Текст книги "Анонимная война. От аналитиков Изборского клуба"

Автор книги: Андрей Кобяков

Соавторы: Константин Черемных,Маринэ Восканян
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

4. Машина манипуляции

4.1. Вертикальная и горизонтальная динамика

Анализ революций 2.0 требует рассмотрения ключевых действующих лиц и системы институтов машины манипуляции.

Публичным институтом, берущим на вооружение глобальную повестку дня и проводящим его в жизнь в американской внутренней и внешней политике, является Совет по международным отношениям (CFR), непосредственно соприкасающийся с ведущими клубными структурами и британскими исследовательскими центрами (Королевский институт международных отношений (Chatham House), Международный институт стратегических исследований, Колледж Св. Антония и Центр ближневосточных исследований Оксфордского ун-та). Выступая в качестве органа идеологической настройки, CFR транслирует стратегические задачи университетским, государственным и частным исследовательским центрам, а также организационно-пропагандистским структурам со смежным или общим фондированием. В системе фондов-спонсоров проводниками глобальной повестки дня являются прежде всего фамильные структуры Рокфеллеров, а также система фондов Джорджа Сороса, McArthur Foundation и Pew Charitable Trust.

Показателями особой роли CFR служат как «целеуказующий» характер выступлений его ведущих фигур, так и «сигнальная» роль прогнозов. Утечки правительственной информации в «медиарупоры» CFR (за что они никогда не привлекаются к ответственности) играют роль «корректирующих сигналов» – например, о нецелесообразности военной акции против Ирана в предвыборный год, а прогнозы – как «направляющие инструкции» (например, о непротиводействия победе «Братьев-мусульман» на выборах в Египте, или о целесообразности «реатлантизации» Турции.

Вышеописанная «нисходящая динамика» сочетается с «восходящей»: сам CFR выполняет роль канала вертикальной мобильности для перспективных кадров. Так, в 2011 году рокфеллеровскими стипендиатами CFR стали бывший сотрудник Офиса политического планирования Белого дома Джаред Коэн и соучредитель британского Quilliam Foundation Эд Хуссейн, сыгравшие исключительную роль в подготовке «арабской весны» в Ливии.

В период «арабской весны» сопредседателем CFR является экс-глава Федерального казначейства США Роберт Рубин, оценивший способности Барака Обамы в период его сенатской кампании в Иллинойсе. Часть кадров CFR, покидающая административные должности, получает альтернативные «кресла» в интеллектуальных центрах. Эта горизонтальная динамика характерна для стратегического сообщества США в целом.

Эксклюзивный статус имеют также Институт международной экономики, Центр глобального развития (CGD), а также Центр двухпартийной политики (BPC) – новый орган стратегической координации истеблишмента.

Такая система, обладающая целым рядом механизмов воспроизводства, разделения труда, публичного и непубличного консенсуса, характеризуется нами как динамическая иерархия. Она не является воспроизводимой, так как сложилась в особых условиях, в значительной мере на основе англо-американского университетского партнерства, уходящего корнями в XVII–XVIII века (отсюда роль студенческих тайных обществ).

4.2. Симбиоз войны, IT и театра

Двухпартийная политическая система США приспособлена для перетока государственных кадров в интеллектуальные центры и обратно, что облегчает внешнеполитический консенсус партий. Стажировка гражданских специалистов в военных институтах синтезирует опыт научных школ на стыке военной и публичной политики. Так, в Santa Fe Academy обучались глава Американской ассоциации за прогресс науки (AAAS) Нина Федорофф и основатель Гарвардской картографической программы Патрик Мейер, усилиями которых была запущена программа Standby Volunteer Task Force, использующая геопространственные технологии для мониторинга «кризисных ситуаций в сфере прав человека» (на практике – контроль активистамиволонтерами передвижения ливийской и сирийской бронетехники).

На базе ключевого центра ядерного ракетостроения – Lawrence Livermore Laboratories (LLNL) не только моделировались глобальные конфликты, но также (с 2004) апробировались технологии «цифровой демократии» для новых молодежных движений. LNNL и Los Alamos National Laboratories (LANL) управляются общей компанией, которую возглавляет Норман Паттиц – учредитель радиостанций SAWA и AlHurra, предназначенных для «культурной обработки» арабской аудитории. В совете директоров Rand Corp. работал Норман Майноу, экс-глава Федеральной службы по коммуникациям, один из «авторов» карьеры Барака Обамы. Кинематографист Джек Дюваль, автор фильма «Свержение диктатора» о событиях в Югославии, совместно с экс-директором ЦРУ Джеймсом Вулси учредил Arlington Institute, где разрабатываются динамические модели вялотекущих конфликтов. Соседство Голливуда, лабораторий ВПК и центров IT-индустрии воплощает неразделимость технологий внешнеполитического влияния – масскультурного, военного и информационного.

В ноябре 2009 года на Арабском форуме по экономическому развитию прозвучал доклад о грозящем затоплении половины территории Ливана и обмелении Нила – совместная разработка Бостонского университета и NASA с внушительным мультимодальным иллюстративным материалом. Особую убедительность этой пропаганде придавал тот факт, что основными авторами были американские академики арабского происхождения – Чарльз Элачи и Фарук аль-Баз. Достаточными запасами спасительной (от мнимой катастрофы) влаги имелись только у Ливии в ее искусственных подземных резервуарах. Не исключено, что эти «озабоченности» сыграли роль в решении ЛАГ о поддержке резолюции СБ ООН номер 1973, решившей судьбу Муаммара Каддафи.

4.3. Что такое Институт Эйнштейна?

Основатель бостонского Института Альберта Эйнштейна (AEI) Джин Шарп благодаря своему «рецептурному справочнику ненасильственных революций» стал полулегендарной фигурой, которой приписывают в том числе «арабскую весну». Нам представляются существенными следующие обстоятельства:

а) название института – не случайный выбор, а прямая отсылка к декларации Эйнштейна – Рассела, чему не противоречит левый (троцкистский) бэкграунд Шарпа;

б) Шарп и AEI – продукт синтеза британской и американской школ (St. Anthony College Оксфорда и Центр международных отношений Гарварда), ближайший британский коллега Адам Робертс – куратор проекта Оксфорда «Гражданское сопротивление и силовая политика», в дальнейшем – член совета Международного института стратегических исследований (IISS) и президент Британской академии;

в) Шарп обязан своей карьерой директору ЦМО Гарварда Джозефу Наю (впоследствии – председатель американской ветви Трехсторонней комиссии);

г) Шарп обязан финансовой поддержкой Питеру Аккерману, своему ученику, возглавлявшему Центр превентивных действий CFR, а после украинской и киргизской революций – Freedom House. Сейчас он является ректором Флетчеровской школы права Тафтского университета (Бостон). Это назначение ознаменовалось открытием нового исследовательского центра – Института культурных изменений (Cultural Change Institute);

д) первое практическое применение разработок Шарпа – итог сотрудничества с полковником военной разведки США Робертом Хелви в южноазиатском «Золотом треугольнике»; способы «свержения диктаторов», выходящие за рамки международного права, представляют интерес для игроков теневой экономики в странах-мишенях;

е) не менее половины состава сотрудников AEI (М. Тейтель, Ф. Богданов, Б. Родаль, Т. Шеллинг, У. Рокуэлл, У.Л. Ури, Э. Гендлер и др.) занимались как теорией ненасилия, так и теорией глобального потепления. Белградские ученики Шарпа, С. Попович и С. Джинович, учредили фонд «Экотопия», в числе их клиентов – президент Мальдивских островов и «звезда» Копенгагенского саммита Мухаммед Нашем. Эта ипостась AEI восходит как к влиянию взглядов Махатмы Ганди, сформированных в Британском вегетарианском обществе, так и с сотрудничеством Шарпа с «глубинным экологом» [7]7
  Глубинная экология – ветвь экологической философии, в которой человечество рассматривается как часть окружающей среды, причем человеческая и нечеловеческая жизни обладают одинаковой ценностью. По утверждению А. Несса, «ни один биологический вид не имеет большего права на жизнь и развитие, чем любой другой вид».


[Закрыть]Арне Нэссом в период работы в Норвегии.

По предназначению AEI относится к категории методических институтов. Такие институты: а) автономны; б) мультидисциплинарны: в) взаимодействуют с профильными государственными (US Institute of Peace) и международными (Transparency International) институтами; г) создают дочерние структуры, адаптирующие методики к местным условиям; д) ликвидируются или переводятся в спящий режим при появлении методик следующего поколения.

4.4. Что такое «случайные миллиардеры»?

В год «арабской весны» бренды Google, Facebook, Twitter и YouTube становятся предметом культа, а Джек Дорси и Марк Цукерберг – такими же идолами молодежи, как Beatles в конце 1960-х. Кумирами становятся «IT-гении», не завершившие высшее образование. Посредством СМИ в массовом инфантильном сознании закрепляется образец недоучки-стартаппера, ставшего миллиардером. При этом предметами умолчания являются: а) военный бэкграунд происхождения как Интернета (преобразованный ARPANET), так и заказчиков и кураторов вышеназванных технологий, б) роль и функции покровителей этого процесса, в) логика управления компаниями-разработчиками.

Поскольку идолизация «случайных миллиардеров» систематически практикуется также российскими СМИ, мы считаем необходимым привести следующие факты:

Научным руководителем Ларри Пейджа, разработчика и cооснователя поисковой системы Google, был профессор Терри Виноград, работавший по заказам DARPA в Xerox PARC – научном подразделении Xerox, унаследовавшем лучшие кадры военного Palo Alto Augmentation Center. В 1991 году Виноград инициировал в Стэнфорде «Проект по людям, компьютерам и дизайну» (Project on People, Computers and Design), в рамках которого Ларри Пейджу и предлагается создать поисковую систему с беспрецедентными возможностями. В августе 1998 года еще не зарегистрированная (!) фирма получает первые «венчурные инвестиции» от основателя Sun Microsystems Энди Бехтольсгейма.

С 2001 года Google возглавляет Эрик Шмидт – также выходец из Xerox PARC, а Терри Виноград помогает бывшему коллеге усовершенствовать продукт. В августе 2006го Шмидт приходит в Apple, пользуется его разработками и внедряет их в Google. В октябре 2006 года Google приобретает за 1,65 млрд долларов фотохостинг YouTube. С января 2008-го исполнительным директором малоизвестной компании Facebook, погрязшей в судах и долгах, становится Шерил Сэндберг – экс-глава аппарата Федерального казначейства и член совета директоров Google. Только тогда к Facebook приходит слава.

Изобретателям Twitter Дж. Дорси, А. Стоуну и И. Уильямсу в июне 2009 года поручают оказать «помощь иранским демократам». Хотя они выполняют поручение, в 2010-м главой компании Twitter становится Дик Костоло – протеже Эрика Шмидта. Таким образом, к началу арабской весны все четыре бренда находятся в одних руках.

По существу Google – изначально государственный проект, Facebook «получает миссию» с приходом Сэндберг, а Twitter – с момента трудоустройства его соучредителя Криса Хьюза в предвыборную команду Обамы (где уже подвизался Шмидт).

Спонсоры «технологий 2.0» не являются случайными «ангелами». Шон Паркер, изобретатель Plaxo – сотрудник ЦРУ. Питер Тиль – основатель PayPal, обслуживающей Агентство иммиграции и натурализации США. В попечительском совете Insight Venture Partners, спонсора Twitter, состоят Роберт Рубин и экс-глава президентского Совета по внешней разведке Стивен Фридман.

Топ-менеджмент «индустрии общения» вовлечен в целый спектр стратегических и пропагандистских задач. В январе 2006 года Эрик Шмидт учреждает дочернюю компанию google.org, инвестирующую в «зеленую энергетику». К лету 2008 он разрабатывает для Обамы план CleanEnergy. Тогда же Шмидт приглашен в фонд New America Foundation (NAF), учрежденный Уолтером Расселом Мидом (учеником Дж. С. Ная) и Бернардом Шварцем. Он сразу же избирается главой совета директоров и создает под его эгидой Институт открытых технологий. Его включают в президентский совет по науке и технологиям. Крис Хьюз в июле 2010 года избран в состав Комиссии высокого уровня (High Level Commission) при Объединенной комиссии ООН по СПИД (UNAIDS).

В 2010 году Терри Виноград становится соруководителем программы Liberation Technologies («Технологии освобождения»)Стэнфордского университета, в рамках которой обучаются менеджеры революций 2.0. Другой соруководитель, Ларри Даймонд, вел в Стэнфорде «Проект по демократии в Иране» вместе с Майклом Макфолом и Аббасом Милани, а в 2011-м сменил Макфола в должности директора Центра демократии, развития и правового государства Института Фримана – Спольи (FSI) Стэнфорда.

Таким образом, систематически транслируемое в различных жанрах представление о том, что технологии 2.0 являются «случайными находками юных бизнес-гениев», является тройным блефом: во-первых, они не случайны, во-вторых, их разработка подчиняется логике не свободного рынка, а целевого отбора «сверху», и в-третьих, они придуманы не столько для коммуникации, сколько для контроля – что доказывается: а) использованием GoogleMaps для геопространственного слежения, б) использованием YouTube для трансляции картинок самосожжений и пыток в «арабской весне», в) нестираемостью личной информации, зафиксированной в Facebook.

Распространение блефа о «случайных миллиардерах» дает три эффекта: смысловой – сокрытие субъекта посредством умолчания (reticence), ценностный – создание кумиров для инфантильных личностей, экономический – взлет капитализации «индустрии общения», включаемой в показатели экономического роста США.

4.5. «Революции 2.0» как государственно-частное предприятие

Вышеупомянутая программа Стэнфордского универси тета «Технологии освобождения» дополняет «треугольник» программ, базой для которого послужила alma mater Барака Обамы – Школа права Гарвардского университета (HLS).

«Предприятие Революции 2.0» зарождается в New America Foundation. В 2006 году этот фонд, HLS, созданный при ней Беркмановский центр Интернета и общества и два частных лица, Ребекка Маккиннон и Этан Цукерман, учреждают многоязычную блогерскую сеть Global Voices, где «посевным инвестором» становится Rockefeller Foundation, затем присоединяются Omidyar Network, Ford Foundation, McArthur Foundation, Open Society Institute (ныне Open Society Foundations) Джорджа Сороса, антикоррупционный Sunlight Foundation (учрежденный на средства тех же Рокфеллеров) и частные лица, в том числе спонсор Facebook Митч Капор.

В 2007 году Беркмановский центр запустил проект «Интернет и демократия», в рамках которого изучается арабои фарсиязычная блогосфера, с 2009 года – русскоязычная.

Второй, обращенной вовне стороной «треугольника» становится Альянс молодежных движений (AYM) – организационно-методический центр «активистов», в 2008–2010 гг. проводящий четыре международных конгресса. Авторы идеи – Джаред Коэн и заместитель госсекретаря по публичной политике Джеймс Глассман. Второй конгресс AYM (2009) открывает Хиллари Клинтон. В мероприятиях участвуют топ-менеджеры Google, Facebook, Twitter, YouTube и фирм-производителей электроники и модной одежды. Портал Movement.org «освещает» технические новинки, помогающие активистам удобнее отправлять сообщения и фиксировать информацию в «сложной обстановке».

В 2009 году профессор Беркмановского центра Лоренс Лессиг посвящает себя «антикоррупционному» направлению, и его труды становятся настольными книгами основателя Occupy Wall Street, «ментального экологиста» Калле Ласна. Профессор Элизабет Колко на базе того же центра создает методическую структуру – Hackademia, ориентированную на активистов без технического образования. Беркмановский центр заключает официальный контракт с фондом рок-звезды Леди Гага, выступающей на гей-прайдах и эпатирующей публику куражом над религиозными символами. Другая звезда, феминистка Вупи Голдберг, участвует в конгрессах AYM.

Таким образом, на смену «лаборатории» Шарпа приходит система с разделением труда, включающая: а) анализ уязвимых сообществ стран-мишеней, б) регулярную поставку текстовых и визуальных данных из стран-мишеней, в) геопространственный мониторинг оборонительных действий стран-мишеней, г) организационное обучение, д) массовое технологическое обучение, е) «культурную обработку» всем диапазоном информационных ресурсов как извне, так и изнутри стран-мишеней.

4.6. Вертикаль революционного рэкета

Штурм Триполи 23 августа 2011 года был приурочен к 20-й годовщине «разгрома ГКЧП», сделавшего распад СССР необратимым. Опыт 1991 года имел, как известно, не только военный и политический, но и экономический аспект (материальные потери РФ в десятилетие «реформ» (1991–2000) составили в 2,5 раза больше, потери СССР во Второй мировой войне). Организаторы «арабской весны» имели соответствующие навыки: специализация профессора Йохая Бенклера в Беркмановском центре Гарварда – «преобразование психологических затрат в экономические эффекты».

Повсеместными эффектами «революций 2.0» являются: коллапс иностранных инвестиций и бегство капитала; выход из строя производств и транспорта; продовольственная инфляция; массовая безработица, в том числе в сфере услуг (туризм, операции с недвижимостью); приостановление государственных инвестиций в энергетику, транспортную и жилищную инфраструктуру, сельское хозяйство (борьба с опустыниванием, орошение); отмена государственных проектов развития (АЭС в Египте).

Качественным отличием «революций 2.0», инициированных на фоне мирового финансового кризиса, является практика прямой конфискации активов в странах-мишенях. В Египте конфискация произведена трижды: а) имущества семьи Мубарака: б) имущества распущенной НДП; в) имущества Вооруженных сил при их реформе.

Невозвращение средств «народам, освобожденным от диктаторов», делает постреволюционные элиты заложниками несбывшихся гарантий и убедительно свидетельствует о том, что: а) номинальные предводители «революций 2.0» являлись лишь конечными исполнителями экспроприации, б) для большинства населения источники «правды о жульничестве и воровстве» представляли больший авторитет, чем государственное руководство, в) предлоги, под которыми репатриация средств (уже «поработавших» в чужом обороте) откладывается, создаются искусственно, г) ущерб для экономических партнеров стран-мишеней, в первую очередь для стран ЕС, запрограммирован, д) исполнители экспроприации сами могут быть экспроприированы.

Универсальным поводом для отчуждения «диктаторских» средств в пользу субъекта информационно-психологической войны служит ярлык коррупции. Произвольность его применения очевидна: из формулировки критериев коррупции; из обозначения этим термином разнородных деяний; из «забвения» факта поощрения тех же деяний в прежние периоды. Однако механизм шантажа элит успешно воспроизводится, чему способствуют:

а) субъектные факторы: гипермонополизация медиарынка; специализация политтехнологического сообщества как рычага контроля элит; специализация квази-НПО, собирающих конфиденциальную имущественную информацию – Transparency International, Center for Public Integrity (CPI), OOCRP, FLARE; прямое партнерство технологов «ненасильственных переворотов» с этими структурами; расширение возможностей сбора информации с мест с развитием киберразведки, геопространственных технологий и социальных сетей; отсюда – беспрецедентное расширение возможностей оговора (диффамации) и неэффективность его судебного оспаривания (по выражению А.Г. Ханта, «информационный мир движется быстрее законодательства»);

б) субстратные факторы: стереотипизация мышления элит в процессе постиндустриального идеологического отбора; личностный дефицит (З. Бжезинский: «В Западной Европе не стало исторического воображения и глобальных амбиций; там нет ни Черчилля, ни де Голля, ни Аденауэра»); отчуждение элит от большинства, в условиях кризиса усугубляемое непопулярной политикой; массовое разочарование и хаотическая агрессия «универсально неудовлетворенного потребителя». Расширению конфискационной практики способствуют: а) заинтересованность США в разрешении финансовых проблем за счет союзников, переведенных в статус вассалов, б) непубличный патронаж мирового правоохранительного сообщества спецслужбами США; в) использование новообразованных антикоррупционных органов для произвольной ротации элит, особенно заметная в странах Восточной Европы.

Маркерами качественного сдвига в конфискационной практике являются а) новые экстралегальные инициативы Белого дома: директива PSD-10 об учреждении Межведомственного бюро по предотвращению злодеяний, указ «О конфискации собственности лиц, причастных к организованной преступности»; б) диффамация судебных систем стран-мишеней, стимулирующая частных лиц к обращению во вненациональные институты; в) распространение имущественной диффамации на духовенство; г) поощрение частных лиц из стран-мишеней, организующих акции в интересах одной элитной группы против другой (пример – премия Е. Чириковой от Дж. Байдена за химкинский «активизм»): д) использование МВФ для управляемой деофшоризации, с прицельным шантажом собственников через Международный консорциум журналистских расследователей (ICIJ) – дочернюю структуру CPI, финансируемую теми же Sunlight Foundation, Omidyar Network, Open Society Foundation, Ford Foundation, McArthur Foundation – спонсорами «революций 2.0».

Тот факт, что изъятие вкладов на Кипре оказалось неожиданностью для госструктур России, а большинство населения восприняло этот экстралегальный акт со злорадством, представляет для субъекта информационной войны двойное свидетельство своего превосходства и повод для дальнейших произвольных конфискаций собственности как в постсоветских, так и в европейских странах – в том числе ввиду объективной заинтересованности в распаде еврозоны.