Текст книги "Анонимная война. От аналитиков Изборского клуба"

Автор книги: Андрей Кобяков

Соавторы: Константин Черемных,Маринэ Восканян
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

2.5. Экологизм

Отсутствие в русском языке общепринятого аналога термину environmentalism [4]4
  От environment– окружающая среда. Фактически имеется в виду экологическая философия и специфическая идеология, уравнивающая человека и окружающую среду.


[Закрыть], обозначающего не науку, а мировоззрение, затрудняет понимание глобальных политических процессов на уровне не только массового сознания, но и профессиональных сообществ, включая дипломатический корпус.

Даниэль Кон-Бендит, культовая фигура революции 1968 года, ныне сопредседатель фракции зеленых Европарламента, на встрече в московском клубе ОГИ (2005) подтвердил, что «зеленое движение» руководствуется не отдельными приоритетами или запросами населения, а идеологией.

Приравнивание прав человека к правам животных, а затем и обоснование приоритетности прав животных над правами человека – плод совместных инициатив принца Голландского Бернарда (он же – основатель Бильдербергского клуба) и принца Филиппа Эдинбургского, родоначальников Всемирного фонда дикой природы (WWF).

Программными разработками этого направления считаются книга Рэчел Карсон «Тихая весна» (1962), книга П. Эрлиха «Бомба народонаселения» (1968) и доклад Римского клуба «Пределы роста» (1972). Д. Кон-Бендит также ставил в этот ряд книгу «Прощание с пролетариатом» Андре Горца, сделавшего вывод об исчезновении пролетариата на Западе и о превращении «противоречия между человеком и дикой природой» в главное противоречие общества.

Интеграция экологической риторики в анархическое движение 1960-х годов обычно ассоциируется с применением атомной бомбы в Японии, испытаниями на атолле Бикини и применением напалма во Вьетнаме. Фактически экспансии «зеленых ценностей» предшествует интеграция ориентальных (джайнизм, махаянический буддизм) и оккультных мировоззренческих элементов в философское мышление Запада. Проводниками этого процесса выступают философские наставники семьи Маунтбаттен, в частности К.Г. Юнг и Л. ван дер Пост, а затем – осмысление опыта вьетнамского противостояния (католики-южане против буддистов-северян) стратегами разведслужб США, близкими к семье Рокфеллеров (У. Ростоу, Макджордж Банди), и заключение ими особых отношений с Далай-ламой XIV.

Учреждение Проблемного комитета по народонаселению, публикация соответствующего доклада Национальной Академии наук США, создание Комитета по кризису народонаселения (Population Crisis Committee) – все эти инициативы связаны с именами членов семьи Рокфеллеров и спонсируемого ими Population Council, основанного в 1940 году президентом Американского общества евгеники Фредериком Осборном.

Римский клуб, вовлекающий ученых и дипломатов Запада и социалистической системы (в контексте «теории конвергенции»), проводит учредительную конференцию в революционном 1968 году в Белладжио – европейском имении Рокфеллеров. Этим же годом датируется изречение Осборна: «Вероятнее всего, евгенические цели будут достигнуты не под именем евгеники, а под каким-то другим именем».

Доклад Римского клуба «Пределы роста», разработанный в контексте той же «теории конвергенции» (как и Пагуошское движение), сводит воедино проблемы природы и народонаселения, формулируя постулат об истощении ресурсов Земли на основании произвольно подобранных изысканий и построенных на них недоказанных гипотез.

Значение доклада «Пределы роста» мы рассматриваем в нескольких аспектах:

а)  цивилизационно-проектном.Отказ от парадигмы ускоренного индустриального развития ввиду истощения ресурсов Земли нелогичен: реальная опасность такого истощения должна была стимулировать человечество к развитию ядерной энергетики и космической техники для освоения новых миров. Но вместо этого истощение ресурсов стало предлогом для радикального пересмотра понимания прогресса. Постиндустриальный консенсус, отменяющий покорение природы и сокращающий космические программы (закон Мэнсфилда 1973 года в США), обрезает горизонт высокого поиска, свойственного исключительно человеку, сводит цель его бытия к релаксации. С этим совпадает пересмотр основ педагогики, где одновременно с «гуманизацией» учебного процесса (на практике – отказом от воспитания дисциплины мышления), выхолостилось освоение базовых знаний в точных науках.

б)  геополитическом. «Обрезание горизонта», отражающее идеологическую деградацию советской бюрократии, предопределило кризис идентичности, отчуждение общества от государства и последующий экономический и территориальный распад СССР. Западная цивилизация в тот же период обрекла себя на отставание в темпах реального экономического развития от стран, в которые переводились мощности индустрии, и делегировала свой субъект власти наднациональным структурам;

в)  собственно идеологическом. Первоначальная концепция экологизма, построенная на заимствованных восточных и оккультных верованиях (бесконечная борьба добра и зла), дополняется собственным эквивалентом Страшного Суда(Матери-Природы над человеком), который получает завершенную форму с внедрением догмата о глобальном потеплении на уровне международных институтов. Не только производство, но и человеческая жизнь признается грехом, поскольку человек выдыхает углекислоту. Неживой природе и фауне это прощается (подмена понятий). На этом основании вводится термин «воспроизводимые источники энергии», который является идеологическим, а не научным, поскольку исключает АЭС и крупные ГЭС (подмена понятий). На практике именно распространение ВИЭ истощает запасы редких минералов (подмена понятий), а электронизация документооборота ради сбережения лесов приумножает объемы электронного мусора (подмена понятий).

На фоне финансового кризиса проекты альтернативной энергетики становятся разорительными, и в итоге уже к концу 2011 года статистика показывает не триумф ВИЭ, а рост доли угля в энергопродукции до 30,3 % при снижении доли АЭС до мизерных 4,88 % на фоне фукусимской паники. Одной из причин этой архаизации энергетикиявляется недоинвестирование в разведку и добычу нефти и газа в результате давления экологистов на добывающие корпорации, другой – Третий энергопакет ЕС, на практике повышающий внутренние цены на импортируемый газ в итоге идеологизированной «демонополизации».

Классический стереотип экологистской активности – саботаж общественно востребованных инфраструктурных проектов. Самым ярким примером в России мы считаем политически спровоцированную истерию вокруг Химкинского леса, с прямым вовлечением журналистов в протестную деятельность. Маркером крупномасштабной внешней манипуляции было активное вовлечение «профильных» международных организаций – Greenpeace, Transparency International и даже Bankwatch в связи с превращением похода в защиту леса в поход на «жирных котов», заинтересованных в прокладке магистрали. Другой самый свежий пример – локальные экологистские протесты в Турции, перешедшие в общенациональную кампанию неповиновения «диктаторскому» режиму, политические акции и массовые беспорядки.

Экологи-радикалы, освоившие стереотип саботажных акций, вплоть до покушений на чиновников и предпринимателей (в США существует термин «экотерроризм»), в своей массе не догадываются, что их деятельность является не маргинальной, а напротив, мейнстримной, и вполне созвучна утвержденной Саммитом народонаселения ООН (Рио 1992) глобальной повестке дня нового века (Agenda XXI).

Администрация Барака Обамы является самой «промальтузианенной» из всех американских руководств. Офис научно-технической политики Белого дома возглавляет Джон Холдрен, в 1969 году в совместной статье с Полом Эрлихом заявивший о необходимости «немедленных мер контроля народонаселения». В книге 1977 года издания «Эконаука: население, ресурсы, окружающая среда», также совместной с Эрлихом, концептуализировалась принудительная стерилизация. В 1980 году Холдрен и Эрлих заключили пари с экоскептиком Дж. Саймоном о том, что спустя 10 лет цены на 5 ключевых металлов удвоятся из-за истощения их запасов. Проигрыш пари не повредил карьере Холдрена, чему способствовало его участие в Пагуошских конференциях. Он написал множество текстов об угрозе глобального потепления и необходимости полного закрытия атомной энергетики, основал журнал «Инновации» – рупор «климатической угрозы», и инициировал выпуск сборника Всемирного банка «Мир нулевого физического роста». Федеральную комиссию по коммуникациям (FCC) возглавляет Джулиус Генаховский, инвестор социальной сети Environmental Entrepreneurs и соучредитель калифорнийского New Resource Bank – первого в США банка, прицельно кредитующего проекты альтернативной энергетики.

Облачение экологистов в тогу оппозиционеров и бескорыстных борцов является преднамеренным введением общественного мнения в заблуждение: это сообщество доминирует в глобальных структурах и пользуется беспримерными привилегиями.

2.6. Свобода информации

Концепт информационного общества зарождается в том же контексте смены парадигмы развития – причем лоббисты этой смены и разработчики нового класса технологий совпадают институционально и персонально. Цифровые коммуникационные технологии выросли из военных научно-исследовательских центров США (Rome Laboratory, Augmentation Research Center Стэнфордского университета, Lawrence Livermore Laboratories, Berkley Labs, RAND Corp). Интернет является результатом адаптации военно-промышленного продукта – ARPANET. Ключевым лоббистом глобализации этого продукта в Сенате США был Альберт Гор – автор книги «Земля в равновесии», развивающей идеи доклада «Пределы роста».

Контуры «информационной эры» обозначались уже в книге З. Бжезинского «Америка в технотронном веке» (1968):

«Способность установить общественный и политический контроль над индивидом резко возрастет. Будет возможно подвергнуть каждого человека динамическому контролю, включая личные данные, касающиеся его здоровья и поведения». А.Д. Сахаров в книге «Мир через полвека» (1974) ожидал от информационной эры, напротив, максимальной свободы, предвкушая «создание всемирной информационной системы (ВИС), которая сделает доступным для каждого в любую минуту содержание любой книги, статьи, получение любой справки. В отличие от телевизора, ВИС будет предоставлять каждому максимальную свободу в выборе информации и требовать индивидуальной активности».

Таким образом, субъектный замысел стратегов информатизации и потребительский запрос части советской интеллигенции входят в резонанс. Успех Пагуошского процесса оценивается его вдохновителями, прежде всего по итогу «открытия» советского общества: ключевое слово поздней перестройки, «гласность», усилиями А.Н. Яковлева преобразуется в идола «информатизации». Соблазн «открытия общества» распространяется на широкий круг технической интеллигенции, что облегчает раскрытие оборонной информации; «в обмен» ввоз оргтехники становится привилегией внешнеторговых трестов и комсомольского аппарата.

Постперестройка 1990-х годов подводит итог соблазну «открытия общества» СССР: импортеры оргтехники конвертируют прибыль в капитал и влияние, а технический интеллект распавшейся страны становится объектом инвентаризации и найма по демпинговым расценкам через гранты Soros Foundation, т. е. «отмена ограничений» оборачивается, в марксистских терминах, максимальной эксплуатацией интеллектуального труда.

В 1993 году, с учреждением Transparency International, информационная эра оборачивается и против новых постсоветских владельцев: как и олигархи третьего мира, они становятся предметом разоблачений в отмывании денег и связях с оргпреступностью. Их застают врасплох, ибо они не могут документировать происхождение своих состояний.

Измерение субъективно оцениваемого уровня коррупции становится основанием для произвольного обозначения группы «государств, недостаточно борющихся с отмыванием денег» после профильной международной конференции в США (1998), на которой председательствует Альберт Гор. Вовлечение глобальных полицейских институтов в Financial Action Task Force (FATF), а также партнерство Transparency International со структурами «ненасильственного сопротивления» приближает исполнение прогноза З. Бжезинского.

Серия «ненасильственных революций» в Европе, ныне именуемых «революциями 1.0», осуществляется именно после накопления сведений, удобных для дискредитации глав государств-мишеней – начиная с Белграда. В свою очередь, серия революций социальных сетей (революций 2.0) запускается на том этапе, когда массовая антигосударственная активность может быть подкреплена эффективным вторжением в компьютерные системы стран-мишеней. Как теперь известно, программы киберопераций АНБ США вводились в действие с 2007 года, когда Джордж Буш подписал Акт о защите Америки, исключающий из определения «электронное наблюдение» любое прослушивание или просмотр личной информации иностранцев. Тогда же утверждена Национальная стратегия публичной дипломатии (исполнителями которой названы Госдеп, USAID, военное и разведывательное сообщества). И в тот же период любые меры государств по ограничению доступа своих граждан к интернет-контенту подвергались решительному осуждению как проявления «тирании».

После публичных признаний руководителей Госдепа и Пентагона в ведении информационной войны (февраль– май 2011) суждения о «спонтанности» революций 2.0 уже уместно было рассматривать не как экспертную ошибку, а как введение в заблуждение (deception). Тем не менее, медиа-мейнстрим и экспертное сообщество продолжали отрицать причастность «внешних сил», высмеивать «конспирологов» и одновременно пропагандировать IT-монополистов.

«Сама технология создала спецслужбам слишком большие соблазны для такого вторжения. И что самое странное, мы сами так легко поддались на предложение стать доносчиками на самих себя», – писал о социальных сетях колумнист Guardian Джонатан Фридланд после утечки программ АНБ в прессу. Фактически «легко поддались» не только граждане, но и национальные правительства, взявшие на себя обязательства (Окинавская хартия G8 и др.) обеспечить свободный доступ к Интернету.

2.7. Антиклерикализм

Смена глобальной парадигмы развития с провозглашением постиндустриализма совпадает по времени с рядом инициатив в духовной сфере, затрагивающих:

а) отношения религиозных институтов и общества,

б) принципы церковной организации и отправления обрядов,

в) системы ценностей ведущих религий мира, отраженные в их заповедях,

г) концепции Божественного промысла и воздаяния в богословии,

д) границы и проблематику межцерковного диалога.

Период 1960–70-х годов в этой сфере знаменуется:

– возникновением синтетической квазирелигии New Age, сочетающей элементы восточных гностических верований, обрядов примитивных народов, оккультизма и «новых форм сознания», достигнутых в экспериментах с галлюциногенами;

– созданием культа Махатмы Ганди и трансплантацией махаянического буддизма в Калифорнию, по месту вышеназванных экспериментов;

– внедрением индуистских концепций ненасилия (ахимсы, позаимствованной из джайнизма) в афроамериканское движение за гражданские права; налаживанием диалога между северовьетнамскими буддистскими монахами, европейскими интеллектуалами и движением за гражданские права; превращение Далай-ламы XIV в культовую фигуру «антитоталитаризма»;

– II Ватиканским собором, «переосмысливающим» католические институты и мессу;

– в исламе – синтезом неосалафизма из элементов разнородных течений (как саудовского ваххабизма, так и пост-османского рационалистического ислама).

В этот период а) как «откорректированные» традиционные авраамические религии, так и секты мобилизуются для исполнения геополитических задач холодной войны – одновременно против СССР и КНР, б) коммунистические элиты подвергаются двойному расколу – размежевания маоизма и титоизма с ленинизмом, в т. ч. вследствие деградационной трансформации ленинизма (гуляш-коммунизм).

«Альфа и омега» антиклерикального (и одновременно антиэтатистского) целеполагания изложена во Втором гуманистическом манифесте:

«1. <…> Традиционные религии слишком часто проповедуют скорее зависимость, нежели независимость, послушание, нежели одобрение, страх, нежели свободу.

2. Обещания вечного спасения и устрашение вечным проклятием – одновременно иллюзорно и вредно, так как отвлекают людей от текущих забот. Некоторые формы политических доктрин функционируют как религии, отражая худшие черты ортодоксии и авторитаризма, особенно когда приносят индивидуумов на алтарь утопических обещаний. Чисто экономические и политические точки зрения, будь то капиталистические или коммунистические, используются как религиозные догмы.

9. Отделение церкви от государства и идеологии от государства являются императивом».

В других пунктах того же документа утверждается «гуманистическая» система ценностей, принципиально расходящаяся с основополагающими заповедями авраамических религий:

«3. Моральные ценности происходят от человеческого опыта. Этика автономна и ситуативна, и не нуждается в религиозной или идеологической санкции. Этика выводится из человеческих потребностей и интересов.

6. Нетолерантные подходы, культивируемые ортодоксальными религиями и пуританскими культурами, неправомерно подавляют сексуальное поведение. Множество разновидностей сексуального познания не должны сами по себе считаться злом.

7. Человек должен располагать всеми правами – свободой речи и прессы, политической демократией, легальным правом на оппозицию правительству, честный суд, религиозную свободу, свободу ассоциаций, художественную, научную и культурную свободу. Это также означает право человека на достойную смерть, эвтаназию и суицид».

Период после краха «железного занавеса» («бархатные революции» в Восточной Европе, распад СССР и СФРЮ) характеризуется:

– завершением «миссии» католицизма и ислама в противостоянии коммунизму;

– экспансией квазицерквей и новых сект в страны бывшего СССР;

– целенаправленным вовлечением всех авраамических религий в Agenda XXI (Межрелигиозный экологический саммит 1995 года в Лондоне);

– триумфом примитивных религий в африканских странах после формальной деколонизации и «народного» свержения режима апартеида в ЮАР;

– созданием протоструктур «единой религии» (Совет за парламент мировых религий, 1988; State of the World Forum, 1992);

– стартом кампании по изобличению педофилии в Римской католической церкви (при Иоанне Павле II), одновременно с инициативами «модернизации» от лица Фонда «За глобальную этику» Ханса Кюнга;

– систематической подготовкой ценностной трансформации («дерадикализации») ислама в государственных, университетских и частных научных центрах США, в особенности в Stanford University, George Mason University, Duke University, Tufts University, Harvard University, RAND Corp., Santa Fe Academy; привлечением реформаторов ислама к созданию новых «структур диалога», в частности Международного совета имамов и раввинов.

Период «революций 1.0 и 2.0» характеризуется:

– ключевой ролью Rockefeller Foundation в поддержке инициатив культурной трансформации (от религии до искусств);

– прямым сотрудничеством американских центров с британскими университетами и НКО (Колледж Св. Антония, Институт Ага Хана, Goldsmith College; Оксфордская исследовательская группа, Quilliam Foundation и др.) и дочерними структурами американских центров в Европе (NEXA Center, CANVAS) в разработке культурных и информационно-психологических интервенций;

– партнерством военных аналитиков, криминологов, культурологов и богословов-реформаторов в ревизии ислама (в особенности на базе катарского филиала RAND Corp.);

– интенсификацией деятельности пантеистических структур (особенно Будапештского клуба), где на первые роли выходят представители примитивных религий;

– массивной пропагандой угрозы «климатической миграции» в религиозной среде;

– симбиозом социальных протестных движений с примитивными религиями (особенно в США);

– прицельной дискредитацией католических иерархов, жестко противостоящих «глобальной повестке дня»;

– рецептами «модернизации» Русской православной церкви (выборность иерархов снизу доверху и т. п.), эпатажем молящихся, имущественными инсинуациями, принижением личности главы церкви и остракизмом защитников прав верующих;

– остракизмом т. н. правоверных иудеев (харедим) в Израиле на фоне экспансии реформизма и внедрения гендерной «толерантности» в ортодоксальный иудаизм.

Общие черты кампании по «дерадикализации» авраамических церквей:

– противопоставление поколений верующих;

– вовлечение светских сообществ в антикоррупционные кампании, направленные против государственных элит, бизнес-элит и духовенства одновременно;

– практика смыслоразрушающего эпатажа (акция гомосексуалов у Могилы Неизвестного солдата под постерами «Москва без гомофобов», возложение презервативов к Вечному огню, раздевание в Соборе Парижской Богоматери и др.);

– карнавализация европейской политики, выдвижение эпатажных фигур с антипрогибиционистскими и одновременно антиклерикальными программами (Я. Паликот в Польше, В. Франц в Чехии, Б. Грильо в Италии и др.).

Смыслоразрушающая деятельность как в рамках суррогатных революций, так и в форме отдельных акций ритуального характера поощряется пулом мейнстримных СМИ, где выступают представители рокфеллеровских Ploughshares Fund и Asia Society, Будапештского клуба, State of the World Forum, Парламента мировых религий и прочих структур, где интеллектуалы соседствуют с шаманами и оккультистами.