Текст книги "Аполлон 35 (СИ)"

Автор книги: Андрей Белостоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Белостоцкий Андрей Борисович
Аполлон 35

Аполлон 35

– Аполлон, вы отклоняетесь от траектории. – Голос центра управления был женским. Это определённо было очень плохим признаком. Женским голосом пользовались тогда, когда ситуация действительно требовала внимания.

– Вижу. – Голос капитана был спокоен. В нём не чувствовалось даже испытываемой перегрузки. – Что-то не так с грузом.

– Масса груза превышает расчётную. – На этот раз голос был мужским. – ЦВМ выдаёт расхождение в пять килограмм. Корректируем.

– Принял, Хьюстон. – Голос капитана не изменил выражения.

– П-перегрузка на м-минуту дольше. Д-делов-то. – Бронислав Кочетов, штурман-техник Аполлона, всегда отличался оптимизмом. Иногда явно напускным, иногда настоящим. Возможно это было неотъемлемым свойством русских космонавтов. Точно Эндрю не знал.

– Аполлон, корректировка произведена успешно. – Голос центра управления опять был женским.

– Не вижу массы, Хьюстон. – Капитан сначала не изменял тона, а затем резко рявкнул. – Повторяю, не вижу массы. Джейн, проверка!

– Есть капитан. – Радиотехник Джейн Моро была в экипаже единственной женщиной. – Подключен второй контур. Видеосигнала в грузовом модуле нет.

– Не вижу массы! – Повторил капитан. Эндрю и сам сейчас во все глаза следил за массометром удалённого управления. Показания вместо плавного снижения, вызванного затратами топлива, изменялись скачками. Словно в индикатор вселился демон предсказатель скорости копирования файлов.

– Сбита центровка груза. – Подтвердил женский голос.

– Аполлон, у вас биения! – Мужской голос. Вторя ему немедленно зажглись красные огни аварийных сигналов. – Корректировка не подходит. Вы отклоняетесь.

– Вижу. – Подтвердил капитан. – Есть указания?

– Мы работаем над этим. Сейчас будет пересчёт. – В голосе центра не слышалось особенной уверенности.

– К-капитан, это м-мяч для к-картошки! Подложили! – Просипел Кочетов. – Ш-шутники.

– Хьюстон, у нас версия. – Капитан явно не оценил шутки. Если это была шутка.

– Слышим вас Аполлон. – Подтвердил центр. – Приняли.

– Есть масса! – Включился в разговор Эндрю Васкес, второй пилот, последний из четырёх членов экипажа.

– Корректировка совпадает. – В голосе капитана явственно прорезалось удовлетворение.

– Аполлон, через шесть минут нужна будет ручная корректировка. – Предупредил центр. Красные огни погасли.

– Вижу отсчёт. – Подтвердил капитан. – Готов к разблокировке маневровых по команде.

– Контуры связи исправны. – Доложила Джейн. Капитан только поднял ладонь в качестве ответа.

Эндрю был вынужден признать, что взлёт получился ещё более нервным, чем ожидалось. И не только потому что взлёт на Сатурне-8 всегда представлял собой ту ещё нервотрёпку. (От одной только вибрации при старте можно было выплюнуть свои зубы, не говоря уже о содержимом желудка.) Вся экспедиция представляла собой одну большую проблему, аккуратно собранную из множества маленьких.

Начать с того, что в экипаже были спешно заменены аж двое астронавтов. И если против русского Кочетова Эндрю не мог возразить ничего кроме солидарности с исключённым Джимом Таю, то «первая женщина на Луне» едва не убедила Эндрю самого отказаться от полёта. До сих пор у Эндрю никогда не было проблем с экипажами, он слыл самым удобным в психологическом плане астронавтом, но тут... Впрочем, психологи не заметили трудностей Эндрю, а им лучше знать. Джейн Моро была отличным радиотехником и не только. Сексизмом Эндрю тоже не страдал. Но вот её воинствующий креационизм и фанатичная вера... Эндрю искренне не представлял себе, как человек увидевший космос может продолжать цепляться за средневековые предрассудки, да ещё с таким немыслимым упорством. И как такой человек вообще может попасть туда, где всё зависит не от молитв, а от точного расчёта, твёрдости разума и скорости реакции? Очевидно это было сделано по политическим мотивам, будь они неладны.

Та же политика гнала Аполлон 35 к Луне в то время как китайцы разумно сделали паузу в своей лунной программе. Америка не могла проявить слабости. Первая постоянная лунная база должна была быть американской, а не китайской. И наплевать, что комета Шомасса вот-вот обдаст своим хвостом все окрестности. Для НАСА это лишь повод использовать преимущества американских модулей в экранировании. Мы можем не прерывать постройку базы. Аполлоны будут летать по графику. Аполлоны будут летать с опережением графика. Даже если стартовать надо не из США с мыса Канаверал, а с Байконура. Даже если стартовать надо верхом на русском носителе лишь из вежливости названном Сатурном. Даже если из-за этого надо принять русского в экипаж.

С другой стороны, задачи у экспедиции были довольно рутинные. Насколько рутинными могут быть полёты на Луну. В грузовом отсеке Аполлона были аккуратно упакованы компоненты первого лунного строительного аппарата. Орфей представлял собой универсальный аппарат – это был и кран, и экскаватор, и бур, и вездеход. С его помощью и с помощью некоторых других, не столь универсальных и шикарных аппаратов, а также взрывчатки экспедиция должна была вырыть на луне настоящий котлован. А в этом котловане следовало смонтировать основу базы из стеклоблоков, которые в автоматическом режиме создавал доставленный предыдущим Аполлоном модуль Дедал.

Программа исследований была мизерной. Собственно, креацианистские бредни Джейн Моро составляли большую их часть. Остальное было обычным сбором наблюдений. Фактически Эндрю был теперь не столько бравым исследователем космоса, каким мечтал быть с детства, сколько строителем. Но всё же не обычным строителем. Строить предстояло там, где люди шестьдесят пять лет назад даже высадиться могли в лучшем случае на день. Теперь же у астронавтов был модуль Гера, позволявший задержаться на Луне на месяц, а если возникнут проблемы со взлётом, то и на два. И где-то на другом конце Луны был недостроенный китайский Кьенчанши, который надо было обогнать.

Что ж, под командой капитана Оливера Смита это было вполне реально. Это был настоящий ветеран космонавтики, успевший полетать ещё на МКС, когда США ещё не упустили лидерство в изучении космоса. Очень опытный астронавт, про которого многие говорили, что ему не особенно то и нужен экипаж. Сам быстрее справится.

– Так, мы потратили немного больше топлива, чем планировалось, но это не проблема. Проблема в том, центровку восстановить нужно как можно быстрее, прежде чем мы начнём разгонятся на вторую космическую. – Капитан был спокоен и обстоятелен как всегда. – Эндрю, пойдёшь ты.

– Есть, капитан! – Кивнул Эндрю.

– К сожалению, мы не можем стравить давление в модуле. Если там действительно полетал мяч, то это может быть опасно. – Капитан покосился на Кочетова. – Так что мы лишь выровняем давление с этой стороны. Слава, пожарным будешь ты.

– Есть, кэп. – Кочетов картинно козырнул.

– А вы, Джейн, следите за телеметрией. – Очевидно капитан добавил это бессмысленное указание, чтобы поручить Джейн хоть что-то. Девушку явно мутило от невесомости.

– Видимых повреждений нет. – Эндрю без проблем прополз в модуль и огляделся. – Ищу мяч.

– На детекторах всё в норме. – Пробубнила Джейн.

– Хорошо. – Капитан привычно не проявлял эмоций.

– Вижу следы незакреплённого объекта. – Отрапортовал Эндрю. На прочном капроне некоторых пакетов виднелись явные царапины. Один из ремней был почти разорван. Такого не сделать мячом.

– Что там, Эндрю? – Запросил уточнений Капитан.

– Царапины, капитан. Словно кто-то высыпал металлические опилки. – Эндрю осматривал камеры. Обе ударопрочные камеры оказались бесполезны, потому что что-то буквально измочалило провода. – Такое чувство, что провода кто-то грыз.

– Матерь божья. – Выдохнула Джейн.

– Энди, ты там поосторожнее. Если найдёшь какое-нибудь инопланетное яйцо, не смотри. – Прокомментировал Кочетов.

– Вижу посторонний объект. – Эндрб сначала отпрянул, а потом рассмеялся. – Ребята, вы не поверите! У нас безбилетник.

– Пилот, докладывайте по форме. – Несмотря на строгость слов в голосе капитана было облегчение. Над опасностями не смеются.

– Капитан, это кот. – Эндрю протянул руку к клубку меха, вцепившемуся в мешок с запчастями. – Или кошка. Живая.

– Ясно. – Удивить капитана было не просто, но в этот раз явно удалось. – Что-нибудь ещё?

– Несколько ремней порваны. Сейчас закреплю и возвращаюсь.

– Лоток для кота прихвати. – Не удержался Кочетов.

– Лоток не потребуется. – Капитан как обычно не оценил юмора. – Джейн, обеспечьте ёмкость для живности. У вас должны быть запасные.

– Есть капитан. – Девушка замялась. – А если не влезет?

– Посмотрим. – Уклончиво ответил капитан.

Неожиданного пассажира Кочетов сразу обозвал Чебурашкой, ссылаясь на русскую сказку. Сказал, что был такой зверь, которого случайно с продуктами перевезли откуда-то. Никто не стал спорить. Обычная пятнистая трёхмастная кошка была абсолютно непредставима в лунной экспедиции. К счастью, у капитана был опыт общения с живностью ещё с МКС. В принципе, кошку можно было сохранить живой на время экспедиции, но нужно было собрать для её содержания специальный контейнер. А пока её поместили в ёмкость из-под гигиенических картриджей. Джейн даже засунула туда несколько пакетов и слой пузырчатой плёнки. Всё же Чебурашке ещё предстоял очередной раунд перегрузок, пусть и не таких жестоких как при взлёте.

Может из-за уже перенесённых перегрузок, а может просто из-за страха Чебурашка была на редкость расположена к людям. Вцеплялась в скафандры намертво, пробовала их лизать, мурлыкала. Этим ей удалось растрогать большую часть экипажа и почти весь центр полётов. Даже оба центра, учитывая российский дублирующий.

Для себя Эндрю отметил, что к первой женщине на луне присоединится не только первый русский космонавт, но и первая кошка. Многовато первых для рутинного полёта. И наверняка фото Чебурашки будет в сети более популярно, чем фото всех остальных участников вместе взятых. Формально Эндрю присутствовал при уникальном событии. Ему даже захотелось забрать после полёта кошку к себе. Тайно. Чтоб животное не замучили папарацци. Кочетов же отметил, что у них принято первыми на новоселье запускать в дома кошек, а традиции – это святое. Чем ожидаемо моментально вывел из себя Джейн, немедленно заявившую, что русские суеверия космонавтов богопротивны и отвратительны. Видимо до сих пор не отошла от того случая, когда Кочетов перед взлётом остановил автобус и прилюдно помочился на колесо этого самого автобуса. Такая вот у них традиция, мол. Кто знает, может и не врал? Про обязательный просмотр странного древнего вестерна ведь не соврал.

***

Пока на Земле проводили расследование того, как на борт Аполлона могла попасть Чебурашка, астронавты достигли Луны. Чебурашку со всеми возможными удобствами поселили в самодельном контейнере, собранном по инструкциям присланным из центра полётов. На Земле наверное немало позабавились, прикидывая из чего астронавты могут таковой собрать. Астронавты уж точно позабавились. Надо сказать, что сам полёт за исключением работ по "кошкоустройству" был делом достаточно скучным. Чему следовало только радоваться. Полёты заполненные сложными интересными задачами редко позволяли выполнить все поставленные цели. И вообще выжить. В любом случае, Чебурашка теперь не должна была погибнуть, когда из модуля откачают воздушную смесь.

Аполлон 35 в штатном режиме вышел на орбиту Луны, связался с беспилотным Телемахом – центром наблюдения за лунной поверхностью, а после этого без особых трудностей сел рядом со станцией Гера. В отличие от многих более старых Аполлонов нынешний не оставлял на орбите Луны пилотируемый модуль. Установка секции необходимой для возвращения предполагалась на Телемахе, с которым требовалось состыковаться на обратном пути. Вместо раздельных пилотируемого и посадочного модулей Аполлон 35 нёс к Луне только посадочный, но с полноценным грузовым отсеком. Последний по прибытии предполагалось разобрать до основания, чтобы из его деталей собрать сначала модуль Гера-4 для поверхностной станции, а позже применить для монтажа внутренних помещений Сент-Огастина, первой долговременной станции на Луне.

Успешное приземление ознаменовало собой завершение скуки полёта и начало активных действий. Посадочный модуль приземлился в наилучшее время для проведения работ – лунный вечер. Скоро должна была наступить лунная ночь с её стотридцатиградусными морозами, а после недолгого лунного утра – иссушающий лунный день, в течение которого никакие работы с нынешним снаряжением провести было решительно невозможно. Так что работать астронавтам следовало максимально оперативно.

Место закладки Сент-Огастина выглядело так, как и должна выглядеть стройка. Огромная куча щебня и пыли – на метр засыпанный реголитом корпус станции Гера – по сути был теми самыми вагончиками, в которых ютятся рабочие при строительстве зданий. Везде были следы траков Сизифа и его заборников грунта. Изрытый Дедалом участок тут и там «украшали» брошенные роботом готовые плиты из стекловолокна. Часть из них не выдержала испытания солнцем и покололась, но у экспедиции был немалый выбор. Посреди всего этого строительного «великолепия» гордый флаг США смотрелся несколько запылённым недоразумением.

У каждого из астронавтов была масса работы, а ведь работоспособность в лунных условиях отнюдь не высока. Пусть сила тяжести здесь куда меньше земной, но вряд ли это можно назвать большим удобством, когда ты обременён чертовски неудобным скафандром, который легко фатально повредить при любом неудачном падении. Всё приходилось делать медленно и осторожно. Однако большая часть действий была натренирована до автоматизма. Так Кочетов был похож на безумного паука со всеми своими проводами, которые он деловито протягивал между заданными узлами. Джейн Моро была похожа на панду-садовницу, когда методично раскладывала основную антенну. Эндрю и капитану выпали расконсервация Геры и сборка ровера. Без ровера перенести всё необходимое с посадочного модуля было попросту нереально. Нельзя было прилуняться слишком близко и к Гере, и к месту будущего котлована.

Центры управления получали постоянную телеметрию происходящего и контролировали ход работ. Единственным участником неспособным как-то позитивно повлиять на происходящее была Чебурашка. Кошка была вынуждена тихо сидеть в своём герметичном контейнере. И надо сказать, Эндрю ей нисколько не завидовал.

Первый раз на Эндрю накатило тогда, когда он проверял давление в Гере. В какой-то момент Эндрю почувствовал себя не в суперсовременном космическом модуле, а в старом деревенском доме, вроде того, что был у его бабушки в Калифорнии. Такой весь из себя деревянный, только печь металлическая, установленная на огромном вкопанном камне, являющемся частью фундамента. А рядом камин. Декоративный, ибо кому же захочется в наше время топить камин? Только труба печи уходила в недра этого камина, выдавая, что он как минимум когда-то выполнял функции вентиляции. В руках у Эндрю была заслонка, которой регулировалась печная тяга. При этом никуда не делся скафандр. Прежде чем Эндрю успел хотя бы удивиться, ощущение прошло. Он снова смотрел на циферблат манометра, дублирующего цифровой индикатор. В руках была отвёртка на ремешке, привязанном к пряжке манжета.

Эндрю никогда раньше не испытывал галлюцинаций. Даже в колледже, когда любой порядочный студент обязан что-нибудь эдакое попробовать, избежал подобного опыта. Эндрю имел достаточно внешних признаков типичного латиноса, чтобы любые проблемы связанные с наркотическим опытом полностью перечеркнули любые будущие перспективы. Для Эндрю это было бы хуже смерти.

Теперь перед Эндрю встала дилемма. С одной стороны следовало сообщить о таком капитану, как штатному врачу экспедиции. С другой признаваться в галлюцинациях... Прежде чем Эндрю успел решить для себя этот вопрос, капитан обратился ко всем сам.

– Все в порядке? – Особой обеспокоенности тон капитан не выражал. Как всегда.

– Был перебой со связью. – Отрапортовала Джейн. – Мощные помехи.

– Аналогично. – Подтвердил Кочетов. – Все неэкранированные чипы ушли в ресет.

– Эндрю? – Спросил капитан, ее дождавшись ответа от Эндрю

– Порядок, командир. – Автоматически ответил Эндрю.

– Хорошо. Хьюстон, у нас порядок. Есть версии, что это было? – Капитан обратился к центру.

– Помехи вызваны приближением кометы Шомасса. Как и ожидалось. – Хюстон был спокоен.

– Ожидалось, что большая антенна решит проблему связи. – Напомнил капитан.

– Слишком небольшое время. Видимо не успела пройти подстройку. – У Хьюстона всё было под контролем. – Когда будет новая волна, более длительная, мы сможем проверить.

– Ясно. И часто это будет?

– Обсерватории пока не пришли к единому мнению. Пока очевидно только, что Земля зацепила хвост кометы, и его ошмётки какое-то время покрутятся вокруг, пока часть не сгорит в атмосфере, а часть не улетит дальше.– Голос оператора выдавал чувство вины. – Это не какие-то конкретные объекты, чью траекторию относительно легко вычислить.

– Ну хоть самим ядром кометы на тут не накроет? – Кочетов очевидно опять шутил.

– Конечно нет. – Оператор это прекрасно понял. – Даже если взлетите и попробуете его поймать.

– Нет уж, бейсбол это не по моей части. – Кочетов покосился на капитана, жестом показывающего, что пора бы уже заткнуться.

– Хорошо, Хьюстон. Мы продолжаем работы по плану. – Капитан закончил внеочередной сеанс связи.

Следующий раз накатило, когда вёз на ровере груз баллонов с кислородом. Вместо ровера Эндрю вдруг оказался в древней деревянной телеге. Такой, куда запрягают лошадей. В руках у Эндрю вместо рычага оказался моток поводьев. Лошади перед телегой не оказалось. Поводья просто оказались брошенными на землю. На траву. Эндрю в ступоре уставился на эту траву. Часть поводьев исчезла под телегой, потом телега-ровер остановилась. Эндрю огляделся вокруг. Вокруг был вечер. Над головой было отчаянно синее небо. За спиной Эндрю телега была заполнена огромными стеклянным бутылями из зелёного стекла. Крышки бутылей были обильно залиты то ли воском то ли сургучом. Не было видно ни посадочного модуля, ни его аналога в этом мираже. В том месте, откуда ехал Эндрю была плотная стена кустов. Кустов с большими зелёными листьями. Таких раньше видеть не доводилось. Кустов хватало и слева. Впереди, примерно в полукилометре виднелось довольно странное здание. Это явно был обычный одноэтажный деревянный дом, каких Эндрю немало повидал в Калифорнии, но с некоторыми отличями. Этот дом зачем-то обложили со всех сторон ящиками с песком и землёй. Даже плоская крыша была уставлена этим ящиками. И окон у дома не было. Очевидно так в этом мираже выглядела Гера, куда Эндрю следовало доставить груз.

Правее возвышалось некоторое количество одиноко стоящих деревьев, за которыми начиналась полноценная опушка леса. Кое-где торчали бетонные плиты, местами поколотые и даже поросшие травой. Эндрю покрутил головой в поисках Дедала. Стало неожиданно интересно, как подсознание преобразует конструкцию робота. Ещё Энгдрю пытался высмотреть товарищей, но Кочетов с Моро были внутри Геры, а капитан остался позади. Радиосвязи разумеется не было. Хотя как и в прошлый раз Эндрю остался при скафандре.

Эндрю аккуратно слез с телеги и потрогал деревянное колесо. Перчатки скафандра не особенно помогли в этой попытке. А сам скафандр показался Эндрю потяжелее, хотя и не таким как во время тренировок. Прежде чем Эндрю сообразил, как следует поступать дальше, мираж спал. Эндрю стоял рядом ровером. Вокруг был лунный ландшафт. Стало прекрасно видно и посадочный модуль, и холмик Геры. Капитан хлопотал над тюками у зева грузового люка. Появилась связь.

– Капитан, я должен сообщить, что у меня что-то не в порядке с самочувствием. – Практически немедленно первым подал голос Кочетов. – Мне кажется, я начинаю бредить.

– Ясно. – Сосредоточенно ответил капитан. – Кто ещё?

– Я... – Эндрю собрал волю в кулак. – Я тоже видел что-то странное.

– Джейн? – Капитан не дождался ответа радиотехника.

– По-моему, у меня было видение. – Задумчиво протянула связистка.

– Ясно, значит все. – Заключил капитан и подключил канал связи с центром. – Хьюстон, у нас проблема.

– Связь восстановлена. – Ответил центр мужским голосом.

– У нас тут проблема медицинского характера. – Уточнил капитан. – Эта комета явно действует не только на оборудование.

– Телеметрия отмечает только повышенное сердцебиение. – Прокомментировал уже другой голос.

– Вижу. – Согласился капитан. – У нас всех галлюцинации во время волны помех. Очевидно при первой волне они тоже были. Так?

– Да. Кхм. Точно. – Нестройно ответили все остальные члены экспедиции.

– Дозиметры? – Немедленно запросил центр.

– Белый. – Хором отрапортовали астронавты, изучив свои манжеты.

– Ладно. Пока рекомендуем на время волны укрыться в Гере. – В центре пока явно не знали, что делать с полученной информацией и стремились подстраховаться. Надо сказать, Эндрю такую позицию одобрял.

– Есть расчёт, когда будет следующая волна? – Деловито осведомился капитан.

– Предварительные расчёты говорят, что следующая волна будет через два, два с половиной часа и продлится от одной до трёх минут. Пока трудно сказать точнее.

– Хорошо. Экипаж, через два часа ровно быть в Гере. Это приказ. – Заключил капитан.

По большому счету это указание ничем не помогло. На астронавтов накатывало и в модуле, и за его пределами абсолютно одинаково. Разве что проще стало обмениваться впечатлениями после волн. В частности выяснилось, что видят все ровно одно и то же, а не каждый своё. Причём друг друга видят как есть в скафандрах. И хотя рации молчат или шипят, вполне можно общаться жестами. И не было случаев, чтобы жесты были увидены не так, как показаны. Это было настолько странно, что центр заподозрил астронавтов в непонятно зачем придуманном розыгрыше со сговором.

Волны также вырубали даже самую экранированную технику. С другой стороны тонкий слой алюминия пусть и добавками – это не слой свинца. И раз уж не помогал даже полуметровый слой лунного грунта, то надеяться на такие экраны было наивно. В итоге даже нельзя было проверить версию хоть сколько-нибудь материального воплощения миражей. Камеры примерно вели запись, но данные или не поступали на записывающее устройство вовсе, или искажались до нечитаемого состояния, несмотря на все усилия Кочетова. Он даже предложил сгонять на ровере до места прилунения одной из первых экспедиций. Там можно было бы забрать старую плёночную камеру. Но капитан запретил. Всё равно за полвека камеры если и сохранили работоспособность, то вряд ли это можно было сказать о плёнках. У экспедиции и так были подобные устройства, но в составе Орфея, хоть и предназначенные несколько для иных задач чем видеозапись. Поэтому капитан поручил Кочетову эти самые топографические датчики переделать в камеры, раз уж неимётся.

Тем временем экспедиция хотя и с перерывами, но продолжала выполнять поставленные задачи. Гера была приведена в полностью рабочее обитаемое состояние. Орфей был собран. С его помощью были собраны подходящие плиты, деланные Дедалом, а неподходящие убраны с территории площадки под котлован. Сам Дедал временно использован для развозки радиоизотопных источников питания на указанное безопасное расстояние от базы. Были подготовлены подрывные элементы. Можно было начинать создание котлована.

Из-за задержек астронавты не смогли полностью выдержать график, поэтому кроме прочего пришлось монтировать осветительные мачты до подрывных работ. Без дополнительного освещения работать стало абсолютно невозможно. Солнце было у самого горизонта и перепады естественного освещения при любом повороте заставляли нещадно мудрить со светофильтрами.

Эндрю насмотрелся на Орфей в обеих ипостасях. Во время работы Орфей был похож на цистерну с ножками, гусеницами, огромным хвостом и головой муравьеда. Когда накатывала волна Орфей превращался в паровой экскаватор с хитрой системой тросов и противовесов. Эндрю даже не представлял себе, что такие машины когда-то действительно существовали. Никто из членов экспедиции о таких не знал, пока они не начали закачали информацию о таких с Земли. И да, они действительно были точь-в-точь такими, каким становился для астронавтов Орфей во время волны. Самое поразительное, что он продолжал во время волны работать по заданной программе. Как говорил Кочетов, это из-за системы управления не задействующей оперативную память при работе, всё с помощью ПЗУ. Такие могли работать даже в реакторе, что им волны помех?

Если над обликом Орфея в мираже работал Эндрю, то выбрал бы не экскаватор, а пылесос. У настоящего Орфея не было никакого ковша – только раструб, которым засасывались в отводящую трубу пыль и куски породы, впрыскиватель и несколько перфораторов призванных дробить в обломки куски покрупнее. Впрочем примерно такого же мнения Эндрю был о названии Орфея. В Орфее не было ничего музыкального, если не считать вибрации от работы. У него даже не было Эвридики. Эндрю даже проконсультировался с сетью по этому вопросу.

Орфей аккуратно очистил площадку котлована, и его отогнали. Дальше нужно было взрывать, иначе Орфей провозился бы не один день, может даже не один лунный день. Да и не хватило бы запасов газа для его работы. Кроме того следовало закончить взрывные работы как можно быстрее. Пока не стало совсем запредельно холодно. В случае, если взрывы повредят каким-то образом кабели питания от радиоизотопных источников, то астронавты могли банально замёрзнуть, не успев устранить проблему.

Всё увеличивавшиеся по длительности волны не добавляли скорости работам. Центр даже дал добро на проведение некоторых наиболее простых работ во время волны, поскольку никаких следов вреда для здоровья пока выявлено не было. По крайней мере теми средствами, которые были в распоряжении экспедиции. Так Эндрю посмотрел на взрывчатку и в виде аккуратных полимерных блоков, и в виде архаических динамитных шашек с пороховыми шнурами.

Зато и длительность волн, и время их прохождения теперь были вычислены на Земле. Расписание волн было у каждого астронавта. Можно было рассчитывать, что непредвиденных случайностей больше не будет. Странные миражи постепенно стали всего лишь спецификой этого полёта. Путь неизученной, таящей угрозу, но хотя бы не в ближайшей перспективе. Надо было только вести себя это время особенно осторожно.

Тем временем Кочетов собрал из запасных датчиков Орфея полноценные плёночные кинокамеры, даже смог подключить их к общей системе видеонаблюдения, но пока не решил вопрос освещения. Такие камеры оказались к освещению весьма чувствительны. И без того посредственное качество записей резко падало, когда камеру направляли неудачным образом или в объектив попадал какой-то яркий источник света. Не говоря уже о том, что не слишком большой запас плёнки необратимо таял на глазах. Однако всех успокоило то обстоятельство, что на плёнку никаких признаков миражей не попадало. Это можно было считать однозначным доказательством того, что происходящее является последствием воздействия какого-то неизученного эффекта на чувства астронавтов.

***

Котлован был готов и очищен. Астронавты пересобрали Орфей в форму монтажного крана. Так можно было начать сборку подземной базы из стеклоблоков. Процесс достаточно трудоёмкий, а без Орфея и вовсе невыполнимый. Блоки следовало вручную снабдить креплениями, а потом по схеме установить в котлован.

Во время прихода очередной волны капитан находился вместе с Джейн в посадочном модуле. Они занимались разборкой пустого нынче грузового отсека. Его нужно было демонтировать в любом случае. С такой ношей посадочный модуль бы попросту не взлетел с Луны. Не хватило бы топлива. Эндрю с Кочетовым были в Гере. Русский космонавт разбирался силовыми кабелями. Те каким-то образом смотались в невообразимый моток спагетти, несмотря на все предпринятые меры. Нужно было распутывать, что не так-то просто делать в скафандре для наружных, поэтому Кочетов был только в обычном костюме. В таком по Луне не погуляешь, но в заполненном воздухом и отапливаемом модуле Геры – самое то. Эндрю только-только вернулся с вахты над Орфеем и должен был заняться монтажом санитарного блока. Смешно сказать, но астронавты пока так и не выкроили времени чтобы собрать полноценный туалет на Гере, что создавало некоторые трудности, учитывая смешанный состав экспедиции. Это следовало исправить, ведь ресурс туалета посадочного модуля стоило экономить а обратный путь..

Во время волны Гера вокруг Эндрю опять превратилась в деревянный дом без окон. Провода, с которыми возился Кочетов превратились в какое-то гротескное подобие запутавшейся рыбацкой сети. А детали суперсовременного санитарного блока перед Эндрю стали кучей досок, пара из которых имела красноречивые полукруглые вырезы.

Изменился и внешний вид контейнера с Чебурашкой. Вместо тяжёлого даже на Луне ящика с баллоном кислорода перед Эндрю оказалась лёгкая корзинка с кошкой. Ну хоть кошка не изменилась.

Однако Чебураше судя по всему модуль тоже стал представляться иначе. Если раньше она пусть и не охотно, но вполне спокойно сидела в ящике часами, то теперь активно пыталась вылезти. Эндрю был абсолютно уверен, что ничего у Чебурашки не выйдет. Мало ли как там контейнер выглядел – камеры достоверно показывали, что на самом деле он нисколько не менялся.

Тем не менее Чебурашка легко сорвала крышку с корзины, в которой визуально сидела, спрыгнула со стола на пол и бодро направилась в сторону шлюза. Сейчас вместо шлюза Эндрю видел две не слишком аккуратные деревянные двери. Между полом и дверями был нешуточный такой зазор, через который Чебурашка легко просочилась.

Кочетов что-то заорал и запутавшись в своей рыбацкой сети шлёпнулся на пол. Эндрю бросился за кошкой. Вбитая в костный мозг привычка заставила Эндрю аккуратно открывать и закрывать двери по-очереди. Ведь на самом деле это шлюз. Мысль о шлюзе стучала в голове Эндрю. Никто не пробовал проходить через шлюз в этом мороке, но наверняка тело Эндрю само привычно крутило рукоятки, а не просто нажимало на красивую резную деревянную ручку. Эндрю выскочил на улицу. Как бы там ни выглядел этот проклятый шлюз, как бы через него не пролезла эта глупая кошка, ещё можно было вернуть её... Успеть...

Эндрю ожидал увидеть кошку лежащей если не на крыльце, то где-то рядом домом. Чебурашка явно была жива и невредима. Она радостно каталась спиной по траве на краю светового пятна. Темнота ночи рассеивалась несколькими керосиновыми лампами, висящими на деревянных столбах. Очевидно так теперь выглядели мачты со светодиодными фонарями. Увидев тяжело бегущего Эндрю, Чебурашка взвилась в воздух и бросилась в темноту.