, виноват, – ответил Карлсон, закрывая за профессором дверь.

Он снова зевнул и направился к своей подопечной. То сладко спала и улыбалась во сне. Йоган подошёл к ней и бережно поправил покрывало.

– Ты просто ангелок, ещё и имя какое красивое Юля. Юлечка, – проговорил он, смакуя на слух. – Как же прелестно тебя назвала мамочка, какой же красавицей она тебя родила. Неужели на Альсаре родятся такие красивые девчонки?

Он любовался ею и гладил по головке, перевязанной бинтами, которые заживляли её кожу с помощью стволовых клеток, не оставляя шрамов.

«Но даже шрам такую цяцю не испортит». Он снова зевнул и посмотрел на то, как она мило обнимает свою куклу.

«Нужно почитать что-нибудь о Юлии Зуевой. Готов поспорить о ней много писали и пишут в интернетах». Он знал, что в честь Юли назван город. Её статуями уставлена вся южная часть Альсары. А день её смерти отмечают, как грустный праздник.

«А она здесь, и она жива», подумал он и направился к кровати. Йохан Карлсон лёг на кушетку и, укрывшись покрывалом, тут же захрапел.

Ему приснилась Юля, это был самый прелестный сон из всех, которые он помнил. Во сне она ему делала минет. О боже как она сосала! Всё было так реально, будто бы взаправду.

Малышка стояла перед ним на коленках, и извивалась как пантера, держа в губах его огромный член. Ласкала язычком, зажмуривая от наслаждения глазки. Она кончала каждый раз, когда он доставал до её гланд, и вновь сосала. И так пока Йоган не кончил.

Этот сон был лучшим, что случилось с ним за последние годы. И потому проснувшись он не понимал: что сон, а что правда. Его разбудил её детский сюсюкающийся голосок.

– Дядя Карлсон, дядя Карлсон проснись. Я кушать хочу.

– Что проголодалась? – Пытался он разуть глаза и с грустью понял, что это был лишь сон. Он так смотрел на её губы, как будто бы они всего минуту, как сосали его член.

И острое чувство несправедливости пронзило его до самого сердца.