Текст книги "Гастроль в мертвый сезон. Книга вторая. Стреляющие горы"

Автор книги: Андрей Белоус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Пусть конь думает – у него голова большая, а у меня только одни нехорошие предчувствия. Что нас “встречали”, видно и слепому, а по объему подготовительных работ становится понятно, что место выбрали не случайно. Вот по всему и выходит, что информация о точном маршруте нашего отряда появилась у противника почти сразу, как ты сам получил приказ. А вот о том, кто еще мог знать об операции, тебе лучше самому подумать.

Не успел я внутренне усмехнуться тому, что мой диалог начинался и заканчивался одними словами, как от Аслан-Бека последовала неожиданная реакция.

– Проклятый Амир-Халиф! – зло прошипел Аслан-Бек сквозь зубы, и без преувеличенья, в его черных как смоль глазах сверкнул огонь лютой ненависти.

– Кровная вражда у нас с ним. Давняя история, еще деды что-то не поделили, не смотря на то, что общей границы наши земли не имели. Поэтому раньше с Амир-Халифом мы практически не пересекались. Правда была пара встреч, и с тех пор у него стало еще меньше поводов относиться ко мне доброжелательно. Вот только появившись здесь раньше, теперь он является моим фактическим командиром. Хотя бы потому, что связь с центральным руководством осуществляется через него, и вся информация о деталях предстоящих операций проходит через его руки.

Было видно, что Аслан-Бек высказывает свои давние подозренья, подкрепленные новыми фактами. И печать тяжких размышлений, легла на суровое лицо Аслан-Бека, исключая возможность продолжения беседы. Тем более что словно отзвук нашего разговора за чередой ущелий послышался стрекот вертолетов. Однако мы уже успели отойти на безопасное расстояние, о чем свидетельствовало равнодушная реакция Аслан-Бека.

Ночь в горах наступает рано, и по сгустившимся сумеркам стало понятно, что вскоре придется искать место для ночлега. Но судя по тому, как несколько раз сверившись с картой, Аслан-Бек продолжал упорно двигаться вперед, становилось понятно, что у него на этот счет есть особое мнение. Так оно и оказалось, и я даже не удивился, когда среди горных ущелий внезапно вырос целый промышленный городок. Горнорудный обогатительный комбинат, если быть более точным. Очень даже неплохо, а то по ряду причин, особого желания ночевать под открытым небом у меня не возникало.

Как и следовало ожидать, комплекс был полностью заброшен, а если там кто и обитал, то предпочел незаметно убраться. Обосноваться было решено в огромном отдельно стоящем ангаре, расположенном чуть в удалении от остальной транспортно-промышленной мешанины. Пространство вокруг ангара было абсолютно пустынно, представляя собой отличный круговой сектор обзора. За исключением закрытого пандуса, протянувшегося к основной группе зданий. Находясь на высоте добрых пяти метров, он выполнял функцию пешеходного перехода.

Само собой, все оборудование покрылось толстым слоем пыли, не говоря уже о прочих свидетельствах полного запустения. Но мы были счастливы и от такого приема. Уже на ровном полу, а не на камнях, да и не посреди чистого поля, есть где “помышковать”. Так что раздобыть дров для костра особого труда не составило. Сложней было с водой, которой поблизости не наблюдалось. Но я был уверен, что без нее существование такого комплекса невозможно, поэтому отправился на поиски. Не забыв предупредить командира, и получив в ответ лишь хмурый утвердительный кивок.

Моим первым впечатлением было полное непонимание от того, что же здесь могло произойти. Создавалось впечатление, что на предприятии полным ходом шел производственный цикл, когда оно подверглось внезапному нападенью. Причем, судя по вывороченным с корнем агрегатам, с применением тяжелого вооружения. На что указывали огромные дыры, беспорядочно проломленные в стенах цехов. Но вскоре проводимый мною анализ предложил мне иную версию. И смысл проломов в стенах начал приобретать определенную закономерность.

Относительно смысла производимых здесь операций я ориентировался по установленному в цехах оборудованию. В результате чего я убедился, что половина оборудования просто исчезла. В то время как другая по большей части была демонтирована, но в виду больших габаритов, либо иных причин оказалась брошена. Однако мне было достаточно и этого, чтобы понять примерное направление поиска. Мне нужен был узел приема сырья, который судя по всему, находился в отдельном крыле.

Стоило мне по еще одному пешеходному пандусу попасть в этот цех, как я буквально почувствовал присутствие воды. В пустыне это редкое ощущенье, поэтому не заметить такой признак было невозможно. Прислушавшись в царившей вокруг звенящей тишине, я не смог скрыть довольной улыбки. Где-то внизу явственно журчала вода, причем, судя по звуку, далеко не ручеек. Звук привел меня в полуподвальное помещение довольно внушительных размеров.

При свете фонарика мне открылся огромный резервуар, с расположенной на высоте не менее трех метров решетчатой площадкой по его краю. К площадке вела металлическая лестница, расположенная под вполне комфортным уклоном. Часть насосного оборудования тоже отсутствовала, в результате чего в нескольких местах вода из бассейна вытекала прямо на пол. Однако, судя по тому, что пол в помещении имел еле заметный уклон, в глубине помещения, куда сбегала вода, находился аварийный сток.

В любом случае, беспокоиться было нечего, и установившийся в бассейне уровень не менялся уже довольно продолжительное время. Стоило взглянуть на эту необъятную водную гладь, как неизбежно возникло острое желание искупаться. Неважно, что в сумеречном освещении вода выглядела практически черной бездной, в глубине которой наверняка полно разных труб и другого оборудования. Но стоило дотронуться до водной поверхности рукой, как некогда непреодолимое желание мгновенно испарилось. Вода была обжигающе холодной, и с непривычки трудно было удерживать в воде даже руку.

Когда я притащил в лагерь четыре запотевшие “полторашки” с водой, многие заподозрили меня в связи с нечистой силой. По крайней мере, так я понял из их ответной реакции, последовавшей вслед за моим возвращением с добычей. А когда через Аслан-Бека все узнали о величине водных запасов, в сговоре с Нечистым меня заподозрили и остальные. Тем не менее, вода была нужна как никогда, в первую очередь раненым.

Некоторых уже готовили к операции, судя по уверенному обращению с инструментами одного из ваххабитов, затягивать с этим не собирались. Пока кипятили свои запасы, но с моим прибытием этот вопрос был снят с повестки дня. Вместо этого организовав полномасштабную экспедицию к бассейну, в которой, несмотря на усталость, вызвалась участвовать большая часть отряда. Даже Аслан-Бек, отбросив на время свои мрачные думы, вместе с нами отправился посмотреть на столь редкое в здешних суровых местах зрелище.

То, как Аслан-Бек включил “трубу”, я увидел, когда мы вернулись из своей командировки к источнику. Но от того, какая гримаса ненависти исказила лицо Аслан-Бека, когда он увидел номер вызывавшего на связь абонента, многое становилось понятно. Только не смотря на это, ему быстро удалось справиться со своими эмоциями. И к моменту начала разговора в его глазах светилась лишь холодная решимость. О чем свидетельствовали короткие рубящие фразы, произносимые с выражением непоколебимой решимости. Вот только не владея языком предков, суть ситуации оставалось для меня до обидного неведомой.

Потому как по лицам соратников становилось понятно, что происходит что-то из ряда вон выходящее. Я мог ориентироваться лишь на общее ощущение, как воспринимают решение Аслан-Бека мои новые подельники. Хотя и без слов было ясно, что для них слово Пахана – закон, многие из бойцов и сами одобрительно кивали, соглашаясь с правотой его заявлений. И стоило Аслан-Беку закончить разговор, вскоре все без лишней демагогии вновь вернулись к своим делам. В то время как Аслан-Бек уверенно направился в мою сторону, явно собираясь мне что-то сказать.

– Ложись спать, ночью пойдешь с нами – скорее сообщил, а не приказал он.

На что недвусмысленно указывал характер приказа, в комплексе с целеустремленным настроем нашего предводителя. Он уже хотел было идти дальше, посчитав, что сделал все необходимое, вот только у меня на этот счет имелось собственное мнение.

– Аслан-Бек, побоюсь показаться нескромным, но ты не мог бы ответить, у нас что то происходит? – спросил я, зная о присущей этой нации склонности к цветистости фраз.

– Мы завершаем джихад, и возвращаемся домой, – ответил Аслан-Бек совершенно спокойно, словно это было уже решенным делом, и теперь оставалось лишь придерживаться выбранного курса.

Что и говорить, сумел Аслан-Бек меня удивить, и, глядя в след его удалявшейся фигуре, я пытался сообразить, как теперь ко всему этому относиться. Радоваться, что оставляю театр боевых действий, где запросто можно поймать пулю даже в очень умную и осторожную голову. Или печалиться, что покидаю то место, где можно под шумок незаметно “слиться”, учитывая, что сделать это в более спокойной обстановке, возможности может и не представиться.

Но, так и не сумев прийти, ни к какому конкретному выводу, решил не заморачиваться, воспользовавшись древним правилом, что утро вечера мудренее. Тем более что в соответствии с распоряжением командира мне как раз и было приказано отправляться спать. Поэтому я постарался выкинуть из головы все мысли относительно сегодняшних событий, хотя настолько яркие впечатленья побороть было непросто. Вместо этого я сфокусировал все внимание на сладкой неге, которую испытывало изможденное тело, наконец принявшее горизонтальное положение. Кажется, я только закрыл глаза, а меня уже требовательно трясет за плечо чья-то уверенная рука. Я не выспался, все тело как деревянное, да еще и, как это принято по ночам, холодно просто адски, насколько неуместным не могло показаться такое сравнение.

Благо, что повсюду меня сопровождал мой трофейный моджахедский пиджак, в который я поспешил зябко укутаться. Вот только отсутствие рукавов по ночам ощущалось особенно остро. Днем-то, как раз наоборот, вентиляция, да и руками легче и удобней действовать. После того, как выбираясь из разбитой машины во время атаки на блокпост, я оторвал один из рукавов, мне пришлось расстаться и со вторым. Чтобы не торчала подкладка, рваный край мне девчонки потом аккуратно подшили. Но даже когда появлялась возможность сменить этот элемент камуфляжа, я не спешил этого делать. Среди боевиков встречались и более колоритные личности, потому как ни странно, мой экзотический наряд только добавлял доверия.

Однако, несмотря на наличие теплого пиджака, ночная прогулка по горам особого удовольствия не доставляла. Заняв место в самом хвосте импровизированной колонны, в состав которой входили наиболее приближенные соратники Аслан-Бека, я остался один на один с множеством терзающих меня “непоняток”. И дело даже не в том, как практически в непроглядной тьме им удавалось передвигаться с такой скоростью. Намного больший интерес у меня вызывал факт, как они вообще находили дорогу к вершине горы в этой каменной мешанине. Ведь даже если предположить, что им довелось побывать здесь раньше, то горные расщелины для меня выглядели так же однообразно, как для них наверно, наши заваленные буреломом таежные распадки.

Тем не менее, предпринятый поход был совершен не зря, не заставив пожалеть обо всем множестве выпавших на пути испытаний. Если где и суждено почувствовать себя на вершине мира – так это встречая восход в горах. Волна света плавно заливает все обозримое пространство у твоих ног, в то время как ты сам возвышаешься где-то на границе света и тьмы. Что особо ярко проявляется на примере того, как весь скальный рельеф вершины приобретает ярко выраженную принадлежность либо к ночной, либо к дневной степени освещенности.

Только не все забрались сюда ради созерцания красот, на что в первую очередь указывали действия Асмлан-Бека. В грузе, который мне приходилось транспортировать, было много всякого барахла, в том числе внушительных размеров бинокль. Вот только на вершину его тащил один из сопровождавших Аслан-Бека, который видимо, побоялся, что ночью в горах я могу его повредить. Потому, как только солнце осветило горизонт, наш главарь не отрывался от бинокля, обозревая окрестности.

Причем, сразу становилось понятно, что его интересует конкретный участок местности вдали, а все остальное он осматривает на предмет возможной активности. И что характерно, похоже, он его фиксировал, судя по тому, как пару раз подолгу останавливался, наблюдая за происходящим в другом квадрате. Ох, и не прост наш командир, я прямо кожей чувствовал, что он что-то задумал. И кажется, догадывался, что именно. Но предпочитая не загадывать вперед, решил посмотреть, чем закончится наш утренний променад.

Тем более что все к тому и шло. Вскоре после рассвета вдалеке послышалось мерное стрекотание вертолетов. Не приходилось удивляться, что доносилось оно именно с той стороны, куда все это время было обращено внимание командира. Разглядеть происходящее без подзорной трубы как у Аслан-Бека, нечего было даже рассчитывать. Но если очень постараться, удавалось рассмотреть словно мелькание мошкары где-то среди бескрайней череды горных ущелий. Короче, без оптики здесь можно было только глаза себе сломать, и “головняк” до кучи заработать. Поэтому вместо этого я решил дать глазам отдых, воспользовавшись свободной минуткой, чтобы включить голову и разобраться со сложившейся ситуацией.

Похоже, Аслан-Бек умышленно исказил информацию относительно своего местоположения, а сейчас наблюдал за ответной реакцией. А “в ответку” прилетели пиндосы на вертолетах. Разыскивая наш отряд, они сейчас планомерно прочесывали там квадрат за квадратом. Как и следовало ожидать, не обнаружив в указанном районе даже намека на наше присутствие, вертолеты поднялись над вершинами скал, получив тем самым наиболее широкий обзор. Какими средствами наблюдения они пользовались, оставалось только догадываться, как и что им удалось рассмотреть в бесконечном нагромождении горных массивов.

Словно по команде, гул вертолетных двигателей изменился, и, судя по звуку, его источник начал постепенно приближаться. Скоро разглядеть характерные формы вертолетов стало возможно и невооруженным глазом. Как становилось понятно, что объектом их пристального внимания являлась вьющаяся среди горных склонов дорога, пролегавшая несколько правее нашего местоположения. И судя по устроенной амерами возне, по отношению к атакованной ими цели разразился персональный ад. Однако скоро стало понятно, что вертолеты вели огонь, ведя преследование, и их мишень не стремилась быть пойманной на мушку.

Петляющая у основания горных склонов дорога практически не просматривалась, но именно по ней невидимый оппонент вертолетов и пытался скрыться от преследования. Огибая горные массивы, вертолетное звено порой скрывалось из зоны видимости, но догадаться относительно их местонахождении было нетрудно. Многократно отражаясь от горных склонов, доносилась канонада скорострельных пулеметов. Порой частично перекрывавшейся шлейфом отделявшихся от вертолетов дымных росчерков и последующим грохотом взрывов ракет.

Только так и не достигнув вполне ожидаемого финала, а кроме полного уничтожения противника не могло быть и речи, грохот боя внезапно прервался. Вертолеты, словно встревоженные пчелы, закружили на одном месте, словно их противник смог от них куда-то укрыться. По всей видимости, так оно и было, и скорей всего это был тоннель, оба выхода из которого остались контролировать два вертолета, в то время как два остальных устремилось по пройденному ранее маршруту, то и дело, открывая шквальный огонь по отдельным участкам.

По всей видимости, не всем машинам в колонне хватило везения достигнуть спасительного тоннеля, а их пассажирам ума скрыться в горах. По обнаруженным очагам сопротивления от вертолетов отделялось несколько инверсионных следов, и после следовавших за ними разрывов ракет, они ложились на прежний курс. Но довольно скоро они вернулись, присоединившись к оставшейся у тоннеля паре. Только для увешанного броней и оружием боевого вертолета время является решающим фактором. По сравнению со своим гражданским аналогом, горючки он жрет в разы больше, а стало быть, вскоре она должна неизбежно закончиться. Потому и дальнейшие события не заставили себя долго ждать. Покружив одной разочарованной сворой, и выпустив по входам в туннель весь оставшийся запас ракет, вертолетное звено легло на обратный курс. Значит, транспортники с десантом прислать не успевают, а кружить по порожнякам вокруг тоннеля, тоже понту особого нет.

Довольно скоро вертолеты скрылись из вида, а следом окончательно стих отраженный эхом рокот их турбованных двигателей. Вот только вслед за наступившей тишиной, особо остро почувствовалась тяжесть раздумий, охвативших всех присутствующих. Что это вообще было? Именно этот вопрос было нетрудно прочесть на лице большинства боевиков. Если бы не выражение на лице Аслан-Бека не оставлявшее сомнений, что минимум одному человеку известна вся подоплека событий. Ну и еще один догадывался, что, в общем-то, было несложно. Потому как все основания для этой догадки находились не просто на поверхности, а на вершине горы, на которую мы забрались.

Подозревая о факте предательства, Аслан-Бек намеренно указал неверное место расположения отряда, куда впоследствии и заявились амеровские вертушки. Да и кому принадлежал разгромленный ими отряд, столь своевременно оказавшийся поблизости, догадаться было несложно. Значит, заклятый враг Аслан-Бека не только слил эту информацию пиндосам, но и решил подстраховаться. Отправив команду, задача которой заключалась в том, чтобы добить тех, кому удастся выжить. Как не вызывало сомнений, что не обнаружив нашего отряда в указанном месте, вертолеты принялись прочесывать территорию, в результате наткнувшись на группу зачистки.

Последующие трое суток, что мы провели на комбинате могли стать невообразимо скучными, если бы я не нашел себе интересного занятия. Чтобы дать возможность раненым хоть немного прийти в себя, Аслан-Бек не спешил покидать территорию комплекса. Что позволило мне излазить его вдоль и поперек. И если вначале мои исследования носили скорее ознакомительный характер, то вскоре у меня появилась вполне конкретная цель. Стоило мне увидеть эту нелепую конструкцию, то вначале она вызвала у меня лишь саркастическую усмешку.

Приличных размеров емкость была установлена на первый взгляд хлипкую колесную базу, чем-то напоминавшую ходовую нашего лунохода. Но после детального рассмотрения стало понятно, что колеса были сделаны из какого-то легкого и очень прочного сплава, к тому же не подверженного коррозии. Обод колес покрывал толстый слой плотной резины, а тот факт, что передняя ось имела поворотный механизм, невольно натолкнул меня на вполне уместные размышления. Таскать на себе огромное количество груза мне уже порядком поднадоело, и возможно, имело смысл попытаться несколько разнообразить этот процесс.

Найти необходимые инструменты особого труда не составило, и вскоре я с головой окунулся в творческий процесс. Первым делом я избавился от громоздкой ванны, которая сама по себе весила немало. Конечно, в нее могла поместиться большая часть поклажи всего отряда. Но тогда возрастал риск опрокидывания при прохождении наклонных участков из-за высоко расположенного центра тяжести. Вместо нее я решил собрать рамную конструкцию на уровне оси колес, что значительно добавляло устойчивости, и увеличивало полезную площадь.

Больше всего пришлось поломать голову над тем, как соединить все части в одну конструкцию. Учитывая, что грузовая платформа крепилась к осям не жестко, а через рессоры. Что позволяло осям отклоняться относительно друг друга на значительный угол. В результате получилась повозка, как нельзя лучше приспособленная для передвижения по пересеченной горной местности. Во время поисков нужных частей я обшарил все закоулки завода. И порой, разыскивая одну деталь, наталкивался на другой узел, работу над которым планировал впоследствии. Так тележка обзавелась очень удобной ручкой от гидравлического погрузчика, ремнями креплений, и множеством других полезных мелочей.

Единственное, в чем не было недостатка – так это в помощниках. И если вначале моя деятельность вызывала у однополчан саркастические улыбки. То по мере того, как конечные черты моего творения вырисовывались более четко, от желающих внести свою лепту не было отбоя. Возможно, это объяснялось вынужденным бездельем, и приподнятым настроем от скорого возвращения домой. Поэтому я мог лишь с улыбкой наблюдать, как во время испытательных тестов на телегу забралось сразу десяток здоровенных бойцов, в то время как ее без особого труда тянули всего трое.

Все работы по строительству телеги были закончены крайне своевременно, потому как на следующее утро наш отряд выступил в путь. Помимо большей части трофейного оружия на телегу были помещены четверо тяжелораненых, не способных передвигаться самостоятельно. Остальным раненым помогали идти их товарищи, придерживая с обеих сторон. Хотя теперь мне не приходилось тащить на себе огромное количество груза, наравне со всеми я был вынужден периодически “тянуть лямку”.

Ведь основную тягловую силу составляли не те три бойца, которые тянули телегу за приспособленную впереди рукоятку. Они скорее управляли ее движением, так как она крепилась непосредственно к передней оси. Основная нагрузка ложилась на бойцов, которые тянули телегу за прикрепленные к ней веревки, перекинув петлю на конце попек туловища. Примерно через каждые полчаса обязанности таких бурлаков переходили к очередной пятерке, в одну из которых входил и я. Оставалось только порадоваться, что обязанности распределялись справедливо, и никаких признаков “дедовщины” в свой адрес я не замечал.

К этому моменту основная часть отряда уже относилась ко мне если не приветливо, то вполне толерантно. Хотя со стороны нескольких особо непримиримых личностей, я периодически ловил неприветливые косые взгляды. Только меня вполне устраивал и такой расклад. Достаточно того, что никто не пытался прирезать меня во сне, желая отомстить за смерть своих боевых товарищей во время заварушки у сторожевой башни. Поэтому после очередной “вахты” я шел в основной массе бойцов, имея из груза лишь пулемет за плечами, вместе со всеми подталкивая телегу сзади, когда дорога шла на подъем.

Конечно, сам по себе подобный метод передвижения мог показаться, по крайней мере, странным. Ведь в сознании большинства обывателей сложился стереотип, что представители радикальных исламских формирований передвигаются исключительно на белоснежных пикапах, ну или на худой конец в комфортабельных туристических автобусах. Вот только насколько я успел понять, к отряду Аслан-Бека подобная ситуация не имела никакого отношения. Это были ярко выраженные представители так называемой “старой школы”. Предпочитая шумным “покатушкам” скрытное перемещение по труднопроходимым районам. Где шанс попасться кому-либо на глаза сведен к минимуму.

Тем более что в сложившейся ситуации подобная тактика была абсолютно оправдана. Ведь мы в прямом смысле оказались со всех сторон окружены врагами. Об америкосах, имевших массу оснований поквитаться с нами за уничтожение отряда спецназа и говорить не приходилось. Но и встреча с регулярными частями Египетской армии тоже не предвещала ничего доброго. И в довершение всего, стоило засветиться перед кем-то из своих единомышленников, это немедленно станет известно кровнику нашего атамана. И как при таком раскладе будут развиваться дальнейшие события, я не брался даже предположить. Ведь уничтожение его отряда американскими вертолетами, еще больше увеличило разделявшую их пропасть кровной вражды.

Конечно, оставалась опасность быть обнаруженными американскими разведывательными беспилотниками. Да и возможность наблюдения этого района из космоса тоже исключать нельзя. Но стоило мне поделиться своими опасениями с Аслан-Беком, как я был поднят им на смех. Более того, не придумав ничего лучше, он поделился этой информацией со всеми членами отряда. В результате чего весь остаток дня не смолкали шутки и смех по этому поводу. Ну и ладно, ведь не владея языком, весь их издевательский смысл, оставался для меня неизвестен. Зато во мне все более крепло убеждение, что хорошо смеется тот, у кого последнего кончаются патроны.