Текст книги "Кровавый прибой"

Автор книги: Андрей Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

ДЕМЧЕНКО АНДРЕЙ
КРОВАВЫЙ ПРИБОЙ

ОТ АВТОРА

Этот роман не документальный, однако у автора есть все основания считать, что проблема, описанная в нем, может существовать в действительности, и не только в одной реальной стране с вымышленным названием Маджестия, но и на любом курорте Средиземноморья.

КРАХ НАДЕЖД

Когда Павел Воронов, частный детектив, и Вадим Дугин, старший следователь с Петровки, подвели черту под очередным совместным расследованием, Павел решил: пора взять тайм-аут. Он жутко устал и собирался поехать с женой Настей куда-нибудь на море.

Супруги долго думали, выбирая место отдыха. В Крым или на Кавказ твердо решили не ехать – по деньгам выходит не дешевле Турции, а с сервисом – обычные, нормальные «совковые» проблемы. Мальдивы и Сейшелы отпали сразу – жутко дорого. Оставалось только одно – Средиземное море: и не разоришься вконец, и отдохнешь как белый человек. Павел не раз уговаривал поехать с ними и Дугина с женой, но тот отнекивался, говорил, что денег на это нет. Воронов уже собрался ехать за путевками, и настроение его было праздничным, как вдруг позвонил Дугин.

– Видать, Паша, судьба нам с тобой вместе на Средиземном побывать! – заявил он, однако радости в его голосе Павел почему-то не почувствовал.

– Интересно… – Павел не знал, к чему клонит его друг и коллега. – Ты что же, ни как деньгами разжился?

– Как тебе сказать… В общем, дело такое: поехать-то мы поедем, да только вот отдохнуть там не придется, браток. Работать надо будет.

– Это еще почему? – насторожился Павел, который уже однозначно настроился на отдых.

– Женщина одна к нам обратилась… Дочь у нее пропала. В Маджестии.

– И ты, естественно…

– Да, я порекомендовал тебя.

– Хорошо, а ты как же?

– А она баба богатая, она и мне готова услуги оплатить… Тоже как частному детективу. Все равно ведь там, за границей, я не смогу как официальное лицо выступать. Это знаешь сколько бумажек надо, какая волокита, чтобы с маджестийской полицией договориться? Месяца три пройдет, да, может, еще и не разрешат. А так, потихоньку – дело совсем другое. Так что ты давай собирайся в путь-дорожку.

– Фу ты, черт… – Павел растерянно посмотрел на Настю, которая с помощью женской интуиции уже прекрасно поняла, что семейные планы с жутким грохотом накрылись медным тазом. – Но погоди, а как же…

– Ты про Настю? Я все понимаю, Паша. Но делать нечего… То есть ты, конечно, можешь отказаться, это твое право. Я не обижусь, об этом даже и не думай. Но если ты решишь ехать, то, разумеется, Насте там делать нечего… Ты же все понимаешь, правда? Туда ведь с собой не то что пистолета – ребята говорят, туда и ножа перочинного не возьмешь. Только баллончик с газом через таможню и пронесешь, да и то если не зазвенит… Лучше, конечно, в чемодане.

– Да все я понимаю, не маленький. – Павел мельком глянул на Настю, немного помолчал. – Ладно, дай мне подумать… Вечером скажу.

– Надо сейчас. Дело в том, что ехать придется завтра-послезавтра.

– А как же с визами, с билетами?

– Эта дама сама все оформит, у нее связи большие. Никаких проблем!

– Ладно… Через полчаса перезвоню.

Положив трубку, Павел устремил свой взгляд в окно – не потому, что во дворе происходило нечто заслуживающее внимания, а по той причине, что посмотреть Насте в глаза у него не хватало духу.

– Паша, – тихо позвала Настя, – милый, а меня нельзя взять? Никак?

– Нельзя, солнышко… – Павел притянул к себе жену, нежно обнял ее за плечи. – Это может быть опасно. Это моя работа, понимаешь… Ты, главное, не расстраивайся. – Павел понимал, что несет полную ахинею, но что-нибудь говорить надо было обязательно. – Вот смотри: сейчас середина сентября, а мы с тобой в январе или феврале в Таиланд махнем! Как тебе идея, а? Ведь это еще интереснее, чем в Маджестию! Всего-то три месяца подождать надо… А сейчас я тебя… Хочешь, мы вас с Аллой – у Дугина деньги появились – мы вас пока в Турцию отправим? На недельку, а? Ведь там тоже классно… – Тут Павел растерянно замолчал, увидев, что Настя плачет.

– Ладно, – проговорила она, всхлипывая, – поеду с Алкой. Все это, конечно, не то… На фига мне эта Турция нужна, если тебя там не будет? Но раз такое дело… Раз работа… А мы правда в Таиланд слетаем?

– Даю слово. Железно!

– Хорошо… – всхлипнув в последний раз, Настя прильнула к груди мужа, – я не буду реветь.

Ровно через день после этого разговора Настя и Алла провожали мужей за границу. Толпа соотечественников, убывающих в дальние страны на отдых, была просто громадной; аэропорт Шереметьево-2 гудел, как три столичных вокзала, вместе взятые.

– Ты только посмотри, Настя, – широко раскрыв глаза, произнесла Алла, – с кем ни поговоришь, все жалуются, что денег нет, что они в долгах как в шелках… Но вот ты только прикинь – каждый из этих людей, а их здесь несколько тысяч, на поездку в общей сложности небось целую штуку долларов потратить должен!

– Это как минимум, – вставил Воронов, – обычно полторашка на человека уходит.

– Господи, – выдохнула Алла, – откуда же у людей такие деньги? Откуда?

– Ну, все не так сложно, – сказал Павел, – ведь здесь люди со всей России собрались. Мало еще аэропортов, из которых за кордон летают… Есть, допустим, в городе Верхний Уфалей или в Урюпинске один крупный магазин – так, может, вон его хозяин стоит. Вон тот, в шортах, с красной мордой… Понимаете суть вопроса?

– Регистрация началась, – встревожено сказал Дугин; он покидал Россию впервые в жизни, поэтому выглядел торжественно и не много испуганно.

Отстояв очередь на таможню, Павел и Вадим расцеловались с женами и вскоре скрылись среди толпы хозяев крупных магазинов из Верхнего Уфалея и Урюпинска…

Алла и Настя улетали в Турцию через два дня.

УСЛОВИЕ ЗАДАЧИ

– Что сказала ее мамаша? – спросил Воронов, когда самолет набрал высоту и под крылом раскинулась белая страна облаков. – Ты же с ней вроде два раза встречался?

– Хватило бы и одного, – буркнул Дугин, – информации – ноль. Девчонку эту зовут, как ты уже знаешь, Полина Шанская. Перешла на второй курс престижного вуза… Мать, Виктория Романовна, работает в налоговой инспекции.

– Вот так дела… – присвистнул Воронов (до этого он почти не беседовал с Дугиным о предстоящем деле, постоянно был рядом с Настей). – Ты проверял, не отомстил ли кто-нибудь этой Виктории Романовне? Может, она какому-нибудь упырю хвост прижала, а то и разорила кого, и решили ее наказать? Налоговый инспектор – сам знаешь, дело такое…

– Зарекаться не могу, но думаю, это не так, – сказал Дугин, – я проверил досконально: врагов у старшей Шанской, как ни странно для налогового инспектора, нет.

– Действительно странно… Практически невозможно. Как же так?

– Ну, что тебе сказать? Давай сформулируем следующим образом: по-видимому, человек действует в рамках закона… Не более того.

– Короче, совесть имеет, – резюмировал Воронов, подняв кверху указательный палец.

– Да, похоже на то.

– Совсем не характерно для нашего времени, но бывает. А отец что?

– Отца нет, умер десять лет назад. Эта женщина, Шанская, давно уже научилась сама зарабатывать на жизнь – для себя и для дочки.

– Ясно. А дочка – она что за человек?

– Восемнадцати лет от роду. Как я понял из беседы с матерью и сокурсниками, создание довольно избалованное, но при этом не злое и не подлое. Красивая девочка, привыкла к вниманию ребят… Умненькая такая. Общительная, подружек много.

– Постоянный парень?

– Есть. Виктор Расторгуев, однокурсник. Поговаривали даже о том, чтобы жениться, да мать Полине строго-настрого запретила – пока не закончит институт. Но жили Витя с Полиной как муж с женой… Там, у Виктории Романовны.

– Весьма демократичная маман. А что он с Полиной в Маджестию не поехал?

– Собирались вместе, но перед отъездом внезапно поссорились. Полина застукала своего гражданского мужа с другой девкой, тоже из их группы.

– Неужто в койке?

– Нет, просто целовались где-то в уголке… Но Полине и этого хватило. Плюнула парню в лицо и ушла, а потом соответственно одна уехала.

– Во как, плюнула… Погляди-ка. Крутая! В мамашу, видно. Слушай, а может, она там, в Маджестии, с собой покончила? Заплыла подальше в море, да и… – Воронов сделал рукой движение, обозначающее нырок. – Они ведь в этом возрасте совсем чокнутые. Чуть что – вены режут, таблетки килограммами заглатывают, а то из окошка сигают.

– Я обсуждал это с Шанской… Говорит, ни за что Полина такого не сделала бы.

– Девчонка звонила с курорта?

– Регулярно. Каждый вечер… У них с матерью такой уговор был. И вот один раз не позвонила… Мать сильно встревожилась, утром сама в отель названивать начала. Оказалось, Полина не была на завтраке.

– А перед тем, на ужине?

– На ужине ее видели.

– Ну и?..

– Мать – туда. Всю полицию на ноги поставила… Искали, искали… Ничего. Ни единого следа. И до сих пор ищут!

– Ну, давай, пока летим, обмозгуем… А как на место прибудем, обсудим варианты.

– Идет, – сказал Дугин и уставился в иллюминатор, на белоснежную равнину облаков. Он смотрел на них словно зачарованный… Ему почему-то ужасно захотелось спрыгнуть на эту равнину и погулять по ней, утопая в белом мареве.

НОЧНОЕ КУПАНИЕ

Через три часа, когда за иллюминатором уже стемнело, под крылом «Ила» показались далекие огни.

– Луэрта, старик… Столица, – сказал Воронов, – погляди, какие… – закончить он не успел, потому что из динамиков прозвучал мягкий голос стюардессы:

– Уважаемые дамы и господа! Просьба пристегнуть ремни, привести спинки кресел в вертикальное положение и не курить. Примерно через двадцать минут наш самолет совершит посадку в аэропорту города Луэрты. Местное время – двадцать два часа тридцать одна минута. Температура воздуха в Луэрте – плюс двадцать пять градусов по Цельсию. Спасибо за внимание…

– В Москве сейчас небось и десяти не наберется, а тут двадцать пять, – вытаращил глаза Дугин, – это ночью-то! Сколько же тогда днем?

– За тридцать, – ответил Павел.

Посадка была мягкой. Пассажиры, хоть все сплошь и были русскими, совершенно по-западному устроили экипажу короткую овацию. Выйдя из самолета, Дугин с удовольствием вздохнул полной грудью:

– Паша, воздух-то какой! Господи… Морем пахнет! Ох, сколько же я не отдыхал…

– Я не понял вас, старший следователь, – Павел картинно насупил брови и придал голосу металлический оттенок, – вы сюда что, отдыхать приехали?

– Да нет, что вы! – подыграл Дугин. – Ясно, работа прежде всего…

По дороге в отель, сидя в микроавтобусе, Дугин поражался всему – и пальмам, которые росли прямо у трассы, и качеству дорожного покрытия, и четкости разметки… С его лица не сходила восторженная улыбка. Не раз бывавший за границей Воронов искренне радовался за друга, правда, когда на месте добродушной толстой физиономии Дугина он представлял милое личико Насти, к этой радости примешивалась печаль.

Четырехзвездочный отель «Бриз» – тот самый, где отдыхала и Полина Шанская, – стоял на так называемой первой линии, то есть у самого моря, метрах всего лишь в тридцати от берега. Дугина и Воронова очень приветливо встретила администраторша – молоденькая жгучая брюнетка с огромными карими глазами и белыми, как рафинад, зубами.

– Ни фига себе, как ты бойко по-английски-то говоришь! – удивленно воскликнул Дугин.

– На юридическом языки хорошо давали… До сих пор форму держу.

Коллег поселили в двухместном номере с видом на море. Осмотревшись по сторонам и восхищенно поцокав языком, Дугин вышел на балкон.

– Кайф, – протянул он. – Пашка, ты погляди, море в двух шагах! Купнуться, что ли?

– Я ночью купаться не любитель, – ответил Павел, – но с тобой пойду, на бережку постою.

У моря в этот поздний час не было ни души. На бульваре горели мощные фонари, их свет достигал волн. Раздевшись до плавок, Дугин разбежался совершенно как деревенский пацан и с визгливым хохотом зашвырнул свое тучное тело в Средиземное море, при этом обдав Воронова фонтаном брызг.

– Куинбус-Флестрин проклятый, – завопил Павел, стряхивая с себя воду, – да ты меня как из ведра окатил! Гляди, как бы море из берегов не вышло!

– Небось не выйдет! – донеслось из волн.

Дугин резвился от души: выскакивал из воды аж наполовину, нырял, зачем-то выставляя наружу колоссальную ногу (Воронов невольно вспомнил фильм «Легенда о динозавре»), постоянно фыркал, как морж, или подхрюкивал, короче, ничего человеческого в его облике не было. Павел, наблюдая эту апокалиптическую картину, только посмеивался, а потом спохватился – фотоаппарат же на шее висит!

– Ты сейчас всех акул и осьминогов у берега соберешь! – крикнул он, сделав пару снимков.

– Шалишь, Паша, акул тут нету, а осьминоги маленькие! Я тоже, брат, зоологию проходил, – сказал Дугин, выходя на берег, как пушкинский морской дядька. – И между прочим, ты уверен, что фотографии получатся? Вспышки-то твоей хватит?

– Обижаешь… Вспышка мощная. Да и фонари светят – будь здоров.

Спали друзья как убитые. Воронову этой ночью снилась Настя, а Дугину почему-то сам Воронов.

ГОСПОДИН ДОМАДЖО

Утром, после завтрака, Дугин и Воронов попросили аудиенции у хозяина отеля, господина Домаджо. Это оказался пожилой, но невероятно подвижный человек с огромными черными усами. Господин Домаджо напоминал не то основательно посидевшего на диете Карабаса-Барабаса, не то банального черного таракана. Поприветствовав гостей, хозяин отеля усадил их в кресла. Его черные глазки быстро бегали от Вадима к Павлу; казалось, шевелились усы.

– Кофе? Чай? – спросил он. – Или вы, как многие русские, с утра предпочитаете водку?

– Говорил я тебе про красномордых хозяев магазинов, вот они тут себя как показывают, аж за державу обидно, – шепнул Павел Вадиму, а хозяину, мило улыбнувшись, ответил по-английски: – Благодарим вас, господин Домаджо, но, знаете ли, у алкоголизма нет национальности… Водку по утрам пьют алкоголики всего мира, не правда ли?

– О, без сомнения! – расплылся в дежурной улыбке Домаджо. – Значит, кофе?

– Да, спасибо.

– Ты хоть переводи, – буркнул Дугин, – а то сижу как пень с глазами…

– Давай договоримся: фигню всякую переводить не буду. Только что-то существенное.

Когда принесли крепкий кофе, Павел сказал, обращаясь к Домаджо:

– Мы к вам по делу… Я – кузен Полины Шанской, которая, как вы знаете, жила в вашем отеле, а потом пропала и которую разыскивает ваша полиция. А это, – он сделал жест в сторону Дугина, – это ее родной дядя.

Такому представлению нынешним утром предшествовала небольшая дискуссия. Дугин говорил, что карты раскрывать нельзя, надо действовать инкогнито, а Воронов настаивал на том, чтобы отрекомендоваться родственниками. Аргументировал тем, что с родственниками местные жители будут гораздо откровеннее, чем со случайными людьми, а тем более с русскими полицейскими. С другой стороны, жители Маджестии могут принять Дугина и Воронова за русскую мафию, перед которой сегодня трепещет весь мир, и это тоже хорошо – в случае, если кому-то придет в голову покуситься на их жизнь.

– Я понимаю, – покачал головой Домаджо, – такое горе, такое горе… Милая девушка была эта мисс Шанская, такая приветливая, воспитанная… Очень красивая. Мы в отеле все сошлись на том, что наша Мисс Луэрта, королева красоты, явно уступает этой русской туристке. Вообще эта Мисс Луэрта, знаете ли…

– Простите, господин Домаджо, – сразу же насторожился Дугин, которому Воронов перевел этот текст, – а они что, были знакомы, ваша королева красоты и Шанская?

– О нет! Они никогда даже и не видели друг друга. Мисс Луэрта даже не знала о существовании мисс Шанской. Это я просто так, к слову…

– Скажите, – вмешался Павел, – а у вас самого нет каких-либо подозрений по поводу исчезновения Шанской? Вы не думали об этом?

– У меня… Видите ли, – у господина Домаджо был такой вид, словно ему явно было что сказать, да только он не решался, – в общем, конкретных подозрений нет, но… – Он замолчал, глядя в окно на блестевшее под солнцем море и нервно перебирая пальцами пуговицы на своем пиджаке.

– Но? – переспросил Воронов. – По-моему, это ваше «но» очень много в себя вмещает…

– Ну хорошо. – Домаджо вдруг будто пружина вскочил с места, обнаружив свой южный темперамент, и в одну секунду оказался возле сыщиков. – Хорошо, я скажу… Видите ли… Я не мог сказать этого матери пропавшей девушки… Просто не мог. Сейчас вы поймете почему… – Тут господин Домаджо сделал большие глаза. – По-моему, мисс Шанская… Полина… Ведь ее звали Полина, не так ли?

– Так, – подтвердил Воронов, с интересом глядя на хозяина отеля. – Только почему вы сказали «звали»? Почему в прошедшем времени? Вы будто уверены, что Полины уже нет в живых…

– Что вы, что вы! – в глазах Домаджо отразился ужас. – Как я могу быть в этом уверен? Я просто… Просто оговорился. Я сказал «звали», потому что сейчас Полины здесь, в нашем отеле, уже нет… Вот и все.

Воронов немедленно перевел пассаж Домаджо Дугину.

– Неплохо, Паша, – сказал Вадим, – продолжай. А вообще мне этот тип жутко не нравится.

– Я тоже не в восторге. Итак, господин Домаджо, какие же у вас подозрения?

– Мне кажется, что… Что мисс Шанская занималась… О Мадонна, я не осмелюсь произнести этого! Ведь вы – ее кузен и дядя!

– Мы хотим знать всю правду, – сказал Павел, которого уже начинал о. тошнить от этого опереточного пафоса, – какой бы горькой она ни была.

– Хорошо, я скажу. Мне кажется, что она занималась… проституцией.

Павел перевел; воцарилось молчание.

– Так, – сказал наконец Воронов, – а почему, собственно, вам это кажется?

– Видите ли… За ней по вечерам приезжали.

– Кто?

– В том-то и дело, что это были разные мужчины… Но обязательно на красивых, дорогих автомобилях. Они сигналили у входа, через несколько минут появлялась мисс Шанская… Садилась в машину. В отель она возвращалась лишь поздно ночью, а вот в ту ночь не вернулась совсем. И я очень боюсь… боюсь, что она попала в руки какого-нибудь маньяка. Боже! – Домаджо внезапно закрыл лицо руками.

Воронов и Дугин переглянулись.

– А вы, случайно, не запомнили номера машин? Хотя бы одной? – спросил Вадим.

– Что вы… Да зачем мне было нужно это делать?

– Да, я вас понимаю, – сказал Воронов, – но хоть какие это были машины, вы можете вспомнить?

– О, это трудно… – Домаджо наморщил лоб, – я хорошо запомнил только одну машину, кабриолет… Это был спортивный двух местный «мерседес». А остальные… Кажется, был «рено». А может быть, «пежо»… Я их все время путаю, эти французские автомобили. Один раз вроде бы «тойота»… Впрочем, я и японские машины путаю. Нет, я не вспомню.

– А почему вы запомнили именно кабриолет?

– Он был, как я уже сказал, двухместный… Там сидели двое мужчин. Я как раз видел это из окна… И подумал: куда же они посадят девушку? Мисс Шанская просто села на колени к одному из них…

– А как же полиция? Они не боялись так ехать?

– О, мой господин… Какая полиция? Да здесь, на побережье, ее просто нет! Ходит ночью по набережной один полисмен, и все. У нас ведь с преступностью никогда проблем не возникало, не то что… – Покосившись на русских, Домаджо продолжил: – К тому же Машина такая дорогая… У ее владельца наверняка достаточно денег, чтобы откупиться от Полисмена!

– Ты погляди, – прокомментировал Дугин, – не только у нас такая фигня творится… А говорит, преступников нет.

– Взяточники есть везде, Вадик… Значит, – вновь обратился Павел к Домаджо, – вы не запомнили машину, в которую Шанская садилась в тот, последний вечер?

– Нет. Я просто не видел. Я же не каждый вечер наблюдал, не специально интересовался… Просто несколько раз случайно видел из окна, вот и все.

– Так… – протянул Павел, – значит, больше вам рассказать нечего?

– Нет, поверьте! – Павлу показалось, что эти слова Домаджо произнес с какой-то даже излишней горячностью.

– Хорошо. Спасибо вам, господин Домаджо. Если возникнет необходимость, вы ведь не откажетесь побеседовать с нами еще разок?

– О чем речь! Бога ради… Когда вам будет угодно! – И господин Домаджо, опять вскочив со стула как ошпаренный, проводил гостей до двери.

ФРИКАТИВНОЕ «Г»

– Ну, как тебе? – спросил Воронов у Ду-гина, когда они, переодевшись, пришли на изобилующий туристами берег и расположились под широким полосатым тентом. – Что он за человечек?

– Прохиндей, блин, еще тот… – проворчал Дугин. – По-моему, он врет даже тогда, когда говорит правду.

– Есть такое дело. Я ему тоже не особо поверил, потому что актер из него хреновый. Как это Станиславский говорил: «Не верю!» А в чем именно, по-твоему, он врет?

– Да насчет проституции, к примеру!

– Почему ты так думаешь?

– Да как это так – нормальная девчонка, студентка, с хорошим воспитанием, не из бедной семьи, ни с того ни с сего начнет за деньги себя продавать, трахаться с кем ни попадя, да еще в чужой стране! Бред какой-то…

– Не совсем, старик. Мне Домаджо тоже не понравился, но тем не менее исключить, что он сказал правду, нельзя. Ты забываешь, что у Полины перед поездкой была тяжелая психическая травма. Между прочим, данное решение могло быть реакцией на такую травму. Так или иначе, но версию с проституцией надо проверить.

– Надо, дело ясное, только как? Где ты сейчас этот кабриолет найдешь?

К полудню солнце стало палить просто невыносимо, и Дугин с Вороновым, искупавшись напоследок, вернулись в отель. Тому была и еще одна причина: друзей еще с утра предупредили, что в половине первого у них будет встреча с их гидом, русской девушкой Галей.

Встреча состоялась в холле отеля; когда Галя появилась и, улыбнувшись, произнесла несколько первых слов, ее судьба стала для Воронова и Дугина открытой книгой.

Галя была типичным явлением «совковой» действительности конца двадцатого века, яркой представительницей огромного семейства бывших «интердевочек», которым в итоге долгих трудов и стараний удалось-таки выйти замуж за иностранца и «отвалить». Как правило, это не москвички, а девчонки из российской или украинской глубинки, торговавшие своим телом в Москве или Питере. Уезжая из России, они лелеяли наивные мечты о том, что будут сидеть на шеях своих импортных мужей, но те, пресытившись лаской, нежностью и сексуальным искусством своих русских супруг, в конечном итоге отправили их работать. В Германии, Англии и странах Скандинавии таким девушкам тяжело: языка они, как правило, не знают, и им светит в лучшем случае работа нянечками в домах престарелых, то есть ежедневная возня с нечистотами. Тем, кто попал в страны Средиземноморья, повезло гораздо больше: русских туристов здесь сейчас как собак нерезаных, бизнес на них делается огромный, а значит, люди, говорящие по-русски, нужны. Вот и устраиваются такие Гали гидами, возят наших туристов на автобусах, вызывая у москвичей и питерцев улыбки деревенскими оборотами речи. В течение первого года за границей у них наблюдается задирание носа перед русскими туристами – я, мол, тут останусь, а вам через неделю опять в вонючий «совок», но потом это проходит, и девушки общаются с россиянами вполне нормально.

Гале на вид было около тридцати лет. Как и положено, она была высокая, с хорошей фигурой. Свои волосы у нее были темно-русые, но она красилась в блондинку (опять же понятное дело – южных мужчин, жгучих брюнетов, всегда тянет на противоположность. Далеко ходить не надо – и в России все любовницы азербайджанцев – крашеные блондинки).

– Меня зовут Галя, – произнесла она, блеснув своим фрикативным «г», являющим собой нечто среднее между «г» и «х», – а вас? Дугин и Воронов представились, и Галя рассказала им, какие фирма предлагает экскурсии, что почем и так далее. Когда официальная часть была завершена, Воронов перешел к главной теме:

– Скажите, Галя, а с Полиной Шанской тоже вы работали?

– Шо? Это которая с Москвы, которая пропала?

– Да.

– Я работала… Тут у нас еще один гид есть, болгарин, но с Полиной была я.

– Галя, мы ее родственники, – сказал Дугин, – на здешнюю полицию, как нам кажется, надежды мало, вот мы и решили сами найти Полину. Вы сможете нам в этом помочь? Естественно, не бесплатно, – добавил он, заметив, что Галя недоуменно пожала плечами.

– А как же я вам помогу? – спросила она. – Разве я что-нибудь знаю?

– Нас интересует любая информация, – сказал Воронов, – как Полина себя вела, какое у нее было настроение, о чем с вами беседовала, с кем встречалась, если вы это видели… Нам все это очень важно!.

– Как себя вела… – Галя призадумалась. – Да нормально. Обычно. На экскурсии почти не ездила, говорила, что лучше искупается, чем в автобусе сидеть. Купалась много, очень ей это нравилось. Плавать любила, хотя слишком далеко вроде не заплывала.

– То есть утонуть она, по-вашему, не могла?

– Не знаю… Вряд ли. Тут народу полно, если что, вытащат. Правда, она ночью купаться любила.

– А с кем она по ночам купалась? Неужели одна? – спросил Дугин.

– Она говорила, что одна. Я ее спрашиваю: «Не страшно тебе? Черная вода…» А она смеется – чего, мол, бояться.

– Интересно, – сказал Воронов, – смелая какая девочка… А вообще вы ее с какими-нибудь мужчинами видели?

– Только один раз. Она в баре сидела, а к ней два пацана подвалили. Один был здорово датый, так он ее по груди погладил… Она без лифчика сидела, маечка тоненькая. Ну вот, погладил он ее, а Полина ему ка-а-ак вмажет! Оплеуха на весь бар прозвенела… Ну, он, как и все мужики тут, горячий, на Полину кинулся, а здесь уже бармен подскочил… Вывели того парня. Орал он как чокнутый, грозился…

– А чем он угрожал?

– Зарежу, кричал… Да ведь фигня все это. Они тут только пугают, чего угодно пообещать могут, а потом быстро остывают, и ничего.

– Больше вы его не видели?

– Нет. Да и Полина говорила, что больше он в бар не приходил.

– А это правда, – спросил Дугин, – что Полина занималась проституцией?

– Шо?! – Галя вытаращила глаза. – Да кто это вам такое мог сказать?

– Господин Домаджо.

– Во дурак-то… Шо я, проституток в жизни своей не видела? Да разве Полина… Нет, даже и не слушайте. Точно говорю – врет он вам.

– А зачем? – проговорил Воронов как бы себе под нос.

– Шо – зачем?

– Зачем ему врать-то?

– Ну, не знаю… – Галя развела руками. – Может, он к ней сам клеился, он ведь по этому делу, как и все они тут, а она не дала! Вот он со злости ее и поливает. Знаете, как в анекдоте: «Мне не дала, тебе тоже не дала… Вот б…!» Может быть такое?

– Может, конечно… Ну а что еще вы нам расскажете?

– Да больше нечего.

– А вы когда видели Полину в последний раз?

– Днем… Ночью она пропала, на завтрак не пришла, а перед этим, днем, я ее видела.

– Полина не показалась вам встревоженной, будто боится чего-то?

– Нет. Веселая была… Да она всегда была веселая.

– Спасибо, Галя, – сказал Дугин и, услыхав быстрые шаги, обернулся, тихо добавив: – А вот как раз и Домаджо, легок на помине…