Текст книги "История Русской Церкви"
Автор книги: Андрей Зубов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Русская церковь в XX веке
Дорогие друзья, сегодня наша лекция посвящена истории церкви в России в 20 веке. 20 век совершенно особое явление русское жизни вообще. Я думаю, это самый трагический век в нашей истории, в то же время век, когда Россия из состояния подросткового несознавания себя прошла через страшный опыт взрослости, тот страшный опыт, из которого можно не выйти вообще, к сожалению, который иногда приводит молодые организмы к гибели, но иногда приводит к переосмыслению всего и к началу другой, сознательной ответственной жизни.
Вот собственно сейчас, в начале 21 века мы стоим перед этим выбором. Как говорил в свое время Пастернак, «полной гибели всерьез» или же новой взрослой, сознательной жизни, основывающейся на всем нашем предшествующем опыте. Конечно, опыт русской церкви – это один из главных опытов 20 века, один из главных опытов, который мы должны понять. В чем же суть. Дело в том, что в 20 век русская церковь вступает, казалось бы, исключительно влиятельной и могущественной. Крупнейшей и сильнейшей православной церковью мира и одной из крупнейших христианских церквей. В начале 20 века около 90 млн. людей России были записаны православными христианами. В России было более 50 тысяч церквей, около 20 тысяч часовен, каждый год строилось по 500 храмов. Одного белого духовенства было 105 тысяч человек, т. е. дьяконов, священников и людей причта церковного. Сотни монастырей, тысячи монашествующих. Казалось бы, полное процветание, а при этом все серьезные современники видели глубочайший упадок. Митрополит Евлогий, будущий создатель русского православного экзархата Константинопольского патриархата в Европе, тогда еще епископ, вспоминал, что в начале 20 века духовные семинарии не давали достаточного числа кандидатов в священники, во многих епархиях наблюдался их недостаток, многие семинаристы, особенно в Сибири, не хотели принимать сана. Благовещенская семинария за 10 лет не выпустила ни одного священника, религиозный энтузиазм в семинариях потух, молодежь устремлялась на гражданскую службу, на прииски в промышленные предприятия. Другой выдающийся деятель Русской церкви митрополит Вениамин Федченков вспоминал: «влияние церкви на народные массы все слабело и слабело, авторитет духовенства падал, вера становилась лишь долгом и традицией, молитва – холодным обрядом по привычке, огня не было в нас и в окружающих, как-то все в нас опреснилось и, по выражению Спасителя, соль в нас опреснилась, мы перестали быть солью земли и светом мира. Нисколько не удивляло меня ни тогда, ни теперь, что мы никого не увлекали за собой. Как мы могли зажигать души, когда не горели сами. И приходится еще дивиться, что верующие держались в храмах и с нами, хотя вокруг уже все стыло и деревенело. А интеллигентных людей мы не могли уже не только увлечь, но и удержать в храмах, в вере, в духовном интересе».
Таких свидетельств десятки, с другой стороны в простом народе доминировало иное. Сам обер-прокурор Синода Константин Победоносцев, человек крайне консервативных взглядов, но при этом умный и образованный, констатировал: «русское духовенство мало и редко учит, лишь служит в церкви и исполняет требы, для людей неграмотных Библия не существует, остается лишь служба церковная и несколько молитв, который передаваясь от родителей к детям, служат единственным соединительным звеном между человеком и церковью. В некоторых местностях народ вообще ничего не понимает в словах церковной службы, и даже в Отче наш делают такие ошибки и пропуски, что у молитвы исчезает всякий смысл».
Наблюдательный иностранец, французский посол в России Морис Палеолог в эти же дни отмечал: «абсолютное большинство русских остаются примитивными людьми, едва перешагнувшими ступень природного инстинкта, они по-прежнему рабы собственных импульсов. Христианство только частично овладело их душами, оно ни в коем случае не тронуло рассудка и в меньшей степени взывает к их сознанию, чем к их воображению и чувствам».
Это была констатация внешнего рассвета при глубочайшем внутреннем упадке. Причину этого упадка вы уже во многом поняли исходя из того, о чем мы говорили на предшествующих лекциях. Именно в начале 20 века пришло время пожинать плоды неправильного и государственного, и духовного управления Россией. Почему же именно в начале 20 века? Потому что после того, как Россия вынужденно пошла на великие реформы Александра II, стали освобождаться силы народа, народ перестал быть рабом. Появился широкий круг людей, которые начали обучаться грамоте, получали некоторую культуру. Но одно дело грамотность и некоторая культура, другое дело духовная грамотность и образованность. Слово образованность происходит от слова образовать, создать. Как я уже говорил, вспоминая слова Карамзина, веками направленного ответственного строительства созидают общество как здоровый организм. Здесь же общество разрушалось, поэтому, когда внешние силы освободились, а внутреннего результата созидания не было, начался процесс быстрой деградации.
До великих реформ образованный класс неправедно, но держал в своих руках и контролировал все общество, сам пользуясь тем, что общество – это общество необразованных рабов. Теперь он потерял власть над обществом. А внутреннего ответственного авторитета в людях не было, из-за этого происходят эти страшные процессы. Причем происходят не только в народе, они происходят и в высших слоях общества. Удивительно, что когда вспыхнула первая русская революция в 1905 году, тогда одним из моментов была удивительная ненависть народа к религиозным святыням, церковным святыням. Вспоминаю письма Столыпина его жене, в которых он пишет, будучи Саратовским губернатором, что повсюду доносят, что мужики не просто сжигают помещичьи усадьбы, но и оскверняют самым гнусным образом церкви, отвратительным образом, о чем даже не хочется говорить. Огромная ненависть к церкви в простом народе.
В это же время отдельные люди и отдельные точки России привлекали внимание людей именно высокой духовностью. Мир русской церкви был различен. При общей деградации отдельные точки подъема и развития. Такими точками развития были некоторые монастыри, например, знаменитая Оптина Пустынь, о ней мы уже говорили на прошлой лекции, продолжала свое служение духовного строительства русского человека и в начале 20 века и вплоть до закрытия большевиками после революции. Удивительной точкой притяжения стал Кронштадтский собор, где служил знаменитый священник Иоанн Сергиев (Кронштадтский). Этот человек привлекал к себе многие десятки и сотни тысяч верующих людей, и не только православных и не только христиан, своей искренностью, подлинностью веры. Его принципом в этой деревеневшей и остывавшей духовной атмосфере были слова, что в Церкви и в вере надо истинствовать. Надо быть настоящим в вере, нельзя играть в веру. В то же время воспоминания такого известного церковного человека С.Фуделя «У церковных стен». Его отец был священник, он был из немцев, перешел из лютеранства в православие по глубокой вере, стал священником и был отправлен для проповеди в северо-западный край, нынешнюю Белоруссию, и был поражен тому, что никто из священников не соблюдал никаких норм: ни постов, ни молитвы. Часто даже не соблюдались и нормы семейной жизни. Это было настолько обычно, что на него, человека с таким неофитским жаром и немецкой аккуратностью старавшегося все соблюдать, что должен соблюдать православный священник, на него смотрели буквально с враждой, что он перед всеми выказывается.
Что могло произойти в таком обществе? В таком обществе происходила одна из явных вещей, которые происходят в таких случаях. Там где ослабевает вера, там распространяются всяческие с одной стороны еретические учения, это еще полбеды, а с другой стороны, просто явное колдовство и магия. Это колдовство и магия распространяются повсюду, затрагивая даже высшие слои общества, европейски образованные, культурные, затрагивают даже царский дом.
Всем вам известно имя Григория Распутина, в общем-то, колдуна, появившегося при царском дворе, приведенного туда духовником царя епископом Феофаном, который потом страшно переживал и раскаивался в этом. Не буду подробно рассказывать об этом. Вот мнение замечательного мыслителя русского зарубежья протоиерея Георгия Флоровского, одного из самых сильных церковных мыслителей и ученых 20 века: о начале 20-го века «это было время массового гипнотического отравления, отсюда всё нарастающее беспокойство, тревога сердца, темные предчувствия, много суеверия и изуверства, прелести и даже прямой обман. Темный образ Распутина остается самым характерным символом и симптомом этой зловещей духовной смуты». А протопресвитер русской армии и флота Георгий Шавельский, главный священник русского воинства, в своих воспоминаниях писал: «развилась у нас крайняя и даже болезненная форма православия, типичными особенностями которой была ненасытная жажда знамений, пророчеств, чудес, отыскивание юродивых, чудотворцев, святых как носителей сверхъестественной силы». Косноязычный Метий Козельский, Василий Босоножка, скандально известный иеромонах Илиадор Труфанов – все они в это время проявили себя в полной мере.
До того как Распутин приблизился к трону, у его подножия успел побывать другой друг царей, французский авантюрист Филипп Антельм Ницье, получивший печальную известность в качестве леонского магнитизера. Раз или два в неделю, пишет Морис Палеолог, который как французский посол обязан был следить за действиями своих сограждан в России, он проводил в присутствии Царя и Царицы сеансы гипноза, занимался пророчествами, опытами воплощений и черной магией. Призрак отца, Александра III, им вызываемый, передавал Царю множество решений. Другом знахаря Филиппа был маг Папюс, настоящая фамилия Данкос. В октябре 1905 года Папюс был вызван в Россию и совершал спиритические сеансы для царской семьи в Царском селе.
А в питерском простонародье вовсю действовал такой аналог Распутина для простых людей – некий Щетинин, который был столь же развратен, столь же пьяница и так же точно создавал секту истинных христиан. В итоге кончилось тем, что его арестовали, сослали в Сибирь за обманы и вымогания денег. В Сибири он исчез в 1916 году, и мы не знаем, что с ним произошло дальше.
В такой ситуации, разумеется, вера людей была формальной. К.П.Победоносцев говорил о том, что для русских людей всё форма, форма для них главное. Это была его глубочайшая ошибка. Потому что в вере главное, конечно, не форма, а содержание, главное богообщение, ощущение, то, о чем говорил отец Иоанн Кронштадтский, старцы Оптиной пустыни. Этому же учил и замечательный русский подвижник, который известен нам, как епископ Феофан Затворник Вышинский. Епископ Феофан, образованнейший человек, он перевел на русский язык Добротолюбие. По всей видимости, под его редакцией была создана книга «Откровенные рассказы странника духовному отцу своему», в которой рассказывалось об Иисусовой молитве, частом причастии и богообщении. Все эти книги, деятельность этих людей имели большое влияние на Россию. Большое, но не всеобщее. Это затрагивало десятки тысяч людей, но незатронутыми оставались миллионы. И это сыграло свою роль.
В начале 20 века началось очень неуверенное движение части интеллигенции к православной церкви. Причем это было сложное движение, движение к Православной церкви как к вере, но не как к институции. Институции не верили и понятно почему: она была абсолютно частью государственной системы. Абсолютное монархическое государство вызывало отторжение русских образованных людей, которые не хотели, чтобы ими управляли как детьми, которые считали, что сами могут участвовать в устроении своей, в том числе политической жизни. Вот это движение русской интеллигенции к вере особенно ясно проявилось в сборнике «Вехи», который вышел в 1909 году, авторами которого были такие в будущем выдающиеся религиозные мыслители, а в то время люди только что отошедшие от социал-демократии, как С.Н. Булгаков, профессор математики, будущие знаменитый протоиерей Сергий, Николай Бердяев, замечательный и наиболее известный русский философ 20 века. Они отмечали, что отбрасывая государственную церковь, её государственный аспект, интеллигенция отбрасывает церковь как таковую, отбрасывает Самого Христа, и в этом ее ошибка. Но очень трудно было избавиться от искушения, ведь до 1901 года русские епископы при рукоположении приносили клятву на верность Императору как высшему земному судии. Только в 1901 году 23 февраля эта формула эта клятва, совершенно ничего общего не имеющая с устоями церкви, была отменена.
Следует отметить очень значимые вехи церковной предреволюционной жизни. 17 апреля 1905 года в России государь подписал указ об укреплении начал веротерпимости, фактически дав свободу всем неправославным церквам. До этого был запрещен переход из православия в другие конфессии, и при браке православного и неправославного дети должны были воспитываться в православии. Теперь людям давалась свобода, в т. ч. и в строительстве храмов. Тогда во многих городах начинается строительство католических соборов, мусульманские мечети. Сейчас многие возмущаются, как там в каком-то городе построена мечеть, но посмотрите, в Петербурге на самом видном месте, на Петроградской стороне, видно со стрелок Васильевского острова, стоит великолепная мечеть, которая являлась главной мечетью России. Построена как раз после этого указа. Тогда же в Петербурге в Новой деревне строится буддистский храм, потому что Император становится покровителем всех религий, оставаясь покровителем православной церкви. 17 апреля 1906 года, в годовщину первого указа, принимается указ о свободе деятельности старообрядцев. Только теперь снимаются окончательно со старообрядцев государственные прещения, не церковные, и старообрядцы могут распечатать алтари своих храмов и совершать полноценные богослужение, в т. ч. совершать таинства.
В это время, надо сказать, многие люди глубоко переживают неправильность организации самой церковной жизни в России. Ведь не забудем, что начиная с Петра I, в России нет патриарха, нет возглавления церкви. Формально церковь возглавляет синод архиереев, но фактически церковь возглавляет сам Император и поставленный им обер-прокурор, государственный чиновник. И видя те беды, которые происходят в церкви, многие священники и большинство епископов (к чести тогдашнего духовенства) искали возможность восстановить правильное управлению церковью. Их поддерживает в этом тогдашний премьер-министр России С.Ю.Витте, и 22 марта 1905 года он предлагает Государю созвать новый собор, и Государь соглашается с тем, что такой собор, русский поместный собор должен быть собран, и даже говорит, что его нужно созвать в кратчайшие сроки. Но он так и не был созван при Российской Империи. Постоянно эти сроки откладывались, потом вообще всё было забыто. Но памятником этому времени осталось удивительное собрание материалов, недавно вновь опубликованное. Дело в том, что как раз тогда Победоносцев подает в отставку, а заступивший на его место обер-прокурор рассылает опросный лист всем архиереям, что надо вынести на собор, какие вопросы обсудить. И вот, некоторые архиереи отделываются отписками, но большинство пишут целые трактаты о том, что нужно сделать. И вот это собрание мнений епархиальных архиереев о необходимых реформах в церкви – это огромных два тома, интереснейший источник о том, что у нас на самом деле происходит в церкви. Видели очень трезво то, что плохо, что в церкви в основном всё очень неважно. И необходимо освобождать внутренние силы людей, необходимо воспитание, внутренняя свобода, некоторые институциональные изменения. Об этом говорится в этих отчетах, отзывах. Созывается предсоборное присутствие, которое должно подготовить к будущему собору все необходимые материалы. Предсоборное присутствие работало в течение 1906-7 гг., действительно, очень много сделало. И потом эти материалы очень помогли при работе Московского Поместного собора РПЦ, который был созван уже при Временном Правительстве в 1917 году.
Еще одним очень важным моментом, я бы сказал, амбивалентным, хотя обычно это воспринимается только положительно, в духовной жизни предреволюционной России было широкое распространение старчества. Старчество – это древний феномен православной церкви, даже на многих европейских языках нет адекватного аналогичного термина, поэтому, как правило, во французских и английских книгах просто латиницей пишется слово staretz. Что же такое старец – это человек, в котором угасли желания, связанные с этим миром – у старых людей они обычно угасают, если они не сумасшедшие – и который имеет поэтому просветленный духовный взгляд и может давать советы и рекомендации людям, как строить свою жизнь. Желание найти таких старцев было в России колоссальным. Именно в таких людях, как Иоанн Кронштадтский или монахи Оптиной пустыни, видели старцев, к ним шли бесконечное число людей. Многие даже того же Иоанна Кронштадтского даже обожествляли, появилась церковь так называемых иоаннитов, которые считали, что И.К. это новое воплощение Иисуса Христа. Сам о. Иоанн и многие другие пытались бороться с этой болезнью. Что же негативного в явлении старчества, при всей его положительности, казалось бы. Негативное в нем то, что люди боятся своей ответственности, своей воли. Нет навыка волевого ответственного принятия решений сообразуясь с собственным пониманием добра и зла, которое в человеке как в образе и подобии Божием вложено изначально. Конечно, обратиться к духовно опытному человеку и посоветоваться – это прекрасно. Для монаха полное отсечение своей воли в некотором роде необходимо, но когда все общество боится своей воли, наступает страшная ситуация безволия тех людей, которые верят при колоссальной энергии и воле тех, кто не верит. И это естественно тоже имеет разрушительное значение.
Удивительно, что русская церковь, которая вот так была спаяна с государством, восприняла февральскую революцию очень спокойно, без каких-либо потрясений. И уже 6 марта 1917 года, через три дня после отречения Государя, объявила о том, что наступили новые времена и необходимо приносить присягу уже Временному Правительству – было сказано в решении Синода от 6 марта: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни». Надо молиться об утишении страстей с возглашением многолетия богохранимой Державе российской и благоверному Временному Правительству ея. Разумеется, формула многолетия Временному правительству – это комичный элемент обращения. Но на самом деле обращение не комичное, а трагичное. Понимаете, никакой попытки объяснения того, что произошло, нет.
В 1917 Правительство принимает очень спорное решение, закон о свободе совести и фактически тем самым ставит государство внеконфессиональным. До этого, напоминаю, Россия была православной империей, теперь она является государством вне конфессий, светским государством. Далеко не всем это понравилось. После принятие этого закона прекращает свое действие обер-прокурор святейшего синода и на его место назначается министр по делам исповеданий. Им назначен последний обер-прокурор Синода, уже Временного правительства, весьма интересный, глубокий и широко мыслящий профессор Антон Карташев, будущий автор знаменитой истории Русской церкви.
Пожалуй, самым важным событием религиозной жизни России эпохи Временного Правительства является подготовка и созыв Поместного собора. Решение о долгожданном созыве собора принимает Синода русской церкви в мае 1917 года. Тут же начинается интенсивная подготовка к выборам на собор. Дело в том, что Собор решили провести на абсолютно демократической основе, чтобы все общины церкви, как приходские, так и монастырские, все выбирали своих представителей на собор по определенным, четко установленным правилам. Эта процедура была проведена в исключительно короткий срок. Выборы на собор прошли в июне-июле 1917 года по всей Российской Империи. Все архиереи, епископы находились на соборе по должности, а все остальные избирались: от монашествующих по своей квоте, от мирян – по своей квоте, от белого духовенства – по своей квоте.
Первичной ячейкой выборов была церковная община, если это были не монастыри, которая выдвигала наиболее достойных своих представителей из священства, причта (люди не в сане, но работающие в церкви – псаломщики, алтарники) и из мирян. Троих выдвигал каждый приход. Потом собиралось благочиние, это все выбранные в рамках уезда, и выдвигали своих представителей на губернское собрание по тому же принципу. А губернские собрания уже выбирали представителей на соборе. То есть для мирян это было четырехступенчатые выборы, для белого духовенства трех, монастыри тоже в несколько ступеней выбирали своих представителей. В итоге на соборе собралось 564 депутата, из которых больше половины, 299, были миряне. Собор преступил к работе в день Успения Божией Матери, по старому стилю это 15 августа 1917 года. На соборе было образовано много комиссий, обсуждалось много вопросов. Одним из важнейших был вопрос о восстановлении патриаршества, другие – о литургическом языке в церкви, об отношениях государства и церкви в России, о роли женщины в церкви, о системе образования церковного и религиозного компонента светского, многое другое.
5 ноября 1917 года совершились выборы патриарха Московского. В течение всего 18 и 19 века в России не было патриарха, и вот через 200 лет патриаршество было восстановлено. Патриарха выбирали в несколько этапов. Сначала были выдвинуты кандидатуры 25 человек, даже один мирянин, бывший обер-прокурор Самарин, предполагалось, что если он будет выбран, то примет монашества – так в Византии бывало. После выборов оставили трех первых кандидатов, это были митрополит Антоний Храповицкий, митрополит Арсений Стадницкий и митрополит Тихон Беллавин. Больше всего голосов собора получил митрополит Антоний Храповицкий, но члены собора не решились избрать патриарха своей волей. Они понимали, что это великое дело и дело Божье. Тем более не забудем, что такое 5 ноября 1917 года. В Москве шли бои, революция, октябрьский переворот в Петрограде, а в Москве офицеры и студенты, юнкера решили воспротивиться большевистскому перевороту и подняли антибольшевистское восстание. Ясно было, что будущая власть во многом станет не просто церковной, но в каком-то смысле общенациональной, особенно если победит богоборческая власть. Поэтому избирание патриарха имело огромное значение, и соборяне испугались его доверить себе. Это очень хороший знак – благоговение перед Богом. Поэтому решили, что три первых кандидата, их имена будут положены на Престол Успенского Собора, но так получилось, что в Кремле нельзя было проводить заседания, заседания и избрание происходило в Храме Христа Спасителя. Кремль в это время как раз был разорен во время восстания, его обстреливала большевистская артиллерия.
Были положены три жребия на Престол, и слепой монах Зосимовой пустыни под Москвой, всеми уважаемый старец послед долгой молитвы взял наугад один из жребиев и протянул его служащим с ним архиереям. На жребии было написано имя Тихона Беллавина. Митрополит Тихон, бывший третьим среди избранных людьми, оказался первым среди избранных Богом. И сейчас фактом его канонизации в РПЦ подтверждена незыблемость этого божественного избрания. Митрополит Тихон оказался не просто первым патриархом, но святым патриархом.
Он вступает в свою должность, происходит интронизация уже в то время, когда большевики властвуют над Москвой, в конце ноября 1917 года. А большевики, захватив власть, ни на минуту не скрывали, что их задача – уничтожение церкви.
Акт следует за актом. 11 декабря запрещено церковное образование и отняты все церковные учебные заведения. Это не мелочь, дело в том, что всегда борьба с каким-то общенациональным явлением начинается с уничтожения его образованного, как сейчас называют креативного слоя. Этот слой должен быть уничтожен, тогда со всем остальным справиться легко. Когда немцы захватывают Польшу, они первым делом арестуют профессуру Краковского университета и других университетов страны, потому что это духовное и интеллектуальное возглавление страны. То же самое большевики делают потом со всей русской интеллигенцией, но начинают с церковной.
17-18 декабря запрещается регистрация церковного брака, только светский гражданский брак разрешен.
16 января 1918 года отменяется военное духовенство.
20 января 1918 года принимается декрет о свободе совести, который вошел в историю под названием декрета об отделении церкви от государства. Этот декрет получил следующее определение тогда еще функционирующего собора. 25 января 1918 года поместный собор констатировал: «Изданный советом народных комиссаров декрет об отделении Церкви от государства представляет собою, под видом закона о свободе совести, злостное покушение на весь строй жизни православной Церкви и акт открытого против нее гонения». Патриарх Тихон не скрывает, что власть в стране захвачена откровенно богоборческими силами. В своем обращении этого времени 19 января он говорит о большевиках: «Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним: ежедневно доходят до нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чем неповинных и даже на одре болезни лежащих людей, виновных только разве в том, что честно исполняли свой долг перед родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному. И все это совершается не только под покровом ночной темноты, но и вьявь при дневном свете, с неслыханною доселе дерзостию и беспощадной жестокостию, без всякого суда и с попранием всякого права и законности, – совершается в наши дни во всех почти городах и весях нашей отчизны: и в столицах, и на отдаленных окраинах. … Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это – поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной. Властию, данною нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви православной. Заклинаем и всех вас, верных чад православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение». В таких словах Святейший Патриарх говорит о совершителях революции в России в то время.
Надо сказать, что большинство православного народа не последовало за патриархом. Более того, страшная статистика появилась в это время. Из людей, которые объявляли себя православными, 99 % перестали подходить к Святым Таинствам, вообще ходить в церковь, забыли об этом как раз в 1917-18 гг. Народ отвернулся от церкви, большинство злодеяний, убийств священников и епископов, которые начались сразу же после большевистского переворота. Первые убийства священников произошло 31 октября 1917 года в Царском Селе, первой жертвой стал священник Иоанн Качуров, который уже давно прославлен в лике святых. Эти убийства свершались руками простых русских людей – солдат, матросов.
В конце января 1918 года в Киев был убит Киевский митрополит Владимир, один из лучших архиереев Русской церкви. Бывший Питерским митрополитом он решительно выступал против Распутина и за это был сослан царем на киевскую кафедру незадолго до революции. Он был убит матросами, убит в центре Киева, рядом с Киево-Печерской лаврой. Киев почти миллионный город, эту группу матросов можно было даже не убить, а просто расшвырять. Одних монахов было несколько сотен. Никто пальцем не пошевельнул. Его вывели из монастыря и зверски закололи штыками на глазах у сотен тысяч людей. Это очень характерный знак. За время гражданской войны было казнено, так или иначе, большевиками 8000 епископов и священников по всей России. Иногда зверски, жесточайшим образом, и очень редко это вызывало противоборство.
Только страдания гражданской войны начали постепенно возвращать людей в церковь. И.Бунин вспоминает в своих записках, Окаянных днях, что он где-то в марте 1918 года еще перед отъездом на юг, в Москве, пошел в церковь и поразился, сколько в церкви плачущих интеллигентных людей. Впервые увидел их в церкви, никогда до этого не ходили. Этот процесс покаяния начался, и он усиливался и продолжался постепенно, медленно и достиг своего апогея, как ни странно, по крайней мере мы его можем констатировать, в 1937 году.
После окончания гражданской войны в 1922 году Ленин и Троцкий принимают решение о более тонком уничтожении церкви. Оказалось, что просто так уничтожить все-таки не получилось. Да, народ в основном отошел от церкви, но произошло некоторая сепарация. Те, кто не отошли, а это сотни тысяч человек, готовы были умирать за церковь. Это показали события конфискации церковной собственности в 1921 году под предлогом борьбы с голодом и вскрытие мощей в 1919 году под предлогом борьбы с суевериями, когда большевики вскрыли огромное количество мощей по фото и даже киносъемку, показывали, что мощи – это никакие не люди, а одни кости. Это вызвало огромное возмущение. Демонстрации в Москве, в Шуе, они расстреливались из пулеметов большевиками. Но, тем не менее, было ясно, что нужно сделать что-то еще. Ленин отдает тайный приказ о том, что уничтожать реакционных попов (так называли тех, кто сохранили веру в полноте и были готовы идти на защиту веры) и при этом создать управляемую церковь. Эта идея создания управляемой церкви была главная идея большевиков с 1921-22 года, потому что ясно, что всех людей отвадить от веры быстро не удастся и надо создать такую церковь, которая сама будет людей отводить от веры. Это воистину сатанинская и, надо сказать, непростая задача.
Дело в том, что в недрах церкви были разные люди: консервативные, либеральные. Большевики решили сыграть на либерализме некоторых церковных деятелей. Предложили им возглавить церковь, их поддержат, дадут соборы, в т. ч. ХХС, чтобы обновленцы, как их называли, провели собор и обновили жизнь церкви самым радикальным образом: женатый епископат, перевод богослужения на русский язык, отмена постов и т. д. Большинство русских людей, которые действительно ценили обряд, от этой церкви отшатнутся, другой церкви уже не будет, и люди останутся без церкви.
Это начало проводится в жизнь. Обновленческую церковь возглавил формально начальник 6-го отделения секретный сотрудник ГПУ Тучков, а в религиозном плане – запрещенный в служении архиепископ Антонин Грановский, епископ Евдоким Мещерский и клирики Петроградской епархии Александр Введенский и Владимир Красницкий. Они стояли во главе этой церкви, большинство были запрещены за те или иные канонические нарушении. Они создали новую обновленческую церковь. За ней действительно пошло мало людей, но большинство осталось верными своим пастырям. Хотя патриарха Тихона в конце 1918 года уже первый раз арестовывали, многих епископов арестовывают и ссылают в дальние местности, несмотря на это народ не идет за обновленцами. Обновленческие храмы остаются пустыми, где люди понимают, что церковь изменилась.
