Текст книги "Гастроль в мертвый сезон. Книга вторая. Стреляющие горы"

Автор книги: Андрей Белоус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

От горного ущелья, из которого мы сюда вышли, и до условно равнинного плато, наш путь пролегал между отдельных скальных возвышенностей. Оставалось только порадоваться, что мы не успели покинуть этот участок, получив возможность занять оборону. На правом фланге от противника нас отделяла громадная скала, уверенно соперничавшая в высоте с соседними вершинами, на которых расположились пулеметные расчеты противника.

Вот они-то и играли ключевую роль в сложившейся диспозиции. По всей видимости, имея возможность заблаговременно приготовиться к нашей встрече, противник оборудовал пулеметные точки на большей части соседних вершин. В результате не только наглухо перекрыв проход на плато, но и получив контроль над участком на выходе из ущелья. Неудивительно, что на вершинах, выходивших на эти направления, находилось сразу по два пулемета. А значит, они могли действовать на два фронта, уверенно перекрывая оба направления нашего возможного прорыва.

Оптимальный вариант действий в сложившейся ситуации, пришел мне в голову практически сразу. Но к его осуществлению я приступил, лишь окончательно убедившись, что иного выхода попросту не существует. Прикрывавший наш правый фланг скалистый пик, предоставлял нам небольшое пространство, не просматриваемое противником, и те никоим образом не могли знать, что происходит на этой стороне его склона. В результате сам собой следовал вывод, что кому-то придется лезть. А смутное предчувствие подсказывало, что этим добровольцем буду именно я.

Однако вовремя вспомнив, что я теперь не сам по себе, а вроде как подчиненный, а значит, все свои поступки следует согласовывать с командиром. К тому же долго искать Аслан-Бека не потребовалось, и стоило мне появиться поблизости, он сам вопросительно посмотрел на меня. Махнув ему головой, предлагая отойти подальше от линии соприкосновения в тыл нашей позиции, я вкратце изложил ему суть своего плана.

– Это безумие, сорвешься!

Такова была первая реакция Аслан-Бека, после того как он оглядел уходивший практически вертикально склон скалы.

– А иначе нам всем здесь хана! – привел я в ответ не менее убедительный довод.

Судя по ответной реакции, Аслан-Бек понял сказанное мной во всех нюансах, потому как после недолгой заминки, был вынужден согласиться. Получив благословение, я приступил к последним приготовлениям к восхождению. Ведь только заняв позицию, схожую с их пулеметными расчетами, можно было рассчитывать противостоять противнику на равных. А значит, предстояло карабкаться по практически отвесной скале, не имея никаких специальных приспособлений.

Наверняка противник начал готовить эту точку задолго до нашего прихода, покорив стратегически важные вершины при помощи команды альпинистов. Мне же оставалось полагаться только на свою удачу, и выбор маршрута, к которому я пришел после рассмотрения нескольких вариантов. Вопреки ожиданиям, он пролегал не через изредка встречавшиеся откосы, как правило, идущие практически горизонтально, а напрямую к вершине. На мой взгляд, на пути имелось достаточно выступов, за которые при большом желании можно зацепиться.

Конечно, маршрут был проработан довольно условно, особенно в районе вершины. Не помогал даже бинокль, потому как под этим углом рассмотреть особенности скального рельефа было проблематично. Следовательно, придется действовать по обстоятельствам, определяясь с дальнейшим маршрутом уже на месте. Но другого выбора не оставалось. Скоро америкосы снова пойдут в атаку, и в результате сложно спрогнозировать, чем все закончится. Особенно учитывая наши сравнительно скромные запасы боеприпасов, и судя по всему, их неограниченное количество у противника.

А значит, времени на долгие сборы не оставалось. Избавившись от всего лишнего, я прихватил только запасной короб для ленты. Пулемет я оставил своим единственным вооруженьем, потому как он один стоил трех стволов, как по массе, так и по эффективности. Тем более что разместить на спине эту громоздкую конструкцию более-менее удобно, удалось, лишь оставив его в гордом одиночестве.

Напоследок я не отказал себе в удовольствии оглянуться. В процессе сборов многие сослуживцы догадались о моих намереньях, не пытаясь скрыть удивления от подобного безумства. Именно так на меня и смотрела основная часть невольных провожающих. В основной массе, представленная в лице раненых бойцов, и тех, кто оттянулся в тыл для перезарядки. Откровенное сомнение относительно состояние моего душевного здоровья и являлось причиной моего триумфа. Сумасшедших всегда предпочитают опасаться, а раз боишься – значит уважаешь. По крайней мере, теперь ни о каком прежнем презрительном отношении уже не могло быть и речи.

Начальный этап восхождения я уже наметил, и вскоре забрался на достаточную высоту, с которой просто жутко не хотелось бы упасть. Но быстро преодолев этот рубеж, я приблизился к высоте, когда это уже не имело особого значения. Потому как результат подобного падения не оставлял никаких сомнений. Значит, следовало сосредоточиться на филигранной точности каждого движения, вместо того, чтобы кошмарить себя без всякого толка. Оставалось только возблагодарить судьбу за неоценимый опыт скалолазания, полученный под руководством своей верной боевой подруги Жасмин.

По крайней мере, пока мне сопутствовала удача, и рельеф скального склона имел достаточно трещин и разломов. Отчаянно цепляясь за которые, я прокладывал свой путь наверх, осознавая, что обратного пути у меня попросту нет. Впрочем, во время восхождения я постоянно маневрировал, стараясь выбирать вариант маршрута, где возможностей найти точку опоры было “с запасом”. Вот только вскоре просчитался, и столкнулся с участком, где возможность зацепиться практически отсутствовала. С обеих сторон расстилалась ровная гранитная поверхность скалы, представлявшая собой практически монолитный массив. Вот только стоило представить, сколько времени уйдет на возвращение и поиск нового маршрута, становилось тошно. Бой внизу давно разгорелся с новой силой, и это еще сильней стимулировало мыслительный процесс.

У нас русских, если что-то нельзя, но очень хочется – то немного, да можно. Я в который раз оглядывал коварный участок, просчитывая количество мест возможных зацепов. Но мало того, что эти точки и сами были довольно “слабые”, то есть неглубокие трещины и мелкие уступы. Одной точки не хватало на самом выходе из неблагополучной зоны, и с этим нечего нельзя было поделать. Вот только ничего ли?

В одном месте, где необходимо обрести точку опоры, на гранитной поверхности пролегала лишь узкая щель, в которую нечего было и рассчитывать засунуть пальцы. Но ведь можно что-нибудь другое, и как нельзя лучше для этой цели подходило лезвие ножа. Стоило этой мысли посетить мою голову, я преодолел опасный участок, и приблизился к месту пролегания трещины на расстояние вытянутой руки. Процесс извлечения Бабочки, и развертывание ее в боевое положение, был совершен в условиях предельной концентрации, ведь уронить нож я попросту не имел права.

Но как только изготовленный к бою нож был зажат у меня в руке, после короткого замаха я вонзил его лезвие в щель. И, несмотря на то, что лезвие вошло в тело скалы с трудом, глухой удар в конце послужил доказательством, что оно провалилось в щель по самую рукоятку. С огромным облегченьем я перенес на эту руку основной вес тела, потому как до этого был вынужден удерживаться за совсем уж незначительную складку. И теперь, практически повиснув на одной руке, я старался дать отдохнуть сведенным судорогой пальцам левой руки, которыми до этого цеплялся за небольшой уступ практически одними ногтями.

После нескольких секунд отдыха, я продолжил восхождение, благо дело шло к вершине, и дальнейший маршрут изобиловал спасительными складками на отступающем склоне скалы. Опираясь на рукоятку Бабочки уже ногой, я ни на секунду не усомнился в прочности лезвия, однако нагрузку наращивал плавно. По мере того, как я приближался к вершине, угол восхождения становился все более комфортным. И теперь недавние впечатления о том, как увешанный оружием, я висел на практически отвесной скале, не могли вспоминаться без содрогания.

Теперь можно было не бояться сорваться. Зато подход к вершине скалы представлял собой ужасную каменную мешанину, заставляя искать проходы в этих скальных разломах. Но обнаружив первую относительно ровную площадку, я посчитал необходимым подготовиться, чтобы вступить в бой с максимальным потенциалом. Смотав с себя запасные ленты, я заполнил ими оба имевшихся короба.

Вопреки моим опасениям, что вершина окажется ровная, как ладошка, пара глубоких складок в наличии имелось. К тому-же, разломы в скале оказались достаточно глубокими, чтобы не попасть в зону видимости с соседних вершин. Учитывая, что наша скала возвышалось над большинством соседних пиков, рассмотреть позиции пулеметных расчетов особой сложности не представляло. Тем более что прежде чем их увидеть, я услышал достаточно, чтобы точно сказать, сколько стрелков действует на каждой вершине. В чем вскоре смог убедиться и визуально.

Несмотря на то, что каждая секунда боя могла стать решающей, анализируя особенности позиций каждого из своих “визави”, я размышлял, как правильней обставить свое внезапное появление. Хотя, если разобраться, то первый ход не вызывал ни малейших сомнений. Поодаль стояла не менее высокая скала, вследствие чего, позиция засевшего на ее вершине пулеметчика стала для меня приоритетной целью. А значит, его надлежало устранить первым, и для достижения этой цели, боеприпасов я решил не экономить.

Учитывая, что ему приходилось стрелять вниз с самого края, мною его позиция просматривалась относительно неплохо, но только если он не отойдет назад. В таком случае он сможет надежно укрыться вне зоны моей видимости, и вот тогда с его стороны могут последовать крайне нежелательные сюрпризы. Оставалось только пожалеть, что у меня не было возможности проверить пристрелку пулемета, учитывая, что от этого зависит благополучный исход всей операции. Конечно, соответствующую поправку можно сделать уже “по ходу пьесы”, но работать на идеально выверенном прицеле значительно проще и эффективней.

Первая же очередь наглядно продемонстрировала, что мои опасения оказались напрасны. Ну, если только прицел немного “заваливал” влево, поэтому следующую очередь я положил, целясь чуть правей от фигуры пулеметчика. И если результативность первой очереди можно было считать спорной, ввиду того что пулеметчик элементарно “шуганулся” от неожиданности. То вторая очередь заставила его фигуру изогнуться от гарантированного попадания выпущенной точно в цель очереди. Буквально парой следующих очередей я оборвал его мучения, потому как его судьба была уже предрешена.

Но выбирая свою первую жертву, я определил и приоритеты последующих целей, по которым предстояло отработать в первую очередь. Как эта одиночная пулеметная точка на дальнем утесе, тем не менее, доставлявшая моим сослуживцам наибольший дискомфорт. Ввиду того, что находясь вне досягаемости для ответного огня, надежно прикрывала идущих в атаку спецназовцев. Благо, что его вершина имела ровную поверхность, и с моей позиции просматривалась практически полностью. Поэтому, несмотря на ее внушительную удаленность, покончить с этой пулеметной точкой не потребовало особых усилий.

Ведь мое внезапное появление не осталось незамеченным, и результатом столь хамского поведения стала вполне предсказуемая ответная реакция. Конечно, первыми меня обнаружили пулеметчики на соседних вершинах, незамедлительно приложив все усилия для моей ликвидации. Стоило мне зачистить дальнюю точку, как скальный уступ рядом со мной хлестнули первые очереди пулеметов противника с соседних вершин. Как не вызывало сомнений, что стреляли с двух позиций, которые я рассматривал как наиболее опасные направления.

Скользнув назад в глубину гранитного нагромождения, я оказался надежно укрыт от пулеметного огня противника, получив полную свободу передвижения по дальней части вершины. Чем и воспользовался в полной мере, в процессе подготовки своего следующего “выхода на публику”. Благодаря богатому выбору, по какой из расщелин безопасней подобраться к каждой пулеметной позиции противника, чтобы мое появление оказалось для них наиболее неожиданным.

По понятным причинам, моему нападению подвергались в первую очередь пулеметные расчеты на наиболее высоких вершинах. Во-первых, у них было больше возможных укрытий, помимо возможности укрыться от моего огня на противоположной стороне вершины. Но даже оттуда они будут иметь возможность продолжать мне досаждать, поэтому я приложил все усилия, чтобы со следующей атакованной мною вершины никто не ушел живым.

Несмотря на свое численное превосходство сдвоенной позиции, быстро поняв всю бесперспективность дальнейшего выяснения отношений, противник решил отойти. Вот только их попытки прикрывать друг друга во время передислокации особого результата не принесли, в результате чего до края вершины добрался лишь один пулеметчик. Но замешкавшись с веревками, получил от меня полновесную очередь в спину, и отправился вниз уже без всякой страховки.

Последующую сдвоенную позицию на другой вершине удалось вынести еще быстрей. Потому как те быстро поняли, что пришел их черед, и не стали медлить. Успев отойти к краю скалы прежде, чем я взялся за них всерьез. В результате одному удалось “улизнуть”, вот только по той поспешности, с какой он скрылся, опасений, что он вернется, не возникало.

Оставалось еще две пулеметных позиции, когда у меня закончилась лента. И неудивительно, ведь предпочитая действовать наверняка, патронов я не жалел, вот две сотни патронов как-то незаметно оказались израсходованы. Впрочем, временно покидая поле боя, я был вполне удовлетворен переломом, который внес в его ход. По крайней мере, силы теперь примерно уровнялись, и немедленный разгром моим “подельникам” уже не грозил. И как будут развиваться дальнейшие события, теперь зависело от них самих.

Как я и планировал, после установки новой ленты, первым делом я прояснил ситуацию с оставшимися пулеметными точками. Но в виду того, что располагались они значительно ниже, то просматривались мною как на ладони. Поэтому прежде, чем я закончил с пулеметным расчетом на одной вершине, весь личный состав последней предпочел самостоятельно покинуть свою обреченную позицию.

Правда теперь придется постоянно отвлекаться, ведь чтобы разглядеть ряды атакующих спецназовцев, мне требовалось выглядывать вниз намного дальше. Поэтому я невольно подставлялся для стрелка, решившего вновь занять свою прежнюю позицию. Но вопрос о целесообразности поддержки своих соратников огнем не подлежал сомнению, поэтому я был вынужден пойти на определенный риск. Впрочем, держа все свои сторожевые рецепторы на максимуме, в полной готовности отреагировать на появление малейшего движения на соседних вершинах.

Но к этому времени мои воинственные соратники уже и сами разобрались в ситуации, и как только завеса пулеметного огня спала, перешли в решительное наступление. Оставшись без прежнего эшелонированного прикрытия, бравые спецназовцы были вынуждены занять оборону. Немилосердно расходуя боеприпасы, чтобы не позволить противнику приблизиться. Вот только бойцы Аслан-Бека, похоже, были прекрасно осведомлены о подобной пиндосовской привычке. Поэтому приближались, активно используя рельеф местности, укрываясь от интенсивного огня со стороны противника.

Судя по всему, патроны у этих ребят еще и не думали заканчиваться, поэтому я счел нужным вмешаться в происходящее. И как только мои первые очереди ударили по позициям спецназовцев, в ходе боя произошел переломный момент. Хотя интенсивность огня противника практически не снизилась, ее эффективность упала в разы, потому как теперь противник продолжал активно отстреливаться, одновременно отступая.

Немедленно уловив это изменение, с целью окончательно сломить боевой дух противника, мои соратники перешли в решительное наступление. Конечно, они по-прежнему предпочитали не подставляться, тем не менее, их ответный огонь по своей результативности значительно превосходил показатели противника. А учитывая поддержку, которую я оказывал сослуживцам, находясь на значительно более выгодной позиции, вскоре отступление противника переросло в откровенное бегство. В связи с чем, вскоре театр боевых действий переместился за ближайшую скалу, а потом и вовсе исчез из поля моего зрения.

И только в этот момент пришло понимание, какой же я осел! Когда собирался штурмовать вершину, нет бы моток веревки с собой прихватить, пусть даже не очень толстой. Только тогда настолько далеко я не загадывал, и теперь пришла пора расплачиваться за подобную недальновидность. Ведь как мне теперь спускаться вниз, у меня не было ни единого предположения. Спускаться по пройденному ранее маршруту мне и в голову не приходило, потому что если имело смысл так рисковать в тех условиях, то разбиться сейчас будет до обидного глупо.

Ну а с другой стороны скалы, как я успел убедиться, дела обстояли еще хуже. Мне показалось, что там имелись даже участки с “отрицательным уклоном”, так что, во время восхождения мне еще повезло с маршрутом. Тем не менее, пройти там еще раз желания не прибавилось. Тем более, может и действительно, пошло оно к лешему! Самому мне не спуститься, как никому не придет в голову лезть сюда. Вот и пусть валят по своим делам, а я уж тут как-нибудь сам.

Ну а что, вариант такого “разбега” с Аслан-Беком я считал вполне приемлемым. По крайней мере, выполнение с моей стороны всех взятых на себя обязательств оспорить сложно. Я только что спас отряд от пораженья и полного разгрома, и теперь с полным основанием мог полагать, что мы квиты. А значит, решать эту проблему предстояло Аслан-Беку, и здесь все зависело, как он отреагирует на понесенные потери. Мне показалось, что в наступлении участвовало не более половины нашего отряда. И судя по тому, что довелось наблюдать в первые минуты боя, так оно могло оказаться и в действительности.

Может и махнет рукой, смирившись с потерей еще одной боевой единицы, или напротив, теперь с особенным вниманием будет относиться к судьбе каждого бойца. В этом заключалось доселе незнакомое мне обстоятельство. Раньше мне нужно было самому принимать решения, и нести ответственность за чужие жизни. А теперь я ничего не решал, поэтому мог с чистой совестью завалиться на нагретом солнцем гранитном утесе, и, закурив, сбросить тягостное напряженье боя.

Звуки перестрелки откатывались все дальше в сторону плато, предоставив мне возможность предаться раздумьями относительно своей дальнейшей судьбы. Раньше все как-то не до этого было. Оставшись в живых разве что чудом, строить далеко идущих планов в голову попросту не приходило. Тем более что первый же пункт всех возможных вариантов – побег, с большой степенью вероятности грозил стать его окончанием. Ведь если кого и можно назвать спецназовцами, так это моих теперешних соратников. Поэтому бегать от них по пустыне, представлялось крайне бесперспективным занятием.

А теперь я уже предвкушал вариант, если Аслан-Бек будет вынужден меня оставить, тем самым разрывая условия нашего контракта. Поэтому сейчас я просчитывал все возможные варианты, как после ухода отряда можно будет быстро спуститься, желательно до того момента, когда здесь появятся америкосы. Даже по сравнению с моим теперешним положением, угодить в Гуантанамо представлялось не самой радужной перспективой. Особенно, если застанут на скале, с которой были уничтожены все их пулеметные расчеты. Я думаю, объяснять тогда что-то будет просто бесполезно, лучше прикинуться немым, а еще лучше – невменяемым. Только тут уже нужен особый талант, и я не уверен, что владею им в полной мере.

А значит, валить нужно будет как можно резче, и я набрасывал варианты, как лучшим образом справиться с этой задачей. Что и говорить, будь у меня веревка, проблема преодолеть особо коварные места на спуске не стояла так остро. Но ведь можно использовать что есть. И речь не только о ремне с пулемета, длинна которого не превышает полтора метра, существуют и скрытые резервы. Как говорится, у доброго мужика и бычий хвост – веревка. Ну а тем более три пулеметные ленты, которые по длине в комплексе легко перекрывали каждый из двух опасных участков. Ну а уж как устроить, чтобы всю эту связку сдергивать, находясь в ее нижней точке – это уже дело техники.

Стрельба вскоре окончательно прекратилась, а после началось триумфальное возвращение моих соратников. Причем, чтобы понять это, смотреть вниз не требовалось. Ввиду того, что на вершинах начали появляться мои однополчане, забравшись туда по веревкам, которые протянули туда их предыдущие обитатели. Но прежде чем начать хозяйничать на покинутых позициях, они предпочитали окончательно убедиться, что я их узнал. За всем происходящим я бесстрастно взирал все с того же гранитного лежбища, в ответ на их ликующие крики вальяжно приветствуя поднятой рукой.

Но вдруг происходящее на вершине одной из скал заставило меня враз растерять свой богемный пафос. Оказавшись наверху, бойцы не считали лишним поделиться со мной радостью от одержанной победы. Но в поведении этого воина читалось, что он хочет сообщить мне что-то важное, более того, пытаясь мне это показать. Конечно, с биноклем разглядеть предмет в руках товарища было значительно проще, потому как эта скала находилась на приличном удалении. Тем не менее, даже не особо всматриваясь, я понял, что это такое, и почему соратник пытался продемонстрировать мне этот предмет.

Одно можно было сказать точно – все, что я тут себе нафантазировал, отправлялось прямиком псу под хвост. Напоминая арбалет, оружие в руках боевика заканчивалось компактной “кошкой”, явно из какого-то прочного металла. Гребанные пиндосы, и здесь не могли без шпаргалки обойтись. Я-то думал, что они вершины по “чесноку” штурмовали, с молотками, клиньями и прочей романтикой. А они предпочли использовать достижения современных технологий, способной в разы облегчить путь к намеченной цели.

Как именуется этот агрегат в оригинале, я не знал, потому, как и видел-то его впервые. Потому обозвал его условно “кошкомет”, что как нельзя лучше отражало его основное назначение. А значит, хватит уже изображать из себя девственницу на первой случке, пора вновь становиться под черные знамена джихада. Вскоре этот чудо-девайс притащили к основанию моей скалы, что продемонстрировал первый пробный выстрел, ушедший чуть ниже, и отбитый монолитом скалы. Но со второй попытки снаряду удалось зацепиться за основание уклона вершины, где добраться до него мне уже не составляло особой сложности.

Само собой, за собой он тянул не полноценный трос, а его модернизированную версию, причем очень маленького диаметра. Для того чтобы пользоваться таким, нужны специальные “приспособы”, которых я что-то не замечал. Поэтому я крикнул вниз, чтобы к кошкомету привязали нормальную веревку, которой после сбора трофеев должно быть немеряно. Судя по ответной реакции, так оно и было, и уже через пару минут снизу раздались ободряющие возгласы, а несколько неожиданных рывков чуть не выдернули веревку у меня из рук.

Нетрудно догадаться, что мой обратный маршрут пролегал точно там же, где я прошел эту дистанцию впервые. Вынужденно оставив Бабочку в теле скалы, я ни секунды не сомневался, что если выживу, обязательно за ней вернусь. Не имея страховочного пояса, я соорудил его сам, обмотавшись вместе с веревкой пустыми пулеметными лентами. Теперь оставалось только стравливать веревку снизу, стараясь, чтобы полы пиджака не “затянуло” в этот узел вместе с веревкой.

Вернувшись на недавнее поле боя, я застал там уже относительный порядок. Конечно, кругом было разбросано множество трупов, причем несложно догадаться какой национальности. Наших погибших уже собрали в гроте неподалеку, придав им достойный, и не побоюсь сказать, торжественный вид. Вот только длина этой шеренги наводила на невеселые раздумья. Как я и предполагал, в своем последнем строю находилась добрая треть отряда.

Поэтому и угрюмый взгляд Аслан-Бека я воспринял как нечто само собой разумеющееся. Понятно, ему сейчас непросто, и уже то, что он попросту не счел нужным мне что-то сказать, было не так уж и плохо. Тем более что как только я решил влиться в общий процесс, встретил кардинально изменившееся отношение в свой адрес. Несмотря на общую суету, каждый из соратников находил время, чтобы ободряюще улыбнуться, или сказать что-нибудь одобрительное, пусть даже прекрасно зная, что все равно не пойму.

Судя по всему, Аслан-Бек раздал свои первые распоряженья задолго до моего появленья. И теперь я присутствовал на завершающем этапе всех работ. Погибших единоверцев сложили в гроте, у входа в который сейчас копались два моджахеда, подготавливая его к подрыву. Грамотно, да и прочие “движения” указывали на то, что надолго мы здесь не задержимся. Захваченное оружие и боеприпасы, рассортированное по разным кучам, подвергалось жесткому отбору, прежде чем обрести своих новых хозяев, либо присоединиться к грузу. Вот только отдельно от кучи с захваченными образцами амеровского оружия, лежали стволы и наших погибших товарищей. Поэтому вскоре мне удалось обнаружить такой же, как у меня ПКМ, с практически полной лентой. А после недолгих поисков, я нашел еще два полных запасных короба.

Вот и славно, значит, вопреки моим опасениям, менять оружие не придется. Из двух половин, оставшихся после боя, я еще на скале укомплектовал одну полную ленту, которая теперь была в коробе на пулемете. А теми тремя, что мне удалось раздобыть, я привычно обмотал туловище, легко справляясь с этой задачей и без посторонней помощи. Но стоило мне закончить, возле куч с оружием появился Аслан-Бек, чтобы лично проконтролировать ход работ. В результате, хотя мой пулемет был обеспечен боекомплектом, мне пришлось взять еще один трофейный, имевший в комплекте практически тысячу патронов.

Видимо, несмотря на все мои заслуги, щадить меня, по прежнему, никто не собирался. Впрочем и времена сейчас непростые, ситуация сложилась более чем форс-мажорная. К тому же и валить отсюда давно пора, что недвусмысленно обозначил взрыв, заваливший проход к месту упокоенья наших соратников. Аслан-Бек, похоже, понимал это не хуже меня, поторапливая бойцов, кардинально решая все встающие на пути проволочки.

Принимая указанный мне пулемет, в ближней куче с оружием, мое внимание привлек один интересный экземпляр. Вернее, вначале в глаза бросился непривычный для оружия грациозный изгиб линий. Судя по которым, еще до того как вытащить этот образец из кучи другого оружия, я понял, с чем имею дело. << Кольт – Питон >> Магнум – 257. Я впервые держал в руках подобную вещь, так близко объединившую такие разные понятия, как красоту и смертоносность. Огромных размеров Кольт поражал как произведение искусства своей изысканностью форм, и агрессивной величиной калибра.

Но, что самое интересное, меня нисколько не покоробило, что это американское оружие. В конце концов, меня и американофобом назвать нельзя, ведь это означает, что ты ненавидишь весь народ. Вот только ума не приложу, причем здесь простые американцы. Если по отношению к ним, у меня и имелось какое чувство – так это жалость, что неплохому народу досталась такая гнилая политическая система. В полном соответствии с учением “разделяй и властвуй”, разводящая в стороны два наших народа.

Возможно, что после того, как я сам только что “положил” практически взвод американских солдат, подобные высказывания могли показаться несколько лицемерными. Вот только не стоит забывать, что Армия – это инструмент Власти, и мои сегодняшние жертвы, тоже далеко не дети малые. Это “спецура”, и уже наверняка успели много где побывать, и как это у них принято, “замазаться по самое не балуй”. Следовательно, я действовал как санитар американской нации, отсекая конченых отморозков от добропорядочных янки, мирно танцующих в салунах под банджо в своих широкополых шляпах. Конечно, я утрирую, но считаю, что так правильней выражать свое отношение к этой нации, учитывая разрывающую ее полярность собственных противоречий.

Одним словом, бросить этот раритет обратно в кучу, рука не поднялась. Особенно после того, как разобравшись с механизмом, я убедился, что вид капсюлей на всех гильзах имеет девственно нетронутую целомудренность. Время еще позволяло, поэтому я увлекся розыском боеприпасов к вошедшему в штат стволу. Патроны “рассыпухой” валялись в самом низу кучи, и, добравшись до них, я смог наковырять еще десятка полтора зарядов для Кольта. Тем более что на общем фоне, благодаря их огромному размеру и непривычной форме, патроны для этой карманной артиллерии не заметить было сложно. Уже смирившись со столь габаритным и увесистым приобретением, я оправдывал свою слабость тем, что в арсенале пулеметчика пистолет должен быть обязательно.

Хотя о прежнем боевом образе теперь можно было лишь вспоминать с ностальгией. Поскольку я был вынужден вновь переквалифицироваться в выносливого ослика, обвешанного котомками с самым разнообразным барахлом. Пару мешков Аслан-Бек распорядился бросить, зато их место заняли вещмешки спецназовцев с нашей новой добычей. Впрочем, несмотря на значительное увеличение массы груза, обижаться не приходилось. Принимая во внимание огромное количество раненых, все мои соратники были загружены по максимуму. Поэтому теперь мое осторожное маневрирование не задерживало общее передвижение, а наоборот, вскоре я вырвался в бесспорные лидеры.

Как-то незаметно оказавшись в самой голове колонны, я невольно оказался в поле зрения Аслан-Бека. Было заметно, что даже его ближайшие командиры старались держаться от него подальше. Поэтому мой выпендреж мог оказаться здесь несколько неуместным. Но, как известно – собака никогда не укусит, если чувствует, что ты ее не боишься. Вот и мне Аслан-Бека бояться было нечего, и я предлагал рассматривать это как данность. И как вскоре удалось выяснить, подобная бравада не осталась незамеченной, в результате чего состоялся вполне ожидаемый разговор.

– Молодец, Ваня! Спасибо тебе, – без лишних предисловий произнес Аслан-Бек, всем своим видом не заставив усомниться, что говорит это вполне искренне.

– Рады стараться! – вложив в свой ответ как больше оптимизма, с иронией отрапортовал я.

Возможно, поэтому следующий вопрос Аслан-Бека удивления не вызвал.

– Что обо всем этом думаешь? – проронил он, не особо вдаваясь, о чем именно он хотел узнать. И хотя догадаться было несложно, но даже тогда возникала необходимость конкретизировать ситуацию. Вместо этого я решил начать с самого начала, а уже потом делать общие выводы.